Текст книги "Сказы и байки Жигулей"

Автор книги: Игорь Муханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Обычное с виду слово

Отшельник Всеян обладал даром проповедника. Миряне приходили к нему семьями и сёлами. И даже подсолнухи, что росли возле его пещеры, поворачивали к отшельнику свои головки, когда он говорил.

Всеян находил связи между вещами, которые не всякому были видны, и учил обращать их на пользу своего развития. Вот образец того, о чём он говорил:

– Дорогие мои, собравшиеся здесь! Мы часто оглядываем даль, как лицо, ища на нём веснушки. И радуемся, найдя их, короткий срок. Потому что веснушки превращаются в птиц и улетают в лес за пропитаньем. И мы – немы, не зная, как быть. И ищем Бога для своего успокоения.

Мы ищем Бога-слугу, гуляющего вокруг нас с подносом удовольствия, а не в сердце своём. Но Бог живёт именно там, руководя нашим развитием.

Как часто, мои дорогие, употребляем мы слово «всё»! С виду это самое обычное слово, но только с виду. Оно наиболее полно выражает сущность Бога, ибо Бог есть Всё. Один отшельник, живший когда-то в нашей обители, даже достиг просветления, повторяя, как мантру, слово «всё». И размышляя о его значении.

Спросили отшельника

– Что произойдёт, если отнять от Храма Мудрость? – спросили одного отшельника.

– Всё же останется Красота, – ответил он.

– А если отнять и Красоту?

– Останется одна амбарная постройка!

Новые пути

«Мы молимся по утрам в своих пещерах, стараясь не слишком тревожить тишину. Но иному мирянину, к нам заглянувшему, нет-нет, да и послышится где-то рядом скрип телег, лязг камнедробилок и оживлённые разговоры рабочих людей. Что ж, и такое восприятие нашей жизни благословенно, ведь мы, отшельники, прокладываем для человечества новые пути!

Места наши намолённые, с видом на Волгу и ветер, раздувающий стругам паруса. Даже Фома Неверующий, бывая у нас в гостях, ощущает неведомую силу. Места, подобные нашим, живут и процветают, пока сила молитвы животворит», – писал своему гимназическому другу, самарцу NN, один отшельник.

Чудо отшельника

Один отшельник, когда крестился, всякий раз чудо, сказывают, являл.

Из руки его, сложенной троеперстием,  яркий пучок света исходил. Этот пучок или шарик света – не знаю, как его лучше и назвать! – всюду по пещере отшельника летал, пока, наконец, не лопался с сухим треском.

Раз того отшельника местные крестьяне навестили, среди них был малец лет пяти. Вот малец тот, чудо увидев, к мамке своей и пристал:

– Мама, мама, теперь я знаю, кто звёзды на небе зажёг. Их отшельник зажёг!

Мать тому мальцу подзатыльник для начала дала, чтобы не шумел, а после на ухо сообщила:

– Звёзды, сынок, никто не зажигал, они всегда светили. Видно, звезда одна упала и в руку отшельника угодила. С тех пор он и творит, когда крестится, свои чудеса!

Уходили крестьяне от отшельника уже к вечеру. Мать со своим мальцом последней по тропинке шла. И всю дорогу малец на темнеющее небо смотрел, где звезда звезду зажигала.

Сосуды сообщающиеся

– Мы – как сосуды сообщающиеся, – заметил как-то раз отшельник Дементий, работавший в молодые годы в одной из самарских аптек.

Похоже, что эти годы наложили прочный отпечаток на всю его жизнь, смыть который Дементий и ныне был не в силах. Да и нужно ли было отпечаток этот смывать, отвердевший во времени и ставший ступенькой той лестницы, по которой Дементий восходил к своему просветлению?

И глядя с горы на волжские протоки, похожие на… – ну конечно же, похожие на стеклянные трубки аптечных перегонных устройств! –  отшельник Дементий закончил свою фразу:

– Убывает потихоньку в сосуде тела – прибывает в сосуде души!

Корзина с наградами

Иерарх русской православной церкви, бывший в том возрасте, когда при наклонах даёт себя знать радикулит, а при ходьбе мучает селезёнка, решил уйти в отшельники.

Долго в дорогу не собирался, новые одежды себе не шил. Но прежде, чем уйти, сложил все свои награды в корзину, с которой его кухарка ходила по воскресным дням на базар. И поехал на Волгу.

День стоял ветреный, дождливый. Чтобы собраться и что-то в своей жизни изменить – в самый раз подходящий!

Исчезла в волнах корзина с наградами, исчезло и должностное лицо. А хилый перестарок, стоявший по колено в воде, качал головой. И говорил то ли чайкам, с криком над ним кружившим, то ли самому себе:

– Быть никем в этом мире под силу далеко не всем!

Возвращение

Один из монахов самарского Никольского монастыря ушёл в Жигули, к отшельникам. Однако не вынес и первой зимы, звеневшей на ветру своими морозами. И укутав тело в медвежью шубу, приехал обратно в монастырь.

Возле главных ворот, поскрипывая на снегу валенками, его ожидал игумен Никольского монастыря. Глаза сослуживцев встретились, блеснули слезою…

Крепко на радостях обнялись!

Помогая одолеть стыд, всё ещё мучивший монаха, игумен Никольского монастыря сообщил:

– Ты всё равно – самый из нас лучший. Мы только собираемся стать безумцами, а ты им уже попробовал стать!

Иметь в самом себе монастырь

Монахи самарского Никольского монастыря, обсуждая возвращение своего брата из Жигулей, давали этому событию самую разную оценку. Но большинство из них говорило примерно следующее:

«Мы любим монастырь за те порядки, которые благотворно влияют на нашу жизнь. Которые запечатывают мысль, закручивают волю и качают в нужном направлении маятник судьбы. Именно монастырь способствует пробуждению в нас Святого Духа, который мы так жаждем обрести. Но монах, решивший уйти в Жигули и стать отшельником, должен в самом себе иметь монастырь».

Монастырь и монахи

Старец Андрей служил в своей молодости казначеем в одном из волжских монастырей.

Должность эта, следует заметить, ответственная. И чтобы вполне ей соответствовать, необходимо было знать о жизни монахов буквально всё.

Уйдя к отшельникам в Жигули, Андрей многие годы вёл их общинные дела. Живя исключительно для других, сердечно откликаясь на их нужды, старец порой пускался в размышления о Пути, о сроках наступления той или иной нужды для человека.

Вот что сказал однажды Андрей по поводу монастыря и монастырской жизни:

«Распусти указом свыше монастырь, и многие монахи станут в миру неудачниками. Запри по чужой воле в монастырь многих, и в стенах его поселятся лицемерие и ложь. Каждому уготован свой путь на этой земле, нередко – со скрежетом зубовным. Но дано человеку слышать звон, славный и далёкий. То апостол Пётр звенит ключами от Рая, окликая в пути».

Ещё один отшельник

В общину отшельников, отличную от других жигулёвских общин более суровыми условиями жизни, явился юноша. Бледный и отощавший, похожий чем-то на щенка, мать которого загрызли голодной зимою волки, юноша привлекал к себе внимание таинственным светом глаз. В них была тьма, способная вывернуться наизнанку, и крылья, блестевшие пристяжными ремнями при свете дня.

Юноше сообщили:

– Ступай обратно. Или не видишь, куда ты пришёл?

А он:

– Покажите мне только, где у вас находится кладбище…

Так и появился в общине сильных ещё один отшельник!

Странный сон

Одному отшельнику приснился довольно странный сон. Будто бы он – одновременно – в двенадцати морях купался! Сон до того выглядел странным, что его почти невозможно было в словах передать.

– Только невозможное передать в словах невозможно, – подшучивали над отшельником некоторые слушатели, имевшие практический склад ума.

– Не скажите, – возражал им отшельник. – Даже в нашем подсолнечном мире, если смотреть в реку, деревья растут не вверх, а вниз. Что же говорить о мире человеческих снов, в котором действуют совсем другие законы?

Вопрос о счастье

Отшельника по имени Прот с детства интересовал вопрос о счастье, которое ищет на этой земле каждый человек. Существует ли оно предметно, как стол, скажем, или кровать? Или же счастье, как блики на воде, иллюзорно?

Однажды, читая молитву перед коптящей свечой, Прот впал в забытьё, и душа его перенеслась совсем в другие горы. Он увидел отшельника-великана, погружённого в раздумье, и низко поклонился ему.

От ветра, произведённого действием уважения, великан очнулся и загудел:

– Ом-мани-падмэ-хум…

И с гор, окружавших его, стали сходить снежные лавины!

Когда последняя лавина сошла, великан поместил душу Прота на свою ладонь и улыбнулся.

– Все существа стремятся к счастью, поэтому относись с состраданием ко всем, – посоветовал великан.

