Текст книги "Викториада (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

06.02.2016 г. Заражения избежать не удалось. Появились первые симптомы заражения у шести человек второй научной смены. Больных изолировали и к вечеру они умерли. По моему приказу в секционную комнату принесли одного умершего. К тому моменту, когда я пришел на вскрытие он ожил и накинулся на охранника, покусав его. Охранник застрелил его, причем выпустив почти всю обойму в грудь безрезультатно, и только выстрел в голову умертвил ожившего. Среди сотрудников пополз слух о зомби.

07.02.2016 г. Заразились и умерли еще двадцать человек, причем первым из них был покусанный. Не могу сказать, что послужило причиной – то, что его покусали или он был в контакте с больными. Всех перенесли в морозильную камеру. У меня возникла идея. Одного из первых умерших принесли в секционную комнату и привязали к секционному столу. Через три часа он ожил. Вывод напрашивается сам собой: вирус активирует в тепле анаэробные биохимические процессы. При вскрытии (пришлось вскрывать его «живым») ткани живут самостоятельно. Каждая клетка стремиться объединится в некий союз с соседними, объедения весь организм в единое целое. Из нервной системы сохраняется активными только клетки ствола головного мозга, спинной мозг, и периферическая нервная система. В этих структурах содержание вируса максимальное. Кора головного мозга неактивна и содержание вируса в ней приближается к нулю. Вывод: оживший не сохраняет сою личность и действует на основе базовых инстинктов. Этим объясняется и «смерть» ожившего от выстрела в голову: разрушение клеток и сложных связей стволовых структур мозга. «Убить» путем разрушения других структур не возможно, поскольку зараженные клетки быстро восстанавливают связи вокруг поврежденных тканей. Данная информация направлена в клиники страны по сохранившим каналам.

Марья Семеновна закивала, подтверждая его слова:

– Да мы это получали, но в городе уже такое было… Не до этой информации было. Мы не успевали мертвых в морг таскать. Да и медицинских работников уже не хватало.

08.02.2016 г. Это был какой-то кошмар. Я проводил все время в красной зоне за электронным микроскопом или исследованием живой ткани зараженной вирусом. (Вирус можно сохранить только в достаточно большом куске ткани, при выделении из ткани он быстро распадается на аминокислоты), причем клетки ткани живут полноценно, используя анаэробный тип питания. Если их не подпитывать питательной жидкостью, то ткань впадает в спячку, схожую с анабиозом и просыпается при раздражителях (электрический ток, кислота ил питательная белковая жидкость). Меня так увлекли исследования, что я пропустил начало. Кто-то ожил и набросился на соседа и загрыз его. К тому моменту, когда я заметил, что что-то происходит в жилых комнатах и главном зале исследовательского центра проходила кровавая вакханалия. Ожившие гонялись за живыми, покушанные «пробуждались» и присоединялись к этому празднику смерти. Мне оставалось только смотреть на это все из-за бронированного стекла, потому что спасти я бы никого не смог.

Файл закончился, а мы все смотрели на темный экран. Я первый вышел из прострации и кликнул на следующий видеофайл.

09.02.2016 г. Работая над вирусом, я нашел его слабое место. Он склонен к объединению в этом его сила. Если прервать эту его направленность, он перестанет быть опасным. Да он будет убивать, но он не будет оживлять. Основная цель любого вируса – это убить носителя, но в этом и парадокс. Убив носителя, он умирает сам. Для данного вируса это правило не работает. Он не убивает организм, а захватывает его. Как бы перехватывает управление. Заражение происходит всеми путями, далее вирус преодолевает гемоэнцефалический барьер и поражает мозг. Так как ткани коры умирают, его в клетках и нет, а в менее дифференцированных клетках центральной нервной системы вирус сохраняется в большом количестве, направляя все свои силы на выживание захваченного организма. Если направить все усилия на прерывание этих связей – задача будет решена. Осталось определить пути для решения этой задачи.

– Вы заметили, он стал плохо выглядеть. – Сергей Борисыч, задумчиво почесал заросший подбородок. – Устал?

– Устанешь тут. Тут сдохнуть можно от усталости. – Марья Семеновна украдкой стерла слезинку.

