Текст книги "Кайран Вэйл. Академия Морбус (СИ)"

Автор книги: Игорь Uglov

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 3. Будем знакомы – Кайран Вэйл

Что ж, пора знакомиться! Нас тут человек и в этой комнате нам жить ближайшие пять лет, ну это если никто не потеряется в стенах академии. Держа в руках табличку с тумбы, я вышел в центр.

– Пришло время знакомиться? – улыбнулся я, обратившись к парням.

Трое почему-то отшатнулись, будто демона увидели, и направились к двери.

– Так тебя все знают, Кайран Вейл, – хмыкнул парень, поправив очки.

– Я уже заметил, – кивнул я, – только почему-то большинство всякие выдумки про меня рассказывают. И сами же в это верят.

Я повернулся в сторону испуганных, и те трое парней уже у двери замерли, тщетно пытаясь открыть дверь.

– Эм… Дверь не открывается, – пробормотал один из них, бледнея ещё больше.

– Кстати тут у меня на табличке правило. – посмотрел я на парней. – У меня седьмое правило. И смотрю у каждого на его тумбе такая. Думаю, нас здесь оставили чтобы мы и ознакомились с правилами факультета, прежде чем выходить отсюда.

Парень в очках, не отрывая от меня оценивающего взгляда, медленно подошёл к своей тумбочке и взял свою табличку.

– Видимо, твоя репутация работает быстрее тебя. Я – Леон Харт. – Он поднял свою плитку. – У меня тут… Правило 2 Уложения Дома Костей гласит: «Игнорирование соседа по койке считается нарушением тишины и карается дежурством в катакомбах.»

Все тут же разошлись по своим тумбам, и взяли свои таблички.

– У всех разные пункты? – спросил Леон, поворачивая свою плитку. – Похоже, наш милый Дом Костей начинает воспитание с коллективной ответственности. Не соберём все правила воедино – не выйдем. Классика.

Один, коренастый блондин с упрямым подбородком, всё же бросил мне враждебный взгляд.

– А если мы не хотим «знакомиться» со всеми? – проворчал он.

Леон хмыкнул, снимая очки и протирая линзы краем мантии.

– Тогда, Гаррет, ты можешь попробовать выспаться здесь, на полу. Но, судя по «Правилу 3» на твоей плите, «сон вне отведённого места приравнивается к попытке самовольного проникновения в архив и карается присоединением к скелетонам-уборщикам на неделю». Звучит… влажно.

Гаррет сгорбился, но взял свою плитку. Процесс пошёл. Мы медленно собрались в центре комнаты, держа перед собой тёмные каменные таблички, словно щиты. Воздух гудел от незаданных вопросов и натянутого молчания.

– Что ж, – я нарушил тишину, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, – по порядку. Я – Кайран Вейл. И, вопреки слухам, я не пожираю души по утрам вместо овсянки. Пока что.

Тишина. Затем кто-то сдавленно хихикнул. Леон за углом рта улыбнулся. Постепенно, под давлением абсурдной ситуации и чётких правил на камне, остальные начали представляться.

– Гаррет Болвуд. Сила земли, укрепление материалов, – пробубнил блондин, не глядя ни на кого. – Правило 3: Сон только в своей койке.

– Марк… просто Марк. Работа с… эхом эмоций в предметах, – тихо сказал тщедушный паренёк с веснушками. – Правило 4: Личная полка – неприкосновенна.

– Финн. Иллюзии малых форм и… маскировка, – отозвался парень с невероятно обычной внешностью, которую тут же забываешь. – Правило 8: Запрет на обсуждение дел Дома с посторонними.

Каждый по очереди представился, назвал свои способности, за которые сюда попал и правило на его табличке. Десять правил. Десять пунктов безупречного, параноидального контроля.

Их сложили на полу в одну стопочку. Они хоть и тонкие, но мы всё же не Дом Когтей, чтобы обладать силой удержать их в руках. Слабаки, сил хватает только листочки держать, для остального слуга скелет. И это оказалось верным решением. Стопка из каменных плиток слилась в одну, но чуть больше, и на ней были все правила по порядку.

Выглядело это так:

«Правило 1: Тишина в жилых помещениях – священна.

