Текст книги "Сказка про белого бычка"
Автор книги: Игорь Черный
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Игорь Черный
ПЛЯСУН
Учителю «Або» Александру Акилову и его ученику Денису Зильберу с благодарностью
Он несет Гангу на развевающихся густых прядях, Его третий глаз сияет, дыхание Его подобно смерчу, Его совершенная форма сверкает, как ясное небо, святые стопы простираются до конца земли, Его совершенное сердце служит пьедесталом, звуки Вед исходят самопроизвольно, правая рука обещает прибежище, а левая рука раздает блага с соответствующими жестами, барабанный звук нада наполняет воздух – так Шива танцует.
Часть первая
ХОРОШО ЖИТЬ НА ВОСТОКЕ
Клянусь четой и нечетой,
Клянусь мечом и правой битвой,
Клянуся утренней звездой,
Клянусь вечернею молитвой:
Нет, не покинул я тебя.
Кого же в сень успокоенья
Я ввел, главу его любя,
И скрыл от зоркого гоненья?
А. С. Пушкин «Подражания Корану»
Глава первая
НАЧАЛО НАЧАЛ
г. Санкт-Петербург, 2007 г.
– Бисмиллоги рахмани рагим…[2]2
Во имя Аллаха милостивого милосердного (араб.) – начало первой суры Корана, являющейся частью мусульманского молитвенного обряда – намаза.
[Закрыть] – голосом Мишари Рашида аль Афази затянула суру из Корана мобила.
А это означало, что звонит шеф, призывая правоверного на утренний намаз, то есть на ковер. Роман недавно скачал этот рингтон с какого-то сайта и прикола ради поставил себе на мобильник, обозначив таким образом звонки от начальства, которое, как известно, имеет тенденцию доставать подчиненных в самый неурочный час.
Вот и сейчас, спрашивается, какого дьявола наяривать в семь утра? Да еще в субботу, когда сам бог велел отдыхать. Притом после бурно проведенной ночи…
– Ты чего трубку не берешь?! – заорало чудо японской техники шефским голосом. – Снова с бабами прохлаждаешься?! А я один за всех вас должен отдуваться!
– Да что случилось-то? – попробовал вклиниться в филиппики шефа Градов. – Можешь толком объяснить?
– Все объяснения получишь на месте! – буркнул Яшин, переходя с крика на более спокойный тон. – Чтоб через полчаса был у меня в кабинете.
– Через час, – твердо ответил Роман и быстро утопил кнопку отбоя, подержав ее чуть дольше, чем следовало.
Аппарат, пискнув, выключился. Нелишняя мера предосторожности. Ильич ведь не успокоится, пока не доведет себя и других до белого каления.
А ему еще надо привести себя в порядок.
Посмотрел на бронзовое изображение пляшущего бога Шивы Натараджи – Повелителя Танцев, стоящее на импровизированном алтаре в изголовье кровати. Тронутое благородной патиной лицо божественного отшельника как всегда загадочно улыбалось.
– Ом намах Шивайя![3]3
Слава Шиве (санскр.).
[Закрыть] – сложив лодочкой ладони перед лицом, поприветствовал Плясуна Градов.
Он, конечно, мог бы сразу перейти в режим Свободного Потока. И все же начал с примитивных позиций, чтобы острее почувствовать момент перехода. Не случайно выпросил у начальства лишние полчаса. (Хотя, в принципе, «час» – это расплывчатое понятие, в котором спокойно может уместиться какой угодно отрезок времени.)
В Танце Шивы главное – концентрация сознания и слаженность всех движений. Комплекс линейных, плоскостных и объемных пассов направлен на выявление потенциальных возможностей человеческого тела. Так учил когда-то в детстве Усто ракс[4]4
Мастер танца (узб.).
[Закрыть] Спитамен-ака, начиная каждое занятие именно с Шива-наты.[5]5
Танец Шивы (санскр.).
[Закрыть] А еще говорил, что здесь даже не движения важны, а то, как ты дышишь. Если будешь точно повторять все экзерсисы, но при этом станешь дышать, будто выброшенная на берег рыба, то грош цена таким занятиям.
Итак, руки. Пару синхронных движений, направленных в одну сторону. При этом ладони всегда ориентированы четко вверх, к небу. Раньше (да и сейчас тоже можно встретить подобное в иных практиках) в ладонях Плясуна находились плошки с благовониями, посвященными Натарадже, или светильники с горящим маслом. Красиво? Да. И эффективно в некоторых нестандартных ситуациях.
Почти сразу нарушил синхронность пассов, задвигав руками в разных направлениях. Левую – в сторону, вверх, вниз. Правую – в сторону, вниз, вверх. И почувствовал, как постепенно зарождается и крепнет связь между силовыми линиями гравитационного поля Земли, преодолеваемыми его телом, и внутренними потоками энергии. Рука вверх – возникают активные преодолевающие энергопотоки, рука вниз – появляются пассивные потоки энергии. Циркуляция жизненных сил приходит в гармонию.
Теперь – ноги. Тут в отличие от рук задействовать можно, увы, только одну из конечностей. Разумеется, когда стоишь. В прыжке – там другое дело.
Главное – не спешить. Па не должны быть слишком широкими, и нужно стараться выполнять их по возможности плавно, как в балете. При этом носок должен двигаться низко над полом, а стопа одновременно совершать вращательные движения так, как будто продолжает хлыстообразное движение ноги. Опорная нога немного согнута. Должно быть такое чувство, как будто она цепляется за пол, мгновенно реагирует на любые отклонения центра тяжести и компенсирует их…
Войдя в ритм Свободного Потока, приступил к завершающему комплекс упражнению.
Стал в позу Натараджи. Только в отличие от бронзового танцора, опиравшегося на левую ногу, Роман выбрал в качестве опорной правую.
Вся фишка в том, что руки и свободная нога должны двигаться одновременно. При этом руки плывут симметрично по траекториям горизонтальных или вертикальных спиралей, а нижняя конечность описывает продольную спираль вокруг опорной ноги – назад, под колено, потом вперед. И так далее. Нехитрый, но весьма действенный алгоритм.
Наконец, ступни обеих ног Градова соприкоснулись пятками, а ладони, сложенные лодочкой, застыли перед лицом.
– Ом намах Шивайя! – закончил парень разминку молитвой к Плясуну.
Он любил этот город. Хотя и жил здесь меньше десяти лет, с тех пор, как его отца перевели сюда из Узбекистана, но уже всеми корнями сросся с Северной Пальмирой. И готов был накостылять любому, кто дерзнул бы в его присутствии неуважительно отозваться о Питере.
Вот и сейчас, рассекая по еще по-субботнему полупустым утренним улицам на своем «мондео», Роман в который раз отметил, что лето городу к лицу. Как ни одна другая пора года.
Конечно, оно и в остальные времена неплохо. Особенно зимой и поздней весной. Однако ж сезон белых ночей – это песня особая.
Вспомнил, насколько непривычным было поначалу ощущение того, что ночью видно почти как днем.
В Каракалпакии были ночи как ночи. Тьма-тьмущая, подсвечиваемая луной и россыпью звезд. Что зимой, что летом.
А здесь можно преспокойненько читать без светильника. Впрочем, до чтения ли молодому парню, пусть и студенту университета, в летнюю ночь? Тем более что нет той одуряющей жары, к которой он так и не смог приспособиться за годы, прожитые бок о бок с пустыней…
Ехать с Васильевского острова, где он квартировал, до улицы Рубинштейна, где находился офис информагентства «Россприбалт-Питер», было совсем недалеко и недолго.
Проехал по Невскому и свернул чуть дальше Аничкова моста с застывшими изваяниями коней и наездников работы барона Клодта. Сбросил скорость и покатил между двух рядов живописных старых домов. Мимо театра «Зазеркалье» и Малого Драматического, мимо Дома Толстого и здания, построенного в начале прошлого века в стиле конструктивизма и отчего-то носившего странное название «Слеза Социализма». Мемориальная доска, прилепившаяся на стене, сообщала, что здесь в свое время проживала поэтесса Ольга Берггольц, ставшая голосом блокадного Ленинграда.
Не доехав до улицы Ломоносова, примыкающей к Загородному проспекту и образующей с ним один из знаменитых Пяти Углов, Градов притормозил. Без проблем припарковавшись, что было бы мудрено сделать в будний день, вошел в здание информагентства.
