Текст книги "Последний госпитальер"

Автор книги: Илья Стальнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Динозавра встречали. И кто встречал! Он поморщился, как от мигрени, но тут же овладел собой.

А встречала его Пенелопа Вейн. На ней была военная форма из зеленого силиконита, на рукаве сияла объемная эмблема, говорящая о принадлежности к полицейским силам Ниагары.

– Сэр, – произнесла она, щелкнув каблуками. – Офицер Вейн, заместитель регионального отдела Национального агентства по охране промышленных секретов.

Как положено по правилам, она предъявила идентификационную карточку, а Динозавр свою. При соприкосновении карточки окрасились в зеленый цвет, что означало их подлинность и принадлежность указанным в них хозяевам.

– Машина ждет, сэр.

Пенелопа держалась строго по уставу, но не пренебрежительно сухо, без амбиций. Наоборот, она старалась улыбаться как можно доброжелательней. Динозавр помнил ее совершенно другой. Он встречался с ней несколько раз в жизни по делам службы, но самой памятной была последняя встреча. Эх, какими словами она крыла его, когда шторм в пространстве корежил эсминец «Канаверал», а вражеский корабль ухолил в надпространство. Многие из этих слов Динозавр раньше и не слышал, хотя считал себя неплохим специалистом в области ругани. «Сучий импотент» – это было самое мягкое выражение, которым наградила его Пенелопа. А обещания «оторвать яйца» и «пристрелить, как грязного кобеля» были из разряда наиболее невинных. Тогда Динозавр понял, что кроется за словами «разъяренная фурия». Он подавил желание съездить ей по физиономии – во-первых, потому что для этого нужно было выбираться из противоперегрузочного кресла, а катер как раз начал маневр; а во-вторых, будучи офицером, он женщин не бил, за исключением моментов, когда это требовалось по службе. За все время, пока они ждали на «Канаверале» спасательную службу, а потом добирались до «Приюта пилигрима», Пенелопа не проронила ни слова, обращая внимание на Динозавра не больше чем на тумбу.

М-да, подумал Динозавр, тот кто свел их воедино на этой планете обладал воистину иезуитским мышлением. Единственное, что успокаивало – что он начальник, а Пенелопа – подчиненная. Поэтому пока что он может вить из нее веревки, а не наоборот.

– Пожалуйста, сэр, – Пенелопа пригласила в приткнувшийся на стоянке перед аэропортом кар. – Я не взяла гравилет, чтобы вы получили представление о том, как выглядит Ниагара снизу.

– Спасибо за заботу.

– База, – приказала Пенелопа, устраиваясь на сиденье. Кар, ведомый штурманом-компом, начал набирать скорость. Он выехал на объездную дорогу, потом на стеклянное, прямое шоссе и начал набирать скорость в самом скоростном ряду.

– Немного машин, – сказал Динозавр.

– Здесь люди не любят путешествовать. Честно говоря, сэр, смотреть здесь особенно нечего. Лишь по выходным они едут в Вегас-три или в театральное ранчо. Тогда здесь не протолкнуться. А так головастики работают с утра до вечера. И, по-моему, им больше ничего не надо.

– Это достойные люди, – сказал Динозавр.

– Но какие унылые!

Динозавр усмехнулся, представив, каково авантюристке, любительнице острых ощущений, сексуальной звезде Пенелопе оказаться в подобной дыре. Для нее это – настоящая помойная яма. Тем более торчит она здесь уже более года. Именно столько времени понадобилось Динозавру, чтобы после нового полета на Ботсвану и после общения с Черным шаманом прийти в себя и восстановить сильно покачнувшееся здоровье, а также пройти за счет родного ведомства геронтокурс. Когда его выпускали из геронтологического центра, врач отметил, что теперь майор Форст должен ощущать себя тридцатидвухлетним, а не пятидесятипятилетним. Именно такие показатели давала геронтоаппаратура.

За сорок минут кар покрыл расстояние в двести пятьдесят километров и оказался перед группой строений. Типичный объект режима охраны «крепость». Кубики, шары, пирамиды и спирали зданий, сложная геометрическая фигура – местная энергоустановка. Запах озона – от купола защиты.

