Текст книги "Викториада (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Где-то очень далеко .

Хотя, я сам не участвовал в бою (кого я обманываю – в бойне), ноги, когда я выходил из «восьмидесятки», были ватными, и колени подгибались при первом же шаге. Я рефлекторно опёрся о колесо БТРа и сразу вымазал руку в чем-то слизком. Понимание в чём я испачкался, вывернуло желудок наизнанку. Слава Богу, что обед я оставил на потом – после испытаний, иначе он весь был бы у меня на ботинках.

– Ничего – ничего, с первого раза всем непривычно. Ну, тут уж такой выбор: или мы их в труху или они нас на хавчик. – Я не заметил, как ко мне подошел Сергей Борисович и понимающе похлопал меня по согнутой от спазмов в животе спине. – Пойдем я тебе лекарство дам, заодно расскажешь об испытаниях.

– Мне б помыться. – Я с отвращением посмотрел на вымазанную руку и вытер рукавом кислую слизь с губ.

– Будет тебе: и помыться, и поесть, да и выпить тоже – заслужил. – Прапорщик махнул рукой и стал спускаться по длинному пандусу к входу в убежище.

Я, с сомнением посмотрев на свою испачканную руку, вытер ее об жухлую прошлогоднюю траву и со вздохом полез обратно в бронетранспортер за своими пеленгаторными станциями.

После туалета стало легче. Желудок уже не отзывался спазмами на каждый шаг, а холодная вода привела в чувство. Правда, несмотря на то, что я тщательно вымыл руки с мылом, осталось ощущение какой-то испачканности или даже скорее осквернения. Выйдя из санитарной комнаты, я нос к носу столкнулся с Катей.

– Ну, ты как? – Она с сожалением посмотрела на моё бледное мокрое лицо.

– Нормально.

– Вижу, как нормально. В гроб краше кладут.

Я усмехнулся. В гроб я пока не торопился, но еще парочка таких зрелищ, и желудок будет висеть изо рта вывернутым наизнанку.

– Пойдем, отец ждет с докладом. – Катя развернулась и даже не поинтересовавшись, иду ли я следом, пошла в сторону жилого сектора. Я поплелся за ней. Ноги нестерпимо болели, словно я только что пробежал марафонскую дистанцию. Во рту по-прежнему держался кислый привкус, а в ушах свистело от грохота выстрелов из крупного калибра. В общем, мне бы сейчас не доклады докладывать, а полежать где-нибудь на диванчике в уголке, и чтобы никто не трогал.

Комната лидера выживших за время моего отсутствия не изменилась. Сам хозяин восседал за восстановленным мною компьютером и с усердием, одним пальцем, набирал текст. Занятие для него было явно непривычным, но прапорщик, нацепив на нос очки, но все равно слеповато щурясь, упорно тыкал в клавиатуру своим большим мозолистым пальцем. Завидев меня за спиной входящей дочери, он с облегчением отодвинул клавиатуру и снял очки.

– Последнее зрение с этим компьютером оставишь. – Сокрушенно пробормотал он. – А заполнять журнал надо.

– А для кого это надо? – Я зашел в комнату и без приглашения сел на диван.

– Как для кого – для выживших. Это же история! Потом спросят: как, мол, и как? А вот так! – Он показал рукой на монитор. – Сам же прочитал и узнал о сигнале. А так, когда мы тебе ещё о нём рассказали бы.

– А сломается опять?

– Починишь. – Он строго посмотрел на меня. Наверное, одна мысль, что компьютер может снова поломаться была ему неприятна. – Да, я и распечатываю. У меня есть бумажная версия. Я же этот год, пока ты его не починил, от руки всё писал. Коряво, правда. Кать, надо бы перепечатать мои каракули, а то непотребно как-то для потомков.

На его последнюю фразу дочь только презрительно фыркнула. Было видно, что Катя считала, что отец, по её мнению, занимается ерундой.

Сергей Борисович тяжело вздохнул, понимая, что дочь в этом вопросе ему будет не помощник и все придется делать самому, с сожалением посмотрел на текст и, закрыв файл, поднялся из-за стола.

– Ладно, про стадо я уже все знаю – мне уже в подробностях доложили. Рассказывай про пеленг. Как станции сработали?

