Текст книги "Бремя Бездушных (СИ)"

Автор книги: Игорь Конычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Южанка поспешно кивнула.

– Демон, появляющийся без формулы призыва? – Острие клинка застыло рядом с шеей Миаджи.

– Просто соскучилась по вашим кислым физиономиям, – с улыбкой отозвалась демоница в образе девочки, одетой в ярко фиолетовое платье с черными кружевами. – Хотя твоя рожа, благородный рыцарь, кажется мне незнакомой!

Символ Гирита вытатуированный на лбу храмовника неприятно жег взгляд Миаджи, но она из вредности не отводила глаз.

– Миаджи! – Строго одернула девочку Кисара. – Не припомню, чтобы звала тебя. – Но ты и не запрещала мне появляться, сестрица, – лилейно улыбнулась демоница.

Мысленно выругав себя за неосмотрительность, Кисара строго посмотрела в абсолютно невинные глазки своей подопечной и потребовала: – Немедленно извинись!

– Ой, извините-извините, – изобразив на лице слабое раскаяние, демоница улыбнулась, но ее слова не остановили надвигающегося на нее гиритца с обнаженным мечом.

– Брат Колд, как я и говорил ранее, это существо принадлежит демонологу, что отправляется с нами. – Только слова Алектиса заставили рыцаря-защитника опустить оружие. – Ее хозяйка, как утверждает архимаг, будет нам полезна, так что мы постараемся не расстраивать заклинательницу. Ради всеобщего блага и нашей миссии мы должны смириться и с присутствием этого создания Скверны.

– Воистину, неисповедимы пути, которыми ведет нас Защитник, если детям Его приходится делить кров с порождением Бездны. – Пробасил Колд, с силой вгоняя клинок в ножны.

– Кстати, а чего мы останавливаемся в какой-то халупе, если здесь есть обитель ордена? – Таллаг пнул одну из балясин, поддерживающих перила, и та переломилась пополам. – Не то чтобы я горел желанием посетить ваш дом, он, думаю, он всяко лучше, чем этот хлев. Я же не смогу уснуть, в ожидании какой-нибудь свиньи, которая прохрюкает мне на ухо, что я занял ее место.

– Обитель Защитника не место для непосвященных, – ровно ответил Алектис. – К тому же она находится в другой части города, поэтому стражи Бродерио любезно предоставили нам...

– Этот сарай. – Еще одна балясина пала жертвой ботинка Таллага. – Может, лучше остановимся в таверне? – Он искоса наблюдал за храмовниками, уходящими вглубь комнаты.

– Мы останемся на ночлег здесь. – Твердо заявил Алектис и из его властного голоса исчезли вежливые нотки. – Это не обсуждается. Что же до еды, то о ней уже позаботились. Наверху вы найдете все, что нужно. Право я надеялся, что мы успеем покинуть город раньше, но меня задержали дела, и оставленное на всякий случай здание пригодилось нам. Возможно, таково было провидение Гирита, и он помог нам оказаться в нужное время в нужном месте, дабы остановить Скверну.

– И когда вы все успеваете?

– Мы лишь следуем пути, что уготовил нам Защитник. Что же касается этого дома – я достаточно давно знаю Гвинет, чтобы понять – она не отпустит своего человека в одиночку даже со мной и моими братьями, – в тон зверолюду ответил Алектис. – Я рассчитывал, что вас будет даже больше.

– То есть то, что ты хотел уйти и был так недоволен – просто представление? – Таллаг выглядел удивленным и, похоже, даже забыл о своем пренебрежительном отношении к ордену Гирита Защитника.

– Не уж-то ты и в правду считаешь, что наш орден не знает, сколько всего в Светлых землях мастеров темных искусств и где они находятся? – вопросом на вопрос ответил Алектис, позволив себе едва заметную улыбку, крайне неуместно смотрящуюся на его суровом лице. – Отправляйтесь отдыхать и не налегайте на вино. Завтра рано вставать.

– И тебе спокойной ночи, – проворчал Таллаг, продолжив подниматься по ступеням.

Коридор, открывшийся перед зверолюдом, когда тот закончил непродолжительный подъем, был настолько коротким и узким, что казался совершенно лишним в этом месте. В два шага достигнув лишенной ручки двери, Таллаг несильно толкнул ее, явно опасаясь сломать.

