Текст книги "Слепец"

Автор книги: Игорь Борисенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

С холма можно было видеть широкое серое облако, состоящее из пара и взвешенной грязи, что поднялось по левую руку от Слепца, там, где находилась накрийская дорога и опушка Треальского леса. Воины Синего полка тоже увидели его, дружно завопив от восторга. Даже Криаг-Вирт не выдержал и закричал, широко раскрытыми глазами пожирая картину разрушений и полного уничтожения, открывшуюся ему сверху. Даргрин, сжав руки в кулаки, сдержано улыбался, один только Морг оставался спокоен. Он уже всякого навидался, да и война эта была ему чужой…

Никто не видел, что лицо Слепца ничем не напоминает лицо человека, одержавшего великую победу. Напротив, оно было перекошено горькой гримасой душевной боли. Предчувствие, основанное на ощущении рядом злой, невероятно могучей силы, раздирало его на части. Он знал, что там, далеко во вражеском тылу уже сжалась невидимая пружина, готовая мгновенным броском разнести в куски все его успехи – и не мог ничего противопоставить ей. Он выдохся… Внутреннее око замутилось и то, что происходило вдалеке, виделось хуже и хуже. Усталые Воины Воды замедляли свой бег, ослабляли натиск и превращались в безответную материю. Серебристые искры тухли, становясь серой, мертвой золой. Как в страшном сне, когда ты видишь негодяя, занесшего меч над твоей склоненной головой, и с ужасом понимаешь, что не можешь двинуть ни рукой, чтобы защититься, ни ногой, чтобы убежать – вот так и было сейчас со Слепцом. Беспомощно он стоял на вершине холма, среди беззаботно радующихся соратников и со страхом ждал, когда будет нанесен ответный удар.

И он последовал, сокрушительный и потрясающий своей мощью. В виски Слепца с обеих сторон вонзилось по невидимой стреле, пробивших, казалось, насквозь весь череп. Он пошатнулся в седле, и белый день перед глазами превратился в залитую розовой пеленой темноту. Он был отрезан от всего мира, оказавшись в плотном неосязаемом мешке, не пропускающем даже звуки. Слепец закричал, вскидывая вверх руки, словно хотел разорвать путы и вырваться обратно на волю. Ногти яростно впились в ладони, но он не замечал этой малой боли за той великой, что сотрясала тело и разум. Поражение. Полное поражение – это стало ясно в тот самый момент, когда Слепец почувствовал на себе всю силу брата, которого так наивно надеялся победить. Клозерг мог быть безумен, нечеловечески жесток, но он оставался при этом великим волшебником. Как ни старался Слепец, он не мог даже пробить надетый на него колпак болезненной тьмы, не то что нанести хоть какой-то удар в ответ.

Что-то неуловимо изменилось, и Слепец зажмурился от хлынувшего в глаза яркого солнечного света. С ним осталось ощущение, что чьи-то грубые руки сжимают острыми пальцами обнаженный мозг, усталость грозила свалить с седла, но каким-то немыслимым напряжением он мог снова вернуть себе внимание Воинов воды. Вернее, это были их жалкие остатки. Пока Слепец оставался отрезанным от всяких мироощущений, Хагмонское озеро было обращено вспять и сейчас уже откатилось на половину пути до своих прежних берегов. В отчаянном порыве Слепец призвал его вернуться, снова обрушиться на врага и снести его, утопить, расплющить, раздавить… Воды нерешительно заколебались на одном месте, не отступая и не наступая. Очевидно, силы Клозерга все-таки были далеко не безграничными, и он не мог дальше укрывать мозг брата от внешнего мира, да и враждебная стихия боролась с его волей.

Тогда в бой вступило пламя. Огненный дождь пролился с небес на озеро и затопленный им лес, отчего воды вспыхнули жутким фиолетовым пламенем. Воины воды в мучениях корчились и распадались, превращаясь в ничто. Каждый их вопль, каждый импульс боли передался Слепцу и пронзил его измученное тело от пяток до макушки. Забившись в агонии, он не смог больше держаться в сознании и с протяжным стоном упал на шею лошади, а с нее рывками сполз на землю. Гевел и Кантор бросились на помощь, подхватив тело Слепца на руки. Тревожно вглядевшись в белое, как мел, лицо, Приставала приник ухом к груди. Сердце стучало тихо, но ровно, и Морин успокоился, решив что после свершения такого великого дела, как разгром целой армии, Слепец не мог остаться в сознании. Сколько раз на его глазах этот могучий колдун падал в обморок! Успокоившись, Приставала велел Гевелу и Кантору осторожно положить недвижное тело на заботливо подстеленный Моргом плотный плащ.

Никто из находившихся на холме военачальников не подозревал о том, что битва пошла совсем не так, как планировалось, и что не менее половины вражеской армии уцелело, а их вождь полон яростных сил и готов сокрушить кого угодно. Криаг-Вирт переглянулся с Даргрином и взмахнул рукой. Внизу, у подножья холма затрубили горнисты и вверх поднялись разноцветные стяги. Далеко на севере сигнал к атаке подхватили другие трубы – там командовал сам Огрин. С глухим гомоном передние ряды гвардии стали выбираться за оборонительные рубежи и выстраиваться в плотные шеренги. Сверкали на солнце панцири и шлемы, мельтешили вымпелы, неслись к небу воинственные кличи. Следом за гвардией пробирались пешие отряды, разношерстные и никакой строй не выдерживающие. Конница рванула вперед и скоро оставила пехотную лаву далеко позади, но потом, по мере достижения остатков вражеских укреплений, кони стали вязнуть в глубокой жидкой грязи и замедлять ход. Кучи мусора и принесенные водой стволы деревьев, на которых зачастую трепетали уцелевшие листья, разбивали строй и тоже снижали скорость наступления. Лазусские луга казались огромной, замусоренной лоханью с полужидкой землей. К счастью, там не осталось ни одного живого вражеского солдата – одни только трупы. Звери в светлых кожах, редкие люди, куски грозных когда-то металлических всадников, остовы громадных огнеметных машин…

Однако, на ближайшем холме, склон которого больше походил на облитую льдом зимнюю горку для катаний, выстроились редкие цепочки солдат. Звери бросали в неловко карабкающихся наверх гвардейцев камни, люди метали стрелы. Потери скалгерцев могли бы остановить и обратить в бегство менее крепких духом, но эти воины славились стойкостью и смелостью. Как только первые смогли достигнуть вершины, они принялись опустошать ряды обороняющихся, быстро превратив бой в бойню. Потом наверх забрались основные силы и жалкие остатки Зверей и людей исчезли под копытами коней. Гвардия, до сих пор, несмотря на потери, полная воодушевляющих сил, ринулась дальше. На соседних холмах маячили мелкие группы врагов, но на них не обращали внимания. Сзади подходила пехота, она ими и займется.

Кавалерия же, вырвавшись на просторы вражеских тылов, разделилась на две части. Одна направилась на восток, вдоль реки, вторая повернула к северу, чтобы с фланга ударить по центру неприятельской армии. Там кипела жаркая схватка, в которой скалгерцы с трудом одерживали верх. Многочисленные, оправившиеся от первоначального потрясения вражеские полки оказывали упорное сопротивление. Они были лишены поддержки застрявших в тылу, и по большей части сгинувших в половодье боевых машин, поэтому никаких шансов победить не имели. Когда левый фланг смяла яростная атака гвардейцев, ряды армии Клозерга окончательно смешались и обратились в бегство. Их преследовали по всему фронту, отжимая на север, к опушкам леса. Сотни Зверей пытались спастись от гнева скалгерских полков среди деревьев, но и там их ждали смертоносные жала стрел и длинных ножей – хагмонские охотники как следует отомстили за захват своей страны.

Скоро всякое сопротивление прекратилось. Враги бездумно бежали, не разбирая дороги, и даже не успевали увидеть мелькнувший меч или топор, что вскрывал им грудную клетку или разбивал голову. Ослепленные злобой скалгерцы, ополченцы и гвардейцы, потеряв всякий строй, оторвавшись от командиров и горнистов, гонялись за обреченными врагами по всему полю битвы. Вдвоем, а то и втроем они нападали на одного противника и кололи, рубили его до тех пор, пока тело не превращалось в бесформенную кучу окровавленной плоти…

Пять полков гвардии рвались к востоку, через Айгер – или то, что от него осталось – к мосту через Богер и ставке Клозерга. Победа казалась полной и безоговорочной…

Лучи солнца пронзали легкий туман, клубившийся над огромным пространством, заполненным сражающимися войсками, падали на мокрую почву и заставляли ее парить еще сильнее. Золотистая дымка укрыла непрозрачным покровом поле боя, постепенно скрыв под собой толпы наступающих.

– Это победа! – хриплым от волнения голосом воскликнул Криаг-Вирт. – Я не могу больше здесь торчать, я должен убить хотя бы одного негодяя!

Он стукнул коня по бокам и тот с громким топотом помчался вниз по склону. За ним, содрогая почву, двинулся Синий полк. Гевел и Кантор угрюмо переводили взгляды с Морга на удаляющееся войско – они не знали, оставить ли им Слепца на попечение Морина и принять участие в битве?

– Не вертитесь, – проворчал Морг и присел над недвижным Слепцом. Почти сразу тот глубоко вздохнул, с металлическим скрежетом дернулся всем телом и медленно открыл глаза.

– Где они? – спросил он. Лицо его казалось лицом мертвеца, до того серой и безжизненной была кожа.

– Кто? – откликнулся Морг, и протянул Слепцу флягу с холодной родниковой водой. Тот яростно оттолкнул ее прочь.

– Криаг… Даргрин… все остальные…

– Отправились вперед в надежде зарубить пару десятков Свиней.

– Нет… Этого нельзя делать, мы должны отступать! Я больше не могу творить волшебство, я разбит… Сейчас Клозерг вырежет всю армию под корень! Нужно отступать, пока есть возможность.

– У тебя помутился разум, должно быть! Поле боя пустое, там только трупы… Никто не сопротивляется – враг разбит, а не мы! – воскликнул Гевел. Он вытянул руку в металлической перчатке, указывая на затянутые серой дымкой луга и торчащие из нее, как острова из реки, верхушки рощ. В это время резкий западный ветер набросился на туман и стал рвать на клочья его покров. Обнажившаяся картина разительно отличалась от той, которую только что описал Гевел.

Слепец, опершись на руки товарищей, встал на ноги и всмотрелся вдаль. Он мог видеть гораздо лучше остальных, спокойно наблюдавших за опустевшими лугами и вершинами близлежащих холмов, заваленными мертвецами. Взгляд Слепца, словно он был самостоятельным существом, стремительно полетел на запад, над землей, покрытой грязью, всевозможными обломками и мертвыми телами. Над потрепанными рощами, лишившимися трухлявых пней и кустов, над глинистыми склонами холмов, до сих пор запятнанными серыми комьями пены. Туда, где перед несущейся в атаку гвардией выстраивались зловещие шеренги солдат, закованных в сизую сталь. Сотня за сотней, их соратники медленно выливались из узкой горловины моста через Богер и формировали вторую и третью линии обороны. Впереди рассыпались черные точки лучников, уже поливавших наступающую конницу стрелами… С первого взгляда стало ясно, что уставшие, потерявшие всякий строй гвардейцы не смогут преодолеть внезапно очутившийся на их пути заслон – пусть даже оборонявшихся было меньше, чем наступавших. К тому же, парящий над полем сражения взгляд Слепца, получив неясную команду, развернулся влево и увидел приближавшуюся лаву всадников в светло-желтых одеждах…

Кантор и Морг вскоре ускакали вперед, следом за Синим полком, чтобы найти Криаг-Вирта и рассказать ему об истинном положении вещей. Остальные медленно направились в сторону Треальского леса, чтобы достигнуть пехоты, которая до сих пор сражалась на опушках. Вырезая последних сопротивляющихся, скалгерцы пока не догадывались о грядущей катастрофе. Однако ехать пришлось невообразимо медленно, ибо каждый шаг лошади отдавался в висках Слепца импульсом резкой, сверлящей боли. Превозмогая ее, он пытался смотреть с помощью "внутреннего ока" на то, что происходит у окраин Богера-Нижнего.

– Что теперь? – обеспокоено спрашивал его Морин раз за разом.

– Снова земля трескается и наверх поднимаются уступы… прямо перед наступающей гвардией. Кони спотыкаются, ломают ноги, летят кувырком. Всадники валятся на землю и катятся по ней, теряя щиты и оружие – они даже не успевают встать, как их добивают стрелами, дротиками и копьями, – злое торжество Клозерга, пропитавшее незримо весь воздух от Богера до самого Скалгера, заставляло Слепца задыхаться. Он будто бы попал в густой кисель, который забивал его легкие, стеснял члены и давил на плечи сверху тяжелой, непреодолимой силой.

– Смотрите! – воскликнул Гевел, уставившийся на запад с таким видом, словно он не верит своим глазам. Над вершинами холмов мельтешили черные точки, похожие на прилетевших на поживу воронов – вот только вороны эти должны были иметь размеры раз в десять больше обычных, чтобы стать видимыми с такого расстояния. Воздух между землей и летающими точками наполняли крошечные оранжевые искры.

– Это какие-то парящие на высоте в несколько десятков шагов площадки, – прошептал Слепец. – У них на дне висит металлическая с виду бахрома, и вниз с нее капает жидкий огонь… Он падает на головы гвардейцев, которые мечутся перед вставшим на их пути земляным барьером. Где упала капля – остается только белесый пепел, тут же поднимаемый ветром…

Голос Слепца был безжизненным, словно он превратился в стороннего наблюдателя, равнодушного к исходу схватки. Он спокойно поведал Морину и Гевелу о том, что атака гвардии полностью захлебнулась в считанные мгновения, и теперь сильно поредевшая толпа впавших в отчаяние кавалеристов откатывается обратно на восток.

– Глупцы! – усмехнулся Слепец: усмешка его больше походила на гримасу боли. – Они убегают, надеясь обмануть смерть, но это никому не удастся.

– И ты так просто говоришь об этом? – воскликнул Приставала. – Ты же можешь помочь!

– Нет, – горько возразил Слепец. Он дотронулся ладонью до Талисмана воды, который некоторое время назад стал холодным, как ледышка, но с удивлением обнаружил, что амулет снова излучает тепло.

– Можешь, я знаю!! – заорал Морин. – Просто ты слабак, который загнулся после первого же удара, совсем не смертельного!!! Ты что, никогда не дрался серьезно? Если кто-то по-настоящему желает победы, он бьется за нее до конца, пока есть хоть капля крови в жилах. Ты созерцаешь гибель скалгерской гвардии – на это у тебя достает сил? Помоги им!

Слепец резко натянул поводья и заставил коня привстать на задние ноги, с храпением грызть удила. Боли в висках не было. Наоборот, некий внутренний огонь, сходный с тем, что растекается по телу после выпитого залпом стакана крепкой бражки, бежал по жилам и вливался в мозг. Страшная по силе ярость поднялась из глубин естества Слепца так внезапно, что едва не разорвала его на части. Расправив плечи и воздев к небесам руки он закричал, что было мочи:

– Да!!! Я еще жив!!! Я еще жив!!!

Закрыв глаза он мысленно полетел туда, где гибла скалгерская конница, надежда и гордость Криаг-Вирта. Он видел в кромешной тьме, в глубоком провале под собой копошащиеся массы людей, наползающие одна на другую и постепенно раскрашивающиеся в самые разные цвета. Он видел и безобразные лохматые ярко-красные кляксы, что поливали людей внизу дождем белых капель. Слепец возненавидел эти порождения Огневержца с такой страшной силой, что гнев его выступил наружу ярким белым сиянием. Мгновение – и сияние исторгло из себя несколько тонких лучей, пронзивших ненавистные кляксы насквозь, разорвавших их на части, развеяв каждый клочок в пыль.

Обычное зрение вернулось к Слепцу, чтобы он смог насладиться делом рук своих: на западе, над холмами, растекались по небу огромные оранжевые облака, в которые превратились парившие там площадки.

– Ага! – закричал Слепец, изо всех сил сжимая в правой руке меч. – Морин, скачи прочь – скоро здесь станут подавать милостыню стальными клинками, а ты в этом ничего не смыслишь. Сложи о нас хорошую сказку, которую будешь рассказывать, бродя по мертвым городам и деревням! Запомни, что мы не сдались до самой смерти и дорого взяли за нее с врага!!

Голубое лезвие с резким негодующим визгом появилось на свет. Слепец поднял его высоко над головой, и пришпорил жеребца. Разбрасывая вокруг себя комья грязи, тот поскакал на запад, туда, где конница Волшебных Зверей сшиблась с отступающей гвардией. Гевел тут же повернул коня следом, и Морин, бормоча ругательства, остался нерешительно крутиться на месте. Он никак не мог решить, хочется ему снова прятаться по лесам, на сей раз совершенно одному, или умереть в уже проигранной битве?

Гвардия отступала, не помышляя об организации четкой обороны – потому что организовывать ее было некому. Почти все командиры погибли в первые же мгновения вражеского контрудара, да и рядовых солдат оставалось едва ли с половину. Конница Волшебных Зверей, не такая уж многочисленная, как это могло бы показаться, преследовала скалгерцев, наседала им на пятки, сминала отстающих и пытающихся драться. Вся эта пестрая толпа двигалась на юго-восток, постепенно приближаясь к тем самым Лазусским лугам, с которых все началось. Мелкие группы металлических всадников, с корявых конечностей которых срывались огненные шары, двинулись прямиком к опушкам леса, где расправившиеся с неприятелем пехотинцы уже праздновали победу. Они столкнулись с новым, гораздо более грозным противником совершенно неготовыми к бою – сбившиеся в нестройные кучи, потерявшие начальников в хаосе и просто смертельно уставшие после сечи. Десятки огненных снарядов быстро посеяли смятение и страх в рядах ополченцев, которые в ужасе бросились наутек. Редкие отряды воинов пытались обороняться, но металлические всадники тут же превращали смельчаков в пепел и обгорелые скелеты. Из глубин Треальского леса вышли группы уцелевших Волшебных Зверей, которые визжа и ревя от кровавого азарта, стали преследовать и уничтожать людей – точно так же, как полчаса назад люди преследовали и уничтожали их братьев по оружию. Только через некоторое время военачальники скалгерцев смогли организовать хоть какую-то оборону. Наиболее боеспособные части выстроились на вершинах цепочки холмов, прячась за щитами. Здесь металлические всадники получили отпор: их огненные шары, попадая в зеркальные щиты, рассыпались на ворох красных и оранжевых искр, и не причиняли никому вреда. Правда, иной раз, когда на гладкой поверхности таилась трещина или глубокий проруб, при попадании колдовского снаряда щит взрывался, разрывая на части своего хозяина и его соседей.

Все новые и новые пополнения армии Клозерга пересекали Богер по мосту и вливались в битву. Они вели наступление на юго-запад, вослед спасающейся бегством гвардии, и на запад, против вздумавших сражаться пехотинцев. Впрочем, с гвардией скоро было покончено: она больше не представляла никакой угрозы. Те несколько десятков ополоумевших от пережитого страха людей, что смогло прорваться через луга, больше похожие на болото, не могли помыслить ни о чем, кроме панического отступления. Конница Волшебных Зверей повернула направо, чтобы ударить во фланг пешего строя скалгерцев. А с фронта к ним подступали шеренги прячущихся за большими овальными щитами воинов-людей. Непрерывный скрежет, звон металла, грохот разлетающихся в щепы щитов, дикие крики ярости и боли надолго повисли над равниной. Кучи трупов у подножия гряды невысоких холмов грозили окончательно выровнять ее… Синий полк отчаянным наскоком вдоль северной кромки Лазусских лугов смог скомкать мощную атаку вражеской кавалерии, отчего ее удар по неприкрытому флангу пехотных построений провалился. Воины с синими треугольниками на панцирях были смелы и умелы, но на каждого из них приходилось по два противника, а с востока подходили новые и новые отряды. Скоро бурлящая каша, истоптавшая до черной земли густые травы, поглотила почти всех. Синий полк погиб полностью, его воины ценой своей жизни купили пехоте время для того, чтобы отступить с холмов и перестроиться. В подсыхающей грязи, имевшей странный бурый оттенок, остались сотни трупов, изуродованных до неузнаваемости множеством яростных ударов… Земля парила под лучами яркого солнца, перевалившего уже зенит, и над громадным полем клубились прозрачные струи тумана.

Офицер с затейливой оранжевой вязью на кирасе попался на пути скачущего в битву Слепца. Зажимая окровавленной рукой дыру в боку, он прохрипел:

– Назад, безумцы! Мы разбиты!

Над головами, словно для подтверждения его слов, прошелестели гигантские огненные кометы. Однако Слепец даже не повернул головы. Он продолжал мчаться вперед, и меч в его руке подрагивал от нетерпения и жажды вражьей крови. Мимо промелькнули покрытые копотью, кровью и грязью гвардейцы, которые удирали, не разбирая дороги. Конь Слепца рассек их группу, а Гевел, отвернувший влево, чтобы не столкнуться с одним из отступавших, неожиданно исчез за полосой дыма, а может быть, густого тумана. Слепец снова ничего не заметил. Он не видел, как на почти высохшей земле под копытами коня стали попадаться трупы – сначала по одному, потом по два, потом целыми кучами. Выпущенные кишки лежали рядом с оскалившимися посмертной гримасой боли хозяевами, отсеченные руки продолжали сжимать оружие. Рядом горели заросли кустарника, до того благополучно пережившие половодье: клочья синеватого дыма отрывались от пожарища и плыли над покрытым мертвецами полем, словно намереваясь накрыть саваном каждое тело.

Еще через некоторое время вокруг стали звучать сталкивающиеся друг с другом мечи, топоры, секиры и щиты. Редкие гвардейцы или последние солдаты Черного и Синего полков погибали в неравных дуэлях с дерриотийцами в стальных кирасах, накрийцами в длинных, до колен, кольчугах, или Волшебными Зверями, лишь некоторые из которых носили светло-желтые кожаные наряды. Плотные группы неприятельских солдат то и дело мелькали справа и слева, но пока, на удивление, ни одна не наткнулась на безумца, несущегося в атаку.

Наконец, Слепец очнулся от своего забытья, в коем проскакал несколько тысяч шагов. Заметив рядом кучку врагов, обшаривавших трупы, он дико закричал и, привстав на стременах, помчался прямо на них. Первыми на его пути очутились два конных воина, закованные в стальные доспехи, с прямоугольными щитами и короткими копьями в руках. Коротко взмахнув левой рукой, Слепец отбил налокотником зазубренное жало, нацеленное ему в бедро. Вся рука заныла от тянущей боли, но обращать на нее внимание было некогда. Рядом был верхний край щита, пирамидальный шлем и испуганные голубые глаза в промежутке между ними. Лезвие меча свалилось сверху и вмяло купол шлема, заставив металл лопнуть, развалиться надвое. Яркая кровь выступила наружу, проливаясь по сторонам обильными потоками… Враг взмахнул руками и улетел вниз, и даже конь его споткнулся и упал, так велика была ярость Слепца и сила его удара. Второй конник остался сбоку, слишком далеко, чтобы атаковать своим коротким копьем. Слепец не видел его, но знал, что тот смотрит на погибшего товарища с ужасом, и бессознательно поворачивает коня прочь.

Три Свиньи и один Бык бросились к Слепцу все сразу, с обеих сторон. Волшебные Звери радостно разевали пасти с длинными желтыми зубами, хрюкали и мычали в ожидании легкой расправы над одиноким врагом. Слепец метнулся влево и одним ударом раскроил одну из Свиней от плеча до пояса. Кучей мертвого мяса та осела в грязь и покрылась густой красной пеной, лезшей из гигантской раны. Остальные заверещали еще громче, неуклюже разворачиваясь вслед шустрому противнику. Один Свин вытянул далеко вперед зажатый в уродливых толстых пальцах меч, второй, крепко сжавший копье обеими конечностями, разбегался, чтобы со всей силы насадить человека на широкое острие. Бык, оставшийся чуть сзади Свиней, вообще не был вооружен – он пер в атаку, наклонив голову с короткими, но острыми с виду рогами.

Слепец опустил меч и зловеще расхохотался в лицо врагам. Свин с копьем вдруг выпучил глаза и весь, от копыт до кончиков ушей, разом взорвался, обратившись тысячью крошечных кровавых капель, облаком поплывших прочь по воле ветра. Второй Свин в ужасе отпрыгнул в сторону, но через мгновенье его постигла участь собрата. Бык, который был все еще в полудюжине шагов, все понял и протяжно заревел от бессильной ярости. Слепец издевался над ним: сначала оторвал поросшие черным жестким мехом "руки", и дальше Бык бежал в сопровождении двух шлейфов горячей красной крови. Затем, когда чудовище было уже в двух шагах от цели, большелобая голова разлетелась по сторонам красными клочьями. Слепец заставил коня прянуть в сторону, пропуская могучее тело, которое сделало последние прыжки, споткнулось и упало, словно куль с мукой.

Снова захохотав, Слепец пустил коня вскачь. Какой-то человек находился поблизости и, видимо, наблюдал за поединком со Зверями. Копье он метнул слабой от страха рукой – наконечник чиркнул по броне на спине и не причинил никакого вреда. Слепец быстро приблизился к струхнувшему солдату. Тот вынул меч, но не успел поднять его, как голубое лезвие отсекло руку по локоть. Добивать врага было некогда, потому что рядом с ним появился новый. На сей раз Слепец нанес удар первым и попал точно над верхней кромкой щита. От удара шлем вражеского воина слетел с головы, а следом отправился выбитый глаз, похожий на смачный плевок. Искалеченный солдат, как подкошенный, свалился наземь, а Слепец уже не смотрел в его сторону. Он жаждал крови еще и еще, желая заглушить ею жгучее чувство собственной ущербности. Во второй раз он пытался сразиться с Клозергом, и во второй раз терпел поражение – причем такое, от которого страшно пострадали многие другие. Что он за король?

Пущенное издалека крепкой рукой копье врезалось в грудь, измяло броню и заставило Слепца всей своей тяжестью завалиться назад, на круп коня. Его скакун, не выдержав веса, присел до самой земли, а потом изо всех сил рванулся вперед, прыжком взвившись на высоту человеческого роста. Слепец уже не мог удержаться в седле: вылетев из него головою вниз, он воткнулся верхушкой шлема в чей-то лежащий плашмя полуразбитый щит…