Текст книги "Последний госпитальер"

Автор книги: Илья Стальнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Часть вторая ПОХИЩЕНИЕ ПОСВЯЩЕННОГО

По нему будто били молотком в тысячу тонн, – сказал командир спасательной группы, состоявшей из двух ремонтных транспортеров Звездных оборонительных сил Аризоны, с жалостью рассматривая на экране эсминец «Канаверал».

– Он что, дрался с московитянской эскадрой? – спросил инженер-офицер, одновременно являвшийся первым помощником командира.

– Или с «индейцами», – поддакнул командир.

Почему так аризонцы прозвали высокоразвитые технологические цивилизации, которых просто не могло не быть в Галактике, но которые пока не выявили, неизвестно, но термин этот был весьма расхож. Среди космических волков и юных волчат ходило множество легенд о встречах с ними, о невероятных чудесах техники, о планетах-механизмах и жителях черных дыр. Да чего только не болтали.

– Ладно, – махнул рукой командир, просмотрев данные, поступившие с бортового компьютера «Канаверала». – Работаем. «Канаверал», вы готовы к слиянию?

– Готовы, – пришло подтверждение. – Слияние, – приказал командир.

– Исполнено, – доложил бортовой комп. – Слияние – сто процентов. Инфосистемы в норме. Управляемость – единица.

– Годится, – кивнул командир. «Слияние» означало, что компы всех трех кораблей слились воедино и теперь представляли одну систему. Только так возможно произвести операцию транспортировки. – Начинаем сближение.

– Исполняется, – произнес комп.

«Канаверал» был действительно сильно потрепан неизвестной силой. Четверть экипажа погибла сразу. Одна силовая установка была потеряна. Другая разрушена. Но системы обеспечения работали нормально, и эсминец мог спокойно проболтаться в космосе полгода и даже передвигаться от планеты к планете в пределах одной солнечной системы – но не больше. Динозавр, Пенелопа и Черный шаман уютно устроились на корабле, предпочитая не спускаться на Ботсвану. Все, что там можно было, они уже сделали. И где только можно – провалились. Тем более хаос там продолжал нарастать. Прибыл московитянский крейсер с тактическим подразделением для охраны посольства и граждан Московии. Правительство слетело. Власть взяла группа офицеров, по направленности ближе к блоку «Храма Ожидания». Насилие продолжалось. Но не было больше рыбок, которых агентам спецслужб Пенелопе Вейн и Динозавру стоило ловить в этой мутной воде.

Ремонтные транспортеры, похожие на огромных жуков-скарабеев, начали брать в клещи эсминец. Три точки на объемной схеме, висящей перед лицом командира спасательной группы, постепенно сближались. В наушнике звучал отчет компьютера. Все шло нормально. Иначе и быть не могло – совершенная техника не давала сбоев, но все равно в такие минуты командир привычно волновался. И восхищался проводимыми операциями – их точности, изящности, безукоризненности.

– Контакт – пять секунд, – докладывал компьютер. – Три. Две. Исполнено.

Магнитные заклепки впились в эсминец, и три корабля слились в единое целое, как недавно слились информполя их компьютеров.

– Задействованы силовые установки три, семь, восемь, – уведомил компьютер. – Активизация – десять процентов. Начинаю отсчет перехода в надпространство.

Слова компьютера являлись дополнением к цифрам, возникающим над пультом. Опытный глаз командира читал огоньки, цифры и диаграммы так же легко, как люди читают обычный текст в книгах.

– Сто девяносто пять. Сто девяносто четыре… Все было в порядке. Силовые установки транспортеров выходили на необходимую мощность.

– Задействован канал перехода, – произнес компьютер. – Одиннадцать. Десять…

Слившиеся воедино корабли покрылись голубоватым маревом, будто обзавелись собственной атмосферой. Потом их контуры стали нечеткими. А потом будто рассыпались на миллион разноцветных частичек. Переход в надпространство свершился.

Через восемь галактических суток транспортеры ввели эсминец «Канаверал» в док главной ремонтной базы Звездных оборонительных сил Аризоны «Приют пилигрима».