– Здесь располагаются головные лаборатории Института тонких биоструктур и центральный офис нашего отдела, – сообщила Пенелопа, пока проходила сверка пропусков, считывание биокодов.

– Жить я тоже буду здесь?

– Как пожелаете. Обычно сотрудники проживают в небольшом городке на берегу озера в лесном массиве. Там прекрасная рыбалка и изумительный вид, – произнесла Пенелопа таким тоном, как будто говорила «там полно промышленных отходов и смертельная радиоактивность, и вообще все здесь – выгребная яма».

Мобиль опустился на землю в центре небольшой площади, окаймленной зданиями. На ней был разбит цветник. Алые, синие и черные цветы причудливой формы контрастировали с мягкими пастельными тонами строений.

– Цветы, – покачал головой Динозавр.

– А как же, – усмехнулась Пенелопа. – Пасторальная идиллия. Пастушка и козочек не хватает.

– Вы не любите цветы?

– Честно, сэр?

– Честно.

– Ненавижу!

Они прошли в просторный кабинет, располагавшийся в самом высоком здесь строении – семиэтажной башне. За окном открывались бескрайние леса.

– Ваш кабинет, сэр, Желаете изменить интерьер, что-то установить?

Динозавр огляделся. Аппаратура есть. Диван есть. Письменный стол есть. Стулья для подчиненных и кресла для гостей – тоже есть. И приемник стационарного пище синтезатор а на месте. Бар имеется.

– Ничего. Все отлично, – кивнул он, отодвигая глубокое, вращающееся кресло от стола и ставя на его место самый неудобный стул. Он не любил разваливаться в креслах, как изнеженный сибарит.

В тот же день при помощи Пенелопы Динозавр ознакомился с главными сотрудниками регионального отдела – начальниками подотделов, инспекторами– три десятка работников. Некоторых он увидел лично. Других – с помощью СТ-связи, что примерно одно и то же. Всего же в его подчинении на планете было около двух: тысяч человек – в режимных структурах, боевой группе, в нескольких технических ячейках и в охране.

Потом он тщательно ознакомился с дислокацией основных объектов на планете. Три института, четырнадцать лабораторий, два производственных комплекса. Множество техников, ученых. Небольшие городишки жались к научным комплексам.

– Здесь когда-нибудь выявляли агентуру противника? – спросил Динозавр.

– Было, – кивнула Пенелопа. – Одиннадцать лет назад раскрыли агента Московии. Четырнадцать лет назад вычислили профессора электронщика, продававшего секретные разработки преступным синдикатам. Восемнадцать лет назад словили фанатика, работавшего на седьмой рейх.

– Понятно.

Переночевав в кабинете, Динозавр вновь взялся за работу, с ужасом осознавая, что он здесь надолго. Что каждый день он будет изводить подчиненных строгими требованиями, добиваться высокой дисциплины и осознавать, что в общем-то занимается чепухой. Да, он отладит систему как часы и затем будет просто искать себе лишнюю работу, убеждая себя в ее необходимости Он, Динозавр, герой своей страны, погрузится в отчеты о состоянии охранной аппаратуры, в нужды личного состава, будет подмахивать рапорта на отпуск, разбирать жалобы, заботиться о материальном обеспечении двух тысяч человек. Теперь он воочию увидел, какую свинью ему подложила комиссия, переведя в агентство по секретам. Если только не выйдет так, как говорил ему замначальника ЦРУ на последней встрече. А оно могло выйти по задуманному. И тогда его жизнь здесь приобретет совершенно иное значение. Хоть бы получилось!

– Свинство, – вздохнул он, глядя на занимавший всю стену СТ-проем, в котором сейчас была карта Ниагары – страны девственных лесов и лучших умов.

– Что, сэр?

– Ничего… Хочу ознакомиться с наиболее перспективными разработками, которые могут вызвать интерес противника.

Пенелопа кивнула, хотя в глубине ее глаз промелькнуло – "ты чего, старый пень, какому противнику нужна эта «черная дыра»?

