Текст книги "Код Заражения (СИ)"

Автор книги: Игорь Подус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Отодвинув массивную дверь с защитным окошком, Вася прошёл в небольшую комнату. Судя по всему, раньше здесь располагалась операторская рентгенолога. Я помог отодвинуть пустой шкаф, и за ним обнаружился пробитый в стене лаз.

Когда Васька отодрал картонку, из дыры пахнуло хлоркой. Парнишка полез внутрь, а я за ним. В просторном помещении не имелось окон. Единственная дверь заложена кирпичной кладкой. Вася зажёг пару масляных ламп и указал на огромную дыру, зияющую в железобетонном полу.

– Это там. Я, дурак, думал, что не надо всё наверх перетаскивать, а теперь из-за долбаной руки сам спуститься не могу. Дядя Шустрый, давай только быстрее, а то жрать хочется, аж сил нет.

Из неровной дыры торчали куски перепиленной арматуры, а на самом краю лежал моток толстой верёвки с узлами, навязанными по всей длине. Заглянув вниз, я в полумраке разглядел такое же помещение. До укрытого пёстрыми коврами пола было метров пять.

Около дальней стены стояли штабеля ящиков и несколько железных бочек. Но мой взгляд притянула внушительная груда огнестрельного оружия. Пытаясь получше рассмотреть сваленные в кучу стволы, я встал на колени и поинтересовался:

– А вон к тем стволам патроны есть?

– Да, этого добра здесь полно. От Хирурга много чего осталось. Можешь себе взять, что понравится, – уверенно предложил Васька.

Похоже, моё желание помочь детям оборачивалось возможностью нормально вооружиться.

– А почему так хлоркой воняет? – спросил я, вытирая слезящиеся глаза.

– Там мешок с хлоркой высыпан, он у любого заразного нюх напрочь отшибает. Даже деловые этот запах не переносят.

Васька пнул моток верёвки, и её конец глухо стукнулся об пол склада. Потом он деловито перебрал кипу рюкзаков и два из них скинул вниз.

Внезапно сзади послышалось шуршание. Резко оглянувшись, я увидел силуэт девчушки. Она сидела в коряво выдолбленном проёме и внимательно за нами наблюдала.

– Вася, мы с мишкой хотим зрать, – заявила она и выставила перед собой медведя.

– Светка, а ну, быстро отсюда, иди свои мультики смотри.

Девчушка тут же испарилась, а я, наконец, решился, отложил биту, снял рюкзак и схватился за верёвку. Спуск занял меньше десяти секунд. Толстый слой ковров мягко отпружинил, и я сделал шаг к штабелям ящиков. В тот же миг раздался металлический лязг, и пол под ногами исчез.

Полёт был недолгим. Я приложился боком обо что-то жёсткое. Сверху прилетел тяжёлый ковёр и доски. А потом нос резанул резкий запах тухлятины, и это заставило вскочить на ноги. Открыв глаза, увидел хромированный стол. При этом всю стену напротив закрывали одинаковые ряды холодильных отсеков с массивными ручками.

Да это же морг! Вот мелкий засранец! Да сколько можно?! Посмотрев вверх, я увидел огромную дыру в потолке, и на два этажа выше – довольную рожицу мальчишки, медленно вытягивающего верёвку.

– Вася, на хрена тебе это?! – выкрикнул я.

– Дядя Шустрый, ты, конечно, вроде чел нормальный, но мне надо Хирурга покормить. Он, когда долго некормленый, совсем ничего не соображает.

Объяснения мне не понравились.

Свет наверху потух, послышались удаляющиеся шаги и звук сдвигаемого шкафа. Вязкая темнота накрыла, и где-то невдалеке раздалось возмущённое сопение. По спине пробежали холодные мурашки, и руки стиснули обрез дробовика. Щёлкнул предохранитель.

Постепенно глаза начали различать очертания предметов. Сначала я рассмотрел дробовик в руках, потом увидел ряды закрытых холодильников и металлические столы для потрошения трупов. Вокруг были разбросаны ковры и куски фанеры от ложного пола. А в самом дальнем углу возвышалась огромная куча грязного тряпья. И именно оттуда слышалось сопенье. Внезапно вся эта куча зашевелилась, и в её вершине раскрылись два светящихся глаза.

– Еда-а-а-а!

Громоподобное рычание огласило морг, и огромный монстр ринулся ко мне. Я успел направить ствол дробовика между горящих глаз и принялся быстро жать на спусковой крючок. Вспышки от выстрелов ослепили. Грохот оглушил.

Отпустив разрядившееся оружие, успел выхватить поварской нож и попытался отскочить в сторону. Но через мгновение меня задела проносящаяся мимо туша. Перелетев через два массивных стола, я приложился о крышку холодильника и тут же очнулся на кафельном полу.

Прижавшись к стене, замер, пытаясь втянуть воздух в охваченные судорогами лёгкие. Глаза окончательно привыкли и теперь разбирали очертания, всего находящегося внутри.

Гора уродливых мышц слепо махала толстенными руками, лупя наугад по металлическим столам. Мой нож торчал из спины монстра, словно булавка из подушки. Усеянный кривыми клыками рот изрыгал рычание с едва разбираемой смесью трёхэтажного мата.

Сейчас меня спасало только одно: глаза мутанта больше не горели. Выстрелы в упор картечью из дробовика прилетели куда надо. И теперь на месте выпяченных буркал, трепыхалось кровавое месиво.

Похоже, вот он – тот самый Хирург. Значит, Васька врал, и главаря деловых не убили. Видимо, покровитель детей давно отошёл от дел и постепенно деградировал, превращаясь из разумного делового в крайне сильного, дикого халка. Вот только в отличие от киношного прототипа этот тип заражённого мутанта не может стать обратно человеком. Халки готовы разорвать любого вторгшегося на их территорию. Видимо, Хирург хорошо питался, и, судя по объёму, теперь весит больше шестисот килограмм.

Забравшись под прикрученный к полу стол для вскрытия трупов, я подтянул дробовик и, стараясь не шуметь, зарядил дрожащими руками три последних, имеющихся в наличии патрона. Шансы убить ими Хирурга мизерные. Судя по ранам, заряды картечи попали кучно минимум два раза, но сумели только снять стружку с толстенных костяных наростов на черепе и ослепить монстра.

И теперь огромная туша мутанта носилась между столами, натыкаясь на стены и холодильники. Руки Хирурга обшаривали пространство, пару раз едва не задев. Некоторый опыт по борьбе с подобными существами у меня имелся, и я знал: любое промедление – это смерть. Пока халк чересчур зол и дезориентирован, но скоро давление в черепной коробке уменьшится, и он вспомнит, что можно пользоваться иными органами чувств.

Собравшись, я выполз из-под стола, прицелился и выстрелил в колено Хирурга. Тот взревел и попытался прыгнуть, но сустав на подстреленной ноге подвёл. Он упал. Тут же попытался вскочить, но в этот миг второй заряд картечи попытался добить колено.

Воспользовавшись моментом, я запрыгнул на стол, прикусил губу и замер. От последнего выстрела зависело всё.

Хирург снова взревел и, шустро перекатившись, схватился за подставку для медицинского инструмента. Одно резкое движение, и его огромное тело взгромоздилось на застонавшую от тяжести, соседнюю столешницу. Оказавшись напротив меня, он поднял изуродованную голову и шумно втянул воздух остатками развороченного носа. В следующий миг оскаленный рот хищно раскрылся.

– Я тебя н-а-й-д-у….

Выслушав протяжное обещание, я выстрелил, и крупная картечь влетела прямиком в глотку Хирурга. Это заставило его подавиться и захрипеть. Кровавый фонтан обдал мне лицо. Прыгнув к холодильнику, я открыл дверцу второго яруса. Выдвинул скрипучую каталку и заскочил на неё. Проделал то же самое с дверцами третьего и четвёртого яруса. Забравшись до максимума, дотянулся до ковра, свисающего от пролома в потолке. Дёрнул для проверки прочности и полез наверх, быстро перебирая руками.

Всё это время внизу раздавался надрывный кашель раненого зверя. Забравшись на этаж выше, я улёгся на краю и рассмотрел агонизирующее тело Хирурга. Несмотря на страшные раны, у меня не было уверенности, что он сдохнет. Обычно халки очень живучи, зараза коверкает человеческое тело, постепенно формируя псевдонервную систему и контрольные узлы, дублирующие работу мозга. Такой заражённый мутант быстро регенерирует повреждения и превращается в некое подобие дикого зомби, одержимого простейшими инстинктами.

Однажды я уже видел безголового халка, безмятежно бредущего среди толпы заражённых. Поселковый радист рассказывал, что на Большой земле феномен изучен и задокументирован. Иностранный радиоэфир пестрел описаниями характерных особенностей разнообразных тварей. Именно из этих трансляций мир узнавал о разветвлённой классификации монстров, которую все выжившие учёные приняли как основу для дальнейшего изучения.

Большая земля… Кто бы мог подумать, что так назовут Камчатку и Сахалин, а за звание столицы России спорят Якутск и Магадан? Ближайшие к Москве крупные анклавы – Омск, Пермь, Архангельск, Мурманск.

«Крупные?» – теперь это определение мест, где скопилось хотя бы несколько десятков тысяч незараженных людей.

Насколько мне известно, по бескрайним просторам Российской Федерации разбросаны около сотни крупных и тысячи мелких анклавов, отчаянно борющихся за выживание. Но вместо взаимопомощи они зачастую грызутся между собой за ресурсы, как стая голодных псов.

Даже наш скромный посёлок эвакуированных вечно враждует с Зареченском, новоявленной столицей северного Подмосковья. Боссы из бывшего МЧС, словно пиявки, присосались к складам госрезерва, используя посёлок как источник стройматериалов и живой щит между собой и заражённой столицей. А сама Москва периодически изрыгает орды тварей, способные снести почти любой анклав.

Минут десять я просто лежал на краю пролома, тяжело дыша и пытаясь унять болезненную дрожь. Рёбра и грудь ныли адской болью, и под одеждой, наверняка расцветали новые багровые кровоподтёки. Но это всё пустяки. Если бы Хирург успел схватить, я бы точно не вырвался. Такие крупные халки, не моргнув глазом, переворачивают БТР, а разорвать человека для них – проще простого.

С усмешкой я в который раз пообещал поставить свечку своему везению, но стоило мне подойти к груде оружия, как проклятия сами собой вырвались из глотки. Лежащие в куче стволы были явно сняты с музейных стендов. Безнадёжно разукомплектованный хлам, годный разве что для украшения стен. Дополняли эту печальную картину десяток цинков стреляных гильз, куча покорёженных калашей и пулемёт МГ-38 с продырявленным стволом.

Осмотрев каждый уголок фальшивого склада, я попинал пустые ящики с бочками и принялся думать, как выбираться из этой дыры. Свисающих с третьего этажа ковров не наблюдалось, зато на высоте пяти метров под проломом торчал загнутый вниз кусок арматуры. План мгновенно созрел в голове, а желание срочно поговорить с Васькой по душам, придало решимости.

Через несколько минут бочки и ящики образовали на краю пролома крайне неустойчивую пирамиду, способную сбросить меня назад к Хирургу, если она рухнет. Взобравшись на шаткую конструкцию, я примерился и совершил прыжок веры. Пальцы чудом обхватили ржавую арматурину, а покосившаяся пирамида из бочек с оглушительным грохотом полетела вниз.

Когда я отодвинул массивную дверь операторской, дети сидели у телевизора и увлечённо уплетали что-то из дымящегося пластмассового контейнера. Громкий звук мультфильмов не смог скрыть моё появление.

Девочка резко обернулась, взвизгнула и юркнула за занавеску. Васька вскочил и выхватил ПМ, как оказалось, совсем здоровой правой рукой. Грохнул выстрел, пуля шлёпнулась в стену, обдав кафельной крошкой. Но второго выстрела я ему сделать не дал. Кулак обрушился на руку парнишки, выбивая оружие. Схватив мелкого выродка за шиворот, я поднял его щуплое тело и швырнул на кушетку рентгеновского аппарата.

– Отпусти, падла! – заорал пацан, дёргаясь в тщетных попытках вырваться.

В ответ я влепил ему затрещину и зарычал:

– На-хе-р-ра ты меня сучёныш подставил?!

Тело Васьки обмякло, и он с ненавистью уставился на меня. Заглянув в его глаза, я едва не отшатнулся. Они были кроваво-красными. Прежняя белизна белков бесследно исчезла.

– Ты бы всё равно нас убил, а потом зажарил и сожрал, – зло прохрипел пацан и плюнул в лицо.

Я замахнулся кулаком, но в этот момент услышал шум за спиной.

– Казёв, опути Васю! – окрик девочки сопровождался слабеньким пинком в лодыжку.

Резко обернувшись, я увидел Светку. Она бегала вокруг и лупила меня плюшевым медведем. Её глаза, в отличие от глаз брата, были совершенно нормальными.

Глава 12.

25.05.2028.

Шустрый

Начало смеркаться. Я сидел на третьем этаже полностью выгоревшего дома и аккуратно выглядывая через щель в стене. Через дорогу, в двух сотнях метров возвышался восьмиэтажный бизнес-центр. Некогда блистающее стеклом здание, теперь превратилось в подобие неприступной крепости. Нижние этажи прикрывала грубая кирпичная кладка, а выше четвёртого – все окна в решётках.

– О, ещё один, – прошептал я и, взяв длинную щепку, сделал четвёртую отметку на плане интересующего меня объекта, наспех начерченном в саже, покрывающей белый кафельный пол ванной комнаты.

Значит, Васька не соврал – десяток снайперов держат под прицелом все подходы к базе пришлых.

Сзади донёсся шорох. Я осмотрел тёмный проём и тихо скомандовал:

– Выходи.

Перемазанный сажей Васька выбрался из-за угла и, шмыгнув носом, уставился на белёсые очертания плана. Полюбовавшись рисунком, он вопросительно хмыкнул и нагло заглянул в глаза.

– Дядь, а у тебя этажи не все нарисованы, – проворчал он и, немедля, схватив щепку, принявшись дорисовывать подземный уровень.

– Зверёныш, я же тебе приказал, за мной не ходить, – прорычал я и отобрал у него щепку.

Пацан виновато опустил голову.

– Да больно надо за тобой таскаться, – пробурчал он. Затем выудил из кармана четыре патрона двенадцатого калибра и положил их на край расколотой ванны: – Вот, это тебе, за то, что нас с сеструхой не прибил.

Я взял патроны и осмотрел кустарную закатку.

– Что внутри?

– Да фиг его знает, я их из поломанного дробаша выковырял.

Использовать неизвестный боеприпас не хотелось, но, поскольку всю годноту я расстрелял в морге, выбора не оставалось. Зарядив обрез дробовика, я вновь посмотрел на подземный этаж, пририсованный Васькой.

– Откуда такие подробности? Ты там был? – спросил я, указывая на чертёж.

– Да сто раз, там у Хирурга штаб банды раньше размещался.

Упоминание Хирурга заставило стиснуть зубы. Конечно, я решил не брать грех на душу и оставил в живых неразумных детишек, но незапланированную экскурсию по моргу я Ваське простить не мог.

– Он сдох или ещё шевелится? – поинтересовался я.

– Вроде шевелится, – неуверенно ответил Васька, снова опуская глаза в пол.

– Не корми его больше. После таких повреждений он мутирует и станет совсем другим. А как окрепнет, при первой же возможности залезет в убежище и сожрёт вас с сеструхой.

– Да я уже понял. Светка говорит, что больше его, как прежде, не чует. Жаль. Нашу берлогу, из-за него все местные чумоходы за километр обходили. Видать, чувствовали страшную зверюгу даже через стены.

Немного повздыхав, Васька вытащил из расколотой раковины огрызок зубной щётки, и ещё кое-что дорисовал на плане.

– А ты чего, реально туда хочешь залезть? – деловито поинтересовался он.

– Сначала хочу понять, кто там обитает и с какой целью прибыли. А если они нормальные, можно попытаться на вертолёт из Москвы напроситься.

– Ну, тогда тебе с этой стороны надо залазить, – уверенно заявил Васька, указав на один из пририсованных им элементов. – Там спуск на подземную парковку. Только когда к нему подберёшься, внутрь не суйся – наверняка пришлые у ворот пост выставили или камеру повесили. Но сбоку на стене кое-что осталось от пожарной лестницы. По ней можно аж до крыши добраться.

– А почему её отсюда не видно? – спросил я недоверчиво.

– Да эту лестницу даже вблизи хрена с два увидишь. Там просто ржавые крепления из стены торчат. Но вообще, дядя Шустрый, лезть туда я бы тебе не советовал. Пришлые – отмороженные беспредельщики. Валят всех без разбора на глушняк.

– Да я, Вась, как-нибудь без сопливых мутантов разберусь, – уверенно ответил я, вместе с тем прекрасно понимая, что парень прав.

Чем ближе к цели, тем глупее казалась эта затея. Если бы не внезапный разговор с Машей, я бы уже давно ушёл на окраины, где реально ходят толпы не успокоившихся зомбаков, словно специально охраняющих бывшую столицу. Теперь же меня манила призрачная надежда быстро вылететь на вертолёте за пределы Москвы.

Вытянув из рюкзака реквизированный у деточек спутниковый телефон, я ещё раз убедился, что пока связи с космосом нет. Маша говорила, что спутников, обслуживающих абонентов этой сети в автоматическом режиме осталось мало и сигнал появляется очень редко.

– Ну, тогда я пошёл. Пора крысиные ловушки у спуска в Метро проверить, – сказал парнишка и, сверкнув необычными, красными глазами, направился к выходу. Неожиданно он остановился, достал из кармана банку и протянул её мне. – На, Светка приказала тебе отдать.

Увидев банку сгущёнки, я непроизвольно сглотнул слюну. Голодный желудок жалобно заурчал. За последние два часа я выпил почти всю чистую воду и сожрал весь тростниковый сахар, но, несмотря на это, голод никуда не делся. Мысленно выругавшись, я отвёл его руку.

– Не, Васька, жрачку с вас не возьму. Светке сгущёнка нужнее.

После этих слов парень уставился на меня как-то по-другому, и я заметил блеснувшую мокроту в его алых глазах. Сделав порывистый шаг навстречу, он резко остановился, развернулся и выбежал прочь.

– Мля, лучше бы ты, Шустрый, взял эту чёртову банку и не строил из себя мать Терезу. А то пацан ещё надумает всякого, – обругал я себя.

***

Я крался по разваливающемуся зданию, аккуратно передвигаясь между грудами сырого хлама. Выглянув в проём выбитого окна, увидел въезд на подземную парковку. Васька не обманул. Осмотрев стену здания, я заметил едва различимые скобы. Прикинув, куда они ведут, нашёл узкий пролом в стене четвёртого этажа. Несмотря на наступившую ночь, я знал там сейчас никого нет.

Около часа я просидел, всматриваясь в тёмное пятно пролома, но никакого движения не обнаружил. Иногда из здания доносились приглушённые звуки. Из-за кромки крыши периодически показывалась голова снайпера. А на шестом этаже дежурил боец с включённым ПНВ.

Странно осознавать, что теперь я и сам неплохо вижу в темноте без всяких приборов. А ещё страннее чувствовать приближение людей. Интересно, надолго ли у меня такие экстраординарные способности, или это кратковременное побочное действие после победы организма над очередным штаммом вируса?

В посёлке часто шептались о странных способностях, проявившихся у некоторых переболевших. Зареченские умники просили докладывать о выявленных аномалиях. Но комендант Максимыч с майором Карповым знали – это чревато последствиями.

Говорят, до нашего с Машей появления в посёлке жила старенькая бабка, которая безошибочно предсказывала погоду и чуяла приближавшихся мутантов. Не знаю, что там за мутное дело получилось, но после того, как зареченские её забрали на медосмотр, Максимычу начал являться её призрак. Комендант божился, что видит её по ночам, но всё списывал на побочный эффект от действия зеленоватого пойла, которое гнал его самогонный аппарат из весьма подозрительной браги, рецепт которой он никому не раскрывал.

Да и наш поселковый радист тоже постоянно что-то мутил. Говорили, он чуял заранее, когда его должны вызвать, и всегда загодя включал рацию.

Мой приёмный Ванюшка тоже одарённый. Не знаю, как он это делает, но после того как мальчик поводит своими загребущими ручонками возле раны, она начинает быстрее заживать. Разумеется, нам с Машей приходится это от всех скрывать. Ибо если кто-то узнает, что он особенный, это может спровоцировать некоторых попытаться его отнять.

В голове всплыл образ сестры – она тоже была особенной и многое чувствовала. От воспоминаний о ней кулаки непроизвольно сжались до хруста.

Размышляя о своём, я внезапно почувствовал приближение людей. Юркнув за груду кирпичей, затаился. Наблюдать за улицей продолжил через заранее установленный осколок зеркала.

Патруль из четырёх бойцов пришлых, практически бесшумно вынырнул из подземного паркинга и двинулся вдоль стены. Военные тщательно обшаривали разросшиеся кусты и осматривали с помощью тепловизорных монокуляров остовы сгоревших машин.

Когда они прошли мимо, я выглянул из укрытия и оценил их амуницию и оружие. На всех четверых одинаковый чёрный камуфляж и одинаковая броня, очень напоминающая латы полицейских, разгоняющих митинги.

Головы защищали шлема, отдалённо напоминающие мотоциклетный, закрытого типа. Глухие забрала, скрывали лица. Рядом с короткими антеннами виднелись индивидуальные номера бойцов. Дополняли картину гофрированные трубки по бокам, ведущие к водяному фильтру на затылке. Именно оттуда доносилось бульканье, похожее на звук бурлящего кальяна.

Оружие – это отдельная песня. Всё самое современное, тюнингованное по полной программе. На всех автоматах и пистолетах – банки глушителей. А по забитым магазинами разгрузкам сразу видно, что недостатка в боеприпасах у пришлых нет.

Когда патруль завернул за угол, я заметил, что боец на шестом этаже куда-то ненадолго отлучился и понял – это мой шанс. Выскользнув из окна, рванул к стене здания и с разбега подпрыгнул. Металл скобы обжёг ладонь холодом. Не прошло и десяти секунд, а я уже взобрался на уровень четвёртого этажа, не издав при этом ни малейшего звука.

Заглянув в темнеющий пролом, увидел длинный коридор. Забравшись внутрь, замер и прислушался, практически перестав дышать. Этажом выше раздавались неспешные шаги, а где-то совсем далеко едва улавливался вибрирующий звук работающего генератора. Все двери в коридоре были закрыты, пол обильно засыпан мусором, а на стене висел закрытый пожарный ящик ярко-красного цвета. Странно, но, кроме всех оттенков серого, именно красный был единственным цветом, который я без проблем различал в кромешной тьме.

Сделав пару шагов, я замер. Смутное беспокойство окутало сознание, но безудержное любопытство пересилило, заставив красться дальше.

Правда, уже через секунду меня оглушил звонкий хлопок. Ослепила яркая вспышка. Вбок ударила взрывная волна, впечатав в стену. Что-то громко зашипело, и я почувствовал, как тело обволакивает клокочущая субстанция. Мгновенно затвердевая, она сковала руки и ноги, намертво приклеив меня к шершавой стене.

– Мля! Да что за нах…! – прорычал я, вертя головой.

А через несколько секунд послышался топот и треск выламывающейся двери. Среди застывших на сетчатке глаз ярких пятен появился мечущийся луч фонаря. Кто-то совсем рядом выругался на неизвестном мне языке и отчётливо заговорил на английском:

– Это семнадцатый. На четвёртом сработал заряд паутины. Один попался. Вызываю группу для извлечения объекта. – Голос звучал так, словно шёл через дребезжащий динамик, добавлявший в речь металлические нотки.

Несмотря на акцент, я без труда перевёл сказанное. Спасибо маме, заставлявшей учить английский. Дышать было трудно из-за мгновенно затвердевшей субстанции. Все конечности оказались зажаты, и только левая нога ниже колена немного шевелилась. Белёсые нити налипли на лицо, частично перекрывая обзор.

Через минуту в коридор ворвались несколько бойцов. Один из них, с номером тридцать на шлеме, отодрал затвердевшие нити с моего лица и принялся светить в глаза ослепляюще-ярким фонарём. Инстинктивно зажмурившись, я и тут же получил сильный удар в лоб.

– Открыть глаза! – рявкнул боец на ломаном английском, при этом сжимая мои скулы армированной перчаткой. Подчинившись грубому приказу, я распахнул веки, и в лицо ударил ослепительный прожектор, выжигая на сетчатке, болезненные зайчики.

– Он заражён!

Крик тридцатого, сопровождался прямым ударом кулака в челюсть. Затем лязгнул затвор, и в лоб упёрся ребристый пламегаситель.

– Отставить! – чей-то властный окрик, прозвучал как выстрел и заставил всех замереть. – Не стрелять. Объект приказываю доставить в лабораторию.

Получив приказ, тридцатый злобно выругался на немецком и только потом убрал фонарь. А через мгновение донеслось шипение распыляемой аэрозоля. Едкий, химический смрад обжёг ноздри, заставив судорожно закашляться. Я почувствовал, как липкая субстанция, начала распадаться, медленно освобождая тело.

Через минуту меня смогли отлепить от стены и грубо швырнули на пол. Затем кто-то жёстко придавил шею коленом, и по телу забегали чужие пальцы, безжалостно срывая верхнюю одежду. Затем меня заковали в наручники. Я не сопротивлялся, стараясь подчиняться каждому приказу.

Меня тащили вниз по лестничным пролётам и по коридорам, с задрапированными целлофановой плёнкой стенами. Четверо бойцов, переговариваясь на ходу, обыденно обсуждая судьбу инфицированной добычи. Судя по обрывкам переведённых фраз, будущее меня ждало короткое и беспросветное. Разумеется, я был склонен с ними согласиться и обругал себя последними словами.

В огромном, ярко освещённом зале меня усадили в железное кресло, приковали и облачили в странную сбрую из толстых лямок, густо оплетённых проводами.

В ноздри ударил резкий запах медицинского антисептика. Оглядевшись, я увидел длинный стол с мониторами и жутким набором хирургических инструментов. Рядом на треноге возвышалась цифровая камера, а сбоку мерцало огнями незнакомое оборудование.

Повернув голову, я заметил в углу груду чёрных свёртков, по форме напоминающих мешки для трупов. Судя по высоте кучи, там было свалено не меньше трёх десятков тел.

Ещё раз обведя взглядом зловещий антураж лаборатории, я остановился на четвёрке бойцов. Их новенькая амуниция ослепляла чистотой, а странная броня, состоящая из шестигранников, внушала уважение.

И всюду, куда бы я ни посмотрел, на шевронах и приборах, блестели одни и те же логотипы – перевёрнутый треугольник с красным крестом посередине. Такие же были нанесены на фюзеляжи вертолётов, доставивших чужаков сюда. Я не мог вспомнить, откуда знаю этот символ, но что-то смутно шевельнулось в памяти.

Боец с номером тридцать на шлеме подошёл к камере и что-то переключил. Красный огонёк под объективом тут же погас. Затем он извлёк из разгрузки короткий тычковый нож и решительно шагнул в мою сторону.

– Курт, не надо! – выкрикнул семнадцатый.

– Молчать! Если кому-то не нравится, он может выйти или отвернуться! – прорычал тридцатый, поднося остриё ножа к моему глазу. – Что смотришь, сука красноглазая? Судя по твоему резаному телу, тебе не привыкать к острым ощущениям. Ну ничего, я тебя удивлю. Ты у меня будешь орать как девка и просить пощады!

Выплюнув угрозу, тридцатый воткнул нож мне в область сердца и слегка провернул лезвие. Клинок вошёл всего на два сантиметра, но даже этого хватило, чтобы боль пронзила. Впрочем, она тут же отступила. В процессе экзекуции я не дёрнулся и не издал ни звука.

В чём-то тридцатый был прав. За последние два года я не раз ловил пули и осколки. Меня избивали дубинкой с гвоздями, арматурой, рубили топором, резали всевозможными ножами и заточками. Заражённые кидались камнями, кусали, рвали кожу острыми когтями. После всего этого на теле остались многочисленные шрамы – как живой слепок пережитого кошмара.

Не знаю почему, но боль больше не властвовала надо разумом, а лишь констатировала факт повреждения, после чего сразу отступала на второй план.

Оставив нож в ране, тридцатый размахнулся и ударил кулаком в зубы. Кровь хлынула из дёсен, наполняя рот солоноватой жижей.

Я посмотрел на его девственно-чистое матовое забрало, резко втянул носом воздух и плюнул. Кровавое месиво брызнуло на шлем, заставив тридцатого инстинктивно отпрянуть. Он принялся судорожно вытирать кровь перчатками, размазывая её по броне и чистой амуниции. При этом пронумерованный яростно матерился на чистом немецком. К его крикам, звучащим из динамиков шлема, примешивались металлические нотки, делая их ещё более отвратными.

Внезапно тридцатый прекратил вытираться, вырвал пистолет из кобуры и направил его на моё окровавленное лицо. Трубка короткого глушителя слегка подрагивала перед глазами, и я, блаженно улыбаясь, уставился в чёрный кругляш, при этом пытаясь угадать калибр.

– Курт! – предостерегающе выкрикнул семнадцатый.

– Бьёрн, что Курт? – прорычал тридцатый с нескрываемой яростью, и я услышал щелчок взводимого курка. – Такие же красноглазые твари, как этот, напали на мою семью! А Курт сидел на чердаке собственного дома и ничего не мог сделать! Они резали моих детей, а Курт плакал и молил бога, чтобы его не нашли! Они насиловали и рубили на куски мою жену и мать, а Курт сидел и трясся от страха, закрыв уши руками, чтобы как можно меньше слышать!

– Я не резал твою семью, – произнёс я на ломаном английском, и улыбка мигом сползла с моего лица. – Но, если тебе станет легче, можешь меня пристрелить.

Глушитель с силой упёрся в щёку, и я почувствовал, как дрожит рука тридцатого. Неожиданно дверь распахнулась, плёночные занавеси с треском раздвинулись, и в зал вошли несколько человек.

– Всем смирно! Тридцатый, оружие в кобуру! – приказал гигантского роста боец в фантастически выглядящей, тяжёлой броне.

Тридцатый тут же убрал пистолет и, понурив голову, отошёл к стене.

Топая, словно слон, гигант приблизился. При каждом его движении раздавалось слабое жужжание сервоприводов экзоскелета. Сквозь толстенный щиток его шлема стало видно покрытое шрамами лицо. Окинув зал хозяйским взглядом, гигант вырвал тычковый нож из моей груди и пренебрежительно отбросил его в сторону. После этого он сделал приглашающий жест и уставился на вошедших вместе с ним людей.

– Профессор, можете приступать. У вас есть около часа. Потом мои люди выкинут отсюда скопившийся мусор и проведут дезинфекцию.

Трое вошедших разительно отличались от всех остальных. Они были одеты в серые, противочумные комбинезоны из облегающего тела пластичного материала, кое-где усиленного жёсткими шестигранниками брони. На головах красовались аккуратные шлемы с мощными дыхательными системами и зеркальными забралами, окружёнными переливающимися огоньками.

Один из вошедших включил камеру и сел за мониторы. Самый высокий встал напротив, и принялся внимательно рассматривать моё тело. Его окуляры постоянно двигались, а огоньки весело перемигивались.

Под грубыми очертаниями комбинезона третьего угадывались женские округлости. Девушка подошла и ловко взяла несколько проб крови, волос, кожи и мышечной ткани.

– Господин полковник, можно обратиться к господину профессору? – спросил один из пронумерованных бойцов.

– Да, семнадцатый, говори, – пробасил гигант и указал на стоявшего передо мной учёного.

– Господин профессор, этот чумной говорит по-английски, – выйдя вперёд, доложил семнадцатый.

Учёный уставился на него и сложил руки на груди.

– Что у него было с собой?

Семнадцатый метнулся к стене, притащил прозрачный мешок и вытряхнул на пол содержимое. Я сразу опознал свой небогатый скарб, правда, спутникового телефона там не заметил.