Текст книги "Код Заражения 2 (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Шустрый

– Маша, ну наконец-то! – выдохнул я, едва приняв вызов, и сердце бешено заколотилось в груди.

– Максим, слушай внимательно и не перебивай. У меня всего несколько минут, пока они не спохватились, – голос Маши звучал приглушённо и тревожно. – После этого можешь не звонить, телефон отключу и спрячу в баул, чтобы не засветиться.

– Слушаю, – рявкнул я, превращаясь вслух.

– Этот сука… Комар, откуда-то всё узнал и рассказал своему родственнику Яковлеву из Зареченского совета о способностях Ванюши. Сегодня с утра нас взяли в оборот. Отделили от остальных и собираются вывезти из Зареченска в неизвестном направлении. Я еле уговорила охранников Яковлева дать мне время на сбор детских шмоток.

– Куда вас повезут?

– Судя по обрывкам фраз, которые я подслушала, Яковлев приказал готовить микроавтобус и три машины сопровождения к погрузке на грузовой паром.

– Твои предположения? Чего он задумал?

– Скорее всего, поплывём на наш берег. Иначе зачем зареченский паром? Если куда-то далеко, вывезли бы на машинах.

Её ответ мигом высветил возможные варианты, ведь здоровенный плоскодонный паром с несколькими моторами, мог причалить далеко не везде.

– Понял. Маша, я уже рядом, так что завтра обязательно вас найду и вытащу. Держись.

– Макс, будь предельно осторожен. У Яковлева в охране сплошь бывшие сотрудники полиции и военные. Я насчитала больше пятнадцати человек, все вооружены до зубов. На двух бронированных джипах установлены пулемёты, а на пикапе – крупнокалиберный Корд.

– Маша, я всё понял. Как думаешь, зачем вывозят?

– Скорее всего, на продажу. Кто-то извне пообещал Яковлеву за Ванюшку такой куш, что он не смог устоять. Похоже, он решил кинуть остальных членов совета, так что пока здесь никто ничего не подозревает.

– Есть догадки, кто покупатель?

– Не знаю, но покупатель точно не из соседних анклавов. Ближайший крупный в семидесяти километрах от нас, но он, как и все остальные подмосковные, по сравнению с Зареченском, – мелкие. Своя биолаборатория под боком только у здешнего совета. Нас продадут кому-то из дальних анклавов, – Маша запнулась и продолжила. – Кстати, нашего поселкового врача тоже взяли. Сегодня его заставили взять у нас всех анализы. Я попросила его соврать, что мы все, родня и дочь, тоже с аномальными отклонениями. Хоть какая-то надежда…

– Молодец, что сообразила. Так, вас хоть не разделят, – похвалил я Машу. – Беркут, майор Карпов, Тракторист и все остальные, кто выжил из наших, где они?

– Последние три дня на нашем берегу. Беркут с Трактористом, Шаман и Ржавый в дальней разведке. Ищут логово банды деловых отморозков, которые на рабочий посёлок орду зомби и семейных натравили. Эти твари никуда не делись и где-то прячутся в лесах, так что будь бдителен.

– А где майор Карпов с Максимычем?

– Комендант рабочего с Карповым пытаются восстановить работу цементного цеха. Но по-моему, это дохлый номер. Больше половины работяг погибли во время нашествия зомби. Семьи тоже не все успели вывезти. Из оставшихся в живых половина даже под угрозой расстрела не хочет переправляться. Да и Зареченским понравилось, что у них появилась тысяча бессловесных работяг, живущих за периметром городских стен. Лесопилку в рабочем посёлке точно восстанавливать не будут. На этом берегу уже новую строить начали.

– Ясно. Короче, пришёл конец нашей вольнице, – констатировал я с горечью.

Маша в подтверждение моих слов тяжело вздохнула.

– Я давно говорила, надо убраться подальше от Москвы, в менее населённые места. Придёт момент, и очередная орда найдёт способ переправиться через реку, и зареченским олигархам самим придётся отбиваться.

– Ты права. Думаю, их спокойная жизнь не продлится долго.