Протяжный скрип, с которым открывалась дверь, показался Кисаре довольно зловещим и чрезвычайно долгим, словно кто-то вел длинными когтями по стеклу, с явным намерением подействовать всем на нервы. Ухватившись за эту мысль, девушка резко обернулась и увидела Миаджи, занятую вождением удлинившимися ногтями по мутному стеклу узкого окошечка, расположенного над лестницей.

– Прекрати! – ухватив хихикающую девочку за руку, южанка потащила ее за собой.

Девушки последними вошли в просторную, освященную свечами комнату. В глаза сразу же бросилось весьма небогатое убранство, о чем незамедлительно и сообщила всем Миаджи: – Натуральный свинарник, – заявила девочка. – Понимаю, эти занудные монахи, но нам-то все это за что?

– Не привередничай, – неожиданно весело отозвался Таллаг, и Кисара почти сразу же увидела причину его радости, которую зверолюд уже ласково прижал к груди и, откупорив деревянную пробку, жадно вдыхал приятный аромат.

– Кто про что, – Исель села на одну из двухъярусных кроватей, чьи ровные ряды тянулись вдоль стен, а ее брат подошел к Таллагу, оценивающе глядя на бочонок, что зверолюд держал в руках. Стол, с которого Таллаг и позаимствовал бочонок, оказался довольно широким и буквально заваленным едой. Он стоял прямо напротив камина, в котором весело потрескивало пламя, добавляя явно недружественному помещению капельку уюта.

Откуда-то снизу донесся тихий лязг доспехов и шум – видимо гиритцы, так же, устраивались на ночлег. Миаджи вдруг вздрогнула и что-то недовольно заворчала себе под нос. Прислушавшись, Кисара уловила слова молитвы, читаемой Алектисом.

– Они без литаний и гимнов даже в уборную сходить, что ли не могут? – озлобившаяся девочка прошла к ближайшей кровати, нарочито громко топая каблучками, словно хотела пробить пол.

– Не утрируй, пожалуйста, – попросила демоницу Кисара, получив в ответ неразборчивое бормотание, чем-то напоминающее неуклюжее извинение. Миаджи пересекла комнату, сев прямо на пол, напротив камина и, поджав под себя ноги, принялась смотреть на пламя.

– Кстати, о молитвах, – Калеос, аккуратно нарезающий краюху хлеба на части острым кинжалом, посмотрел на Таллага. – Шаманы зверолюдов, как эльфийские сестры дракона, наши чародеи или же рунные жрицы дворфов, не говоря уже о местных целителях и священниках, могут снимать следы Скверны с вещей, я прав?

– Могут, – буркнул Таллаг, разливая вино по глиняным кружкам.

– А ты, как шаман, умеешь такое?

– Типа того, – снова согласился зверолюд, чем вызвал недоуменные и удивленные взгляды. – Что? Думали я бездарь?

– Ну, ты никогда не говорил о своих способностях, а в бою от тебя кроме молний ничего не дождешься. – Эльф смахнул с лезвия кинжала крошки и указал им на рукоять Громовержца, выглядывающую из-за плеча своего хозяина.

– Так мы раньше особо с демонами и не дрались, – Таллаг передернул широкими плечами.

– Но дрались недавно. – Возразила Исель, подавшись вперед, и пламя свечей осветило ее овальное лицо с острыми чертами. – Почему ты не сказал гиритцам о своих способностях?

– А толку-то? – хмыкнул зверолюд, усаживаясь на шаткий стул и глядя, как насторожилась Миаджи, уставившись на жалкое подобие двери, прикрывающее вход в комнату. Кисара, так же, выглядела обеспокоенной, будто прислушиваясь к самой себе, но Таллаг не стал заострять на этом внимания, продолжив: – Гиритцы уверены, что лучше остальных и если считаются, то только со жрицами Лигеи и ее паладинами. Думаешь, они поверили бы шаману моего племени и подставили бы под угрозу, путь и выдуманную, жителей Ариарда? Им проще самим уничтожить все следы Скверны и, заодно, лишний раз доказать зевакам, что они их защищают. – Я прав? – резко развернувшись, Таллаг встретился взглядом с Фалконом, появившимся в дверном проеме.