А потом все отправились туда, куда заслужили. Черного шамана подхватили под руки головастики-психотроншики и под присмотром взвода рейнджеров потащили на планету Ниагара, где располагались их основные исследовательские учреждения. Пенелопу и Динозавра усадили на скоростной малый рейдер «Альбатрос». Через одиннадцать дней он завис над посадочным блоком станции «Потомак». А затем для опростоволосившихся агентов спецслужб начались круги ада. Только у каждого были свои круги. И свои черти на них Пенелопу и Динозавра пытали разные комиссии Но методы у них были одинаковые.

Допросы, допросы, допросы. Изо дня в день. С соответствующими техническими средствами, направленными на то, чтобы выжать из мозгов последнюю крупицу информации. Динозавр сроднился с гипноснимателем как со своим любимым волномассажером Отчетам, подготовленным им во множество инстанций, он вообще потерял счет. А потом была передышка на двое суток и началась основная экзекуция – заседание специальной комиссии правительственного наблюдательного комитета.

Ее члены снова выворачивали Динозавра наизнанку, опять задавали вопросы. Притом если служба внутренних расследований и оперативники разведки задавали вопросы умные и сразу въезжали в суть, то члены комиссии вопросы задавали преимущественно идиотские, вопиюще некомпетентные. Речи их были сильно разбавлены слезами и соплями, более подходящими положительным героям СТ-тянучек, во взоре их читалось благородное негодование. Интересно, как бы смотрели они на него, Динозавра, если бы тот вернулся победителем? Ясное дело, в тех же лучших традициях СТ-сериалов – как на простого аризонского парня, беззаветно и честно заботящегося о народе Аризоны и галактике в целом. Динозавра все это злило. Особенно когда пошли разговоры о нарушении законов, пренебрежении священными идеями гуманизма и прав личности. Один из особо ретивых членов комиссии, надутый полковник из армейского разведуправления, начал похрюкивать что-то о трибунале, но встретил лишь гробовое молчание. Полковник и сам понял, что хватил лишку, и, к удовлетворению Динозавра, заткнулся дня на два.

Заседала комиссия две недели. Неторопливо, с толком, с расстановкой. У Динозавра создалось ощущение, что этим людям просто нечем заняться и они нашли себе хобби – нечто вроде суперсенсорных «садомахов». Наконец было зачитано решение.

– Крайне низкий профессионализм, – долдонил заместитель начальника ЦРУ Кэрриген. – Пренебрежение инструкциями и уставами… Нарушение пункта 678-В Директивы 15… Отсутствие планирования… Низкое взаимодействие…

И дальше все в том же духе. Естественно, о таких вещах, как содействие в уничтожении гражданского населения, соучастие в нападении на межгалактический медицинский персонал, нарушение конвенции о нераспространении новых типов вооружения, сказано ничего не было. Бумага и компьютерные банки стерпят многое, но не такое же!

Кэрриген принялся вновь расписывать профессиональные недостатки майора Форста. «Выкинут взашей. Без пенсии и пособия. За дискредитацию», – с тоской подумал Динозавр.

– Вместе с тем комиссия не может не признать, что обстановка на Ботсване сложилась крайне тяжелая. Офицер Форст сумел принять ряд верных решений, которые в условиях эскалации напряженности благотворно сказались на ситуации на планете и помогли защитить жизненные интересы Аризоны…

«Может, все-таки с пенсией», – с надеждой подумал Динозавр.

… В этой части признать действия майора Форста соответствующими сложившейся ситуации… Кроме того, комиссия не может не принять во внимание прекрасный послужной список майора Форста… Награды, – занялся длинным перечислением достоинств Динозавра замдиректора ЦРУ. – Что во время проведения операции им были предприняты меры по защите мирного населения Аризоны…

«Черного шамана, что ли», – хмыкнул про себя Динозавр.

… – Объявить майору Форсту выговор второй степени… Лишение премии за текущий год…

«Ничего еще», – с облегчением вздохнул Динозавр.