10.02.2016 г. Я решил эту проблему. Это фермент, не позволяющий клетке открывать протеиновые каналы. За счет этого клетка как бы консервируется сама в себе. Парадоксально, что это мне подсказал сам вирус. В состоянии голода, пораженная ткань впадает в анабиоз, я уже говорил об этой особенности. Я изучил этот механизм и понял, что клетка в голоде вырабатывает фермент, закрывающий протеиновый канал. Я воссоздал данный фермент в нашем малом, лабораторном биореакторе. Фермент полностью обездвижил клетки в биоматериале и через три часа ткани стали разлагаться. Не знаю, как подействует фермент на целый организм. У меня нет целого организма для эксперимента.

Я поставил изображение на паузу. На нас смотрел человек, постаревший за неделю лет на десять. Красные глаза, опустившиеся уголки губ, он периодически морщится, будто его простреливает импульс электричества через все тело.

– Он заражен. – Марья Семеновна внимательно вглядывалась в изображение. – Я сотню раз такое видела.

Я нажал на кнопку.

Хотя, почему, материала у меня хватает.

Он снял с монитора веб-камеру и перевернул ее на большой исследовательский зал. По залу медленно бродили десятки тел. Один из мертвяков стоял рядом с дверью, методично покачиваясь, словно в такт, слышащейся только ему музыки.

Вон, сколько у меня материала. Останавливает меня только то, что какой-то эффект будет только через три часа. Смогу ли я увидеть этот результат, успею ли.

Он нездорово засмеялся безумным смехом. И запись закончилась.

11.02.2016 г. Я заражен. У меня посинели ногти, и болит голова. Больше чем уверен, что и глаза красные как у кролика. Мне удалось провести эксперимент с опрыскиванием ферментом ближайшего зомби. Это был мой заместитель Андрей Лазарев, и я рад, что смог именно ему оказать эту услугу. Я, одевшись в защитный скафандр, приоткрыл дверь и брызнул ему в лицо фермент. Он успел схватить меня за руку и сорвал перчатку. Я вырвался. Но разглядывая руку на предмет повреждений, увидел синие ногти.

Он поднял руку и показал нам свои синие ногти.

У меня есть часов шесть до того момента, как меня свалит головная боль. Но зато есть главное – он умер! И разложился до скелета. Мой антидот работает. Я загрузил в наш лабораторный биореактор аминокислоты и протеины для синтеза фермента, но этого количества будет безумно мало. Этим объемом можно обработатьтолько наш бункер. Большой биореактор стоит в техническом уровне напротив реакторного отсека. Его возможности и производительность на порядок выше. Полученным ферментом нужно будет зарядить квадрокоптеры и распылить его над городом. Для запуска процесса в макро организме достаточно несколько миллиграмм вещества. Достаточно одной капли попавшей на тело зомби вызывают его оцепенение через час и полное разложение через шесть часов.

Он прижал ладони к вискам, пытаясь унять головную боль. После чего выпил две таблетки обезболивающих средств.

У меня мало времени. Я записал сообщение и запустил его в эфир по циклу. Если вы смотрите эти файлы, значит, вы его услышали и пришли. Следующий файл – мои инструкции по созданию фермента. Формулы. Если у вас нет тех, кто разберется – просто следуйте инструкции и получите нужное вещество.

Темный экран, а еще более тело, валяющееся недалеко от красной зоны, не вызывало никакого сомнения о финале этой грустной истории.

Глава 24

Биореактор

Минуту мы стояли молча, переваривая увиденное и услышанное, после чего я кликнул на последний файл. Да, это была подробная инструкция, как пользоваться биореактором, где взять ингредиенты, в каком порядке и в каких пропорциях их использовать. Все было разжевано, как говорится, для полных чайников. Как он собрал эту информацию, адаптировал ее для «тупых», систематизировал на фоне титанической усталости и, практически теряя сознание от интоксикации и головной боли, было не понятно. Я нажал на печать и из принтера полезли напечатанные листы. Бегать между компьютером и биореактором совсем не хотелось.

Собрав все в стопку, я оглянулся:

– Ну, что – пойдем, посмотрим на большой биореактор?

И тут Борисыч как очнулся от сна.

– А группа вернулась? – Бойцы, которые остались в зале изумленно переглянулись. Трех человек, которых отправили на разведку нижнего уровня, среди нашей группы не было. И что самое удивительное, о них будто бы забыли. – Твою жеж мать! Всем за мной.

Все чуть ли не наперегонки бросились за прапорщиком. Я только и успел, что наклониться и снять с груди мертвого доктора магнитную карту и, уже набегу, засунул ее в один из многочисленных карманов разгрузки.

Все сгрудились возле двери. Прапорщик, жестом указал на первую тройку и показал двумя пальцами, на начало движения. Затем пошла вторая тройка бойцов, а потом уже и мы. Всего нас получилось одиннадцать человек. Мы спускались по лестнице целых шесть пролетов, пока внизу не появилась открытая нараспашку дверь следующего уровня. Все шесть бойцов стояли вначале длинного коридора с множеством закрытых дверей. Коридор был совершенно пуст. Все двери были закрыты. Было совершенно не понятно, куда делась наша разведгруппа. Она просто растворилась. Никаких следов или намеков, в какую дверь они зашли. Такое ощущение, что мы первые за восемь лет, кто спустился сюда. И главное, что стояла полная тишина. Такая, что я, наверное, услышал бы сердцебиение всех своих товарищей.

Коридор был метров двести. Двери все одинаковые, покрашенные серой краской с электронными замками, свирепо глазеющими на нас красным запрещающим сигналом и металлическими табличками над ними. Хотя нет, на все. Две центральные двери друг напротив друга, намного больше с отодвигающейся створкой по типу купе. И вообще, выделяются среди остальных – очень навороченные и явно автоматические. Я подошел к ближним дверям по левой стороне. Табличка гласила: «Склад химических веществ». Ни на что, особо не надеясь, я выудил из кармана магнитную карту и вставил в приемник. Замок пикнул, щелкнул и дверь приоткрылась. Возглас прапорщика: «Стой», немного запоздал. Я инстинктивно приоткрыл дверь. Огромная пустая комната с множеством шкафов и стеллажей. Каждый шкаф, стеллаж промаркирован. Прямо возле двери – компьютер. Я нажал на кнопку, и экран засветился запросом, предлагая мне ввести требуемое вещество. Понятно, это эквивалент картотеки. Вводишь искомое вещество, и она указывает место хранения. Я выложил листы рецепта фермента, которые распечатал наверху на стол рядом с монитором. Все равно за компонентами сюда придется бегать.

– Молодец, но на будущее, без страховки двери не открывай. А вдруг там толпа мертвяков. Нас тут не так много. – Прапорщик стоял за спиной, окидывая внимательным взглядом помещение.

– Извините, не подумал. Привык, что не души.

– Не подумал. – Передразнил он меня. – Это-то и напрягает, что не души. Тут, судя по дневнику, толпы должны бродить. Да и наши бойцы куда-то делись. – Он взял автомат удобней и вышел из помещения склада.

Следующие две двери уже открывали очень осторожно, с проверкой бойцами с оружием. Это тоже были склады: первый, биологических веществ, второй, всякой медицинской всячины: медицинское оборудование, различные упаковки и медицинские укладки. В шкафах стояли готовые к работе скафандры повышенной биологической защиты с индивидуальными системами дыхания.

– Просто праздник какой-то. – Мария Семёновна ошарашено оглядывалась, и вид у нее был такой словно у ребенка, попавшего на конфетную фабрику.

– Ладно, Маш, потом дам время на разграбление. Сейчас надо осмотреться и наших бойцов найти. Совсем мне тут не нравится. – Командир первым вышел из этого праздника апокалипсиса.

Мы подошли к левым автоматическим дверям. Двери, оценив магнитную карту, с шипением отошли в сторону. Внутри в небольшом предбаннике полукругом стоял большой пульт управления, который весело помигивал разноцветными лампами. За ним, так же полукругом толстое стекло отгораживало нас от реакторного зала. Взале обшитым каким-то металлом загорелся свет, осветив высокий цилиндрический атомный реактор.

– Эва как! – Борисыч с восхищением посмотрел на реактор. – Да, это не наши дизеля и ветряки. Хоть переезжай.

– Да-а... – Мечтательно согласилась Марья Семеновна. – Только места для нас всех маловато. – Наверное, мысли обо всех этих бескрайних богатствах терзали и ее.

– Слушайте, давайте второй большой зал посмотрим. К гадалке не ходить, там биореактор. – Борисыч вышел из реакторного зала и пошел к дверям напротив.

Вставлять магнитную карту в приемник не пришлось. Как только командир подошел к двери сработал сенсор, и дверь мягко отошла в сторону. Прапорщик как на стену наткнулся, хотя огромный зал был пуст. Ну как пуст? В смысле, ничего опасного, на первый взгляд, там не было. Ровный пол, покрытый стальными плитами. Стены из белого термостойкого бетонопластика. Потолки метров пять, наверное. Посреди зала стояла странная конструкция похожая на виденный мною в учебниках аппарат для крекинга или огромный самогонный аппарат. Высоченный, под самый потолок бак оплетенный множеством трубочек, труб, гофрированных перегонов, спиралевидных охладителей. В общем, наверное, так представлял себе свое место в раю мой дед – еще тот творец божественного напитка.

Борисыч с опаской заглянул за угол. Два бойца тенью проскочили мимо него в помещение и стали по сторонам двери, держа автоматы наизготовку.

– Чисто. – Уже привычный доклад, и остальные бойцы зашли в зал биореактора.

Шесть бойцов стояли по дуге, внимательно разглядывая странную футуристическую конструкцию.

– Ну что, Витек, этого монстра осилишь? – Сергей Борисович сделал шаг в помещение.

Первая моя мысль была, что рухнул потолок. Что-то большое и плоское, цвета сырого мяса резко накрыло всех, кто стоял в помещении. Послышались приглушенные крики, словно кто-то запутался под одеялом. Борисыч, чудом почувствовав опасность, каким-то отчаянным прыжком попытался запрыгнуть в коридор, но столкнувшись со мной в дверях, не успел вытянуть из-под этой массы ногу. Кусок плоской мясистой ткани, как живой, трансформировался в щупальце, оплетая конечность прапорщика. Я подхватил кричащего от боли командира под руки и поволок в коридор, но щупальце, хотя и вытянулось, и истончилось, отпускать добычу не собиралось. Сквозь штанину показалась кровь. Катя выхватила свой тесак и, с размаху, отсекла эту мерзость от основного материнского тела. Щупальце скрутилось, снова развернулось, словно пыталось нащупать свою удравшую еду. Я внимательно посмотрел на него – оно было похоже на щупальце осьминога, только вместо присосок у него было множество зубастых отверстий. Меня передернуло от омерзенья.

Сергея Борисыча оттащили к противоположной стене, и над ним уже колдовала Марья Семеновна. Она перетянула ногу жгутом и вколола командиру промедол. Нога выглядела плохо. Чуть ниже колена, голень распухла, посинела и кровоточила из множества укусов. Прапорщик уже поплыл от наркотика или болевого шока, а может и того и другого.

Витя, сожги эту тварь. Она всех наших пацанов сожрала… – глаза его закатились, последние слова он говорил уже шепотом. – Гранаты туда…

Я заглянул в помещение биореактора. Это было похоже на огромный кусок мяса, который накрыл площадь перед биореактором. Крики из-под него уже утихли, наверное, тварь занялась перевариванием поступившей биомассы. Почувствовав мое приближение, биомасса находящееся рядом с дверью приподнялась, отрастив по краям множество щупалец, а в центре стала формироваться голова с множеством человеческих глаз, которые мутным взглядом Зои Ивановны уставились мне прямо в душу. Не выдержав взгляда, я снял с разгрузки две термобарические гранаты, сорвав с них чеку, метнул черные кругляки под этого монстра. Я не знаю, сколько задержка у этих гранат. Мне показалось, что вечность. Я успел нажать на кнопку закрытия дверей, отскочить в сторону и даже залечь возле стенки, вдруг чего...

Взрывы двух гранат прозвучали почти одновременно и как-то не внушительно, но после этого грохнуло так, что весь бункер подпрыгнул. Слава Богу, что автоматическая дверь выдержала. Правда выгнулась так, что открыть ее без кувалды и лома теперь вряд ли получится. С потолка посыпалась штукатурка. Наверное, детонировали все гранаты, что были на разгрузках бойцов. Зазвенела противопожарная сигнализация, замигав лампочкой пожарной тревоги. После чего, хотя открытого огня нигде не было видно, включилась система пожаротушения. Я оглянулся. Возле двери в реакторный отсек, облокотившись на стену, сидел старший прапорщик, командир нашей группы. А рядом – все, что от нее осталось: Марья Семеновна и ревущая Катя. Ну, и я ничего не умеющий и ничего не знающий, чужой этому миру айтишник. Вот и все наше войско. Я с удивлением осознал, что с момента нападения прошло от силы половину минуты, а как все изменилось. Я затравлено оглянулся, не зная, что делать.

– Вить, ты обещал. – Голос Борисыча был почти не слышан. Нога его перестала кровоточить, но выглядела синим мертвым куском.

– Что обещал? – Не понял я.

Большим усилием воли Борисыч открыл глаза.

– Позаботься о Кате. Бери ее и уходи в свой мир. Ты слышал… – он замолчал, собирая силы, – в месте, куда ударил луч – там проход. Уходите… Только окажи мне услугу, Катя не сможет.

– Может можно что-то сделать?

– Что сделать, ты мою ногу видел? Меня покусали. Я не хочу стать частью такого монстра. – Он посмотрел на перекорёженную дверь.

Я достал пистолет. Нет! Ведь прошло совсем мало времени, и мы жгут сразу наложили. Может можно еще успеть? Я решительно вставил пистолет в кобуру и достал свой длинный, широкий, остро заточенный нож.

Марья Семеновна все поняла и, распахнув сумку, достала еще один жгут. Сноровисто перетянув ногу прапорщику выше другого жгута, кивнула мне и отвела плачущую Катю в сторону.

Я никогда не отрубал ноги живым людям. Как-то нет у меня в этом деле ни навыка, ни сноровки. Но альтернатива – мертвый Борисыч бродящий по пустой лаборатории меня совсем не вдохновляла. Я сжал зубы и со всего маха рубанул чуть выше колена, аккурат между затянутыми жгутами. Несмотря на то, что Катин отец был накачен промедолом, взвыл он так, что заложило уши. Нога отвалилась в одну сторону, а я в другую. Выворачивало меня так… Что там в тот первый раз, после бронетранспортера. По сравнению с этим, тогда меня слегка подташнивало. Успокоился я только минут через пять, когда закончилось все: и утренняя еда, и слезы, и желудочный сок и желчь, и, наверное, силы. Так и сидел я под струями пожаротушения, бледный, облёванный, с кровавым тесаком в руках.

Я с тоской посмотрел на Катиного батю. Марья Семеновна уже аккуратно перевязала результат моего операционного вмешательства и убрала обрубок в сторону, чтобы он не смущал ни дочку, ни меня. Борисыч лежал бледный как смерть, и я даже испугался, что он не дышит.

– Живой, живой, не боись. Я ему еще обезболивающего препарата вколола. Молодец, хорошо рубанул. Ровно, даже чистить не пришлось.

– Это я с перепуга. – От воспоминаний к горлу снова подкатил комок, но я усилием воли проглотил его обратно.

Рядом с отцом сидела Катя и гладила его по голове. Тут я с ужасом вспомнил про щупальце, вдруг оно подберется к ним и еще кого-то цапнет. Я испугано стал озираться.

Марья Семеновна, правильно поняв мою тревогу, успокоила.

– Я его в контейнер убрала, дома посмотрю, из чего эта штуковина сделана. Нам живая часть от мертвяка еще никогда не попадалась, грех выкидывать такое добро.

Я сомневался, что такая гадость может быть добром, но спорить не стал.

– И что нам теперь делать?

Марья Семеновна даже удивилась.

– Что делать? Что тебе Сергей сказал, то и делать. Тебе командир приказ дал – выполняй. Так что бери Катю и шуруй к своему входу-выходу. – Она на секунду задумалась. – Только сначала помоги мне его наверх вытащить.

Легко сказать вытащить. Борисыч был еще тот боров. Даже без ноги. А еще оружие, а еще контейнер с монстром, будь он не ладен. Хорошо, что на складе медицинского оборудования нашлись носилки, и мы втроем, пыхтя и обливаясь потом, подняли командира в гараж, где Марья Семеновна с удобствами устроилась ожидать помощи.

– Берите «буханку». Вы, сначала в лагерь заедете, объясните, где нас искать, а потом, чтобы я вас не видела, а то засветло не успеете. Понял?

– Понял. Только я это… я водить не умею.

Марья Семеновна закатила глаза. Мол, вот как такое чудо занесло сюда на нашу голову? Она что-то прошептала себе под нос. Выругалась, наверное, или обозвала как-нибудь нехорошо.

– Катя умеет.

– Я от папки никуда не пойду. – Катя категорично стала в протестную позу.

– Давайте быстрее, чем быстрее мы его привезем, тем больше шанса будет на спасение.

Этот аргумент подействовал на Катю лучше волшебного пенделя, и мне оставалось только припустить вслед за ней.