– Прав, – кивнул гиритец, без приглашения войдя внутрь.

Даже без доспехов, монах, почти касающийся головой потолка, выглядел величественно, пусть и одет он было довольно просто – серые штаны и просторная рубаха, едва сходящаяся на широкой груди. Подойдя к столу, ветеран опустился на стул, развернув его так, чтобы видеть Миаджи. – Присаживайся, – состроив кислую мину, произнес Таллаг. – Заодно расскажи нам, почему мы отправились в Бродерио. Или вы с братьями настолько выжили из ума, что решили двигаться к цели через все Потерянные земли и исходить их вдоль и поперек?

– Я уже говорил, что вы все узнаете, в свое время. Мы ничего не таим от вас, просто вынужденная мера предосторожности, не более. – По виду монаха было ясно, что он ничего никому не скажет, пока не получит на это разрешения от, скорее всего, Алектиса. – А за приглашение, спасибо, – невозмутимо продолжил Фалкон, поправив висевшие на поясе ножны с широким кинжалом, годившимся обычному человеку в качестве короткого меча.

– Если я порчу тебе аппетит, гиритец, можешь сваливать к своим дружкам, потому что мне нравится здесь, – сказала Миаджи, глядя в огонь.

Фалкон оставил речь демоницы без внимания, так же, как и молчаливый вопрос окружающих о том, почему он пришел сюда, а не остался внизу с братьями. Монах лишь подвинул к Таллагу пустую кружку и зверолюд наполнил ее.

– Вы разве пьете? – недоверчиво поинтересовался он, закончив разливать вино и поставив бочонок под стол.

– Сок виноградной лозы не запрещен, – ухмыльнулся в седые усы ветеран – гиритец, поднеся кружку к носу и глубоко вдохнув насыщенный аромат.

– Тогда почему бы тебе не выпить со своими братьями? – прямо спросил зверолюд, глядя в глаза седому воину.

– Должен же кто-то за вами приглядывать, – Фалкон покосился на фыркнувшую Миаджи. – Вас нанял Алектис и ему диктовать правила. Это не обсуждается.

– Значит, у нас нет иного выбора, кроме как терпеть твое присутствие?

– Именно, – просто ответил гиритец Таллагу.

– Видимо я чем-то прогневал Урсулу, – скорбно произнес зверолюд, залпом осушив свою кружку и звякнув ею о стол. – Досадно.

Трапеза проходила в молчании. Быстро поевшие эльфы перебрались поближе к камину, а Кисаре кусок не лез в горло

Мысли заклинательницы о назначении Фалкона лишь утвердились с его приходом – гиритец наблюдает за ней и за Миаджи, чтобы, в случае чего, защитить или убить, в зависимости от обстоятельств. Подобные размышления не принесли южанке никакой радости, включая аппетит и хорошее настроение. Отодвинув от себя тарелку с почти не тронутой едой, девушка подошла к камину, сев рядом с Миаджи. Девочка сразу же воспользовалась этим и устроилась поудобнее – положив голову Кисаре на колени.

Слушая стук дождевых капель по крыше и окнам, южанка уставилась на извивающееся в танце пламя, впав в меланхолию.

А вот Таллаг и Фалкон на отсутствие расположения духа не жаловались. Мужчины уплетали за обе щеки. Причем Таллаг, уступавший гиритцу в размерах, почти не отставал от монаха, жадно проглатывая куски жареного мяса и хлеба, да еще и запивая это все солидными порциями вина.

После недолгих колебаний Калеос вернулся за стол и бочонок с вином начал еще стремительнее терять в весе, постепенно своим содержимым поднимая настроение мужчин.

Неожиданно Фалкон встал с места и под изумленными взглядами собравшихся, покинул комнату.

– Чего это он? – Изрядно захмелевший темный эльф, повернул голову к Таллагу, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд красных глаз на лице зверолюда.

– Да кто его знает? – Таллаг, который, так же, поддался пьянящим чарам вина, нахмурился, и уже начал было вставать, чтобы узнать, что заставило гиритца так стремительно покинуть их компанию.

Но, не успел зверолюд сделать и шага, как Фалкон вернулся обратно, неся под мышкой еще один бочонок.

– Братья не нуждаются в вине... Не пропадать же ему, – пробасил гиритец, ставя на стол свою ношу.

