Текст книги "Код Заражения 2 (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6.

Макс.

В первый день службы наш БТР, сопровождал колонну из пяти грузовиков. Задание до смешного простое: сорок километров пути, эскорт до пункта назначения, долгое ожидание окончания погрузки и обратный путь. Грузом были армейские запасы – консервы и прочий провиант поднятый из подземных складов. Кроме этого, грузили тяжёлые бухты колючей проволоки и немного боеприпасов.

Маршрут, петляющий и извилистый, словно змея, намеренно обходил стороной людские поселения, увеличивая километраж почти в полтора раза. Вдоль дороги тянулись бесконечные лесополосы. Один раз пересекли железнодорожный переезд и небольшой мост. Застройку, видели только издалека, но пока, если честно, соваться туда не хотелось.

А вот сам пункт назначения вызвал неподдельный интерес. Говорливый сержант военной полиции не обманул. С двух сторон комплекс был защищён естественной стеной – трёхэтажными кирпичными казармами, построенными руками немецких военнопленных, о чём свидетельствовали выпуклые даты. Крыши обветшали и большинство окон зияли выбитыми глазницами, но прямо сейчас бригада военных строителей усердно закладывала проёмы кирпичом, превращая казармы в неприступные стены.

С другой стороны периметра рычала инженерная техника, усердно роящая землю. Я заметил широкий противотанковый ров, опоясывающий склады почти по кругу. На углах и опасных направлениях возвышались пулемётные вышки из металлоконструкций.

Ещё одна бригада работяг, орудуя двумя кранами, устанавливала бетонный забор из длиннющих железобетонных плит, вкопанных на треть в землю. Нечто подобное я видел на границе с Израилем и понимал: при должной охране, ни один зомби не сможет забраться на шестиметровую стену.

Конечно, я, со своим опытом сапёрных работ, мог бы предложить ещё кое-что, но кто станет слушать обычного сержанта штурмовой роты?

Похоже, местный командир, думал наперёд и решил превратить объект в неприступную крепость, способную противостоять нашествию орды зомби. И хотя по пути сюда мы не встретили ни одного заражённого, интуиция подсказывала, спокойствие в этом богом забытом уголке Подмосковья долго не продлится.

Внутрь базы, вместе с грузовиками, БТР не пустили, но мне удалось перекинуться парой слов с курсантами лётного училища, дежурившими на обложенном плитами КПП. Оказалось, внутри блока складов сейчас находится около шести сотен военнослужащих и в полтора раза больше членов их семей. Места предостаточно, но принимают только специалистов и рабочих, выбранных командованием профессий.

По итогам разговора понял одно: попасть туда вместе с моими девчонками и Ванюшкой будет невероятно трудно. Сейчас стремление обеспечить их безопасность, затмила все остальные желания. Главное – доставить их в нормальное убежище, а дальше – посмотрим.

После погрузки потяжелевшая колонна, двинулась назад к эвакуационному лагерю. И только на полпути к нему мы, наконец, встретили первого заражённого.

Сидя на броне БТРа, я заметил одинокую фигуру в поле и выхватил у Беркута бинокль. Несмотря на тряску, мне удалось разглядеть изорванную одежду и скалящуюся гримасу твари. Но больше всего удивило другое: зомби стоял в трёхстах метрах от колонны, явно её видел и не демонстрировал ни малейшего желания атаковать.

Что-то здесь было не так?

По прибытии в лагерь я отвёл говорливого сержанта в сторонку и, предложив ему хорошего курева, начал осторожно расспрашивать. Оказалось, на лагерь беженцев ещё ни разу по-настоящему не нападали. Согласно журналу зарегистрированных происшествий, зомби добирались сюда всего восемь раз, небольшими группами по пять-десять особей. Их без труда отстреливали из пулемётов на подступах. И только два дня назад, под утро, обнаружили трёх тварей, запутавшихся в колючей проволоке, которой густо оплели высокую траву в окрестности лагеря.

Оказалось, что колючка в траве неплохая ловушка для одиночек и мелких групп зомби. Но орду тварей такое точно не остановит.