– База данных третьего допуска, – произнесла Пенелопа компьютеру, и в воздухе возник иероглиф, означавший, что допуск открыт. – Третий допуск имеем только мы с вами, сэр.

– Я понял, – кивнул Динозавр.

– Отдел «Франкенштейн». Руководитель программы доктор Гейнце. Приоритетная задача отдела – создание абсолютного солдата. Изучение возможностей по созданию киборга из человека и кибера, – комментировала Пенелопа появляющиеся на СТ-данные.

– За последние сотни лет из этого так и не вышло ничего путного, – сказал Динозавр, не понаслышке знакомый с данной темой. Это была его тема, когда он занимался наукой и зарабатывал ученые степени. А раньше на ней сломали зубы множество предшественников, И никаких результатов, достойных внедрения. – Человек в боевом костюме гораздо эффективнее любого киборга.

– И все-таки некоторые результаты достигнуты.

– Ясно. Очередные угробленные деньги налогоплательщиков. Дальше.

– Пакет разработок по глобальной зачистке негуманоидных планет цивилизаций уровня «Три», – продолжила комментарии Пенелопа. – Отдел «Милуоки», руководитель доктор Циммерман.

– Сдались нам эти негуманоиды? Цивилизаций уровня «Три» всего шесть в известной нам части Вселенной.

– А сколько их в Галактике?

– Ясно. Тоже деньги впустую.

– Почему?

– У нас не было столкновений с негуманоидами. И не предвидится. Наша проблема– люди. К тому же систематизировать негуманоидные расы – и то тяжело.

– Но можно.

– Дальше…

– Новое поколение автономных киберубийц, – перечисляла Пенелопа. – Взаимопоглощение защитных полей и деструкция ядерных связей в образовавшейся «тихой зоне»… Новые «игольники»… Духовно-информационная переориентация противника, использование методов нейропрограммирования социума… А вот это вообще чертовщина. Впрочем, чего ждать от психотронщиков. «Симпатическая магия – дистанционное воздействие на противника». Вам это ничего не напоминает? – в голосе насмешка.

– Напоминает… Напоминает Ботсвану.

– Ботсвану… Эти алхимики эксплуатируют одного вашего знакомого. Черного шамана. Не ожидали встретить?

– Не ожидал, – покачал головой Динозавр.

Получилось убедительно – Хотя, конечно, он ожидал. И знал все. И этот фактор был одним из тех, которые способны развеять его тоску и дают возможность разглядеть хоть какой-то смысл в пребывании в этой провинциальной берлоге.

– Дальше, офицер Вейн,

– Происхождение «Болезни памятников», оценка ее появления как акта не идентифицированного источника агрессии.

– Что?

– Тема профессора Честертона – лаборатория «Стерх».

– Это тот самый профессор, что участвовал в разработке боевых управляемых вирусов из штамма «Когорта»?

– Совершенно верно, сэр!

– Я хотел бы поподробнее познакомиться с тем, чем занимается профессор Честертон в настоящий период.

Динозавр играл. Он прекрасно знал об этих исследованиях. И имел на сей счет кое-какие мысли.

– Есть, сэр… СТ-контакт по секретканалу?

– Не пойдет, – возразил Динозавр. – Люблю личные контакты. С глазу на глаз.

– Ясно… Комп, сержанта Кальмина. Появилось лицо сержанта.

– Глайдер на площадь.

– Есть, мадам.

– Комп, – продолжила Пенелопа. – Предупредить профессора Честертона о нашем визите.

– К исполнению, – ответил комп.

Профессор Честертон встретил гостей у посадочной площадки. Он оказался брюнетом с черной бородкой в серебристом костюме, который при необходимости мог использоваться как для приема официальных делегаций, так и для повседневной работы – он легко трансформировался в костюм повышенной защиты, используемый для опытов с заразными вирусами и при контактах с инфицированными животными.

– Профессор Честертон! – представила его Пенелопа – Профессор, это новый начальник регионального отдела майор Форст.

