Текст книги "Черный дневник. Книга первая (СИ)"
Автор книги: Илай Тартаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Он всё отводил взгляд, чтобы не встретиться со мной, ответил едва слышно:
– А зачем? Она ведь тебя ждала…
Ну ты и дурак, подумал я, но вот хрен я тебя переубеждать стану! От баб одни неприятности… Остается? Отлично! Осталось сбагрить эту изнасилованную и опять на людей станем похожи… Я понял, что мне теперь тоже неловко смотреть Валету в глаза, поэтому решил побыстрее закончить разговор:
– Ты, это… Езжай в столицу, проследи, чтобы десантник не натворил дел, а я приеду чуть позже, когда пойму, что нет хвоста…
– Ага, – ответил он, стоя в пол оборота. И тут добавил, будто что-то почувствовал: – Не трогай братство.
– Мы же договорились… – отозвался я.
– Да, договорились…
– Ну, пока… – сказал я и поспешил удалиться, неловкость уйдет, позже…
По дороге обратно не покидала неприятная мысль. Если Графиня как-то выйдет на Ворона, то и всех равных она не пощадит… Илис в опасности… Хотя, нет, ну, как она выйдет на него? Как? До сих пор Ворон умело скрывался, даже Жером со своим длинным носом о нем ничего не слышал. Что, кстати, странно… Может и Жером как-то завязан с Вороном? Нет, глупости, он бы давно выдал себя. Вопрос, что делать с Илис? Я ведь и Валету ничего не сказал… Ждала она меня, зараза, надо было убить её ещё тогда, в лесу!
Везарх поймал меня у входа, спросил прямо:
– Смерть Графа не меняет наши планы? Едем в столицу?
– Да, сэр Везарх, уезжаем…
– Вот, и хорошо, – протянул он, – тогда Вам лучше завершать дела. Насколько мне известно, сэр Маркус нашел и лошадей, и повозки.
– Замечательно, – оценил я, – если увидите его раньше меня, скажите, чтобы связался с Родгаром. Его людей надо приодеть… Кстати, где он? И где, черт возьми, Манфаэль, я второй день его не вижу!
Везарх отрапортовал четко:
– Перед вашим отбытием, его искал сэр Родгар.
– Я ему это и велел сделать… Если увидите кого-то из них, скажите, чтобы ждали у меня. Мне нужно зайти к Графине, сказать до свидания…
Я поднимался к Анне, составляя в голове красивые речевые обороты. Сказать женщине «нет» надо уметь. Тем более, если женщина – Графиня. Дорогая Графиня… Нет, лучше, миледи… Мне не легко говорить вам это… От части потому, что я понятия не имею, что ЭТО мне не легко говорить!..
– Сэр Альнар! – окликнули сзади.
– А-а, сэр Родгар. Я искал вас, где чертов Манфаэль? Вы передали ему, что он мне нужен?
– Всё еще? – удивился Родгар.
– Что значит всё еще? – рассвирепел я. – Я просил вас передать ему, чтобы он явился ко мне…
– По весьма важному делу! Да-да, я помню. Когда вы отбыли, я сразу принялся искать его, а когда нашел – сразу передал. Просто… я подумал…
– Что? Сэр Родгар, быстрее, дел невпроворот…
– Ну, я подумал, что письмо, которое вы передали с посыльным, и было тем важным делом…
Я посмотрел на Родгара, что-то мой новоиспеченный рыцарь совсем заработался, в отпуск пора.
– Какое письмо, сэр Родгар? Вы белены объелись? Мы с вами в одной крепости живем!
– Как какое? Ну, то, с медальоном внутри… Манфаэля…
– Каким еще медаль…
Я запнулся, а сердце тревожно ёкнуло. Медальон Манфаэля? Тот, который… Он же остался у Ворона?
– Где он? – быстро спросил я.
– Кто, посыльный или медальон? – не понял Родгар.
– Да нет же, Манфаэль! – заорал я.
– Пошел к себе в комнату! Что случилось, сэр Альнар?
Я к своему стыду понял, что понятия не имею, где всё это время жил Манфаэль, скомандовал Родгару:
– Быстро, туда! Скорее Родгар, скорее!
Кулон с изображением его погибшей супруги, я совершенно забыл о нем, а ведь он так просил сохранить его… Мозг посылает варианты того, что могло случиться, но я отгонял видения. Просто бежал вперед.
