Текст книги "Особняк"
Автор книги: Игорь Голубев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Я сразу заметила, что-то здесь не так, – рассказывала в вестибюле Галине Анатольевне Антонина. – Смотрю, стоит толпа у подъезда, а дверь закрыта. Я с девчонками была, думаю, не буду подходить от греха подальше, мало ли что. Потом уже узнала среди них того, что на днях нас про переезд расспрашивал.
– Там и другой был. Тот, который в первый раз приезжал, – добавила Софочка, посмотрев на сидящего чуть поодаль Воронцова: – Помните, добрый такой, интеллигентный.
– Да что говорить, два сапога пара, – вступила в разговор Вера Дмитриевна. – Как мы его сразу не раскусили, хамелеона. Она под влиянием соседей, а может и самостоятельно взвесив ситуацию, изменила точку зрения насчет Кулагина. Теперь он казался даже более ужасным, нежели молодой грубиян.
Помню, Софочка, помню, как не помнить, подумал в это время Дым Дымыч, плохо слушая учительницу. Приходил, уговаривал на дачу к Краузе перееxать. А что, если взять и уехать отсюда? Скоро девять дней будет, а жена все стоит перед глазами как живая. И куда ни посмотришь – везде ее присутствие чувствуешь. Может, новые стены помогут перенести утрату? Глаза увлажнились, и он, стыдливо отвернувшись, смахнул набежавшие слезы. Но никто из присутствующих, увлеченных разговором, этого не заметил.
Возьмем с Семенычем уедем, да и делу конец. Все равно того дома, каким он был прежде, больше нет. Вон когда у Краузе жена умерла, так пока сорок дней не прошло, все ходили и ходили к нему, а сейчас... Да и кому ходить?
Воронцов посмотрел на соседей и решил, что, кроме Краузе, и прийти некому. Кстати, а где он? Вероятно, уснул старик и не слышит всей этой трескотни.
– Я только с Севой на примерку отошла – и на тебе, приехали, разводила руками Галина Анатольевна, словно извиняясь, что ее не было в то время рядом. – А через час прихожу и узнаю такое. Как быть?
– А кто знает, я, что ли, знаю, – проворчал Воронцов. – Слушай, Софочка, ты помоложе, позови капитана да и остальных. Здесь всем миром решать надо, что делать.
– "Что делать", "что делать"!.. Вечный вопрос "что делать?" – снова заявила о себе Вера Дмитриевна. – В милицию обращаться надо, вот что делать.
– Ну опять ты за свое. Тебе бы, Верка, все милиция да милиция, возразил Дым Дымыч. – Говорю же, на их стороне иностранцы. Ничем здесь милиция не поможет.
– Почему же не поможет? – раздался голос Реброва. – В милицию сходить и поговорить обязательно надо.
Приход Реброва заметно приободрил собравшихся. Несмотря на то что он был в тренировочном костюме да и вид был слегка помятый, они в нем видели офицера. Героя России.
– Ну не знаю. Хотите – идите сами, – не сдавался Воронцов. – Только это дело гиблое.
– И пойдем, – встала на защиту капитана Вера Дмитриевна. – Я сама пойду. Насчет Лешки отговорили идти, так я сейчас пойду.
Воронцова не поддержал никто. Что бы там ни говорили о милиции, но защищать граждан – это их дело. Вот пусть свой долг и выполняют, раз звания да жалованье получают.
– Нет, Дмитрий, я тоже с тобой не согласен, – пожалуй, первый раз поддержал учительницу Крау-зе. – В милицию обратиться надо. И мне кажется, именно тебе, Василий, следует в отделении появиться.
– Раз надо, так надо, – согласился Ребров и, увидев обиженное лицо учительницы, добавил: – Вот мы сейчас с вами. Вера Дмитриевна, милицию и посетим.
Слава богу, подумали жильцы, хоть что-то решили конкретно сделать. А то ор стоит, а толку ноль.
– А мы с тобой, сосед, давай к участковому сходим, – предложил Воронцову Семен Семеныч. – Сколько лет не виделись, наверное, уже другого назначили.
– Тот же участковый у нас, – подсказала Галина Анатольевна. – Я недавно в районной газете читала, что на нашем участке майор Орлов.
– Может, ты, Галка, тоже с нами пойдешь? Ты его не хуже нас знаешь, засмеялся Дым Дымыч.