– Очень приятно, – затряс руку профессор, и Динозавр решил, что этот человек ничем не отличается от других головастиков – тоже слегка чокнутый.

– Он интересуется вашей новой работой под грифом «Болезнь памятников», – продолжила Пенелопа.

– Полагаю, что мы столкнулись с весьма перспективным объектом для исследований, – проговорил Честертон, которому Динозавр не дал бы на вид и семидесяти, хотя и предполагал, что профессору гораздо больше лет, чем можно было судить по первому впечатлению от его внешности.

Динозавр настроился на выслушивание долгой и нудной лекции в стиле сумасшедших головастиков, но профессор слегка насмешливо взглянул на него, и взгляд этот был цепкий, острый и все ухватывающий, так что Форста как холодной водой обдало, он понял, что ученый вовсе не витает в облаках и не так прост.

– Лучше я сначала вам покажу больных, – улыбнулся Честертон. – Это зрелище достаточно любопытное как для специалиста, так и для человека, далекого от науки. Безопаснее будет познакомиться с пациентами по СТ.

Майор обратил внимание, что профессор обладает на редкость противным тембром голоса, напоминавшим звуки, издаваемые при трении железа о стекло.

– Пойдемте в мой кабинет…

То, что увидел Динозавр по монитору СТ-связи, установленному в кабинете профессора, не относилось к числу приятных зрелищ. Профессор знал, как встряхнуть собеседника и поиграть на его нервах.

– Святая Дева Мария, – прошептал Динозавр, глядя на экран…

***

Группа «Поиск» состояла из молодых исследователей Института ксенобиологии, которые занимались не совсем профильной работой, изучая отдельные случаи заражений московитян вирусами, предположительно занесенными с других планет. Молодежь в группе подобралась талантливая и увлеченная своими изысканиями, и потому сотрудничество с ними доставляло госпитальеру несказанное удовольствие, какового он не испытывал уже давно, а точнее, со времен его преподавания в Космомедицинской академии.

Первым совместным исследованием Сомова с молодыми учеными группы «Поиск» стало изучение необычной эпизоотии, названной в дальнейшем «Марокканской» – по имени той планеты, где произошла массовая вспышка неизвестного ранее инфекционного заболевания. Правительство планеты Марокко пояса Магомета запросило помощи. Традиционалистское, закрытое от внешнего мира общество неохотно шло на подобные контакты, но если шло, то предпочитало иметь дела с Московией, а не с бесцеремонными аризонцами, с которыми у нее были старые счеты. Данные эпидемиологической разведки, всесторонне изученные Сомовым и его молодыми коллегами, совершенно явственно говорили о том, что исследователи действительно имеют дело с ранее неизвестным науке заболеванием. Два стотысячных города, где произошла эпидемиологическая вспышка, закрылись от въезда и выезда, организовав вокруг карантинные «энергетические кордоны», через которые не могли проникнуть ни люди, ни животные. Некробациллез– так назвали новое инфекционное заболевание людей исследователи.

Однако эпидобстановка в Галактике накалялась, несмотря а все могущество медицинской науки. Врачи ничего не могли поделать с волнами новых инфекционных болезней. В связи с этим научники из группы «Поиск», одной из многих, работавших в этом направлении под эгидой центра «Антивирус», буквально сбились с ног, изучая то одну инфекцию, то другую, то третью. Вслед за Марокканской эпизоотией некробациллеза сразу в трех разных местах были выявлены целые группы больных с нутталлиозом и петехиальной горячкой. Вообще-то если быть совершенно точным, то необходимо сразу заметить, что все эти научные названия тех или иных инфекций появились позже, а вначале всесторонне изучались факторы заражения, в которые входили сами вирусы, источники и пути их передачи от больного к здоровому и так далее.

С самого начала Сомова в этих инфекциях поразил один общий факт, выявленный исследователями довольно быстро. Клинические картины протекания заболеваний у пациентов свидетельствовали, что все они один к одному повторяют болезни, хорошо известные в ветеринарии. Конечно, такое случалось и раньше, когда вирус того или иного заболевания, патогенного только в отношении скота, неожиданно для всех становился смертельно опасным и для людей. Но подобное все же случалось крайне редко, а тут сразу три болезни, давно описанные во всех учебниках по ветеринарии, ни с того ни с сего набросились на людей… Сомову хорошо запомнилось то совещание, на котором родилось одно предположение, сначала показавшееся всем исследователям из группы «Поиск» бредовым.