Правило 2: Игнорирование соседа – нарушение тишины.

Правило 3: Сон только в койке.

Правило 4: Личная полка – неприкосновенна.

Правило 5: Вопрос о прошлом другого студента – грубое нарушение.»

(Это заставило меня внутренне усмехнуться. Идеальное прикрытие.)

«Правило 6: Коллективная вина за нарушение правил.

Правило 7: Наследник, принимающий родовой долг, несёт солидарную ответственность.

Правило 8: Запрет на обсуждение дел Дома с посторонними.

Правило 9: Обязательная взаимопомощь в академических делах.

Правило 10, «Единство Дома – ваша крепость. Его раскол – ваша могила. Выбирайте сами.»

Десятое правило было высечено крупнее остальных.

Мы стояли, глядя на этот каменный кодекс. Дверь с глухим щелчком отперлась.

– Ну что ж, – Леон первый поднял голову, его взгляд за очками стал острым. – Поздравляю, джентльмены. Только что мы все подписались под договором о взаимном обеспечении алиби и коллективной поруке. Весёлые перспективы.

Леон посмотрел прямо на меня, и в его взгляде не было страха. Был холодный, аналитический интерес.

– Кстати о перспективах, особенно для тех, у кого репутация… скажем так, неоднозначная. Отныне твои проблемы, Вейл, по правилам 6 и 9, – потенциально проблемы всех нас. И наоборот. Интересно, на что ты будешь больше жаден: на свою тайну или на нашу помощь?

Комната наполнилась тяжёлым пониманием. Мы были не просто соседями. Мы стали заложниками друг друга. И мой вечный, тихий голод только что обрёл девять пар глаз, которые, сами того не зная, стали моими первыми свидетелями – или первыми щитами.

Леон не успел договорить. Каменная плита двери с глухим скрежетом отъехала в сторону, и в проёме возникла прямая, как клинок, фигура Сирила Веспера. Его бесстрастный взгляд скользнул по разложенным на полу плиткам, по нашим лицам, и остановился на мне на долю секунды дольше, чем на остальных.

– Почему мы вы ещё не оделись в мантии? Собирайтесь, одежда у каждого на кровати, девушки и то быстрее вас разобрались и с Кодексом, который вам надо будет повесить на самое видное место, и с формой академии.

Мантии оказались на кровати у каждого, но я точно помню, что их здесь не было, до изучения свода правил. Оделись, и теперь перестали отличаться друг от друга одеждой, что скрылась под мантией, и вернулись к старосте.

– Сойдёт… Опознавательная процедура завершена, – констатировал он, и в его голосе не было ни одобрения, ни порицания. – Теперь – общий инструктаж. За мной. Не отставайте.

Он развернулся и зашагал прочь, не сомневаясь, что мы последуем. Обменявшись красноречивыми взглядами, мы покорно потопали за ним по беззвучным песчаным коридорам обратно в общий рабочий зал.

Женская половина новичков уже была там. Они стояли отдельной, более сбитой и тихой группой у противоположной стены. Девять девушек в таких же землисто-коричневых мантиях. Их взгляды – от открытого любопытства до настороженного изучения – встретились с нашими. Воздух наэлектризовало молчаливым напряжением первого соприкосновения.

Сирил встал между двумя группами, точно по центру, будто разделяя незримой чертой.

– Теперь вы в полном составе новобранцев Дома Костей, – Начал он, и его тихий голос легко заполнил всё пространство зала. – В рабочее время забудьте о разделении на жилые блоки. С этого момента вы – единый ресурс. Ваши успехи и провалы будут учитываться суммарно. Межполовое общение не запрещено, но регламентировано. Любое взаимодействие, способное привести к… эмоциональной нестабильности, как следствие, к ошибке в работе, – строго пресекается. Романтические связи считаются актом вандализма по отношению к вложенным в вас ресурсам.

Одна из девушек, рыжеволосая и с острым, умным лицом, едва заметно подняла бровь. Сирил поймал этот жест.

– Вопрос, мисс?

– Клио Рейн, – отозвалась она чётко. – А что насчёт платонического сотрудничества? Обмена конспектами, например.

– Допустимо и поощряется, – кивнул Сирил. – В рамках рабочих зон и в целях повышения общей эффективности. Все неформальные встречи вне расписания должны быть занесены в журнал у меня. Для вашей же безопасности и отслеживания потенциальных конфликтов интересов.

Он сделал паузу, давая это впитаться.

– Ваша главная задача на сегодняшний день – не магия. Ваша задача – выучить наизусть Уложение Дома Костей и Карту Академии. А также вы должны знать не только правила, но и то, кто и за что в этом Доме отвечает. К кому обращаться по вопросу порчи манускриптов, а к кому – по вопросу порчи репутации. Незнание иерархии – не оправдание. Это – первопричина большинства несчастных случаев.

Потом его взгляд обвёл всех нас, медленно и тяжко.

– И последнее. Вам могло показаться, что вы оказались здесь из-за своих талантов. Это иллюзия. Вы оказались здесь, потому что ваши пороки, ваши страхи и ваши слабости были признаны… полезными. Дом Костей не борется с тьмой внутри вас. Он даёт ей структуру, направление и утилитарное применение. Научитесь видеть в соседе не человека, а специфический инструмент. И помните: если инструмент сломается или начнёт работать непредсказуемо, его не чинят. Его списывают. Для блага общего дела. Дом не покидать! Это для вашей же безопасности. Инструктаж окончен.

– Это потому, что здесь ученики пропадают? – спросила черноволосая девушка, с уже оформившейся фигурой.

– Имя?

– Лина Флосс.

– Всё верно Лина. – ответил Сирил. – Сегодня уже один пропал. И по заверениям нашего наставника, больше не должно случиться, в ближайший день-два.

Он кивнул, повернулся и исчез в одной из арок, оставив нас в гробовой тишине огромного зала. Э, какие два дня? Я столько не выдержу, да и Морбусу наверно мало было пустых костей. Отныне здесь будут пропадать два ученика в день…

Две группы новичков стояли, не решаясь сделать первый шаг навстречу. Леон Харт вздохнул и первым нарушил молчание, обращаясь уже ко всем:

– Ну что ж… «Специфические инструменты». Приятно познакомиться. Похоже, теперь нам предстоит выяснить, кто тут зубило, кто молоток, а кто… – его взгляд снова скользнул по мне, – тиски.

Рыжеволосая Клио фыркнула и сделала шаг вперёд.

– А я, пожалуй, буду отвёрткой. Универсальный и относительно безопасный инструмент. – Она улыбнулась, но в её глазах не было тепла, только расчёт. – Итак, «коллеги». Давайте начнём с имён и того, что мы действительно умеем. Без красивых слов. Нас только что предупредили: незнание убивает. Я не собираюсь умирать из-за чьей-то скромности.

Глаза девушек и парней встретились. В воздухе повисло понимание: наша первая настоящая учёба началась. И предметом изучения были не древние свитки, а мы сами. А где есть изучение, там всегда найдётся и объект для наблюдения.

Мой голод притих, превратившись в зоркого, невидимого сторожа. Девять парней… и теперь ещё девять девушек. Восемнадцать потенциальных щитов. Или столько же пар глаз, которые нужно будет когда-нибудь закрыть. На время, или навсегда, тут уж как договоримся. Но, хотелось бы до такого не доводить. Вроде хорошие парни и девчата, а репутация, это дело наживное.

В зале поднялся тихий гул голосов. Все со всеми начали общаться, знакомиться, дружить. Я же этого с детства был лишён. И сейчас стоял в сторонке от всех. Всё же репутация моей семьи была неоднозначная, кто-то верил слухам, кто-то доверял общественному мнению. Не знаю, что этому послужило, ведь началось всё это до моего рождения. Но мне сейчас так даже легче. Генрих рассказывал, что не всегда так было. И когда-то был успех и процветание.

– Некоторые слухи всё же не врут. – Подошёл ко мне Леон. – Вэйл нелюдимы.

– Врут твои слухи – хмыкнул я. – Нелюдимы стали как раз из-за подобных слухов.

– Очернение репутации? – изогнул бровь Леон. – Знаем такое дело. Не редкое. Какие планы? Месть?

– Вряд ли я дотянусь, – ответил я. – Это случилось ещё до моего рождения.

– Ну в целом согласен. – кивнул он. – Такие легенды ходят о твоих предках…

– И потом, я не собираюсь жить местью, и сгореть, не достигнув цели. Не знаю, что и как у родителей произошло. Может у них были ошибки, но и спускать на тормозах я не буду.

– Да… в Доме Костей тебе самое место. Лучшего просто не найти. – отозвался Леон. – Если сможешь доучиться до конца, то значительно приблизишься к своей цели.

Вот и Генрих так говорил!

– Не если, а когда. – ответил я, чем вызвал одобрительную улыбку.

– Мальчики, о чём шепчемся? – подскочила к нам рыжая девушка, рядом с которой была черноволосая.

– Не шепчемся, а разговариваем вполголоса. – повернулся к ним Леон. – Мы же не в Доме Шёпота.

А мне нравится этот парень!

– Хах, ну да. – усмехнулась она. – Так что обсуждаете?

– Свои сильные стороны, что же ещё. – ответил я.

– Не помню твоего имени… – задумалась она.

– Кайран Вэйл. – произнёс я, и протянул руку.

– Клио – кивнув пожала она мою руку. – Холодные руки, это твоя сильная сторона? А это Лина.

– Леон Харт! – представился парень рядом со мной, но девушки лишь коротко кивнули ему.

– Так какие у тебя способности кроме холодных рук? – Вновь спросила Клио. – Нам с Линой интересно.

– О, я могу снимать проклятья, и в будущем смогу раскладывать их на составляющие.

– Очень интересный родовой дар. – удивилась Клио, – должно быть у тебя очень богатая семья! – но тут Лина ткнула её в бок. – Что?..

– Ты действительно не знаешь кто такие Вэйл? – серьёзно спросила е Лина.

– Ну я же говорю, я окраины. Прямо с Приграничья. Мы там как в отдельном мире. Что не так с твоим родом? – Обратилась она ко мне.

– Я последний в своём роде. – пожал я плечами. – И самое главное не верь, всему тому, что будешь слышать про меня.

– М-да? – Клио сразу посмотрел на меня по-другому. – Надеюсь эти проклятья ты не в себе носишь, и не передаются?

– Вот видишь, Леон. Как легко и на пустом месте создаётся слух. – Усмехнулся я, и обратился к девушкам. – Ну вот и проверим.

Клио вздрогнула, а Лина на меня со страхом в глазах посмотрела.

– Шучу, шучу. – улыбнулся я. – Как не пошутить в такой ситуации? Магия только пробудилась, так что на моём счету ни одного снятого проклятия. Да и развеиваются они от моего касания.

– А почему тогда у тебя такие холодные руки?

– Чтобы лучше чувствовать тепло магии. Как я думаю.

Клио явно не удовлетворил мой ответ. Её зелёные глаза сузились, на мгновение в них мелькнуло то самое подозрение, которого я так опасался. Не страх перед проклятиями, а расчёт.

– Очень… удобная способность, – протянула она. – Особенно в нашем Доме. Надеюсь, ты будешь её демонстрировать на практикумах. Настоящую.

Леон за моей спиной тихо кашлянул – предупреждающе. Он уловил подтекст: «Мы будем следить. Мы проверим».

– Всему своё время, – парировал я, чувствуя, как привычная маска аристократического безразличия натягивается на лицо. – Магия – не цирковой трюк.

В этот момент общий гул в зале резко оборвался. Не из-за чьего-то появления. Его перебил звук.

Глухой, тяжёлый, как отдающийся в костях скрип, будто где-то в глубине Склепа сдвинулась с места многотонная каменная глыба. Он длился не больше трёх секунд. И сменился абсолютной, давящей тишиной. Даже фосфоресцирующий свет в стенах, казалось, померк.

Все замерли. Весёлые улыбки слетели с лиц. Леон замер прислушиваясь. Клио и Лина инстинктивно придвинулись друг к другу.

– Что это было? – прошептал кто-то из толпы.

Ответа не последовало. Но в наступившей тишине я услышал то, что не слышал, пока все говорили. Шёпот. Только он звучал не как жалоба, а как… удовлетворённое урчание.

…накормлен… снова…, но ненадолго…

Ледяная игла прошила позвоночник. Сирил говорил, что Склеп – фильтр, поглощающий шум и эмоции. Но что, если он поглощает вообще всё лишнее? И этот скрежет – звук пищеварения?

В арке, словно вырастая из самой тени, возник Сирил Веспер. Его бесстрастный взгляд скользнул по залу и, без колебаний, зацепился за меня.

– Вейл, – его голос, тихий и чёткий, донёсся до каждого уголка внезапно затихшего помещения. – Следуй за мной.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Все взгляды впились в меня, с любопытством, страхом, злорадством. Клио прикрыла рот рукой. Леон замер, аналитически оценивая ситуацию.

– Я что-то нарушил? – спросил я, заставляя голос звучать ровно, хотя внутри всё сжалось в ледяной ком.

– Не время задавать вопросы, – отрезал Сирил. – Ректор Академии желает тебя видеть. Немедленно.

Слово «Ректор» пронеслось по залу приглушённым шёпотом, полным благоговейного ужаса. Вызов к нему в первый же день – это не дисциплинарное взыскание. Это целое событие.

Сирил развернулся, дав понять, что разговор окончен. Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как восемнадцать пар глаз прожигают мне спину. По дороге к выходу я поймал взгляд Леона. Он не кивнул, не улыбнулся. Он лишь слегка приподнял бровь, не понимая, что успело случиться.

В коридоре, за тяжёлой дверью, Сирил шёл чуть впереди, не оборачиваясь. Песок беззвучно поглощал наши шаги.

– Из-за чего? – не выдержал я тишины.

– Солерс, – Сирил бросил слово через плечо, как бросили бы камень в воду. – Студент Дома Когтей. Не явился на послеобеденный инструктаж. Не обнаружен в своих покоях.

Он на секунду замедлил шаг, чтобы его следующие слова прозвучали абсолютно ясно.

– Ты – последний, кто его видел. И, согласно показаниям госпожи Стигинс, имел с ним… конфликт интересов. В Морбусе при исчезновении студента проводится дознание. Ректор проводит его лично со всеми причастными. Поздравляю, Вейл. Ты только что перешёл из категории «интересный феномен» в категорию «потенциальная проблема». И проблемы, – он наконец обернулся, и в его серо-зелёных глазах я увидел не злорадство, а холодное предупреждение, – здесь имеют обыкновение решаться. Окончательно.

Первый день ещё не кончился. А первая проверка уже началась. И проходить её нужно было так, чтобы не дать Ректору разглядеть в моих глазах отражение того самого, тихого, ненасытного скрежета, что жил в стенах его владений.

Глава 4. Правила меняются, но не планы

Сирил повёл меня вначале по главным парадным коридорам, где встречались студенты разных факультетов-домов. Попались и парочка наших, они несли с собой свитки, а позади них шли скелеты, что несли тяжёлые на вид книги. Ни слова не говоря, кивком поздоровались со старостой. На меня же почти не обратили внимания. Встречали и учителя из профессорского состава, им мы уже кланялись, как и положено.

Затем и по служебным артериям академии, куда, казалось, не проникал свет даже от призрачных светильников. Воздух здесь был другим – не стерильной тишиной Склепа, а густым, спёртым, пахнущим старым камнем, пылью и чем-то сладковато-кислым, напоминающим забродившие ягоды. Стены сменились с полированного тёмного камня на грубый, пористый туф, в углублениях которого шевелилась тень.

– Иди строго по центру. – Предупредил Сирил. – Я заметил кольца вы так и не надели, так что стен даже и не думай касаться. Даже если появиться желания их коснуться.

– Да? Ну ладно, как скажешь. – Пожал я плечами. – А что будет? И желание обязательно должно появиться?

– Тебе ещё рано об этом знать. – сухо ответил он. – Вам всё расскажут на вступительном уроке завтра. Если вернёшься обратно, не забудь одеть кольцо, что было рядом с правилами.

– Если? – вскинул я брови.

– Кто знает, какое решение примет уважаемый ректор.

Интересное развитие событий. Меня скормят стенам, за то, что я что? Убрал со своего пути этого шутника? Ну так он знал с кем наедине остался.

Мы миновали арку, за которой открывался вид на внутренний атриум – не уютный дворик, а гигантскую вертикальную шахту, уходящую в непроглядную тьму внизу и теряющуюся в клубящемся тумане наверху. По её стенам, словно кровеносные сосуды, ползли жилы чёрного обсидиана, пульсирующие тусклым багровым светом с частотой медленного, тяжёлого сердца. Где-то далеко внизу доносился ровный, монотонный гул – не механический, а органический, словно академия переваривала что-то огромное.

– Сердцевина, – Бросил Сирил, не глядя на пропасть. – Центральный энергетический узел. Туда лучше не смотреть слишком долго. Бывали случаи… помрачения.

Я отвёл взгляд, чувствуя, как лёгкая дурнота подкатывает к горлу. Мой голод отозвался на эту пульсацию болезненным спазмом – не желанием, а отторжением, как организм отторгает яд.

Дальше путь вёл по узкому арочному мосту, переброшенному через бездну пропасти. Перил не было, только гладкий камень, а внизу зияла та самая тьма. Мы покинули основное здание, и как мы оказались на такой высоте, мне не совсем понятно. На нашем пути было столько лестниц, что двигались сами по себе в абсолютно любом направлении, что сейчас точно не скажу, какая именно нас сюда завела.

Мост, переброшенный по воздуху, вёл к одинокой, острой как игла башне. Это и был Ректорат. У меня сложилось впечатление, что таким путём не всех водили сюда. А только тех, на кого нужно было произвести эффект. Но на меня это сработало по-своему. Мне тут понравилось, и захотелось узнать больше таких тайных путей, где нет лишних глаз.

В длинном и тёмном коридоре, у единственной, непропорционально высокой и узкой двери из чёрного дерева, уже кто-то ждал.

Бэлла Ситцен.

Она была в своей новенькой сизой мантии Дома Шёпота, и смотрела не на дверь, а в узкое окно неподалёку. На её лице не было ни страха, ни любопытства, лишь глубокая, сосредоточенная задумчивость. Она услышала наши шаги и повернула голову. Её голубые глаза встретились с моими, и в них не было удивления.

– Кайран Вейл, – кивнула она, как будто мы договорились встретиться здесь. – Я тут из-за тебя, так понимаю?

Сирил остановился, его взгляд скользнул, между нами.

– Мисс Ситцен уже дала повторные показания госпоже Стигинс, – сказал он, обращаясь ко мне, но глядя на Бэллу. – Она подтвердила ваш конфликт с Солерсом и указала, что ты вернулся в группу… один. Теперь её показания будет выслушивать Ректор.

– Конфликт? – удивился я, и глянул на девушку.

Бэлла пожала плечами, её движения были странно лёгкими, будто она не совсем здесь.

– Я сказала то, что видела. Ты слишком долго отсутствовал, Вейл. И это было весьма заметно.

В её голосе не было обвинения. Была констатация. И что-то ещё… предложение? Она смотрела на меня так, словно ждала, как я отреагирую на эту западню.

– Я вернулся, когда понял, что меня обманули, и провожающий меня пропал. – ответил я, тщательно подбирая слова. – И больше Солерса не видел.

Уголок её рта дрогнул – не в улыбку, а в нечто, напоминающее мимолётное удовлетворение. Я не оправдывался, и говорил в точности, как и в первый раз.

Сирил, наблюдавший за этим молчаливым обменом, подошёл к двери. На её поверхности не было ни ручки, ни замочной скважины. Он просто приложил ладонь к тёмному дереву.

– Академия ждёт вас, Вейл, Ситцен. – произнёс он, и в его голосе впервые прозвучала не просто холодность, а некое подобие… сожаления?

Дверь бесшумно отъехала в сторону, открыв проём, заполненный не светом, а густой, неподвижной тьмой, казавшейся осязаемой, как чёрный бархат.

– Входите. И помните: здесь нет места лжи, только Истина, – сказал Сирил, отступая в тень.

Я сделал шаг вперёд, на порог. За спиной я чувствовал взгляд Бэллы – пристальный, анализирующий, запоминающий каждый мой жест. И взгляд Сирила – тяжёлый как приговор.

Переступил порог, услышал, как дверь закрылась. Обернувшись, я не заметил Бэллы, она осталась в коридоре. Помещение было округлым, высоким и с большими окнами. Здесь, как и в коридоре царил полумрак, а за окном уже опустились сумерки с тяжёлыми серыми тучами на небе. Обстановка аскетична, массивным стол, несколько полок с книгами, несколько зеркал, от которых создаётся ощущение большого кабинета.

Ректор стоял спиной ко мне, у стены, но его отражение – искажённое, растянутое в зеркалах – окружало меня с двух сторон. Он не обернулся.

– Кайран Вейл, – его голос звучал негромко, но каждая буква отдавалась чистым, ледяным звоном, будто лёд трескался под ногами. – Объясните ваше взаимодействие со студентом Солерсом.

Я сделал шаг вперёд, и десятки моих отражений сделали тоже самое, создавая сюрреалистичный хоровод.

– Взаимодействие, господин ректор, – начал я, заставив голос звучать почтительно, но с оттенком усталой обречённости, – было кратким и не по моей инициативе. Старшекурсник Солерс, представившись моим проводником, завёл меня в помещение, напоминающее кладовку для уборочного инвентаря, сообщил, что это мои апартаменты, и удалился. Я воспринял это как неудачную шутку, подобающую первому дню, и вернулся к основной группе. Всё.

– Шутка, – повторил Ректор. Его отражение в стене передо мной медленно повернуло голову, но в реальности он продолжал смотреть на стену. – Вы считаете, что в Морбусе место шуткам?

– Я считаю, господин ректор, что место всему решает традиция и иерархия. Я – новичок. Он – старшекурсник. Если подобные… инициации являются частью неписаных правил академии, то мне, разумеется, следовало принять их со смирением. Я так и поступил. Я просто вернулся туда, где должен был быть.

Я намеренно сделал паузу, давая вежливому негодованию окрасить следующие слова.

– Если же это была не шутка, а намеренное унижение или нарушение регламента размещения… то я, как человек, не знакомый с уставом, не мог этому противостоять. Моя вина лишь в незнании. И, возможно, в излишней доверчивости.

В зеркалах моё лицо выглядело бледным, почти прозрачным, с тёмными кругами под глазами – идеальный портрет измождённого, слегка оскорблённого аристократа, втянутого в грубые игры плебеев.

Ректор наконец повернулся. В отражениях это выглядело так, будто все стены разом ожили и уставились на меня. В реальности же его капюшон по-прежнему скрывал лицо, но ощущение взгляда стало невыносимым.

– Вы коснулись его, – констатировал Ректор. Это не был вопрос.

Я задумался. Откуда он мог знать это наверняка? Я конечно же слышал, что у стен мог быть уши…, но похоже у стен Морбуса есть ещё и глаза… или связь с ректором? Это рушит весь мой план.

– Просто из вежливости, – ответил я, не моргнув глазом. – Он представился, я протянул руку. Воспитанные люди так делают.

Ректор медленно поднял руку. Не на меня. К ближайшему зеркалу. Его палец, бледный и длинный, коснулся поверхности. Камень не дрогнул, но от точки прикосновения по стеклу побежали круги, как по воде. Отражение поплыло, смешалось и проявило видение: та подсобка, тот же коридор, Солерс, моя рука, сжимающая его ладонь. И едва уловимая, но для зоркого глаза заметная – тусклая серая дымка, тянущаяся от его кожи к моей. Видение погасло, оставив лишь наше с ректором отражение.

– «Вежливости», – повторил он, и в этом одном слове прозвучала целая диссертация по магии. – Стены этого места помнят отпечатки силы. Отпечаток Солерса в том месте не затухает, как положено. Он обрывается. Чисто. Без эха. Без обычного для слабой натуры фейерверка страха или боли. Как будто свечу не задули, а… вынули из реальности вместе с пламенем. Это искусство.

Он сделал шаг. Не звука шагов, только скольжение ткани по камню. Холод от него был иным, не зимним, а отсутствующим – как холод межзвёздной пустоты, заглянувшей в окно.

– Я не стану спрашивать о механизме твоего дара Вейл. Пока. Меня интересует мотив. Оскорблённая гордость? Или… голод?

Я молчал. Все выстроенные защитные речи рассыпались в пыль перед этим всевидящим спокойствием. Оставался только голый факт и язык, на котором здесь говорили – язык силы и выгоды. Я встретил его невидимый взгляд.

– И то, и другое, господин ректор, – мой голос приобрёл новую, металлическую твёрдость. – Он был сорной травой, отравляющей почву. Я выполнил прополку. Разве не в этом суть порядка Морбуса? Эффективное распределение ресурсов.

Тишина в кабинете стала гуще, тяжелее. Затем Ректор издал звук – сухой шелест, похожий на ветер, гуляющий по высохшим листьям в каменном мешке. Подобие одобрения.

– Прагматично. Без сантиментов. Ты усваиваешь уроки. Солерс действительно был балластом. Его уход – очищение энергетического русла. Ты оказал мне… услугу.

Он повернулся к зеркалу, где теперь отражался только я, застывший в луже тусклого света.

– Но в моём саду, Вейл, не терпят самоуправных садовников. Даже искусных. Цена твоего дальнейшего пребывания здесь – одна. Твой… аппетит… станет инструментом. Моим инструментом. Ты будешь удалять лишь тех, на кого я укажу. Или тех, чья гибель будет неотличима от несчастного стечения обстоятельств, не нарушающего хрупкое равновесие. Ты будешь лезвием, а не кувалдой. В награду – получишь защиту и доступ к гримуарам, что научат тебя управлять своим даром, а не быть его марионеткой. В случае же ошибки… – он плавным жестом указал в окно, где в глубине пульсировала алая жила Сердцевины, – …станешь частью общего потока. Более питательной, чем Солерс, но столь же безымянной. Ясно?

Это был не вопрос. Это был приговор с отсрочкой. И единственная дверь, что оставалась открытой.

– Ясно, – ответил я. Страха не было. Был трезвый, ледяной расчёт. Я получил правила игры высшего порядка. Стать клинком в руках ещё большего хищника. Чтобы однажды обратить этот клинок против самой руки.

– Хорошо. Первая задача: в Доме Когтей есть ученик по имени Корвин. Он сеет… беспокойство, роясь у оснований, которые его не касаются. Его любопытство стало раздражающим шумом. Его кончина должна выглядеть как итог небрежного обращения с собственной витальностью, с кровными чарами. У тебя трое суток. Можешь идти.

Фигура Ректора замерла, слившись с тенями у стены. Аудиенция завершилась.

Дверь в Ректорат закрылась, отрезав ледяную тишину кабинета. В коридоре, освещённом лишь тусклым, мерцающим светом, исходящим будто от самого камня, ждала Бэлла. Она не изменила позы, но её взгляд, острый и невесомый, впился в меня, едва я переступил порог.

– Определили твоё наказание? – её шёпот был едва слышен, но резал тишину как лезвие.

Я не удостоил её ответом. Лишь позволил ей увидеть в своём взгляде ту же безжалостную ясность, что звучала в приговоре Ректора. Она не отпрянула. Уголки её губ дрогнули в подобии улыбки, лишённой всякого тепла.

– Ну? – её голос был тише шороха крыльев моли. – Составил впечатление?

Я не замедлил шага.

– Вполне. О нём, впрочем, я уже наслышан.

– И что же гласит вердикт? – она шла рядом, её сизая мантия сливалась с полумраком. – Отчисление? Или нечто более… зрелищное?

– Ни то, ни другое. Прояснили некоторые положения моего контракта с академией.

Бэлла мягко, но настойчиво встала у меня на пути перед самым началом моста. Её лицо в потускневшем свете казалось вырезанным из бледного мрамора.

– Интересно. И каковы же эти положения? Мой свидетельский протокол, видимо, был сочтён… недостаточно полным, если меня не пригласили на уточнение. Но почему-то не позволили войти вместе с тобой.

В её вопросе сквозило не оскорблённое самолюбие, а жадное любопытство. Она чувствовала сдвиг, перемену в воздухе, и горела желанием прочесть новый параграф в книге правил.

Я остановился и посмотрел на неё поверх головы, в пульсирующую тьму грозовых туч.