– Рекомендовать руководству Центрального разведывательного управления перевести майора Форста с оперативной работы и направить в распоряжение НАОПС.

Ну вот и сказано то, что должно быть сказано. НАОПС – национальное агентство по охране промышленных секретов. Направление туда означает ссылку на одну из планет научного или промышленного комплекса Аризоны. Их всего восемь. Дыры – одна другой чернее. И никаких возможностей выбраться оттуда до пенсии. А при таком раскладе на пенсию в ближайшее время добром Динозавра не отпустят. Ну что же, заслуженный отдых, вздохнул он. Проверки режима, агентурная работа в среде ученых якобы для выявления влияния противника, а на деле просто исследование лояльности, образа жизни. Копание в грязном белье. Изумительно! Что еще можно было придумать лучшее для майора Форста – человека, чьи операции изучаются в разведшколах и академиях.

Примерно такое же судилище происходило над Пенелопой Вейн. И примерно такие же мысли одолевали и ее. Только Динозавр готов был признать, что сработал он нечетко и действительно провалил операцию. А Пенелопу угнетало то, что досталось ей до кучи, чтоб другим неповадно было. Лично за собой она вины никакой не знала. А выслушивая те же слова об откомандировании в НАОПС, ей захотелось швырнуть стулом в председателя комиссии. Она, может, и сделала бы это, да только это был пневмостул, и вряд ли бы он повредил председателю.

«Чтоб вы сдохли», – подумала Пенелопа.

– Мне кажется, офицер хочет что-то добавить? – прищурился недобро председатель.

– Хочу. «Чтоб ты сдох в первую очередь, паук!» – хотела добавить офицер. Но не добавила. Она лишь щелкнула, как положено офицеру, каблуками.

– Никак нет, сэр.

– Вы прикомандировываетесь в НАОПС. О вашем новом назначении вам будет сообщено в данном ведомстве…

После судилища Динозавра на несколько дней оставили в покое. А потом его вызвал замначальника ЦРУ Кэрриген. Он принял его в своем роскошном пятиуровневом, по последней моде заполненном причудливыми проекциями кабинете. Это был совсем другой человек, чем та штабная лощеная и глупая крыса, которая зачитывала решения комиссии и задавала дурацкие вопросы. Этот Кэрриген был тот, к которому привык Динозавр – умный, хищный, схватывающий все с полуслова,

– Как вам понравилось, Форст, это театрализованное представление? – спросил он, вытягиваясь в виброкресле и кладя ноги в шитых золотом ботинках на подголовник другого кресла – кожаного, отделанного медью и золотом.

– Вы имеете в виду заседание комиссии?

– Именно.

– Это было отвратительно! – с чувством воскликнул Динозавр.

– Наконец-то что-то проняло майора, о железных нервах которого сложено столько легенд. Я думаю, в НАОПСе вы быстро успокоитесь.

– Так точно, сэр.

– Поменьше официоза, Форст… Я знаю вам цену. Но, должен заметить, последнее дело вы провалили просто безобразно.

– Да, сэр.

– Но, в отличие от идиотов из комиссии, я прекрасно знаю, что такое неудача, что такое случайность. И как редки оперативники такого класса, как вы. Я не привык разбрасываться капиталами. Вы пригодитесь нам еще.

– На исследовательской планете?

– И там тоже… Наши умники с научными степенями затевают в институте тонких биоструктур нечто любопытное. И у меня есть предчувствие, что скоро это место станет очень горячим.

– Считайте, пилюля подслащена.

– Там будет горячо, Форст. Мне нужен там такой человек, как вы… Но сначала вы выполните кое-какую работу. До откомандирования.

– Слушаю, сэр.

– Вы должны будете встретиться с одним вашим знакомым и заглянуть в одно знакомое вам место.

– Какое именно?

– Долго объяснять. Подробный инструктаж вы получите на корабле.

