Текст книги "Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта"

Автор книги: Игорь Коломийцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Изучив специфику рисунков, Савинов приходит к категорическому выводу о том, что первоначально они наносились в виде кожаной аппликации. «Таким образом, – пишет он, – использование кожи, как основного поделочного материала, во-первых, определило многие стилистические особенности изображений начального этапа развития скифо-сибирского звериного стиля; во-вторых, еще раз указывает на истоки его происхождения в среде скотоводческих обществ степной части Азии, а не земледельческих цивилизаций Ближнего Востока или лесных культур населения древней Сибири» ^{182}.

Меж тем у сторонников ближневосточной или балканской версий происхождения этого специфичного искусства и без того не вязались концы с концами. Они никак не могли объяснить, к примеру, почему те народы, которые полагались ими прародителями «звериного стиля» так быстро к нему охладели. И, напротив, отчего кочевые индоевропейские племена, все как на подбор выходцы из восточной части Великой степи, столь близко к сердцу приняли эту «чужую» культуру. После открытия первичных технических приемов их позиции стали еще более шаткими. Мир кожи – это, без сомнения, степные просторы и никак не долины Междуречья, не говоря уже о сибирской тайге, привидевшейся Льву Гумилеву.

Пожалуй, последним аргументом сторонников западных истоков этого явления оставался лишь характер некоторых из фантастических чудовищ. Например, Дракон традиционно воспринимается как морское чудище, откуда ему взяться в пустынном сердце Азии? Зато у народов Междуречья с незапамятных времен существовали изображения ящера с рогами антилопы и лапами льва. И хотя это не совсем крылатый Змей «звериного стиля», но все же лучше такой «предшественник», чем никакого.

Однако новосибирский историк Андрей Варенов разрушает и эту последнюю иллюзию. Он обнаружил на Севере современного Китая, точнее в Южной Маньчжурии, на границе с Внутренней Монголией, любопытную культуру каменного века. Китайские археологи ее датируют рубежом V–IV тысячелетий до нашей эры и называют «чжаобаогоу». Возможно, ее творцам принадлежат древнейшие в мире рисунки зверей, не существующих в Природе. А именно: «На огибающем горшок орнаментированном поясе представлены три существа: крылатый олень с раскидистыми рогами и вынесенной в беге вперед ногой с копытцем; крупная хищная птица со слегка раскрытым изогнутым клювом, большим круглым глазом и гребнем на голове; фантастическое создание с кабаньей головой с вздернутым носом, торчащими клыками и хохолком на макушке, изогнутым S-видным змеиным телом и, возможно, крыльями. То есть, очевидно, дракон. Все животные движутся слева направо, как бы преследуя друг друга, причем, птица вцепилась в хвост или крыло оленя, а олень занес ногу для удара по дракону».Как видим, в находках с городища Сяошань присутствуют не только чудовища, но и сцены терзаний, борьбы Миров. Хотя от образов классического «звериного стиля» этих животных отделяет пропасть в три тысячи лет, как отмечает Андрей Варенов: «Чрезвычайно велико оказалось сходство сяошаньского «свинодракона» с изображением кабана-змея на Кош-Пейском оленном камне из Тувы» ^{28}.

Похоже, нам с вами удалось обнаружить действительную прародину Драконов, равно как и прочих Шествующих Зверей. И расположена она на самом востоке Великой степи, в северокитайских степях, там же, где возникли хунну. Выходит, именно они и были создателями «звериного стиля».

Кровь титанов

Во второй половине 2003 года центральные отечественные газеты сообщили об уникальном научном открытии. В Южной Сибири совместная российско-германская экспедиция обнаружила следы древнейших доевропейских скифов. Раскопки велись на территории Турано-Уюкской котловины, расположенной близ отрогов Западных Саян, в кургане Аржаан-2. Географически этот регион расположен между знаменитой Минусинской впадиной (легендарной Гипербореей) и монгольской границей.

Статья об этом в «Аргументах и фактах» называлась «Тува – родина скифов», в ней говорилось буквально следующее: «Завершившийся археологический сезон в тувинской «Долине царей» принес сенсацию: петербуржские ученые обнаружили скифские захоронения VIII–VI веков до нашей эры. Находки в корне меняют представления о причерноморском происхождении скифов: найденные захоронения древнее известных до сих пор причерноморских памятников кочевников».

Научный руководитель экспедиции Константин Чугунов полагает, что находки должны привлечь повышенное внимание историков: «Нынешние раскопки в Туве, где были обнаружены памятники рубежа VIII–VII веков до нашей эры, неожиданно подтверждают верность предположений Геродота, поскольку датируются временем, когда скифов в Причерноморье, опять-таки по археологическим данным, не было. Находкам в кургане Аржаан-2 нет аналогов в археологии. Все образцы скифской триады настолько высокоразвиты, что изначально мы даже не могли представить себе, что они созданы раньше, чем в VI веке до нашей эры. Это переворачивает представления об азиатской кочевой культуре: о происхождении и развитии скифского искусства, превосходящего по уровню развития даже современное ему искусство архаичной Греции… Древность находок говорит о том, что скифские племена пришли в Причерноморье из Центральной Азии».

Кому-то может показаться, что открытие не столь велико – подумаешь, установили то, о чем писал еще Геродот: скифы пришли из Центральной Азии. Но, во-первых, теперь получены убедительные доказательства самостоятельных истоков их творчества, подтвержден его высокий уровень на самых ранних, еще доевропейских стадиях. Во-вторых, далеко не все ученые принимали на веру «азиатскую» теорию происхождения скифов, выдвинутую еще древнегреческим историком. Виной тому была исключительно европеоидная внешность причерноморских кочевников. Сколько ни пытались антропологи обнаружить у них хоть малейшую частичку монголоидной примеси, это им сделать не удавалось. Меж тем общеизвестно, что подавляющая часть древнего населения Средней Азии и Южной Сибири несла в себе более или менее ярко выраженные черты монголоидной расы. Следовательно, полагали современные историки, рассказ о приходе «конных лучников» из глубин евразийского континента – всего лишь этнографическая легенда.

Например, классик отечественной антропологии академик Валерий Алексеев в 1989 году категорически утверждал: «Если не принимать во внимание работы, посвященные краниологии(то есть изучению строения черепов) скифов, выпущенные еще в прошлом веке и устаревшие по своей методике, то первым исследователем этого комплекса был Дебец, высказавший гипотезу о его формировании на основе еще более древнего протоморфного комплекса, исходного для европеоидной расы вообще… Исходный протокомплекс зафиксирован на той же территории в эпоху неолита и бронзы многими материалами. Какой вывод вытекает из генетических связей скифов с населением эпохи бронзы, проживавшим на той же территории? Он состоит в том, что скифы не появились в южнорусских степях с юго-востока, как это можно было подумать в соответствии с археологическими и лингвистическими наблюдениями, а сложились они на том же месте, где их застает история» ^{5}.

Иначе говоря, прославленный ученый видел предков скифов в племенах днепро-донецкой культуры, а также тех ямниках и катакомбниках, которые отличались массивными черепами, длинными головами, широкими и низкими лицами. То есть протокроманьонским вариантом североевропейской расы, столь характерным для причерноморских кочевников. Необходимо заметить, что если иные формы внешности могли быть последствием смешения нескольких антропологических типов, то этот отличался столь ярко выраженным своеобразием, что просто не мог быть результатом метисации. Ибо других таких людей с массивными, длинными и широкими черепами, высокорослых и крепких на нашей планете просто не существовало, а, следовательно, любая примесь лишь разбавляла эту древнюю расу.

То были подлинные великаны, казавшиеся своим современникам легендарными титанами – соперниками богов. Даже женский череп из могильников днепро-донецкого племени, по свидетельству археологов, превосходит по всем параметрам мужской из трипольских захоронений той же эпохи. А ведь слабый пол всегда выглядит грациозней и миниатюрней.

Конечно, академик Алексеев прекрасно знал о том, что подобный же антропологический вариант однажды уже встречался в Азии, а именно у афанасьевцев Минусинской котловины ^{6}. Но последние ушли из тех мест за тринадцать веков до появления скифов в степях Юга России. Как некий народ мог прожить в Сибири или Средней Азии несколько тысячелетий в окружении монголоидных племен и при этом не смешаться с ними, сохранить чистоту расы? Подобное представлялось просто невероятным.

Напрасно археологи убеждали своих коллег в азиатском характере многих элементов скифской материальной культуры, антропологи были непреклонны: скифы – европейцы и сложились в степях Украины и Юга России. Их резоны очевидны.

Раз уж мы столкнулись с очередным противоречием во взглядах представителей смежных наук, неплохо бы взять небольшую паузу в нашем путешествии, чтобы разобраться в вопросе: а что именно разумеют исследователи под словом «скифы»?

Подобно героям притчи о трех индийских слепцах, которую мы уже упоминали, рассказывая о хунну, ученые разных специальностей по-своему трактуют это явление мировой этнической истории. Археологи, изучающие кочевников евразийских степей, специально выработали понятие «скифской триады», дабы различать ираноязычных степняков, как меж собой, так и от прочих племен. Триада, в переводе на русский, означает «триединство». Имеются в виду, во-первых, особенности типа оружия. Во-вторых, характерное конское снаряжение. И в-третьих, уникальное зооморфное прикладное искусство, тот самый «звериный стиль».

Впрочем, некоторые исследователи материальной культуры скифов полагают, что этих критериев явно недостаточно и пытаются на свой страх и риск увеличить их число. Например, отмечают приверженность причерноморских скифов к каменной посуде или обычай устанавливать на могильниках антропоморфные, то есть человекоподобные, стелы. Это были изображения мужчины-воина, возможно предка, непременно вооруженного (лук, горит, акинак), часто держащего в руке ритон (сосуд, наподобие кавказского рога для вина). Каменных «пращуров» помещали на вершины скифских курганов. Вот, пожалуй, и все критерии отличия, в которых твердо убеждены археологи.

Но как любой другой народ, кочевники Причерноморья, несомненно, развивались, то есть могли менять традиции, забывать старые обычаи, придавать своей культуре новые черты. Означало ли изобретение, к примеру, более совершенных поводьев или седла, отказ от каменной посуды, автоматически возникновение нового этноса и гибель прежнего? Конечно же, нет – скифы оставались скифами. Просто ученые в этом случае затруднятся с их опознанием.

Поэтому, пожалуй, из всей скифской триады есть смысл обратить особое внимание на комплекс вооружения. И то не в смысле конкретных форм наконечников стрел или строения рукояти кинжала, все это, безусловно, менялось со временем, а именно приверженности тактике стрелкового конного боя. Следовательно, обязательное наличие короткого, удобного для всадника лука и уникального горита. Прочие родственные племена зачастую делали ставку на иные способы ведения войны. Корнелий Тацит, в частности, так описывает привычки сарматов: «…они все подстрекают друг друга не допускать в битве метания стрел, а предупредить врага смелым натиском и вступить в рукопашную»,отсюда применялось принципиально иное оружие ^{166}.

У антропологов для установления генетического родства имеется только один, но очень жесткий фактор – уникальный антропологический тип. Но и на этом направлении могли возникнуть проблемы. А если эти кочевники вдруг вышли из тысячелетней этнической изоляции, в которой пребывали с днепро-донецких времен, и начали смешиваться с окружающими народами? Как тогда отличить их потомков?

Труднее всего пришлось лингвистам. Речь причерноморских скифов, безусловно, принадлежала к иранской группе индоевропейской языковой семьи. Сомнений в этом практически нет, еще римский писатель Юстин, живший во II веке до нашей эры, отмечал, что «язык парфов средний между скифским и мидийским, помесь того и другого» ^{229}. Парфы или парфяне – это родственные сарматам кочевники Средней Азии, мидийцы – ближайшие родственники персов, то есть и те и другие – народы арийской языковой группы. Вместе с тем, очевидно, что скифский язык стоял несколько особняком от прочих лингвистических собратьев. На то же самое обстоятельство намекал и Геродот, утверждая, что «савроматы говорят по-скифски, но исстари неправильно» ^{38}.

Нечто более определенное языковедам сказать сложно: слишком малое число слов и имен имеется в их распоряжении. Они, правда, отнесли этих кочевников к северо-восточным арийцам, однако следует иметь в виду – данная классификация весьма условна. Полагают, что лингвистическими наследниками скифов могли стать средневековые аланы и современные осетины. Но это только догадки, нуждающиеся в подтверждении.

Что ж, давайте суммируем сведения ученых разных специальностей и попробуем ответить на вопрос: «что есть скифы»? Это, вне всякого сомнения, древний и воинственный этнос с давними, глубокими традициями, развитым институтом всадничества, привыкший повелевать иными народами. Комплекс их вооружения состоял из сложного, асимметричного скифского лука с непременным горитом, двух копий (штурмового и более короткой пики), меча-кинжала и защитного пластинчатого снаряжения. Они говорили на языке иранской группы и в антропологическом плане были прямыми наследниками древнего населения Украины и Минусинской котловины.

Есть, впрочем, еще одна особенность, на которую, к сожалению, ученые редко обращают внимание. Дело в том, что «звериный стиль» у разных евразийских народов различался не только техникой исполнения, которая со временем у всех менялась, но и приверженностью определенным персонажам. Отдельные из них использовались так часто, что исследователи предположили: те или иные звери могли играть роль символов политических объединений Великой степи. Например, скифы явно любили оленей и грифонов. Их собратья сарматы, напротив, тяготели к летающим ящерам – драконам. Сейчас трудно сказать, чем было вызвано такое размежевание, но оно помогает разобраться в сложной этнической картине Великой степи.

Хотя скифы традиционно и воспринимаются в массовом сознании исключительно в качестве обитателей Северного Причерноморья, специалисты знают, что на самом деле, в реальности все было гораздо сложнее и мозаичней. Например, далеко не все их племена оставили Центральную Азию и устремились в Европу в VII веке до нашей эры. Следы среднеазиатских скифов встречаются как в древних летописях, так и в ходе археологических раскопок.

К тому же, неподалеку от тех мест, где, как установили ученые, сложился в окончательном виде народ «конных лучников», обнаружен целый ряд культур, чрезвычайно на него похожих. Иногда их обобщенно именуют «сибирскими скифами». Одной из самых ярких в этом числе является тагарская археологическая общность. Она по-своему уникальна и, не исследовав ее, нельзя понять сущность скифского этноса.

Начнем с того, что тагарцы вышли в свет из политического небытия в тот же самый исторический миг, когда будущие причерноморцы отправились вершить свои переднеазиатские подвиги – спасать Ассирию и громить мидийцев с киммерийцами. Сибирские родственники агрессоров, напротив, вполне мирно занимают в это время территорию легендарной Гипербореи – Минусинскую котловину. И оказались они отнюдь не кочевниками, как можно было предполагать, глядя на их европейских собратьев, а убежденными земледельцами. Чему свидетельством многочисленные находки серпов, каналы, вырубленные в горной породе, и даже остатки обработанного поля, перекрытые одним из курганов и поэтому уцелевшие до наших дней.

Тем не менее, в целом тагарская культура явно родственна классической скифской ^{215}. Своим умершим вождям сибирские скифы также сооружали грандиозные курганы, не уступающие по размерам причерноморским. Чего стоит одна долина «царских погребений» Салбык, самый большой искусственный холм которой достигает в высоту пятнадцати метров и в ширину – почти полкилометра. Этот курган, очевидно, сооружали несколько лет, плиты для него весом до пятидесяти тонн доставляли из каменоломен, расположенных за семьдесят километров. «При закладке ограды, —пишет историк Эльга Вадецкая, – были совершены человеческие жертвоприношения, а при погребении у входа в камеру положены два умерщвленных слуги» ^{27}.

Данный обряд, безусловно, чрезвычайно напоминает описаные Геродотом похороны скифского царя. Впрочем, Вадецкая указывает, что «обычай совершать человеческие жертвоприношения и зарывать их в ограде получил распространение позже, в конце культуры».Тем не менее, параллели с Причерноморьем очевидны. Более того, тагарцы, подобно скифам, устанавливают над курганами каменные стелы, очень похожие на человеческие фигуры, так называемые «балбалы».

В целом, однако, исследователи отмечают невоинственный облик данной цивилизации, известное миролюбие людей этого племени. Историк Мария Завитухина обращает внимание на то, что «в искусстве тагарских племен представлены, в основном, одиночные изображения фигур животных. Для него не характерны сцены борьбы зверей, занимавшие большое место в ряде других областей скифского мира. Нет фантастических существ (за исключением головы Грифона)… Главное достоинство тагарских художественных образов – монументальность и простота».Излюбленный символ сибирских скифов – горный козел, создание из мира копытных, почти не встречающееся в «зверином стиле» прочих родственных племен ^{85}.

Еще более удивительно оружие сибирских скифов. Они знают лук, но лучники в их обществе занимают весьма скромное место. Как, видимо, и всадники. Что касается могил вождей, то последних хоронят с комплектом вооружения колесничего: боевой топор, кинжал и тот самый атрибут, который нам встретился впервые у знатных воинов карасукской эпохи. Крепившийся к поясу, он позволял управлять лошадьми без помощи рук. Вместе с бронзовыми зеркалами и так называемыми «оленными» бляхами, этот предмет, очевидно, превратился в культовый символ власти. Бросается в глаза, что колесницы для той эпохи были явным анахронизмом, пережитком прошлого, наподобие длинного меча в руках умерших скифских царей. Оружие тагарцев, таким образом, было всего лишь древним ритуалом, а не реальной угрозой соседям.

Нельзя не заметить, как схожа цивилизация сибирских скифов с описанием «страны гипербореев» в трудах древних авторов. Она расположена от Европы «по ту сторону Рипеев»(Алтайских гор). Несмотря на свое крайне северное положение, «обладает мягким климатом»и «защищена от всяческих вредных ветров»,что полностью совпадает с климатическими особенностями Хакасско-Минусинской котловины, этой «сибирской Италии». Гипербореи «учатся справедливости, не употребляя в пищу мяса».Тагарцы – земледельцы, а значит, в отличие от остальных скифов, преимущественно вегетарианцы. И, наконец, известное миролюбие «северян» находит подтверждение в их искусстве и ритуальном характере оружия.

Древние греки считали, что гипербореи произошли «из крови титанов».Посмотрим, как в реальности обстояли дела с их родословной. В целом, по мнению антропологов, тагарцы оказались прямыми наследниками широколицых высокорослых афанасьевцев. Тем не менее, имелся ряд особенностей. «Тагарское население, – пишет историк Сергей Кисилев, – в основном сохраняло mom же внешний облик, какой был характерен для древнейших стадий бронзового века. По-прежнему преобладал близкий к афанасьевскому длинноголовый европеоидный тип. Однако в ряде мест он былосложнен примесью брахицефального(то есть круглоголового) элемента. Георг Дебец находит возможным отнести эту примесь на счет пришельцев из Северного Китая, появившихся на Енисее в карасукское время. При этом отмечается, что слабая монголоидность карасукских пришельцев в тагарское время настолько ослабляется, что второй тагарский брахицефальный тип кажется лишенным монголоидных черт. Таким образом, тагарское население до конца эпохи выглядело весьма однородным, европеоидным» ^{102}.

Итак, антропологи задали нам, историческим следопытам непростую задачу. С одной стороны на территории Минусинской котловины в это время присутствуют типичные антропологические «афанасьевцы», назовем их для простоты «сыновьями титанов». С другой – имеются некие круглоголовые европеоиды, очень похожие на карасукцев, то есть будущих хунну, но без китайской или какой-нибудь другой монголоидной примеси. Какой единственно возможный вывод должны мы сделать из обнаруженных фактов? Монголоидная примесь, если бы она существовала, не могла просто так исчезнуть, подобно утреннему туману. Значит, «сыновья титанов» приняли в свои ряды второй (карасукский) круглоголовый антропологический тип еще до того, как он смешался с китайцами в рамках государства Чжоу. Следовательно, произошло это где-то в XV–XII столетиях до нашей эры, никак не позже. Вместе с тем вплоть до времени переднеазиатских походов этот элемент так и не растворился в среде бывших афанасьевцев. Люди эти жили рядом, вместе, но обособленно. Припомним два обстоятельства, нам известных: кастовость общества воинственных катакомбников – возможных предков скифов и существование у европейских завоевателей Китая ремесленных групп, в которых навыки передавались из поколения в поколение.

Версия, выносимая на ваш суд, чрезвычайно проста: вытесненные из Европы катакомбники, они же бывшие афанасьевцы, застали на Востоке Степи, неподалеку от древней Гипербореи, племена круглоголовых европеоидов – потомков фатьяновской культуры и покорили какую-то их часть. Сделать это было несложно – данный народ круга боевых топоров, подобно кельтам и италийцам, всегда отличался традиционной раздробленностью и сепаратизмом. Вместе с тем побежденные были выдающимися мастерами во всем, что касалось металлообработки и искусства, поэтому на правах подчиненной касты ремесленников вошли в состав нового сообщества. Так будущие нерасчлененные еще скифы, сарматы и гипербореи-тагарцы приобщились к высокому искусству, получили возможность придать афанасьевскому «звериному стилю» блеск карасукской техники художественного литья. А предки хунну восприняли новую религию. Только таким образом можно объяснить, как столь непохожие народы оказались поклонниками Шествующих Зверей.

Более того, рискну пойти далее в своих выводах и предположу, что еще до покорения катакомбниками карасукцев и создания на этой базе «звериного сообщества народов» единое индоевропейское арийское кочевое братство оказалось расколото по религиозному принципу. Западная его часть – будущие индоарии, мидийцы, киммерийцы и прочие родственные этносы избрали культ Солнца, свастику в качестве его символа и поклонение Богам-героям. Восточные арии предпочли веру в Богов-чудовищ: Драконов и Грифонов. Думаю, некая часть древних греков, а также жителей Балкан – фракийцев тоже родом с Востока Великой степи. Их предки принесли отдельные элементы «звериного стиля» в Юго-Восточную Европу доскифского периода. Причем эллины, как сложный этнос, возникший в результате целого ряда миграций, сочетали в себе черты и западных и восточных арийцев. Их боги близки германским и индоарийским божествам-героям, но, однако, часто оборачиваются зверьми из пантеона афанасьевцев: быками или лебедями. Возможно, что и персы, в отличие от мидийцев, в древности также являлись зверопоклонниками. Чему свидетельством – находки фигурок, выполненных в данном стиле на территории иранской провинции Луристан. Кроме того, ассирийские летописи всегда противопоставляли их мидийцам и киммерийцам. Последние были, с точки зрения ассирийцев, «уман-мандами», а персы – нет.