– Да нормально сработали. Одна чуть лучше, но она к БТРу привязана. Вторая чуток похуже, но зато ее носить везде можно. В ближайшее время можно попробовать на сигнале.– Сказал я и неожиданно для себя икнул. – Простите. Еще не отошел.

Прапорщик улыбнулся. – Ты же не обедал еще?

– Спасибо. Я не хочу… Почему-то…

– Не удивительно. Но надо подлечиться. Иначе будет так каждый раз выворачивать. Кать, будь человеком, видишь, как нашему гостю плохо, сбегай на кухню, распорядись, чтобы ему что-нибудь покушать сообразили.

Катя кивнула и скрылась за дверью.

– Ты так не переживай. Конечно, неприятно, но они уже не люди. Трупы ходячие. У них только и сохранилось: инстинкт – жрать то, что видят.

Меня не отпускала одна мысль, но я никак не мог ее сформировать, чтобы озвучить.

– А как они ходят, бегают, едят – если мертвы? Я биологию помню плохо со школы, но даже этого хватает, чтобы понять – Если человек мертв, то у него внутри все останавливается.

Сергей Борисович почесал затылок.

– Я, конечно, не совсем всё понимаю, но из того, что мне объяснила Мария Семёновна… – Он замолчал, продолжая почесывать свой стриженый затылок. – Тут, пожалуй, надо с самого начала.

Я не возражал и, в общем-то, не спешил.

– Когда все началось, нам, конечно, было не до исследований. Да и не было у нас вначале никого, кто мог бы нам объяснить. Поняли, что трындец наступил. Ну, а когда покойники вставать стали, вообще не до того стало.

Вошла Катя с подносом, на котором стояла парящая тарелка с супом, стакан с чаем и еще какая-то банка. Беседа прервалась стуком сервировки стола. Прапорщик достал початую бутылку коньяка и, налив половину бокала, сунул мне под нос.

Я отнекивался, говорил, что не смогу сейчас. Но в ответ получил только короткое: «Надо». Пришлось выпить, как лекарство. Закусить дали оказавшимися в банке консервированными ананасами.

– Так на чём это я? А, да… Ты ешь и слушай.

В животе от коньяка стало тепло и уютно, а от запаха вермишелевого супа на тушенке заурчало как у довольного кота.

– Вот, значит. А потом у нас Мария Семёновна появилась. Мы ее в больнице подобрали. Представляешь, она единственная там выжила и там одна жила. Зачистила от мертвяков там корпус сама… в одиночку.

Я вспомнил крупную фигуру докторши и ничуть не удивился.

– Она вообще тетка умная. Мы с ней медицину подняли на необозримую высоту. Так вот она мне и объяснила. Все дело в вирусе. Он попал к нам в организм и убил почти всех, а те, кто не умер, являются носителями. Все… ну кроме тебя. С тобой не понятно. У тебя его нет. Так вот, этот вирус и не дает организму умереть окончательно. Как она мне сказала, что он стимулирует биохимические процессы в клетках даже без снабжения их кислородом. – Он поднялся, обошел свой стол и, заглянув в какую-то бумажку на столе, важно произнес. – Анаэробно! Поэтому мертвякам не нужен кровоток, сердцебиение, дыхание. Клетки и так работают. Единственное – мозг. Кора при этом, почему-то не выживает. Только подкорка. Поэтому у зомби личность не сохраняется. Все, что они хотят – это жрать. Они хорошо видят, хорошо слышат, собираются кучами, и прутся этим стадом на любой звук. Если их ничего не беспокоит, то они как бы в спячке: вялые, медлительные, но стоит им увидеть хоть что-то живое – становятся очень шустрыми.

Я так сидел с открытым ртом с ложкой в руке.

– Ты ешь, давай – суп остынет.

– Поешь тут с вами, когда такие гадости рассказываете. – Я, громко сёрбая, принялся поглощать вкусный суп.

– Но есть и положительные моменты этого вируса.

– Какие, уже при этом, положительные? – Пробормотал я, отправляя очередную ложку в рот.

Прапорщик улыбнулся. – Есть. Мы, выжившие – не болеем. Что такое простуда вообще забыли. Раны заживают быстрее. Вирус, который мы носим, так стимулирует иммунитет, что нас не берут никакие инфекции. У нас даже один от ВиЧ излечился. Ну, он утверждал, что до этого болел. А теперь и следа нет. За двенадцать лет никто от рака не умер.

Я снова забыл о ложке, пытаясь осознать и разложить по полочкам полученную информацию. И тут мысль у меня оформилась.

