Текст книги "Код Заражения (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Тут же осознал, что подхватил свежий букет заразы и, возможно, на этот раз не выкарабкаюсь. Глубокие царапины на животе и спине выглядели зловеще, но крови почти не было. Наспех обработав порезы найденным на полу флаконом духов с резким ароматом, я почувствовал, как силы начинают меня покидать. Тело горело огнем. Захотелось свернуться калачиком и уснуть прямо на полу.

Собрав последние силы, я заставил себя выволочь на лоджию оба трупа, и перекинул их через подоконник.

После этого в голове зашумело. Причем шум нарастал и начал буквально давить на барабанные перепонки. Одновременно с этим в распахнутые ставни лоджии ворвался поток воздуха, и до затуманенного сознания дошло, шум доносится с улицы.

Выглянув наружу, я увидел, как низко над домами скользят два вертолета. Впереди летел военный, модель которого я не узнал, с подвесными баками вместо ракет. Силуэт второго вертолета оказался мне знаком – это был американский транспортный «Ченук».

А этим-то что здесь понадобилось? Гребаные самоубийцы. Все знают, над Москвой летать нельзя. В некоторых районах до сих пор работают автоматизированные системы ПВО, сбивающие все без разбора.

Когда транспортная корова пролетала мимо, я заметил на фюзеляже смутно знакомую эмблему. Красный крест в перевернутом треугольнике. Где-то я это уже видел… но вот только где?

Проводив взглядом вертолеты, я подошел к столу, схватил полупустую бутылку коньяка и, выдернув пробку, не раздумывая вылил содержимое в горло. По трясущемуся телу разлилось блаженное тепло.

– Дезинфекция, – прошептал я и зачем-то глянул на этикетку.

«Хеннеси Парадиз» – явно что-то дорогое. Жаль, вкуса почти не чувствую.

После этого я, шатаясь, добрался до дивана и мгновенно уснул.

Глава 4

06.06.2026.

Макс

Метро поразило пустыми эскалаторами. Люди в масках сторонились друг друга, а редкие работники метрополитена и охрана сидели в будках, словно предчувствуя неладное.

Зайдя в практически пустой вагон, я встал неподалеку от двух подростков, уткнувшихся в планшет.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Пионерская».

Как только поезд тронулся, я из любопытства подсмотрел, за чем так увлеченно наблюдают подростки.

На экране планшета крутился ролик, снятый на камеру телефона. Две полицейские машины стояли вплотную к подъезду жилого дома, а сверху на них сыпалась мебель и кухонная утварь. Полицейские держались поодаль, наблюдая, как кто-то выбрасывает все это из разбитого окна на четвертом этаже.

– Вот сейчас, смотри! Берсеркер появится, – предвкушая что-то интересное, предупредил один из парнишек. – Сейчас, сейчас!

В следующее мгновение из окна с боевым ревом выпрыгнул мужчина с топором в руках. Упав на крышу полицейской машины, берсеркер смял ее, но тут же вскочил и, угрожающе размахивая топором, бросился на полицейских.

– Во, видел, как сиганул! – воскликнул парень. – А сейчас еще интереснее будет.

Стражи порядка разбежались, и только один остался стоять на дороге. Он прокричал смеющемуся во весь голос сумасшедшему, чтобы тот бросил топор, и дал из «Ксюхи» предупредительный в воздух. А когда мужик не послушался, полицейский отшатнулся и выпустил по нему длинную очередь. Пули прошили тело сумасшедшего берсерка, но он продолжал идти, пока один из свинцовых подарков не пробил ему голову. Только после этого бешеный забился в конвульсиях на асфальте.

– Я же говорил, зачетный ролик! Выложили всего три часа назад, а уже два миллиона просмотров, – восторженно заключил подросток.

– Да не, это фейк, – предположил второй недоверчиво. – Явно каскадер работал. Если бы простой чел спрыгнул, все кости бы переломал. Наверное, кадры со съемок нового фильма в сеть выложили. Продюсеры креативят, внимание привлекают.