– Сержант, а что творится в населённых пунктах, находящихся вблизи лагеря? – спросил я.

– Самые крупные в первые два дня эвакуировали МЧСники. В остальных первое время контроль взяли полицейские. Я лично видел, как местные кое-где сооружают баррикады, огораживающие несколько пятиэтажек. А вообще, после появления здесь первых заражённых, в поселениях воцарилась полная анархия. На машинах приезжают группы мародёров. Бродят одиночные бродяги. Недавно появились странные, частично организованные партизаны с красными повязками на рукавах. Но в большинстве своём улицы посёлков городского типа, теперь принадлежат зомби. Пока их вроде немного, но всё равно лезть в центр застройки опасно.

– А почему генерал Майданов не приказал проводить планомерную зачистку?

– Наш Волков пробовал. Вроде поначалу всё получалось. Но потом одна бронегруппа в полном составе не вернулась. Я видел съёмки места нападения, снятые с квадрокоптера. Похоже, наши не смогли отбиться. После этого желающих добровольно лезть в застройку, с шансом нарваться на засаду зомбаков, резко поубавилось. Сейчас некоторые наши, из совсем отбитых на голову, делают вылазки, но это по большей части чистая мародёрка, в местах, где заражённых почти нет.

Внезапно сержант понизил тон и продолжил почти шёпотом:

– Правда, есть ещё одна проблема. По колоннам иногда кто-то постреливает из лесопосадок и со стороны домов. Считай, почти каждый день один боец попадает в госпиталь с ранением. За неделю у нас в батальоне два трупа и пять сбежавших дезертиров. Думаешь, почему генерал Майданов с полковником Волковым решили из попавших в лагерь силовиков новое подразделение собрать? Если так пойдёт дальше, то скоро в строй поставят ещё человек двести.

– Получается, оставшиеся местные жители не особо доверяют военным?

Сержант тяжко вздохнул:

– Не особо. Ведь помощи от нас – ноль. А некоторые из тех, кто на мародёрку втихаря ездит, иногда беспределит. Вот и появляются партизаны с красными повязками.

– Как думаешь, что потом будет?

– Скоро в лагере лафа кончится, и начнётся набор мужиков на тяжёлые работы. Скорее всего, введут рабочие пайки и карточки. А кто не захочет работать, будет перловкой на воде, питаться.

– А те бригады на блоке складов, их тоже набрали в триста тринадцатом?

– Не набрали, а просто кинули клич добровольцам. Те, кто умный и работать не боится, сразу смекнули, что лучше быть поближе к военным и складам, откуда возят провизию и патроны. В итоге отсюда на склады дней пять назад человек триста мужиков и столько же членов их семей переселилось.

– А ещё они кого-нибудь принимают?

– Пока только врачей, электриков, операторов на экскаваторы, крановщиков и спецов по связи. После первого набора многие поняли, где лучше и безопаснее, но поезд уже ушёл, так что на блок складов без медицинского диплома или трудовой книжки с правильными записями, попасть почти нереально. Да ты сам видел, они даже конвой, сопровождающий колонны, внутрь не запускают.

Я всё понял, пока эту тему решил не развивать и переключился на другую:

– Ясно. А какая самая большая стая заражённых тебе на глаза попадалась в этих местах?

– Лично видел толпу голов в двести-триста зомби. А мой кореш из мобильной разведки рассказывал об орде, захватившей посёлок Луговой. Божится, что там было не меньше двух тысяч бешеных. Кстати, наши пытались их обстрелять на подходе к посёлку. Но когда те побежали, на квадроциклах еле ноги унесли.

– А ещё какие охраняемые объекты рядом есть, до которых по приказу генерала Майданова колонны гоняют?

– Таких мест здесь немного. Основные направления – это вертолётный полк с небольшим аэродромом у водохранилища и завод ЖБИ невдалеке от Лугового. Там большой склад готовой продукции. Строительные плиты, арматуру и цемент оттуда привозят.

– Значит, у нас вертолёты есть. Это хорошо. Считай, сейчас самый безопасный транспорт.