Мы почти добежали до нужной комнаты, когда из-за дальнего угла вышел стражник, увидев нас прокричал обрадованно:
– Сэры, там ваш друг, он какой-то странный…
– Где он? – прокричал Родгар.
– В Восточной башне, милорды, я думаю… Шел он туда…
Родгар несется, как стрела, я и забыл, как он может бегать, крикнул не сбавляя темпа:
– Родгар, стой! Беги за Итием, а я к Манфаэлю! Быстро!
По моей интонации и опущенному слову «сэр», он понял, что спорить некогда, рванул с места в обратном направлении. А я, узнав, что Манфаэль живой, чуть сбавил шаг. Спросил задыхаясь:
– Что с ним?
Страж удивленно подвигал плечами:
– Он плачет, милорд…
Ступени, ступени, ступени… Пока Итий доберется из Северной Башни в Восточную, пострадать успеет не только Манфаэль… Я рывком отворил дверь, вышел на залитую солнцем башню. Дыхание вырывается с сипами, а мышцы в ногах болезненно ноют, но заставил двигаться дальше, пока не понял, что не могу пошевелить даже пальцем.
Манфаэль стоит на краю, весь залитый слезами. В руках сжимает тот самый кулон, я двинулся к нему медленно, но он заметил:
– А, это вы, сэр Альнар… Стойте там…
Я остановился, боясь пошевелиться. Манфаэль никогда не разговаривал так требовательно, а сейчас это тон, не терпящий возражений. Я сказал максимально ровно и вежливо, как учили книжки по психологии:
– Манфаэль. Давайте отойдем от края и поговорим…
– Поговорим… – прошептал он, вытерев скатывающиеся слезы руками. – Никогда… Я никогда больше не смогу поговорить с ней!.. Моя Элеонора…
Плечи его осунулись, а слезы прожгли две красные дорожки на морщинистом лице. Я звал его, заставляя слушать меня, а не свой воспаленный рассудок:
– Манфаэль! Расскажите мне о ней… Я уверен, вы можете многое рассказать о том, каким прекрасным человеком она была? Ну же…
Я двигался чуть ли не по сантиметру вперед, а он всё не отрывал взгляд от медальона.
– Моя Элеонора… – застонал он так, будто переживал её смерть с новой силой. – О, как мне жаль…
Я старался не обращать внимания на его слезы и всхлипывания, от которых саднило сердце, двигался вперед и повторял:
– Какая она была, Манфаэль? Опишите мне её…
Он снова вытер лицо рукавом, сказал дрожащим голосом:
– Она была ангелом, сэр Альнар… Она была моим ангелом, которого не стало…
Он делал паузу между каждой фразой, чтобы собраться и не заплакать снова, хоть слезы текли беспрестанно.
– И всего не стало… – усмехнулся он. – Она забрала с собой все, что у меня было, и…
Он снова не сдержался, руки рванули к лицу:
– Боги, как же это… Тяжело…
Я приблизился еще, пока он не смотрит, а он выдавил, не убирая рук от лица:
– А теперь всё… Только пустота… Только она…
Я был в паре шагов, когда он убрал руки, и, посмотрев на меня, сказал:
– Стойте там, Альнар…
– Манфаэль, это медальон! – прокричал я. – Он заколдован, не поддавайтесь!
Он грустно усмехнулся, посмотрел на медальон в очередной раз, прошептал едва слышно:
– Прости меня, любовь моя… Прости меня, что так долго…
– Манфаэль, – позвал я настойчиво. – Это всё медальон! Ворон…
Писарь посмотрел на меня заплаканными глазами, поджав губы, покачал головой:
– Нет, сэр Альнар… Это любовь и смерть… Только они, только они…
Он так резко развернулся и сделал шаг, что я даже не сделал попытки подбежать к нему, просто бессильно рухнул на колени. Слезы сами рванули наружу… Всё, больше не могу, так не должно было случиться.