– Я все понял…

Действительно, на скоростном малом рейдере, вылетевшем на следующий день, Динозавр получил подробный инструктаж. И встретил там старого знакомого – Черного шамана. А направлялся рейдер на Ботсвану…

***

В первое время Сомову было не до того, чтобы строить далеко идущие планы. Сначала – работа с учеными и представителями спецслужб. Потом – бесполезный месяц психологической реабилитации в психоразгрузочном центре на курортной планете Московитянской Федерации Черномории. Впрочем, идея была с самого начала неважная. Сомов знал, что никакие ионные ванны и лучевые массажеры, никакая цветотерапия, биомагнитные и эфирные стимуляторы, нейроблокираторы, подсознательные гипнотерапевты и традиционные психоаналитики не помогут. Он сам должен преодолеть свою боль. И сам должен решать, в здравом уме и доброй памяти, не напичканный психомедикаментозными средствами и не накачанный волновиками, как жить дальше. А боль не оставляла его ни на миг. Неустанно мучили картины горящего госпиталя, гибнущих друзей, разорванных на части больных. Порой и жить не хотелось.

Однажды он решил все для себя. Жить надо. Он выжил, когда за ним гнались охотники за головами и аризонские головорезы. Он выжил и одолел призраков подземелья. Он прошел через город приоров. И вовсе не для того, чтобы увять как одуванчик, погрязнуть в своих комплексах. Он должен жить и продолжать делать свое дело хотя бы в память о тех, кого он потерял.

Утром он пришел в кабинет своего лечащего психотерапевта.

– Вы отлично выглядите, – бодро сказал психотерапевт, отмечая про себя, что выглядит сегодня госпитальер хуже некуда. Врач по показаниям аппаратуры знал, что Сомов всю ночь не сомкнул глаз, метался по комнате, не находя себе места.

– Да. Все в порядке.

– На следующую неделю мне хотелось бы, чтобы вы прошли курс…

– Стоп, стоп, – махнул рукой Сомов. – Никакой следующей недели.

– Почему?

– Я заказал место на ближайшем лайнере на Моковию. Я улетаю.

– По-моему, это не лучшая мысль, – покачал головой психотерапевт. – С душевным здоровьем не шутят. Последствия стрессовой ситуации еще не изжиты. Вы рискуете срывом.

– Все решено. Я улетаю.

Психотерапевт внимательно посмотрел на Сомова. И вдруг понял, чем его больше всего поразил сегодняшний Сомов. Да, госпитальер неважно выглядел. Да, ночь далась ему нелегко. Но глаза его горели. Он был преисполнен идеей.

«Значит, перелом произошел», -удовлетворенно отметил психотерапевт, который прекрасно знал, что, несмотря на огромные достижения в медицине, психика человека до сих пор самая загадочная и тонкая вещь. И никакая наука не поможет человеку построить нормально свою жизнь, если он сам этого не захочет.

– И что вы будете делать в Санкт-Петербурге? – спросил психотерапевт.

– То же, что делал всю жизнь – работать

– Вы правы, – кивнул психотерапевт. – Так будет лучше. Удачи вам, коллега.

– Спасибо…

Рейсовый суперлайнер «Ладога» отделился от орбитальной черноморской станции. Несколько дней, пока он скользил по надпространству, Сомов въезжал в ситуацию, касающуюся его профессии. Последние месяцы все мысли о ней вызывали у него отторжение. Но теперь он окончательно вернулся в мир. И понял, что вовремя – его опыт очень пригодится именно сейчас. А творилось в Галактике нечто из ряда вон выходящее. По планетам второй линии прошли эпидемволны. Потом они коснулись Пояса Магомета. И перекинулись уже на периферию Московии, что само по себе было удивительным. Последняя эпидемволна тряханула Московитянскую федерацию четырнадцать лет назад – новый штамм, неизвестно как заброшенный из дальнего космоса, тогда выкосил около тысячи человек.