– Давайте приведем все наши наблюдения к общему знаменателю, – сказал руководитель группы Алексей Березин – высокий двадцатилетний красавец, с отличием окончивший Космомедицинскую академию на три года раньше своих сверстников. – Я, как вы знаете, наиболее основательно изучил петехиальную горячку, которую в прошлые века называли в народе «кровопятнистая болезнь лошадей». Так сказать, morbusmaculosus, неконтагиозное, остро протекающее заболевание лошадей, и на это стоит обратить особое внимание. Во всех научных работах Садовского, Грандилевского и Алаторцева, описавших это заболевание, утверждается, что оно абсолютно не заразное при контактах больной особи со здоровой. Но мы-то имеем совершенно обратную картину. Во-первых, заражаются люди, что само по себе удивительно, во-вторых, инфекция передается через практически любые виды человеческих контактов, от, извините, половых до обычного рукопожатия… СТ-видео! Съемки в очаге заражения подкодом «ЗБС/18». Взгляните на экран. Что мы видим? У зараженных людей болезнь начинается с точечных кровоизлияний. Затем появляются более обширные кровоизлияния на слизистой носовой полости, конъюнктиве глаз и так дальше. Одновременно или через несколько дней образуются в коже и подкожной соединительной ткани множественные припухания серозно-геморрогического характера, сливающиеся в дальнейшем в огромные плотные на ощупь опухания. При этом опухание ноздрей и губ иногда чрезвычайно изменяет форму человеческой головы. Посмотрите, пожалуйста, на кого, по-вашему, может походить прежде симпатичное лицо этой молодой женщины?

– Больше всего оно напоминает голову гиппопотама, – ответила микробиолог Нина Хвостова, хорошо знавшая давно вымерших представителей земной фауны. – Жаль, что нашим предкам не удалось путем экстраселекции воспроизвести некоторые виды животных…

– Хорошо, хорошо! – прервал женщину Алексей Березин, испугавшись, что она уведет разговор в другое русло. – Так я, с вашего разрешения, продолжу. Вследствие сужения просвета верхних дыхательных путей дыхание больного чрезвычайно затруднено. Иногда даже до появления асфиксии. Конечности, увеличиваясь в толщину в два-три раза, становятся похожими на столбы; значительно опухают нижняя часть живота и грудь, что приводит к расстройству движений. Вот взгляните теперь на эту СТ-запись. На ней мои слова хорошо иллюстрируются. Смерть пациентов наступает на третий-пятый день болезни. Перед летальным исходом на теле больного исчезают все гематомы…

– Удивительно, но и в случаях с заразившимися некробациллезом и нутталлиозом примерно сходные результаты. Правда, клинические картины другие, а исход точно такой же, – заметил Сомов. – Перед летальным исходом больные чувствуют себя гораздо лучше и даже считают, что выздоравливают…

– Уважаемый Никита Федорович абсолютно прав, – подтвердил Березин. – Я же, подводя итог своему выступлению, хотел бы заметить, что, на мой взгляд, все три возбудителя инфекций, выявленные нами, являются мутантами, изменившими своей исконной «программе» под воздействием каких-то неизвестных нам факторов космического характера.

Это утверждение молодого ученого было настолько неожиданным для всех присутствующих, что начался галдеж. Громче всех кричала Нина Хвостова:

– Давай, скажи, что эту гадость нам подкинули негуманоиды с дальних звездных миров! Им что, делать больше нечего? Иди СТ-тянучки о командоре Россе писать!

– Не, ребята, мысль неглупая.

– Но нереальная.

– А что такое реальность? Где наши представления, где истинные законы?

– Что первично – дух или материя… Молодцы, дошли до основного вопроса философии…

Сомову кое-как удалось установить прежний порядок, и он тут же выступил в поддержку версии Алексея.

– Друзья мои! Это может показаться невероятным, – сказал он, – но я склонен поддержать мнение Березина. Конечно, его выводы несколько сумбурны и непоследовательны. Начал он, как вы помните, с этиологии и клиники болезни, а потом резко перескочил на свои утверждения о возможных виновниках, скажем так, «перекодировки» заведомо нечеловеческих болезней в человеческие. И над этим стоит серьезно поразмышлять. Вполне возможно, что кто-то в космосе не хотел бы, чтобы их потеснили люди в своей экспансии к звездам. Мы и так заняли многие миры, расселившись в нашей галактике довольно плотно, где изначально нас никто не ждал, Чему же тут удивляться? Надо было изначально беречь свою родную планету Земля, но теперь об этом говорить поздно. Давайте серьезно обсудим предположение Березина. Оно, как мне кажется, может привести нас к правильным решениям. И потом надо искать методы лечения больных этими инфекционными заболеваниями. Давайте по одному высказывайте ваши соображения на сей счет.

Диспуты, обсуждения, лабораторные исследования, расчеты пятого уровня сложности, создание корректных моделей развития эпидемий – все это хорошо, госпитальер любил такие моменты в своей работе больше всего, особенно когда рядом отличные, талантливые ребята. Но помимо этого была изматывающая работа по борьбе с конкретными очагами эпидемий. Их удавалось давить, но появлялись новые. Вновь госпитальер оказывался на планетах третьей линии, побывал в составе межгалактической группы в Корейских мирах. Эпидемии начали доползать и до Московии. На Тайге – седьмой провинциальной планете – разразилась настоящая катастрофа. Неизвестная инфекция за неделю выкосила две тысячи человек, прежде чем удалось локализовать ее.

Последняя вылазка стала настоящим кошмаром. Эльбрус – одна из трех планет Кавказского круга, изоляционизму которых могли бы позавидовать и мусульманские миры. Когда правительство Эльбруса перебороло свои фобии и обратилось за помощью сначала к Аризоне, а потом, когда выяснилось, что этого недостаточно, и к Московии, которую почему-то считали своим историческим и злобным врагом, четверть Эльбрусцев было инфицировано, из них половина умерла.

– Распространение болезней совершенно не описывается с помощью бактериологического фактора, – докладывал Сомов на очередном чаепитии, в котором принимали участие члены группы «Поиск». – Тут нечто другое.

– Теория Росса?

– Возможно, под действием неизвестного фактора привычные вирусы мутируют в вирусы Росса.

– Но вирусы Росса – легенда, – крикнул один из медиков.

– Не найдено до сих пор ни одного.

– Как сказать, – покачал головой Сомов. – Идея есть. Нужно искать ее подтверждения. Или опровержения…

«Но, наверное, с кем-то другим», – подумал госпитальер. Он ощущал, что опять подходит к какому-то пределу. Он уже коснулся стены, за которой скрываются готовые наброситься на его душу кошмары, воспоминания. Он устал от боли. Полтора года работы в противоэпидимиологической службе не прошли даром. Он снова впадал в депрессию.

Тогда и подоспело новое назначение. Судя по всему, его состояние не было секретом для следящего за ним психотерапевта. В один прекрасный день госпитальера вызвал начальник центра «Антивирус» академик Корнеев.

– Я ни разу не пожалел, что использовал вас в нашей работе, – сказал он. – Вы показали себя отлично… И теперь я хочу предложить вам одну вещь. Несколько необычную. Но, что греха таить, для вас это лучше всего.

– А кто знает, что для меня лучше всего? – резко произнес госпитальер, ставший в последнее время раздражительным.

– Ваши психологи… Я не думаю, что вы сможете отказаться от такого. Космический госпиталь.

– Что?

По мере того, как академик объяснял суть, лицо Сомова вытягивалось. В конце концов он кивнул:

– Я согласен…

***

– Засекли, – восклицает Филатов, и тут же сносит выстрелом из разрядника автоматизированный боевой лазер.