– Да не фейк это, – обиженно воскликнул хозяин планшета. – На митинге Гошан все подтвердит. Он девчонку знает, которая лично это снимала и в сеть заливала. Я тебе сейчас еще один похожий ролик покажу. Его час назад какой-то чувак из Берлина запостил.

Неожиданно парень заметил, что за ним наблюдают, возмущенно фыркнул и пересел подальше. Его скептически настроенный друг последовал за ним. Решив не смущать подростков, я отошел на несколько метров и встал перед монитором, вмонтированным между окнами вагона. Там шли последние новости.

Вроде все как обычно. Дикторша говорила что-то про вакцинацию и отмену карантина в учебных заведениях.

Затем про президента, вылетевшего с рабочим визитом на Дальний Восток.

Про нового премьер-министра, собравшего профильных министров на внеочередное заседание.

Про уменьшающееся количество смертей, вызванных новым штаммом вируса, и про предприятия общепита и торговые центры, выходящие из режима карантина.

Дикторша продолжала монотонно вещать, но я после звонка матери и того, что со мной произошло в маркете, был склонен новостям не верить. Зато, в отличие от скептически настроенного подростка, я поверил, что ролик – не фейк. И это заставляло задуматься о происходящем в мире.

Новая биологическая угроза. Чересчур агрессивные наркоманы. Сотрудники ФСБ в лаборатории дяди Бори. Возможное закрытие Москвы на карантин. Все это наводило на мысль, что грядет что-то очень хреновое.

В кармане завибрировал телефон. Звонили с незнакомого номера. Я не раздумывая принял вызов.

– Да.

– Максим, это я. Пожалуйста, только не вешай трубку, – из телефона донесся до боли знакомый голос.

Это был ее голос. Голос девушки, из-за которой я пять лет назад бросил все и добровольно ушел выполнять воинский долг там, где этого требовала Родина.

Горло сдавило тисками. Голова закружилась. Выстроенная разумом защитная плотина рухнула, и забытые чувства вырвались наружу, захлестнув сознание спектром противоречивых эмоций.

Я думал, что давно забыл обо всем этом, но стоило услышать голос Маши Ярыгиной, и все вернулось. «Да что за хрень?!» – завопило мое мужское достоинство, заставив взять себя в руки.

– Максим, не молчи, ответь, ну пожалуйста. Я знаю, это твой номер.

– Да, мой, – выдавил я из себя. – Но откуда ты его взяла?

– Твой дядя ходил в универ и договаривался, чтобы тебя восстановили. Личное дело в архиве искала моя хорошая знакомая и наша бывшая сокурсница.

– Ясно.

– Мне приятно тебя снова услышать. Нам нужно встретиться и поговорить.

– О чем нам разговаривать? И главное – зачем? Мне нашего прошлого разговора вполне хватило. Прошло шесть лет, ты замужем, и, насколько я знаю, у вас есть ребенок.

– Максим, не все так просто, как кажется. Я должна все сама подробно тебе рассказать. Извини, сейчас по телефону не могу долго разговаривать. Можно, я завтра позвоню еще раз и назначу место встречи? Прошу, не отказывай.

В трубке послышались всхлипывания.

– Маша, только не реви. Если тебе надо, звони. Встретимся и поговорим.

– Максим, я рада, что ты вернулся. До завтра.

Из телефона донеслись короткие гудки, а я застыл, продолжая с силой прижимать гаджет к уху.

С последнего нашего разговора прошло шесть лет. Я давно смирился с тем, что наши отношения остались в прошлом. Но как оказалось, это всего лишь иллюзия.

Я стоял отрешенный и не замечал, как вагон постепенно заполняется молодыми людьми.

Странно, откуда их здесь столько?

Придя в себя, я вспомнил упомянутый подростками митинг и задался вопросом, какой придурок сейчас начнет собирать молодежь на митинг? Хотя чему тут удивляться – альтернативно мыслящих граждан у нас в стране хватает.

За станцию до места назначения поезд остановился, но двери не открылись. Мимо состава пронеслась толпа полицейских, гулко топоча по пустому перрону. Потом поезд тронулся без предупреждения, и это вызвало у молодежи волну возмущения.

Добравшись до «Выставочной», состав замер, и диспетчер по радио сделал объявление:

«В связи с аварией на пути следования, поезд дальше не пойдет. Станция закрыта до устранения повреждений. Выход в город перекрыт полицией. Пожалуйста, не занимайте эскалаторы, ожидается прибытие аварийных бригад и пожарных. Всем пассажирам следует выйти из вагонов и пересесть в поезд, следующий в обратном направлении».

По забитому вагону пронесся недовольный ропот, и, как только двери открылись, толпа хлынула наружу. Выйдя на перрон, я заметил, что народу собралось слишком много. Видимо, это был не первый состав, высадивший здесь пассажиров.

Ехать назад я не собирался и потому начал аккуратно пробираться к выключенным эскалаторам. Была небольшая надежда, что сработает ветеранское удостоверение, и меня пропустят. В крайнем случае можно попробовать найти того, кому получится дать на лапу.

Пассажиры роптали, будто взбешенный улей, пока один из них, взойдя на скамейку, как на трибуну, не извлек из сумки мегафон и не провозгласил:

– Внимание! Внимание! Всем слушать меня! – рявкнул он, и лица собравшихся обернулись к нему. – Власти отменили карантинную клоунаду в Москве неделю назад. А теперь вновь принялись раздувать сказку о мнимой угрозе новой волны вируса! Люди, они хотят загнать нас обратно в стойла, в тот момент, когда мы решили провести первый свободный митинг и потребовать освобождения из медицинских застенков всех незаконно удерживаемых! Блогерша Света Крапива сегодня ночью вела стрим прямо из своей палаты! И мы теперь знаем правду! Знаем, что над пациентами в медцентрах проводят чудовищные незаконные опыты! Сопротивляющимся вкалывают психотропные препараты, погружающие их в медикаментозную кому!

«Похоже на очередную теорию вселенского заговора. А ведь все куда прозаичнее. Наверняка эта Крапива – просто очередная звезда интернета, угодившая в больничку. И теперь девушка пытается хайпануть, чтобы накрутить подписчиков. Неужели они и вправду собрались здесь из-за этого бреда?» – пронеслось в голове, и я покачал головой.

Желая побыстрее свалить, я добрался до эскалатора и без задержки миновал стеклянную будку. Пожилая дежурная, забаррикадировавшись внутри, яростно препиралась с кем-то по рации. Поднявшись пешком, я увидел куцую цепь контролеров метрополитена, разбавленную парой полицейских. В воздухе ощутимо пахло нервозностью. Окинув взглядом отрешенные лица собравшихся, я вдруг понял, что проскочить здесь если и удастся, то лишь чудом.

– Стоять! – рявкнул пузатый майор, видимо, возглавлявший оцепление. – Гражданин, вернитесь на перрон! Сейчас подойдет состав и повезет всех обратно по Филевской ветке.

– Товарищ майор, мне на Первый Гвардейский проезд надо. Я там живу, – соврал я, сокращая дистанцию.

– Выход в город временно закрыт. Прорыв газопровода. Газовая служба устраняет аварию, – откровенно соврал майор и принялся одергивать задравшийся бронежилет.

Не собираясь возвращаться, я прикидывал, как технично подкупить блюстителя порядка, когда сзади послышался топот и нарастающий гул голосов. Обернувшись, увидел людской поток, поднимающийся сразу по всем линиям эскалаторов.

– Свободу Свете Крапиве! – выкрикнул кто-то, и толпа подхватила лозунг.

Пропустив первые ряды вперед, я пристроился следом, выжидая момент, чтобы прорваться сквозь кордон. Однако прорываться не пришлось: цепочка охранников метрополитена растворилась в воздухе. Полицейские тоже отошли в сторонку и принялись хмуро наблюдать, как мимо шествует ликующая молодежь. Ребята вопили о своей Свете Крапиве так, словно уже одержали победу.

Вынырнув вместе с разгоряченной толпой на поверхность, я заторопился по продиктованному матерью адресу, беспрестанно набирая номер сестры.

Метров через двести заметил, что все идут в том же направлении, и только тут до меня дошло, что здесь забыла сестренка. Видимо, как и все, решила проявить свою гражданскую позицию. Похоже, после прибытия на подмосковную дачу дяди Бори придется с ней основательно побеседовать.

Дойдя до нужного адреса, я замер перед жилым домом и принялся растерянно озираться. Здесь уже собралось несколько тысяч молодых людей, и я не представлял, как отыскать в этой толпе Аленку.

Обернувшись, увидел, что дорога, ведущая к маячившим вдали башням Москва-Сити, запружена прибывающими. Основная масса людей собиралась возле длинного здания, упрятанного в голубое стекло. Молодежь размахивала самодельными плакатами, окружив обычный рейсовый автобус, и чего-то явно ждала.

При этом часть голубых окон над головами митингующих была заклеена туалетной бумагой, складывающейся в слова «ПОМОГИТЕ» и «СВОБОДУ». Видимо, так блогерша Света Крапива подавала знак своим идейным борцам с режимом.

На другой стороне улицы бросилась в глаза вывеска известной сетевой бургерной. Подумав, что сестренка может быть там, я направился к дверям заведения.

Зайдя в битком набитое кафе, на пороге столкнулся с девушкой в униформе. Наши взгляды пересеклись, и по читаемой в ее глазах обреченной апатии стало понятно – такой наплыв посетителей здесь впервые.

Сестру я внутри обнаружил сразу. За сдвинутыми столами галдела компания студентов. Аленка сидела в самом центре на коленях у высокого парня и, лучезарно улыбаясь, без умолку болтала.

Судя по горе пустых упаковок, компания давно закончила трапезу и теперь просто занимала столики. Я никогда не любил, когда так поступают. Желающих перекусить с комфортом хватает, а эти давно закончили, но не уходят, демонстрируя свою мнимую избранность.

Подойдя вплотную, я встал у стола. Аленка меня заметила, и на щеках сестры вспыхнул румянец.

– Макс?! – воскликнула она удивленно.

За столом воцарилась тишина.

– Выйдем. Поговорить надо, – с нажимом предложил я, не желая озвучивать претензии при всех и отлично понимая, что это может вызвать спонтанную агрессию.

Сестра замерла на секунду, а потом быстро прошептала что-то на ухо высокому парню.

– Ты что, следишь за мной? – с вызовом спросила она, как только мы покинули бургерную.

– Почему трубку не берешь? – задал я встречный вопрос. – В Москве неспокойно. Мать с ума сходит. Попросила нас срочно уехать за город, на дачу дяди Бори.

– Да как же она достала со своей опекой! – возмутилась Аленка. – А теперь еще и ты, братец, нарисовался. Признайся, она тебя натравила, чтобы меня донимать? Запомни, Макс, я уже взрослая. И у нас с друзьями сейчас намечается политическая акция, так что я останусь здесь. А маме передай, что вернусь поздно. И если захочу, переночую у Алисы, – закончив, сестра вызывающе посмотрела мне в глаза.

Если честно, то в этот момент мне очень захотелось закинуть её хрупкое тельце на плечо и, не слушая стенаний, унести подальше. Но я понимал, что так делать нельзя, тем более что ее компания однокурсников в полном составе успела выбраться из заведения и теперь с любопытством наблюдала за нами. Эти просто так унести Аленку не дадут и непременно развопятся, привлекая внимание толпы.

– Сестренка, я все понимаю, не мне учить тебя жить, но сегодня нужно один раз послушаться. В городе начинается что-то совсем хреновое. Мать сказала, может разразиться новая волна пандемии. И находиться сейчас в толпе людей – явно плохая идея.

– Опять двадцать пять! – возмущенно выпалила Аленка в ответ. – Да наши власти все выдумывают! Хотят, чтобы свободномыслящие граждане сидели по своим квартиркам и смотрели душные сериалы и ток-шоу по государственным каналам.

Ну все, приплыли. Похоже, это не лечится. Пока я служил и проливал кровь, дома вырос идейный борец с режимом. Подойдя вплотную, я схватил сестру за талию, приподнял и поставил на высокую бетонную клумбу. Затем указал в направлении Москва-Сити и спросил:

– Что ты там видишь?

– Машины стоят с мигалками, полицейские улицу перегородили желтыми барьерами, колонна грузовиков по обочине продвигается, – растерянно перечислила сестра и грозно сдвинула брови.

– Это едут росгвардейцы и ОМОН. Думаю, что через полчаса игры в демократию резко закончатся. И здесь будет очень опасно находиться. Алена, послушайся всего один раз, и я обещаю, что навсегда от тебя отстану.

Выслушав, сестра спрыгнула с бетонной клумбы и хотела что-то сказать, но в этот момент ее компания студентов приблизилась. При этом высокий парень нагло втиснулся между нами. Он криво ухмыльнулся и надменно посмотрел на меня сверху вниз. Теперь макушку парня венчала дурацкая маска улыбающегося киношного героя с усиками и козлиной бородкой.

– Алена рассказывала, что ты ее брат и служил преступному режиму там, куда пошлют. А еще она говорила, что тебя недавно немного подранили, – проговорил парень, выплевывая каждое слово так, словно обвинял меня в чудовищных злодеяниях.

– И почему же наш режим преступный? – спокойно поинтересовался я, не желая обострять ситуацию.

Я понимал, что, увидев такое количество полиции, сестра явно призадумалась. Но если чуть-чуть пережать, то добровольно её увести точно не удастся.

– Режим, который бомбит мирные города – преступен, и любой, кто отправился воевать – сам преступник, – пафосно изрек парень и обвел взглядом кивающих студентов.

После этого заявления мне очень захотелось отвесить парню хорошую затрещину. Сдержавшись, я от греха подальше засунул руки в карманы куртки и неожиданно нащупал бронзовый кастет, который забыл сдать стражам порядка.

«Надо будет его выкинуть, а то не дай бог примет полиция», – тут же подумал я и, игнорируя напыщенно-грозный взгляд парня, посмотрел в глаза сестре, выглядывающей из-за его плеча.

– Я не видел, чтобы кто-то из моих товарищей стрелял по мирняку, зато мое подразделение вагонами раздавало гуманитарку и сопровождало колонны беженцев. А насчет – как ты там сказал? – «преступного режима». Так скажи, какой режим тебя устроит?

Услышав вопрос, парень упер руки в бока, хищно заулыбался и начал вещать:

– Когда восторжествуют идеи свободы, к власти придут те, кто сумеет пересажать всех противников истинной демократии, очистив от них общество. Мы снова подружимся с развитыми странами и заживем по-настоящему.

Выслушав я усмехнулся:

– Сестренка, странные у твоего парня понятия о свободе. Сначала всех неугодных новому демократическому режиму – в тюрьмы. А там и до расстрелов недалеко. А потом наши войска начнут помогать звездно-полосатым друзьям нести демократию по всему миру и бомбить несогласных с этим аборигенов.

Парню явно не понравились мои слова, и он открыл рот, желая ввернуть что-то едкое, но тут вмешалась Алена:

– Он не мой парень. Мы с ним просто друзья, – сообщила она спокойно и, схватив возмущенного оратора за шею, что-то быстро прошептала ему на ухо. Потом она обратилась ко всем: – Извините, мне нужно срочно уехать. Но если что, я мысленно с вами.

Я облегченно выдохнул, и мы начали продвигаться в противоположную сторону от перекрытой Росгвардией дороги на Москва-Сити. Внезапно по толпе прокатился ропот, заставивший оглянуться и увидеть, как на белый автобус, словно на пьедестал, взбирается тот самый мужчина с мегафоном из Метро. Его усиленный колонками голос прорезал воздух, раскатисто пройдясь над толпой:

– Здесь собрались самые свободномыслящие умы чтобы заявить властям о своей несокрушимой гражданской позиции! – грозно изрек он, и толпа взорвалась одобрительным гулом. – Сначала они травили наших лидеров, подбрасывали наркотики активистам, а теперь решили скормить нам миф о новом вирусе. Сейчас, в этом медицинском центре, в выдуманном карантине незаконно удерживают наших соратников. Мы требуем немедленного освобождения узников совести! Свободу Свете Крапиве!

Молодежь подхватила клич, и площадь заполнилась ритмичным скандированием. Я же краем глаза следил за Аленкой. Она словно тень следовала за мной, но постоянно оглядывалась и декламировала лозунги вместе со всеми.

Метров через пятьдесят мы уперлись в плотную стену репортеров с камерами и с трудом начали пробиваться к островку свободного пространства. Там гастарбайтеры, как муравьи, выгружали из грузовиков желтые металлические барьеры. Я засмотрелся на фотографа, запечатлевавшего этот процесс профессиональной камерой, и внезапно почувствовал, что Алены рядом нет.

– Вот мля! – выругавшись сквозь зубы, я оглянулся и увидел удаляющуюся спину сестры. Она, вместе с высоким парнем, вприпрыжку неслась к основной массе митингующих.

«Вот же хитрая бестия! Не стала спорить, прикинулась послушной овечкой, усыпив мою бдительность. А в итоге развела как…» – подумал я, и, не представляя, как ее теперь вылавливать в этом хаосе, принялся прорываться сквозь уплотнявшуюся толпу.

Молодежь и граждане постарше как заведенные без конца скандировали однообразные лозунги. Но я на них не обращал внимание, так как меня привлекли странные силуэты, маячившие в огромных окнах голубого здания.

За тонированными стеклами творилось что-то невообразимое. Люди, словно обезумевшие, носились вдоль панорамных окон, и пару раз мне показалось, что кто-то с разгона врезается в стеклопакеты. В подтверждение этого я заметил, как по одному из них поползла зловещая паутина трещин.

Инстинкт солдата заставил максимально ускориться и перестать замечать препятствия. Толкая попадающихся на пути людей, я понесся вперед, игнорируя летящие вслед возмущенные возгласы.

Не забывая следить за зданием, я заметил, как по окну на четвертом этаже кто-то начал планомерно наносить удары чем-то увесистым. Оглянувшись по сторонам, с удивлением понял, что никто, кроме меня, вообще не смотрит на окна. Люди, будто загипнотизированные, не замечая происходящего над скандирующей толпой, внимали голосу оппозиционера, пафосно изрекавшего свою нескончаемую речь.

Высмотрев в толпе голову высокого парня, нацепившего свою дурацкую маску улыбающегося усача, я облегченно выдохнул, ведь Алена должна быть где-то рядом с ним.

Ориентируясь на маску, как на маяк, я решительно рассекал толпу. Окружающие возмущались моей бесцеремонностью, некоторые толкались в ответ, но обычно злого взгляда хватало, и человек отступал. Правда, одна разъяренная девушка все-таки погналась за мной и огрела по голове фанерным плакатиком с намалеванным на нем призывом освободить всех узников совести.

Получив по голове, я наконец увидел сестру. Она стояла сбоку от автобуса и, буквально раскрыв рот, пожирала взглядом оратора. Подойдя вплотную, я схватил ее за плечо и, развернув, закричал в ухо:

– Аленка, нужно срочно уходить!

В ответ на меня уставились мечущие молнии зеленоватые глаза.

– Отстань! – возмущенно воскликнула сестричка и попыталась стряхнуть руку с плеча.

И тогда я не церемонясь схватил ее за подбородок, указал наверх и грубо повернул ее голову. В этот самый момент ростовое окно на четвертом этаже лопнуло, и вниз посыпались крупные острые осколки. Следом оттуда вылетел человек и рухнул на крышу автобуса рядом с оратором. После этого вниз обрушился целый стеклопакет, а из зияющих проемов начали выпрыгивать люди. И делали они это так, словно совершенно не ценили свою жизнь.

Толпа митингующих отреагировала паническими криками и пришла в смятение. А упавший на автобус человек вскочил и, словно безумный, прыгнул на растерявшегося оратора. Завалив его, сумасшедший сел сверху и принялся кромсать лицо оппозиционера зажатым в руке куском стекла. Увидев это, толпа взревела.

Алена обернулась ко мне. В глазах застыл неподдельный ужас. И в это мгновение высокий парень в маске ее обнял и потянул на себя.

– Отпусти! – закричала Аленка, но тот в ответ прижал ее еще крепче.

Среагировав молниеносно, я сделал шаг вперед и не раздумывая ударил кулаком прямо в центр маски ухмыляющегося усача. Отпрянувший парень тут же выпустил сестренку и оттянул треснувшую маску, из-под которой хлынула кровь. Если честно, то ломать ему нос я не планировал. Просто хотел слегка привести в чувство, не более того.

Сжав руку сестры покрепче, я принялся пробираться через колышущуюся толпу орущих людей, и тут совсем рядом со страшным грохотом упал еще один стеклопакет, а следом, словно мусор, посыпались тела людей.

Прикрыв сестру от летящих осколков, я увидел перед собой девушку с окровавленной головой. Внезапно на нее прыгнул мужик в залитом кровью белом халате и принялся полосовать ее лицо скальпелем.

Толпа вокруг взревела с удвоенной силой, и люди, охваченные паникой, кинулись врассыпную, опрокидывая и топча друг друга. Мне пришлось кое-кого из бегущих толкать, и мы едва устояли на ногах.

А в это время сумасшедший прекратил резать потерявшую сознание девушку и вперил немигающий взгляд в меня. Из ставших черными глаз текла кровь, а порванный рот скалился по-волчьи.

Заметив это, я почувствовал, как моя рука нырнула в карман куртки, нащупав бронзовый кастет. В следующее мгновение сумасшедший кинулся в атаку, а я оттолкнул Аленку в сторону. Технично уклонившись вправо, я на автомате пробил боковой, попав точно в висок нападающему. Глухой стук удара бронзовой чушки слился с треском ломающейся кости. После этого безумец растянулся на асфальте и забился в жутких конвульсиях.

Живот пронзила острая боль. Посмотрев вниз, я увидел кровоточащую царапину под разорванной футболкой.

– Вот сука! Зацепил, – ругнулся я, и снова ухватил сестру за руку.

А потом мы побежали – не разбирая дороги, наступая на лежащих и отталкивая попадающихся на пути. Все люди вокруг делали то же самое, при этом громко вопя от ужаса. Оглянувшись всего на миг, я увидел, как из разбитых окон как горох продолжают сыпаться безумцы с черными глазами.

– Да блин, что происходит?! – воскликнув, я попытался прорваться к большому скоплению репортеров.

– Не напирай! – возмущенно проорал мужик в жилете с надписью «пресса» и, оглянувшись, добавил: – Не видишь, там менты барьеры понаставили, а за ними куча космонавтов со щитами.

– Не успели, – обреченно пробурчал я.

Загородив сестру, я принялся наблюдать за сумасшедшими, хаотично мечущимися под зданием и нападающими на всех подряд без разбора.

– Что происходит? Зачем они это делают? – спросила, всхлипывая, Аленка, боязливо выглядывая из-за плеча.

– Не знаю, – ответил я, и в этот момент взгляд упал на тело пухлой девушки, которую минуту назад кромсал скальпелем вырубленный мной безумец.

Внезапно она зашевелилась и неспешно встала. Мимо пробегала большая группа людей, и молодой паренек подскочил, видимо, желая помочь девушке. И тут она, раскачиваясь, будто пьяная, внезапно открыла покрасневшие глаза и кинулась на своего добровольного помощника. Завалив парня на асфальт, она вцепилась в его щеку зубами и начала буквально рвать плоть.

– Пи…дец – проговорил я, осознавая, что увиденное очень смахивает на фильмы про зомби-апокалипсис.

Пощупав тянущий болью живот, я снова выругался. Затем схватил ошарашенную Аленку за руку и побежал вдоль столкнувшейся с ограждениями толпы. В голове билась единственная мысль – я должен любым способом вытащить сестру отсюда.

Проносясь мимо выломанных дверей бургерной, я краем глаза заметил, что заведение плотно забито вопящими людьми, жмущимися друг к другу, как сельди в банке.

Толпа за спиной взревела. Обернувшись, я увидел, как на группу репортеров, рядом с которой мы недавно стояли, напали больше десятка превратившихся в зомби людей.

Журналисты и операторы побежали в разные стороны, и в возникшей бреши показались желтые ограждения, а за ними – строй закрывшихся щитами росгвардейцев. Пара полицейских тут же принялась стрелять из помповых ружей по тем, кто пытался перебраться через ограждения. Судя по эффекту от попаданий, стреляли резиной.

В этот момент рядом упала шашка со слезоточивым газом, и глаза защипало. Я не раздумывая отфутболил ее ногой и, натянув арафатку на нос, запрыгнул на бетонную клумбу и принялся судорожно высматривать хоть какую-то прореху в построении щитоносцев. Единственное, что обнаружил – импровизированный коридор, куда по одному запускали людей, которых тут же скручивали омоновцы и волокли к стоящим автозакам.

А пока я решал что делать, издалека донесся вой сирены. Присмотревшись, я увидел мчавшийся по широкому тротуару оранжевый бензовоз. Сбив ограждение, многотонная махина миновала пробку из легковушек и выскочила на дорогу. Мигом оценив диспозицию, я внезапно понял, что бензовоз нацелился прямо в центр строя росгвардейцев.

Полицейские из оцепления это заметили, и наперерез бензовозу стартанул микроавтобус с включенными проблесковыми маячками. Через пару секунд послышался оглушительный удар, и полицейский бусик отлетел, как бильярдный шар. Закувыркавшись, он едва не задел разбегающихся росгвардейцев, и, снеся несколько секций заграждения, замер. Одновременно с этим подрезанный бензовоз перевернулся на бок и, высекая сноп искр, врезался в припаркованные автозаки.

Послышался громкий хлопок. Появился огонь. И от начавшего гореть разлитого по дороге топлива повалили густые клубы черного дыма. При этом мой нос уловил характерный запах солярки.

И в этот миг я понял, что это единственный наш шанс. Спрыгнув с клумбы, я уцепил Аленку за руку и помчался к бреши, образовавшейся в ограждении, с замершим в верх колесами микроавтобусом. Закинув сестру на груду смятого металлолома, полез следом.

– Макс, а-а-а-а! – закричала Аленка, и я увидел, что один из росгвардейцев успел влезть на машину с другой стороны и целится в нее из дробовика. Среагировав, я дернул сестру за руку. Прогрохотал выстрел. Резиновая пуля пролетела над головой Аленки, разметав волосы.

– Ах ты ж!

Со злобным рыком я прыгнул вперед, обрушив кастет на прозрачное забрало. Удар вышел сокрушительным, пластик с хрустом треснул, и космонавт, потеряв равновесие, рухнул вниз как подкошенный.

Схватив Аленку за руку, я соскочил с буса и нырнул в клубы едкого черного дыма. Проскользнув мимо разомкнутого строя росгвардейцев, мы неслись не оглядываясь. Вынырнув из дымной завесы, обогнули брошенную машину ДПС, перемахнули через смятые бензовозом ограждения и затормозили лишь в гуще замерших в пробке легковушек.

Острая, жгучая боль скрутила живот, словно зажав его в тиски. Голова пошла кругом, и я, пошатнувшись, облокотился на багажник ближайшего авто.

– Что с тобой? – спросила сестренка испуганно.

Не ответив, я коснулся раны на животе и почувствовал, как кожа вокруг нее вздулась и пылает жаром. Порез пульсировала, будто в нем ковырялись раскаленным железом. Алена заметила темное пятно крови, проступившее сквозь разодранную футболку, и протянула руку:

– Дай посмотрю.

– Нет, – я отшатнулся, едва удержавшись на подгибающихся ногах, и оперся на крыло автомобиля.

И в этот момент распахнулась водительская дверь, и из машины выпорхнула разъяренная дамочка неопределенного возраста в строгом деловом костюме.

– Эй, нищеброды! Быстро убрались от моей БМВ! – приказала она возмущенно и оглянулась в поисках поддержки на водителей замерших в пробке машин.

Понимая причину ее гнева, я сделал шаг в сторону и едва не рухнул на асфальт.

– Вы что, не видите? Он ранен! У вас аптечка есть? – воскликнула Алена, подхватывая меня под руку.