– А ты, вроде как не с ними, да? – недоверчиво прищурился Таллаг.

– Я не знаю, вернемся ли мы из-за Стены или нет, – тон храмовника стал серьезным. – Возможно, это последняя спокойная ночь и я не хочу, чтобы она проходила как и те, что были до нее.

Когда Кисара, привлеченная живыми нотками в голосе мужчины, взглянула на него, то ей показалось, что Фалкон изменился. Сейчас монах походил на обычного человека: Фалкон заулыбался, его глаза блестели и казались поразительно живыми, а не застывшими кусками льда, как у его братьев по ордену.

– А ты точно гиритец? – Таллаг внимательно оглядел монаха с головы до ног так, будто видел его впервые.

– Я служу Гириту Защитнику всю свою жизнь, – с достоинством ответил Фалкон. – Хотя... – он немного погрустнел, словно вспомнил что-то, что-то затаенное в глубине его души, сокрытое за многочисленными литаниями светлому богу, верой и решимостью.

– Хотя? – В глазах Таллага зажегся интерес.

– Не важно, – отмахнулся гиритец, выравнивая сдвинутый ранее стул и усаживаясь на прежнее место.

– Ну уж нет! – Таллаг всегда был любопытен и настырен, словно стадо диких кабанов, а вино многократно усиливало эти два его качества. – Так не пойдет, гиритец! Негоже скрывать что-то от тех, с кем бился плечом к плечу и делил хлеб!

– Обычай твоего народа, а? – Фалкон улыбнулся в седые усы. – Поучаешь меня, в то же время, скрывая что-то. Думаешь, я не вижу враждебности в твоих глазах и в голосе? Не нравится наш орден?

– Не нравится, – не стал спорить зверолюд, сразу став серьезным. – И на это есть причина.

– С удовольствием ее выслушаю. – Облокотившись на стол, Фалкон заглянул в глаза зверолюду и тот выдержал взгляд.

– Хочешь знать? – появившаяся на лице Таллага улыбка была такой же печальной, как выражение его глаз.

– Да, я честен с тобой и мне нечего скрывать, – Фалкон кивнул, разлив остатки вина из прежнего бочонка и откупорив новый. – Предлагаю свою историю за твою. Прежде чем ответить, подумай, второго шанса может и не быть. Мы можем не вернуться. Твой ответ?

– Идет! – незамедлительно согласился Таллаг, и все присутствующие удивлено уставились на него.

Зверолюд никогда не рассказывал о своем прошлом. Все знали, что Гвинет привела его в Крылья Удачи, когда он был подростком, озлобленным и хмурым мальчишкой шестнадцати зим. В гильдии Таллаг начал новую жизнь, но не забыл и о старой. О той, что держал лишь в своих воспоминаниях.

– Начинай, – Фалкон подвинул к зверолюду наполненную кружку и тот, сжав ее в ладонях, благодарно кивнул, уставившись на содержимое.

Взгляд Таллага приобрел отстраненное выражение, словно мужчина мысленно оказался где-то далеко и он начал говорить:

– Если мы вдруг не вернемся... Было бы плохо, не рассказать вам всем о моей жизни, – сделав глоток, Таллаг замолчал, словно слова и воспоминания приносили ему боль. – За исключением тебя, храмовник, – тихо добавил он. – Но раз уж ты здесь, то ладно, давно было пора, – одним глотком зверолюд почти опустошил кружку, вытерев губы тыльной стороной ладони.

Исель и Кисара, вместе с Миаджи, подвинулись поближе, чтобы услышать историю из жизни друга, которую тот прежде скрывал.

Демоница, однако, не позабыла о своем злобном характере и с невинным видом попробовала забраться заинтересованному откровением Таллага Фалкону на колени. Кисаре удалось оттащить девочку раньше, чем гиритец взялся за кинжал, и оружие монаха не покинуло ножны.

– Дюжину зим назад, – Таллаг смотрел прямо перед собой, где на бревенчатой стене тенью дергалось в танце пламя свечей. – Я жил в поселении под названием Зимняя Спячка, неподалеку от места, где раздваивается река Вьющаяся лента.