– Манфаэль, ну как же так… – прошептал я, давя рвущиеся из меня толчки. – Ну, как же так…
Я сидел в комнате, не в силах посмотреть на собравшихся вокруг. Родгар сказал, закрывая недостойные мужчины и рыцаря слезы руками:
– Он был уверен, что медальон передали вы, сэр Альнар… Он так обрадовался, когда взял его, что и у меня не осталось в этом сомнений…
Итий протараторил печально:
– На медальоне сильное заклятие уныния. Манфаэль держался долго, мы просто не успели…
Я не выдержал, как и Родгар закрыл глаза руками, попросил сдавленным голосом:
– Оставьте меня, господа… Мне нужно побыть одному…
Не понял, когда пришел сон, но успокоения он не принес. Мне снилось, будто я снова бегу искать Манфаэля, но когда врываюсь к нему в комнату – нахожу его повешенным.
– Снимите его, господи… – шепчу я, – Снимите…
Обернувшись понимаю, что я не в комнате, а на улице, и рядом с Манфаэлем висят все остальные. Я наблюдаю за тем, как покачиваются их тела на виселицах, и вдруг вижу, что одна из петель пустая. Я спрашиваю:
– Где же последний висельник?
Мне никто не отвечает, а я спрашиваю и спрашиваю, пока, наконец, мертвецы не открывают глаза и смотрят на меня пристальным взглядом, и тогда осознаю, что в петлях уже не люди, а высохшие скелеты… Потом неожиданно подомной проваливается пол, и в последнюю секунду я понимаю, что я и есть последний висельник. Проснулся в холодном поту, а в ушах всё еще злобный смех мертвецов, и их крик – теперь ты понял?
Глава 26
Понял, подумал я со злостью… Больше спать не хотелось, поэтому с утра стоял у покоев Графини.
– Ваше сиятельство, я сегодня же достану вам Ворона…
– Очень хорошо, сэр Альнар, – ответила она ровно, но я видел, что несколько ночей не смыкает глаз. – Вы можете рассчитывать на мою полную поддержку в этом вопросе…
Я сказал гордо, точнее хотел, чтобы именно так это и выглядело:
– Я всё сделаю сам, ваше сиятельство. Одна лишь просьба… Покойный Граф обещал мне помочь с рекомендациями…
– …ко двору короля… – закончила она устало. – Да, он говорил мне, будто вы спрашивали об этой мелочи. Не беспокойтесь, сэр Альнар, вы получите их. Более того, если вы отомстите за…
Её голос чуть надломился, я поспешно приклонил колено и, взяв её за руки, сказал:
– От меня не уйдет никто, миледи… Я клянусь…
Только Родгара я позвал к себе в комнату, что смутило всех остальных, но они решили, что мы ближе всего знакомы с Манфаэлем, поэтому разделяем эту утрату. Родгар пришел бледный, глаза ввалились, а руки дрожат. Я налил ему вина, хотя видел, что он и так еле стоит на ногах.
– Пейте, сэр Родгар. Сейчас можно…
Он стиснул кулаки, ударил по столу яростно:
– Я хочу отомстить, сэр Альнар! Я хочу убить его, этого Ворона… Я понимаю, что теперь я рыцарь и должен быть сдержанней, но…
– Сегодня, Родгар, ты просто мужчина, как и я! Мы оба знаем, какие из нас благородные господа… Все это, только благодаря Манфаэлю…
Его лицо исказилось гримасой скорби, я поспешил налить ему еще.
– Сегодня мне нужен тот Родгар, которого я встретил в таверне. Он и его люди… Мы отомстим за Манфаэля, по-своему… Графиня хочет, чтобы мы привели их живыми, но я хочу, чтобы мой клинок напился их ядовитой крови…
Родгар поднял глаза с надеждой, сказал быстро, боясь, что я передумаю:
– Мои люди собраны, сэр Альнар! Мы можем выступить хоть сейчас!
– Просто – Альнар, друг мой… Сегодня мы не рыцари… Выступим вечером, будьте готовы.
Время до вечера тянулось как жвачка, всё готово, Везарх и Маркус ждут распоряжений, а я всё никак не могу уехать. Чтобы отвести угрозу от Сафира, мне пришлось подставить Ворона, теперь его жаждет заполучить Графиня, но если у неё это получится, скоро все узнают, кто такой виконт де Бражелон на самом деле, да и сэр Родгар тоже… Теперь, когда Манфаэль мертв, не видать Сафиру грамот, как своих ушей, а Илис, которую Валет не смог забрать из этого притона может умереть… И я вроде бы не должен переживать по этому поводу, но почему-то переживаю. Все слишком быстро стали умирать вокруг, и если Илис умрет…
Я ходил по комнате, а мысли все не давали покоя, мой карточный домик рухнул, почти до основания, я стараюсь удержать разваливающиеся куски, но пока я играю, под обломками стен гибнут люди.