Я знал, порождения вируса, подобные тем, что встретились в метро, обязательно выберутся наружу, как только окончательно окрепнут и начнут поиски анклавов людей. И что-то мне подсказывает, они знают, где им искать…

– Всё, Максим, мне пора, а то этот слизняк Комар узнает, что мне разрешили провести сборы шмоток, и припрётся в казарму меня проверять.

– Маша, не рискуй, скоро я вас заберу, – пообещал я, и в ответ услышал отдалённые звуки чужого голоса и короткие гудки отбоя.

Динамики телефона были выкручены на максимум, так что наш разговор слышали почти всё.

– Во сколько завтра выезжаем? – тихо спросил Борзов, нарушив гнетущую тишину.

– В четыре утра подъём. Думаю, я знаю, куда они повезут моих. Нужно успеть.

Даже обычно словоохотливый Генрих промолчал.

После того как мне помогли вытащить сокровища из схрона, я разобрал кирпичную стенку и показал Марте архив дяди Бори. Она явно подобного не ожидала и, проведя там больше двух часов, вышла довольная, несмотря на накопившуюся усталость.

Поспать удалось всего несколько часов. Сборы и подготовка мототранспорта начались в четыре, а уже в пять наша группа выехала из запасных ворот дачного посёлка.

Первым ехал я на кроссовом мотоцикле. Следом Борзов с Бьёрном на тяжёлом байкерском байке. Замыкал колонну Динамит на Урале с коляской, к которому была прицеплена самодельная тачка с остальными членами группы.

Чтобы преодолеть последний отрезок дистанции в двадцать пять километров, сильно разгоняться никто не собирался. Когда-то все эти мотоциклы были отбиты у банды байкеров-беспредельщиков, терроризировавших окрестности блока складов до его падения.

Тогда мы пытались договориться с пришлыми мотоциклистами, но они повели себя неразумно. Начали грабить всех одиночек, проезжающих мимо, и даже вознамерились обложить данью колонны военных с блока складов, которые начали часто кататься в анклав Зареченска и совместно с нашей группой добывали ценные ресурсы в труднодоступных и опасных местах.

Зря они это затеяли. После нападения на одну из колонн с байкерами пришлось разобраться по-плохому. В результате отряд в сотню мотоциклистов попал в засаду и был разгромлен. В живых оставили только несколько мужиков, которым позволили уйти из сектора влияния блока складов вместе с женщинами и детьми, не пожелавшими присоединиться к анклаву.

Байкеры знали толк в мотоциклах, так что вся доставшаяся нам мототехника была сильно модернизирована с учётом новых условий эксплуатации. Всё блестящее и привлекающее внимание с мотоциклов было снято. Двигатели отрегулированы и настроены на пониженный расход топлива, а глушители и остальные шумоподавляющие устройства не просто присутствовали для вида, а исправно работали. Благодаря этому колонна не привлекала лишнего внимания бешеным рёвом моторов.

Точек, к которым могли пристать один из двух Зареченских паромов на нашем берегу, было всего три. Первая – пристань рабочего посёлка. Этот вариант я даже не рассматривал. Второй – набережная рядом с покинутым городком, в тридцати километрах от Зареченска, если плыть вверх по течению. Этот вариант я тоже отмёл из-за опасности, которую таили несколько плохо зачищенных от заражённых населённых пунктов.

Третий вариант для путешествия Смирнова с его людьми казался самым перспективным. Это большая лодочная пристань, расположенная между двумя взорванными мостами. Местность там чистили от заражённых два раза в год. А дорога оттуда пересекала отрезок федеральной трассы и вела к военному аэродрому, находящемуся невдалеке от покинутого расположения вертолётного полка. Что-то подсказывало мне, что конечный пункт назначения Яковлевна находился где-то там. Как раз туда мы и направились.

Идею перехватывать колонну во время высадки на лодочной станции я отмёл сразу, потому что там после пожаров и тотальной мародёрки осталось не так много мест для организации засады.

Размышления о том, не ошибаюсь ли я, прервались, когда мы добрались до покинутого блока складов. Обгоревшие строения, поваленные бетонные заборы и пулемётные вышки не внушали оптимизма. Ровно год назад здесь во всей красе проявила себя стихия нашествия орды зомби.

Тогда орда пришла со стороны Москвы совершенно неожиданно. Позже я изучил следы и выяснил, что пятидесятитысячная толпа заражённых целенаправленно шла сюда несколько дней и рванула на приступ рано утром после тридцати километрового марш-броска.

Как раз в этот момент мы оказались рядом, услышали канонаду и среагировали. Пытались помочь отбиться, успели пострелять, кого-то эвакуировать, но в итоге нам пришлось бежать, чтобы не попасть под замес.

Те, кто находился на блоке складов, не были дураками и готовились к чему-то подобному целый год. И если уж начистоту, то они вполне могли бы отбиться от орды в десять-пятнадцать тысяч зомби. А вот против пятидесяти тысяч быстрых заражённых, способных без устали и бесстрашно бежать навстречу пулемётному огню, по минному полю, они оказались совершенно не готовы.

В итоге, потеряв около пяти-семи тысяч, обращённых в ходячий кошмар людей, орда всё же достигла периметра. Живая лавина, подталкиваемая неутолимой жаждой, обрушилась на возведённый из бетонных плит, высокий забор и, словно неудержимая река, прорвала его в нескольких местах. Из своих тел твари построили жуткий террикон, по которому зомби взобрались на крыши трёхэтажных казарм и смели оттуда стрелков и миномётные расчёты. Пулемётные вышки, постигла та же участь – их захлестнула безумная волна зомбированной плоти.

Какое-то время ещё сопротивлялись те, кто сумел укрыться в бронетехнике, но вырваться из этого обнесённого рвом ада на колёсах, не удалось никому. Работая из спарки зенитных пулемётов, ЗПУ-2, установленных в кузове грузовика Урал, пока не иссяк весь боезапас, я видел, как отчаянно сражаются люди внутри периметра блока складов.

Обложенные мешками с песком железобетонные доты огрызались до последнего вздоха. Один из двух танков Т-60, снятых с консервации, заехал между цистернами с горючим. Экипаж ждал, пока орда не накроет обездвиженную махину живым, копошащимся ковром, а затем взорвал боекомплект, превратив себя и сотни тварей в огненный смерч.

И когда растекающееся топливо, начало поджигать толпы зомби, из распахнувшихся ворот склада вырвался грузовик, загруженный взрывчаткой. Водитель направил его прямо в груду сложенных под навесами снарядов. Воронка от взрыва и последующей детонации достигала в диаметре более пятидесяти метров.

Это могло бы остановить любого смертного противника, но только не кровожадных зомби. Несмотря на чудовищные потери, заражённые продолжали свою кровавую жатву, круша всё на своём пути и вырывая людей из, казалось бы, надёжных укрытий. Металлические решётки и сваренные из листовой стали баррикады сминались и ломались. Кирпичные кладки, закрывавшие окна казарм, рушились под натиском обезумевшей человеческой плоти, словно декорации.

Я думал, что те, кто успел укрыться в подземном бункере, выживут, но даже это не спасло их. Когда мы вернулись через две недели после того, как орда ушла, мы нашли кровавые кляксы там, где зомби настигли защитников и жителей блока складов. Судя по следам, мутанты выбивали гермодвери в течение нескольких дней, пока не добрались до своей добычи.

В результате они убили почти всех. Вскрыли бункер, разворотили железные ворота, защищавшие внутренние помещения подземных складов с неприкосновенным запасом. Мы смогли вытащить лишь два десятка гражданских и несколько курсантов военного училища из находящейся под землёй станции водоснабжения. Видимо, многотонные резервуары с водой, не позволив зомби обнаружить укрывшихся там выживших.

По некоторым оценкам, во время уничтожения анклава вернувшаяся в ближайшее Подмосковье орда поредела наполовину. Но вирус не просто собрал кровавую дань, он выиграл глобальную партию. Группы наиболее откормленных особей отделились от основной массы и устроили сотни лёжек в нашем секторе. На какое-то время они впали в спячку, готовясь к перерождению в ещё более опасных тварей.