Не успел зверолюд договорить, как Кисара, собиравшаяся извиниться перед Фалконом за поведение Миаджи, увидела, что гиритец изменился: из взгляда седого ветерана что-то пропало, сделав его холодным и отчужденным, а под седой бородой было заметно, как он сжал челюсти, но никто, кроме южанки, этого не заметил.

– Хорошее было место, тихое, – Таллаг улыбнулся своим воспоминаниям. – Мне, брату и сестре там очень нравилось. Наша мать умерла при родах Аишы, а отец погиб в одной из схваток с дикими орками, когда мне исполнилось десять, так что мы втроем росли у ближайших родичей. Да, в прошлой жизни, у меня были кровные родичи, – горько усмехнувшись, Таллаг обвел взглядом собравшихся. – Но все мы когда-нибудь уходим в вечные леса Урсулы. Рано или поздно, но неизменно все – таковы законы нашей богини и природы... Таллаг снова замолчал, медленно взбалтывая остатки вина в своей кружке и наблюдая, как красноватая жидкость облизывает внутренние глиняные стенки.

– Они погибли? Мне очень жаль, – подошедшая Исель легко коснулась плеча зверолюда и тот, слегка вздрогнув, с благодарностью взглянул на девушку.

– Все погибли. Все, кто был в Зимней Спячке, – медленно произнес Фалкон. – Врата распахнулись прямо в центре деревни. Портал, скорее всего, открыли еретики, выдававшие себя за торговцев.

– Неужели орден помнит об этом? Небольшое уничтоженное поселение зверолюдов стоит упоминания в ваших хрониках? – Таллаг оскалил клыки.

– Все врата в Бездну и их истории есть в наших хрониках, – согласно кивнул Фалкон. – Но и я не забываю того, что видел собственными глазами ...

Едва старый гиритец замолчал, как Таллаг, в мгновение ока, перескочив через стол, замер напротив монаха. Его руки дернулись к шее Фалкона, но взгляд храмовника заставил зверолюда остановиться. Седой гиритец смотрел на Таллага с горечью, даже не шевельнувшись.

– Мы пытались спасти ... Но не успели. – Прошептал он, заглянув зверолюду в глаза. – Ты был тем мальчишкой, что прибежал через врата Пути за помощью?

– Я, – шумно выдохнув, Таллаг опустил руки, и они бессильно повисли вдоль его мускулистого, загорелого тела. – Тогда я отправился к реке, чтобы наловить рыбы на ужин, Аиша замечательно запекала ее... Столько лет прошло, а я помню, – согнувшись, словно под невообразимой ношей, Таллаг вернулся на свое место, устало опустившись на стул.

Никого не дожидаясь зверолюд сам налил себе вина, но не притронулся к нему, поставив кружку на стол.

– Сначала я увидел, как над деревеней закручивается огромная черная воронка и сразу же бросился обратно. Когда я оказался за частоколом, то внутри уже лилась кровь. Много крови. Я бежал к дому родичей, что находился почти в середине поселения, как раз где открылись врата. У меня был Громовержец, и я хотел сражаться, но по пути меня остановил Гурта – местный шаман, его молния спасла меня от тварей Скверны, а затем старик взял меня за шкирку, словно щенка, и практически швырнул во врата Пути. Приведи помощь! – вот что крикнул он мне. Я не знаю, куда хотел отправить меня маг, управлявший порталом, но один из демонов пронзил его грудь когтями, вырвав сердце, и последними его словами были: – Ариард. Обитель.

– Так ты и оказался в столице? – Фалкон выглядел еще более мрачным, чем в момент битвы с демоном.

– Да, – кивнул Таллаг. – Меня вышвырнуло из врат рядом с вашей обителью-монастырем. Первой мыслью было вернуться, но я не мог, меня не пустили без денег... Тогда я побежал к вам, но меня остановили у ворот. Я кричал, умолял, пытался даже прорваться, но меня не слушали. Когда мне все же удалось достучаться до стражи, и я дождался, пока ваши пастыри соблаговолят послать отряд на помощь, было уже поздно.

Кулаки Таллага сжались.

– Ваше промедление стоило жизни моим родичам. – Зверолюд не кричал, он говорил поразительно тихо, медленно сжимая кулаки. – Аише было всего восемь зим и она, вместе со Скаром, погибла от лап тварей, сражаться с которыми, по вашим словам – ваш долг. – Он с вызовом взглянул в глаза гиритца.