Цербер на проходной потребовал предъявить удостоверение. Роман взглядом профессионала, привыкшего видеть потенциального противника в любом, кто становится на твоем пути, оценил подготовку парня. Ничего. Нормальная подготовка. Неплохо подбирает штат их охранное ведомство.
Раскрыл корочку. Охранник внимательно изучил записи, сличил фотографию с оригиналом, сделал пометки в журнале и милостиво кивнул, разрешая следовать дальше.
Поднявшись на второй этаж, начальник Восточного отдела прошествовал к кабинету шефа.
В приемной было пусто.
Значит, не аврал. И Ильич не свистнул всех наверх. Уже легче.
Толкнул дверь и заглянул вовнутрь.
– Проходи! – рявкнули из глубины кабинета. – Чего жмешься, как первокурсник возле деканата?
Роман зашел.
Глава «Россприбалт-Питера» Владислав Ильич Яшин с хмурым видом восседал за массивным столом, крытым зеленым сукном. Стол был старый и остался здесь, вероятно, еще со сталинских времен, когда в доме размещалась какая-то писательско-журналистская организация.
Без церемоний плюхнувшись в гостевое кресло, Градов выжидающе уставился на Ильича.
Шеф был старше его лет на пятнадцать, но благодаря усиленным занятиям спортом сумел сохранить почти юношескую фигуру. Только «гусиные лапки» у глаз да присыпанная пеплом шевелюра выдавали его реальный возраст.
– Завтракал? – буркнул Ильич вместо приветствия.
– Ты что меня перекусить пригласил? – удивился Роман.
– Разговор будет долгим, – пообещал шеф.
Достав из пиджачного кармана пухлый бумажник, выудил оттуда сине-зеленую купюру и протянул Градову.
– Сгоняй вниз! Купи пузырь коньячку и пожевать чего-нибудь.
Пить с утра пораньше? Фи. Но дело хозяйское.
– Я за рулем, – предупредил на всякий случай.
– Так и я тоже не пешком сюда притопал, – огрызнулось начальство. – Мы к кофею. По чуть-чуть.
– Да у меня есть, – оттолкнул было тысячную Роман, однако Яшин настойчиво затолкнул бумажку ему в руку.
– Я тебе выходной испортил, мне и проставляться.
Тоже верно.
Гастроном располагался в соседнем здании. Не супермаркет, но достаточно крупный, и ассортимент здесь был вполне достойный. Да и цены не кусались.
Романа здесь знали, как и большую часть сотрудников информагентства.
– Ирусь, – обратился парень к хорошенькой чернявой продавщице, встретившей его появление в магазине ослепительной улыбкой. – Мне бы полкило «Хеннеси», чуток маслица, баночку икорки красненькой, батон, ну и нарезки всякой. Сделаешь?
– Какие вопросы, Ромчик? – в тон ему ответила девушка.
Быстро справившись с заказом, протянула Градову пластиковый пакет со снедью и выпивкой.
– С тебя девятьсот восемьдесят рублей, – сообщила.
Молодой человек бросил на прилавок купюру.
– Сдачи не надо!
И, развернувшись, зашагал к выходу.
За его спиной послышался испуганный писк.
– Ром!
– Я же сказал, оставь сдачу себе, – не сбавляя шаг, бросил через плечо журналист.
– Но, Рома, подожди! – каким-то нехорошим голосом сказала Ирина.
– Да в чем дело? – повернулся лицом к прилавку парень.
– Тут это, – замялась продавщица. – Она того… Фальшивая.
– Что?! – У Градова полезли на лоб брови. – Ты уверена?
– Ага, – кивнула брюнетка. – Я детектором проверила.
Краем глаза Роман заметил, что к нему из дальнего угла рванулся здешний шкаф-охранник. Парень был незнакомым. Наверное, новенький.
– Все нормально! – поспешил успокоить мордоворота. – Все нормально!
И полез за собственным лопатником.
Бугай, видно, не понимал человеческой речи. Настроившись на сигнал опасности, поданный продавцом, он отключил все остальные органы восприятия.
– Ты че, козел, в натуре?! – грозно пошевелил бровями.
– Постой, Олег! – попыталась угомонить его и Ирина.
Однако охранник уже взрыл копытом. Наверное, ему тоже было неохота работать в выходной. Да и скучно. А тут предоставлялась недурная возможность поразмяться. Упускать такой случай бугаю явно не хотелось.
– Да я ему сейчас эту бумажку в жопу засуну!.. – дуриком пер страж.
Роман вздохнул.
Весело начинается уик-энд, нечего сказать.
– Подержи, – сунул пакет в руки мордовороту.
Тот от неожиданности застыл на месте и механически принял пас.
Через пару мгновений до него таки дошло, что он делает что-то не так, но уже было поздно.
Градов сделал быстрый шаг вперед, проскользнув за спину охранника. Молниеносно нанес ребром ладони удар по сонной артерии.
Это хитрый и очень действенный прием в шиванате. Расположенный на развилке артерии синус даёт импульс в мозг, и тот моментально понижает давление. Человек отключается как холодильник, который выдернули из розетки. Спитамен-ака, пояснял, что люди потом плохо помнят, что с ними произошло. К примеру, один узбек, которого Усто ракс так ударил, говорил, что «на него упало небо».
«Шкаф» продержался чуть больше, чем полагалось. Верно, жировые отложения оказались слишком уж мощными.
Одной рукой подхватив оброненные Олегом продукты, второй Градов придержал самого мордоворота. Он не хотел членовредительства. Не было особого резона причинять вред человеку, который просто исполнял свой долг.
Поэтому журналист бережно опустил парня на пол, а затем, быстро оглянувшись на оторопевшую продавщицу, ткнул охранника пальцем за левое ухо. Небольшой провал в памяти «шкафу» гарантирован.
Подошел к прилавку и взял у Иры фальшивку, обменяв ее на две собственные пятисотки. С удовлетворением отметил, что девчонки из соседних отделов никак не отреагировали на инцидент. Ну, споткнулся Олег, и споткнулся. Да и покупателей не было в такую рань.
Хорошо. Чем меньше свидетелей, тем лучше.
– Ты уж извини, – улыбнулся девушке. – Ошибочка вышла.
Та часто закивала, переводя испуганный взгляд со стоящего на четвереньках охранника на Романа и обратно.
– Все в порядке? – поинтересовался на всякий случай.
– Да.
– Вот и славно. Спасибо за прекрасный сервис.
– Дерьмо! – выругался Олег, поднимаясь с пола и отряхиваясь. – Захламили торговый зал ящиками, пройти нельзя, чтоб не споткнуться!
Ну, теперь точно все о'кей.
– Я не понял, шеф! – шмякнул он на стол перед носом Ильича пакет с продуктами и тысячную. – Что это за шманцы?!
Яшин расплылся в довольной ухмылке.
– Ты там никого не покалечил? – ответил вопросом на вопрос.
– Нет, – огрызнулся Роман, падая в кресло. – Так что это за финт ушами? Откуда дровишки?
Брезгливо ткнул пальцем в сине-зеленую обманку. Пока шел обратно, успел рассмотреть фальшивую купюру.
Сработана была на совесть. Больше половины признаков подлинности на банкноте имелось. И только с помощью хитрой техники можно было определить, что это подделка.
– Из лесу, вестимо. А точнее – из пустыни. Между прочим, как говорят сведущие люди, – ткнул пальцем куда-то себе за спину, – из твоих бывших родных мест. Узбекистан, Каракалпакия. Потому собирайся-ка, брат, в «загранкомандировку». Билет на твое имя я уже забронировал. Вылет во вторник в девятнадцать тридцать. Послезавтра получишь суточные, представительские – и вперед. Там люди из Большого Дома уже понемногу шуруют. Постарайся, особенно с ними не пересекаясь, накопать что-нибудь интересненькое. Без фанатизма. С кем надо я уже переговорил. Особых возражений у них, – многозначительно поднял глаза к потолку, – нет. Лишь бы не вертелся под ногами.
– Так сразу? – для порядка побрыкался Роман, хотя сердце учащенно забилось. – А ознакомиться с материалами, то да се?
– Вот поэтому и предупредил, что разговор будет долгим, – с видом просветленного гуру развел руками Яшин, поудобнее устраиваясь в кресле и придвинув к себе принесенный Градовым пакет. – А для «того-сего» вызывай Елисееву. Сверхурочные я оплачу.
По-хозяйски накромсав батончик и изготовив пару бутербродов, сунул один в руки подчиненному.
– Итак, официально ты будешь собирать материал для статьи, посвященной юбилею открытия крепости Топрак-кала. Слыхал про такую?
– Обижаешь. Она ж в соседнем районе находилась. Даже на экскурсии был, правда, давно, еще в школе. А что?
– Да так, хрень всякая. Участились в тех местах некие аномальные проявления…
Плясун понимающе кивнул.
– Что? – удивился шеф. – И об этом знаешь?
Роман рассказал Ильичу байки, знакомые ему с детства.
Это странное место пользовалось дурной славой. Всем было известно, что там творятся непонятные вещи.
Бывало, отобьется овечка какая-нибудь от стада непутевого пастуха, забредет на развалины, и поминай, как звали. И сколько б безалаберный пастырь не искал ее, не зазывал бы – ни ответа, ни привета. А только потом еще несколько ночей из развалин слышалось душераздирающее блеяние несчастной скотины.
Прохожие всегда обминали высокие валы Топрак-калы десятой дорогой. Боялись попасться в лапы призракам, которые частенько напоминали о своем существовании одиноким путникам. Как выплывет из-за угла бестелесное облако и давай кружить возле бедолаги, который тут же пускается наутек.
Но это еще, как говорится, цветочки. Это все днем приключается. А вот по ночам…
Тут уж начинается настоящая жуть!
Над городищем разливается непонятное фиолетовое свечение, вокруг раздаются мистические песнопения, а то и вовсе ужасающие стоны и режущие, будто острый нож, ухо крики. Иногда над стенами даже пролетает человеческая фигура в белых облачениях и жуткой маске, словно пытаясь вырваться из своей жуткой тюрьмы.
Конечно, такое бывало не повседневно, но и пары-тройки таких случаев предостаточно, чтобы отвадить охотников за приключениями от зачарованных руин.
Старики рассказывали, будто Топрак-кала была проклята сотни лет назад злыми духами, которым отказали в кровавых жертвоприношениях, потому-то они и забирают к себе всякого, кто сунется в крепость в одну из этих самых колдовских ночей.
Дед Романова одноклассника, Мирзы Рахимова, рассказывал, что еще в его бытность ребенком забрел туда парнишка из соседнего аула… Долго его потом искали, да все безуспешно. Но вдруг, годика так через два, объявился. Но стал совсем не тем пареньком, каким его дед Карим знавал. Закрылся в себе, стал страшно агрессивным, о том, где был, ничего не говорит, только что-то непонятное про воронку какую-то бормочет да про то, что вроде как побывал в Древнем Хорезме. В общем, умом тронулся.
– Ты сам-то в это веришь?
– Не знаю. Вроде оно и выдумки, местный фольклор, так сказать. Но вот самому мне тоже довелось там увидеть что-то непонятное…
Во время той памятной экскурсии Роман со своим лучшим другом Мирзой, которого Градов за полноту и неуклюжесть дразнил «мишкой Гамми», отбились от одноклассников и пошли полазить по развалинам. Гуляли себе мальчишки по крепости, озорничали, оставляя на древних фресках свои автографы, и тут, откуда ни возьмись, котенок выскочил. Как из воздуха появился. Кругом пустошь, никаких селений поблизости нет, откуда ж ему вынырнуть-то? А котенок маленький, рыженький такой. Подбежал к ним и давай об ноги тереться. Ромка взял его на руки и начал гладить.
Вдруг неизвестно откуда выбегает пацаненок. Одет был как-то странно, будто из средневековой сказки материализовался. Лепечет что-то неясное невесть на каком языке и к животному ручонки тянет. А за ним мужик здоровый появился весь в сияющем свете. И тоже по-старинному наряженный. Пригрозил малому, отнял у Романа котенка и так же внезапно, как и появился, исчез вместе со своими спутниками в некой воронке, образовавшейся в воздухе.
– А сколько тебе тогда было? – подозрительно прищурился шеф сквозь бокал с коньяком.
– Девять… Не пил я тогда еще, Ильич! Сам бы не поверил, расскажи мне такое кто другой.
– Чудны дела твои, Господи! – закатил глаза шеф. – Но, похоже, что-то необъяснимое там таки есть. Вот, в местной прессе появилась информация, что в районе Бустона обнаружены следы… динозавра. Причем, вдумайся, свежие. Оставленные гигантским ящером то ли месяц, то ли два назад!
– Пипец! – только и нашелся ответить Градов, залпом выпивая благородную янтарную влагу.
– А я о чем? – согласился Яшин. – Так это еще не все. Десять дней назад в том же месте был замечен вооруженный всадник на верблюде. Экипированный так, как будто явился из древности. Местные за ним на джипе погнались, но мужик растворился в воздухе. Точь-в-точь, как твои глюки.
– Интересно… – загорелись профессиональным огоньком глаза Романа.
– На месте разберешься. Но особо мистикой не увлекайся. Главная твоя цель – вот это.
Ткнул пальцем в фальшивую купюру.
Глава вторая
МИРАЖ
Элликкалинский район, Каракалпакстан, 2007 г.
– Смотри у меня, будешь писать про нас всякие гадости – убью! – пригрозил Мирза Рахимов то ли в шутку, то ли всерьез.
Заметив, как вытянулось лицо бывшего одноклассника, рассмеялся, обнажив желтые, сильно порченые зубы.
А Роман усомнился, правильно ли сделал, когда по прибытии в Нукус набрал номер мобильника «мишки Гамми».
Впрочем, какой он теперь «мишка»? Из забавного увальня Мирза превратился в вальяжного подтянутого господинчика, по виду то ли бизнесмена, то ли госчиновника среднего звена. На лице намертво отпечаталась усталая брезгливая мина, призванная отпугивать надоедливых просителей. Но даже под протокольным (не по жаркому лету) костюмом угадывалось, что за своей физической формой жаноб[6]6
Господин (узб.).
[Закрыть] Рахимов таки следит.
– Ты продолжаешь заниматься? – поинтересовался, чтобы сгладить возникшую неловкую паузу.
– Нерегулярно, – покачал головой однокашник. – Некогда, работа свободного времени не оставляет. Но учителя не забываю. Раз в неделю непременно захожу.
– Как он там?
– Все такой же, – усмехнулся Мирза. – Его будто заговорили. Время идет, мы с тобой вон как постарели, а ему хоть бы хны.
Градов отметил, что, как ни странно, говорить по-русски друг детства не разучился. Даже расширил словарный запас. И это несмотря на показную тюркизацию культуры, проводимую официальной властью Узбекистана. Этот их чудной переход с кириллицы на латиницу в письменности, проведенный пару лет назад откровенно в пику России. Неужели полагали, что таким образом станут ближе к исламскому миру, и в ответ тот распахнет свои братские объятия и вывернет карманы? Как бы не так! Очевидно, это поняли и местные властители. Потому как уже начали раздаваться голоса, что, мол, не наломали ль дров с реформой правописания? Оно всегда так. Когда хотят отвлечь народ от явных промахов в политике, начинают муссировать языковые проблемы. Вон, как на братской Украине, которую не один год лихорадит вопрос о придании русскому языку статуса второго государственного.
– Брат мой младший у него сейчас учится, – сообщил Рахимов. – Темир. Усто ракс им доволен.
Брат?
А ведь точно. Был у однокашника младший братишка. Но Роман его совсем не помнил.
Через полгода после распада СССР, в 1992 году, отца Мирзы, Улугбека Каримовича, потерявшего пост секретаря горкома обанкротившейся после путча компартии, перевели из Бируни, где они жили, в Бустон – центр соседнего Элликкалинского района.
Поначалу было непонятно – понижение это или, наоборот, повышение. Мирза, который решил оканчивать старую школу, а потому ежедневно в сопровождении верного телохранителя Рафика приезжавший в Бируни, отвечал на расспросы об отце уклончиво. Дескать, работает, руководит чем-то. И все.
В девяносто четвертом семья начальника Бирунийского гарнизона полковника Валентина Петровича Градова вместе с остатками российских войск покинула Узбекистан. Но старые связи не порвались. Роман переписывался, а с распространением мобильной связи – и перезванивался с соучеником.
На пороге нового века, поздравляя приятеля с «миллениумом», Мирза к слову сообщил, что его отца назначили хокимом Бустона – чем-то вроде мэра. В этой должности Улугбек Каримович оставался по нынешнее время.
Так что, вызванивая Рахимова-младшего в Нукусском аэропорту, Градов не был уверен на все сто, захочет ли сын «хозяина района» общаться с приезжим журналистом…
Он, может, и не стал бы трезвонить попусту, да уж больно липучий таможенник попался.
Вообще-то странно, что страж порядка к нему прикопался. Роман летел не внешним, а внутренним рейсом, Ташкент-Нукус, в аэропорту узбекской столицы его уже прилично прошманали, заставив задекларировать всю имеющуюся у журналиста долларовую и евровую наличность. Но видно, так уж здесь повелось за время обретения республикой независимости. Таможенники за версту чуяли запах легкой наживы, исходящий от залетных российских енгилов.[7]7
Зевака, повеса (узб.).
[Закрыть] (Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что не одни узбекские мытари славятся сребролюбием.)
Одетый в полувоенную форму душман предложил пройти в комнату для личного досмотра. Роман пожал плечами, но повиновался. Дразнить гусей с самого начала поездки в его планы не входило.
Спасибо, что таможенник попался не слишком заядлый и не предложил раздеться до плавок. Просто ограничился рытьем в чемоданах да изучением содержимого градовского бумажника. Надыбав журналистское удостоверение, поцокал языком и покачал головой. Однако прыть не поумерил.
– Э-э, уважаемый, – покончив с подсчетом наличных, лукаво заулыбался узбек. – Непорядок. Вот ты тут в декларации указал, что имеешь две с половиной тысячи долларов, а на самом деле у тебя их две тысячи шестьсот семьдесят пять! И сто евро лишних. Контрабанда! Что делать будем?
«Сигуранца проклятая!» – вспомнилось из «Золотого теленка». А на душе чуток отлегло. Потому как мытарь почти не удостоил своим вниманием рублевую наличность, среди которой имелись и пару тех тысячных купюр, взятых из Ильичевых загашников для образца.
– Не знаю, – обронил простодушно.
Журналист, в принципе, знал, что делать. Пару пассов – и узбек будет в отключке. Если б не его коллеги, околачивающиеся поблизости, да не необходимость держаться тише воды, ниже травы, то…
– Валютная контрабанда, – гнул свое таможенник. – Это уголовное преступление, между прочим.
– Да нет, какое преступление, жаноб, – запротестовал Роман, иронично улыбаясь. – Просто забыл, что они лежат в «потайном» отделении, вот и не вписал. Мелочь…
– Та-ак-с, – нахмурился узбек, видя, что дело не идет. – Ты откуда будешь?
– Там же написано, – Градов кивнул в сторону удостоверения. – Из Питера… Петербурга, то есть. Бывшего Ленинграда.
– Умничаешь, да? – сообразил мытарь.
Его и без того узкие глазки превратились в недобрую щелку.
– А вот я сейчас запру тебя в зиндан. Обезьянник, по-вашему. Посидишь там пару суток до выяснения.
Толстый палец утопил в стол красную кнопку, торчавшую чуть ли не посредине гигантской, покрытой зеленым сукном столешницы. За стеной противно задребезжало, и в комнату ворвались двое дюжих милиционеров.
Молодой человек прикинул, что упаковать всех троих ему по силам. Но что будет дальше?
Примирительно поднял руки вверх.
– Спокойно, спокойно. У меня, по-моему, есть право на один звонок.
– Консулу вашему звонить станешь? – нагло осклабился мытарь. – Или прямо Путину?
Гафиры[8]8
Вооруженный охранник (узб.).
[Закрыть] дружно заржали.
– Значительно ближе. В Элликкалу.
– У тебя там что, родственники, да?
– Приятель, – не стал таиться парень. – Сын тамошнего хокима…
Таможенник как-то странно напрягся:
– Жаноба Рахимова?
– Ну да, Улугбека Каримовича. Наши семьи давно дружат.
Милиционеры переглянулись.
– Звоните, – вдруг перешел на «вы» мытарь.
Роман набрал номер, надеясь, что на том конце не нажмут отбой.
Мирза ответил сразу же. Мало того, самолично примчался в Каракалпакскую столицу за рулем «Hummer Н2», чтобы встретить гостя и доставить его драгоценную персону в Бустон. Гость отчего-то не удивился, заметив, что «молоток» Мирзы сопровождал эскорт еще из трех внедорожников. Причем в первом из них восседал неизменный Рафик, казалось, мало изменившийся за те тринадцать лет, что они с Романом не виделись…
– Кстати, когда учитель узнал о твоем приезде, – продолжил Рахимов, – то сразу же сказал, что хочет с тобой повидаться…
Недовольно скривился.
– Ему-то первому сообщил, а мне только тогда, когда тебя из дерьма вытаскивать понадобилось…
– Что? – искренне удивился Градов. – Не звонил я ему…
– Так откуда ж… – начал было однокашник, но тут же кивнул.
Водилось такое за Усто раксом. Мог предсказывать те или иные события. Особенно если они как-то были связаны с его учениками.
– Значит, о Топрак-кале писать будешь? – уточнил приятель.
– Ага. Помнишь нашу экскурсию?
Мирза снова кивнул, а Роман заметил, как по лицу «мишки Гамми» пробежала тень.
– Какие-то проблемы?
– Мало-мало есть, – подтвердил друг детства.
И, помявшись, добавил:
– Знаешь, в наших детских байках была-таки доля правды, нах…
– В каких? – сделал вид, что не понял, Градов.
– Ну… о том, что вокруг крепости творится всякое такое… – Он щелкнул пальцами свободной руки. – Миражи эти… Ладно, сам скоро все увидишь и узнаешь. Спитамен-ака очень этим всем интересуется.
Узбек надолго умолк, а журналист от нечего делать стал обозревать местные пейзажи.
Вокруг расстилались пески Кызылкума, поросшие полынью, саксаулом и еще какой-то порослью, названия которой Роман не знал.
Вдалеке, справа, сливаясь с песчаным морем, высились пологие склоны хребта Султануиздаг. Горы были невысокими, всего метров триста-четыреста, однако на общем равнинном фоне казались внушительными. Их цвет менялся от светло-коричневого до темно-фиолетового. Встречались массивы и холодных зеленых расцветок. Это все из-за покрывавших скалы лишайников. Отдельные их пятна имели серебристый или лиловый цвета. Все, вместе взятое, под лучами яростного ослепительного солнца создавало своеобразную неповторимую картину.
На градовские колени шлепнулся какой-то конверт.
– Это что?
– Типа извинения от таможни, – процедил сквозь зубы Мирза. – Шакалы, нах!..
И добавил грязную тираду по-узбекски.
В пакете оказалось пять долларовых сотен и какая-то евровая мелочь – почти в два раза больше, чем сумма обнаруженной мытарем «контрабанды». Круто работает друг-приятель, нечего сказать.
– Не мало? – осведомился Рахимов. – Извини. Выгреб все, что у этого придурка нашлось в карманах. Клялся Аллахом, что сегодня выдался «неурожайный день».
Даже так? Ну-ну…
Внезапно водитель ударил по тормозам.
– Шайтан!
– Что такое? – всполошился Градов, но тут же увидел причину остановки.
На шоссе, перегораживая проезд, стояла милицейская машина, а возле нее, сжимая в руках «акаэмы», топталось несколько стражей закона.
– Совсем оборзели, нах! – рявкнул Мирза, распахивая дверцу и вываливаясь наружу. – В чем дело, мать вашу?!
Стражи порядка его, по-видимому, узнали. Стразу вытянулись в струнку, козырнули. На их лицах отразился явный конфуз и растерянность.
– Жаноб Рахимов… – выдавил из себя парень с двумя лейтенантскими звездами на погонах. – Мирза-ака, вы же знаете…
– Что я знаю?! – брызгал слюной «мишка Гамми».
– Ну, это. – Офицер покосился в сторону пассажира рахимовского «Хаммера» и, понизив голос, перешел на узбекский. – Чрезвычайная ситуация. Приказано останавливать и досматривать весь въезжающий на территорию района автотранспорт.
– И что с того, нах?! – демонстративно продолжал говорить по-русски однокашник. – Ты не узнал мои номера, ишак?!
– Но, Мирза Улугбекович… – жалобно заблеял лейтенант. – Приказано было все…
Его речь прервала увесистая пощечина.
– Разумничался, кутак![9]9
Член (узб.).
[Закрыть] В сержанты хочешь?!
Рядом с хозяином нарисовался Рафик. Слегка оттер Рахимова плечом от держащегося за щеку лейтенанта, то ли защищая работодавца, то ли желая предупредить назревающий конфликт.
