Текст книги "Не просто рассказы"

Автор книги: Игорь Шляпка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Миновав пригороды Пула, трасса понеслась вдоль моря. Ровная, как зеркало. Послевоенная разруха миновала, страна возродила туристический бизнес, и древняя вотчина римлян вновь привлекла путешественников.

Однообразный шорох колес вскоре прервал бодрый голосок нашего гида. Она представилась:

– Мне имечко – Дубравка.

Вот замечательно. Разве не приятно, когда одно только имя уже так располагает к человеку. С этого момента улыбка не сходила с моих губ.

Дубравка рассказывала живо, с огоньком, но порадовало еще и то, как именно девушка говорила. В её речи оказалось сразу два «акцента». Первый – странное для нашего слуха произношение твёрдых звуков. Хорватский язык – чтоб мы так умели! – легко сочетает по три, а то и по четыре согласных буквы подряд. Второй – ещё более любопытный – она умудрялась придавать словам не только странное произношение, но и особенный смысл. Вроде бы меняя совсем чуточку, но в то же время украшая, как торт вишенками. А началось вот с чего.

Девушка попросила обернуться налево и объявила:

– Сейчас, дорогие мои, проезжаем природный парк. Чудеснутые леса и прозрачные реки. И всё это – охраненная территория.

Сказался хронический недосып предыдущей недели. Пока все кругом с весёлым смехом повторяли необычные слова, я, скрипя мозгами, осознавал подвох. А! Дошло. «Охраненная» – не большая, или офигенная, а просто охраняемая. Мозги мои проснулись и дело пошло на лад сразу, как только услышал:

– Обратите внимание, какое это прекрасное м Е стечко!

Ударение на первом слоге так мило тронуло слух, что я уже с нетерпением ждал именно этих «вишенок». И не был разочарован. Скоро Дубравка сообщила: «Гости все до одного у нас сытые и в «хорошем восторге». Это о посещении местных ресторанов.

Тут буковку поменяла, там ударение переставила – мелочь! – а вот уже получается рассказ-вкусняшка. Я улыбался и слушал.

– В Хорватии очень жаркое лето и «мелкие» зимы – мурлыкала она.

Мелкие зимы! Маленькие? Тепленькие? Коротенькие? Или все сразу? Этакие зимы «по колено».

Подмена смыслов в звучании иностранных слов дело обычное. Кто не знает чешские «вонявки» – духи, «потравины» – овощи, шведскую «каку» – пирожное, или знаменитого польского «волосняного жужика» – мохнатого шмеля. Но тут! Слова в исполнении хорватки – особый смак.

– Полюбуйтесь направо очень «осторожно»…

Разумеется, разгадав смысловую подмену, я глянул куда сказано без страха, но «внимательно».

История обороны старинной крепости прозвучала не менее забавно:

– …и тогда похватали храбрые «воинцы» свои «лукачки» да «стрелачки» и «поперестрелили» всех «вражиков».

Ай да молодцы!

– …поэтому часть земель вынуждены были продать «инвеститорам».

– …если поедете, не перепутайте, уважаемые гости, нашу Славонию – местечко в Хорватии, со Словенией – соседней страной. А то легко можете «ошибнуться»!

Я едва сдерживал смех. Прелесть. Одну древнюю властительницу она лукаво назвала «королевица». И муж её оказался «кралец». А детишки – «кральчики». Небольшая церковь рядышком – «церквовица».

– …съели всё – и пиццу, и спагетти и «тому похожее».

Ну, вылитое «и тому подобное», но мягче, забавнее.

– А вот и знаменитый «водоскок».

Водопад! Я уж не говорю, что верблюда хорваты зовут «девой», а глубину «дубиной».

– У нас детишки малые «хранятся в яслицах»…

В детских садах.

– А в университет сдают «поступательные» экзамены.

Купаясь в прелести чудных слов (почему-то пришло на ум назвать их фигушками – я не филолог, мне можно), потихоньку задремал в середине долгих рассуждений о том, кто же в действительности «помыкал» Тито – Иванка или Иштванка?

И уснул. В итоге время пролетело незаметно. Кстати, «час» в переводе с хорватского – мгновение.

Позже, гуляя по столице, с удовольствием вспоминал изумительные рассказы Дубравки и словечки-вишенки, которыми она сыпала так легко и свободно, что могла бы с успехом, мне кажется, сделать смешной даже самую скучную-прескучную историю, например, прогноз английской погоды.

Да уж, такими «вставочками» речь, как кашу маслом, не испортишь. Кое-что, по памяти, успел записать. Вот и делюсь.

P.S.  Я и раньше знавал прикольные слова, вроде «ерундопель» и «чепухня», но, согласитесь, у Дубравки получилось «звонче».

 ТРЕТЬЯ

А ведь как чуял.

Если б вы только знали, что проносится в голове, когда из последних сил цепляешься за балконные перила на девятом этаже. И не просто за перила, чёрт возьми. За жизнь цепляешься. За жизнь!

В башке, разумеется, мелькают никакие не воспоминания, а дурные, но понятные: «Чёрт побери!» и «Говорила ж бабушка – не лезь!» Да ещё миллион искренних сожалений, пока бешеный взрыв страха в натянутых струнами мышцах лихорадочно рвёт сухожилия, а тело неотвратимо соскальзывает с ледяной поверхности. Спина по-идиотски изгибается чуть ли не колесом, и, окончательно теряя самое дорогое – равновесие! – чувствуешь кратким прикосновением, лёгким касанием… обжигающий холод злосчастных перил… как прощальный поцелуй бытия.

Всё.

Никогда не было такого звука. Такого странного ветра в ушах. Такого каменного оцепенения в теле. Всего Этого! Взгляд лишь на долю мгновения ловит мелькающие окна, куски белёсого неба, и веки сами крепко-накрепко смыкаются.

Хрясь!

Мир проглотила тьма…

Очнулся через мгновение.

«Третья!» – подумал с досадой, вытянул хвост трубой и, хрипло мурлыча, засеменил к подъезду.

 ВСЯ ЖИЗНЬ…

Да, времена меняются. Ничего не поделаешь. На смену дубине приходит меч, лопате – экскаватор, шалашу – ипотека. Но душа… как и раньше, жаждет гармонии. Она тянется, бессознательно тянется к прекрасному. Осознав это, я принялся искать себя. И нашёл.

Театр – вот убежище вечных, неизменных, непреходящих ценностей. Как много он дал мне! Особенно, роль Наполеона. Стоило перевоплотиться в императора – уже не мог выйти из образа. Увозили трижды. И каждый раз медицинская экспертиза стопроцентно подтверждала диагноз. Никакие лекарства не помогали – я излечивался только после Ватерлоо.

Измученный формальностями режиссёр предложил роль Ивана Сусанина. Боже, как я играл Сусанина! Под Рязанью меня отыскали лишь в конце марта. Да и то случайно.

Пришлось сменить амплуа на романтическое. Безумно хорош в моём исполнении оказался Гамлет. Я без малейших сомнений выбрал «небытие» и с криком: «Умрите, несчастные!» – прикончил всю родню до седьмого колена, лишив Датское королевство претендентов на престол.

Апогеем карьеры стал Карлсон. Но был сбит штурмовиками ВВС Швеции при пересечении границы на красный свет.

В конце концов сердобольный режиссёр со слезами на глазах обнял меня и нежным, заискивающим тоном предложил сыграть Анну Каренину…

 ЭПИСТОЛЯРНАЯ СКАЗКА

 «Дела давно минувших дней,  

 Преданья старины глубокой»  

А.С.Пушкин «Руслан и Людмила»  

(из утерянных архивов)

 Документ № 36  

Здоров будь, княже Ваня, мил друг!

Челом не бья, воды не мутя, колдовства не крутя, прознал я, что есть у тебя в Новогороде чудо-красавица Василиса Премудрая. Посему без обид задних и честь по чести предупреждаю, к вечеру скраду её целиком. А станешь перечить – зашибу. Писано сие Властителем окрестных земель, лесов и рек Кощеем Бессмертным.

Подпись (неразборчиво).

(Кора осиновая. Окрестности Старгорода. Начало XII века)

 Документ № 37  

УКАЗ, мня, того же дня.

Холопам, дворовым и прочему люду, в хвост вас и гриву, стеречь городскую стену неустанно, а особливо дом по улице Малиновая, 1, где проживает в девках названная от рождения Василиса. Иначе смерть. Княже Иван.

Печать (размыто).

Дата (неразборчиво)

(Кожа. Предположительно телячья. Старгород. XII век)

 Документ № 38  

Василисушка!

В полночь жду на сеновале. Твой Ваня, мня.

(Записка на бересте. Найдено в раскопе в центре Старгорода. Предполож. нач. сер. XII века)

 Документ № 39  

Отвянь… (далее неразборчиво)

(Предполож. записка. Женской рукой на бересте. Ок. сер. XII века)

 Документ № 41  

Мужик сказал, мужик сделал. С огненным приветом, Кощ. Бес.

(Клочок ткани. Предполож. от подола. Старгород, ул. Малиновая, 1. Найден между остатками кровати. Не датировано)

 Документ № 42  

…ощей, ты ж… (стёрто. предполож. слюна)

Попадёшься мне… Верни девку, а то… (неразборчиво)  глаз… (неразборчиво)  на… (неразборчиво)

(Дальнейший текст утерян. Береста. Старг. XII в. Чья-то приписка 19 века: «Яркий пример изящной русской словесности»)

 Документ № 43  

Адрес: дрем. лес. у болота. изб. на кур. ног. Яге Васильне Стучкодрищевой

Срочн (тчк) готовь комнату (тчк) одна ночь (тчк) ужин квас (зпт) полба (зпт) пироги квашеным луком (тчк) баню топить (тчк) будет Сам (тчк) злой (зпт) аки чорт (тчк)

Зам по хоз. части Емелька Печкин (тчк)

(первая телеграмма отечеств. производства (артефакт) в ед. экз. м. б. XII век. Надписи сбоку: «три с полтиной/сутки» и «просьба не мухлевать с тарифом»)

 Документ № 44  

Емельке (в хоз. часть)

Касатик!

Челобитную исполнить не магу по причине полного своего атсутствия, потому как третий день атдыхаю на Черноморском побережье сагласно профсоюзной путёвке работников колдовской промышленности в пансионате «Дядька и 33б».

В остальном милости прашу. Код поворота избы прежний. Тариф «люкс». Бабушка отъехала. Осередь весеннего равноденствия года 18325-го.

(Выполнено неженским почерком. Чернила из волчьих ягод на вощёной коже с запахом полыни)

 Документ б/н  

Буду скоро (тчк) не спи (зпт) дура (тчк)

(телеграмма. Очевидно XII век. Адресат и отправитель не установлены)

 Документ б/н  

Грубиян (воскл. знак)

Ныне Владелица пансионата «Дядька и 33б» Яга Васильна Черноморская.

(телеграмма (копия). Из архивов Черноморского кремля)

 Документ № 45  

Распоряжение по хоз. части (сов. секр.)

1. За упущения в обустройстве постоялого княжеского места Емельку Печкина с должности снять и посадить накол.

2. Гражданку Стучкодрищеву Я. В. (в девичестве) объявить в розыск через интерпол и интерпотолок.

Нач. по без. Соловей Изуверович Р-р-р.

(Приписка, размытая пятном (по запаху медовуха): «Не удумаешь впредь хозяйские портянки тырить». Обрывок портянки. XII век)

 Документ № 46  

Княже! (сов. секр. лично в руки)

По тайному твоему поручению об изъянах гражданина Кощея (он же Бессметрный, он же Злыдень-девкокрад, он же Однояйцевый, дважды рубим и проч.) докладаю:

По злому умыслу субъект превратил жизнь свою в ничтожную иголку, кою умудрился неведомым способом поместить в собственное яйцо, далее (без анестезии) засунуть в… утке, кою, в свою очередь, поместил изуверски в… зайцу, заперев оного в сундук, который повесил на дубе (зачёркнуто) дубу в саду у загородного дому (зачёркнуто) дома по адресу: Дрем. лес, Кудыкина гора, 13. Калитка заперта снаружи. Начпобез. Соловей Изуверович Р-р-р.

(бумага водорастворимая, заморская. Предполож. мэйдинчайна. В углу нечитаемая надпись: «перед прочтением съесть»)

 Документ № 47  

(цытата)

«Как из нашего ли Старгорода славного,

Выезжал великий друже свет Иванушко,

Ой ты гой яси заступник сирых князюшко

Да на битву-то с Кощеем Супостатовым.

И не силушкой своею богатырскою,

А невиданной доныне хитро… (неразборчиво)

Победил немедля буйного преступника,

Обломав иголку с яйцами играючи…»

Автор Кот-гусляр, учёный и прямоходящий.

(исполнено писалом из кошачьего когтя по воску. около сер. XII века)

 Документ № 48  

ЗАВЕЩАНИЕ

(рег. № 13/13 заверил нотариус 2-й гильдии Колобок Михалыч Бабушкинс-Дедушкинс)

Всё имущество (золотые слитки в кол-ве 13 пудов, загородный дом (2 этажа) с пристройками и сараем, дуб (1 шт.), сундук (1 шт.), заец (1 шт.), утк (1 шт.), скорлупу и ломаную иголку завещаю хану Ямаю. Друже, отомстите за меня!

P.S. У зайца и утки прощу прощения за мелкие неудобства. Кощей (ныне смертный).

(поступило в музей из запасников Симбирского кремля. Вышивка по шёлку. Бездаты)

 Документ № 49  

Выписка из амбарной книги:

«В честь празднеств победы на Кудыкиной горе над проклятым Кощеем выдать всем, кто попросит (поштучно в одни руки; одноруким – четверть; безруким – осьмушку):

Квасу – кружку;

Чарку – водки;

Киселя – ковшик;

Ведро медовухи;

Стакан сивухи.

Итого: на 3 целковых с полушкой.

(Предположительно один из первых документов бухучёта. XII век)

 Документ б/н  

Трезвого увижу – накол.

(из дворовых нравоучений. Бездаты)

 Документы б/номеров  

(смятые, скомканные)

«Надоел. Ухожу к Лешему. Он мне бусы обещал. Василиса»

«Баба с возу… Иван»

«Сам дурак»

без подписи

(Из частной переписки. Береста. Ближе к концу XII века)

 Документ № 50  

Директору Старгородского архива Бессмертному К. Б.

Милостивый государь!

Нижайше прошу разрешить частное использование в течение двух недель документов за номерами с 36 по 49 и пяти записок б/н для литературной работы над сказочной поэмой.

Начинающий поэт Пушкин Саша.

P.S.  Обещаюсь возвратить в срок.

06 июня месяца 1812 года.

 Документ № 51  

Акт (от 17.06.1861)

Составлен следователем по особо мелким хищениям Старгородского полицейского участка Головотяпкиным М. М. в присутствии понятых гр-н Топчинского А. М. и Бобчинского К. М.

Сим заверяю, что документы за номерами 36–49 из архива похищены. В содеянном, согласно расписке, подозревается двор-н Пушкин А., местонахождение коего не установлено.

(слева в углу приписка карандашом: «Ай да Пушкин, ай да…»)

 Документ № 52  

Заявка (от 29.02.2021)

Директору Старгородского архива Бессмертному К. Б.

Уважаемый Клин Борисыч!

В целях создания художественного беллетристического произведения разрешите ознакомление с документами за н/п 36–49 в читальном зале архива.

С уважением, член союза начинающих писателей (подпись неразборчиво)

(виза в левом верхнем углу: «Документы украдены. Обратитесь к коллеге по цеху Пушкину А.»)

 Заявление  

На правах искренней жалобы

(не зарегистрировано)

По причине отсутствия исторических артефактов, необходимых для написания художественного произведения (ввиду кражи 200 лет назад каким-то Пушкиным Сашей) моё участие в проекте по воссозданию исторической ценности народной сказки считаю категорически невозможным.

С уважением, неизвестный автор.

(вышеизложенные документы не найдены и никем не читаны).

 ПРОЛОГ

Хорошо поставленный голос звучал мягко:

– Ниночка. здравствуйте! Как славно, что я застал вас! Вот. Эту рукопись передайте пожалуйста Евгению Ефимовичу лично.

Посетитель, высокий, стройный в идеально подогнанном сером костюме, вынул из кожаного портфеля увесистую пачку бумаги и хотел уж было протянуть перед собой, как вдруг рука его по неведомой причине дрогнула, и на пол скользнули несколько листов. Мелькнув незаметно, они тут же скрылись из вида. Мужчина не обратил на них внимания. Не увидела пропажи и Ниночка, – прелестное создание в голубеньком платьице – а только прощебетала с улыбкой:

– Я передам, передам, Михаил Афанасьевич! – вскочила и помогла пристроить бумаги на столе.

Гость вежливо откланялся и вышел из приемной. Немедля, как захлопнулась дверь, в глазах у него слегка помутилось, а в груди сделалось нехорошо. На секунду даже мелькнуло странное видение, до смешного похожее на прозрачного, длинного человечка, повисшего в воздухе… но тут же пропало.

Мужчина вынул платок, аккуратно приложил к вспотевшему лбу и задумчиво произнёс: «Жара. Жарко сегодня». И осторожным шагом направился к выходу.

А листы, так внезапно исчезнувшие от внимания посетителя и секретарши, больше никто и никогда не обнаружил бы…

«Москва тонула в пламени жары. Над Патриаршими нещадно палило заходящее солнце, заливая в окна домов цвет расплавленной меди и наполняя воздух удушливым, горячим запахом весны. Под зеленеющими липами со стороны Малой Бронной пытливый глаз случайного прохожего мог разглядеть две призрачные фигуры. Стоит сказать, однако, что в этом никакой странности впоследствии отмечено не было. Где ещё укрыться в час небывало жаркого заката, как не в тени городской аллеи. Одна из фигур походила на человека в помятом клетчатом пиджаке и жокейском картузике, а вторая и вовсе на огромного чёрного кота. Оба казались заняты беседой. Хотя в разговоре их тоже никакой странности не наблюдалось. Обыкновенный был разговор.

– Когда же он появится? – озадачено произнесла фигура, более похожая на кота.

– С минуты на минуту, – поспешно ответствовал тот, что в клетчатом. – И наши скоро будут.

– Вопрос – сгодятся ли?

Клетчатый пытливо глянул по сторонам и забормотал:

– Сейчас, сейчас, – усадил на нос разбитое пенсне, одно стекло которого отсутствовало, а второе треснуло, вытянул из кармана штанов потрёпанную записную книжку и полистал.

– Ага, вот! Извольте знакомиться, Берлиоз Михаил Александрович, в прошлом видный литературный критик, ранее занимал, был избран, назначен, а ныне… – он перебирал страницы, бегая глазами по строчкам, – О! Не кто иной, как редактор и председатель правления. А, Бегемот! То, что надо.

– А второй?

Клетчатый справился и о втором.

– Иван… Тут всё не так удачно. Грубиян, бездарный поэт и неграмотный атеист, но главное…, стишки у него… ну, ты понимаешь.

– Времени нет – мессир на подходе, – угрюмо кивнул кот. – А у меня ещё примус не куплен и гривенника нету. Может я их того?

– Что понимать под словом «того»? – ухмыльнулся клетчатый и театрально закатил глаза. – В своём ли ты уме? Как можно! Вот на обратном пути и пошалим.

Кот остался недоволен:

– В своём уме? Да я в чужой шкуре! Откуда у меня свой ум? А есть ещё кто поблизости?

Аллея, к несчастью, оказалась пуста. И только выше названные Михаил Александрович и некий Иван упорно к ней приближались, ещё не выдав себя присутствием перед фигурами, которые вели о них столь интересную беседу.

– А, гори они огнём! – игриво выругался клетчатый. – Мессир приказал организовать ему беседу с москвичами. Значит, нужны, как минимум, двое. Пусть будут. К тому же, заметь, уважаемый Бегемот, оба отъявленные атеисты. Это его положительно позабавит.

Кот отрешённо махнул лапой, но что-то прикинул в чужом уме и озадачился:

– Нестыковочка!

– Что такое? – клетчатый, дёрнув бровью, поправил пенсне.

– Жарко.

– И?

– Вот тебе и «и»! А ну как пить захотят и попросят нарзану…

– Тамара опять бидоны не помыла и соды лишку бухнула – сокрушённо подхватил клетчатый. – Ах, негодница! У Михаила Александровича аллергия! Пятнышками, бедолага, покроется и, чего доброго, побежит в аптеку. И Бездомный-поэт за ним, того гляди, увяжется. Мессиру это ох как не по нраву будет.

– Надо пить, – обречённо буркнул кот.

– Придётся.

И оба, не произнеся больше ни слова, решительно двинулись к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».

Тут необходимо отметить отсутствие ещё одной странности этого, впоследствии страшного, майского вечера. Будочка оказалась не только пестра, но и открыта.

Первым нарушил молчание гражданин в пенсне, с широкой улыбкой обратившись к хозяйке заведения:

– Здравствуй, прелестница! Налей-ка нам поскорее нарзану.

Женщина в будочке с недоверием глянула на вопрошающего, потом на кота. Но первый улыбался широко и искренне, а последний держался уверенно и так лихо завернул правый ус, что особых подозрений не вызвал.

– Нарзану мало. На четыре стакана, – зачем-то объявила она.

– Мило! – восхитился клетчатый. – Вот все четыре и наливай.

И со звоном хлопнул о прилавок мелочь.

– Все? – почему-то удивилась женщина в будочке.

– Все, очаровательная моя, – настойчиво воскликнул клетчатый. – И быстренько. Быстренько! Очень пить хочется.

– Не томите, тётя, – пробасил кот.

– На вас хватит, – на этот раз обиделась продавщица, пересчитала деньги, отщёлкнула лишним пятаком и выдала емкости с теплой жидкостью.

Бегемот, перестав насвистывать мелодию, напоминавшую модный фокстрот, ловко увел одной лапой пятак, а второй подхватил сразу пару стаканов.

Оба выдули нарзан, громко икнули и, бодро кивнув друг другу… растворились в воздухе.

А женщина расслышала только:

– Ни пуха, граф.

– К черту, князь.

Озадаченно оглянувшись по сторонам, она хмыкнула и без всякой причины заскучала.

Но заметьте, ни один из тех, кто разговаривал с нею только что, ни Берлиоз с Бездомным, которые появятся буквально через минуту и получат по стакану абрикосовой, не обратили внимания на одну действительно странную вещь. И, хотя, откровенно сказать, было уже поздно, странность эта состояла в том, что правый глаз хозяйки будочки был откровенно чёрен, а левый, в противоположность ему, поблёскивал зеленью…»

 УТРО В СЕН-МАЛО

Я заказала шампанское и, как только официант принёс бокал, вид крохотных серебристых пузырьков невольно отправил воспоминания на южный берег Ла-Манша. «Женщины не стареют. Просто некоторые из них время от времени в этом сомневаются», – фраза сама собой всплыла в памяти.

По пути угодила в ужасный ливень, поэтому в Сен-Мало добралась затемно. И, вынуждена была отметить, город не проявил ни капли радушия. Зимние непогоды, уходя на север, ещё напоминали о себе приступами разочарованного гнева. И в этот вечер бешеный ураган гнал со стороны Атлантики огромные морские валы, круша их один за другим о высокие стены набережной, а дождь хлестал по крышам и мостовым, придавая окружающему сумрачный вид. Поэтому от стоянки до гостиницы я добиралась бегом.

Фойе оказалось тихим и уютным. Витражное окно, выходящее во двор, ещё слегка вздрагивало под порывами ветра, но тепло и мягкое освещение уже растворяли тревогу уличного негостеприимства. Вежливый голос портье переключил внимание на более приятные вещи.

– Добрый вечер, мадмуазель.

Молодой человек, одетый в строгий, но плохо отглаженный костюм, вышел из-за стойки и принял мой рюкзак. Расправившись с зонтом, я выудила из сумки чудом оставшиеся сухими бумажные салфетки и кое-как вытерла руки.

– Добрый вечер. Надеюсь стоимость этого дождливого кошмара не входит в счёт.

– Нет, это совершенно бесплатно, – заулыбался юноша. – Заказ?

– Да. Booking.

Портье с лёгким кивком принял мой паспорт, пристроил скромный багаж возле широкого кожаного кресла и вернулся за стойку.

– Один момент.

Через минуту, позвякивая ключами, я поднялась в номер. Окна гостиницы выходили на океан, поэтому буря стала слышна более отчётливо. Неугомонный рокот и глухие удары волн упорно штурмовали берег.

Я разделась, приняла душ и, завернувшись в халат, зарылась в одеяло. Божечки! Что за наказание? Ведь приехала всего на два дня. Надеялась на тихий вечер с чашкой кофе в лучах заката. Вместо этого – полюбуйтесь! – пришлось принять снотворное и ещё целый час пытаться заснуть под грохот канонады.

Начало нового дня оправдало самые лучшие ожидания. Гнев непогоды исчез как по волшебству, не оставив и следа, кроме разве что слегка влажной мостовой.

Розовые отблески зари и необычайная тишина, задолжав мне чашку кофе, расплатились за вчерашнее безобразие великолепной утренней свежестью. Не важно, что именно, особенный воздух или перемена погоды сыграли свою роль, но выспалась я отлично. И, одевшись потеплее, решила позавтракать где-нибудь поближе к океану.

Улица сама привела к огромной стене старого города, которая отделяет здесь жилые дома от полосы прилива. Поднявшись по каменным ступеням, я очутилась на широкой балюстраде могучего укрепления, что служило одновременно и набережной для прогулок, и крепкой защитой от океанских прибоев. Город бывших корсаров сумел о себе позаботиться. Здесь, наверху, уже пригревало солнце, выглянувшее над крышами зданий. Серая пелена облаков, отдалённо напоминая о причудах ночного ненастья, теперь сиротливо ютилась у самого горизонта, а воздух наполняли редкие крики чаек и совершенно потрясающая прозрачность, какую приносит на сушу прохладный бриз.

Насколько хватал взгляд, балюстрада была пуста. До начала туристического сезона оставалось ещё не менее трёх недель, поэтому мне представилась возможность насладиться великолепными видами в полном уединении. С одной стороны расстилалась широкая полоса отлива, уже наполовину оголив песочные пляжи, с другой тянулся длинный ряд городских зданий, на вид крайне суровых и аскетичных. Словно тёмные кряжистые великаны, они зорко глядели окнами в рассветную даль и чем-то напоминали солдат осаждённой крепости, плечом к плечу занявших круговую оборону.

Метров через сто, стена повернула направо и песчаный пляж сменился на скалистую отмель, кое-где покрытую пучками бурых водорослей. Идеальное прибежище устричных колоний. Моя догадка тут же подтвердилась – в воздухе появился характерный, чуть тяжеловатый запах множества моллюсков, а крики чаек превратили тишину в беспокойный гвалт. Я ускорила шаг. За следующим поворотом ждал приятный сюрприз. На втором этаже здания, стоявшего фасадом к набережной, на уровне чуть выше самой балюстрады расположилась крохотная, ярко освещённая веранда с незатейливой надписью « C a f e ». А между столиками прохаживалась официантка, расставляя приборы.

Я приветливо замахала рукой, в надежде, что она обратит внимание. Девушка заметила и помахала в ответ. На мои жесты: «Вы открыты?» она утвердительно кивнула. Оставалось только спуститься со стены, перейти дорогу и оказаться перед высокой парадной дверью, над сводом которой выступал вырубленный из камня рыцарский щит с начертанной на нём пентаграммой. Камень чем-то напоминал древний герб, которым обычно украшают стены особняков состоятельные горожане. Или пираты в отставке. Я толкнула дверь и очутилась в маленьком холле. Справа примостилась узкая лестница на второй этаж. Её скрипучие деревянные ступени, покрытые пёстрыми плетёными ковриками, привели, наконец, к желанной цели.

Лучшее место для завтрака трудно представить – розовый свет заливал бескрайнюю морскую даль, небо принимало всё более светлые оттенки, а в нос ударил запах кофе и круассанов. Навстречу вышла хозяйка.

– Доброе утро!

– Доброе! Приятно, что вы уже открылись.

– Мы ранние пташки, – с улыбкой откликнулась девушка. – Начинаем в шесть. Зато единственные на всём берегу. Кофе?

– Да, пожалуйста. Стакан воды… и ещё чизкейк.

«Гулять так гулять!» – подумала про себя.

Тут обнаружилось, что у меня имеются соседи. На противоположной стороне веранды, неспешно беседуя, расположились две пожилые дамы. Обе прервали разговор, повернули головы и молча кивнули.

– Доброе утро! – прошептала я и устроилась за ближайшим столом.

С аппетитом отведала угощение, а чуть позже, поверх края кофейной чашки, внимательно рассмотрела своих случайных визави.

По акценту – местные, из Бретани. Сухие, прямые, как пасхальные свечки. Невооружённым глазом видно, что на двоих, да простят мне такое слово, бабулькам немного за двести. Но этот факт ничуть не смущал пожилых леди. Более того, судя по элегантной внешности, ухоженным причёскам и со вкусом сделанному макияжу, был полностью проигнорирован. Речь, как стало понятно по долетавшим до меня словам, вообще шла о видах на летнее путешествие в Прованс и шляпках предстоящего сезона.

Дама справа, та, что в клетчатом жакете строгого покроя и с нежно розовым платком на шее, выразительно кивала крючковатым носом, излагая настойчивые возражения против посещения Ниццы. При этом плавно дирижировала пальцами одной руки, унизанными золотыми кольцами, а во второй держала наполненный до половины высокий бокал.

Дама слева, в вязаной голубой блузе и кремовом плаще, небрежно накинутом на плечи, утвердительно покачивала морщинистым выражением лица. И крохотными глотками попивала янтарную жидкость из своего высокого бокала.

Я любовалась ими. И, усердно прислушиваясь к разговору, заметила ещё кое-что. Единодушное мнение, что Лазурный берег неприемлем для посещения в это время года, дамы скрепили очередным глотком… Постойте-ка. Янтарную жидкость в высоких бокалах пронизывали тонкие, трепетные струйки серебряных пузырьков….

Я перевела взгляд ниже и увидела то, чего уж никак не ожидала: наполовину скрытый салфетницей край пузатой «Veuve Clicquot».

Гляньте-ка! На часах – без четверти семь.

Невольно опустив чашку, именно в этот момент ощутила одновременно и нотку жгучей зависти, и непреодолимую женскую гордость. Ещё бы! Идеальный макияж и преклонный возраст в столь ранний час – куда ни шло. Но шампанское…

Боже! Потеряв бдительность, я выдала себя, излишне задержав взгляд. Собеседницы одновременно повернули головы и… чинно кивнули мне ещё раз. Сопроводив кивок сдержанным жестом – приподняв бокалы. Пришлось смущённо кивнуть в ответ.

Да-а. Демонстрируя безукоризненную осанку и полное равнодушие к возрасту, эти восхитительные старушки сами напоминали стройные бокалы, исполненные благородства, и неистребимая сила жизни искорками, как пузырьками, вспыхивала в их глазах.

…поймала себя на том, что странно улыбаюсь, глядя куда-то за окно на оживлённую парижскую улицу. С благодарностью приятным воспоминаниям, залпом осушила фужер и мягко, но с торжеством прихлопнула ладонью по столу. Вот так-то.

Женщины не стареют! И не могут себе позволить в этом сомневаться.

 НЕ ПОНИМАЮ!

Не знаю, как это объяснить, но люди порой ведут себя отвратительно. Показывают свои худшие стороны и проявляют то чёрствость, то откровенное хамство. И чаще всего грешат именно женщины.

Последний раз я встречал подобное по дороге в Рим. Поезд уже подъезжал к столице. К столице! Боже мой, а дама напротив, уютно развалившись в кресле, беззаботно подпиливала свои ноготки. За окнами мелькали знаменитые предместья, впереди нас ожидал всемирный оплот истории и культуры, родина величайших императоров, апологетов веры, гениальных художников, скульпторов и зодчих, хранилище вечных ценностей человечества, святая святых, а она… – вы гляньте! – ногти чистит. Пристроив свой идиотский ридикюль на коленях. И в этой обыденности, в этой мещанской увлечённости незначительными деталями собственной внешности, столько… такая… это и отсутствием вежливости назвать язык не повернётся. Нахалка.

А бабушки! Помните тех двоих за завтраком? Сидят. Пьют шампанское. Шампанское?! Вам на пару уже двести с гаком, а вы – шампанское. И смеются. Пьют и хохочут. Кошмар какой-то.

Оказывается, по двое они ещё не так страшны, как по одиночке. Утром я бегал. В хорошем, бодром темпе. Не столько для здоровья, сколько для удовольствия. И вот, на набережной, смотрю, обгоняет меня… такая. Ну, бабка! Стройная, врать не буду, но ей же далеко за семьдесят, а несётся, как спринтер… мимо проскочила и топ-топ-топ… скрылась. Какого чёрта! Я остановился, выругался и поплёлся домой. Вообще безо всякого настроения. И бегать бросил.

Не говорю о тех субъектах, кто на фуршете держит бокал в правой руке. Имейте совесть! Вы же потом тянете свою влажную и холодную ладонь, чтобы поздороваться. Б-р-р! Другие забывают слюнявить кончик сигары, перед тем как откусить его щипцами. Оставаясь сухим, он крошится, и пыль обязательно попадает в горло. А надо мне слушать этот кашель?!