– Конечно, сходи, старая любовь не ржавеет, – поддакнула учительница и тоже залилась на удивление молодым смехом.
– Да будет вам, – смутилась было Галина Анатольевна, но вдруг и она рассмеялась. – Сколько лет прошло, а вы все забыть не можете...
Участковый Орлов, тогда еще только старший лейтенант, положил на нее глаз, хотя и была она лет на пятнадцать старше. Мало ли чего в жизни не бывает. Встретил мужчина женщину, и понравилась она ему так, что жить невмоготу без нее стало. В голове вместо мыслей о борьбе с нарушителями общественного порядка одни планы, как бы с Галиной переспать. Беда. Только был участковый к тому времени уже знаком всем жителям своего участка, и все знали, что Орлов женат и имеет сына. Хорошо еще, что Галина разведена, часто думал милиционер, но и своего семейного положения достаточно, чтобы лишний раз подумать, стоит ли пускаться в блуд. Однако в споре между сердцем и разумом первое часто побеждает, а тут, во всяком случае с его стороны, была налицо любовь, и хотелось, чтобы она была большой, чистой, но тайной.
Однажды, узнав через кого-то, что у Галины накануне был день рождения, Орлов решился. Купил, как полагается, бутылку шампанского, торт и букет роз. Упаковал все это как следует, чтобы в глаза не бросалось, и пошел.
– Здравствуй, мальчик, – поприветствовал милиционер открывшего дверь сына Галины, из-за спины которого высовывалась бульдожья морда. -Мама дома?
– Нет, на работе, – ответил ребенок, с удивлением глядя на гостя.
– Я ваш участковый, можно я ее подожду?
– Проходите и раздевайтесь. Я вас знаю. Странно, подумал Орлов. Обычно его знали ребята постарше, после тринадцати, а этот тянул разве что на десять, да еще худенький и в очках. Но как бы то ни было, детей любимых женщин не выбирают.
Время пошло. Орлов сидел в кресле перед телевизором, сняв пиджак и вытянув ноги в светло-голубых носках, а мальчик в другой комнате делал yроки. Собака ничего не имела против гостя. Она то и дело подходила и терлась о его колени, лениво позевывая и дотягиваясь.
Участковый поначалу чувствовал себя неуютно и с опаской поглядывал на собаку. Со школьной скамьи он помнил рассказ из "Родной речи". Рассказ назывался "Булька". Автора он запамятовал, а вот содержание крепко врезалось в память Орлова. Там такая же собачонка вцепилась медведю в ухо и никто – ни хозяин леса, ни хозяин собаки – не мог оторвать его от добычи. Кроме того, он где-то читал, с какой силой представители этой породы сжимают челюсти. Однако собака вела себя вполне миролюбиво, и лейтенант свыкся с ее присутствием и даже рискнул пару раз почесать пса за ушами.
Не прошло и получаса, как юный хозяин квартиры начал ощущать дискомфорт. Комната наполнилась неприятным запахом табака, потных носков и как минимум сутки не мытого тела. Правильно старшеклассники этого мильтона козлом называют, подумал мальчик.
– Вы чаю не хотите? – спросил Сева, увидев на журнальном столике торт.
– Нет, спасибо, – поблагодарил участковый и снова уткнулся в экран телевизора. Фильм шел интересный.
Возникла пауза. Мальчик не уходил, он был готов съесть кусочек торта и без чая. Но Орлов его не замечал. Он и на своего-то редко обращал внимание. Все они в его понимании были потенциальной шпаной, с которой он должен вести неравный, в силу их многочисленности, бой. Однако Орлов вскоре вспомнил, что один из путей к сердцу женщины лежит через отношения с ее ребенком. Пора налаживать контакты.
– Что же ты не скажешь, как тебя зовут, в каком классе учишься, как зовут твою собаку? – выдал участковый первый залп вопросов.
Уж если не знаешь, о чем говорить, так первый задавай вопросы. А то начнут их задавать тебе. То, что этот очкарик простого не спросит, Орлов чувствовал и побаивался. Голова у него не энциклопедия, а прослыть недалеким не хотелось. Но пуще всего старлей боялся вопросов о своем семейном положении, а ведь этот стервец обязательно захочет это узнать. По очкам видно.
– Меня Севой, в третьем классе, собаку Шариком.
– А на какой парте сидишь и что проходите?
– На второй, дроби и глаголы, – ответил Сева и стал ждать следующих вопросов. Вот прилип!
Мало того что жадный, вонючий, так еще и глупый, подумал мальчик, разглядывая гостя. Нет, такой маме не нужен. Жалко только, бабушка опять расстроится...
– А вы к нам часто будете приходить? – Сева взял инициативу в свои руки.
– Не знаю, а почему ты спрашиваешь?
– Я думаю, вы за мамой начинаете ухаживать, – сказал мальчик, кивнув в сторону цветов и шампанского.
Орлову стало не по себе. Он взглянул на часы и обнаружил, что его уже ждут в опорном пункте.
Участковый встал, взял со стола торт с шампанским и, надев китель, вышел в коридор. Там, распластавшись у двери, лежал Шарик. Пес при появлении гостя поднялся и угрожающе зарычал, давая понять, что не выпустит.
– Это он так всегда на военных реагирует? – попытался разрядить обстановку Орлов.
– Какой же вы военный? Вы мильтон, – брякнул Сева, зная, что при собаке ему ничего не грозит. – Настоящих военных Шарик любит.
– И что же делать?
– Маму ждать.
– Но мне на дежурство надо. Ты открой дверь и подержи его.
– Давайте попробуем, – согласился мальчик. Орлов сумел проскочить на площадку, но не успел закрыть дверь. Пес вылетел следом и преградил путь вниз. Оставалось или вернуться, или бежать наверх. Участковый выбрал второе, и пес погнал его по лестнице. Добежав до самого верха, Орлов остановился и, не дожидаясь нападения сзади, развернулся. Собака спокойно лежала на лестнице между ним и площадкой третьего этажа, не выражая никакой агрессии. Твое счастье, что я без оружия, подумал милиционер. А может быть, пес просто играет? Таким добродушным был в начале встречи. Эх, была не была, решил Орлов и двинулся мимо пса вниз по лестнице, не замечая соседей, наблюдавших за ними через приоткрытые двери. Что интуиция подвела, участковый понял, когда собачьи зубы, слегка коснувшись ноги, вцепились в брючину.
Освободиться он смог только почти у самой входной двери, оставив в зубах бульдога клин ткани от колена до низа. И в этот момент появилась хозяйка.
– Ты что делаешь. Шарик, отдай сейчас же! – запричитала она.
Через полчаса вновь покидая квартиру Галины Анатольевны и осматривая почти незаметно вшитый клин, Орлов тихо пробормотал: "Да, и женщина интересная, и мастер хороший. Вот только жаль, что заходить сюда не придется. Так нелепо засветился".
Вспомнив эту историю, приключившуюся много лет назад, соседи посмеялись и уже хотели расходиться, но Антонина сказала:
– Милиция милицией, но мы тоже не должны сидеть сложа руки. Вот приедут эти мордовороты и, пока мы милицию дождемся, что с нами будет? У меня, между прочим, две девочки.
– Милиция нам, конечно, поможет, если захочет. А если нет? – неслышно появился в вестибюле Леха.
Все читали газеты, смотрели телевизор и видели не только подвиги "ментов" из сериала "Улицы разбитых фонарей", но и другие передачи, и потому замечание Лехи не показалось глупым. Здесь было о чем поразмыслить.
– Что тут долго думать. Спасение утопающего его самого касается, напомнил Семен Семенович. – Надо народ поднимать на защиту. Другого выхода нет. Раз завтра вечером явиться обещали, так мы к этому часу готовы должны быть.
– Правильно, – поддержал Краузе Дым Дымыч. – Вот ты, Леха, например, сходи к своищ ребятам, заодно и выяснишь, с кем водку пьешь.
– Конечно, схожу, – откликнулся Леха. – Будь спок, Дымыч, мои мужики не только выпить могут.
– Я тоже попрошу своих, – пообещал Агеев и, заметив улыбку в глазах некоторых из присутствующих, добавил: – В цирке разные люди работают...
– А ты, художник, чего молчишь?
Дым Дымыч пристально посмотрел на Горохова. Тот вроде мужик и неплохой, но, сколько себя помнил, не любил Воронцов кустарей-одиночек. И сделать с собой ничего не мог. Труд, как он считал, должен быть коллективным, приносящим радость от общения. А этот сидит вдвоем с женой, глаза портит да электричество своей печкой жжет.
– Не знаю, что сказать. