Текст книги "Бремя Бездушных (СИ)"

Автор книги: Игорь Конычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Одного мага будет недостаточно, чтобы пройти по Потерянным землям, – снова заметила Алира. – У этого старика есть влияние и возможность заинтересовать тех, кто мне нужен – Бездушных храмовников.

– Это не лучшие спутники, для таких, как мы, господин, – голос Алиры стал серьезным. – Они безумные фанатики.

– Зато нам с ними по пути. – Как и думала девочка, некроманта интересовала лишь конечная цель, ради которой он мог примириться со многим. – Вряд ли кто-то больше Бездушных жаждет попасть в обитель Нерушимых Врат и это нам на руку.

– Как скажете, – безнадежно вздохнула девочка, давно привыкшая к странностям своего спутника.

Начало пути

Мужчина стоял в центре площади. Он возвышался над всеми, подобно нерушимой скале, решительно глядя прямо перед собой. В облаченных в боевые шипованные перчатки руках, он сжимал тяжелую алебарду. Массивные латные доспехи полностью скрывали тело, оставляя непокрытой лишь гордо вскинутую голову.

Наверняка, его плащ и табард красиво трепетали бы на ветру, если бы не были выполнены из холодного мрамора, так же как и все изваяние.

Кисара грустно вздохнула, глядя на статую Верховного лорда Аларда Дария, святого воина, храмовника, последователя Сидония Воздаятеля. Он погиб почти две тысячи лет назад, защищая, тогда еще Империю, от вторжения демонических сил.

Герой, именуемый Карающей Дланью Сидония, Клинком Возмездия и Вершителем Правосудия, пал в неравном бою, сражаясь бок о бок со своими братьями, удерживая Обитель Нерушимых Врат до последнего вздоха.

Рыцари так и не дождались подкрепления. Император не отдал приказа армии. Юный наследник престола едва разменял свой первый десяток зим, и за него все решила мать, недолюбливающая храмовников, и после смерти супруга, имевшая весьма тесную связь с одним из его советников.

Несшие службу во всех уголках Империи Алые стражи не получили никакого содействия со стороны власти, более того, им запретили покидать обители.

Но, несмотря на заперты, все без исключения сидониты, презрев волю Императора, бросились на выручку своим братьям. Никто не остался в стороне.

Они пали, так и не добравшись до осажденной обители. Силы демонов оказались столь велики, что храмовники, сколь бы сильны и отважны они не были, не смогли пробиться сквозь бесчисленные орды порождений Бездны и еретиков. Им удалось отбросить нечестивую армию назад, но цена за это оказалась велика – пусть Скверна и была уничтожена, но и все храмовники погибли.

На останках героев воздвигли стену Святой Преграды, их победу присвоили себе императорские войска и гиритцы, а самих сидонитов признали изменниками, распустив и без того уничтоженный орден.

Разглядывающая каменное изваяние девушка стиснула зубы от бессильной злобы и внезапно нахлынувшей грусти. Она давно смирилась с тем, что мир не идеален. Сейчас Кисара жила в свободном Фририарде – городе-стране, что первым откололся от старой Империи, когда та лишилась последнего законного наследника.

Во Фририарде Кисара обрела новый дом и верных друзей. Но когда девушка отправлялась в королевство Ариард, то неизменно натыкалась на презрительные, полные затаенной злобы взгляды. Народ Ариарда, некогда бывшего сердцем Империи, до сих пор жил предрассудками войны Векового Мрака и, предшествующей ей Буре Некромантов.

Кисара еще в детстве получила патент от Совета магов и благословение добрых богов, полностью разрешающий ей находиться на территории Светлых земель и пользоваться темным волшебством, если это не вредит мирным жителям и не идет в разрез с общепринятыми законами. Но, несмотря на это, на нее смотрели, словно Кисара не человек, а воплощение Зла, по которому плачут очищающие костры или плаха.

Заглянув в безжизненные глаза статуи, девушка печально улыбнулась своим мыслям о том, что Алард Дарий, так и не узнал, что случилось с его орденом. Он погиб с верой в свои идеалы и бескорыстным желанием защитить жителей Империи. Храмовник так и не узнал, что те, за кого он отдал жизнь, отвернулись от него самого и от его братьев, защищающих людей даже после своей гибели.

Приняв героическую смерть в бою против кровожадных порождений Бездны, павшие сидониты освятили место своей кончины кровью и праведными молитвами, выкрикиваемыми ими в бою. Их сила, даже спустя два тысячелетия, сдерживает нечестивые легионы и отравляющую все вокруг Скверну.

– Снова глазеешь на своего возлюбленного, сестрица? – юный девичий голос, прозвучавший совсем рядом, заставил Кисару вздрогнуть от неожиданности.

Обернувшись, девушка с укоризной взглянула на ту, что столь бесцеремонно потревожила чужой покой. Невысокая загорелая девочка, не старше дюжины зим, смотрела на Кисару веселыми красными глазами, накручивая на пальчик локон такого же цвета волос, собранных в два пышных хвостика, почти скрывающих ее заостренные на концах ушки.

Черты лица этого странного ребенка больше походили на эльфийские, нежели на человеческие – узкие брови, вздернутый острый носик, слегка раскосые глаза и, сейчас растянувшиеся в улыбке, тонкие губы, из-под которых виднелись два острых клыка.

Одета девочка была под стать своей необычной внешности – доходящее до колен платье зеленого цвета с ядовито желтой отделкой, кружевами по подолу и широким рукавам. Черные гольфы и красные туфельки, добавляли еще большей неординарности этому странному на вид ребенку.

– Вечно ты подкрадываешься ко мне, Миаджи, – вздохнула Кисара, отбросив с плеча гриву шикарных черных волос, вьющихся, как и у всех уроженок южного королевства Шахриат.

– Всего лишь невинная шалость, – еще шире улыбнувшись, сказала ярко одетая девочка и, подойдя ближе, ловко запрыгнула на резные перила, на которые облокачивалась ее собеседница. – Каждый раз, когда ты выходишь сюда, то становишься такой печальной и отрешенной, что я не могу не жалеть тебя и стараюсь хоть как-то встряхнуть.

– Подумать только, какая забота, – Кисара протянула изящную руку и, звякнув браслетами, потрепала девочку по головке.

– Естественно, мы же сестры! – Слегка обиженно протянула Миаджи, жмурясь от удовольствия, вызванного легким поглаживанием вкупе с теплыми лучами полуденного солнца. – А ты такая неуверенная в себе и стеснительная, что за тобой нужен постоянный присмотр!

Слегка приоткрыв один глаз, она украдкой взглянула на девушку, которую звала сестрой, хотя они абсолютно не были похожи друг на друга. Недавно встретившая свой двадцать шестой день рождения, Кисара являлась южанкой, с черными, ниспадающими до пояса вьющимися локонами, оливковой кожей, пухлыми губами и большими желтыми, миндалевидными глазами.

Как и большинство уроженок Шахриата, Кисара предпочитала темные, просторные одежды из легкой, почти невесомой ткани, выгодно подчеркивающие ее чувственное тело. Но, в отличие от своих же соотечественниц, не очень жаловала украшения: пара колец, округлые серьги, браслеты и две нитки ониксовых бус – ничтожно мало для уроженки юга, особенно если принимать во внимание, что украшения являлись зачарованными предметами и оберегами. Помимо красоты, драгоценности ощутимо усиливали магический потенциал своей обладательницы.

– Ты специально выбрала именно эту комнату, когда заселялась сюда? – Видя, что Кисара вновь погрустнела, спросила Миаджи. – Чтобы видеть его? – Девочка скосила глаза на статую храмовника, расположенную в центре площади, на которую выходил небольшой балкон, где и расположились девушки.

Даже с высоты третьего этажа Миаджи показалось, что выполненный из мрамора сидонит смотрит на нее сверху вниз, хотя его обритая голова находилась значительно ниже. Девочка незаметно сплюнула и поспешно отвела взгляд.

– Что в этом плохого? – вздохнула Кисара.

Наконец отвернувшись от статуи, она отошла от резных перил, и опустилась на белый, пушистый ковер, расстеленный на полу и окруженный обилием разнообразных цветов. Кисара с детства питала слабость к зелени, столь редкой на ее родине, поэтому, едва переехав во Фририард, она первым делом обставила свое жилище всевозможной растительностью.

– Ну не знаю... – протянула Миаджи, наморщив лоб и сделав вид, что глубоко задумывается. – Возможно то, что ты еще молода и, вместо того, чтобы найти себе кого-нибудь живого, ты вздыхаешь по тому, кто погиб задолго до твоего рождения? Еще и портрет его повесила, мало тебе этой статуи, – она еще раз, с опаской взглянула на мраморного храмовника, готового, казалось, в любое мгновение сойти со своего усыпанного свежими цветами каменного пьедестала, чтобы защитить нуждающихся.

От взгляда Миаджи не ускользнуло и то, что многочисленные прохожие, снующие по площади каждый по своим делам, смотрели на статую с благоговением, некоторые даже останавливались, чтобы низко поклониться герою, еще при жизни причисленному к святым.

Двое совсем еще маленьких ребятишек, под одобрительными взорами своих родителей, приблизились к статуе. Мальчуган с напускной важностью преклонил перед изваянием колено, опустив кучерявую голову, в знак почтения, а девочка аккуратно положила на постамент букетик полевых цветов, ослепительно улыбнувшись бесстрастному и благородному каменному лицу.

Во всем Фририарде чтили память сидонита, спасшего от вторжения демонов остров, тогда еще входящий в состав Империи. Точно так же, как чтили и помнили его боевых братьев, принесших себя в жертву ради жизни мирных людей.

В те мрачные дни, врата в Бездну распахнулись в западном квартале города и из них хлынули кровожадные создания Тьмы, жаждущие человеческой плоти и одержимые лишь одной мыслью – доставить своим жертвам как можно больше мук. С тех самых пор западная часть Фририарда была отрезана от остального города высокой стеной, усиленной оберегами и магическими куполами, призванными не допустить дальнейшего распространения Скверны.

Выбравшиеся в мир твари начали прорываться к королевскому дворцу, оставляя за собой лишь кровь, хаос и мертвые тела. Неизвестно, что стало бы со всем городом, если бы не Алард Дарий, который по счастливой случайности или же наоборот, по провидению Сидония, оказался во Фририарде.

Врата местной обители храмовников распахнулись и из них выступили рыцари в алой броне, хищно сверкающей в лучах заходящего солнца. Бесстрашно вступили они в битву с врагом, ведомые своим Верховным лордом, несущим благословение бога Воздаятеля. Именно на этой площади, где сейчас стояла статуя Аларда Дария, герой пронзил сердце принца-демона Ларгризнона. С тех самых пор изваяние, защищенное от воздействия времени и погоды мощными чарами, служило напоминанием жителям Фририард о великом подвиге, благодаря которому город до сих пор существовал. Путь, по которому двигались демоны, скрывали массивные каменные плиты, с выгравированными на них молитвами, навсегда похоронившие под собой выжженную демонами землю, уничтожив зародившуюся в ней Скверну.

Если во всем Ариарде предпочли забыть о подвигах сидонитов, то здесь, во Фририарде, до сих пор чтили память храмовников и ежегодно устраивали торжественные церемонии в честь павших воинов. Жрецы всех божеств возносили своим покровителям молитвы о защитниках Светлых земель.

– Ты недолюбливаешь Аларда Дария, потому что он посвятил всю свою жизнь борьбе с такими как ты? – нарушила затянувшееся молчание Кисара.

– Алард Дарий был не только безжалостным демоноборецем, – важно заявила Миаджи, подняв пальчик со слегка изогнутым острым ногтем, выкрашенным в красный цвет. – Если ты, по какой-то причине, вдруг забыла, то напомню, что на твоей родине этого сидонита называли не иначе как Халрим ал Шризан – Погибель Чернокнижия. Возможно и твои дальние родственники, в свое время, пострадали от рук этого мужчины.

– Это осталось в прошлом, – отмахнулась Кисара. – К тому же, некроманты и чернокнижники древности мало чем отличались от еретиков, обитающих за Стеной или в самой Бездне. Они были настолько коварны и кровожадны... Да что я тебе рассказываю? Будто ты сама не знаешь, какие зверства они творили.

– Знаю, – Миаджи легко соскользнула с перил, на которых сидела. – Веселое было времечко – песок великих пустынь окрасился в алый цвет, от крови, пролитой в воинах за юг. Столько народу погибло, ради присоединения Шахриата к Империи только для того, чтобы он потом вновь стал независим.

– Если бы не смерть последнего Императора, этого бы не случилось, – возразила Кисара.

– Ты же не будешь спорить, что Империя утратила все свое величие, когда на престол взошел этот самый последний наследник? Сопливый мальчишка, за которого правил его советник и мать. Исход Империи был предначертан с тех пор, как сидонитов обрекли на верную смерть.

– Я рада, что Фририард отделился и Шахриат последовал его примеру. – Не стала спорить Кисара и согласно кивнула.

– Но еще больше ты рада, что в этом королевстве до сих пор чтят память сидонитов и, в тоже время, нормально относятся ко всем, кто принимает местные законы. В частности к таким, как мы.

– Ты права, – Кисара вновь согласилась со своей собеседницей. По мере продолжения диалога лицо девушки утратило отстраненное выражение, став еще более привлекательным.

– А тебя не смущает тот факт, дорогая сестрица, – лилейным голоском начала Миаджи. – Что если бы ты встретилась с Клинком Возмездия, он бы, не задумываясь, убил бы тебя только за то, что ты можешь использовать темную магию?

– И две тысячи лет назад некоторые демонологии и некроманты благополучно служили Светлым землям. – Назидательным тоном произнесла южанка. – Но какая, теперь уже, разница, – поднявшееся было настроение Кисары, вновь испортилось. Она быстро поднялась на ноги и браслеты на запястьях девушки сердито звякнули от резкого движения.

– Умоляю, сестрица, хватит уже страдать от неразделенной любви к тому, кто убил бы тебя за то, что ты просто есть. – Страдальчески закатив глаза, Миаджи направилась следом за девушкой, скрывшейся за бархатной занавеской, отделяющей балкон от остальных помещений в то время, когда разделяющая их дверь оставалось открытой. – Я еще понимаю, что в детстве ты, как и многие другие девочки, мечтала о настоящем герое. Я даже не стала спорить, когда ты решила посетить Фририард, покинув отчий дом, только для того чтобы взглянуть на эту статую. Но Кисара, пора отделить детские мечты от реальности!

– Если ты о том, чтобы вернуться в Шахриат, то я – против! – В приятном голосе Кисары появились решительные нотки.

Девушка, словно таинственный оберег, погладила узкое кольцо на безымянном пальце левой руки – символ того, что южанка прошла все необходимые проверки и получило дозволение находиться в Светлых землях, несмотря на свой дар. Небольшое золотое солнце, украшавшее серебряный обруч кольца, как всегда, оказалось теплым.

– Стоит мне пересечь порог, как мать и тетя сразу же сосватают меня за какого-нибудь необразованного мужлана, относящегося к женщине, как к предмету мебели! – Бесшумно ступая босыми ногами по мягкому ковру, которыми были устланы все полы в жилище девушки, та приблизилась к круглому столу в центре овальной комнаты. Она взяла хрустальный графин с водой и продолжила:

– Я уже взрослая и сама зарабатываю себе на жизнь. Так что я вправе решать, как мне жить дальше! – Звякнув графином, Кисара налила себе стакан воды и жадно выпила ее, словно пытаясь затушить пламя разгорающегося в душе гнева и негодования. – Я не для того столько училась, чтобы стать служанкой для какого-то самца, навязанного мне в мужья!

– Родные хотят для тебя блага...

– Хватит! – Окончательно вспылив, Кисара громко ударила донышком опустевшего стакана по столу, едва не разбив хрупкий хрусталь.

Отвернувшись от преследующей ее девочки, Кисара пересекла комнату, петляя между горшков с цветами и растениями, некоторые из которых почти доставали до довольно высокого потолка. Скрывшись в другом помещении, чье пространство занимала огромная круглая кровать, почти скрытая под полупрозрачным балдахином, Кисара упала на нее, зарывшись в ворох подушек.

– Ты не спрячешься от меня, – настойчивая Миаджи улеглась рядом. – Прости, – мягко произнесла она, видя, что ранила чувства девушки. – Я не хотела давить на тебя или обидеть. Хочешь жить во Фририарде? Почему бы и нет, мне здесь вполне нравится!

– Своевременное суждение, особенно если учесть, что мы живем здесь уже более шести лет. – Все еще сердито буркнула Кисара из-под подушек.

– Для таких, как я, время имеет несколько иное значение, вот почему я так переживаю за тебя. – Миаджи нежно обняла девушку за плечи. – Я не хочу, чтобы ты тратила всю жизнь, на мечты...

Кисара вдруг резко села на кровати и пристально посмотрела на собеседницу.

– Что-то не так? – невинно захлопала длиннющими ресницами Миаджи.

– Что-то ты слишком добра и учтива сегодня, – недоверчиво прищурившись, произнесла Кисара. – Весь ваш род только и умеет, что отравлять окружающим жизнь, а тут такая забота.

– О чем ты? – делано изумилась девочка. – Тебе просто показало... Ай!

Договорить Миаджи не успела, так как более крупная Кисара легко повалила ее на спину и, вцепившись пальцами в щеки, принялась растягивать их.

– От-ат-фусти! – Девочка тщетно попыталась оказать сопротивление, однако ее соперница, которой, видимо, надоела одна пытка, принялась щекотать ребенка.

– Что ты задумала, маленькая демоница, отвечай?! – С напускной суровостью спросила Кисара, продолжая щекотать до слез смеющуюся Миаджи.

– Не – хи-хи!.. Не!.. А-а-а, – девочка силилась что-то сказать и, наконец, у нее это получилось: – Не скажу! – почти выкрикнула она.

– Неправильный ответ! – Вынесла свой вердикт Кисара, продолжая истязать извивающуюся Миаджи. – Попробуй еще раз!

Вдруг в дверь постучали и запыхавшаяся Миаджи, освободившись от объятий той, кого она называла сестрой, устало растянулась на кровати, полностью лишившись сил. На лбу девочки появились маленькие рожки, а из-под помявшейся юбки выглянул черненький хвостик. Но это нисколько не смутило Кисару – девушка озадаченно смотрела в сторону двери.

Стук повторился.

– Кисара, девочка, для тебя есть работа, – добрый, пропитанный заботой женский голос донесся до слуха южанки.

– Входи, Гвинет! – отозвалась девушка, переведя взгляд на бессильно распростертую на подушках демоницу. – Твое поведение, как-то связано с предложением мастера гильдии?

– Скоро сама все узнаешь... – казалось, что Миаджи расстроилась. – Я знала, что у меня не получится тебя отговорить.

– Отговорить от чего?

Миаджи не успела ответить, так как в комнату вошла высокая женщина средних лет. В ее каштановых волосах, сложенных в высокую, замысловатую прическу, серебром блестела седина. С округлым добрым лицом и слегка сгорбленным носом, она немного походила на выточенную из дерева сову, венчавшую ее прямой посох, а длинный коричневый плащ, с нашитыми на него перьями, лишь усиливал это сходство.

– Развлекаетесь, девочки? – ласково поинтересовалась Гвинет, окидывая взглядом разбросанные по полу подушки.

– Пыталась выбить из сестрицы ненужные и несбыточные мечты, – встав с кровати, Миаджи с видом оскорбленной невинности принялась расправлять свое платье.

– Зачем же? – Удивилась вошедшая женщина. – Мечты – это прекрасно! Хотя... – в глазах Гвинет, на мгновение, промелькнула грусть. – Ты говоришь о...

– О Аларде Дарие. – Закончила Миаджи, гордо подбоченившись.

– Так что там за работа, мастер? – Игнорируя девочку, спросила Кисара.

– А? – Глава гильдии Крылья Удачи несколько раз моргнула. – А! – Новый звук прозвучал более уверенно, нежели его предшественник. – Тебе она понравится... Наверное, – озадаченно прислонив указательный палец к губам, Гвинет уставилась на картину, висевшую в центре дальней стены.

Встретившись взглядом с сияющими глазами изображенного на холсте храмовника, женщина почтительно склонила голову так, как это делали почти все жители Фририарда, при виде портрета или изваяния изображающего Верховного лорда Аларда Дария. Храмовника почитали здесь как святого героя, спасшего остров, в жестоких боях уничтожив открывшиеся на нем врата в Бездну, самолично сразив младшего принца демонов – Ларгризнона.

Выпрямившись, Гвинет еще несколько мгновений с благоговением смотрела на мужчину в ярко алых доспехах с золотой отделкой, на чьем белоснежном табарде красовалась красная шипованная латная перчатка, со сжатыми в кулак пальцами – символ Сидония Воздаятеля.

– Мастер, – нетерпеливо окликнула Гвинет Кисара.

– А? – По-птичьи склонив голову на бок и округлив глаза, переспросила женщина, став еще больше похожей на сову.

– Работа, – вежливо напомнила девушка.

– Точно! – щелкнув пальцами, Гвинет широко улыбнулась. – Работа опасная но, я уверена, тебе она понравится!

– Началось... – театрально закатив красные глазки, Миаджи рухнула на подушки, старательно имитируя глубокий обморок, однако никто не обратил на нее внимания.

– Разговор длинный, так что, милочка, не угостишь меня чаем?

– Конечно! Я совсем недавно заварила особые травы...

Чашки с ароматным дымящимся напитком постепенно пустели и глаза Кисары, внимательно слушающей мастера своей гильдии, разгорались от любопытства, сменяющегося восхищением и нетерпением.

* * *

– Долго еще ждать? – сидевший рядом с Кисарой мужчина широко зевнул, даже не озаботившись тем, чтобы прикрыть ладонью рот.

Не дожидаясь ответа на вопрос, который он повторил уже не менее пяти раз, мужчина взял со стола аппетитную румяную булочку и за раз откусил больше половины. Перед тем, как его белые заостренные зубы сомкнулись на податливой сдобе, из-под обрамленных темно-рыжей щетиной губ, блеснули длинные клыки.

– Прекрати ныть, Таллаг, пожалуйста, – голос Кисары звучал немного раздраженно, однако причиной этому являлась отнюдь не скудное терпение ее собеседника. Сейчас южанка выглядела иначе, чем вчера. Пышную гриву своих волос девушка заплела в тугую косу, просторные одежды ее народа сменила шелковая блуза, с накинутой поверх короткой курткой из выделанной красной кожи и темные шаровары, заправленные в красные же высокие сапоги. За темный кушак были засунуты дорогие ножны с изогнутым кинжалом. Рядом с девушкой, на скамье лежала небольшая сумка.

Жующий булочку мужчина, чей мускулистый торс скрывала лишь меховая жилетка, недовольно нахмурился, однако не стал ничего говорить, то ли потому что внял словам Кисары, то ли от того, что слишком увлекся горячей сдобой.

По словам Гвинет, заказчики должны были явиться сразу после полудня, но время уже приближалось к вечеру, а в таверне, расположенной на первом этаже гильдейского здания, скучали лишь завсегдатаи – члены гильдии, которые либо ждали новых заказов, либо отдыхали после выполненной работы.

Сегодня помещение почти пустовало – основная масса любителей выпивки и веселой компании подтягивалась ближе к вечеру, а днем, как правило, отсыпалась после очередной бурной гулянки.

Для авантюристов каждый прожитый день, по сути своей – праздник. Отправляешься на задание – посиди с друзьями, ведь вы можете больше не увидеться. Вернулся целым – за это тем более стоит выпить.

Правда, Гвинет, не смотря на свою напускную мягкость, держала подчиненных в узде и периодически отправляла на изнурительные тренировки, дабы никто не утратил хватки и чрезмерно не расслаблялся, ведь это могло существенно понизить шансы выжить при выполнении очередной работы.

Гильдия Крылья Удачи, благодаря стараниям Гвинет стала настоящей семьей и, как в настоящей семье, никто здесь не желал терять близких. Многие искатели приключений жаждали вступить в Крылья Удачи, но лишь немногие удостаивались подобной чести. Гвинет очень придирчиво отбирала кандидатов, отчего новички в доме гильдии появлялись не чаще чем раз в несколько лет.

Сейчас в светлом и просторном зале разместились лишь шестеро посетителей, да стоящий за стойкой коренастый орк, выполнявший роль трактирщика. Ближе к вечеру к нему на помощь прибудут две помощницы и родной брат, с которым они вместе всем заправляли в таверне.

Грук и Брук уже давно состояли в гильдии и редко, но все же отправлялись на задания. О паре седых орков – ветеранов ходили не самые приятные слухи, нисколько не приукрашивающие их кровожадность в моменты боевого безумия.

Сами же зеленокожие братья себя жестокими не считали и без устали повторяли, что если бы молодежь сама со всем управлялась, то им, старикам, не приходилось бы оставлять дела в таверне и мотаться по Светлым землям.

Сейчас за стойкой возвышался хмурый Грук, старательно протирающий стакан, почти утонувший в его здоровенной зеленой ладони.

Грук с рождения был воином своего народа, о чем свидетельствовали его многочисленные шрамы и внушительные мускулы. Кроме того, боевой топор орка всегда находился у хозяина под рукой, так что в вышибалах и сторожах заведение не нуждалось.

Закончив с одним стаканом, Грук аккуратно поставил его на стойку и, почесав лысую, покрытую татуировками голову, с сосредоточенным сопением принялся оттирать следующий. Он не обращал никакого внимания на посетителей, пока те не обращались к нему и вели себя прилично.

Кстати, драка в понимании орка, являлась вполне нормальным поведением, если происходила без применения магии или оружия. В противном случае, старый ветеран начинал ворчать, топорща седую бороду и протягивая мозолистую ладонь к потертой рукояти топора. Этого жеста всем вполне хватало для того, чтобы успокоиться.

Пусть Грук, как и все его собратья, не сильно превосходил людей в росте, зато был почти вдвое шире и мощнее, а о боевом неистовстве, в которое орк впадал в битве, многие вообще предпочитали не слышать. Так что буяны в таверне всегда знали о том, что им дозволено и никогда не преступали этих, пусть и довольно широких, рамок. Клыкастая голова Грука поднялась, когда к стойке легкой бесшумной походкой подошел худощавый мужчина в темных облегающих одеждах.

– Сделаешь нам свое фирменное, старина? – Слегка нараспев произнес посетитель, отбросив с плеча тугую косу серебряных волос, резко контрастирующих с его темной кожей.

– А ты не подохнешь, остроухий? – хмыкнул орк, окидывая нарушителя своего спокойствия недовольным взглядом. – Отправишься на встречу с вашим богом-ящерицей, а Гвинет потом мне всю плешь проест, что я, мол, отправил в лучший мир смуглого задохлика, оставив его сестру без единственного родственника, а гильдию без лучших стрелков. Не, не надо мне такого!

Со стороны могло показаться, что эта пара абсолютно не ладит, но то было лишь первым впечатлением. Калеос, а именно так звали темного эльфа, сейчас стоящего с противоположной стороны стойки, и его сестра Исель, ожидавшая брата за столом Кисары, являлись далеко не новичками в гильдии и Грук относился к ним как к равным, ну или почти так.

Старый орк просто любил поворчать и лишний раз подчеркнуть свою важность вкупе с напускной неприступностью. На самом деле все члены гильдии знали, что бывалый вояка, не задумываясь, убьет за любого, кого он считает своим другом, а все, кто состоял в Крыльях удачи, входили в число друзей орка.

– Это так трогательно, что ты переживаешь о нашем здоровье, Грук, – тонкие губы темного эльфа растянулись в беззаботной улыбке, а красные глаза хитро прищурились.

– Вот только за вас я еще не переживал, мелочь желторотая! – Буркнул Грук, зазвенев бутылками причудливой формы. – На четверых пойла треба?

– Нет, девушки вряд ли оценят твои изыски, а вот и я Таллаг – не откажемся.

– Ха, в зверолюде-то я не сомневался! – Осклабился орк, посмотрев в сторону Таллага, меланхолично поедающего очередную булочку и уже пожирающего плотоядным взглядом разных по цвету глаз другую.

Ощутив на себе взгляд орка, мужчина обернулся к нему и энергично кивнул, отчего грива его рыжих волос, кое-где заплетенных в косички, увешанные странными оберегами и лентами, сместились, обнажая слегка заостренные уши.

Ни для кого не было секретом, что в давние времена между племенами зверолюдов, к которым относился Таллаг и дикими орками, шла непримиримая вражда. Но, когда Империя объединила в себе эти народы, им пришлось научиться уживаться друг с другом. И орки и зверолюды, будучи довольно злопамятными, не сразу нашли общий язык, однако уважение к воинскому умению и храбрости друг друга послужило первым шагом для построения союзных отношений.

Конечно, вначале случались кровавые стычки, но теперь, по прошествии трех тысяч лет, от становления Империи, эти два народа притерлись друг к другу, а их вожди, поклялись на собственной крови, что не допустят войны между своими племенами.

Возможно, перемирию поспособствовало и то, что, как говорили шаманы обоих народов, согласно божественному провидению, огромный кусок суши, соединяющий когда-то земли зверолюдов и орков, ни с того ни с сего отделился от материка. Став островом, который называли Скитающимся, он дрейфовал в Тихом море по сей день. Именно на этом куске суши и было заключено древнее перемирие между двумя народами, что, по мнению их вождей и провидцев, было угодно богам обеих рас. С того момента и по сей день, орки и зверолюды вполне мирно уживались не только друг с другом, но и с остальными народами Светлых земель, за исключением нескольких особо воинственных кланов зеленокожих, не принимающих никого, кроме себе подобных.

– Мне две порции! – не вставая с места, гаркнул Таллаг немного хриплым рычащим голосом.

– Харя-то не треснет, звереныш? – деловито осведомился орк, колдуя над напитком.

Вместо ответа зверолюд широко улыбнулся, демонстрируя орку острые клыки и подмигнул трактирщику зеленым глазом с вертикальным зрачком, второй глаз зверолюда был карим, перечеркнутым старым шрамом.

Собственно говоря, основным отличием зверолюдов от людей была немного необычная, пусть и почти человеческая внешность и диковатые повадки, вкупе с более мощным телосложением. Отличить одних от других, впрочем, не составляло особого труда.

– Молодежь... – многозначительно произнес орк, подвигая к Калеосу три пенные кружки. – Лишь бы лясы точить, да дармовое пойло лакать! Вот мы с братом в ваши годы...

– Уже успели сразиться с таким количеством страшных противников, что нам и не снилось! Угадал? – Глаза темного эльфа смеялись.

Вообще народ Калеоса не отличался дружелюбием и словоохотливостью, в особенности, если дело касалось других рас, и он сам вел себя так же с незнакомцами. Однако за годы жизни на поверхности, в обществе друзей, темный эльф научился вести себя иначе, точно так же, как и его сестра.

– Шаман из тебя, как из меня колдун, – орк сплюнул на пол, сразу же старательно затерев плевок сапогом. – Забирай пойло и проваливай к дружкам! Нечего меня тут отвлекать!

– Конечно-конечно! Спасибо, Грук. – Изящно поклонившись, эльф забрал кружки и направился к столу, за которым его ждали друзья.