Ночь холодным ветром заглянула мне под доспех, Родгар идет угрюмый, но решительный. Не знаю, что он сказал своим людям, но лица их такие же хмурые. По городу шли тройками, на относительном расстоянии друг от друга, да не увидит никто вооруженную до зубов группу людей. Я сперва пошел к той таверне, в которой мы с Валетом поселились в первый день прибытия, успел забыть о таком чудесном ходе, через который нас с Валетом и Илис как-то раз вывел Коршун. Начинаю думать, что Коршун сделал это специально… Ноги сами принесли к нужному месту, я дернул ручку двери, та легко подалась, не издав ни звука. Мы прошли внутрь и дождались, пока подтянутся остальные.
Все ходят бесшумно, как и Родгар, большинство – охотники, привыкли передвигаться по лесу так, чтобы не треснул ни один сучок. Если бы шел с рыцарями – гремели бы как консервные банки, а здесь у каждого кожаный доспех, и никто не чувствует стыда от того, что приходится таиться и прятаться.
В темноте едва нащупал лаз, по очереди спустились в подпол, а оттуда так же тихо, словно тени, на нижний ярус.
Вдалеке забрезжил свет, я знал, что факелы горят постоянно, а часовые меняются ночью трижды, шепнул, чтобы убивали наверняка, что б даже пискнуть никто не успевал.
Я вытер вспотевшую ладонь о песок под ногами, достал нож и тихо двинулся вперед, показывая знаками, скольким людям куда идти. Когда подошли к повороту, ладонью указал, чтобы вжались в стенку, а сам приготовился, и едва только часовой вышел из-за поворота, не стал выдумывать излишне хитроумные движения, просто, но точно ударил в горло, оттуда брызнуло мне на лицо, я брезгливо вытер ладонью теплые капли.
Сеть коридоров переплеталась, то раздваиваясь, то соединяясь воедино. Пришлось разделиться и зачищать территорию кучками из двух-трех человек. На одном из поворотов две кучки столкнулись, с перепугу чуть не поубивав друг друга, я решил, что будет лучше собрать всех воедино. Тем более, что скоро выйдем в общий зал, откуда коридоры потянутся в личные покои всех и каждого.
Я спросил строго:
– Сзади всё чисто?
Несколько человек, которых оставил за главных в своих группах, кивнули твердо, а я произнес тихо, но так, чтобы все слышали:
– Дальше тихо идти не получится, поэтому нам нужна быстрая и уверенная победа. Каждого, кто успеет выхватить оружие – смело убивайте. Всех, кроме женщин, если они тут найдутся… На остальных орите так, чтобы у них не возникло даже мысли о возможности сопротивления.
– А что орать то? – спросил один из воинов.
Я сказал значимо, чтобы у них не осталось сомнений в действенности метода:
– В принципе, орать можно всё что угодно… Но лучше всего действуют фразы типа, – «Мордой в пол!», «Руки за голову, ублюдки!» или «Вы окружены!», можете придумать что-то от себя. Только кричите максимально громко и уверенно, уверяю вас, это сработает.
Мы ворвались как гром, вышибая двери даже там, где не было необходимости. Первых десятерых пришлось убить, но когда я показал своим ребятам, как работает теория морального подавления, все прониклись. Я так наорал на одного полусонного мужика, который едва успел открыть глаза, что тот упал с кровати, свернулся в позу зародыша и заплакал, боясь посмотреть на существо, которое может так свирепо вопить. А я вспомнил всех его родственников, пройдясь трехэтажным матом по всей родословной вдоль и поперек, остановили меня, только когда я начал зачитывать его права. Кричал что-то о том, что он имеет право засунуть язык в одно место и молчать в тряпочку. Мои орлы быстро переняли необходимый стиль и спустя каких-то пол часа все лежали на полу, либо боясь пошевелиться, либо мертвыми.