Как позже объяснил поселковый доктор, для запуска процесса мутации развитому заражённому необходимо вновь отведать свежей человеческой плоти. На самом деле её необходимо сожрать совсем немного. А отъесться до отвала, набирая массу, будущий мутант может и за счёт павших товарищей. Именно поэтому после бойни, произошедшей на блоке складов, там не осталось ни единого трупа зомби. Всё было разорвано на куски и употреблено в качестве строительного материала для новых, ещё более жутких тел.

Остановившись на пригорке, рядом с выгоревшей заправкой, мы несколько минут издалека смотрели на пепелище, где когда-то был анклав блок складов. Всё ценное оттуда вывезли зареченские ещё прошлой осенью, когда мой отряд, и остатки местных жителей вынуждены были покинуть эти места. Количество опасных мутантов в округе росло в геометрической прогрессии, и другого выхода у нас просто не оставалось.

Следующим пунктом нашего назначения был берег водохранилища. Везти с собой детей Хромого, Генриха и Марту, было нецелесообразно, и потому их было решено оставить в безопасном месте. Бывший лагерь моего отряда на турбазе «Берёзка» не подходил. Уж слишком часто туда наведывались мутанты, даже после того, как мы ушли. Но одно тайное убежище у нас всё же оставалось.

Когда мотоциклы добрались до покрытой высоким камышом обширной заводи, я нашёл свои метки на деревьях и смело двинулся в глубину водных зарослей. Большой катер с двумя японскими моторами и каютой на носу обнаружился там, где мы с Беркутом его оставили.

Едва добравшись до судна, Хромой сразу принялся командовать на борту и проверять моторы. Марта потребовала взять её с собой. Чтобы уговорить остаться, пришлось сказать, что детей нужно охранять, и лучше с этим никто не справится. Только этот аргумент подействовал.

После этого мы вчетвером двинулись на мотоциклах в сторону военного аэродрома, расположенного невдалеке от покинутой территории вертолётного полка. Добравшись до отлично знакомой лесной дороги, я пожалел, что у нас нет беспилотника, чтобы осмотреть всё сверху. Теперь приходилось полагаться только на свой опыт.

Нужная мне развилка в лесу, с замершими на обочине длинными грузовиками обнаружилась быстро. Два года назад, после взрыва мостов, более пятидесяти фур съехали с федеральной трассы и попытались проехать через лес.

Авария привела к затору, а потом на этом берегу реки начался локальный эпизод зомби-апокалипсиса. До зачистки здесь бродило бесчисленное множество заражённых. Но после того, как их перестреляли команды зачистки, этот путь через лес частично очистили.

– Что дальше? – спросил Борзов.

– Это единственный путь до аэродрома. Только здесь может проехать колонна зареченских.

– Мы задержались. А вдруг они уже проскочили? – предположил Динамит.

– Не было их здесь сегодня. Свежих следов автотранспорта на земле нет.

– Значит, устроим засаду.

– Да. Придумывать что-то иное времени нет. Со своими товарищами по рации я тоже связаться не могу. Зареченские сканируют эфир. Сразу заподозрят неладное.

– И как будем действовать? – спросил Борзов.

– Грубо, – ответил я и передал ему тубу с реактивным огнемётом «Шмель». – Вы с Динамитом засядете на пригорке, за деревьями. Мы с Бьёрном спрячемся под вот этой фурой. Ваша задача – ударить по бронированным внедорожникам и пикапу в тот момент, когда микроавтобус окажется напротив нашего местоположения. Наша задача – нейтрализовать всех, кто преградит нам путь, вытащить моих и увести их в лес.

– Жаль, что нельзя договориться. Нам придётся убивать зареченских, – констатировал Борзов.

– А ты их, товарищ капитан, особо не жалей. Яковлев, как член совета, отвечает за карантинный периметр Зареченска. Ты знаешь, что это означает?

Борзов отрицательно покачал головой.

– Так уж получилось, что из-за выгодного расположения на речном полуострове, вовремя взорванным мостам и большой группировки подразделений МЧС и МВД, обосновавшихся в городке, вирус почти не затронул население Зареченска. К этому числу быстро прибавились несколько тысяч граждан, сбежавших из Москвы, и примерно столько же местных жителей из близлежащих населённых пунктов. В результате, когда всё это началось, там скопилось более тридцати тысяч человек. Капитан, как ты думаешь, сколько народа там живёт сейчас?

– Не знаю, я слышал, что это один из двух самых крупных анклавов в дальнем Подмосковье.

– Сейчас там живут около семи тысяч, и это с учётом тех, кого недавно временно эвакуировали из рабочего посёлка на тот берег.

– И где все остальные? – удивился Борзов.

– Насколько я знаю, в самом начале в Зареченске было несколько быстро локализованных вспышек заражения. Именно тогда десяток крупных чинов из МВД и МЧС создали военный совет, управляющий анклавом. Действовали жёстко и установили настоящую диктатуру. Не хочешь работать на сооружении стен периметра, что-то не нравится или любишь качать права – вон из города. Не сообщил о проявлении зомби или допустил заражение граждан – расстрел на месте. За грубое нарушение карантина, мародёрство, разбой, убийство или воровство, полевой суд, как правило, приговаривал всех к высшей мере наказания. Само собой, со временем весь город разделился на сектора влияния членов совета. Как думаешь, когда начались злоупотребления властью и обособление определённых групп от остальных?

– Думаю, сразу, как только исчезли внешние органы государственного управления.

– Население Зареченска разделено на своих, избранных, полезный ресурс и расходный материал. В результате оно за два года сократилось минимум в четыре раза. Яковлев – один из тех, кто занимался зачистками нарушителей и неугодных. У всех его приближённых руки по локоть в крови, и им никогда не отмыться.

– Сейчас такое повсюду. Праведников в заражённых областях не осталось.

Борзова явно не убедили мои слова, и я решил рассказать о том, что видел сам.

– У людей Яковлева за городом стоит железнодорожная цистерна, разделённая перегородкой на две части. В одной части сидят несколько зомби, а в другую, для устрашения, сажают семьи тех, кто не хочет на него работать. Если человек продолжает упираться, перегородку убирают. Иногда это делают просто ради развлечения и для мести. Вот так Яковлев обычно ведёт переговоры.

Немного посовещавшись, все остальные смирились с надобностью убивать и приняли мой план. После этого бойцы начали готовиться, а я сел на мотоцикл и рванул к краю леса, откуда отлично просматривалась лодочная станция и пристань.

Как я и предполагал, Яковлев выбрал именно этот маршрут. Паром на реке появился только в девять часов утра. Машина информация насчёт автотранспорта подтвердилась полностью. А вот бойцов я насчитал больше двадцати. При этом их вооружение и экипировка однозначно говорили о серьёзности намерений.

Наблюдая за выгрузкой с помощью снайперского прицела Выхлопа, я так и не увидел своих. А потом, возвращаясь к месту засады, невольно задумался о вознаграждении, заставившем Яковлева, кинуть остальных членов городского совета.

Глава 22. Засада

Шустрый

Я и представить себе не мог, кто, и главное, что такое ценное, могли пообещать одному из отцов-основателей Зареченского анклава, чтобы он клюнул на это. Деньги, золото, драгоценности и произведения искусства – давно стали никому не нужным прахом! Два года назад вся эта мишура утратила смысл. Сейчас бочка бензина и цинк патронов – вот истинный капитал, а тот, у кого есть доступ к складам госрезерва, – теперь новоявленный олигарх.

Около полугода назад Зареченск начал скупать фрагменты тел мутантов. Сначала за голову матёрого «делового» или за нарост на затылке халка-новичка давали горсть патронов, но вскоре цены взлетели. И всё равно алчущих надивиться на заразных оказалось немного. Чаще всего Зареченским приходилось бросать в мясорубку мутантских гнёзд своих вояк.

Я и сам несколько раз участвовал в роли проводника охотников за мутантами. Так и познакомился с Яковлевым. Бывший федеральный чинуша, был скользким и ушлым. Сейчас сидел в Зареченске как ферзь, а до начала заражения перетекал с должности зама одного губернатора к другому. Таких, как он, называли решалами. Все мутные схемы, передачи взяток и откатов шли через этих цепных псов чиновничьей системы.

В начале заражения Яковлев почуял, что пора действовать одним из первых, и вместе со своими дружками в погонах из МВД захватил склады госрезерва, находящиеся в паре километров от Зареченска.

Отвратительный тип смотрел на людей как на мусор. Именно он был главным скупщиком омерзительного биоматериала. Его головорезы обменивали на боеприпасы мерзкие наросты, вырезанные из заражённых, с центрами альтернативной нервной системы. Именно они позволяли мутантам жить после повреждения мозга. Кроме этого, активно скупались, железы, вырабатывающие ценные гормоны в организме развитых заражённых.

Поначалу меня прельстила перспектива наживиться на трупах мутантов. Но связавшись с охотниками Яковлева, я быстро об этом пожалел. Железнодорожную цистерну, набитую зомби, видел собственными глазами и узнал, для чего она нужна. После этого жуткого зрелища я поклялся больше не помогать им. Но, чтобы выйти из игры, пришлось в последний раз вывезти зареченских охотников в одно гиблое место – обычную школу в захолустном городке.

Там всё с самого начала всё пошло наперекосяк. Люди Яковлева совершили роковую ошибку: вместо того, чтобы смыться с наступлением сумерек, решили задержаться. Три зомби, мутировавших в «вампиров», только этого и ждали.

В результате их атаки пятеро из девяти охотников нашли в школе свою смерть. А остальные, вместо того чтобы помочь мне справиться с упырями, запрыгнули в бронеавтомобиль Водник и дали дёру.

Люди Яковлева бросили меня в этой проклятой школе один на один с кровожадными тварями. Тогда мне чудом удалось выжить, но в процессе я получил укус. Сначала подумал, как обычно, пронесёт, но потом понял, организм не справляется с очередной волной заразы. Пришлось отложить возвращение домой и спрятаться в бойлерной на краю сгоревшего коттеджного посёлка.

Последнее, что я помнил, перед тем как очнуться в самом сердце заражённой Москвы, – как запираю железную дверь на засов, раздеваюсь и залезаю в надутую переноску для заражённых. Где-то там до сих пор спрятаны три головы вампиров, за которые Яковлев обещал полный боекомплект для БТР-70.

Теперь я уверен, биоматериал с мутантских трупов уходил не только в биолабораторию Зареченска. Яковлев сливал всё это кому-то находящемуся за территорией анклава.

Кстати, по рабочему посёлку ползли слухи, что люди, которые рассказывали про потусторонние «нити», тоже исчезали. Поэтому мы с Машей никому не трепались об экстраординарных способностях приёмного сына Ванюшки.

И всё бы было ровно, но Комар засунул своё сломанное жало, куда не следовало. Скорее всего, после нападения на рабочий посёлок он подсмотрел, как мой приёмный сын лечил майора Карпова. Другого объяснения у меня не было. Через предавшего комара Яковлев всё узнал и, ослеплённый жадностью, не смог устоять.

Но всё же интересно, что ему пообещали за ребёнка с аномальными способностями?

Размышляя о тёмных замыслах зареченского олигарха, я добрался до места засады и, оставив мотоцикл на лесной полянке, присоединился к Бьёрну. Боец с цифрой семнадцать на шлеме не выдержал и сразу начал допрос:

– Ты уверен, что нужно действовать именно здесь и сейчас? Может, стоит проследить за ними и выбрать место получше для контакта?

– Нет, Бьёрн, медлить нельзя. Работаем здесь. Я уверен, там, куда Яковлев везёт живой товар, врагов будет гораздо больше. К тому же я подозреваю, аэродром выбран неслучайно. Не удивлюсь, если покупатели приземлятся на чём-то летающем.

– Я боюсь в перестрелке случайно задеть твоих детей, – неожиданно признался Бьёрн.

– А ты не бойся. Просто держи микроавтобус подальше от прицела. Оставь его мне, а сам работай по остальным. И знай, Маша у меня девчонка опытная. Как только начнётся стрельба, она с детьми на пол ляжет и будет ждать до талого, пока я не появлюсь.

Томительное ожидание колонны на лесной грунтовке растянулось на полчаса. Вначале мимо проскочил пикап с крупнокалиберным пулемётом Корд, установленным на стойке в кузове. Пулемётчик, обвязанный стропами, словно смирительной рубашкой, сидел наподобие сиденья. Это позволяло ему мгновенно реагировать и разворачивать ствол Корда на сто восемьдесят градусов за считаные секунды.

Я знал по собственному опыту, против зомби и прочей мутировавшей нечисти, на открытой местности, такая огневая точка, очень весомый аргумент. Стрелять можно даже на ходу, и меткость не страдает от тряски на колдобинах, если цель, толпа обезумевших тварей.

Но в лесу такая установка очень уязвима. Хотя на пулемётчике надет тяжёлый бронежилет штурмовика, способный выдержать автоматную очередь в грудь, любой выскочивший из-за деревьев развитый зомби может легко до него добраться.

Наши шансы на успех снижались из-за шестерых вооружённых до зубов боевиков, сидевших по откинутых бортах пикапа. Охотников Яковлева я узнал сразу. Эти готовы в любой момент спрыгнуть и обрушить на любого шквал меткого огня.

Наличие дозорной машины сильно осложняло ситуацию. Чтобы вернуться к месту засады, им понадобится всего две-три минуты. Если Борзов с Динамитом не подведут, они накроют эту цель в момент возвращения. А вот если подведут, нам всем придётся туго.

После того как дозорный пикап проехал, вдалеке показалась основная колонна. Первым ехал бронеавтомобиль «Тигр» с АГС-17 «Пламя» на крыше.

Вот ещё одна проблема. Судя по вертлюге, стрелок автоматического гранатомёта мог менять сектор обстрела и накрыть наших гранатомётчиков, не дав им нормально отработать по колонне. Придётся что-то придумать.

Вслед за Тигром по грунтовке катил обычный рейсовый микроавтобус жёлтого цвета с логотипом подмосковной транспортной компании. Все стёкла, даже лобовое, наглухо затонированы, но я всё равно разглядел обычные кресла за водителем и боевиком, сидящим рядом с ним.

За микроавтобусом на некотором отдалении ехали два одинаковых внедорожника. Неплохо бронированные и явно предназначенные для передвижения по пересечённой местности. Из люков в крышах торчали бойцы с ручными пулемётами и внимательно сканировали лес. В одной из этих машин сидел Яковлев. Скорее всего, в замыкающей.

Переглянувшись с Бьёрном, я жестом показал, что начну работать со стороны кабины микроавтобуса. В ответ Бьёрн откинул защиту на запястье и нажал на поршень инъектора, впрыснув в кровь боевую химию.

– Сделай то же самое. Это поможет – предложил он.

Его уговоры подействовали, и я сделал, как он хотел. Затем улёгся за вросшими в грунт по обода колёсами грузовика и затаился. Сначала ничего не происходило, и я подумал, что на мой мутировавший организм боевая химия не подействовала. Но спустя несколько секунд заметил, что приближающаяся колонна начала двигаться гораздо медленнее.

Из-за пикапа, ушедшего вперёд, и угрозы, которую представляли боевики, нужно было действовать максимально быстро. Потому я порадовался появившемуся эффекту замедления. Немного нервировало лишь одно, секунды текли едва ли не в два раза медленнее, и вместе с ними начали растягиваться звуки.

Шипящий звук выстрела «Шмеля» донёсся до меня в тот момент, когда кабина микроавтобуса находилась в пяти метрах от моей лёжки. Не дожидаясь попадания, я выкатился на дорогу и выстрелом в затылок, снёс шлем со стрелка АГС-17. В то же мгновение на броне ушедшего вперёд Тигра расцвёл огненный цветок. Ещё один кувырок, и я двумя выстрелами взорвал оба передних колеса микроавтобуса.

Вскочив на ноги, рванул к нему. Стрелять через лобовое в сидевших внутри вражин было нельзя, ибо вольфрамовые сердечники бронзовых пуль прошьют броню навылет и могут ранить пассажиров.

Смещаясь влево, чтобы зайти со стороны боковой дверцы, я дважды выстрелил в водителя, как только появился безопасный угол. И только в этот момент сопровождающий его боевик открыл шквальный огонь из чего-то короткого прямо через лобовое стекло.

Он стрелял метко, так что в тот миг, когда в следовавший за микроавтобусом внедорожник влетел второй Шмель, по композитным пластинам, защищавшим мою грудь, защёлкали девятимиллиметровые пули.

Броня выдержала, а я, достигнув идеальной позиции, трижды выстрелил в пассажирскую дверь. Тяжёлые пули прошили боевика насквозь, и его автомат заткнулся. В это же время в тигра ударил ещё один Шмель. Подскочив к боковой дверце, я отпустил повисшую на стропе винтовку, выхватив из кобуры пистолет, и дёрнул салонную дверь в сторону.

Увидел направленный на меня в упор пистолет, я открыл огонь на поражение, одновременно с сидевшим за открывшейся дверцей боевиком. Две пули из Макарова ударили в титановый шлем. Штифты, соединяющие шлем со скелетной основой бронекостюма, погасили основную силу удара, и голова лишь немного дёрнулась.

Мои пули, тоже нашли свою цель: маску в виде оскаленного черепа. Пробив её навылет, они пробили голову противника. Краем глаза я заметил Бьёрна, яростно обстреливающего лобовое стекло внедорожника, застывшего в четырёх метрах позади микроавтобуса.

Вышвырнув из салона начавшее оседать тело убитого врага, я ворвался внутрь. Сердце оборвалось, когда я увидел Машу, лежащую на проходе между сиденьями и обнимающую детей. В ярости я уже хотел выкосить всех, кто находился на задних сиденьях, но замер, узнав Комара и нашего поселкового доктора.

В тот момент, когда я влетел внутрь, Комар, видимо, собирался скосить меня, Машу и детей очередью из Ксюхи, но доктор, сидевший позади, схватил гада за шею и потянул на себя. В результате длинная очередь на весь магазин, буквально изрешетила крышу микроавтобуса.

Прицелиться в голову предателя, не задев доктора, было невозможно, так что я выстрелил трижды в отставленное в сторону плечо. Комар завизжал от боли, мигом потерял желание сопротивляться и выронил дымящийся автомат.

В тот момент, когда снаружи громыхнул взрыв четвёртого Шмеля, я уже подхватил детей на руки и передал их подскочившему Бьёрну. Затем потянулся к Маше и, нажав на боковой сенсор на шлеме, включил внутреннюю подсветку, чтобы она увидела лицо.

Маша узнала меня и бросилась навстречу. Увидев, что доктор откинул вопящего Комара на сиденья, я снова прицелился в предателя.

– Шустрый, сука, не стреляй! – заорал тот, прежде чем две пули вошли ему в лоб и переносицу.

– Док, быстро за нами! – приказал я врачу и вынес Машу из микроавтобуса.

Мы промчались мимо объятого пламенем Тигра, между застывшими на обочине грузовиками и нырнули в чащу леса. Краем глаза я увидел, как пятый Шмель, промахнувшись мимо стремительно уходящего задним ходом последнего внедорожника, и взорвался, расщепив ствол дерева.

А потом я услышал шум приближающегося пикапа и басовитое тарахтение крупнокалиберного пулемёта Корд. Похоже, стрелок заметил, в каком направлении мы бежали от горящих машин, и начал нас поливать. Щепки и сосновые иголки посыпались со всех сторон, заставив нас залечь.