– Не, Макс, тут ты не прав. Нет у нас с тобой ни хрена. То, что от вертолётного полка осталось, после того как половина птичек улетела в первые дни, полностью под генералом Майдановым. Вертолётчики выполняют только его приказы. Все взлёты с личной резолюции и с сопровождением церберов генерала. Боятся, что повторится инцидент с несанкционированным уходом одного из Ми-8 в неизвестном направлении. А нам с тобой, вообще строго настрого запрещено запрашивать оттуда помощь.

***

За два следующих дня я изучил все местные расклады. Получалось, что Майданов держит всё в своих руках и буквально угрожает всем офицерам своими тесными связями с эвакуированным за Урал генштабом. Как основную боевую силу, использует батальон военной полиции и вертолётчиков.

Второй центр силы – это блок складов. Формально он подчиняется генералу и снабжает его всем чем нужно, но уж слишком много там засело военных и силовиков. Да и командовавший там полковник, явно ведёт свою игру.

А сам генерал Майданов, вместо того чтобы наладить реальные связи с соседними секторами дальнего Подмосковья, своими приказами ограничил все контакты и запрещает отправлять соседям грузы. Кроме этого, он никак не реагирует на просьбы о помощи местного населения.

Кстати, по некоторым скудным данным, в соседних секторах дела обстояли не лучше. Обособленность анклавов, сформированных в первые дни глобальной пандемии верховным командованием, мне сразу пришлась не по душе. Так можно докатиться до пристрелок между соседями, во время борьбы за какой-нибудь лакомый объект.

Всё слишком быстро рухнуло в столице, и десятки миллионов зомби под боком – это не шутка. Людям, проживающим на периферии Московской области, и особенно в небольших населённых пунктах, оставшиеся силовые структуры практически перестали как-либо помогать. Территории не зачищаются от зомби, из-за этого идёт дальнейшее распространение заразы и продолжается убыль не заражённых.

Насколько я узнал, дела за пределами московского региона обстояли по-разному. Там, где плотность населения насыщеннее, зомби-апокалипсис проявил себя во всей красе. А там, где от одной деревни до другой на машине ехать больше часа, зомби до сих пор никто не видел. В остальном мире творилось нечто подобное. Густонаселённые страны страдали, а жившие изолированно смотрели мировые новости и утирали пот.

Информация о ядерных взрывах в США не только подтвердилась, но и подкрепилась новыми фактами применений тактических зарядов. В северной Америке рвануло минимум шесть раз. Четыре из них на мексиканской границе. Ещё один заряд сработал в Великобритании. По три заряда применили Израиль по соседям и Китай по своей. Но самое опасное действо творилось на границе между Индией и Пакистаном. После множества инцидентов они обменялись реальными ядерными ударами. Вот только девяносто процентов зарядов почему-то не сработали. Правда, и десяти рванувшим, обеим сторонам с лихвой хватило.

Всю эту непроверенную информацию собрала Алёна, которая целыми днями тёрлась рядом с госпиталем у врачей без границ. Те были не против её компании и даже сделали сестру волонтёром. Так что в спортзал она начала приходить в белой форме организации.

Между Беркутом и её искрило, похоже, это любовь с первого взгляда. Я, как брат, ворчал вполголоса, но не препятствовал их счастью, ведь десантник за эти несколько дней всё доказал и стал верным товарищем. И, признаться, меня грела мысль, что сестра, в это неспокойное время, обрела человека, готового встать за неё горой.

Я пытался понять её самоотверженность, спрашивал, зачем ей нужно пропадать в госпитале, где может быть опасно, а она твердила о необходимости помогать людям, отмахиваясь от всех предостережений.

Вчера вечером она обмолвилась о вновь появившихся нитях, но тревоги в голосе сестры не было. Она даже попыталась меня успокоить, ссылаясь на то, что охрана триста тринадцатого без труда справится с сотней-другой зомби. А более крупные скопления заражённых в радиусе тридцати километров не обнаружены.

Я поделился с ней новостью о посёлке Луговом, захваченном ордой в несколько тысяч. И только тогда Алёна призналась, что видела кадры, сделанные на следующий день после нашествия. По ним выходило, что мобильная разведка сильно преувеличила число зомби. С воздуха насчитали не более трёх сотен, бесцельно блуждающих по улицам населённого пункта.

Не будучи очевидцем, я не стал спорить, но один вопрос продолжил меня беспокоить. Белые комбинезоны бросались в глаза, и я не понимал, что забыли иностранцы в Подмосковье, когда у них в Евросоюзе своих проблем не меньше? Да и генерал Майданов как-то подозрительно печётся о гостях, ежедневно выделяя им вертолёты и эскорт из личной охраны.

Сегодня я решил основательно поговорить с Алёной, сразу после возвращения с очередного выезда. Но дальнейшие события заставили иначе взглянуть на происходящее.

На третий день сержант военной полиции доверил управление Уралом опытному дальнобойщику, завербованному в лагере для эвакуированных. При этом сержант остался в отделении и теперь сопровождал конвой с нами на БТРе.

Выйдя из лагеря в восемь утра, колонна успела проделать половину пути до блока складов, когда над ней один за другим пронеслись шесть военных Ми-8. Столько вертолётов одновременно я здесь не видел ни разу.

– Не понял, почему это генерал Майданов решил со своей свитой наведаться с утра в лагерь? – задумчиво сказал сержант.

– Думаешь, это он? – переспросил я, инстинктивно напрягаясь.

– Это все имеющиеся в наличии грузовые вертолёты. Кроме них, на аэродроме остался только один боевой Ми-24. Без личного участия Майданова такая движуха невозможна.

Мы с Беркутом обменялись тревожными взглядами. Лейтенант, словно прочитав мои мысли, постучал прикладом по люку мехвода, приказывая Трактористу остановиться. Минуту спустя колонна из четырёх грузовиков и БТР-70 замерла на обочине между полем и лесополосой.

Беркут подозвал молодого водителя Газели.

– Артём, у тебя мавик с собой? – спросил он очкарика с руками, накачанными как у армрестлера.

– Беркут, ты же знаешь, я свой дрон в лагере не оставлю. Конечно, всё с собой.

– Батарея заряжена?

Парень кивнул.

– Поднимай его. Надо посмотреть, что вокруг творится.

В группе Беркута, вместе с водителями, было всего одиннадцать человек. Мужики заразились нашей озабоченностью, так что уже через минуту, они все столпились возле Газели. Артём был отличным электронщиком и под пластиковым спойлером своего грузовичка разместил антенну с мощным усилителем сигнала, позволяющим беспилотнику летать намного дальше положенного.

– Предупреждаю сразу, дальше десяти километров не полечу. Сигнал начнёт биться, боюсь потерять птичку.

– Ничего, мы после выезда крюк дали немалый. Здесь по прямой до триста тринадцатого как раз где-то десятка, – заверил я парня и присел рядом, всматриваясь в картинку на планшете.

В этот момент, поставленный на асфальт мавик, зажужжал и взмыл ввысь. Поднявшись на сотню метров, он устремился в сторону эвакуационного лагеря, напрямик через поле.

Поначалу ничего необычного мы не заметили. Но на полпути Артёма заинтересовала берёзовая роща, и он направил дрон к ней. Приблизившись, я тоже различил между стволами небольшие пятна разных цветов. Как оказалась, это пестрела разноцветная одежда, всё ещё оставшаяся на заражённых.

– Там в роще толпа зомбаков, – изрёк Артём, заставляя мавик зависнуть на высоте тридцати метров. – Ниже не могу, от тварей помехи начинают идти.

В подтверждение его слов некоторые участки экрана начали рассыпаться на пиксели.

– Надо охрану лагеря срочно предупредить. Тракторист, вызывай по рации БТР блокпост, – приказал Беркут, и мехвод бросился к своему железному коню.

– Сколько их там? – спросил сержант, заглядывая в планшет через плечо.

– Минимум несколько сотен.

Я вспомнил, как всего две-три сотни зомби легко захватили дачный посёлок, и представил, что произойдёт, если хотя бы несколько особей прорвутся в лагерь. В этом случае взрывного заражения бешенством не избежать.

– Чего они тормозят? Им же осталось только под линией ЛЭП пройти через лесополосу, а потом по полю до лагеря – проговорил я, отлично понимая, ситуация развивается как-то неправильно.

– Может, людей не чувствуют. К тому же дневной свет им мешает? Вот они и пережидают, – предположил Беркут.

– Не командир, тут что-то другое. Артём, поднимай птичку повыше и начинай нарезать круги поближе к лагерю, может, мы чего-то не видим.

В результате облёта выяснилось, что зомби больше, чем мы предполагали. Сосчитать их сверху было невозможно, но, когда в лесополосе обнаружились ещё несколько групп, каждая в три-четыре сотни особей, я понял, дело серьёзное.

– Тракторист, ну что там у тебя? – спросил Беркут.

– Не отвечают. Хотя рация должна добивать на такое расстояние.

– Надо ехать. Нечего здесь сидеть, – предложил я, и тут же заметил, как почти все мужики опустили глаза.

– В триста тринадцатый, вертолёты полетели. Наверняка это генерал Майданов узнал про зомби и помощь выслал. Неужели они не справятся? – произнёс дальнобойщик, севший за руль Урала вместо сержанта военной полиции.

– Вы чего, мужики, ссыте? Там же за колючкой ваши жёны и дети! – возмутился Беркут. – Если зомби толпой попрут, охране любая помощь пригодится. Тем более у нас в КПВТ и ПК полный боекомплект.

В этот момент бывший гаишник Слава пробормотал себе под нос, что не у всех в лагере родные остались. Я подумал, что Беркут сейчас врежет ему, но он угрожающе перекинул автомат из-за спины. Увидев это, несколько водил, начали пятиться от газели

– Короче, так, – тут же решил вмешаться я, чтобы дело не дошло до перестрелки. – Кто не хочет с нами, валите на блок складов, а кто с нами, забирайтесь на броню БТРа.

Из одиннадцати к грузовикам отошли шестеро. Я знал, с ними каши не сваришь, так что возражать не стал. В результате с нами остался только Артём, оператор мавика и сержант военной полиции.

И в тот момент, когда разделение закончилось, снова подал голос Артём.

– Шустрый, глянь, а это что за траурная процессия? – позвал он меня.

Посмотрев на экран планшета, я увидел, как по дороге к лесополосе идёт группа в пятьдесят человек. Мавик снимал издалека, но было видно, колонна состоит в основном из мужиков. Люди двигаются спокойно, без неожиданных дёрганий, как это обычно делают зомби. Одежда на всех целая. У большинства за плечами ружья. Есть топоры, ножи, дубинки и всякое подобное для самообороны. И вроде бы всё нормально, но что-то меня инстинктивно насторожило.

Я быстро понял, что именно, когда группа добралась до линии ЛЭП. Зомби, стоявшие между деревьями в лесополосе, явно заметили людей, но никак на них не отреагировали.

– Что у вас здесь? – спросил Беркут, глядя, как три грузовика с дезертирами покатили по дороге к армейским складам.

– Смотри сам. Толпа обычных людей прёт к лагерю прямо по дороге, а зомби их словно не видят, хотя по идее должны сразу накинуться. Там между ними метров пятьдесят. На таком расстоянии от такой толпы даже с автоматами не отобьёшься, тем более без машин и на открытой местности.

Я обернулся к лейтенанту.

– Беркут, прикинь, если эти подозрительные ходоки до блокпоста дойдут и там что-то нехорошее начнётся? А потом остальные зомби за ними в атаку рванут.

– Ладно, нечего строить из себя дюже умных. Раз связи нет, надо туда лететь. На месте разберёмся. Только давай рули по прямой, через недостроенный коттеджный посёлок, – предложил Беркут, и я кивнул в знак согласия.

Глава 7. Падение триста тринадцатого

Макс.

Пока я пересаживался в водительское кресло Газели, БТР сорвался с места первым и, свернув на просёлок, скрылся в клубах пыли. Быстро догнав БТР, я продолжал посматривать в планшет, транслирующий картинку с мавика.

Артём держал дрон на максимально возможной высоте, чтобы его никто не заметил. Но то, что в лагере не всё в порядке, я понять смог даже с такого расстояния.

Обычно рядом с укреплением из бетонных блоков, стоял БТР-90 военной полиции с готовой к бою тридцатимиллиметровой пушкой. Когда мы уезжали, он был на месте, но теперь исчез. Таким образом, блокпост, прикрывавший лагерь с этой стороны, лишился главного калибра.

В башенке из блоков остался крупнокалиберный пулемёт Утёс на треноге, но его нельзя сравнить с тридцаткой БТР-90. К тому же я сомневался, что военный полицейский, куривший рядом с Утёсом, сможет быстро сменить пулемётную ленту, когда она закончится.

Конечно, есть надежда на торчащий из нижней бойницы ПКМ и автоматы стоящих на блокпосте военных полицейских.

– Ближе подлететь не могу, – Артём ругнулся, и я увидел, как картинка с беспилотника начала рассыпаться на пиксели. – Похоже, в центре триста тринадцатого работает мощная РЕБ.

– Так вот почему нет радиосвязи, – проговорил я и, прибавив газу, обогнал БТР-70.

Осмотрев лагерь издалека, я не обнаружил на площадке бронетехнику и грузовики военной полиции. Выходит, три коробочки БТР-90, шесть Тигров и два Камаза куда-то укатили сразу после нас.

Сделав самые нехорошие предположения, мне стало страшно за судьбу людей в лагере.

А в это время из-за кишащей зомби лесополосы, выползла странная процессия, державшая курс прямиком на блокпост.

Выбравшись на открытое пространство, группа явила нам свою зловещую тактику. Вперёд выступили женщины, сжимая в руках свёртки, подозрительно напоминающие младенцев, укутанных в пледы и одеяла. Похоже, это был дешёвый трюк, призванный усыпить бдительность охраны.

В этот момент наша Газель ворвалась в заброшенный коттеджный посёлок, и мне пришлось смотреть по сторонам. Остовы недостроенных домов торчали из земли, напоминая о крахе прежней жизни. Вроде как сетчатое ограждение лагеря было взято именно отсюда.

Поначалу меня ничего не насторожило. Но проехав по засыпанной гравием улице, я заметил, как из двухэтажной коробки крайнего коттеджа, вывалилась дюжина зомби. Они сорвались с места, словно спринтеры, одержимые жаждой плоти, но стоило поддать газу, и Газель смогла оторваться от жуткой погони.

Тем временем, когда нам до лагеря оставалось проехать два километра, странная группа приблизилась к блокпосту метров на двести. Навстречу им вышли четверо солдат во главе с дежурным лейтенантом.

Игнорируя окрики и демонстрацию оружия, чужаки настойчиво двигались вперёд, поднимая руки и размахивая белыми тряпками. А в это время в задних рядах, две дюжины фигур лихорадочно готовили стрелковое оружие.

Я гнал по грунтовке, отлично понимая, что мы опаздываем, и внезапно увидел на экране, как с плоской крыши главного корпуса санатория взмывают в небо два вертолёта. Однако вместо того, чтобы лететь на помощь блокпосту, МИ-8 взяли курс в противоположную сторону. А вот это уже походило на предательство?

Чужаки добрались до выставленных на асфальт железобетонных блоков и, как и ожидалось, обрушили на блокпост шквальный огонь. Я видел, как падают, сражённые наповал солдаты. И только лейтенант успел укрыться за бетонным блоком, огрызаясь из автомата.

В этот момент моя рация неожиданно ожила, прорезав эфир хриплым голосом.

– Всем, кто меня слышит, это лейтенант Умаров. Только что на триста тринадцатый напали! Блокпост под огнём!

Прошло бы ещё полминуты и до него точно добрались, но в этот момент со второго яруса блокпоста заработал Утёс, мигом внёсший смертельные коррективы в расклад сил.

– Подлети ближе, хочу увидеть, что творится внутри периметра. Хочу знать, почему к ним никто не идёт на помощь, – выпалил я, и Артём направил мавик к лагерю.

Беспилотник пролетел над двумя рядами сетчатого забора, увитого колючей проволокой. После этого мы смогли оценить творящийся внутри хаос. Сотни беженцев метались между палатками и вагончиками. Люди толпились у ограждения, наблюдая за начавшейся перестрелкой. Некоторые буквально впали в ступор, возле своих пожитков и провожали взглядом вертолёты, которые начали взлетать один за одним.

Перелетев через дубовую аллею и основной корпус санатория, мавик показал нам последние два вертолёта, готовящихся к взлёту, неподалёку от госпиталя «Врачей без границ».

В глаза бросился логотип на тенте, натянутом над госпиталем – белый треугольник с кроваво-красным крестом внутри. Потом я заметил несколько охранников генерала Майданова. Они не просто стояли рядом с вертолётами и ждали, пока бегущие от госпиталя фигуры, заберутся в вертолёты, они стреляли по беженцам, пытавшимся перебраться через сетку ограждения. А руководил ими тот самый старлей, что кошмарил нашу колонну после прибытия. Кажется, его звали Любушкин.

Теперь это точно походило на запланированную эвакуацию избранных из обречённого лагеря.

Когда иссяк поток людей в белых комбинезонах, из госпиталя вышла пара церберов генерала Майданова, буквально волокущих девушку, со скованными руками за спиной. Я сразу узнал сестру. Она отчаянно сопротивлялась, но силы были явно неравны.

Посреди поляны к ним подбежал один из врачей и ловким движением воткнул сестре в шею одноразовый инъектор. После этого она обмякла и её буквально занесли в вертолёт.

– Суки! – прорычал я, наблюдая, как последний вертолёт взмывает и в этот миг происходящее вокруг Газели заставило отвернуться от планшета.

Выскочив на поле, я увидел спины сотен заражённых, несущихся к лагерю. Вслед за нами из лесополосы выскочил БТР. Из рации раздался голос Беркута:

– Шустрый, рули к карантинной площадке! Там сбоку заезд в пространство между сетками, а дальше только шлагбаум. Прорвись к нашим и вытащи их. А я пока попробую отсечь зомбаков от периметра!

Предложение было дельным, так что спорить я не стал. Рванул вслед за зомби через поле, я не стал сообщать Беркуту об Алёнке, зная, в этом случае он точно сорвётся и наломает дров.

Проводив взглядом, взмывший в багряное небо вертолёт, я заметил, как уходящий от яростного вихря мавик едва не упал. Не знаю, как, но выкрикивающий ругательства Артём сумел его удержать в воздухе и стабилизировать.

Одного взгляда на экран планшета хватило, чтобы понять: триста тринадцатый сто процентов обречён. Прямо сейчас по полю, словно грязная приливная волна, на периметр накатывала орда зомби, исчисляемая тысячами. А в этот момент наша Газель отчаянно пыталась обогнать её левый фланг.

БТР-70, начал стрелять на ходу. Тяжёлые пули КПВТ, словно бумагу прошивали тела зомби, но, чтобы остановить эту неуправляемую лавину, понадобилась бы не менее шести боевых машин.

Зомби учуяли запах металла и живой плоти, и, словно стая голодных псов, бросились в погоню за мчащимся по полю Газелью. Около полусотни тварей ринулись к нам.

– Мля, помехи, теряю контроль над аппаратом! Придётся сажать где-нибудь, – выпалил Артём с досадой.

– Сажай птичку на спорткомплекс, там наши. И не отключай трансляцию. Как только доберёмся, заберёшь, – предложил я.

Артём молча кивнул.

Газель, не та железная колесница, что может безнаказанно крушить толпы зомби, поэтому я вилял по полю как заяц, лихорадочно маневрируя между бегущими тварями. Но даже отчаянная скорость не спасла от неминуемых столкновений.

Первой жертвой стало боковое зеркало со стороны Артёма. Оно с хрустом врезался в голову бегущей зомбячки и, сорвавшись с крепления, бесследно исчезло. Следом на дорогу выскочил ещё один заражённый и был мгновенно сбит, оставив на треснувшем лобовом стекле уродливую кровавую кляксу. Ещё один попытался повторить этот трюк, но на этот раз я успел высунуть Кедр из окна и всадить в его плоть короткую очередь.

Чудом прорвавшись сквозь живой заслон, Газелька рванула к карантинной зоне, отгороженной от остального лагеря сеткой. Здесь, к счастью, не было заграждения из колючей проволоки, да и ворота выглядели до смешного хлипкими.

Выскочив на наезженную колею, я вдавил педаль газа в пол, и грузовичок легко снёс одну из створок с петель. Дальше наш путь пролегал по узкому коридору, зажатому между двумя линиями сетчатого забора. Пролетев около полутора сотен метров, я резко дал вправо, сокрушил шлагбаум и, проскочив мимо пустой будки охраны, ворвался на территорию лагеря.

На посту никого не было, а в самом лагере царил полный хаос. Большинство беженцев, спешили к главному корпусу санатория, наивно полагая, что под защитой стен они будут в безопасности.

Пробиваться по центральным дорожкам лагеря, запруженным вереницами автобусов, вагончиков и палаток, было бессмысленно, поэтому я объехал группу, метающийся людей и рванул вдоль периметра по велосипедной дорожке.

Здесь тоже творилось невообразимое, но по большей части инстинкт самосохранения гнал беженцев прочь от ограды. Кто-то отчаянно махал руками и истошно вопил, требуя остановиться, другие, словно парализованные, стояли и смотрели на Газель. Выскочивший на дорогу мужик с лопатой, попытался нас остановить, ударил по лобовому стеклу и был отброшен ударом грузовичка.

Паника в лагере заставляла всех искать спасения, каждый находил свой выход. Я видел, как толпа мужиков перевернула автобус и спешно возводит баррикаду у входа в центральный корпус санатория, другие торопливо пытались укрыться внутри. Разумеется, ничем хорошим это закончиться не могло. И хотя ни один зомби ещё не проник за периметр, я за эти три минуты увидел, как минимум нескольких человек, затоптанных обезумевшей толпой и теперь валявшихся в пыли на дорожках и между палатками.

До спортзала оставалось не больше двухсот метров, когда мы увидели заражённых. Они выскочили из кустов, находящихся за периметром, и рванули к сетчатому забору. Пришлось резко тормозить, иначе через минуту-две они бы могли прорваться внутрь.

Откуда они взялись с этой стороны, практически на противоположной стороне от основного потока зомби, оставалось загадкой, но прямо сейчас в опутанную колючей проволокой сетку с остервенением врезались несколько десятков тел. Большинство из них ещё сохраняли подобие человеческого облика, но налитые кровью глаза, от одного взгляда на которые, мурашки бежали по коже, выдавали намерения тварей с потрохами.

Артём понял замысел и выскочив за мной из Газели. А потом мы начали методично выкашивать зомби, освобождая от них натянутую сетку. Некоторые застревали в колючей проволоке, но даже это немного сдерживало натиск заражённых. Однако дистанция огня в семь метров сделала своё дело, и для предотвращения прорыва нам понадобилось всего по два магазина.

Вернувшись к Газели, я увидел молодого мужика с подростком, явно собиравшихся забраться в кабину. Дал предупредительную очередь перед их ногами и, не говоря ни слова, сел за руль. Когда грузовичок тронулся, они так и остались стоять на велосипедной дорожке.

– Может, стоило разрешить им забраться в кузов? – спросил Артём.

– Нет. Это мы уже проходили, – отрезал я. – Раз хотели угнать, пусть сами выпутываются.

Уже подъезжая к спортзалу, я увидел своих. Они стояли на небольшой площадке, заваленной стройматериалами, между штабелями шлакоблоков, именно там, где я приказал им быть в случае любой чрезвычайной ситуации. Кроме Маши с детьми, здесь были жёны и дети мужиков из отделения. Видимо, это Маша, рассказала им о резервном плане эвакуации.