Прибыв на Московию, Сомов первым делом напросился на прием к заместителю директора федерального центра «Антивирус» академику Корнееву. Он прождал полчаса в большой приемной, выдержанной в стиле строгого официоза. Огромное настоящее стеклянное окно выходило на столицу Московии город Санкт-Петербург. Он имел мало общего со старым Санкт-Петербургом. С двухсотметровой высоты виднелись купола гигантских православных храмов, дворцовые постройки, на горизонте возвышались ввинчивающиеся штопором в голубое небо жилые комплексы, эдакие замкнутые экологические и социальные системы. В центре города виднелись красные стены и белокаменные соборы старого Кремля, перевезенного с изборожденной эфирными волнами Земли. Главные города старой России, так же как и другие города старого мира, стоят на искалеченной планете, прикрытые силовыми куполами, ожидая того времени, когда настанет черед восстанавливать утраченное. Пока на это у человечества не было ни сил, ни возможностей, но память о старой Земле не исчезала ни на миг. Большинство названий планет, городов перекочевало в Галактику оттуда. Единственное, что перенесли в Московию со старой земли, был Кремль. Слишком велико его духовное значение, слишком много с ним связано, слишком много в нем жизни и сакрального смысла, чтобы оставлять его до лучших времен на старой Земле.

– Проходите, – произнесла секретарша в неброском костюме, ткань которого переливалась всеми цветами радуги.

Кабинет был обставлен так же официально. Огромный письменный стол с бронзовым чернильным прибором, на деле являвшимся контактным устройством компьютера, стулья с высокими спинками, кожаные кресла, полки с настоящими бумажными книгами.

– Рад познакомиться с вами, – высокий, благообразный, в годах, Владимир Анатольевич Корнеев пожал госпитальеру руку. – Наслышан о Ботсване. Вам там пришлось туго.

– Да, туговато, – улыбнулся Сомов, подумав, что насколько туго там пришлось, академику не узнать никогда. Об этом знают несколько человек, да и те опутаны такими грифами секретности, которые притягивают к земле их языки получше многопудовых гирь.

– Итак, вы решили вернуться к работе?

– Хотелось бы.

– Почему вас привлекает наша служба?

– Опыт работы с инопланетными инфекциями, Труды в этой области.

– Да, знаком. Статья в «Медицинском вестнике» по профилактике черной лихорадки на высоком уровне… Честно говоря, не знаю, что вам предложить.

Сомов поморщился. Наверняка академик поднял документы перед встречей. С одной стороны, госпитальер – человек, прошедший через ад. С другой – как так, все погибли, а он жив. Да и тяжелый стресс, нервный срыв, лечение у психотерапевтов. Естественная настороженность крупного чиновника.

– Давайте честно, Владимир Анатольевич, – произнес Сомов. – Нужен я центру или нет?

– Категоричная постановка вопроса, – академик побарабанил пальцами по деревянной крышке письменного стола. – Нужны.

– В каком качестве?

– Посмотрим. Если вы согласитесь, пока мы прикомандируем вас в институт Ксенобиологии. Там сейчас накопилось достаточно проблем. И подобрались отличные ребята. Согласны?

– Согласен, – кивнул Сомов. Так он стал консультировать группу «Поиск». И вновь начались горячие денечки.

***

Динозавр стоял посредине знакомой поляны. На нем был скафандр высшей защиты «Викинг», способный создавать вокруг себя мощные защитные поля и фактически являвшийся боевой автономной капсулой. Майор напоминал в нем древнего рыцаря в тяжелых латах. А еще точнее – древние японские статуэтки «тогу-догу», которые некоторые исследователи считали изображением инопланетян, посещавших колыбель человечества в седой древности

Забрало было откинуто, системы пока не активированы, и Динозавр с отвращением вдыхал влажный прелый запах аризонских джунглей. Над головой на высоте двенадцати метров висел диск боевого тяжелого катера, закрывавший солнце. Те, кто находились на диске, по первому зову были готовы кинуть в прорыв тяжелую десантную группу в «Викингах». Только толку-то? Вся надежда у Динозавра опять на того типа, который стоял рядом, в таком же костюме. И человеком этим был Черный шаман.

– Не вздумаю… Я утолил свою жажду. Теперь я справлюсь, – Черный шаман был доволен.