– Я не стану оправдываться перед тобой, – так же тихо ответил Фалкон. – Я воин и я выполняю приказы. Мы выступили сразу, как только нам сказали и спешили, как могли.

– Вы даже не позволили мне пойти с вами.

– Ты сам-то понимаешь, какую глупость сейчас сказал? – кротко спросил Фалкон. – Сколько тебе тогда было? Пятнадцать? Я даже сейчас не узнал тебя, если бы ты не рассказал эту историю.

– Вы оставили меня одного в своем городе, а когда я смог вернуться, то увидел на месте Зимней Спячки лишь пепелище. Под руководством жрецов, работники уже начали возводить стены вокруг оскверненной земли, вкладывая обереги между камней. Я даже не смог проводить в последний путь своих родичей, не увидел их тел, не простился с ними! – Таллаг попытался вскочить, но Исель, на глазах которой выступили слезы, удержала его за плечи.

– Там было слишком много убитых, среди которых были и зверолюды, и люди, и демоны. Мы не могли очистить тела лишь молитвами, и пришлось все сжечь...

– Тела моего племени не подвержены заразе, – Таллаг немного успокоился.

– Ты не видел, что там произошло, парень, – тяжелый взгляд храмовника буквально пригвоздил зверолюда к стулу. – Твои родичи ушли достойно, забрав с собой многих тварей, но и им самим пришлось несладко. Там была настоящая бойня и, порой, мы даже не могли определить, какому телу принадлежат разбросанные вокруг внутренности и конечности! Скверна распространялась с безумной скоростью, и мы сделали то, что должны были – не позволили ей расползтись по вашим землям! – Фалкон встал и навис над столом, словно скала. – Стоило нам выйти из врат Пути, как опустошитель превратил их в бесполезную груду камней. Так что мы даже не могли сообщить о случившемся вашим верховным шаманам в Урочище. Нам пришлось решать все на месте и, поверь, решение далось нам нелегко. Я понимаю твою горечь и делю твою скорбь, но пойми и ты – у нас не было выбора. Много моих братьев остались в Зимней Спячке навсегда и были сожжены вместе с ее защитниками. Кровный брат Гириона пал в той битве! Мы, тоже, принесли свою жертву, как и все, кто борется со Скверной, так не вини нас в том, что произошло. Хочешь кого-то ненавидеть? Ненавидь тварей, что уничтожили твой дом!

Над столом разлилось тягостное молчание, даже Миаджи опустила взгляд, разглядывая доски пола. Демоницу не волновали дела людей, но сейчас она чувствовала боль и переживание своей хозяйки, передававшиеся и ей самой.

– Я знаю, что ты прав, – Таллаг нарушил молчание. – Но я не смог с этим смирится за прошедшие годы, не могу и сейчас.

– Значит, демона под боком ты терпишь, а нас нет?

– Миаджи не раз спасала мою шкуру, пусть и делала это только по воле Кисары. – Зверолюд взглянул на демоницу. – Но она именем своей хозяйки и своим собственным, поклялась, что не имеет никакого отношения к той бойне и вообще до призыва не была в нашем мире, родившись в тот миг, когда ее позвала Кисара. Она и Миаджи моя новая семья, как и все в Крыльях Удачи, а семью не выбирают.

– Это, конечно, стоящее оправдание, для порождения Скверны. Но это твое дело и вот что я скажу тебе, – перегнувшись через стол, Фалкон тихо произнес: – Я не могу открыть подробностей, но если наша миссия увенчается успехом, то, ты по праву сможешь считать своих родичей отомщенными, так же, как и я всех своих братьев, что пали в борьбе со Скверной.

– О чем это ты? – Таллаг оживился, и из его глаз пропала затаенная злоба. – Да так, – храмовник опустился на свое место. – Хмель развязал мне язык, и я сболтнул лишнего, да простит меня Гирит.

– Ты уверен, что ты гиритец? – Снова спросил зверолюд. Его недоверчивый взгляд остановился на глазах монаха и тот кивнул:

– Вот теперь мы подошли и к моей части обещания, – Фалкон ловко разлил вино по кружкам и, сжав свою в огромном кулаке, за один глоток опустошил ее. Вытерев седые усы, он продолжил:

– Я же сказал, что служу Защитнику всю свою жизнь. Но мои предки не были гиритцами...