Вперед. Не останавливаться. На все про все – одиннадцать минут. Преодолеть защитные системы энергоцентра. Снести все преграды на своем пути. И попытаться остаться живыми.

– Сейчас подавим компьютеры защитсистем, – капитан Куравлев активизирует блокиратор. – Готово. Гарантировано три минуты…

На три-четыре минуты шарики защитных систем заходят за ролики, видеокамеры не в силах идентифицировать цели и распознать их. Что остается защитникам энергоцентра? Открытый бой – разрядник на разрядник, кулак на кулак. А это далеко не то, что жечь мирные деревни и взламывать пассажирские суперлайнеры.

Боевой костюм диверсанта – вторая кожа Филатова. И щит, и меч, и плащ от непогод. Вдвоем они непобедимы.

У трех охранников, замаячивших вдали коридора, есть похожие костюмы, только похуже. Охранники едва успевают начать движение рук (в перчатки вмонтированы энергоразрядники), а Филатов уже стреляет… Путь расчищен. Вперед.

– Туда. Прямо, – указывает капитан Куравлев. – Направо… Туннель… Вентиляционная система.

Капитан все знает. У него задача такая – вывести группу в сердце энергоцентра. Для этого у него есть эфиросканер.

Вперед. Быстрее!

Перед десантниками металлоплита. Это – не проблема. Плазмограната проделывает в ней дыру, и бойцы уже на металлической площадке, с которой открывается видна гигантский зал.

– У цели, – кивает капитан Куравлев. – До точки – сто двенадцать метров.

В шлеме начинает пульсировать красная точка, наливается синевой. Уровень радиации здесь достаточно высок, активизировалась радиационная защита.

В пятидесяти метрах внизу синие молнии перекатываются по похожим на метровые лезвия бритвы, идущим рядами пластинам энергоконцентраторов.

– Вон желтый овал прохода, – показывает рукой капитан. – Нам туда.

– Прыжок, – велит Филатов и отталкивается от площадки. Фантастическое зрелище – пять скользящих по воздуху фигур. Один из десантников в полете оборачивается и срезает энергоразрядом двоих охранников, выбежавших на площадку.

В полете Филатов бьет плазмопакетом по желтому овалу. Металлоплита плавится и растекается. Красиво, хорошо. Вот только при таких затратах на обратный путь может не хватить энергии.

Плавно изгибающийся металлический коридор. Впрочем, это не коридор, а аварийное охлаждающее кольцо эфирогенератора. Пока не задействовано. Если его врубят сейчас, это прибавит десантной группе трудностей. Но они преодолимы.

Все. Нейтральная территория. Защитных противотеррористических систем здесь нет – ими прикрыты лишь подходы.

– Все целы, – кивает удовлетворенно Филатов. Первое охлаждающее кольцо преодолено. Дальше – шахта.

– Давай, Михалыч, – приказывает Филатов.

Капитан Куравлев подхватывает черный тяжелый шар «разгонщика» и свечкой взмывает вверх по шахте.

Защитники центра должны предпринять какие-то меры. Они знают, к чему все идет. Поэтому они сейчас двинут сюда. Капитану нужно на все про все две минуты.

Филатов чувствует, что они сейчас появятся. И нажимает на спусковую скобу, посылая энергоразряд в конец коридора-охладителя. И сносит двоих в костюмах высшей защиты – они появились миг в миг, чтобы напороться на разряд.

А потом пошло-поехало. Самонаводящаяся капсула разлетается, не дойдя трех метров до десантников. Импульс защитного поля сметает еще несколько самонаводящихся взрывустройств. Потом коридор начинает гудеть, вибрировать – это течет по керамометаллическим концентраторам смертоносная энергия. В ушах растет звон, будто где-то в глубине существа бьют низкие колокола.

И тут же начинает барахлить защитная аппаратура. Поле костюма теряет устойчивость, и комп еле-еле удерживает его. Так что второй залп самонаводящихся устройств гораздо более серьезная проблема… Но отбили.

Охранники не верят, что их напор удастся отразить, и прут с двух сторон – добивать раздавленных самонаводящимися взрывустройствами агрессоров. И напрашиваются на добрую встречу. Филатов срезает двух. Ребята разделываются с еще четверыми.

– Готово, – из шахты вылетает капитан Куравлев. – Синхронизация произведена.

– Уходим!

Через минуту они в охранном периметре эфирогенератора.

– Они еще не активизировали защиту, – кричит капитан.

– Отлично, – кивает Филатов.

Значит, он переоценил возможности противника. Это нормально. Лучше, чем недооценить. Компьютеры охранной системы до сих пор не могут очухаться. А значит, опять – разрядник на разрядник, вибронож на вибронож.

В очередном зале они напарываются еще на троих защитников и сметают их, не замедляя шаг. А потом начинается ад. Компьютеры зашиты очухались от ударов. И выдают пришельцам по полной программе – плазменные заградительные линии, удары автоматических разрядников, полевые ловушки.

Все было рассчитано на то, чтобы не пропустить никого сквозь периметр – он был непреодолим. Но только не для бойцов московитянской спецгруппы. Аппаратура «богатырей» без труда считывала дислокацию защитных систем. А где не хватало техники, там спасала реакция и интуиция Филатова.

Все, защитный периметр пройден. Дальше – зона для работы персонала. Тоже напичкана защитаппаратурой, но, естественно, не такой серьезной. После периметра – легкая прогулка.

Один коридор позади. Другой. В третьем – заграждение. «Богатыри» проходят горячим ножом через масло. И секунда в секунду выходят через пролом в стене с энергоцентра.

Еще один периметр – внешней защиты. Тут пригодятся «фантомимитаторы» – они не годятся в помещении, но хороши на открытой местности. Беспорядочные СТ-проекции, радиоловушки, объемные «обманки» – хватило, чтобы запутать защиту окончательно.

Филатов вскидывает базуку, и плазменный шар окутывает тяжелый танк, как раз взмывший над резинобетонными плитами и разворачивающийся к десантникам. Пробить его базука не пробьет, но на несколько минут выведет из строя, пока самовосстанавливающиеся системы вновь не вернут в него жизнь Танк – не страшно. Он охраняет только периметр. Хуже – глайдеры, посадочная площадка которых в двух километрах отсюда. Они уже парят стервятниками в черном ночном небе.

– Иголка! – кидает резко Филатов.

– Сделано.

«Иголка» – локальный нейтрализатор защитного поля – приведен в действие.

– Вперед.

Пятеро бойцов скользят над землей, лавируя между камнями и скалами.

– Энергозапас? – спрашивает Филатов.

Сведения выведены на экран в шлеме. Девяносто два процента – по боку. Осталось восемь процентов энергии. Может не хватить на хороший бой.

Глайдеры занимают боевой порядок и выходят на цель. Ночь разрывается пламенем огня, трещит от молний, гудит от потоков гигантской энергии. Плавится базальт, горят и превращаются в пепел заросли кустов, с треском рассыпаются искрами толстые столетние деревья.

– Лопухи, – удовлетворенно кивает капитан Куравлев. Пилоты глайдеров купились на «обманки» – те на экранах сканеров выглядят точь-в-точь как уходящая в глубь территории диверсионная группа. А вот саму группу засечь не так просто…

Минута. Вторая… Филатов примерно представляет, что сейчас творится в энергоцентре. Операторы вводят одну программу за другой, с ужасом осознавая, что ничего у них не получается и эфирогенератор сошел с ума. Посланная ремонтная группа в сопровождении роботов пытается пробиться к сердечнику генератора, где установлен «разгонщик», но и это у них не выходит. В сердечнике уже кипит энергобуря и ломается пространство. Эфирогенератор неумолимо разгоняется, выходя окончательно из-под контроля. Остаются считанные секунды Люди начинают метаться. Они понимают, что уже ничего не изменить. Знают, чем все кончится. И что не успеют эвакуироваться. Впрочем, кто-то сориентировался. Несколько человек пытаются вырваться за периметр И напарываются на охранную сферу, их уничтожает защитсистема центра – ведь на выход разрешения не было дано…