Ворона вывел мне лично Родгар, тот явно порывался что-то сказать, но мне лень слушать, я бросил быстро:
– Родгар, можешь убить его, любым понравившимся тебе способом… Всех остальных быстро поставить у стены.
– А с этой, что делать? – спросил один из воинов, вытаскивая за волосы из коридора брыкающуюся Илис.
Я ответил даже быстрее, чем хотелось бы:
– Свяжи её и оставь в соседней комнате. Пусть сидит. И кляп ей…
Он кивнул, уволок её, а спустя секунду крикнул оттуда:
– Тут три трупа…
– И что? – взбесился я.
– Нет-нет, ничего… – поспешно ответил воин.
Когда людей выставили у стенки, я решил сделать все грамотно, попросил Родгара, который всё еще глумился над извивающимся от боли Вороном, чтобы всех вывели в соседнюю комнату и оттуда заводили по одному человеку.
Я вглядывался в лица и хладнокровно убивал всех тех, кто знал меня, как Альнара, а не виконта де Бражелон. Остальным, кто пришел в братство позже меня, я предлагал вступить в мое войско. Обещал сохранить им жизнь в любом случае, какое бы решение они не приняли, поэтому половина признали меня хозяином и решили, что можно заработать и на службе у такого вот кровожадного. Другая половина отказались принять такую честь и решили уйти, но, увы.
Я приказал связать их и доставить к Графине, пусть вешает, как и хотела.
– Сэр Родгар, – позвал я, – всё золото и ценности принадлежат вашим людям. Пусть они хранят вам верность, смогут заработать больше…
Родгар сразу понял, что перед ним никто иной, как виконт, и его сюзерен, поэтому слегка поклонился, а развернувшись, сказал громко:
– Все слышали? Действуйте!
Воины радостно возликовали, что отдал добычу им, а у Ворона её оказалось предостаточно. Родгар подошел к хрипящему на полу Ворону, сказал просто:
– Жаль, что я не могу мучить дольше, но перед тобой рыцарь, смерд, а это обязывает… Это тебе за Манфаэля, будь ты проклят!
Родгар ударил его под лопатку, как убивают животных, не сочтя достойным отрубания головы. Я подумал про себя, как странно. Злодей, которого я так боялся, не произнес страшной речи на последок, не пообещал встретить меня в аду, а просто умер, как умер бы любой другой человек. Всё-таки в жизни всё не так, как в книгах…
Илис доставили сразу ко мне в комнату, так и оставили связанной, а я поспешил к Графине, решив, что Илис, не конь, потерпит. Графиня недовольная тем, что я являюсь среди ночи, приняла меня не слишком приветливо, но когда узнала, что труп Ворона лежит у ворот её крепости, а группа его людей связаны и готовы к повешенью, сменила гнев на милость.
– Жером, к утру должны быть готовы виселицы. Спросите у Луда, есть ли хоть кто-то в наших темницах, если есть, завтра темницы опустеют…
Мы вышли одновременно, Жером посмотрел на меня, а я спросил испуганно:
– Кажется Графиня немного не в духе…
– Боюсь, что её скорбь о потере Графа уступает место черной злобе…
Я подумал, что если так, надо сматывать удочки. Поклонился и поспешил к себе в комнату, где наткнулся на еще одну связанную проблему. Вот ведь засада… Если оставит её в живых, она расскажет Валету о том, что это я привел людей и вырезал поганое братство. Я подошел к Илис, присел на корточки рядом с ней, развязал рот, чтобы могла хотя бы говорить.
– Ты, зачем? Почему ты так делаешь?! – задохнулась она от возмущения.
– Делаю как, Илис? – уточнил я.
– Ты всех убил! Разве Валет не сказал тебе, что…
– Да-да, – перебил я, – всё он мне сказал. Только послушай, что я скажу тебе. Если бы я не пришел туда, тогда это сделала бы Графиня, и сегодняшнюю ночь ты провела бы в темнице, а завтрашнее утро на виселице!
Илис замолчала, закрыв хорошенький ротик, я добавил поспешно, пока женщина молчит, надо пользоваться моментом:
– Ворон убил Манфаэля, помнишь его? Тот, бедный мужчина, которого я однажды попытался спасти, но для этого мне пришлось избить его до полусмерти… А помнишь почему? Из-за вашей с Валетом преданности кучке бандитов! Манфаэль был замечательным человеком, и вот он мертв, а вы по-прежнему защищаете это проклятое братство!
– Братство помогает крестьянам… – возразила Илис, но уже не так уверенно, как секунду назад.
Женщина всё-таки существа ведомые, мнение которых о тех или иных вещах всегда основывается на мнение сильного мужчины рядом. Настоящей женщине абсолютно все равно, что происходит в политике или спорте, но если рядом найдется мужчина, способный изложить свое мнение на этот счет не только убедительно, но и красиво, женщина с удовольствием примет эту точку зрения и будет искренне считать её собственной.
Из разговора с Илис я понял, что Валет успешно внушил ей мнение о пользе братства. Так чему он удивился, когда решила остаться там?.. Ох, Валет…
– Значит, ты пришел туда за мной? – спросила она доверчиво.
Я задумался, как бы так ответить, чтобы потом Валет не возненавидел, за то, что все же поступил по своему, вырезав Равных. А если она еще и расскажет о том, что была связана и могла быть повешена…
– Да, Илис, – честно соврал я. – Я пошел за тобой, ведь ты была в опасности…
Я поспешил развязать её, а она посмотрела с такой жгучей благодарностью, что мне снова стало стыдно, в который раз она так смотрит, а я всё равно обманываю её, почему? Формула, не я такой – жизнь такая, работает всё менее убедительно…
Я уступил Илис половину кровати, не на полу же мне спать, она восприняла это спокойно и уснула быстро, но легла на самом краешке, а я все смотрел на мерно сопящий клубок под одеялом и думал, может и правда стоило сдать её вместе с остальными, меньше проблем.
Сон никак не шел, наконец, я понял почему. Рукой грубо подгреб её к центру кровати так, чтобы не было и намека на какие-либо поползновения с моей стороны, она сделала вид, что не проснулась, но я почувствовал, как вздрогнула в моих руках. Уткнул под неё одеяло как следует, сам помню, как замечательно было спать на жестких кроватях в логове Ворона… А по сравнению с этой, любая кровать жесткая…
Когда проснулся утром с удивлением обнаружил Илис полностью забравшейся на меня, хотел вылезти из под этой теплой грелки, но едва пошевелился, как она сладко потянувшись, открыла глаза в сантиметре от моего лица. С криком, ты чего-о, бросилась на край кровати, как испуганная белка. Я рыкнул злобно:
– Вставать пора!
– Ты зачем меня на себя затащил, насильник?!
– Я? – ошалело воскликнул я.
– Ну, а кто? Всю ночь, наверное, приставал. А я бедная так устала, что даже не проснулась! Ты… Просто… Ух….
Она так мило пыхтела и сопела, изливаясь праведным гневом, что я решил её не переубеждать, сказал игриво:
– Да, так и есть. Всю ночь на мне скакала, как на коне, едва до смерти не загнала… Насытилась, изврашэнка?
– Я? – задохнулась она от негодования.
– Ты-ты, кто ж исчо… Ладно, не пыхти, одевайся, сегодня выезжаем в столицу. Подумай, как преподнести всё случившееся Валету… Подумай хорошенько.
С Графиней мы встретились на площади перед крепостными воротами, там, где люди Жерома успели выстроить виселицы. Народу набежало, чуть ли не весь город. Луд вывел всех схваченных нами с Родгаром пленных, среди которых добавились и простые воры, отбывавшие наказание в темнице, для массовки, наверное…
Все придворные и благородные особы уселись на специально сооруженный постамент. Графиня вышла среди толпы рыцарей и стражей во главе с Лудом. Сделала жест мне подняться и занять место подле неё.
Жером прокричал несвойственным ему громовым голосом:
– Тишина!
Среди простого люда матери сразу стали закрывать руками рты смеющихся детей. Я с брезгливой жалостью подумал, что чернь есть чернь, никогда не устанет радоваться чьей-то казни.
Графиня Анна вся в черном, даже золотые локоны убраны так, чтобы ни один волосок не выглянул из-под платка, поднялась и произнесла громко:
– Эти люди обвиняюсь в убийстве Графа де Литтен. Луд, развяжите рот мужчине, вон тому.
Луд ударил парню под колени и тот рухнул, но стражник не дал упасть, схватив за волосы.
– Ты. Отвечай, кто ты такой?
Парень бледный от ужаса сказал робко:
– Моё имя Тим, ваше сиятельство… Я простой пастух…
Графиня посмотрела пристально, он мелко задрожал, а она произнесла подозрительно:
– Пастух? И как же ты оказался среди убийц?
– Я не знал, ваше сиятельство…
– Ложь! – воскликнула Анна. – Остальные тоже крестьяне?
Луд кивнул быстро:
– Да, ваше сиятельство…
Графиня опустила голову на секунду, а потом я понял, что этих людей ничто уже не спасет.
– Я и мой муж делали для вас всё, так вы отплатили нам? – обратилась она в толпу.
Народ собравшийся на казнь понял, что не на то мероприятие они пришли. Кто-то поспешил удалиться, но Графиня сказала властно:
– Жером, каждый, кто сегодня уйдет отсюда раньше меня, завтра окажется на месте этих висельников…
Крестьяне поспешили вернуться, делая вид, что они и не собирались уходить, так, прогуливаются.
– Мы можем начать, миледи? – спросил Жером.
– Начинайте, – ответила она.
По знаку Луда стражи подняли заключенных на помост и затянули петли у них на шеях. Я видел, что не все люди, которых вывели на казнь даже видели Ворона хотя бы раз, и уж тем более не имеют представления о его злодеяниях. Хотя у них всегда был выбор. Они могли пойти честно трудиться, но кому-то захотелось легкой наживы, кому-то свободы, да, что у годно. Вот только идейных, типа Валета, среди них не много. Плюс, они могли пойти служить мне, но отказались… Я понял, что начинаю искать оправдание тому, что сдал их Графине, прогнал эти мысли, но за происходящим смотреть не захотелось.
– Я, пожалуй, пойду, ваше сиятельство, – шепнул я, – вы не против?
– Против, виконт, – жестко ответила она, добавила, видя вопрос в моих глазах, – останьтесь, это только начало, конец Вам понравится…
Я насторожился, а в голове вдруг всплыло: «…теперь ты знаешь, кто последний висельник…». Я посмотрел на Графиню еще раз, поёжился от этой мысли, нет, не может быть. Я ничего плохого не сделал…
Когда с крестьянами закончили, люди начали подниматься, но Графиня велела властно, как строгий школьный учитель:
– Я никого не отпускала…
Все тут же рухнули обратно, а Анна металлическим голосом велела:
– Жером, продолжайте.
Луд едва заметно кивнул, когда Жером посмотрел в его сторону, часть стражников бросились снимать трупы крестьян и оттаскивать их в сторону, а десятеро других выхватив арбалеты направили их на сидящих возле Графини и меня, соответственно. Рой мурашек истоптал мое тело, пробежав с головы до пят, но я понял, что пугаюсь напрасно. Вельможи и знатные особы напряглись, кто-то порывался встать, но в ту же секунду болт бил рядом с ним, и человек бледный садился обратно, а стражник моментально перезаряжал арбалет.
– Что всё это значит, Графиня, объяснитесь?! – потребовал один из господ.
– Молчать… – приказала она ледяным тоном, от которого повеяло смертельной угрозой. – Слишком долго мой муж мирился с тем, что за его спиной в его же доме плетут интриги и заговоры, сегодня этому придет конец. Жером!
Тот поклонился и провозгласил так, что не понятно, кому конкретно он это говорит, крестьянам или знати:
– Покойный эсквайр Литерлих был замечен в сговоре против Графа де Литтен, что повлекло за собой смерть второго. Достопочтенная Орнегильда, вы и две ваших дочери понесете наказание за действия вашего мужа и отца, соответственно. Прошу вас выйти…
Люди с ужасом смотрели, как стражи вывели толстую визжащую женщину, всем видом напомнившую мужа, и двух подобных родителям извивающихся девчонок. Крестьяне затаив дыхание смотрели, как знатных господ подняли на тот же помост, где секунду назад казнили чернь. Стражи не теряли времени, сделали все быстро, вызвав шок у господ.
Женщины кричали и падали в обморок, а мужчины порывались вскочить, но арбалетчики не давали им такой возможности. Я с трепетом наблюдал за стальной маской на лице Леди Анны, она изменилась до неузнаваемости, недавний луч света, добра и тепла, который нескончаемым потоком исходил от неё, сейчас будто вывернут наизнанку. Она сидела молча не обращая внимания на крики вельмож и их вопросы до тех пор, пока все не замолчали, а затем произнесла четко:
– Мой муж делал эту землю равной для всех людей… Будь то люди с богатой родословной, высокими титулами, или купцы, помещики, и все нетитулованные дворяне… Я шла за ним, но он оказался не прав! С этой минуты в крепость Литтен имеют право входить только титулованные дворяне!
Среди вельмож послышались возмущенные голоса, но Анна лишь повысила тон:
– Особенное почтение при моем дворе имеют Рыцари, все без исключения, начиная от рыцарей бакалавров и знаменосцев, до рыцарей в составе орденов! Только они – люди чести, могут и будут иметь место при моём дворе…
Рыцари, которые пришли вместе с Анной, стали подниматься по ступеням наверх выстроенного помоста, я с неспокойным удивлением обнаружил среди них сэра Маркуса и сэра Везарха. Графиня сказала быстро, сделав брезгливое движение рукой:
– Освободите место людям достойным…
Рыцари буквально за шиворот спроваживали всю бывшую знать вниз, где их принимали довольные стражи и выталкивали в толпу крестьян, которые всё еще неуверенно, но улыбались и посмеивались над недавними господами. Графиня закончила безапелляционно:
– С этих пор всем вам запрещается заводить слуг…
Бароны, виконты и их жены сидели затаив дыхание, но услышав эти слова один из них начал аплодировать, а затем поддержали и остальные. Один из мужчин, кого вытолкнули стражи, не удержался и рухнул в грязь, чем вызвал смех не только у крестьян, но и у рыцарей, вскочил и завопил дико:
– Когда Герцог и Король узнают…
Аплодисменты сразу боязливо поутихли, но Анна отреагировала мгновенно, не желая терять зрительские симпатии.
– Что Ты сказал, Опий? Здесь решаю только я! А что до Тебя… Сегодня вы угрожаете мне прикрываясь Королем, а завтра попытаетесь устроить заговор, как и против моего супруга… С этого дня любые подобные слова – измена, а вы, получается, изменщик… Жером, что делают с изменщиками?
– Они приговариваются к смертной казни, ваше сиятельство, – низко поклонился он, пряча улыбку.
– Приступайте!
Графиня Анна в тот вечер произвела ряд реформ, на которые вряд ли отважился бы даже сам Король, но в масштабах Графства подобные идеи и положения получилось реализовать довольно легко. Крестьяне возликовали, когда Анна прилюдно опустила богачей до уровня нищих, но поспешили удалиться, когда она добралась до них. За кражу – рубить руки, сперва по локоть, за второй проступок – по плечо, а там и до шеи недалеко. За убийство – виселица преступнику и тюрьма его семье. Я порадовался в тайне, что не мне с ней жить и мириться, войдет во вкус, хлебнет вседозволенности, еще взвоют те, кто сейчас радуется её решительным действиям… Ну-с, это не моё дело.
Я начал смотреть на неё с растущим уважением, когда вечером отправила Королю письмо с заверением в полной покорности, где подробно описано, как теперь планирует выстраивать отношения с его величеством, и главное, почему ему не следует искать ей нового супруга.
– Что скажете, виконт? – спросила, протягивая мне письмо.
– Боюсь давать оценку вашему сиятельству… – поклонился я.
– Дайте её письму, – парировала она.
– Что ж… – буркнул я, заглядывая в текст. – Вы тонко подметили, чем такое правление будет полезно самому Королю… Да, у него будет преданный вассал, который может быть смещен легально и в любое удобное для него время, но не рисково ли говорить об этом вслух?..
Графиня аккуратно забрала письмо, протянула его стоявшему рядом Жерому. Анна наигранно сверкнула очами, попыталась изобразить на лице расчетливый оскал, но увы… Печальная улыбка на безжизненных устах внушала сожаленье, но не страх. Виду я не подал, но она произнесла устало, будто поняла, что не верю я в такие игры:
– У меня нет выбора, сэр Альнар… Король должен понять, что я не представляю никакой угрозы, проблем не доставлю, а налоги буду платить исправно. Только это удержит трон подомной, поэтому сейчас нельзя дать всяким ртам начать нашептывать ему… Вы понимаете?