– И что же? В семье пекарей родился храмовник? – хмыкнул Таллаг, которому новая порция вина вернула расположение духа.

– Ранее в моей семье почитали другого бога. Несколько поколений моих далеких предков служили Сидонию Воздаятелю. – В голосе Фалкона прозвучала нескрываемая гордость. – Поэтому среди гиритцев я чувствую себя ... Лишним, но если Защитник избрал меня, то так тому и быть. Сидонитов больше нет, а вот мой далекий предок сопровождал самого Аларда Дария и встретил свою смерть в обители Нерушимых Врат! Бок обок с самим верховным лордом.

– Правда? – Теперь уже Кисара придвинулась поближе.

– Это написано в семейных архивах, – важно кивнул гиритец.

– А ты, стало быть, не из простых смертных, раз в твоем роду ведутся эти архивы, – подал голос молчавший до этого Калеос.

– Мой род берт свое начало еще во времена предшествующие Империи! Я родился на севере, в городе Гальтаг, на острове Готтерберг, где до сих пор стоит поместье моей семьи. – Фалкон немного смутился. – Точнее теперь там заправляет моя двоюродная сестра и ее муж, нам, храмовникам, не нужно ничего, кроме того, что дает нам Гирит Защитник. Наша семья это братья по ордену.

– Судя по твоему тону и кислой физиономии, этого не скажешь, – хихикнула Миаджи.

– Что поделать, – пожалуй, это был первый раз, когда гиритец ответил демонице без явной ненависти в голосе. – Меня забрали в орден с самого детства, и я не успел вкусить прелестей состоятельной жизни.

– Но был бы не прочь? – Губы Миаджи растянулись в улыбке.

– Даже не пытайся сбить меня с истинного пути, предначертанным мне Защитником. – Покачал головой Фалкон. – Мои мирские желания несущественны и для меня нет высшего блага, чем защищать народ Светлых земель. Я гиритец и я щит своего бога.

– Да-да, – важно закивала демоница, явно передразнивая храмовника. – Никаких мирских желаний, только добрые помыслы. Ведь помыкание остальными жителями Светлых земель – это всего лишь необходимость! Кто-то же должен слизывать грязь с ваших сапог и кланяться вам, лишний раз, проверяя на прочность камни брусчатки своим лбом.

– Умолкни, порочное исчадие Бездны, – вопреки гневным словам, Фалкон вздохнул. – Мне и самому не нравится это подобострастное обращение ко мне и братьям. Заметь, оно не нравится не только мне, но и остальным храмовникам, взять, к примеру, эту лачугу, – гиритец развел могучими руками. – Стража так суетилась, что преподобному Алектису пришлось на них даже прикрикнуть. Они собирались уступить нам свои казармы, но пастырь настоял на этом месте, заявив, что нам нужен лишь ночлег и еда. Он даже запретил стражникам привести тут все в порядок.

– Зная отношение в Ариарде к вашему ордену, я удивлена, что не увидела здесь пары сотен верующих, вылизывающих пыль собственными языками. – Не удержалась от ехидства Миаджи.

– А я удивлен, почему я или кто-то еще из моих братьев до сих пор не укоротил твой не в меру длинный язык. – Фалкон потянулся и стул под ним скрипнул.

– Простите ее, – Кисара зажала рот протестующей демоницы ладонью. – Девочка совершенно не умеет себя вести, но я над этим работаю.

– Если она откажется повиноваться, просто отдай ее в нашу ближайшую обитель. – Посоветовал ветеран.

– Вы говорили, что ваши предки знали Аларда Дария? – южанка решила перевести тему на ту, что интересовала ее больше остальных.

– Ну, началось, – Таллаг страдальчески закатил глаза. – Я спать, – сообщил он всем, поднимаясь из-за стола. – Откровения утомили меня.

– Я думаю, мы все решили? – Фалкон взглянул на зверолюда и тот, после недолгих размышлений, кивнул.

– Я постараюсь не держать зла на тебя и твоих братьев. Но знай – вы, по-прежнему, мне не нравитесь. – С этими словами Таллаг пересек комнату. Стянув сапоги и улегшись на дальнюю кровать, он отвернулся ото всех, накрывшись с головой шерстяным одеялом.

