Текст книги "Крыса в чужом подвале. Часть вторая."

Автор книги: Игорь Федорцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Тот, кого Нос искал, лежал в дальней комнате на третьем этаже мимария ,,Розы и Страсть". Лежал на койке, на заскорузлом от гря-зи матрасе, и почти не дышал. Кроме него в помещение находилось трое. Один, в мантии лекаря, возился со склянками и эликсирами, второй, высокий с обветренным загорелым лицом, стоял в стороне, третий сидел за столом и как ни в чем не бывало, потягивал винцо. Последний не выказывал ни малейшей заинтересованности в происходящем.

− По-моему он больше мертв, чем жив, − подошел к Фицу лекарь.

− И что нельзя ничего предпринять? – спросил его загорелый.

− Отчего же шен Борг, можно. Если дать ему жидкого золота*.

− Только не плачься, что это баснословно дорого, − проронил Борг, заглядывая на раненого через плечо лекаря.

− Удивляюсь, как он вообще добрался до столицы. Его пропороли насквозь, как свинью.

− Одно из двух, встретились или неумелый забойщик или вертлявый кабанчик? – мрачно пошутил Борг.

− Делом займись, Джуф, − поторопил третий, отрываясь от кружки.

− Я и занимаюсь делом, кир Райа. Этим я только и занимаюсь.

− Результат где? – потребовал с лекаря Борг.

Движения лекаря стали уверенней и быстрей.

Райа в очередной раз налил себе вина. Вино было приличным. В таких заведениях его не подавали. Но он был не обычный гость и владелица мимария, маман Зара, расстаралась.

Джуф порылся в своей огромной бесформенной сумке. Достал склянку.

− Есть у меня одна настоечка. Расчудеснейшая! Пять лет рецептуру составлял.

Лекарь поглядел снадобье на свет. В содержимом толстый осадок хлопьев. Показал Боргу. Глянь только!

− Не вздумай рассказывать, что раньше твоего совета не гнушался и сам великий Джэлех. Не иначе следуя им, он и угодил на кос-тер, − насмеялся над лекарем Борг. Всем лекарствам он предпочитал вино.

− Джэлех? Джэлех был великим алхимиком. Величайшим! – Джуф взболтал склянку.

− Теперь он величайший покойник.

− В этом баласане, − козыпнул Джуф непонятным словом, означавшим всего на всего ,,бальзам", − Сорок три ингридиента.

− А меньше ему уже не помогут? – опять поддел его Борг.

− Главное чтобы заговорил.

Джуф налил тягучей жидкости в большую ложку.

− Подержи ему голову, − попросил лекарь Борга.

Борг приподнял голову Фица. Джуф оттянул раненому нижнюю челюсть.

− Если он сейчас сдохнет, я заставлю тебя выпить остатки, − предупредил Райа, отставляя кружку.

Рука у Джуфа дрогнула и часть лекарства вытекла Фицу на подбородок. Однако лекарь переборол страх и влил в рот баласан.

Фиц инстинктивно глотнул, раз другой, кашлянул, всхлипнул, глубоко втянул воздух в легкие и открыл глаза.

− Киирр, − едва произнес он, различив подошедшего поближе Райа.

− Да, Фиц, − отозвался тот.

− Я ранен? – повел глазами Фиц, силясь припомнить последние события.

− Тебе немного попортили кишки.

Лежачий сухо глотнул.

− Воды..., − попросил он.

− Воды? – удивился Борг. – Где бы её тут взять.

Райа протянул свою кружку.

− Насколько я его знаю, ему подойдет.

Джуф напоил Фица. Тот жадно сглотнул вино. Болезненно осклабился.

− Неплохо быть раненым.

− Есть преимущества, − хмыкнул Борг.

− Зачем мотался Гроу? – вмешался Райа.

Фиц поводил глазами припоминая. Заговорил спридыхом. Момент улучшения проходил.

− Заказ тихушникам был... забрать у зо.... у зодчего Аргама ро Фая. В илитон завернут. Квадрат... тяжелый.... Плитка...

− Что завернуто? – Райа непроизвольно сделал шаг к кровати.

− В серо-жжжжж...

− Серо-желтую? – подсказал Райа, приблизившись Фицу вплотную. Даже склонился.

− Да...

− И обвязана проволокой? – последовал быстрый вопрос.

− Да...

− А печать?

− Из свинца... большая...

Фиц умола. Он пытался вздохнуть и захрипел. Лицо его приобрело землистый оттенок. В уголке рта скопилась кровь.

− Дай ему еще настойки, − приказал Райа лекарю.

− Это его может убить, − закивал головой в осуждение Джуф.

− Он все равно мертвец. Дай! – настоял Райа.

Лекарь опять налил лекарства в ложку. Не полную, а половину. Бесцеремонно сунул в рот раненого. Фиц сглотнул и погодя открыл глаза и продолжил, будто и не прерывался.

− На печати...

− Древо растет из короны? – подсказал Райа, торопя с ответами раненого. Он в любой момент мог замолкнуть окончательно.

− Да, − подтвердил Фиц.

− Какая ветка выделена? Какая больше остальных?

Глаза Фица закатились под лоб. Челюсть немо зашевелилось. Он вздохнул и выдохнул в последний раз.

− Чет...ве...ртая...

− Где сейчас клиди*? У кого? Слышишь меня? – Райа в нетерпении тряхнул Фица.

Раненый не ответил. Кровь тонкой струйкой побежала изо рта.

− Отжил, − уведомил окружающих Джуф.

Борг хотел о чем-то спросит Райа, но подождал. Лучше не спешить. Кир не на все вопросы отвечает словами. Случается и сталью.

Кир Райа заговорил сам.

− Лучше вам забыть, то что он сказал, − предупредил он. Тон его слов не был шутливым или притворно грозным. Тон именно та-кой, чтобы люди слушавшие кира Райа поняли, так они и поступят. − За фрайхой глаз да глаз, − продолжил Райа обращаясь к Боргу. – Чтобы волос с её головы не упал. Предупреди Коштового, пусть своим объявит. И разузнай к кому она ходит в Старый город. И вообще проверь красавицу. Дагфари не трогай. Его время еще придет.

Для Борга последняя фраза означала одно, Райа желает знать о Кайрин ди Смет всё. От девичих грез доверенных подушке, до предпочтений в еде, в питье и постели. Любой, от нищего на паперти обратившегося к ней за подаянием, до старого маразматика, тайно купившего у прислуги ношенные фрайхой фундоши, входят в число лиц подлежащих изучению и докладу.

− А с этим делать что? – спросил лекарь.

Райа вытащил из рукава шабер и спокойно всадил в грудь Фица. Придержал дернувшееся тело.

− Так вернее. Надеюсь, твои друзья алхимики не умеют говорить с мертвецами?

Лекарь развел руками – увы, нет. За свою бытность он еще ни разу не видел Джера ди Райа в таком состоянии. Кир больше походил на охотничьего пса взявшего след хорошей добычи. И ему лекарю, алхимику, естествоиспытателю благоразумно о том не знать. Чем меньше ты посвящен в тайны, тем дольше и спокойнее живешь. Наглядный пример его учитель Джэлех. Путь к секретам мироздания привели мэтра на костер.

Поскольку покойники в лечении не нуждаются Джуф собрал сумку.

− Зайди к Триссе, − попросил Борг.

− Опять беременность или...

− Или, − рассмеялся проситель.

− Хорошо.

Джуф раскланялся и ушел. Обязанность лечить страждущих и занемогших, каким бы местом они не страждали и занемогли, воз-ложена на него Создателем.

− А что такое задумала бриньяровская девка? − осторожно спросил Борн. Запрет ведь его не касался.

− Вполне возможно ничего, − в задумчивости ответил Райа, как будто припомнил давнее.

− Ничего для меня, ничего для вас, − выдал присловье Борг. – Ваши слова?

Райа неприятно рассмеялся.

− Я их только повторяю. Бекри.

− Глориоза Бекри?

− В ту пору он не был глориозом. Вестарх Бекри. За день до мятежа к нему пришли Хенеке просить поддержки. Бекри командовал столичными войсками и скутариями. Его вмешательство могло оказаться решающим. Выслушав их, он потребовал ни много ни мало корону. В качестве оплаты услуги.

− И ему отказали.

− Хенеке были слишком честны обманывать. Им нечего не стоило пообещать, но они по обыкновению открыто заявили. Их дело убрать тирана с трона, а не торговать короной. Поэтому он получить то же что и они. Ничего. На что Бекри ответил. Ничего для меня, ничего для вас.

− Это легенда?

− Легенда? Я слышал слова собственными ушами, в тот самый момент, когда его тесть и два его шурина стояли перед ним не да-лее, чем ты от меня.

− Так вы...

Райа не дал договорить Борну, погрозив пальцем. Молчи!

11.

Дорога раскисла и превратилась в сплошное болото. Три дня худые небеса обложенные свинцовыми тучами исходили дождем. Три дня Костас месил глину, шагая в сторону столицы. Если бы не куртка из странного материала, добытая в Морте, он бы вымок до нитки. Но куртка воду не пропускала.

Далеко за лесом полыхнула молния. Ветер пробежал по листве. Ему вдогонку сухо треснув пронесся гром. Костас поправил отяжелевший от воды плащ, поддернул лямку панария, удобней переложив на плече. Оттянет еще, до жилья топать и топать.

Дорога съехала к реке. За прибрежными кустами показался мост. Мутная вода шумно билась о сваи. По всей глади нет-нет зашле-пают дождинки, наделают кругов и пузырей и пропадут.

Костас перешел реку. Срезал расстояние через лужок.

Темнело. На западе, кипень туч прорвал розовый закат, обещавший на завтра погожий денёк. Послышался заунывный звук колокола. Отзвонили вечерю. Над тополями выглянула маковка церквушки. Промокшая, старое дерево черно от воды, и продрогшая, звон уныл и тих. Костас честно отмахал оставшееся расстояние до первого подвернувшегося трактира. На вывеске углем нарисована тарелка с дымящейся уткой и выведена мудреная кривая надпись местного грамотея.

Оббив о ступени крыльца грязь с сапог, отворил тяжелую скрипучую дверь. Вошел, отыскал себе местечко. Прежний посиделец, сполз с лавки под стол и мирно дрых, положив щеку на чужой сапог. Костас уселся, пристроив завернутое в кожу яри за спину, в угол.

− Чего подать? – подскочила к нему служанка. Для того она и бегает по залу. Пришел – заказывай, а переждать дождь или просто отдохнуть можно и в сарае, во дворе. Туда пускают бесплатно, а здесь нечего народ теснить!

− Баранины с луком, − попросил Костас, доставая из кошеля монету.

Служанка глянула на денежку, платить есть чем? и отправилась за заказом. Костас пока огляделся.

Трактир каких не счесть вдоль имперских дорог. Низкий потолок, грязный пол, в окнах промасленная бумага. Народ все больше бедный, не всякий из них солид и в руках держал. Увеселяя публику, играет на лютне музыкант-скиталец. Плата известная, кусок хлеба и десять фоллов. Больше не перепадет, сколько не старайся. Тихий инструмент почти не слышно из-за гула голосов, смеха и ругани. Хозяин, смурной мужик с обиженным лицом, оживленно толкует с посетителем. Толковать толкует, а глаз с зала не спускает. Чуть что – свара, а ему убытки.

− В кости не желаешь? – подлез к Костасу сосед. – В астрагалы или кивы. Все честь по чести, сколько на кубике упало все твое.

В более законопослушном месте таким парням за чрезмерную честность, запросто рубят руки. За непреднамеренные пассы во вре-мя игры.

− Нет, − отказался Костас.

− Из далека? – не отставал с разговором игровой. Сейчас отказ, через минуту согласие. К людям подход нужен.

− Пешком не доберешься, − ответил Костас.

Служанка принесла тарелку с бараниной. Навязчивому собеседнику выставила пиво. Тот вцепился в кружку и хлебнул.

− Марна, я воду не заказывал, − возмутился игровой, после первого же глотка.

− Не нравится, не пей, − огрызнулась служанка.

− Пиво неси, − попросил игрок.

− А это чем плохо?

− На тебя похоже. Никакой радости, − ответил игрок, корча недовольную рожу.

Служанка фыркнул. Выискался тут благородие бесштанное.

Костас пододвинул тарелку, зачерпнул ложкой мясо с луком, принялся есть. Баранина что подметка сапога – не жуется, лук раскис от долгой готовки. Одно достоинство блюдо горячее и жгуче-перченое.

Марна поменяла пиво игровому. Чувствовался аромат напитка.

− Эдак зарядил, − пожаловались на непогоду.

− Дождь-то? И не говори. А я еще сено с дальних лугов не вывез.

− Может разъяснится.

− Разъяснится-то разъяснится, а ехать?! Ребячьи сопли гуще чем дорога.

− Это верно, − вздохнули и взбодрились. – Ну так чего? По маленькой?

− По маленькой, да не последней!

Стукнулись кружки.

Перебивая мирную беседу, рядом за столом заспорили.

− Да ни к херу эти хускарлы не способны.

− Не скажи брат. Я сам видел как они выступали в прошлом годе на состязаниях в честь нашего императора.

− Откуда честь у мабуна? – вставил кто-то словечко.

− А я бы свою задницу на скипетр променял, − засмеялся кто-то.

− А ты пощупай, мой не подойдет? – ответили шутнику.

− Напрасно говоришь. Хускарлы в бою чисто зверье. Их глориоз Бекри против вестарховых спафариев выставлял. Они благородиев в пух и прах разделали. Один прямо на арене окочурился.

− Скажешь!? Разве кто против глориоза попрет? Хошь не хошь подставишься.

− То-то на парадах и на игрищах все молодцы. Мечом махать не хер дрочить. Рука быстрей устает.

− Ты язык-то попридержи!

− Я же для образности сказал.

− В хлебало получить не хочешь? За образность?

− А что не правда? Под Рурром? Дали нам тогда горцы простраться и хускарлы не спасли. Треть Магара оттяпали.

− Император мира захотел. Да и провинция одни камни. Утром ящерицы повылезут на солнце погреется... Брррр Сами чисто ка-менные, не шелохнутся.

− А за что тогда бились? Если все одно уступили?

− За престиж. А то всякая шваль захочет себе землицы оттяпать.

− Захочет и оттяпает. Вру скажешь?

− Оттяпает, − признал спорщик.

В трактире спокойно. Толи выпито мало, толи дождь на всех подействовал. В другой бы день свалку устроили, мебель переворачивали и посуду швыряли, а нынче погрызлись и разошлись. Даже зубов никому не пересчитали.

− Комната есть? – спросил Костас, подозвав Марну.

− Нету, так за семисс рядом положит, − подлез с шуткой игрок. Он уже достал стаканчик и тряс кости. На него поглядывали со всех сторон. Всегда найдутся те, кто захочет поставить на удачу кровные деньги и хорошо если не последние.

Марна не ответила на шутку. С каждым зубатиться, работать когда?

− Найдется, − судя по её тону, игрок отчасти прав.

− Комнату, свечу и воды умыться, − потребовал Костас и подал триенс в расчет.

− Сделаем, − служанка ловко подхватила монету.

В комнатушку едва вместилась кровать. К окну, затянутому промасленной бумагой, притулился табурет. Вещи сложить, если трех гвоздей в стене не достаточно. Широкий подоконник заменял стол. Служанка поставила свечу на окно, а таз и кувшин с горячей воды на табурет. Испытывающе глянула на постояльца. Может...?

Костас закрыл за ней дверь на задвижку, вбил в дерево рондел, как предохранитель. Захотят, не откроют. Снял плащ, повесил на гвоздь. Таз с кувшином задвинул под кровать. Сел к подоконнику, достал сверток и развернул илитон. Увесистый квадрат, затянут в серо-желтую кожу и обвязан крест-накрест проволокой. Концы проволоки сведены вместе, перекручены, просунуты сквозь свинцовую пломбу и заправлены за обвязку. Не болтаются, не цепляются. На свинце оттиск. Корона. Над ней дерево с девятью ветвями. Четвертая ветвь нарочито выделена.

Оставленный в лесу сверток Костас нашел без труда. Ни разу не сбился, не заплутал. Берег реки, поляна, лес уже и забыли о его пребывании здесь. Трава поднялась, кусты распрямились, кости от его пиршеств растащило зверье. Змею не тронули. Иссохшая спи-раль лежала не потревоженная. Илитон защитил останки гадюки от надругательства. Костас забрал сверток. Тогда же впервые рас-смотрел, перебарывая жгучее желание зашвырнуть предмет в реку. Но зашвырнуть нельзя. Начавшись, события требуют завершения. Логичного, алогичного, предсказуемого, непредсказуемого, счастливого, несчастного, но завершения. Не поставить в них точку в лен-ной прихоти легким мановением руки. Теперь не поставить. И обманываться, скорым финалом не стоит. Доставка свертка по назначе-нию всего лишь отсечка времени. Или жизненная веха. Как хочешь, так и думай.

Поддев проволоку, Костас освободил и расправил концы. Поскоблил металл. Лезвие скин-ду легко сняло слой. Забелело железо. Задрал свинец вверх. Хорошо не залили, а просто вдавили оттиск. Погрел свинец над свечкой. Прижимая подходившую к свинцу про-волоку, с усилием, медленно, еле подалась, пломбу стащил. Осторожно снял обвязку и кожу. В руках оказалась обожженная глиняная плитка. В одном из углов сфера-углубление, а на дне сферы квадрат-иероглиф. В противоположном, выпуклая сфера с отверстиями. С обратной стороны плитки руническая надпись. Толщина у плитки разная. Угол с углублением задран выше прочих. Костас положил плитку на подоконник рассмотреть, угадать смысл рельефа. Напоминало лабиринт. Хитрый лабиринт и есть. От отправной точки-углубления, до выпуклости доберешься десятками способов. Но верный, скорее всего, один. Костас сдул пыль и поднес плитку к свету. Никаких царапин или иных указующих знаков. Тогда что укажет правильный путь? Раз есть уклон, то по лабиринту можно что-то прокатить. Круглый камешек. Но камешек, тем более круглый, не всегда под рукой. Вода? Догадку следовало проверить. Костас намочил илитон в кувшине и отжал над углублением в плитке. Водяной шарик перескочил через край переполненной сферы и побежал по ложбинкам. Первая капля высохла, проделав часть пути. Костас капнул еще. Вторая капля стремительно побежала за первопроходцем. Следующая провалилась в отверстие. Четвертая, пятая заполнили полость, шестая показалась на поверхность, седьмая побежала дальше... и так до самого конца, в нижний угол. Тайна открылась и что? Где применить обретенные знания и стоит ли заморачиваться с ними? Может ограничиться, запомнив дорогу от сферы-углубления до сферы-выступа? На всякий случай. Костас запомнил. Вниз, ответвление слева пропустить, вправо, вниз, ответвления справа и слева пропустить, вниз, вправо, вниз, влево, вниз....

Он оторвал от свечи кусочек воска и впихнул его в одну из дырочек на пути воды. Помнить одно, но и иметь свой ключ к чужому секрету не помешает.

Костас дольше возился, восстанавливая обвязку и свинцовую пломбу, чем развязывал и экспериментировал с плиткой. Осмотрев результат ,,реставрации", обжег царапины над свечой. Так-то лучше.

Умывшись, погасил огарок свечи и лег спать. Снизу доносились возбужденные голоса. Речь не разобрать, но очевидно грызлись игроки в кости. Грохот опрокинутых лавок свидетельствовал – миром игра не закончилась.

Спал чутко. Ночью два раза возле двери слышалась возня, но открыть задвижку не смогли. За стенкой пререкались мужской и женский голос. Разговор то накалялся, то остывал. И когда светало, когда запели-загорланили петухи и защелкал бич пастуха погнавшего стадо на луг, окончанию споров положила звонкая оплеуха и женское завывание.

Утром Костас спустился в зал. Служанка тут же подошла.

− Есть телятина с грибами. Пиво. Новый бочонок только почали, − предложила она. Не прижимистый клиент всегда в почете. Ему и первая ложка и полная кружка. Ну, а если пожелает, то и покряхтеть под ним не совестно, лишь бы платил.

− Неси, − согласился Костас и на телятину и на пиво.

Несмотря на такую рань, за соседним столом, трое мужчин, судя по ухоженному оружию и дрянной одежде керны, скудно завтра-кали сыром и молоком. Огромную краюху хлеба ломали руками. Один из троицы заедал хлеб чесноком. Резкий запах шибал в нос.

− Как ты его жрешь? – недовольно бурчал на товарища его сосед. Был он старше сотрапезников, носил длинные космы, схваченные на затылке лентой. Лоб его пересекал свежий плохо зарубцевавшийся шрам. На правой руке не хватало мизинца. Хубен* под плащом придавал его фигуре объемность и солидность, но в дырах проглядывала набивка из конского волоса.

Напротив старшего сидел юноша. Одежда на парне совсем рвань и требовала хорошей починки, а лучше замены. Ел он нехотя, еда ему не нравилась. Проглотив кусок, отвлекался править оселком лезвие меча. Меч был в не плохом состоянии и лучше не станет, сколько не точи. Третий, обрюзгший и нечесаный, низко склонившись над столом, чуть ли ни носом уткнулся в столешницу, ел быстро, что кролик. Плащ керна в засохшей грязи и соломе. Медные клепки на левом наруче зазеленели не зная чистки.

− Кэртис, прекрати ширкать. Дай пожрать спокойно, − поднял голову любитель чеснока.

− Ну и ешь, − не послушался юноша.

− Действительно убери оружие, − посоветовал старший. – Нечего показывать. Не на парад собираешься.

− На парад не на парад, а меч должен быть в порядке. Сам учил.

− Сколько с дерьмом не возись, все одно дерьмо, − поддел его приятель.

Кэртис оставил замечание без внимания. Разве только совсем есть перестал.

По лестнице спустился еще одни постоялец. В ладной одежде, с пузиком на выкат. На поясе расшитый кошель, с другой стороны сандедея. Навершие украшено фальшивым хрусталем.

− А вот и шен Пран, − буркнул старший.

− Вы уже в сборе? – подивился Пран, хлопая заспанными глазками. Потом сладко зевнул, широко открыв рот. Потянулся.

− Давно, − сообщил старший.

− Кто рано встает, тому бог подает, − пробурчал чесночник с набитым ртом.

− Ну, я не бог, − скорчил важную гримасу Пран. – Марна, подай им пива за мой счет.

− Вот это дело! – оживился керн не обращая внимание на грозный взгляд старшего.

− Тебе Стур только бы мочу эту глыкать, − укорил его Кэртис.

− Так задарма! Чего не пить-то?

Служанка принесла пиво. Керны, кто нехотя, кто с удовольствием, разобрали кружки.

− А мне принеси утиных пупков и каши. Лучше гречневой, − высказал пожелание Пран, усаживаясь за отдельный стол. По ближе к окну, где светлей.

Марна нырнула на кухню.

− Что скажешь Лигом? – обратился Пран к старшему.

− А что скажу. Трое нас.

− Не годится, − отмахнулся Пран. − Там такой лес! Ух! Зверья не счесть!

− А что нам зверье? – встрял Кэртис, приглядываясь к отблеску света на клинке.

− Так я не про тех, кто хвост прячет, а тех, кто на конях скачет, − ответил присловьем Пран.

− Так и мы не молокососы, − встрял Стур, оторвавшись от кружки.

− Вижу, что нет. Только говорю там места такие. Нарвемся, всем конец. Надо еще одного.

− Где его взять? – пожал плечами Лигом. − В этой дыре нет никого. А если и были, дождь всех разогнал.

− Не знаю, где возьмете. Мое условие прежнее. Охраны не менее четырех. По двое на каждую телегу.

− Да чего такого ты в телеге той повезешь? Лейлский шелк?

− А хоть и шелк. Или картошку. Или пустой поеду. Я плачу, я и требования выставляю. Согласны − нанимаю, нет − ищите другого.

− А может отделаться хочешь? Сюда тебя доставили, волосинки не упало с твоей головы, − Стур осклабился. Пран плешив, как ко-ленка. Легкий пушок на затылке во внимание не принимается.

− За то вам уплачено сполна. Далее путь труднее и опаснее, потому плата другая и требование другие. Вам охота денег заработать, а мне нужно товар в Миран доставить, да шкуры забрать. Таких бобровых шкур, нигде нет. А потом еще с ними в столицу ехать.

− А если не найдем четвертого? Так и будем туточки сидеть? – влез в разговор Кэртис.

− Так и будем, − согласился Пран.

Марна принесла кашу и он принялся есть. Запивал не пивом − вином. От удовольствия щурился, что кот на теплой печке. Кот да не тот. Не бывает лысых котов.

Кэртис посмотрел в сторону Костаса. Старший перехватил его взгляд и тоже пригляделся. Один Стур остался равнодушным. Пиво он допил, а до остального ему нет дела. Наконец Лигом насмелился, поднялся и провожаемый взглядами, направился к Костасу.

− Извините, шен, − обратился он. – Не пожелаете ли присоединится к нам. Мы сопровождаем купца и нам в помощь необходим четвертый человек.

Костас дожевал, равнодушно хлебнул пива и потом спросил.

− А что один человек может усилить охрану?

− И я про то толкую, а он заладил четверо и четверо. Согласитесь, долю получите равную. Питание за счет нанимателя.

Костас допил пиво. Шикарный вкус напитка остался беззубым. Хотя обещал приятно разогреть кровь и вскружить голову.

− Почему бы и нет, − ответил Костас согласием.

Разговор он слышал. А каким путем добираться в столицу все одно. Грязь месить еще долго, а так глядишь, относительно ком-фортно доберется.

− Имя то назовешь? – спросил керн.

− Костас, − представился тот.

− А я Лигом, самый молодой, Кэртис, мой племянник. Стур, наш товарищ. А кто давится кашей, купец и есть.

− Когда выходим?

− Как диптон* отзвонят.

Лигом вернулся к своему столу, обрадовать своих и нанимателя.

– Я нашел четвертого.

− Ложу половину жалования, – заартачился ни с чего Пран. – Как новичку.

− Ну, знаете ли! – возмутился Лигом. – Или всем поровну или езжайте один. Надоели ваши фокусы.

Пран пожевал каши, поводил носом. Отогнал назойливых мух, роем круживших над его тарелкой.

− Ладно.

− И кормежка за ваш счет, − потребовал керн.

− Ладно, − опять односложно ответил Пран. – После обеда выезжаем. Мне тут надо кое-что прикупить.

Время до полудня Костас провел прогуливаясь. Кривенькие грязные улочки сходились у пруда. Запертая плотиной вода, вырываясь на свободу, вращала колесо водяной мельницы. На бережку, на ровной огороженной площадке, под одобрительные выкрики двое деревенских козыряли удалью. По очереди гоняли свинью и били дубинками. Измученное животное до последнего боролось за жизнь, но что оно могло противопоставить человеку? Визг и прыть? Ни то, ни другое её не спасло. Неподалеку от места увеселения, на взгорке, дом эгемона. Во дворе суетились карнахи, разгоняя путавшихся под ногами кур. Соблазненный запахом, Костас купил у салдамария копченую рыбу. Потом не удержался взял еще две. Съел, разжевав распаренные в мякоть кости. Отведал и здешней медовухи. Торговец, напиравший на её сногсшибательные качества, удивленно смотрел ему вслед. Одолев жбан, медовуха оказалась необычайно вкусна, Костас спокойно отправился к трактиру, хотя должен был не шагать, а в лучшем случае плестись нога за ногу.

С отправкой запоздали из-за Прана и выехали далеко за полдень. Обоз из трех телег вывернул на дорогу и покатил или вернее ска-зать пополз по грязи в сторону Мирана. Костас, примостившись на задок последней телеги, наблюдал, как городок отстает от них с каждым шагом лошадей. За бугром скрылись дворы, за лесочком пропали соломенные крыши, нырнула в кроны тополей маковка церк-вушки. И лишь звук колокола долго еще гнался за ними.

Лошаденки налегали изо всей мочи, тащить груз. Мешки, тюки, короба. Иногда приходилось спрыгивать с телег, давая роздых жи-вотным. В пригорок и вовсе требовалось пособить, толкали, надрывая животы.

Елозя в грязи, спустились с холма к лесу. Могучие ели подступили к дороге со всех сторон плотной стеной. Редко-редко в просвет увидишь плешину или полянку, буйно заросшую травой.

− Ну и лес, − бурчал Кэртис и передразнил купца. – На конях скачут. Тут и раком не проползешь! Заблудится раз плюнуть.

Парню тяжко долго молчать и он лезет поговорить к Костасу.

− Давно с найма живешь? – переключился Кэртис с жалоб на расспросы.

− Недавно, − ответил Костас. Отмалчиваться глупо, все равно надоест. Не расспросами так трындением. Как жил у мамки с бать-кой, да на девок заглядывался.

− Я у тебя меча не видел.

− Яри обхожусь.

− Яри? Не серьезное оружие. Меч он в любую руку ляжет, в любом месте выручит, в любое время, − выучено повторил Кэртис. Для убедительности слов вытянул клинок из ножен и показал спутнику.

− Каждому свое, − не стал спорить Костас.

− Воевал?

Традиционный вопрос, ответ на который определял статус мужчины. Война для мужика мера из мер. Даже если в обозе отсиделся, или первым с поля боя удрал, можешь гордится – воевал!

− Не без этого.

− Видно немного навоевал, коли по дорогам блукаешь, − разочаровался Кэртис односложным ответам. Вон Стура только зацепи, такого нагородит, не угадаешь правду сказал или брех пустой нес.

Костас усмехнулся ловкому словцу. Именно блукает!

− Расскажи чего-нибудь, − Кэртис хихикнул. – Старшие любят всякие истории рассказывать. Какие они молодцы да удальцы. Был у нас такой. Все хвастался пловец, мол, отменный. Озеро в версту быстрее гуся переплывал. А когда лодка перевернулась первый и утоп.

− Лучше ты похвались.

− Мне хвалится нечем. Мы с дядей больше караваны сопровождали. Или к купцам нанимались. Только так денег не заработаешь. Сегодня при деле, завтра сидишь безвылазно в трактире, заказа дожидаешься, то, что заработал, проедаешь.

Найдя благодарного слушателя, Кэртис трепался не умолкая. Покончив с небогатым боевым прошлым, рассказал о мамке, об отце, о старшей сестре.

− Отец сказал, замуж её отдаст.

− Надоела?

− Не. Иной день из рук у нее все валится, а утрами сосцы на грудях торчком стоят. Мать её тряпкой хлещет, а отец говорит, сучья кровь играет. Взрослая.

Кэртис огляделся, не подслушает ли кто.

− Это что! У сестры подружка есть. Толли. Так она в сарае закроется и по уговору себя показывает. Корну, за фунт рыбы, титьки. Семиру, за два туеса грибов, менжу*.

Костас с насмешкой глянул на рассказчика, тот воспринял взгляд как проявление недоверия.

− Не вру! У нее вот тут, − Кэртис ткнул себя в ляжку близко к паху, − родинка.

Уморившись чесать языком без умолку, затих, потом придремал.

− Ложись, чего маешься? – пожалел пацана Костас.

− Не. Пран заругает. Он не любит, когда в дороге бездельничают. По сторонам говорит лучше смотрите.

Чтобы обороть сон, Кэртис запел.

Аль не любый ясный день?

Аль не любо солнышко?

Аль не любый ветра шум?

Ветру в поле волюшка.

Песня сменяла песню. Одна тоскливей другой. Как на похоронах. Слава Небесам вскоре певец охрип.

Остановились на ночевку. Лигом возился с лошадьми, выпрягая их из телег. Кэртис развел костерок и принялся за готовку. Стур сходил к ручью за водой, а потом за хворостом. Пран перещупал мешки, укутал, укрыл, подоткнув тряпки и кожи, на случай дождя. Не хватало товар попортить. Костас сидел в сторонке, привалившись к сосне спиной.

− Помог бы, – укорил за безделье Лигом. – Из одного котла есть будем.

− Не хочу, − отказался Костас. На душе спокойно, лес шумит, никто не лезет ни с рассказами, ни с расспросами.

− Как скажешь.

Дымок от костра весело вился вверх, ныряя под лапы сосен, карабкался на самые макушки. Пахло кашей и горелым маслом.

− Говорил, мешай лучше! Мешай! – взъелся на кашевара купец, испробовав походное блюдо.

− Я мешал.

− Мешал! Жри теперь твои подгарки!

Пран выдал к общему столу бутылку вина. Сел на лучшее место.

− Согреемся. Сырость для костей вредна.

Бутылку пустили по кругу. Костасу не предложили. Сидишь в сторонке ну и сиди! После глоточка приступили к еде, по очереди черпая из котелка. Первым Пран, разгребая крупу, черпал со дна, где масло больше. Потом по старшинству. Кэртис, подцепив, под-ставлял под ложку ладонь. Просыплет − подберет с руки.

С кашей управились быстро.

− Эх, мал котелок, − вздохнул Стур. – И мясца для плотности не хватает.

Совсем рядом затрещали ветки. Лигом насторожился. Пран закрутил головой. В лесной темноте, за первыми деревьями, ничего не видно. Кэртис схватил ветку, сунул в костер, подождал, пока займется и, собрался пойти поглядеть.

− Сиди, − прикрикнул на него Лигом.

− Гляну!

− Нечего глядеть. Зверь ходит.

− У обоза будь, − всполошился Пран. Купца Кэртис послушался.

Зверя этого Костас отлично видел вприщур век. Двуногий зверь. Меч на боку, лук за спиной, на плечи наброшен плащ с башлыком. Пригнувшись ночной гость, обходил лагерь. Забеспокоились лошади. Зафыркали, оторвались от травы. Запрядали ушами.

− Волк? – спросил Кэртис.

− Откуда тут волки? – отмахнулся Прана.