После этого замелькали высокие горы, и Прот очнулся в своей пещере, рядом с догоравшей свечой.

«Приди, и увидишь сам»

^{(из письма одного отшельника)}

«Помни всегда, мой друг, что направляясь к нам, отшельникам, в Жигули, ты можешь не вернуться.

В нашей обители можно услышать такие, к примеру, выражения, как «опасность земного счастья» и «счастье опасного пути»… И пусть выражения эти режут кому-то слух, они полезны для развития.

Из города, где ты живёшь, мы, отшельники, кажемся тебе странными людьми. Пещеры, звериные одежды, костры – будто бы сошли с пыльных страниц истории и поселились в Жигулях! Один бродяга, случайно к нам заглянувший, даже увидел летящего в небе птеродактиля. Но это был наш брат К., вылетевший оказать помощь охотнику, попавшему в лапы медведя, в Зауралье.

Многое, мой друг, я мог бы рассказать тебе о глазах, видящих мир с крутых жигулёвских вершин, но этого не сделаю. Приди, и увидишь сам! Но должен предупредить ещё раз, что ты можешь не вернуться».

Резервы планеты

Резервы, если их достаточно запасено, дарят человеку покой земного существования. Завтрашний день существует, нагромождён наподобие шапки-ушанки на сегодняшний день, и благополучию человека ничто не угрожает.

Один отшельник называл горы, впадины и равнины, ныне надёжно сокрытые водами морей и океанов, резервами планеты. Человек до поры ими не пользуется, распахивая давно распаханное и утаптывая уже утоптанное. Но придёт время, утверждал отшельник, и всё изменится. И там, где плавали рыбы, вращая стеклянными тарелками глаз, будут летать птицы, а где ползали осьминоги и морские ежи – гулять поэты и влюблённые.

Мудрость, разлитая повсюду

Отшельник Геласий любил наблюдать разливы Волги, которые случались в первые майские дни.

Вода, заходившая в ту пору в лес, обнимала стволы деревьев, и лодки мирян плавали какое-то время напрямик, среди облаков и распустившейся зелени.

Точно такой же полноводной, как Волга в весенние дни, видел Геласий и мудрость, разлитую во всём сущем.

Однажды, наставляя пришедших к нему мирян, Геласий сообщил:

–  Молишься весь день, просишь прихода Царства Божьего в каждую человеческую жизнь, и вдруг увидишь муху, жужжащую перед иконой. Разом про всё забудешь и замахнёшься на неё! Но, вспомнив Священное Писание, смягчишься и мысленно укажешь ей путь… И когда муха покинет твою пещеру, радость прибавится к радости, и свет – к свету в твоей душе!

Хромовые сапоги

Отшельник Лука одевался таким же образом, как и всякий крестьянин в Жигулях, источая вокруг себя запах дёгтя и соломы. Но, несмотря на полное сходство с мужиком, являл в своём облике нечто купеческое.

Когда Лука проходил мимо своих братьев, неся из общественной кухни чашку, полную щей, многие из братьев слышали, как скрипят на нём хромовые сапоги. Скрипят громко и вызывающе, хотя обут был Лука в обычные лапти.

Тень, отбрасываемая Лукой, многим казалась стоячей, как на отвесной скале в солнечный день. И потому за Лукой виделись не волжские дали с их озёрами, заросшими ряской и камышом, а хлебный амбар с закрытой на замок дверью.

Таким казался отшельник Лука людям, и с этим ничего поделать было нельзя. Но именно Лука останавливал приходящих к нему мирян, начинавших говорить про базар и выгодную торговлю, такими словами:

– Деньги и любовь, деньги и религия – от сейчас. Верю, что от завтра – Бог и любовь, Бог и религия!

Три ответа

Один отшельник по-разному отвечал на один и тот же вопрос, заданный ему мирянами.

Так, трубачу самарской филармонии, навестившему его с ватагой подвыпивших друзей, на вопрос «чем вы тут занимаетесь?» отшельник ответил:

– Мы учимся в своём уединении слушать музыку, исполняемую без помощи музыкальных инструментов.

Известному самарскому драматургу, также навестившему его, на тот же вопрос отшельник ответил:

– Мы учимся читать книги, написанные без помощи букв.

А мужику из ближайшего села, искавшему пропавшую в лесу лошадь, отшельник помог её найти. И гладя её гриву, напоминавшую сухой водопад, сообщил:

– Мы тоже ищем лошадь. Весёлую, с умными глазами, которая пасётся на небесных лугах.

Племя язычников

^{(из письма одного отшельника)}

«В будущем, мой друг, объявится в Жигулях племя язычников. Оно будет мало говорить, но много петь, молиться берёзе, и правда его будет особо светящейся. Левиафан технического ада попробует то племя пожрать, но подавится Млечным Путём. Это племя усыновят звёзды на пороге последнего дня, если таковой приключится.

Женщина в белом вышла из моего сердца, когда я это сказал. Осмотрела доспехи на воинах – символы – и одобрила текст».

Ответила тишина

Один мирянин пришёл с неотложным вопросом к отшельнику, когда тот молился. Не желая ему мешать, мирянин встал на колени и тоже стал молиться.

Сначала в его голове летали числа, звякала удилами пропавшая лошадь, и лампадное масло жаловалось на сырость помещения сыру и молоку. Но вскоре сгустились сумерки, в которых трудно было что-либо разобрать. А после простор задвигался, как кузнечные меха, и на открывшемся небе засияли, словно лампадки, звёзды…

Мирянин был счастлив, как никогда!

– А теперь задавай мне свой вопрос, – сказал отшельник, вставая с пола и отряхивая колени.

Но мирянин лишь низко ему поклонился и покинул пещеру.

Кругосветное путешествие

^{(из книги одного отшельника)}

«Слышал историю о том, как вещи, влачившие своё скучное существование в антикварном магазине, решили совершить кругосветное путешествие. Для этого они стёрли с себя пыль, начистили до блеска эмаль и бронзу, и вскоре были куплены людьми.

Погрузив вещи на свои спины, люди отправились в путь. При этом каждый из них повторял про себя, как мантру: «Эта вещь моя, моя!..»

В пути, под тяжестью ноши, несколько людей умерло, но они были тут же заменены новыми людьми.

Говорят, кругосветное путешествие для вещей, купленных в антикварном магазине, закончилось благополучно».

Музыка Жизни

Отшельник Тимофей, окрылённый молитвой, совершённой поутру на опушке леса, произнёс:

– Какая чудесная музыка доносится издалека!

Эти слова услышал мужик, перегонявший корову, переставшую давать молоко, на живодёрню, снял шапку и перекрестился.

– То плотники, строя в Берёзовке дом, стучат топорами, – уточнил мужик, довольный тем, что знает кое-что.

– Я говорю о той музыке, которую производит всё живое. И в которой стук топора присутствует тоже! – пояснил Тимофей.

Приглашение Ангела

Один пожилой лесоруб, достигнув просветления, отправился в Жигули, к отшельникам, с охапкою свежих листьев.

В пути он встретил Ангела. Тот прятал свои крылья под длинной сермяжной рубахой, которую носили отшельники. За спиной у Ангела сверкал золотыми куполами город, спустившийся на землю подобно ковру-самолёту.

– Вот видишь – листья… на них – роса… Ну, ты это понимаешь? – спросил лесоруб, не обладавший и малой долей красноречия.

– Ещё как по-ни-маю! – ответил Ангел с улыбкой. И совершая поклоны до земли, пригласил лесоруба в Ладоград – город святых и праведников.

Надёжной стеной

^{(из письма одного отшельника)}

«Возле наших пещер только за последние годы выросло немало берёз.

Никто из нас, отшельников, их не сажал. Эти белоногие врачевательницы взяли, видать, обет лечить нас от всех телесных недугов. Нам нравится, разумеется, принимать от них помощь.

Как-то наши братья, решив образовать новую обитель, переселились в другие места. И что ты думаешь? Берёзы, как верные друзья, последовали за ними!

Набились в карманы отшельников семенами, прилипли с весенней грязью к их лаптям. Доставленные без особых потерь к месту назначения, окружили его надёжной стеной».

Калистрат и время

Приехав в Самару навестить своих родственников, отшельник Калистрат купил им в подарок настенные часы.

Следуя с покупкой мимо Струковского сада, Калистрат решил в него зайти. В саду он присел на скамейку и стал с интересом разглядывать часы, открыв стеклянную дверцу.

– Милейший, который теперь час? – спросил его ухоженный господин, гулявший с дамой, одетой в белое платье.

– Для вас половина третьего, – ответил Калистрат.

Господин удивился и спросил:

– А для вас?

– Тоже половина третьего, – ответил Калистрат. И пояснил: – Ведь и я нахожусь в Самаре!

– Я что-то плохо вас понимаю, – занервничал господин, разглядывая отшельника в лорнет, имевший золотую оправу.

Стараясь быть более понятным и в мыслях, и в словах, Калистрат сообщил господину:

– В Жигулях, где я снимаю для себя каменное подвальное помещение, время измеряют не минутами, а молитвами!

Верные друзья

Ограбленный в пути разбойниками, которые готовы были ограбить даже летящие по небу облака, будь у них имущество, отшельник Исайя грустил недолго.

Лишённый своих верных друзей – Священного Писания, иконы с изображением Иисуса Христа, ладана и чёток, Исайя стал готовиться к молитве. А когда заиграли утренним светом холмы и ветер накрутил седую прядь на ухо, Исайя попросил:

– Будьте мне ладаном, цветы! Помоги не сбиться со счёта, кузнечик! Откройтесь Священным Писанием, небеса! Ну, а ты, любимое Солнце, будь мне иконой!

Свет из тьмы

«Верь, что в тёмном лесу, внушающем путнику лишь страх и недоверие, тебя коснулась не ветка, а Рука Господа. Верь, что человек, который безжалостно тебя обокрал, взял только то, что ты задолжал ему в прошлой своей жизни. Верь, что путь твой к Дому Отца, кажущийся таким длинным, короток, и ты станешь подлинным хозяином своей судьбы. Ты научишься, наконец, добывать Свет из тьмы и золото человеческих отношений из ржавых, обоюдно тягостных знакомств», – писал своему гимназическому другу, самарцу NN, один отшельник.

Часы отшельников

В старину, когда не было и в помине настенных часов, качавших маятник, как луну, и каждый час подражавших колокольне, отшельники об их отсутствии ничуть не горевали. И мерили сроки, проведённые в затворничестве, по своим ногтям, насколько те успевали отрасти за это время.

Движение во времени – земное чувство, и отшельники хорошо это понимали. На земле существуют часы, по которым измеряют ход событий, и не изволь беспокоиться о часах лишь во внутренней вселенной, которую занимает Творец со свитой своих Ангелов.

После выхода из затворничества отшельники мылись в бане, стригли ногти и надевали чистое бельё. И бережно хранили свои ногти, напоминавшие длинную спираль, под алтарём, в холщовых мешочках.

Любопытство

Отшельник Н. жил в некотором отдалении от своих собратьев, вырыв в лесу, возле раскидистой берёзы, землянку.

Пришли как-то раз к отшельнику гости. Посмотрев, как тот живёт, гости спросили:

– Не тяготит ли вас одиночество?

– Нисколько, – ответил отшельник.

Гостей столь краткий ответ явно не удовлетворил.

– Вы, наверное, любите слушать, как поют по утрам птицы? – спросили они.

– Терпеть не могу этих пернатых, поющих, как если бы запала кнопка на медной трубе, – признался отшельник. И добавил в сердцах: – Спасаюсь от птичьего грая, замотав голову полотенцем!

Гости не знали, что и сказать.

– Живя в разлуке с людьми, вы, возможно, знаете тайну, им ещё не известную? – не унимались они.

Отшельник задумался на миг и, чтобы разом покончить с пороком, носящим имя «любопытство», сообщил:

– Одиночество хорошо тем, что по любой нужде приходится обращаться к Богу, а не к брату своему!

Эпифания речной кувшинке

Местные старожилы утверждают, что отшельники в старину имели смоляные струги, плавали на них в Астрахань и в Москву и даже использовали эти струги в своей духовной практике.

Подтверждение тому можно найти и в священных книгах, хранящихся в подземных хранилищах Жигулей. Так, в одном пожелтевшем от времени фолианте, написанном в виде беседы отшельника Ильи с тремя своими братьями – Хилым, Пугливым и Недоверчивым – говорится:

«Если, оставив сомнения на берегу, плыть три дня по течению, сердце наполняет молитвенный покой. А в таком состоянии и речная кувшинка может научить тебя истине не хуже апостола Петра».

Записка под камнем

Отшельник Агафон поселился в пещере Старшего отшельника после того, как тот преставился.

Жилось отшельнику Агафону в этой пещере как нельзя лучше. Словно бы окружала его не каменная труба, упиравшаяся в тупик с паучьими сетями, а княжеские хоромы!

Подметая как-то полы, Агафон нашёл под камнем, служившим в пещере алтарём, записку: «Ты, который поселишься в этой пещере, знай: в ней жил отшельник, молившийся и за твой приход!»