Текст книги "Кайран Вэйл. Академия Морбус (СИ)"

Автор книги: Игорь Uglov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Положение первое, Бэлла: в Морбусе задают слишком много вопросов те, кто недостаточно силён, чтобы услышать ответы. Положение второе: некоторые договоры заключаются наедине. И твоё положение в этом уравнении – оставаться на той стороне двери, которая тебе отведена.

Её глаза сузились. Она поймала не только отказ, но и скрытый смысл: «Ты – свидетель. Я – сторона договора. Наши роли больше не равны».

– Как практично, – она не отступила, но её голос потерял игривость, став плоским, с нотками анализа. – И как типично для Дома Костей. Обернуть угрозу в пункт соглашения. Должна признать, я не ожидала такой… скорости ассимиляции. Солерс, значит, послужил хорошим вступительным взносом?

Я позволил себе едва заметную улыбку, лишённую всякой теплоты.

– Солерс послужил уроком. О том, что некоторые шутки заканчиваются раньше, чем начинается смех. И о том, что стены здесь не глухи. И не слепы. Совет на будущее, как сокурснице: будь осторожна в своих «наблюдениях». Иной раз тот, за кем следят, оказывается по ту же сторону стекла, что и наблюдатель.

Я обошёл её и ступил на каменный мост. Холодная пустота под ногами и бездна внизу казались теперь не угрозой, а фоном, декорацией к новому статусу.

Её голос донёсся до меня уже с расстояния, тихий, но отточенный:

– Учту, Кайран. Но знай: стекло – оно ведь с двух сторон прозрачное. И иногда тот, кто думает, что смотрит из безопасной темноты, на самом деле прекрасно виден в свете.

Я не обернулся. Её слова повисли в сыром воздухе вечерней прохлады, как обещание или как угроза. Было уже неважно. Первый ход в новой игре был сделан. Теперь предстояло найти некоего студента и превратить его гибель в безупречный спектакль для одного, самого важного зрителя.

А Бэлла… Бэлла была просто ещё одним любопытным зрителем в первом ряду. Пока что.

Я шёл, чувствуя её взгляд между лопаток. Мысли уже выстраивались в чёткие линии. Корвин. Дом Когтей. Кровные чары. Нужно узнать его путь, привычки, слабости. Нужно действовать безупречно, как того требует мой новый… повар.

Староста вновь испарился, куда-то по своим делам, или Ректор решил ещё разок испытать меня, и мою память? Даже без карты, я всё доберусь до своего нового дома – Дома Костей, а потом и с Веспером побеседую, что он бросил тут новичка одного.

Вот он удивится-то, когда увидит меня, снова.

Глава 5. Вводный урок

Когда я вернулся в Дом Костей, девушки всё также сидели в общей комнате. Они молча проводили меня взглядом до спального блока. Тут все сидели по своим кроватям. А табличка с «кодексом» уже висела на стене. Прямо напротив входа, и сразу бросалась в глаза.

– Кай… ран? – с удивлением произнёс Леон.

– Ага, можно просто Кай. – кивнул я, и прошёл к своей кровати.

Вещи я свои так и не разложил, а в спальне было какое-то оживление, и явно не от моего возвращения.

– Ты как смог вернуться? – подошёл ко мне Леон. – Память хорошая?

– Не жалуюсь. – хмыкнул я, и надел кольцо, будто созданное из кости. Оно обжало палец, и было тёплым. В нём было несколько капель магии, в том то и дело, что «было».

– Сирил сказал, что вероятнее всего уже не вернёшься. – продолжил Леон. – Поэтому его и отправили по другим делам. Что хоть вызывал-то? Что ты успел сделать?

Леон, сложив руки на груди внимательно смотрел на меня, пока раскладывал вещи в своей тумбе.

– Ничего особенно. – сухо ответил я. – Просто один адепт из старших курсов решил подшутить надо мной. Завёл меня в старую башню, и сбежал от меня. Думал я испугаюсь, потеряюсь, может быть что-то ещё.

– Ну, и что? Из-за этого вызывать тебя? – не понял он.

– Он исчез, и больше его не видели, после меня.

– А, вот где логика зарылась. – хмыкнул он, поправляя очки. – Всё верно, ты как свидетель там был?

– Получается, что так. – кивнул я.

Я вдруг обратил внимание, как остывшее кольцо вновь наполняется силой. Мысленно хмыкнул. Перстень факультета может стать той самой соломинкой, что удержит меня от безумства голода. Ещё одна хорошая новость в копилку «академии».

– Кстати, а куда вдруг все за собирались? – спросил я.

– Ужин в восемь. – ответил Леон. – И кстати, Веспер сказал, что без кольца в главном замке академии не появляться. Я так понял это опасно, но в чём именно опасность, он так и не сказал. – он подёргал кольцо на пальце, но то будто приклеилось, и двигалось только вместе с кожей. – Да и не получиться у меня его видимо снять. Какая-то сложная магия внутри.

Я осторожно покрутил кольцо на пальце. Держится, но свободно и в любое время смогу снять.

– Я так понимаю, это нам скажут на вступительном-ознакомительном уроке. – подсказал я. – Но Сирил просил не касаться стен, и вообще пока без кольца идти едва ли не по центру.

– Да? – приподняв бровь, уточнил он. – Спасибо за совет.

Вдруг дверь едва слышно приоткрылась.

– Кольца у всех на пальце? – услышал я спокойный голос старосты. – Выходим, строимся, пора ужинать.

– Прямо как в школе. – вздохнул Леон. – Там так же было.

– Но здесь, как, наверное, и там, где ты учился, всё направлено на безопасность. – пожал я плечами. – А здесь ещё он не хочет просто «потерять» адепта в первый же день.

– Ты знаешь явно больше моего. – прищурившись, посмотрел на меня Леон.

– Ну, эта несправедливость будет исправлена уже завтра. – похлопал я его по плечу. – Не полностью конечно же. Но в целом…

Мы вышли на улицу, и выстроились шеренгу, чтобы «наша нянька» нас пересчитала. Потому что тому, кто смог выжить здесь почти до конца обучения, уже был уважаем среди профессоров, и достоин доверия.

Девятнадцать человек. Десять юношей, и девять девиц. Он начал считать, и остановился на мне.

– Вэйл?! – Он аж подпрыгнул от неожиданности. Будто пред собой увидел дух своего прадедушки. – Как ты тут оказался?

– Поступил сегодня, на общих основаниях. – пожал я плечами, и показал перстень на руке.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я!

– Ну так после беседы с ректором? Пешком, своими ногами.

– А… тебя проводила та, из Дома Шёпота? Подружка твоя?

– Нет, и с Бэллой я только сегодня познакомился. – помотал я головой. – А вернулся тем же путём, чтобы не заблудиться.

– Ха, без кольца, и тем же путём? – усмехнулся Сирил. – Будешь мне тут говорить… Ладно, не хочешь, не говори. Но надеюсь, твоя связь с Домом Шёпота будет только на пользу… – он ещё раз осмотрел группу новичков. – Ладно, кушать все хотите? Идём уже, пока там без нас всё не съели.

* * *

В Зале Пиршеств было шумно. Стоял гул множества голосов. И, привыкший за полдня к тишине, немного растерялся. Это как придя на базар, вспоминаешь, что же ты хотел.

Люди входили и выходили без остановки. Мест всем хватало с запасом. И нам нашлось на свободном пятачке. Заняли место за столом среди своих, ребята были разных возрастов и курсов, что можно заметить на мантиях.

– Итак, новички! – подал голос Сирил. – Посмотрите наверх, видите там плывут блюда? Это наша область самообслуживания. Выбираете, и забираете себе на стол. Поток реагирует на кольцо. Так что берём либо двумя руками, либо той, где кольцо.

Проблема…

Я пытался схватить тарелку с мясным рагу, но рука прошла сквозь блюдо. Пришлось подождать с полминуты, и усилием воли не поглощать магию из зачарованного кольца. И у меня удалось, и вроде никто не заметил моего прокола.

Пока ужинали, молчали. Но Весперу всё же не терпелось, и он пересел ближе ко мне, и мы немного пообщались. Я рассказал ему некоторые моменты из беседы с ректором. Он напирал, что как староста должен быть в курсе всего, чтобы было легче вытащить или вступиться.

– Ещё он сказал мне брать пример с некого Корвина. – попивая гранатовый сок, добавил я. – Говорит сам всё увидишь.

Задумавшись, Сирил начал крутить головой.

– Вот он? – староста указал на парня в дальнем углу зала. – Может наоборот сказал не делай как он? Он же не просто шумный выскочка, каких много среди Когтей. Он неуравновешенный элемент. Его магия крови нестабильна, он проводит несанкционированные эксперименты, рискуя не только собой. Он уже стал причиной двух инцидентов с утечкой витальной энергии в прошлом семестре. Его терпят, потому что он сын влиятельного алхимика с материка, и потому что его грубая сила впечатляет примитивных болельщиков. О чём же вы там беседовали, если ректор вдруг его вспомнил?

– Он так красочно как ты, его не расписывал. – ухмыльнулся я. – Видимо ты прав, Сирил, он скорее всего просил не повторять его судьбы. Ты же знаешь манеру речи ректора?

– Вот поэтому я и уточнил. – кивнул Веспер.

– Он просто сказал, что этот Корвин суётся во все тёмные уголки академии, и его любопытством, ему немного осталось. Добавил ещё, что такие, как он, не оканчивают академию.

– Тут согласен. – вновь кивнул Веспер. – Важно соблюдать баланс, а не пускаться во все тяжкие.

Кивнул в знак согласия, и вновь нашёл взглядом Корвина. Не было сомнений, что именно на него указал ректор. А я привык присматривать себя блюда, ещё до того, как проголодаться. За год это вошло у меня в привычку.

Запомнить его было нетрудно. Корвин из Когтей выглядел не как воин, а как беглец из алхимической лаборатории, не забывший сменить халат на мантию студента.

Высокий, но тощий, будто его вытянули, но забыли нарастить мяса. Движения у него были резкие, рваные, словно он вечно спорил с собственной тенью и то и дело проигрывал. Его лицо – острый подбородок, выпирающие скулы были бледными, нездоровыми. На висках, если присмотреться, проступала синеватая сеточка жилок, как на старом мраморе. Шрамы. Мелкие, неопрятные, будто от осколков или брызг кислоты, красовались на лбу и щеке. Он их не скрывал. Носил как знаки отличия.

А глаза… Глаза были самым тревожным элементом. Мутно-зелёные, как застоявшаяся вода в лесной луже. Зрачки – слишком широкие, даже при свете дня, отчего взгляд казался одновременно напряжённым и пустым.

– Говорили, в пылу эксперимента белки у него краснеют от лопнувших сосудов. Выглядит это так, будто он сам изнутри себя поджигает. – произнёс один из адептов, подслушавших наш разговор. – Так что да, как анти-пример отлично подходит. Даже больше, чем большинство «Когтей».

Я же продолжил запоминать его облик. Рыжие, почти медные волосы вечно торчали в разные стороны, будто он только что схватился за них в приступе ярости или восторга. Мантию Когтей он носил с таким видом, будто это надоевшая попона – перекрученную вокруг пояса. Из-под неё выглядывала простая, заношенная одежда в странных, ржаво-бурых пятнах. На пальцах – не боевые перстни, а какая-то самодельная бижутерия из тусклого металла, больше похожая на инструменты или ёмкости для сомнительных субстанций.

Он не вписывался. Даже среди своих, среди Когтей с их культом грубой силы и контроля, он смотрелся инородным телом – нестабильным, шипящим реактивом в пробирке, которую вот-вот тряхнёт. Сирил был прав, называя его не тем примером. Смотрел на него и понимал: этот либо взлетит на каком-нибудь безумном открытии, либо грохнется так, что обвалит пол-оранжереи. И, судя по заданию, чаша весов склонялась ко второму. Мне же предстояло лишь… подтолкнуть. И убрать за собой.

Вечер прошёл спокойно, мы разбрелись по своим кроватям, и вскоре выключили свет. Отбой.

Но как это обычно бывает, спать никто не хотел. Все были в предвкушении завтрашнего вступительного урока.

* * *

На второй день после распределения всех первокурсников согнали в самый большой лекционный зал – «Аудиторию Молчания». Название было ироничным: зал гудел, как растревоженный улей. Сотни голосов, полных ещё нерастраченного задора и амбиций, отражались от высоких, голых стен из того же чёрного, поглощающего свет камня. Мы, новобранцы Дома Костей, забились на дальние скамьи, стараясь держаться вместе. Я сидел между Леоном, который с видом эксперта изучал архитектуру сводов, и Марком, всё ещё бросавшим на меня украдкой нервные взгляды.

На кафедру поднялась не госпожа Стигинс и уж, разумеется, не Сирил. Это был Арсан Валемар, глава Дома Шёпота. Человек с лицом учёного-аскета и глазами, в которых, казалось, застыли все тайны, когда-либо прошёптанные в стенах Морбуса. Он не стал требовать тишины. Он просто подождал. И через минуту гул начал стихать сам собой, подавленный тяжестью его молчаливого присутствия.

– Добро пожаловать в академию Морбус, – начал он.

Голос у него был сухой, беззвучный, но каждый слог долетал до самого дальнего угла, будто возникал прямо в уме.

– Вы прошли отбор. Поздравляю. Теперь забудьте всё, что, как вам кажется, вы знаете о магии и об этом месте. Ваше предыдущее знание – это детский лепет. Здесь вас ждёт азбука. Азбука Истины. И первое правило этой азбуки…

Он сделал паузу, обвёл аудиторию глазами, давая нам прочувствовать вес следующих слов.

– …вы уже не принадлежите себе. С момента Клеймения, – его взгляд скользнул по нашим запястьям, где у каждого горело серебристое пятнышко домовой печати, – вы стали частью организма под названием «Академия Морбус». Ваша магия, ваши успехи, ваши… жизни являются её ресурсом. Попытка покинуть стены до окончания полного цикла обучения рассматривается не как нарушение устава. Это расчленение «живого тела». И «тело» имеет право на самооборону.

В зале воцарилась гробовая тишина. Кажется, что все знали куда идут, но не до конца понимали. Чей-то смешок замер на полуслове.

– Мифы, которые ходят снаружи, – продолжил Валемар, – не совсем мифы. Они – упрощённые версии фактов. Да, стены здесь иногда «шепчут». Это не плод воображения. Это эхо магических процессов, которые вы пока не в состоянии осознать. Прислушивайтесь к ним. Но не верьте всему, что услышите. Они могут говорить правду, чтобы заманить вас в тупик.

Да, некоторые студенты исчезают. В мире, где сила добывается через риск, потери – статистическая неизбежность. Ваша задача – не стать этой статистикой.

Да, ваши сны здесь могут меняться. Академия стоит на Бездне Снов. Мы фильтруем её влияние, но полностью исключить его нельзя. Если вам приснится что-то… чересчур яркое или последовательное, – он впервые изменил выражение лица, что-то вроде намёка на понимание, – зафиксируйте это в дневнике и сообщите наставнику. Это может быть как проклятием, так и ключом.

Он обвёл зал взглядом, в котором не было ни угрозы, ни ободрения. Был только холодный свет факта.

– Вы спросите: «Что мы получаем взамен?». Знание. Силу, о которой уличные заклинатели не смеют и мечтать. Шанс стать элитой мира, который прячется от солнца. И самое главное – понимание. Понимание того, как всё устроено на самом деле. Цена этого понимания – ваш прежний мир, ваша прежняя наивность и иллюзия свободы. Сделка заключена. Печать поставлена. Обратного пути нет.

Он позволил этим словам повиснуть в воздухе.

– Теперь о практическом. Ваши клейма – это не только метка. Это канал связи, ограничитель и счётчик. Через них академия отслеживает вашу магическую активность, ваше местоположение в пределах территории и в целом ваше… наличие. Попытка срезать, замазать или блокировать клеймо будет расценена как акт мятежа. Последствия – от полного подавления магического дара до мгновенной нейтрализации. Не проверяйте эту систему. Она проверена веками.

Потом он рассказал о «мёртвых зонах» – местах, где магия ведёт себя непредсказуемо или гаснет совсем, и о том, что туда без сопровождения старших курсантов или преподавателей ходить запрещено. Упомянул о «Пищеварительном тракте» – служебных туннелях, куда сбрасывают магические отходы, и предупредил, что запах оттуда – не просто запах. Это психоактивная субстанция, которая может вызвать безумие.

Так как я сидел почти в самом углу, и на последней ступеньке аудитории, мне было всех. И все на удивление спокойно восприняли всё услышанное. Никто не знает, что тут происходит на последних курсах. Из нас никто, а те, кто знают видимо не горят желанием рассказать, что здесь происходит. Ведь те, кто её окончил, молчат о «своих студенческих годах». Но видно всё будущих адептов неплохо подготовили.

Старик Генрих… надеюсь он доживёт до моего выпуска. Это ведь он рассказ мне многое об это академии.

– И последнее, – сказал Валемар, уже собирая свои записи. – Самый опасный миф, в который вы можете поверить, – это миф о том, что вы здесь учитесь. Нет. Вы здесь проходите трансформацию. Одни станут алмазами. Другие – углём. Третьи – пеплом, который удобрит почву для следующих поколений. Ваш выбор не в том, быть или не быть. Ваш выбор – в том, чем быть. И этот выбор вы делаете каждый день, каждым своим действием и бездействием. Вводный урок окончен! На выходе вы получите своё расписание уроков, и факультативов.

Он кивнул и сошёл с кафедры, растворившись в боковой двери также бесшумно, как и появился.

В зале ещё несколько секунд царила тишина, которую на этот раз нарушил не гул, а тяжёлое, подавленное молчание. Затем заскрипели скамьи, зашептались голоса – уже без прежней дерзости, с нотками тревоги и переосмысления.

Леон рядом со мной тихо щёлкнул языком.

– Чётко, структурировано, без лишних эмоций. Прямо как руководство к особо опасному заклинанию. «В случае ошибки адепт будет уничтожен». Приятно, что с нами не стали сюсюкать.

Я не ответил. Я смотрел на своё клеймо. Оно слабо пульсировало в такт ударам моего сердца. Канал связи. Счётчик. Ошейник. Ректор говорил о балансе и санитарной обработке. Валемар только что объяснил механику клетки. Мы не просто учились в опасном месте. Мы были встроены в него как шестерёнки. И моя охота на Корвина будет не актом моей свободы, а работой одной маленькой шестерёнки по чистке других, чтобы весь механизм крутился ровнее.

Это знание не испугало меня. Оно прояснило картину. Теперь я понимал правила на самом фундаментальном уровне. И чтобы их изменить, нужно было не вырваться из клетки. Нужно было научиться управлять механизмом изнутри. Или сломать его так, чтобы никто, даже Ректор, не смог починить.

Глава 6. Уроки магии

Первым уроком в списке была «Теория магических техник» – проходил в одном из лекционных залов, куда согнали половину первокурсников независимо от Дома. Аудитория была будто высечена в скале, ярусами спускаясь к кафедре, за которой стоял сухопарый профессор с лицом, напоминающим высохшую рептилию. Он представился как профессор малой магии Андрэ Торвин. Где-то пятьдесят человек распределились по аудитории, и свободных мест почти не осталось. После краткого знакомства начался урок. Вместе с этим и Голод решил напомнить о себе. Слабоват оказался паренёк, хватило лишь на сутки, и теперь голод будет по кусочку поглощать моё самообладание.

– Магия, – начал он, и его голос, шипящий и цепкий, заполнил зал без усилий, – это не фокус-покус. Это архитектура. Вы строите мысленную схему техники – каркас из воли и намерения, – а затем наполняете её силой, которую черпаете изнутри или извне. Сегодня мы построим простейшую матрицу «Искры». Концентрация, дети. Чистота формы.

Он продемонстрировал: сжал кулак, развернул ладонь. Над ним вспыхнула крошечная, искра тёмного огня, висевшая в воздухе идеальной сферой. В зале пронёсся восхищённый вздох.

– Теперь вы, – скомандовал Торвин. – Построить матрицу. Не спешить. Ошибиться на этом этапе – всё равно что заложить трещину в фундамент своей башни магии.

Мой голод, до этого вялый, встрепенулся и уставился на эти крошечные вспышки, как волк на стадо овец. Я сжал челюсти, впиваясь ногтями в ладони под столом. Контроль. Только контроль.

Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от давящего гула десятков пытающихся студентов. Я представил себе каркас – простейшую решётку. Пробовал «ухватиться» за тот скудный внутренний резерв, что у меня был. Но он был подобен горстке влажного песка – сколько ни сжимай, ничего не выжмешь. Я попытался сделать то, что делали другие – потянуться к внешнему эфиру, к фоновой магии академии. И тут случилось непоправимое.

Мой голод, почуяв внешний поток, дёрнулся.

Это было похоже на рефлекс. Я не направлял его. Он просто потянулся, жадно и слепо, к ближайшему источнику – к неуклюжей, но такой притягательной искре, которую пытался разжечь Гаррет, сидевший слева от меня.

Искра в ладони Гаррета погасла. Её словно всосало в вакуум. Одновременно слабый, но заметный холодок пробежал по моей коже, приглушив голод на долю секунды. Я успел почувствовать грубый, землистый привкус чужой магии – простой и не такой сильной. Осталось понять что это было, и кто это видел…

Гаррет ахнул и вскочил, смотря на свою пустую ладонь, а затем на меня.

– Ты что сделал? – прошипел он в замешательства.

Вокруг на секунду затихли. Несколько пар глаз уставились на нас.

– Ничего, – выдавил я, чувствуя, как бледнею. – У тебя не получается. Возможно, я создаю… помеху.

– Помеху? – Торвин уже скользил между рядами, его острый взгляд перебегал с Гаррета на меня. – Интересно. Продемонстрируйте, Вейл. Вашу «помеху».

Весь зал смотрел. Я разжал ладонь. А внутри всё сжалось в ледяной ком. Я снова попытался построить технику, но теперь уже через силу, через боль, стараясь зажать свой голод в кулак вместе с волей. Над моей дрожащей ладонью дрогнул воздух, возникла жалкая, серая дымка, которая тут же рассыпалась, не вспыхнув. От неё потянуло не теплом, а лёгкой пустотой, как из открытого погреба.

Раздался сдержанный смешок. Потом ещё один. Гаррет удовлетворённо хмыкнул.

– Поздравляю, – прошипел Торвин, наклонившись так близко, что я почувствовал запах старого пергамента и чего-то резкого. – Вы только что наглядно продемонстрировали классу, что такое «магическая инертность» и полное отсутствие резонанса с эфиром. Редкий, я бы сказал, клинический случай. В Доме Костей вам самое место – разбирать то, что не может жить. Садитесь.

Я сел, глядя перед собой. Насмешки за спиной были уже неважны. Важна была паника, бьющаяся внутри.

«Он дёрнулся сам. Я его не контролирую. На каждом уроке, где нужно проявлять магию, он будет вырываться, как голодная собака с поводка. Легенда „слабого, но безобидного“ продержится от силы до первого серьёзного практикума. Меня раскроют. Или съедят. Или и то, и другое.»

Голод, ненадолго утолённый крохотной краденой искрой, снова заворочался. Он уже присмотрел себе следующую цель, коих тут было немало. И борьба с этой силой, вновь принялась изматывать меня.

Первый урок только начался. А я уже был на грани провала. Нужно было решение. И срочно.

Урок тянулся вечностью. Каждый новый неудачный эксперимент однокурсников, каждая вспышка чужой, пусть и слабой, магии отзывалась во мне судорожным спазмом. Голод превратился в назойливого, умного паразита, который не просто требовал еды, а тыкал меня мордой в витрину, полную недоступных яств.

Когда Торвин наконец отпустил нас с издевательским пожеланием «практиковаться в бездействии, дабы не вредить окружающим», я выполз из зала одним из последних, стараясь слиться с тенью от массивной колонны. Надо было думать. Быстро.

– Интересный феномен, – раздался спокойный голос у меня за спиной.

Я обернулся. Леон Харт стоял, прислонившись к стене, и протирал очки краем мантии. Его лицо выражало не насмешку, а холодный научный интерес.

– Какой именно? – пробормотал я, не останавливаясь.

Он неспешной рысью пошёл рядом, водрузив очки на нос.

– Полное отсутствие эфирного резонанса при сохранённой чувствительности к магическим процессам. Видел, как ты вздрогнул, когда у Сорренто из Теней лопнул тёмный шар. Ты не просто не чувствуешь магию, Вейл. Ты её… ощущаешь иначе? Как слепой ощущает тепло на коже. Это редкая патология. Или специализация.

Он говорил так, будто вскрывал лягушку на столе для препарирования. Это было неприятно, но хотя бы честно.

– Твоя точка зрения? – спросил я, сворачивая в более узкий коридор, ведущий к следующей аудитории.

– Практическая. С такой «особенностью» тебя либо списывают в архив пылесосить книги к концу первой недели, либо… находят способ её компенсировать. В конце концов, мы же не в благотворительном заведении для магических инвалидов. Здесь ценят результат, а не чистоту эксперимента.

Я остановился и посмотрел на него.

– И как, по-твоему, её можно компенсировать?

Леон пожал плечами.

– Если не можешь производить, можно создать иллюзию производства. Есть артефакты – подпорки, костыли. Маленькие аккумуляторы, которые по команде выдают стандартный магический импульс. Сгодится для сдачи базовых нормативов. Для спаррингов, разумеется, нет. – Он посмотрел на меня поверх стёкол очков. – Но тебе, я смотрю, не до спаррингов. Тебе бы с «Искрой» разобраться.

Он говорил правду. Без такого «костыля» я был ходячей мишенью.

– И где взять такой… костыль?

– У Оскара, – Леон кивнул в сторону дальнего конца коридора, где, если я не ошибался, находилась их зал. – Бридж… Руки у него золотые. Чинит всё, что шуршит, светится или пытается укусить. У него, скорее всего, есть пара бракованных или учебных «образцов». Денег он не возьмёт. Да и не в ходу они тут. Но у него свои тараканы. Он любит… обмениваться услугами. Особенно если услуга избавляет его от головной боли.

– Откуда ты это всё знаешь? – высказал я, то, что крутилось у меня на языке.

– Хожу, гуляю… слушаю. – пожал он плечами. – знакомлюсь с интересными адептами. В общем не сижу на месте.

– Леон, тебе место в Доме Шёпота, ты знаешь об этом?

– Да… – отозвался он, и глаза его забегали. – У нас с кристаллом тоже возник спор на эту тему. Но всё же я попросил его копнуть глубже, и он усмотрел наследие Дома Костей. У меня предки тут были.

Сказав это, Леон развернулся и пошёл прочь, будто просто поделился нейтральной информацией о погоде. Его помощь не была бескорыстной. Он помещал меня в свою внутреннюю классификацию, как интересный образец, и теперь наблюдал, как я буду искать решение. Может, даже делал мысленные ставки.

Мне это было безразлично. У меня появился вектор.

Оскара Бриджа я застал в маленькой нише, отгороженной от общего зала переносной деревянной ширмой. Это была его мастерская. Воздух пах озоном, маслом и чем-то сладковато-едким – запахом расплавленного метала с примесью магии. Сам Оскар, коренастый и сосредоточенный, с руками, покрытыми мелкими шрамами и пятнами неизвестных веществ, ковырялся отвёрткой во внутренностях какого-то небольшого бронзового механизма, похожего на паука.

– Бридж? – позвал я тихо, чтобы не спугнуть.

Он вздрогнул и поднял голову. Его глаза, серые и практичные, оценили меня мгновенно.

– Вейл. Ты тот, у кого со схемами … проблемы. – Он отложил отвёртку и вытер руки о тряпку. – Леон нашептал?

– Намекнул, – подтвердил я. – Говорят, ты можешь помочь. Нужен «образец». Самый простой. Чтобы искру давал и щит элементарный.

Оскар хмыкнул.

– Могу. Не проблема. У меня как раз пара учебных «искр» валяется. Бракованные, но для показательных выступлений сойдут. – Он потянулся к ящику с инструментами и вытащил оттуда простой серебряный перстень с крошечным, тусклым кристалликом в оправе. – Вот. Заряда хватит на десяток слабых вспышек. Потом – в мусорку или ко мне на перезарядку. Что, впрочем, дороже нового.

Я протянул руку, но Оскар отдёрнул перстень.

– Цена, Вейл. Деньги мне не нужны. Они здесь вообще ничего решают. – Он кивнул на груду хлама в углу ниши. – Видишь ту шкатулку? Чёрное дерево, инкрустация слоновой костью. Красивая, да? Она последние полгода каждую ночь в три часа начинает… выть. Тихим, противным таким воем. Как душа, которую забыли похоронить. Мешает спать. Отправляет в дрожь все механизмы в радиусе пяти метров. Я и заклинаниями давил – бесполезно. Но вот прикасаться к ней, значит коснуться самого призрака. Говорят, твой конёк – разбор всякой… скверны на части.

Он посмотрел на меня прямым, не моргающим взглядом.

– Разбери её. Выключи этот вой. Сделаешь – перстень твой. И, возможно, доверие. Не сделаешь… Ну, считай, мы не знакомы. И в следующий раз, когда у тебя на практикуме что-то «взорвётся», я вряд ли смогу починить твои собственные, хм, механизмы.

Он положил перстень на стол рядом со злополучной шкатулкой. Выбор был прост, как удар ножом: либо я беру в руки неизвестную, явно проклятую хреновину и рискую либо взорваться, либо выдать свою природу при её «разборе». Либо я выхожу отсюда с пустыми руками и иду на следующий урок, где мой голод снова сделает меня посмешищем и потенциальным изгоем.

Я посмотрел на шкатулку. Она лежала безмолвно, но я уже почти физически чувствовал ту тошнотворную, застывшую печаль, что исходила от неё. Это была не просто порча. Это был след. Сильный, старый и голодный.

Мой собственный голод, до этого требовавший чужой магии, на секунду затих насторожившись. Потом повернулся к шкатулке с… любопытством?

Я вздохнул.

– Ладно. Давай попробуем? – ответил я. – Как ты мог заметить, маг из меня пока никакой, но родовой Дар со мной, и он работает независимо от моего умения обращаются с эфиром и техниками.

– Я бы её унёс, но мне не хочется повторять те незабываемые ощущения могильного холода. – ответил он, и кивнул на шкатулку. – И никто не хочет.

Я потянулся к артефакту, ощущая в нём заряд магии, да это было не Тепло, но Голод не сильно привередлив, когда он голодный, а выбора нет. Прямо, как сейчас, когда хочется коснуться этого тёмного артефактора.

– Одного прикосновения хватит, чтобы ощутить какой-то замогильный холод. – Предостерёг Бридж, он оказался рядом, наблюдая за моим движением…

И я резко коснулся пальцами тыльной стороны ладони.

Ай!.. – воскликнул он, с ужасом посмотрел на меня. – Такие же холодные!

Я лишь пожал плечами, и коснулся шкатулки. Для меня она была тёплой, и магия влилась в меня, по ощущениям, как «половина Солерса». Я аж вздохнул полной грудью от облегчения. На какое-то время этого хватит.

– Готово, можешь пользоваться. – улыбнулся я.

– Так, и… что там было? – оживился Бридж. – Проклятье, осколок души, зачарование на крови?

– Не знаю. – развёл я руками.

– Э… – подвис парень. – Но ты же Вэйл!

– Ну, ты знаешь, Родовой Дар в моём случае не принёс знаний о том, как разбирать техники и их читать. Именно поэтому я поступил сюда.

Бридж задумчиво посмотрел на меня, и кивнул. Осторожно коснувшись шкатулки, он начал осматривать её. Взял в руки, покрутил перед глазами. Я даже ощутил, как он влил немного маны туда, но ничего не произошло.

– Не понял? – отозвался он, и влил больше маны, но она вся вышла через поры дерева. – Вэйл, я не понял, ты вообще все плетения там внутри разрушил?

– Откуда ж мне знать? – вновь пожал я плечами, и вернулся к столу, где лежит кольцо. – Ты просил развеять проклятие. Проблемы больше нет.

– Артефакта больше нет! Это теперь простая шкатулка! – подскочил к столу Бридж, и буквально из-под моих рук, выхватил со стола кольцо. – А проблемы?.. Всё зависит от настроения моего наставника.