– С вашего позволения, я, тоже, отойду ко сну, – Калеос, пошатываясь, встал и под смешки своей сестры добрался до одной из кроватей, на которую незамедлительно и упал, забывшись сном.

– Мелковат эльф, вот и сморило, но держался до последнего, – Фалкон улыбнулся. Сейчас он совсем не казался храмовником, разумеется, если не брать в расчет его размеры. Обычный седой воин, не больше ни меньше. – Может, и ты уберешься с глаз долой? – Монах взглянул на показавшую ему язык Миаджи. – Что ж, Гирит, я приму это испытание, так же, как и те, что были до него. – Храмовник вздохнул.

– Так что на счет Аларда Дария? – Кисара заняла место Таллага и с любопытством взглянула на гиритца.

– Думаю, что все известное мне, можно найти и в писаниях, хранящихся в архивах Фририарда, – Фалкон еще не знал, что ненароком затронул любимую тему южанки и что та, вопреки своим страхам перед орденом, так просто не сдастся.

– Мало ли, вдруг там что-нибудь упустили? – Кисара подлила храмовнику вина.

– Это так важно для тебя? – гиритец с явным одобрением смотрел, как уровень жидкости в его кружке приближается к ровным краям. – Алард Дарий в одиночку одержал верх над принцем-демоном, в то время как все мы едва справились с одним опустошителем, а ведь это лишь одно из его деяний. Храмовник назвал недавно убитого демона обозначением, принятым, как среди его ордена, так и среди демонологов. Так называли огромных тварей, используемых в качестве основной ударной силы выходцами из Бездны.

Опустошитель значительно превосходил своих собратьев в силе, но был абсолютно лишен возможности мыслить, руководствуясь лишь своими кровожадными инстинктами. Обладавший поистине чудовищной силой и живучестью, этот вид демонов, к счастью для жителей Светлых земель, не очень часто выбирался из врат в Бездну. Чаще их них на свет лезли орды демонов поменьше, но и их было достаточно, чтобы сеять вокруг хаос и смерть.

– Вспоминая писания о сидонитах, я невольно начинаю завидовать им и жалеть, что я родился именно сейчас, – гиритец тяжело вздохнул. – Ладно, возможно, описание подвигов праведных воинов укрепит твою душу дитя, и не позволит тьме, живущей в твоем сердце, завладеть ею.

Отпив сразу половину вина из кружки, Фалкон начал свой рассказ и южанка с Исель внимательно слушали его. Даже Миаджи, старательно делавшая вид, что ее интересует лишь пламя в очаге, жадно ловила каждое слово храмовника.

* * *

– Из-за вас я не выспался!

Взъерошенный Таллаг первым делом высказал свои обвинения всем окружающим. Зверолюд неспешно спускался с лестницы, на ходу поправляя одежду и взлохмачивая гриву своих волос. Он не выглядел уставшим, скорее отдохнувшим, но, все же, не упустил шанса поворчать.

– Ты и так спал дольше остальных, – уже облачившийся в свои черные доспехи Фалкон стоял внизу лестницы.

– А мы говорили достаточно тихо и совсем недолго, – с легкой обидой поддержала гиритца Кисара, так же, уже готовая отправляться в путь.

– Хм... – зверолюд на мгновение задумался. – Но мне всю ночь кто-то настойчиво зудел на ухо, не давая спать, – блуждающий взгляд Таллага наткнулся на довольно хихикающую Миаджи.

Девочка выглядывала из-за спины южанки и была поразительно счастливой.

– Мелкая пакостница! – В сердцах мужчина ударил кулаком по лестничному поручню, сломав его пополам.

– Прекрати крушить чужое имущество и пошли, нас уже заждались. – Фалкон развернулся и, подхватив молот, стоявший у двери, вышел из здания, но задержался на пороге. – Кстати, живот набьешь по дороге в крепость, времени на еду нет. – Гиритец решил предвосхитить следующий вопрос зверолюда, который тот, по логике вещей, должен задать в числе первых и самых, для него, важных. Храмовник не ошибся. Недовольно кивнув Фалкону, зверолюд зло уставился на Миаджи: