Текст книги "Бремя Бездушных (СИ)"

Автор книги: Игорь Конычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Отбросив извивающегося противника в сторону, Лисандра наткнулась глазами на Таллага. К этому моменту зверолюд уже почти исчерпал своим шаманские способности, истратив запас магической энергии и, выпустив лезвия из широких браслетов, спешил вступить в ближний бой.

Вдвоем паладин и зверолюд оттеснили демонов, прорвавшихся сквозь брешь в поредевшем строю пехоты и выжившие солдаты, к которым на помощь пробились гиритцы, снова сомкнули свои ряды. Выстроившись клином, отряд быстро продвигался к воротам обители, буквально прорубая себе путь и платя кровавую дань за каждый шаг, сделанный по проклятой земле.

– Давайте все вперед, я следом, – Таллаг тряхнул головой в сторону ворот, выхватывая Громовержец и обрушивая сверкающую сталь на лапу выступившего из тумана демона, чье колено оказалось зверолюду выше макушки.

Услышав, как хрустнула кость, Буревестник вырвал топор из раны и ударил снова, словно лесоруб, валящий дерево. Тварь пошатнулась, и нелепо взмахнув когтистыми лапами начала заваливаться в бок. Цепь Громовержца серебристой молнией метнулась к бычьей шее демона и, несколько раз охватив ее, с лязгом сомкнулась. Еще раз воззвав к магии, заключенной в оружии, Таллаг рванул цепь и та, с треском молний впилась в кожу безостановочно вопящего демона, отделив его уродливую голову от тела.

Простых солдат, так же, как и жрецов Лигеи было практически не видно. Над побоищем возвышались лишь уродливые выродки Бездны и закованные в черную броню фигуры гиритцев, собравшихся вокруг сжимающего знамя Капеллана.

Сплотившись вокруг выживших магов и Грегора, монахи – воины сформировали стальной кулак, обрушившийся на противников и пробивающий себе дорогу к стенам обители Нерушимых Врат.

Лисандра оказалась между гиритцем, чье лицо скрывал помятый шлем и рыцарем-защитником Гирионом. Мельком обернувшись, она увидела Кисару, стоящую рядом с ученицей архимага и некромантом.

Обладающие даром магии без устали плели смертоносные заклинания, поддерживая отряд на пределе своих возможностей, и паладин сосредоточилась на своем деле. Ей, как и гиритцам, нельзя было позволить демонам добраться до волшебников.

Девушка рубила и колола клинком, разбрасывая противников и рассекая бесчисленные уродливые лица, вырастающие перед ней из мрака. Она видела, как лапа с длинными кривыми пальцами смела сражающегося слева от нее гиритца и окровавленный шлем слетел с бессильно поникшей головы.

Место павшего сразу же занял седой бездушный, знакомый паладину. Он носил имя Фалкон и сражался тяжелым молотом. Лисандра услышала или, возможно, ей просто показалось, как старый монах произнес молитву о павшем брате, обрушивая свой гнев на противника, забравшего жизнь монаха.

Молот с треском сломал уродливо сросшиеся ребра на груди демона, отбросив того назад и Лисандра, быстрым выпадом, рассекла твари горло, после чего Фалкон, вновь поднявший свой молот, размозжил рогатый череп, превратив его в вонючее месиво из слизи и обломков костей.

Внезапно пространство перед Лисандрой расчистилось, и она увидела, как поначалу отрезанные от основного отряда зверолюды продолжают сражаться при поддержки Миаджи. Их осталось меньше десятка, но дети Урсулы не отступали, круша противников направо и налево.

Взгляд Лисандры выхватил из общей ужасающей картины фигуру в красных доспехах, с пропитавшейся кровью волчьей шкурой на плечах.

Скар Кровожад, вожак зверолюдов, явно не зря получил свое прозвище и по праву мог называться избранным сыном Великой Праматери. Он сражался на острие атаки, тесня напирающих на него со всех сторон противников. Смеясь тварям в лицо, бесстрашный воин отрубал тянущееся к нему когтистые лапы. Паладину даже показалось, что глаза Скара сменили свой янтарный цвет на ярко красный, и теперь угрожающе горят пламенем ярости в смотровой щели его шлема.

Демоны выпрыгивали из тумана беспорядочно и разрозненно. Это давало смертным хоть какой-то шанс осуществить задуманное. Отряд Грегора бросился на помощь зверолюдам, стремясь объединиться с ними и продолжить продвижение к воротам.

Пока Лисандра бежала вместе со всеми, она не могла оторвать взгляда от неистово сражавшегося Скара.

Манера боя зверолюда не походила на изящное фехтование, которому учили рыцарей и паладинов. Не была она и красивым искусством боя дуэлянтов и не скупыми движениями мастеров меча. В каждом движении зверолюда читалась необузданная ярость, нашедшая воплощение в непредсказуемых выпадах и диких, молниеносных ударах.

Скар бился с упоением, словно клыками вгрызаясь в толпу врагов. Его топоры с грохотом обрушивались на костяную броню оскверненных и панцирные наросты демонов, с треском проламывая их и жадно погружаясь в разлагающуюся плоть.

Не успев вдоволь насытиться отбираемой жизнью, грозное оружие с чавкающим звуком, сопровождаемым стоном предыдущей жертвы, покидало страшную рану, вырывая мясо и разбрызгивая черную кровь.

Топоры Скара вновь вздымались к беззвездному небу, поливающему поле боя кровавым дождем, чтобы со свистом, в котором слышалась хвала великой Праматери, вновь вгрызться своими стальными клыками в тело врага, дабы утолить бесконечный голод жестокой богини.

Поглощенный боевым неистовством зверолюд не замечал сыплющихся со всех сторон ударов – прочный доспех оберегал его тело, дар Урсулы – защищал его душу, а сам Скар являлся воплощением ярости своего народа, изредка хрипло выкрикивая, словно в боевом трансе:

– К смерти и славе, братья!

– Сквозь ливни крови! – Дружно подхватывали оставшиеся в живых зверолюды.

Кольцо порождений Скверны грозилось сомкнуться вокруг редеющего отряда, и даже ярость воинов вкупе с силой Миаджи не могли исправить ситуацию. Демоница, с ног до головы залитая черной кровью рвала длинными когтями тела родичей, и ее мелодичный смех отдавался злорадным эхом, отражаясь от приближающихся стен обители Нерушимых Врат.

– Сражайтесь храбро, братья и сестры! – чистый голос капеллана разнесся над Проклятыми землями, и белоснежное знамя в его руке засияло с новой силой. – Наша цель уже близка!

Гиритцы с грохотом и гвалтом врезались в толпу тварей, напирающих на зверолюдов, круша черепа еретиков и топча их латными ботинками.

Лисандра поднырнула под ужасной клешней мускулистой лишенной головы твари, пялящейся на нее узким глазом, размещенным на середине груди, прямо над раскрывшейся в животе клыкастой пастью.

На ходу порезав заросшую черной шерстью ногу, паладин устремилась дальше, слыша, как за спиной, молот Фалкона обрушился на не доставшего ее противника.

Не замедляя бега, Лисандра пронзила еще одного врага в затылок, и лезвие клинка вышло из обезображенного порчей лица. Крутанувшись, девушка отсекла тянущуюся к ней когтистую лапу, лишив еще одну пары крючковатых пальцев, распорола чей-то живот, грубо оттолкнула тщедушное, покрытое язвами тело и оказалась рядом с одним из зверолюдов, орудовавшим двуручным топором.

– Не слишком-то вы спешили! – хохотнул Бриор, неистово вращая грозное оружие.

Бурая грива зверолюда растрепалась, сквозь разорванную во множестве мест броню струилась кровь. Воин потерял один глаз, но, по-прежнему, держался стойко, без устали разя наседающих врагов.

Не найдя что ответить, Лисандра вступила в схватку сразу с двумя тварями, похожими на безобразных близнецов, сросшихся отвратительными ремнями склизкой плоти. Когда один из них атаковал паладина в голову, она парировала атаку клинком, но тут второй оскверненный, как две капли воды похожий на первого, бросился ей в ноги. Все что оставалось Лисандре – отпрыгнуть, что она и сделала.

Оступившись, девушка споткнулась о чье-то тело и растянулась на вонявшей кровью и тленом земле. Обрадованные неожиданном успехом твари прыгнули на нее, но одну из них прямо в полете рассек топор Бриора, а другая напоролась грудью на выставленный паладином меч.

Девушка не успела даже подняться на ноги и поблагодарить своего спасителя, как на того налетела целая туча мелких тварей, облепив тело могучего воина.

Пока зверолюд с руганью отрывал от себя вгрызающихся в его раны демонов, к нему подскочил оскверненный с кривым и ржавым клинком. Коротко размахнувшись, он одним ударом лишил воина левой руки, отрубив ее по локоть.

Взвыв, словно раненный зверь, Бриор бросился на оскверненного, что уже поднимал меч для нового удара. Не останавливаясь, зверолюд ударил врага головой в лицо. Невзирая на боль, он взмахнул топором, могучим ударом разрубив противнику ключицу и грудину.

Подхватив покачнувшегося Бриора, Лисандра попыталась оттащить его назад, за спины прикрывавших их гиритцев, но зверолюд грубо оттолкнул ее окровавленной культей.

– Пробивайтесь! – Рыкнул Бриор, резко мотнув головой в сторону обители. – Я уже слышу, как Урсула зовет меня и дальше нам с вами не по пути! – Сверкнув единственным глазом, воин громогласно расхохотался и бросился в гущу сражения.

Потрясенная Лисандра видела, как Бриор на бегу сокрушил трех оскверненных и сцепился с огромным демоном, в своем последнем поединке: раны зверолюда были слишком серьезными, чтобы он смог выжить, без воздействия целительной магии жрецов, которые, если и уцелели, сейчас находились рядом с капелланом.

Налетевший черный туман скрыл силуэт израненного зверолюда, но Лисандра уже не смотрела в его сторону, так как была вынуждена снова вступить в бой, лишь мысленно попросив Лигею Благодетельницу об упокоении души храброго воина.

Между тем, стальной кулак гиритцев объединился со зверолюдами и теперь двигался к воротам обители, оставляя за собой горы обезображенных трупов.

Вспышки высшей магии и молнии шаманов отбрасывали основную массу тварей в стороны и отряд, ощетинившись смертоносной сталью, прорывался вперед, пока волны обитателей Проклятых земель, не сомкнулись вновь.

Когда до древней обители сидонитов оставалось совсем чуть-чуть, оскверненная земля затряслась от чьих-то тяжелых шагов и, разбрасывая в стороны сгущающийся мрак, в поле зрение отряда ворвался громадный, взбешенный опустошитель, первым добравшийся до долгожданной добычи.

– А вот и тяжелая кавалерия подоспела, – выдохнул Таллаг, рассекая впалую грудь худого оскверненного.

– Они, видимо, очень злы, – Калеос вымученно улыбнулся, тут же поморщившись от боли в раненном плече, когда, забывшись, отразил левой саблей атаку костяного клинка, заменявшего одному из демонов руку.

– Они всегда злы, придурки. Не отвлекайтесь! – рыкнула Исель, из-за спин мужчин посылая стрелу за стрелой в открывающиеся во мраке глаза.

Бойцы Крыльев Удачи двигались вместе с отрядом капеллана – теперь единственным относительно безопасным местом для тех, кто не обладал стойкостью в Скверне.

Двое жрецов, до сих пор следующих за отрядом, полностью, сосредоточились на поддерживающих заклинаниях и теперь, дух людей защищал лишь Алектис – единственный из выживших пастырей и сам капеллан.

Впрочем, со смертью солдат Ариарда, защита требовалась лишь магам, да темным эльфам. Гиритцы и зверолюды были не подвержены осквернению, а Кисару и некроманта защищал их собственный темный дар.

Разумеется, оставалась еще и странная девочка, которую таскал за собой колдун, но после трюков с ужасной косой и пугающей скорости, ни у кого не осталось сомнений в ее, не совсем, человеческом происхождении.

Сам колдун вел себя поразительно тихо и Таллаг мысленно посылал ему уже далеко не первое проклятье, за то, что тот бездействует. Зверолюд несколько раз видел Эгистеса, вокруг которого мелькала девочка с косой, убиваю каждую тварь, что смела приблизиться к некроманту, а сам колдун рылся в своей сумке, что-то бормоча себе под нос.

– Берегитесь! – кажется, голос, дрожащий от перенапряжения и усталости, принадлежал Кисаре, но гвалт битвы делал его почти неузнаваемым. – Я не сдержу их всех!

Не все воины успели броситься в рассыпную, когда блестящий от льющейся с небес крови опустошитель, врезался в отряд на полном ходу.

Земля сотряслась, зазвенели доспехи и послышались стоны и хрипы тех, кому не посчастливилось быстро убраться с дороги обезумевшего демона.

Почувствовав, как усталость робко скользнула по его телу, Таллаг понял – жрецы, скорее всего, мертвы и теперь рассчитывать можно лишь на знамя капеллана. Сам зверолюд успел отскочить с пути несущегося напролом монстра и теперь бегло пытался оценить нанесенный разворачивающейся для второго захода тварью, ущерб.

То, что увидел Таллаг, совсем не порадовало его – гиритцы в покореженных латах поднимались с земли, но неожиданная атака демона, все же, застала многих врасплох.

Обостренное зрение зверолюда не отыскало среди встающих тех, кто носил одежды жрецов – опустошитель врезался в переднюю часть отряда, где, как раз, и находились служители Лигеи Благодетельницы.

Если бы громадный демон, не растоптал на своем пути множество сородичей, то выжившим людям пришлось бы туго, но, по счастью, не обладающая разумом тварь, перла, не разбирая дороги, нещадно давя и своих и чужих.

Время, казалось бы, замершее, вновь полетело с привычной скоростью и все вернулось на свои места – выжившие твари Потерянных земель бросились на людей, а те, поднявшись на ноги и придя в себя, встретили нападающих сталью и магией.

Что-то полыхнуло зеленым пламенем, и замогильный вои перекрыл шум битвы. Размахивающий своим посохом некромант, беззвучно шевелил губами и Таллаг почувствовал, как волосы у него на спине встают дыбом.

От дуновения древней магии смерти, даже оскверненные на несколько мгновений застыли на месте. Эгистес что-то подбросил над головой, кажется, это были обломки костей. Почти сразу же над колдуном закружился безумный вихрь, в который стягивались окровавленные кости, с треском вырывающиеся из плоти павших.

Кольцо на правой руке колдуна охватило бледное сияние.

Произошедшее не оказало никакого впечатления только на опустошителя, бросившегося во вторую атаку. Когда усеянная рогами голова демона наклонилась к земле, чтобы смести гиритцев, на пути твари появился огромный скелет, в чьих пустых глазницах разгоралось зеленое пламя. Собранные заклинанием колдуна кости сформировались в настоящего колосса, не уступающего опустошителю в размере.

Некромант взмахнул посохом и костяной голем, издав жуткий скрежет, столкнулся с опустошителем, вонзившись в тело твари сотнями обломанных костей.

Загудела магия и в бок демону прилетело два огненных шара, значит кто-то из магов все еще жил.

Порождение Бездны издало безумный рев и оскверненные, встрепенувшись, набросились на людей с новой силой, а из мрака вынырнуло еще двое опустошителей, бросившихся на горстку выживших.

Живая волна тварей разбила пытавшийся сплотиться отряд, разделив людей и лишив их шансов выжить.

– Все к ворот... – договорить капеллан Грегор не успел, так как выбившаяся из сил Кисара больше не смогла удерживать осквернителя – двуногую тварь в три человеческих роста с шестью много суставчатыми руками, кончавшимися костяными лезвиями.

Осквернители не обладали такой силой, как опустошители, но наличие неких зачатков разума и чудовищная скорость делали их куда более опасными противниками. Словно кровожадный ураган, опустошитель ворвался в гущу гиритцев, разя их своими руками-клинками и разбрасывая в стороны противников.

Взмахнув знаменем, капеллан Грегор отважно бросился на мощного противника, чтобы вдохновить обессиливших воинов собственным примером.

Но силы были явно неравны – предводитель монахов смог отразить несколько атак, но возраст и поученные в бою раны, все же сделали свое дело – один из костяных наростов пробил плечо капеллана насквозь и демон, скалясь, поднял его над землей.

– Сделай что-нибудь! – бросил Колд, едва стоящей на ногах Кисаре, но девушка не ответила – в ушах южанки непрерывно звенело, к горлу подкатывал ком тошноты, в глазах помутилось, а из носа непрерывно текла кровь.

Демонолог, рыцарь – защитник, капеллан и еще трое гиритцев оказались полностью окружены и теперь, когда один из монахов погиб от клинков осквернителя, их судьба была предрешена. Метнувшись вперед, Колд вступил в схватку с демонами, что хотели воспользоваться замешательством заклинательницы.

Кисара, собрав все оставшиеся силы в кулак, набросила на осквернителя фигуру ослабления, попытавшись сковать его хотя бы на короткое время, и у нее это получилось.

Обереги в браслетах невыносимой болью обожгли запястья девушки, и Кисара упала на колени. На глаза южанки навернулись слезы, и она не видела, как капеллан, воззвав к своему богу, дернулся на клинке демона, перерубив кость своим мечом.

Тяжело упав на землю, Грегор вскочил на ноги и вонзил обломанное древко знамени в грязь у своих ног.

Между капелланом и демоном встал гиритец вооруженный щитом и мечом. Стрет, разделенный с отрядом Алектиса, знал, что его долг – защитить капеллана ордена любой ценой. Поэтому он бесстрашно бросился на порождение Бездны, поймав два удара на щит и несколько раз атаковав в ответ.

Но скорость демона, даже замедленного опутывающими чарами Кисары, превышала усиленные рефлексы гиритца. Отбив в сторону щит и меч Стрета, осквернитель, хищно оскалившись, полоснул бездушного по горлу. Второй удар пришелся Стрету в грудь – доспех выдержал, но самого воина отбросило далеко назад.

Твари помельче с визгом бросились к поверженному монаху. Но осквернитель издал грозный рев, обозначая свои права на добычу, и остальные вынуждены были отступить.

– Я заберу твою жизнь, падаль, – прошипел осквернитель на ломаном имперском.

– Нет! – Взявшись за рукоять меча обоими руками, капеллан ордена Гирита бросился на демона.

За мгновение до удара, осквернитель окончательно избавился от пут демонолога, и все его клинки одновременно вонзились в тело капеллана гиритцев, пробив его насквозь и убив на месте, но демон не успел порадоваться победе – меч Грегора, брошенный своим хозяином за мгновение до смерти, несколько раз крутанувшись в воздухе, пробил горло твари.

Голубоватое пламя на клинке вспыхнуло, выжигая сущность чудовища, и погасло, как и жизнь осквернителя.

Кисара почувствовала смерть сильного демона, так же, как почувствовала и приближение остальных противников. Но девушка не могла найти в себе сил, даже для того, чтобы подняться. Ее руки безвольно упали в бурую грязь проклятой земли, и сама Кисара готова была опуститься на нее, отдавшись судьбе... Но чьи-то сильнее рыки рывком поставили девушку на ноги.

– Соберись! – прорычал Колд. – Ты нужна нам! – Он заглянул в глаза Кисары, после чего быстро огляделся – атака осквернителя уничтожила несколько его братьев, а остальные вынуждены были отступить. – Мы должны прорываться к воротам!

– Мы не сможем, – прошептала Кисара, чувствуя, как к ним не спеша подбираются твари Бездны.

Порождения Скверны еще не осознавшие, что осквернитель мертв, все еще опасались его гнева, но, с каждым мгновением становились смелее, подходя все ближе.

Демоны хотели насладиться болью и страхом отбившихся от основного отряда смертных, но Колд не дал им такого шанса. Резко развернувшись, рыцарь – защитник быстрыми выпадами сразил нескольких противников, но тех оказалось слишком много.

Отбросив покореженный щит, Колд одной рукой подхватил тело Кисары, потащив ее за собой и прикрывая своим телом, словно живым щитом. Они двигались в направлении стен обители, мимо места гибели капеллана и, все еще, воткнутым в землю знаменем, рядом с которым поднимался на ноги Стрет. Храмовник из отряда Алектиса, зажимал рану на шее и был смертельно бледен.

Колд неистово рубил мечом оскверненных, отшвыривая их тяжелыми ударами и принимая на себя все атаки, предназначающиеся южанке – он знал, что должен защищать девушку, если не от силы, что внутри нее, то от тварей, которым она нужна. Таков был приказ пастыря и гиритец не собирался ослушиваться. Даже если это будет стоить ему жизни – Колд должен умереть прежде, чем погибнет демонолог, только так он сможет считать, что его долг исполнен.

Глаза храмовника говорили ему, что у них нет надежды на спасенье, но он, все равно, продолжал упрямо двигаться вперед. Меч бездушного вздымался и опускался, рассекая оскверненную плоть. Колд отнимал жизни тварей, не заслуживающих места в этом мире, но и их удары достигали цели, находя бреши в броне рыцаря.

Кисара, чувствующая, как содрогается от ударов тело монаха, попыталась идти сама, но ноги подогнулись, и она едва не упала. Колд удержал ее, пропустив еще одну атаку, пробившую его нагрудник. Ответным ударом монах снес голову твари, вонзив свой меч в брюхо другой.

Руку Колда пронзила боль, и он, против своей воли, выпустил рукоять меча, оставшись без оружия.

Ударом ноги, отбросив назад одного из самых проворных демонов, гиритец, тащивший на себе южанку оказался у погибшего осквернителя, в чьем горле до сих пор торчал меч капеллана. Тело Грегора лежало неподалеку и его лицо хранило выражения спокойствия и умиротворения, столь противоестественных этому месту.

Оскверненные и демоны вновь замерли, не спеша приближаться к трепещущему знамени и телу поверженного осквернителя. Где-то за их спинами слышался рев опустошителей, видимо, все еще пытающихся прикончить отчаянно сопротивляющихся воинов.

Не решавшиеся приблизиться к знамени, оскверненные дали своим жертвам небольшую передышку, образовав правильный круг и скаля ужасные пасти.

Поднявшийся Стрет, молча, приблизился к брату – монаху, зажимая рану на своей шее. Не говоря ни слова, он взглядом указал на южанку и Колд удовлетворенно кивнул, когда девушка издала слабый вздох, больше похожий на плачь.

– Жива? – рыцарь – защитник, наконец, позволил Кисаре встать на ноги.

– Я... да... – девушка, расширившимися глазами смотрела на израненного гиритца, несколько раз спасшего ее от смерти, пусть та и ждала их обоих через несколько мгновений. Кисара не верила своим глазами – словно выточенный из стали, монах продолжал стоять на ногах с такими ранами, получив которые любой смертный давно бы уже умер.

– А ты, брат? – Колд устало взглянул на Стрета, но тот лишь плотнее прижал ладонь к шее и покачал головой. Жизнь мелено покидала бездушного, и он понимал, что дни его сочтены.

– Сестрица! – Миаджи, сложив крылья, так неожиданно приземлилась рядом с монахами и южанкой, что Стрет едва не проткнул ее мечом.

– Убери это, бездушный, иначе... – демоница, ослепленная сиянием знамени Гирита, оскалилась, но Колд перебил ее: – Сможешь вытащить свою хозяйку отсюда? – спросил гиритец, мрачно глядя на медленно приближающихся тварей Бездны.

– Она и сама может, у нее есть камень Возврата...

– Нет! – Рявкнул Колд так, что Миаджи вздрогнула, а оскверненные, подбирающиеся все ближе – замерли. – Ты должна доставить ее в обитель! Кто-нибудь из братьев выжил?! – запоздало опомнился рыцарь – защитник, но ответом ему послужил всплеск магии почти у самых ворот – огненная вспышка, струя зеленого пламени и молния ударили одновременно, с грохотом врезавшись во что-то.

– Да, – уже готовая было солгать Миаджи поняла, что теперь рыцаря не проведешь.

– Тогда хватай хозяйку и неси к ним! – Приказал Колд. – Найди Гириона или Алектиса. Они знают что делать!

– Не указывай мне, смертный! – угрожающе сузила глаза демоница.

– Миаджи, пожалуйста, – еле слышно прошептала Кисара, сжимая руку подопечной. – Мы должны помочь им, там осталась Лисандра и Таллаг с...

– Знаю! – прошипела Миаджи. – Но я, даже если успею вернуться, не смогу поднять в воздух кого-то из вас – ваша броня слишком тяжела, да и обжигает меня.

– Тебе не придется возвращаться, – Колд наклонился и с неприятным звуком вытащил меч капеллана из тела осквернителя. – Просто доставь демонолога к моим братьям.

– Но, – Кисара растерянно посмотрела на бездушных: израненные и залитые кровью, те не выказывали никакого страха. Взгляды храмовников оставались такими же безразличными, как и всегда.

– Наша миссия важнее жизней, – Колд стряхнул с меча демоническую кровь, и лезвие оружия вновь загорелось голубоватым свечением. Сейчас он, наконец, понял, в чем заключалось его предназначение, его священный долг перед Гиритом. Колд понял, почему бог-защитник избрал его для этой миссии, и осознание этого наполнило сердце храмовника решимостью.

Демоны и оскверненные, скаля клыки, почти окружили их.

– Мы задержим тварей! Лети! – крикнул Колд и Миаджи, двумя руками обхватив протестующе вскрикнувшую Кисару, поднялась в воздух.

– Мы не можем бросить их, – сквозь вой ветра крикнула южанка.

– Их не спасти, – зло бросила демоница, едва набрав высоту начавшая стремительно снижаться. – А я не могу долго летать рядом со стенами, в которых так много оберегов! Мы приземлимся у ворот, если кто-то выжил – они будут там, а если нет – сразу используй камень Возврата!

– Но...

– Никаких но, сестрица! – резко тряхнула головой Миаджи.

* * *

Меч капеллана пел в руках нового владельца, а знамя Гирита вливало в тела Колда и Стрета новые силы. Но этого было недостаточно, перед множеством уродливых лиц Бездны, окружавшей монахов. Однако твари не могли пройти мимо, пока чувствовали биение сердце верующих. Вся орда демонов преследующих отряд, сейчас наседала на двух гиритцев. Но Колд и Стрет не дрогнули. Она знали, что каждый их вдох, каждый удар сердца, дает их братьям и другим выжившим, сделать еще один шаг к обители Нерушимых Врат.

Стрет бился плечом к плечу с братом по ордену, чувствуя, как горячая кровь толчками вытекает из раны на шее. Но он не боялся. Не боялся Стрет, и когда его рука с обломком меча перестала подниматься, а сам он провалился в пучину забвения. Последним усилием воли Стрет сжал пальцы на горле ближайшего врага и смял его за миг до того, как грудь бездушного разорвала вспышка боли, а сердце остановилось.

Колд пытался спасти брата по ордену, но наседающие твари все-таки смогли разделить их, темной массой набросившись на Стрета и поглотив его. Бросившись на выручку, Колд вынудил тварей попятиться, но Стрет был уже мертв.

– Ты пал не зря, – прошептал рыцарь – защитник. – Наши уцелевшие братья сделают то, что должны. Не мы, но они! – Колд еще несколько раз успел взмахнуть клинком, прежде чем что-то обрушилось на него сзади, опрокинув на землю.

Уже готовый к смерти, Колд неожиданно почувствовал прилив тепла, наполнивший его тело. Оно исходило от знамени, которое монах, ранее вырвав из грязи, так и не выпустил из рук. Сила плавно струилась по теплому древку и перетекала в тело гиритца.

Демоны, готовые разорвать рыцаря на куски, отпрянули, глядя, как белоснежная ткань стяга распадается серебристой пылью, накрывая тело монаха и впитываясь в его броню. Колд не мог описать свои чувства, столь странными они ему казались. Боль гиритца ушла, хотя он и ощущал, как кровь струится из множества ран, а дух его наполнился таким спокойствием и верой, что он и не надеялся когда-либо испытать.

– И мой Бог смотрит на меня, зверолюд. Теперь я знаю. Колд даже не думал о том, что Скар его не услышит. Но, все равно, произнес эти слова больше для самого себя, чтобы услышать собственный голос, чтобы понять, что все еще жив, а значит – может сражаться.

– За бога Защитника! За Гирита и павших братьев! – пальцы монаха сжались на рукояти меча, готового вот-вот упасть на усеянную телами землю. В глазах гиритца, пустых и отрешенных, как и у всех его братьев по ордену, вдруг вспыхнул огонь веры.

Поднимаясь с колен, Колд смотрел, как к нему приближается смерть. Рыцарь – защитник встретил ее с гордо поднятой головой и широко расправленными плечами. Стиснув зубы, он бесстрашно взглянул в мириады пялящихся на него глаз, не испытывая трепета пред силами Бездны, обладающими пред ним одним, израненным и истекающим кровью, огромным преимуществом. Но Колд не дрогнул. Теперь он знал, для чего Гирит избрал его. Храмовник понял, что сейчас может сделать то, чего не смог бы никто другой и именно поэтому бог-защитник направил его стопы именно в это проклятое место.

Теперь Колд твердо знал, что ему суждено пасть, жертвуя жизнью для общего блага. Но храмовник всем сердцем благодарил Гирита за то, что может исполнить свой долг и уйти достойно.

Гирит избрал его, и он не подведет.

Плотнее сжимая рукоять меча, храмовник сплюнул кровь, прорычав:

– Я щит Его! И вы не пройдете, пока я дышу, вероломные еретики! Трусы! Придите и попробуйте убить меня!

Волна оскверненных нахлынула на рыцаря – защитника, отскочив от него, словно воды от нерушимых скалы.

Колд громко запел молитву Гириту и сам бросился на опешивших противников.

Сияющий клинок гиритца не знал усталости и пощады, и твари отступили перед его неистовым натиском. Но даже благословленный Гиритом, храмовник не мог драться вечно... Возвышаясь на горе мертвых тел, Колд последний раз, взглянув на обитель сидонитов. Он увидел, как отряд почти достиг цели. Казалось, сам Гирит в своей милости направил взор Колда и он увидел Миаджи, что несла в руках Кисару. Они добрались до врат.

Бледных губ храмовника коснулась улыбка.

– Благодарю тебя, Гирит, за то, что позволил мне исполнить свой долг. Я послужил твоим щитом и не смею желать большего. Моя жизнь принадлежит тебе!

Колд отсалютовал мечом ониксовому небу Потерянных земель и, выкрикнув имя бога – защитника, бросился в свой последний бой.

* * *

Все, кто мог сражаться в ближнем бою, сейчас полукругом стояли у запертых ворот обители сидонитов, из последних сил сдерживая напирающих противников. Перед смертными выросла настоящая гора из измененных Скверной до безобразия тел.

После того, как из мрака выскочил еще один опустошитель, всем показалось, будто из черного тумана вырвалась сама смерть, в лице вычеркнутого из пантеона светлых богов Велеса Скорбящего.

Однако демона удалось остановить заклинателям.

Опустошитель ревел, когда магия терзала его тело, оставляя на костных наростах глубокие, дымящиеся борозды. Таллаг Буревестник, Хагран Шепчущий и Аркис Зовущий Шторм, непрерывно посылали в массивную тушу цепи молний, давая Гранеру Ласкниру и его ученице время, чтобы подготовить требующие более тщательной подготовки заклинания людей.

Волшебство шаманов имело скорее интуитивный и стихийный характер, требующий сильного духа и первобытной ярости, нежели основанные на долгой подготовке и символах, заклинания подвластные людям и эльфам.

Зверолюды устали, их силы были на исходе, но чрезвычайное упрямство и развитые инстинкты самосохранения не позволяли им сдаться.

Некромант поддерживал зверолюдов своей магией, от которой у тех сводило зубы, но, казалось, колдуна больше занимают ворота, нежели происходящее вокруг.

Наконец, архимаг и его ученица закончили подготовку и на опустошителя, словно упал невидимый кулак, размером в два раза превышающий его самого. Сила магии созидания могла быть очень опасной, если знать, как ей пользоваться. Дар магов молотом обрушился на демона, вмяв его в землю и расплющив, словно маленький мальчик крохотного жучка, мешающего ему играть.