Текст книги "Код Заражения (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Молодые отморозки, которые вместо того чтобы спасать родных, решили под шумок озолотиться. Видать, вскрыли банк да пару ювелирок. Только на кой им сейчас это барахло? – зло процедил я, отпихнув ногой упаковку пятитысячных и подмигнув внимательно слушавшему пацанёнку.

– А мы им зачем сдались?

– Сказали же тебе: «это их район». А по правде – просто парни почуяли аромат безнаказанности и решили, что им всё можно. И ведь с собой ни одного боевого ствола! Этот остолоп палил в меня из травмата, переделанного, с тридцати метров! Да из этой хрени и с пяти метров промазать – как два пальца об асфальт.

– А нам золото зачем? – спросила Алёнка, кивнув на сумку.

– Через оцепление на МКАД прорываться придётся. Может, на деньги кто позарится, – ответил я, надрывая целлофановую упаковку. Покопавшись, я протянул сестре три пачки пятитысячных, потом переделанный травмат с патронами. – Запихни это всё в свою сумку. И с пистолетом – аккуратнее, пользоваться научу, когда время будет.

– Да я и так умею! Дядя Боря учил стрелять, – уверенно заявила Алёнка и ловко извлекла пустой магазин.

Дальше мы молча ехали по вымершим улицам, объезжая редкие заторы и шарахаясь от небольших групп заражённых. Пару зомби, выскочивших прямо на дорогу, пришлось сбить.

А в это время над Москвой вздымались траурные столбы дыма. Гарь пожарищ напрочь вытеснила все остальные запахи. Чем дальше от центра, тем чаще над головой мелькали силуэты боевых вертолётов. Судя по непрекращающейся канонаде, доносившейся откуда-то с окраин, там шёл настоящий бой с применением артиллерии.

– Веталёты… – пробормотал молчавший до этого пацанёнок и принялась рисовать что-то витиеватое пальчиком на запотевшем стекле.

– Да, вертолёты. Разлетались, – подтвердил я. – Видать, дяди-генералы наконец-то решились ввести войска и очистить город.

– Думаешь? – озабоченно спросила сестричка.

– Канонаду слышишь? Там тяжёлая артиллерия работает. Это уже серьёзно. – Не прошло и минуты, как над домами с оглушительным рёвом пронеслась пара истребителей, будто подтверждая мои слова.

Сделав большой крюк и петляя дворами, грузовик выбрался к Шелепихинскому мосту. Отсюда вновь открылся жутковатый вид на Москва-Сити. Высоченная башня Федерации пылала гигантским факелом, несколько небоскрёбов поменьше скромно дымились.

Вырулив на дорогу к мосту, я затормозил. На асфальте лежало не меньше двух сотен трупов, ещё дымился расстрелянный автомобиль. На середине моста выстроились четыре БТР-82А и пара бронированных КАМАЗов. За ними замерли с десяток гражданских автомашин.

– Военные! Макс, ты чего встал? – радостно воскликнула Алёнка, толкнув меня вбок.

– Не горю желанием словить очередь тридцати миллиметровых осколочно-фугасных, – проворчал я и, тронувшись, нарочито медленно поехал вперёд. Подкатив к перегородившим дорогу бетонным блокам, остановился, распахнул кабину и вышел с поднятыми руками. – Алёна, тебя сейчас обыщут. Не вздумай пререкаться, качать права или дёргаться.

К машине скоренько подскочила пятёрка бойцов. Ослепив стробоскопом, они умело обыскали меня и осмотрели грузовик. Судя по слаженности действий и шевронам, армейский спецназ.

Меня подвели к БТРам и поставили перед облачённым в полный боевой комплект штурмовика седоусым офицером в краповом берете. Увидев одну звезду на погонах, я невольно удивился. Судя по возрасту, майору армейского спецназа давно пора было стать хотя бы подполковником.

– Товарищ Майор, в кабине Урала девушка с ребёнком. Глаза у всех нормальные. Это нашли у него, – отчитался рыжий сержант и швырнув на асфальт раскрытую сумку с золотом. Затем передал офицеру «Сайгу».

– Кто такой? – грозно спросил майор, едва взглянув на золото и быстро осмотрев карабин.

– Старший сержант Воронцов. Месяц назад демобилизован по ранению, – ответил я, вытянувшись по стойке смирно.

– Где служил? – спросил майор, удивлённо приподняв бровь.

– Пять лет, Северо-Кавказский военный округ, разведрота мотострелкового полка, две командировки в Сирию. Одна в Африку. Один год в штурмах на Донбассе.

– Значит, из наших. Расслабься сержант. Судя по «Сайге», ты уже и здесь успел повоевать? – Майор пронзительно посмотрел в глаза.

– Пришлось.

– Стрелял в людей или в этих? – спросил спецназовец, кивнув на сваленных невдалеке в кучу мёртвых зомбаков.

И в этот миг я почувствовал, что от ответа зависит дальнейшая судьба.

– В людей, – честно признался я.

– Рассказывай, – приказал майор, продолжая буравить взглядом.

Я предельно кратко рассказал о встрече с мародёрами. Майор пару раз перебил, уточняя детали, а потом разрядил «Сайгу» и протянул мне. Пренебрежительно пнув ногой сумку с золотом, он указал на машины и микроавтобусы с выглядывающими из окон испуганными людьми. – Ставь Урал к гражданским. Через два часа должна подойти колонна омоновцев. Они отконвоируют караван в эвакуационный пункт.

– Товарищ майор, разрешите обратиться? – выпалил я, снова привлекая внимание офицера, уже готового развернуться.

– Да.

– Товарищ майор, разрешите дальше мы как-нибудь сами? Нам ещё в одно место нужно попасть. Там люди от меня помощи ждут.

– Старший сержант, у меня приказ – всех гражданских, вышедших из центральной части Москвы собирать в колонны и перегонять в эвакуационный пункт, – твёрдо ответил он.

– Если я не приеду вовремя, погибнут девушка с ребёнком.

Желваки на щеках Майора заходили ходуном.

– Твои родные? – спросил он, слегка понизив тон.

– Да.

Майор тяжко вздохнул, постучал по тактической кобуре с АПСом и коротко кивнул.

– Ладно, можешь валить, пока не поздно. Но смотри – под твою личную ответственность.

– Так точно, товарищ майор! Под мою ответственность! – выпалил я и вытянулся по стойке смирно.

– Сержант Бегайло, пропусти их, пусть валят на все четыре, – отдал приказ офицер, развернулся и ловко нырнул в десантное отделение БТРа.

Вернувшись к Уралу, я снова зарядил «Сайгу», велел сестре не дёргаться и вытащил из кузова пять блоков сигарет. Подойдя к рыжему сержанту, протянул их ему и спросил:

– Братишка, вы давно здесь кукуете?

– С утра, – ответил тот, молниеносно заграбастав курево.

– А там спокойно? – Я указал в сторону МКАД.

Рыжий сержант окинул меня оценивающим взглядом и тихо заговорил:

– Если честно, мы сюда с майором Карповым сами чудом прорвались. Толпа бешеных, не меньше чем в десять тысяч рыл, чуть колонну не накрыла. Один БТР перевернули. Всем, кто на броне сидел – кранты с чёрным бантиком.

– Прямо взяли и перевернули? – удивился я.

– Сам видел. Не знаю, что за хрень, но, когда эти твари толпой наваливаются, электроника начинает глючить и движок может заглохнуть. Так что, если броню накрывают, всем, кто внутри, скорее всего, придёт кирдык, – сержант внезапно замолчал, оглянулся с опаской и перешёл на шёпот. – Ночью в Москву со стороны Химок и Люберец две танковые дивизии пытались зайти. Говорят, бой был лютый, и даже им пришлось отступить. А связь с одной из танковых колонн вообще пропала. Вертолётчики передали: стоят пять танков посреди дороги, вокруг кучи дохлых зомбаков, но военных рядом не видно. Инфа стопроцентная, мне связист штабной перед выездом запись переговоров крутил.

Услышанное прилива боевого энтузиазма не вызвало. Получалось, что и на современную бронетехнику в городе надежды нет. Оставалась только авиация.

– А почему зомби на мост толпой не лезут? – спросил я, невольно сопоставив количество трупов, валявшихся в начале моста с теми толпами, что видел в центре.

– Орды сюда подходили, сначала, с одной стороны, потом с другой, но почему-то на мост не сунулись. Я наблюдал за ними через бинокль, и, как мне показалось их вода смущает.

Я принял к сведению озвученное наблюдение рыжего сержанта и ещё раз внимательно осмотрелся.

– Взрывать будете? – поинтересовался я и топнул по асфальтному покрытию моста.

– Догадливый, – проворчал тот.

– Догадаться несложно. – Я кивнул на сапёров, таскавших из бронированного КАМАЗа небольшие ящики.

– Если будет приказ, мост рванём.

– Братишка, а как бы мне оружием разжиться? – полушёпотом спросил я.

– У тебя же вроде есть. – Рыжий сержант посмотрел на «Сайгу».

– Это – охотничья пукалка двадцатого калибра. Несерьёзно как-то. К тому же к ней меньше сорока патронов осталось.

– Извини, брат, ничем помочь не могу. Хотя… – рыжий с прищуром посмотрел на кузов Урала. – У тебя вон в тех коробках, случайно не водяра?

– Понял, – проговорил я и, метнувшись к грузовику, быстро выставил за бетонный блок две коробки со спиртным.

Рыжий удовлетворённо кивнул и, подойдя к открытой кабине, что-то быстро выложил из разгрузки.

– Извини, брат, там негусто, – предупредил он и, подмигнув Алёнке, направился к бронетехнике.

Заглянув в кабину, я увидел округлившиеся глаза сестры, разглядывающей пару лежащих на сиденье оборонительных гранат РГО с прикрытыми белым пластиком запалами, две длинных ракетницы и восемь бумажных коробочек с бронебойными патронами калибра 5.45.

– Да уж, негусто, – проворчал я и мигом распихал гранаты по карманам. Патроны и ракетницу засунул в необъятную сумку Алёнки.

Уже съезжая с моста, услышал, как зачихала одиночными 30-мм пушка. Видимо, на противоположной стороне снова появились зомби.

Стараясь не заезжать во дворы, мы проехали около пяти километров. По дороге встретили несколько небольших групп заражённых, иногда мимо проносились легковушки.

Добравшись до Кунцевской станции, я остановил Урал на виадуке перед входом в метро. Судя по валяющимся вокруг трупам, ночью здесь шёл настоящий бой. Ограждение было снесено и, словно изломанная гирлянда, свисало вниз, касаясь борта, лежавшего внизу на боку рейсового автобуса. Видимо, это он снёс ограждение, перед тем как рухнуть вниз. А потом полностью перегородил дорогу под виадуком, собрав за собой пробку брошенных машин.

Выскочив с сестрой из грузовика, мы долго смотрели на видневшуюся неподалёку крышу родного дома.

– Если бы мать была сейчас там, мы бы её забрали, – с тоской проговорила Алёнка и, резко сменив тон, грубо выругалась в адрес лаборатории НИИ вирусологии.

– Это ты зря. Их там охраняют не хуже, чем президента. Такими вирусологами, как наш дядя Боря, никто разбрасываться не станет, – сказал я, попытавшись успокоить разбушевавшуюся сестричку.

И в этот миг мы увидели появившуюся группу людей. Они бежали внизу, по заставленной машинами дороге, ведущей под виадук. Впереди неслась девушка, толкая перед собой детскую коляску. За ней двое молодых мужиков тянули задыхающуюся женщину в возрасте. Замыкали колонну пятнадцатилетний подросток и мужик в охотничьем камуфляже с двустволкой вертикалкой. А уже за ними, отстав метров на сто, неслась стая заражённых, не менее чем в пятьдесят голов. Дёрганые движения конечностей выдавали зомби даже на таком расстоянии.

– Сюда! Мы здесь! – крик сестры, задрожал на грани истерики. Я взглянул на её искажённое тревогой лицо и понял – это не лечится.

Если честно, сейчас я готов был насильно затолкать Алёнку в кабину и вдавить в пол педаль газа.

– Мы не сможем им помочь, – прорычал я, судорожно прикидывая варианты спасения обречённых людей, которых не было.

– Макс, мы должны! В кузове грузовика места полно, – выпалила Алёнка и умоляюще заглянула в глаза.

Тяжело вздохнув, я передёрнул затвор Сайги. Затем встал на краю виадука и постучал ногой по перекрученной, свисающей вниз гирлянде из останков ограждения. С натяжкой её можно было использовать как импровизированную лестницу, ведущую к нам.

– Будем принимать бегунов здесь. Если сумеют забраться – выживут.

Алёна кричала во всю глотку, отчаянно привлекая внимание бегущих людей, а я приготовился встречать преследователей огнём.

Первой примчалась спортивная девушка. Дрожащими руками она выхватила из коляски своё годовалое дитё и спешно пересадила в сбрую переноски. Затем она ловко запрыгнула на капот искорёженной легковушки, а с неё – на покосившийся бок автобуса.

– Залезай сюда! – заорала Алёнка, колотя по вывернутому металлу перил.

Девушка всё поняла и тут же принялась карабкаться вверх. Подбежавшие молодые мужики рывком заволокли обессиленную женщину на автобус, и один из них начал помогать девушке. Второй, не церемонясь, грубо прикрикнул на выбившуюся из сил женщину и потащил её к импровизированной лестнице. Ограждение тряслось, угрожая обрушиться, но пока держалось.

Когда я открыл огонь, Алёна помогла девушке взобраться на виадук. Первая пуля взвизгнула, отрикошетив от кузова легковушки. Следующая – ранила в руку вырвавшегося вперёд зомбака. Из десяти патронов я попал всего трижды, и лишь один заражённый, после прямого попадания в голову, рухнул на асфальт и забился в конвульсиях.

– Грёбаный снайпер, – обругал я себя сквозь зубы. Всё-таки сотня метров для Сайги-20 – дистанция запредельная.

Сменив магазин, я помог забраться тяжело дышавшей женщине и снова принялся палить.

Бам! – Пуля врезалась в плечо невысокой твари женского пола, чьи когтистые руки пытались ухватить камуфлированного за ногу, когда тот залезал на автобус.

Бам! – Следующая пуля пробила грудь здоровяка в полицейской форме, сбросив его с капота легковушки.

Бам, бам, бам, бам! – Теперь почти каждая пуля находила свою цель, поражая кого-то из начавших скапливаться зомбаков. Но они, словно одержимые, с маниакальной упорностью продолжали карабкаться на автобус.

Стоны и завывания тварей заглушили возгласы людей, торопливо перебиравшихся через бетонный край виадука на нашу сторону.

Сменив последний магазин, я снова прицелился и вдруг увидел, как рука подростка соскользнула с решётки. Инстинктивно наклонившись, я успел схватить его за шиворот и втащил наверх. Следом протянул руку мужику с двустволкой на плече и помог выбраться ему.

– Грузи всех своих в кузов! Щя поедем! – выкрикнул я на ухо безумно озиравшемуся по сторонам мужику и, наклонившись, выстрелил почти в упор в лоб заражённому, пытающемуся лезть следом за ним.

Потом я прицелился в следующего, и в этот момент в голове что-то лопнуло, и свет погас.

Нокаут!

Мне показалось, он продлился лишь мгновение, но я по богатому боксёрскому опыту отлично понимал – это ощущение обманчиво.

Очнувшись, я вскочил на ноги, но тут же пошатнулся, едва не сорвавшись с края виадука. Затылок пронзила острая боль. В ушах зазвенело.

– Что за херня? – вырвалось у меня, и, оглядевшись, я не обнаружил рядом выпавшую из рук Сайгу. Зато увидел сестру, которая держала на руках нашего маленького попутчика и орёт на одного из парней, тянувшего к ней руку из кузова грузовика.

А в следующий миг двигатель Урала надрывно рыкнул, и он тронулся, обдав нас клубами вонючих выхлопных газов.

Мгновенно поняв, что произошло, я выругался и, уловив рядом движение, резко развернулся. Рука одного из двух забравшихся зомби, вцепилась в край бетонной плиты, подтягивая тело. Среагировав, я пнул его в грудь и когда он сорвался вниз, почувствовал, как в ногу вцепились зубы ещё одного незамеченного упыря.

Как только резцы добрались до плоти, по телу проскочила волна, похожая на удар тока, и, я буквально оцепенел на краю обрыва, при этом наблюдая, как на автобусе под виадуком толкаются не менее полусотни тварей. Ещё около двух десятков довольно-таки быстро карабкались наверх по свисающим перилам. Красные глаза горели неутолимой жаждой, а окровавленные рты скалились, приветствуя скорое пиршество.

Каждое движение давалось с трудом, но я сумел выудить из карманов куртки два зелёных кругляша, затем посмотрел на растерянно озиравшуюся сестру.

– Бегите к домам! – крикнул я, и, поняв, что иного выхода нет, вырвал предохранительные чеки из гранат.

Глава 9

25.05.2028.

Шустрый

– Дядь, а ты разговаривать умеешь? – переспросил чумазый парнишка.

– Вроде с утра умел, – ответил я, опешив от его внезапного появления. Встретить здесь, в центре заражённой Москвы, десятилетнего пацана – я уж точно никак не ожидал.

– Дядь, а ты вообще из нормальных? – задав следующий вопрос, парнишка покрутил пальцем у виска.

– Вроде да, – проворчал я, на всякий случай медленно продвигаясь к проёму, ведущему в чёрный от сажи подъезд.

– Тогда очки сымай, – нагло предложил он.

Эта просьба заставила замереть.

– Ты первый очки сними, – предложил я, не переставая с опаской озираться.

Парнишка тут же выполнил просьбу, и, несмотря на расстояние, в глаза бросились молочные белки глаз.

Незараженный ребёнок здесь?! Да не может быть. Поражённый, я тоже снял очки. Лицо парнишки скривилось.

– У тебя глазья красные. Как-то не верится, что ты из нормальных, – предъявил он разочарованно и презрительно сплюнул. Затем достал ополовиненную полторашку с водой и сбросил вниз. – А ну-ка, дядь, выпей. Только не пару глотков, а всё до донышка.

Выслушав предложение, я подобрал бутылку и понюхал воду. Вроде затхлостью или химией от неё не несло.

– Да ты, дядь, не ссы, сам набирал. Она дождевая.

Парнишка не зря заставляет меня выпить почти литр жидкости. Подобное не сможет проделать практически никто из заражённых. Дикие зомби воду не употребляют в принципе.

Один военный медик мне в самом начале пандемии растолковал, что нужную им влагу чумные получают либо из мяса жертв, либо через изменившие свою структуру кожные поры во время соприкосновения с водой. Из-за этого они инстинктивно боятся большие объёмы воды, ибо многих из заражённых впитываемая влага может буквально раздуть.

Кровососов стошнит от глотка воды. Других мутантов вырвет от ста грамм.

И даже вспомнившие своё прошлое деловые и семейные чумные, в организме которых зараза мутировала в нечто иное, за сутки могут употребить не больше ста грамм жидкости. Если выпьют больше, почки не справятся, и их начнёт трясти и ломать как наркоманов.

Конечно, я мог просто уйти, но узнать о местных раскладах больше мне не от кого. К тому же вполне возможно, что пацана используют как засланную торпеду прячущиеся в засаде деловые или люди. Хорошенько подумав, я не без удовольствия принялся вливать в себя прохладную воду и делал это до тех пор, пока полторашка не опустела.

После этого парнишка подождал полминуты и удовлетворённо хмыкнул.

– Ладно, дядь. Убедил. Вроде тебя не трясёт. А если спущусь, кидаться не будешь?

– Да ты не очкуй. Сам видишь, нормальный я. Выходи, – успокоил я его и приставил биту к стене.

Через две минуты парнишка вышел из недр выгоревшего вестибюля. На вид ему не больше десяти лет. Лицо перемазано сажей, щёки ввалившиеся, и, несмотря на прикрывающую тело объёмную одежду, угадывалась болезненная худоба. В левой руке зажата стальная кошка с мотком верёвки, а правая замотана и подвязана грязной тряпкой к шее.

Пристально меня осмотрев, пацан спросил:

– Дядь, а ты случайно, не с вертолёта?

– Не, я больше по рекам сплавляюсь. А ты сам-то, что здесь один делаешь?

– Да у нас с сестрёнкой тута хата недалеко.

– А не страшно одним жить посреди всего этого? – я обвёл руками выгоревшие дотла коробки домов.

– Сейчас везде страшно, – по-взрослому ответил он. – А сюда стаи чумаходов через баррикады не суются, правда, бродят всякие мудаки мутантские по одному, но быстро сваливают. В этом районе жрачки не найдёшь, так что им здесь не хрен ловить.

– А почему стаи зомби сюда не суются? – спросил я, заинтересовавшись местными раскладами.

– Тута раньше большие банды деловых базировались. Если всех пересчитать, то вначале почти три тысячи рыл жило. У них волын было и боеприпаса – грузовиками. Банды всё Замоскворечье за яйца держали и стаи на свою территорию не пускали. Видел черепа чумаходских вожаков на баррикадах? Деловых тут уже полгода нет, а толпы чумных до сих пор райончик обходят.

«Деловые» – продвинутый подвид «семейных» заражённых третьего типа. Некоторые люди после заражения воздушно-капельным путём лишь слегка изменялись, оставаясь почти нормальными. Но зараза навсегда укоренялась в их организме, из-за этого они периодически впадали в неадекватное состояние и начинали убивать. Некоторые сильно мутируют. Именно с одним из таких я столкнулся когда-то в сетевом маркете перед началом восстания заражённых.

Жили деловые по странным, полублатным понятиям, и незараженных людей люто ненавидели. В отличие от семейных, инстинкт самосохранения заставлял их сколачивать крупные банды, во главе которых обычно вставали мутировавшие в огромных здоровяков собратья. Если в одиночку встретить такую банду, лучший выход – погибнуть в бою.

Военврач рассказывал, что у деловых и семейных в лимфатических узлах вырабатывался какой-то гормон. Зареченские учёные его называли «Озверином». Ходили слухи, что его можно извлечь с помощью шприца из свежих трупов и после специальной обработки вкалывать обычным людям. После укола человек на несколько часов становился заметно сильнее. Может, это всё, конечно, и брехня, но зареченские ещё до зимы начали обменивать на патроны свежие трупы заражённых третьего типа.

– И куда подевались все деловые? – спросил я, пятой точкой чуя неладное.

– Хирурга убили, он у них вроде пахана был. Все вопросы решал, а тех, кто беспределил – в расход пускал. А потом жратва и патроны кончились. Банды без Хирурга перегрызлись, два месяца резали друг друга, как бешеные псы. Бойня была страшная. Кого-то в метро загнали, да там они и сгинули. Кто-то свалил, а остальные собрали манатки и на плотах вниз по реке уплыли, ещё до зимы.

– А почему вас с сестрой не забрали?

– Мы иммунные, нам с ними никак нельзя. Мы с сестрой, после смерти Хирурга и так ото всех долго прятались. Деловые – те ещё отморозки. Ты что думаешь, все красноглазые только нормальную жратву едят? Да им человеческое мясо слаще шоколада!

– У меня тоже глаза красные. Почему ты вышел?

– Ты, дядь, воды напился и воняешь как-то по-другому. Сразу видно, что человечины ни разу не ел. Я в таких делах разбираюсь, – деловито объяснил парнишка.

– А чем вы с сестричкой питаетесь? – поинтересовался я как бы невзначай.

– Я знал, где Хирург свои заначки прятал, – ответил парнишка, ничуть не смутившись.

– Ты же иммунный, почему из города не ушёл?

– Ага, конечно – ушёл. Может, ещё посоветуешь через Метро на поезде уехать? Говорят, на окраинах столицы орды чумаходов шастают, тысяч по сто голов. Нам с сеструхой мимо них точно не проскочить.

При упоминании орд мой рот непроизвольно скривился. Год назад, нам с Машей и детьми едва удалось ноги унести из военного городка, в котором мы пытались прижиться. Орда, тысяч в пятьдесят диких зомби, проломила двойную стену, возведённую военными строителями, и смела защитников. Не помогли ни танки, ни крупнокалиберные пулемёты, ни фугасные заряды с противопехотными минными заграждениями. Тогда погибли пять сотен бойцов и полторы тысячи гражданских.

Конечно, если бы меня тогда послушались в штабе военного анклава, стольких жертв можно было избежать, но что толку теперь вспоминать об упущенном. Отодвинув на второй план неприятные воспоминания, я указал в сторону дислокации вертолётчиков.

– А эти пришлые на вертолётах? Вы ведь с сестрой могли бы к ним в гости напроситься.

– Да я бы с удовольствием подкатил к козырным, чтобы добазариться, но они же шмаляют во всё, что движется. Их снайпера даже ночью всё видят и без разбору всех валят на глушняк.

– И давно они здесь?

– Первый раз, месяц назад нарисовались. Сначала мелкие вертолётики без людей летали, но их всех ПВО накрыло. Потом прилетела вертушка покрупнее и на бизнес-центр десант высадила. А потом вообще огромный вертолёт стал почти каждый день туда-сюда шастать. Не знаю, что они там делают, но сейчас их на базе до хрена и больше.

– А почему их дикие не трогают?

После вопроса парнишка ухмыльнулся и сплюнул под ноги.

– Я же говорил, те толпы, что вокруг баррикад шныряют, пока ссут сюда соваться. А те, что в метро и канализациях спят, так их если не трогать, то и они никого не тронут. Уж больно они к темноте привыкли.

– Кстати, а тебя как звать? – спросил я опомнившись.

– Василий Иванович я, – ответил парнишка и подтянул верёвку, придерживающую широченные штаны.

– А меня Шустрый кличут. Вася, а ты сможешь меня к бизнес-центру провести? Я поближе на пришлых посмотреть хочу.

– Дядя Шустрый, да без проблем. Подведу прямо им под нос, да ещё покажу, откуда их лучше всего видно и где их снайпера засели. Но перед этим, пожалуйста, помоги из заначки тушняк достать, а то я недавно руку сломал, сам спуститься в схрон не смогу, – попросил парнишка и похлопал по руке, перемотанной кипой грязных тряпок. – Из-за этой долбаной руки мы с сестрой уже неделю нормально не жрали.

При упоминании пищи мой желудок возмущённо заурчал, и я, соглашаясь, кивнул.

– Ну пошли, помогу.

Минут через двадцать мы добрались до четырёхэтажного строения, по всей видимости, когда-то бывшего неким медицинским учреждением. Перебравшись через баррикаду, парнишка зажёг самодельную керосинку и через узкий лаз завёл в лабиринт кафельных коридоров.

Многочисленные проходы были проломлены прямо в белых стенах. А самодельные лестницы заставляли то подниматься на третий этаж, а то, наоборот, спускаться на минусовый уровень.

Все окна заложены крепкой кирпичной кладкой. Кое-где мы останавливались, и Василий показывал самодельные ловушки. Где-то это была натянутая верёвка со взведённым самопалом, а где-то на полу лежал лист тонкого картона, а под ним зиял выдолбленный проём со стальными кольями на дне. А в одной из ниш обнаружилась настоящая растяжка, с начиненным гвоздями самодельным взрывным устройством.

Здесь явно поработали взрослые, превратив здание в смертельный лабиринт, который в случае чего будет трудно штурмовать. В очередной раз, добравшись до третьего этажа, мы, наконец, подошли к массивной железной двери. Василий как-то хитро в неё постучал, и через две минуты изнутри послышался металлический лязг.

В этот момент я напрягся, отступил на несколько шагов и взялся за обрез дробовика. Дверь открылась. На пороге хорошо освещённого помещения стояла маленькая девочка в грязном платьице. В руках она сжимала огромного плюшевого мишку.

– Вася с а-боты пишов, – проговорила она, обратившись к медведю.

– Светка, я не один, – предупредил парнишка.

Девочка испуганно вскрикнула и убежала.

– Сколько ей? – спросил я, пряча дробовик.

– Два месяца назад четыре исполнилось.

Я представил, что им пришлось за последние два года пережить, и посмотрел на щуплого парнишку совсем по-другому. Они выжили в центре заражённого города, и это казалось совсем нереальным.

Зайдя внутрь, я увидел рентгеновский аппарат и огромный стол, заваленный всевозможной электроникой. У дальней стены стояла закрытая занавесками конструкция, напоминавшая многоярусные нары.

На полу расположился большой блок аккумуляторов, а под потолком ярко горели две лампочки. Кроме этого, на стене висел включённый телевизор, по которому беззвучно шли детские мультики.

– Светка, я тебе что приказал? Почему телевизор и обе лампы одновременно врубила? Аккумуляторы совсем заряд не держат, будешь их насиловать, они к зиме на хрен сдохнут, – отчитав сестрёнку, Василий деловито щёлкнул выключателем, гася одну из ламп.

За занавесками что-то скрипнуло, а следом послышалось:

– Не угайся. Нам с мишкой одним сташно.

– У вас электричество… Откуда? – проговорил я, удивлённо рассматривая пучок спутанных кабелей, уходящих в дырку на потолке.

– Хирург на крыше солнечные батареи поставил, а своё хирургическое отделение в смертельный лабиринт превратил. Если бы он нам всё это не оставил, то мы бы со Светкой этой зимой точно не выжили.

Мне сразу вспомнился рабочий посёлок. Зареченск электричество подавал только в цементный цех, лесопилку, больничку и комендатуру. Бараки и остальные объекты обеспечивались редкими включениями генераторов, солнечными батареями и самодельными ветряками. Вечная проблема с зарядкой батарей раций и фонариков давно всех достала.

– Хирург… Получается, он врачом раньше работал? – спросил я, осознавая неординарность личности погибшего вожака деловых.

– Да, он постоянно своим пули доставал и раны штопал. Хороший дядька был. Если бы не он, нас со Светкой давно бы сожрали.

Шаря глазами по заваленному электроникой столу, я увидел смутно знакомый алюминиевый кейс. Не веря глазам, подошёл ближе и раскрыл его. Взгляд упёрся в спутниковый телефон «Иридиум-9575», именно такой же Маша два года везде таскала с собой. Взяв аппарат, я нажал на кнопку активации. Дисплей моргнул и загорелся.

– Он работает?! – изумлённо промямлил я.

– Ясен пень работает. Хирург ломаный хлам просто так не собирал, – уверенно заявил Васька.

– А можно я попробую набрать один номер? – спросил я, до конца не веря, что держу в руках спутниковый телефон, в теории способный связать с моей Машей.

– Дядя Шустрый, да набирай сколько хочешь. Только навряд ли ты, куда дозвонишься. Там постоянно то спутник недоступен, то абонент не абонент. Я сто тысяч раз пробовал разные номера набирать, никто ни разу не ответил. Правда, иногда сообщения приходят, но там какая-то тарабарщина непонятная.

Выслушав парнишку, я, затаив дыхание, набрал заученный намертво номер Машиного спутникового телефона. В трубке раздались длинные гудки. Если бы я давно не потерял веру в существование какого-нибудь из человеческих богов, то в этот момент наверняка начал молиться.

Я знал, Маша включает свой аппарат по ей одной известному графику. Вот уже два года она ждала звонка от родителей и старшего брата, успевших улететь в тёплые края на собственный остров.

Длинные гудки продолжали терзать ожидавшее чудо сознание, а я вспоминал, как Маша рассказывала про личный райский остров её папаши, про слегка свихнувшуюся мать и про очень умного брата. Внезапно из динамика донеслись щелчки.

– Да, – встревоженный голос Маши ударил сильнее прилетевшего в челюсть апперкота. Моя голова закружилась, а в горле резко пересохло. – Да! Я слушаю! Кто это? Говорите.

– Маша, это я, твой муженёк, – просипел я, едва не закашлявшись от першения в горле.

– Максим! – выпалила Маша моё имя. Кроме неё, меня так давно никто не называл. – Но как? Комар сказал, что тебя разорвала стая диких зомби на берегу реки. Ты где?!

– Всё нормально. Пока жив. Не знаю, что там произошло, но я очнулся в воде, посреди Москвы, находясь в переноске для чумных.

– Ты в Москве?! Но как? Ты не ранен? Откуда у тебя спутниковый телефон?

Поток вопросов хлынул из трубки. Слушая Машин голос, я чувствовал по её прерывистому дыханию и по пробивающимся сквозь речь всхлипам, что она едва не плачет.

– Маша, только давай не реви. У меня всё нормально. Я встретил хороших людей и скоро буду в посёлке, – успокоил я жену, на самом деле даже не представляя, как буду выбираться.

В ответ послышался вырвавшийся всхлип.

– От рабочего посёлка почти ничего не осталось, – проговорила она тихо.