Еще вчера в более легком облачении и в сопровождении группы прикрытия Динозавр и Шаман вернулись в пещеру, в которой поддерживался прекрасный порядок. Черный шаман кивком головы прогнал своего последователя с трона. А потом началась обычная кровавая оргия. Только еще более жуткая. Черный шаман добирал то, чего ему не хватало долгое время.

– Тебе дороже всего твоя шкура, – продолжил Динозавр. – И ты ее лишишься, если что задумаешь. Гарантирую.

– Инопланетник, я сказал слово. Я буду делать, как сказал. Пошли.

– Пошли, – Динозавр захлопнул забрало и приказал: – Активизация – пять процентов.

Послышалось низкое гудение. Внутри скафандра привычно запахла озоном. По коже пробежал холодок. Защита скафа задействована на пять процентов. Но Динозавр не был уверен, что даже сотня процентов спасет их. По своему военному и шпионскому опыту он знал, что нет ничего неприятнее грифа «не идентифицированная угроза».

Черный шаман задействовал свой скаф. Дикарь оказался на удивление восприимчив к технике, он отличался острым умом и хорошей памятью. Он научился пользоваться сложным оборудованием за неделю. И, похоже, входил во вкус.

Психотронщики в исследовательском центре чуть сбили спесь с Черного шамана, но не изменили его характер. Динозавр знал, что тот остается ядовитым скорпионом и может выпустить жало в любой момент. Никуда не делась и злопамятность, о которой ходили легенды. Сопровождающий корабль головастик-психотронщик поведал Динозавру после выхода в надпространство:

– Через неделю после его поступления к нам мы нашли у него куклу, сделанную из хлеба. Представляете, сэр.

– А что тут особенного?

– На кукле было написано ваше имя.

– Что?!

– Ив сердце торчала игла.

– Что за чертовщина?

– Обычный магический прием. Хочешь на кого-то наслать погибель, изготовляешь его куклу. Втыкаешь в сердце иглу. И жертва умирает от разрыва сердца.

– Чепуха!

– Конечно… Кстати, четырнадцатого марта у вас не болело сердце?

– Четырнадцатого? Прихватило. В первый раз в жизни. Посчитал ерундой.

– Что ж, вам повезло.

На следующий день Динозавр перед занятиями по обучению обращению со скафом отвел Черного шамана в сторону, приставил к голове пистолет, снял предохранитель.

– Еще одна шутка с куклой, и я дожму палец. Черный шаман выдал длинную тираду на своем языке.

– Что ты там лопочешь, обезьяна? Я ведь сейчас нажму, – палец начал выжимать пластину, и Черный шаман завороженно смотрел на него.

– Понял я, инопланетник, – заверещал Черный шаман. – Ты ошибся. Ты мой друг.

– Запомни, друг.

… Динозавр оттолкнулся и взлетел метра на четыре. Костюм работал отлично. Антигравы действовали. Черный шаман последовал его примеру. Ему доставляли удовольствие эти фокусы.

– Ну, пошли, – приказал Динозавр.

– Пошли. Я поведу. Мы найдем. Мы возьмем, – запричитал Черный шаман. – Сила вновь со мной.

И они вошли в пещеру. А через два часа пересекли границу Лабиринта.

… Пилот катера нервничал Катер висел над землей уже шесть часов. Более половины энергозапаса побоку. Сколько еще так висеть? Приказ – не приземляться и держать системы защиты и нападения в готовности «один». А это тоже энергозатраты. Пилот злился на эти непонятные приказы. Но ощущал, что задание опасное. Психотронщик, неотрывно глядящий за показаниями аппаратуры, знал, насколько опасно это мероприятие. А десантники знали, что если все пойдет не так, то идти для вызволения им. Судя по всему, не просто на вызволение, а на смерть. Они привыкли воевать, но ненавидели два слова «неидентифицированная угроза». Ненавидели их не меньше Динозавра. И капитан Хойл с содроганием ждал, когда замигает маячок тревожного сигнала, который должен был бы по идее пробиться через аномальные возмущения Лабиринта. И с не меньшей тревогой смотрел он на часы, поскольку, когда пройдет еще полтора часа, вне зависимости от поступления сигнала тревоги десантной группе идти на выручку…

Минуты проходили за минутами.

– Вот они, – наконец воскликнул психотронщик, глядя на две медленно выплывающие из пещеры фигуры в «Викингах». Они тащили два защитконтейнера

Динозавр подал знак рукой – все в порядке.

Вскоре катер взмыл вверх и вышел на орбиту, чтобы состыковаться с малым рейдером. Задание на Ботсване на сей раз было выполнено безукоризненно. Хотя никому, кроме Динозавра и Черного шамана, не было известно, чего это стоило…

***

После того, как все мучения по возращении с Ботсваны остались позади и Филатов вырвался из лап научников и следователей, он получил положенные полгода отпуска. Через полтора месяца он заявился в свою контору, заявил, что отдохнул достаточно и оставшееся время прибережет на потом или передаст в фонд помощи особо уставшим. А потом попал на прием к начальнику управления генералу второго ранга Алексею Шутихину, который заявил, что с нелегальной работой придется пока повременить. По всем правилам нелегал может засыпаться только раз. После этого, даже если он выберется живым, с подобным родом деятельности для него закончено Он окажется занесенным во все информбанки спецслужб противника.

– Но меня забрасывали несколько раз, – вздохнул Филатов, понимая, что слова начальника управления справедливы.

– Да, но завалился ты впервые. Направление на Ботсвану уже являлось нарушением правил, но по определенным причинам у нас просто не было иного выхода.

– И что дальше? – угрюмо осведомился Филатов.

– А что? Выбирай. Преподавание в Академии Оперативная работа в центре, – предлагал генерал Шутихин – Или аналитический центр.

– Лучше я в археонавты снова пойду, – скривился Филатов, – Вы же знаете, мне нужно живое дело.

– Знаю… Как насчет силового противодействия.

– «Богатыри»?

– Они самые. Тем более ты до нелегальщины подрабатывал в «Щитоносце».

– Точно, – кивнул Филатов. Был такой факт. Служил Филатов в антитеррористической группе. Имел за плечами три боевых акции.

– Согласен?

– Ну, за неимением лучшего, – кисло произнес Филатов. Ему не хотелось расставаться с оперативной работой.

– За неимением лучшего, – покачал головой начальник управления. – Ты сначала пройди полигон, а потом торгуйся. Это тебе не пикники в Академии.

– Пройду, не бойтесь…

Полигон назывался официально «Проверочно-тренинговый комплекс номер восемь», а в народе его почему-то прозвали «Сказки Пушкина». Уж чего-чего, а «сказок» там было предостаточно, Притом «сказок» жутковатых. Кандидаты преодолели строгую приемную комиссию, отшивающую девяносто пять процентов претендентов на звание космодесантника, прошли специальную подготовку, оставили позади несколько таких полигонов, прослужили в среднем по паре лет в десантных частях и пришли пытать счастья – пробовать стать бойцами отряда силового противодействия «Богатырь». Из этих волков экзамен на полигоне выдерживали лишь двадцать процентов. Остальным приходилось очень туго. Большинство из них прописывались в реанимационных комплексах.

За полгода Филатов вошел в форму, прошел переподготовку в армейском учебном центре и отправился на полигон. Результат ошарашил «приемщиков». Коэффициент выживаемости у новичка был почти вдвое выше, чем у среднестатистического бойца подразделения «Богатырь». Неудивительно, что после двух первых операций Филатов стал командиром группы.

Он спасал заложников. Уничтожал преступников на далеких планетах. А потом началась разборка с Харлеем-два.

– Харлейцы захватили суперлайнер «Стремительный» с двумястами пассажирами, – объявил на совещании командир «Богатыря».