– А почему тогда тот, кого укусили – становится зомби, если вирус и так у вас уже есть внутри?

– А вот тут я не совсем понимаю. Тебе с этим вопросом к Марье Семеновне надо. Она мне пыталась рассказать, но я таких слов… – он снова заглянул в свою бумажку. – Как гиперинфекция и превышение вирусной нагрузки – не понимаю. Когда врачи начинают разговаривать на своём тарабарском языке – их сам чёрт не разберёт. – Он демонстративно пожал плечами. – В общем, из того, что она мне объяснила – при укусе мы умираем не от вируса, а от какого-то отравления или скорее от интоксикации, а вирус нас снова оживляет. – Начальник посмотрел на часы. – Так давай вернемся к нашим баранам. Если, как ты говоришь, пеленгаторные станции работают, давай не будем откладывать поиск источника. Сигнал у нас через час с небольшим. Поэтому первичное направление сегодня установим, а уже точное место будем искать завтра. Как раз определимся с двумя другими точками пеленга, и у нас будет время до них добраться. Давай доедай и жду тебя через пятьдесят минут на холме бункера, там, где антенна установлена. – И видя, что я непонимающе хлопаю глазами, добавил. – Катя проводит.

Ровно через сорок пять минут мы стояли на высоком холме, который служил крышей огромного бункера. Я резонно посчитал, что на тяжелом бронетранспортере на эту горку забраться будет проблематично, поэтому взял мобильную «Моторолу». До сигнала было еще минут десять. Разложив карту прямо на земле и правильно расположив компас, я откровенно бездельничал. Вид с холма открывался шикарный. Всегда любил хорошие виды. Погиб во мне художник, наверное. На юге находился небольшой овраг, и местность значительно понижалась, открывая бескрайние зеленые холмы. С других сторон объект подпирал густой лес. Кроны высоченных деревьев поднимались выше нашего рукотворного холма и шумели ветром, приветливо помахивая ветками. Солнце, заходящее на западе, было ещё довольно высоко, но уже потеряло дневную яркость, постепенно превращаясь в рыжий круг, примеривалось нырнуть в листву. Бледно-голубое небо, с редкими перистыми облаками обещали на завтра хорошую погоду. Теплый поздний апрельский ветерок ласково обдувал на свободной от растительности горке. Катя сидела у основания высокой антенной конструкции, и, казалось, ее совершенно не интересовали открывающиеся вокруг виды. Красота! Густой лес до горизонта с юга, а на северо-западе в километрах двадцати в дымке над деревьями виднелись высотки города.

– Что жмуримся тут на солнышке? Сигнал пропустим! – Я не заметил, как по дорожке на наш насыпной холм поднимался Сергей Борисович в сопровождении Михалыча. Хотя, за периметр мы не собирались. Оба были вооружены огненстрелом. Правило – на поверхность без оружия нельзя – здесь выполнялось очень строго. Кстати, Катя тоже сидела, держа на коленях свой любимый блочный арбалет.

– Еще пять минут. – Уверено произнес я, чувствуя себя на фоне вооруженных людей голым.

– Включайся. Сигнал идет ровно минуту, а нам еще его засечь надо. Тут лучше перебдеть, чем недобдеть.

Я послушно нажал на «power». Частота была установлена заранее. Затрещал эфир из динамика. Я заволновался. А вдруг точка находится достаточно далеко и мощности моей станции не хватит?

Ожила мобильная радиостанция, торчащая в разгрузке Михалыча: – «Сигнал пошел».

Моя радиостанция, не считая треска эфира, молчала. Я медленно завертелся против часовой стрелки. Мой пеленгатор молчал, словно в рот воды набрал. От волнения и напряжения я весь покрылся потом. Уже прошел южный сектор, восточный… ничего. Север – Пусто. Когда до конца сигнала осталось секунд пятнадцать, я его поймал. Слабый… на северо-западе. Практически на пределе мощности приёмника моей станции.

– Поймал! Направление северо-запад, азимут триста двадцать – триста сорок. – Я, вымученно улыбнувшись, быстро отметил на карте сектор полученного пеленга. Получился конус в двадцать градусов, в который входила и западная и северо-западная часть города.

Прапорщик посмотрел на карту и хмыкнул.

– Это город?

– Нет, это где-то очень далеко. На пределе слышимости. Город я бы слышал чётко.

– Хе! – Традиционно хекнул Михалыч за спиной начальника.

Глава 14

Валуева горка

Подробная топографическая карта местности, расстеленная на журнальном столике – словно скатерть. Еще недавно я тут ел горячий суп, а теперь трое мужчин склонились над картой, вырисовывая на ней линии, заштриховывая секторы и отмечая крестиками точки. Я сидел на диване и, как говорится, не лез в «дела взрослых». Хотя, в картах понимал, наверное, не меньше, а может и поболее некоторых. Всё-таки все детство провел на этих самых бумажках, пока отец вырисовывал маршруты очередной «охоты на лису». Откинувшись на спинку дивана, и, несмотря на то, что сейчас не участвовал в нанесении на карту всяких значков, я все равно чувствовал, что я – молодец. Это благодаря моему титаническому труду сейчас на карте красуется, уходящий на северо-запад заштрихованный сектор. Да, площадь все равно осталась огромная, но уже не размером со Швейцарию, а уже с какой-нибудь Люксембург. А завтра, когда с двух новых точек отсканировать сигнал – останется совсем ерунда. Просто приходи и стучись в дверь: «Извините, это не вы, случайно, тут сигнал посылаете?»

Моё благодушие и умиротворение прервал громкий голос начальника.

– Да говорю же, что надо одновременно два отряда.

– А я говорю, что нет у нас двух подготовленных отрядов. – Отвечал ему командир группы, с которым я ездил тестировать пеленгаторы. – И БТР у нас один. Второй не на ходу, а «Бардак» мы просрали. Сначала с одной точки отсканируемся. – Он ткнул пальцем в карту. – А на следующий день с другой. – Снова тычок пальцем в другой крестик на бумаге. – Куда спешить? Три года ждали – денек еще потерпим.

Прапорщик, откинувшись на стул, уставился на отметки на карте. Минуты три молчал, размышляя, а потом, приняв решение, распрямился как боевая пружина.

– Значит, поступим так. Ты со своей подготовленной группой поедешь на буханке на восточную точку. Тут расстояние меньше. Вам и усиление меньше. А машина достаточно снаряжена по боевому распорядку – справитесь? А я возьму нашего гения, БТР, пару самых сообразительных человек в усиление из охраны и вот сюда. – Он обвел пальцем крестик в двадцати пяти километрах на западе от города. – На Валуеву горку. Сам мне ребят подбери. У тебя же есть резерв из охраны?

– Резерв-то есть, но…

– А я?..

Все обернулись. За спиной у мужчин стояла Катя и поджав обижено губу, уставилась на отца.

– Что, а я? – Сергей Борисович даже не понял.

– Если бы не я, вы бы вообще его не получили. – Она гневно указала на меня пальцем. – Это я его нашла. Только попробуйте без меня поехать. Я из дома сбегу. Я зомби стану. Специально! И буду вокруг периметра бродить, чтобы тебе было стыдно. – По щеке покатилась слеза.

Сергей Борисович встал и прижал дочку к груди. – Да куда же я без тебя? Конечно, поедем вместе. – И обернувшись к нам, поглаживая дочь по плечу сказал – Всё на сегодня отбой. Завтра планируем две экспедиции одновременно.

Между отбоем, объявленным Борисычем, точнее, с момента, как я донес голову до подушки, и подъемом прошло ровно две секунды. Или целая вечность, в которую мое тело успело отдохнуть. Я потянулся до хруста в суставах, и ощущение успеха буквально свело мне челюсть. И еще возникло желание кого-нибудь ... укусить! Желательно Катю, желательно за… завтра... Правда, завтра уже наступило, то есть цапнуть надо за сегодня. «Какая только хренотень не лезет сутра в голову. Хренотень – это тень от культурного садового растения хрен на другие культурные садовые растения. Нет, надо вставать, а то сейчас Кант от моих философских воззрений в гробу перевернется. Хотя, вчера девчонку было реально жалко. Разревелась, словно двойку получила. Как она сказала? А, да: «Я зомби стану!» Вот откуда это «укусить» взялось».

Медленно отрыв глаза, и пытаясь унять законы физики, где голова-центр галактики, а ноги и руки её рукава. И всё крутится в бесконечной карусели вселенной… «Блин!» Попытался прийти в себя ни о чем не думая. «Всего один бокал коньяка, а похмелье, словно бутылку в одно ры… лицо выжрал. Вот что значит длительное отсутствие тренировок. Хотя тренировался же тут в офисе на виски в кабинете Иваныча. Значит что-то другое… Все-же бремя гения тяжела…»

Не думать не получилось. Как говорится: Остапа несло. Моя армия выиграла? Я, обещая вычислить сигнал – я это сделал – не сильно врал. Ну, точнее, вообще не врал. Положа руку на сердца я, в конечном итоге, не знал, что у меня все получится. Но у меня все получилось. Значит я молодец? Я герой? Или как там сказал Сергей Борисович – гений.Но вычислить на бумаге и показать на месте это, как говорил Жванецкий, две большие разницы. Сегодня намечается настоящая боевая экспедиция, к которой я, честно говоря, после вчерашнего зрелища с мясорубкой стада зомби, не совсем готов. Точнее совсем не готов. Но это информация для внутреннего пользования. Для Кати я рыцарь на белом коне, да и для остальных тоже… на коне…, ну может и без коня, но рыцарь. Поэтому вперед, нас ждут великие дела.

Я решительно откинул колючее, шерстяное синее армейское одеяло.

Наверное, самое трудное – это сидеть без дела, когда вокруг кипит работа. Все куда-то бегут, что-то тащат, загружают в машины. А ты сидишь на ящике и непонимающе лупаешь гляделками. Мало того, даже предложение помощи вызывает или смех, или скептический осмотр моей фигуры. Даже Михалыч на предложение в чём-то помочь, ответил бурчанием под нос.

– Помог уже, спасибо, теперь носимся как в жопу ужаленные.

Предоставленный самому себе я решил разложить по полочкам всю информацию, которой обладаю. Что там сказал Борисыч? Валуева горка! Валуева горка в моем мире – это горнолыжный комплекс в двадцати пяти километрах западней города. Конечно же, не такой как в Ясной поляне, но все-таки… Это горнолыжный курорт. Это гора с канатной дорогой, с кучей гостиниц, и ресторанов. А значит… А что это значит? А значит это, что с кучей народа. А в нынешних реалиях с огромной кучей мертвого народа. Что-то мне от этой мысли стало не по себе.

Сборы были закончены. Машины загружены всем необходимым, в топливные баки залито топливо по самое горлышко, боекомплект пополнен. В ангар стали стягиваться участники двух экспедиций. Я отдал «Моторолу» командиру первой группы, коротко объяснив принцип и последовательность действий при пеленгации. Он внимательно выслушал с серьезным лицом, покивал, после чего улыбнулся и добродушно произнес:

– Справлюсь, не дрейфь. Не велика мудрость.

За первую точку я был спокоен, а вот за вторую. Мне тоже выдали автомат – по-моему, тот же «укорот», что у меня был в первой поездке – массивный тесак, такой же, что я видел у Кати, и подсумок с еще двумя снаряженными пластиковыми магазинами-рожками мерзко-рыжего цвета. Который я тут же повесил себе на пояс, отчего джинсы, опять же, тут же начали сползать с бедер. Пришлось пробивать новую дырку, чтобы подтянуть ремень. «Теперь понятно, зачем военные так затягивают ремни, носить такую тяжесть на поясе без хорошего ремня – останешься без штанов». Пришлось повторно выслушать лекцию от Михалыча, как пользоваться оружием, продемонстрировать порядок заряжания и разряжания, и получить подзатыльник при попытке передернуть затвор при вставленном магазине. Тоже наука, будь она неладна, от которой, в конечном итоге, может зависеть моя или чья-то ещё жизнь. Я, молча все вынес, покивал, поблагодарил, но одна мысль мне не давала покоя, о чём я при первой возможности спросил у прапорщика.

Мы уже сидели в десантном отсеке бронетранспортера. Я положил свой пеленгатор возле радиостанции, так, чтобы было легко быстро подсоединить, Катя уселась рядом с водителем, вставив свой арбалет в специальный зажим для оружия, а Борисыч, расположился напротив меня. В машине сидели еще четверо бойцов (если считать водителя) с суровыми лицами, экипированные так, словно они собирались совершить вооруженный переворот в какой-нибудь африканской стране средних размеров.

Вот тут я и воспользовался случаем, и задал мучавший меня вопрос.

– Валуева горка – это же горнолыжный курорт?

Прапорщик усмехнулся. – А ты что, на лыжах хотел бы покататься? Так не сезон же, вроде. – Дружный хохот разнесся по салону.

Я тоже смущенно улыбнулся.

– Да не, я о другом. В моём мире там всегда уйма народа тусовалось. И зимой и летом. Там же от мертвяков ступить будет некуда

Сергей Борисович молча покивал, соглашаясь с моим умозаключением. Завелся двигатель и всеми своими двумястами пятидесятью лошадьми выкатил тяжелую машину по пандусу на поверхность. Прапорщик достал карту, развернул ее и сложил так, чтобы нужный участок был на лицевой стороне. И уже серьезно, без улыбки произнес.

– Нам, ехать часа полтора. В объезд города. В общей сложности километров пятьдесят. Поэтому выезжаем раньше, чем первая группа. Кроме того, кроме самого пеленга, прежде всего, нам предстоит небольшая операция по зачистки вершины горы. Он прав. – Борисыч рассказывал всем, а не только мне. – Зомбаков там хватает, и даже если мы возьмем всех бойцов, зачистить эту территорию будет сложно. Поэтому мы решили сделать финт ушами с прыжком с разбега в сторону. – Он показа на развилку дорог возле поселка «Шахматово». – Вот эта дорога ведет на вершину. А вот эта… – он указал на вторую, – в сам курортный комплекс у основания горы. Мы остановимся здесь на развилке и запустим «биплик». Если вершина свободна, то сразу едем туда. А если нет – то сначала спускаемся вниз, там шумим по полной, и когда все соберутся к нам, рванем на вершину. Быстро они в горку не поднимутся, да, думаю, и не интересно им к нам будет, и мы все успеем. Вот такой план.

Машина, покачивалась на неровностях дороги, довольно быстро продвигалась вперед.

– А чё, толково. – Пробасил один из бойцов. – И БэКа по минимуму потратим, и дело сделаем.

– А что такое «биплик»? – Я наивно, но старательно моргал глазками, стараясь компенсировать провал в знаниях.

– «Биплик» – это беспилотный летательный аппарат, БПЛА, то есть или, если проще, «биплик». Кать, на тебе «птичка». – Прапорщик похлопал по пластиковому ящику рядом с собой. – Ты лучше всех нас ею управляешь.

Девушка улыбнулась, в глазах сверкнула искорка озорной пацанки.

Поездка до Шахматово (Кто придумал название этому населенному пункту? Я бы выдал тому премию – за фантазию) была не просто тягуче долгой. Сидеть в бронированной коробке без возможности посмотреть в окно – это просто пытка. Теперь я понимаю, почему Катя уселась на переднее сидение. При поднятых лобовых бронестворках у нее был хоть какой-то обзор. А я был вынужден лицезреть дремлющих бойцов в десантном отделении на стоящих спинкой к друг другу креслах и ухмыляющегося напротив Борисыча. Этот час мне показался вечностью, ну, по крайней мере, тремя часами – это точно. Было полное ощущение, что мы ездим кругами вокруг бункера. И когда меня выпустят из этой железной, вечно трясущейся на кочках, дергающейся как припадочной пыточной машины, я увижу тот же пандус, ведущий меня во чрево уже ставшего родным «Мобилизационного склад-арсенала длительного хранения ГРАУ». Название как-то само всплыло у меня в голове, хотя еще секунду назад я бы под страхом расстрела его бы не вспомнил.

Когда бронетранспортер, наконец, остановился, я даже не поверил, что мои мучения закончились. Выглянув из-за своей рации, я посмотрел в лобовое бронестекло. БТР стоял на небольшой возвышенности. Впереди за покосившимся указателем, на котором еще читалось «Шахматово» виднелись кривобокие домики, и разросшиеся до состояния непролазных джунглей яблоневые сады.

– А чего мы в сам поселок не заехали?

– Здесь потише будет. – Прапорщик махнул своему боевому сопровождению. – Выходим.

Бойцы высыпались наружу, быстро организовав круговую оборону, после чего, получив добро, с кряхтением из-за затекших ног и спины, вылез я. Погода, вчерашними обещаниями, действительно была хорошая. Солнышко пригревало, заставляя щуриться. Ласковый ветерок обдувал лицо и не верилось, что всего в нескольких километрах бродит гниющая смерть. Задом вылез Борисыч, вытаскивая из чрева машины, массивную коробку. За отцом вылезла Катя, и сразу отобрав её, стала доставать хитроумного летающего робота, монитор управления, который был больше похож на «ноут» с двумя рычажками вместо клавиатуры.

Уже через пару минут все четыре его винта зажужжали, и маленький летательный аппарат поднялся на уровень головы и уставился круглой линзой камеры мне в лицо. Катя поколдовала над экраном, откалибровав на моей личности картинку, после чего «птичка» довольно шустро унеслась в небеса. Мы все сгрудились над экраном.

– Пролети над Шахматово, а потом давай сразу на вершину. Может, и не придется лезть в низину.

Катя кивнула и плавно нажала на рычажки управления. На экране, чередуя друг друга, проплыли полуразрушенные дома поселка. Населенный пункт был пуст. Показалась развилка дороги.

– Направо. – Подсказал Сергей Борисович дочери.

Картинка послушно сместилась правее. Под коптером понеслась старая, заросшая по краям кустами, дорога. Аппарат летел на небольшой высоте, поэтому картинка сменялась очень быстро.

– Постой, что это?

Картинка остановилась. На краю оврага, почти загораживая собой дорогу, лежал огромный фургон.

– Тут будет проблема проехать?

Водитель заглянул через моё плечо, поцокал языком, и, почесав затылок, произнес. – Ничего подвинем его и пролезем по краю.

Наконец дрон вылетел с ущелья дороги на открытую площадку. На вершине горы стояло приземисто здание, к которому, поддерживаемые столбами, тянулись толстые канаты. На канатах висели сиденья, больше похожие на скамейки без ножек. А вокруг этого здания «водили хоровод», бродя по кругу, несколько десятков зомби.

– Да… Это конечная станция канатки. Нам сюда и надо. Кать, пролети вдоль трассы. Что на самой горе делается?

Коптер послушно понесся вниз. На экране мелькали фигуры, тоскливо бредущие по уже немного зеленеющему склону. В голове вертелось засевшее с просторов интернета четверостишье и никак не хотело из нее вылезать.

В небесах фигня летала

Серебристого металла.

Ни поймать ее, ни сбить.

Невозможно… Мать етить!

Я улыбнулся и так и стоял с дурацкой улыбающейся рожей, ловя на себе удивленные взгляды бойцов. С усилием подавив улыбку, попытался придать соответствующее моменту серьёзное выражение лица и снова уставился на маленький экранчик, успев заметить пару в лыжных костюмах, а один, даже на лыжах, неуклюже топтался по грязи. В конце концов, он запутался в своей амуниции и завалился, покатившись по склону. Коптер проследил за его падением и перенесся к группе, застрявшей на канатной дороге. Три когда-то молодых человека, так и сидели на высоте пяти метров, болтая ногами в лыжах. Увидев аппарат, они протянули к нему руки, как бы моля о помощи.

– Слава Богу – звука нет, – Борисыч поморщился. – Давай вниз к гостиничным коттеджам.

Коптер послушно скользнул дальше, оставив в покое бьющихся в гневе привязанных к сидениям канатной дороги, лыжников. Впереди показались аккуратные деревянные домики – шале, собранные из клееного бруса. Они были раскиданы по склону, собираясь к самому большому зданию ресторана, перед которым располагалась большое открытое пространство. Можно сказать, центральная площадь, с огромной шахматной доской посередине. Сейчас все фигуры были разбросаны, и только черный король символично стоял в центре пустой доски. Остальные домики-коттеджи спускались к огромному озеру. Раньше это было очень красивое место. Очень красивое и очень дорогое. Но, несмотря на космические цены, оно никогда не пустовало. Не было пустынным и сейчас. По всей территории бродило несметные полчища оживших мертвецов.

– Придется повозиться. – Прапорщик задумчиво почесал небритую щеку.

– А нельзя прямо тут пеленг осуществить? Зачем нам переться на эту гору? – Я показал на экран. – Там же просто ужас…

– К сожалению, нельзя. Валуева горка доминирует в этом участке, и есть риск, что сигнал исказится или вообще перекроется. Ладно. – Он посмотрел на часы. – У нас ровно три часа, чтобы забраться на эту горку, прежде согнав оттуда ее хозяев. Поэтому, ребятки, нечего тут рассусоливать. За дело!

Мне стало совсем жутко. Операция «Царь горы» вошла в свою боевую часть.