За харлейцами гонялась вся Галактика уже лет тридцать. В принципе, проблем с межгалактическим пиратством никогда особых не возникало. Чтобы позволять себе совершать подобные налеты, нужно иметь для начала космофлот, а еще – что гораздо сложнее – развитые инфраструктуры – энергетику, ремонтные доки, специалистов. То есть нужно иметь цивилизацию.

Впрочем, цивилизация таковая имелась. Весь сброд во время великого переселения с Земли нашел себе мир по наклонностям. На планету Харлей, объявленную истинным краем свободы и соблюдения прав личности, двинуло все отребье, самые чудовищные отбросы, которые только имелись на умирающей материнской планете. Авантюристы, бандиты, неврастеники и психопаты, ученые-маньяки. Какое-то время на Харлее весь этот кипящий котел, готовый взорваться, еще держался. Высокие технологии не давали скатиться в средневековье. Основным предметом торговли и главной линией развития стала черная наука, то есть исследования, лежащие далеко за гранью допустимого, поправшие все нормы этики. Эксперименты с людьми и целыми популяциями, игра с опасными энергиями. И многое другое. После очередной междоусобицы тридцать лет назад на Харлее не осталось камня на камне. А потом начались налеты на свободные планеты, как правило, второй линии. Настала очередь торговых транспортников и пассажирских суперлайнеров. Будто из прошлых веков выплывали, казалось, совершенно забытые, не подлежащие воскрешению понятия, как пиратство, абордаж, добыча, выкуп за голову.

Аналитики «Галактопола» – межгалактической полицейской информационной сети, в которую входило большинство цивилизованных планет, даже таких антагонистов, как Московия и Аризона, – пришли к выводу, что следы ведут к Харлею. Похоже, у них осталось несколько баз, куда переселилась часть населения, продолжавшая заниматься все тем же – черной наукой. Но к ней прибавилось пиратство. Кроме того, харлейцы напомнили Галактике, что такое рабовладение.

Борьба с ними шла ни шатко, ни валко. Удавалось время от времени захватить пиратский корабль. Или самих пиратов Иногда громили их базы. Но основные убежища оставались нетронутыми. Те негодяи, кого задерживали, просто понятия не имели о координатах. Пираты слишком хорошо продумали систему конспирации, введя так называемый пороговый контроль, когда возвращающийся с вольного похода корабль проходит через несколько порогов контроля, в результате сам экипаж не знает, где оказался. Искать же среди ста миллиардов звезд и гораздо большего числа планет опорный пункт пиратов – занятие просто дурацкое.

Отдал дань погоне за харлейцами и Филатов. Занимался он этим, как только выпустился из Академии. Тоже захватывал корабли. Допрашивал негодяев. Этим же самым пришлось заняться после акции на Ботсване

После слов командира «Богатыря» по залу прошел гул.

– Что с людьми?

– Харлейцы ушли. Люди – в заложниках.

– Опять испарились?

– Три года сидели смирно, – сказал командир отряда. – Значит, начали очередную войну.

– Им же хуже, – послышалось из зала.

– В общем, работаем по ним. С «Галактополом» и оперативниками седьмого департамента…

***

Вид аэропорта планеты Ниагара не удивил Динозавра. Примерно такое же захолустье он и ожидал увидеть. Убогие интерьеры, полное отсутствие замысловатых архитектурных решений, причудливых СТ-проекций, головоломных форм и линий, которыми так славились города Аризоны. Но в отличие от жителей тех городов тут граждане занимались делом, а не отживали предназначенный им срок жизни в безумстве извращенных наслаждений. Великое государство держится именно на таких планетах, а не на тех самых больших городах, полных трутней-психопатов. Скромность аэропорта и вообще строений планеты была вычурно-нарочитой. Хозяевам Ниагары не составило бы труда оформить тут все по высшему разряду. Но это считалось дурным тоном. И Динозавру это, в принципе, нравилось, хотя он знал, что еще будет, смотря на унылые двух– и трехэтажные стекляшки и строения из пластобетона, вспоминать четырехмерные бульвары и кварталы Мебиуса в Нью-Тауне, мечтать о веселом карнавале цветов и форм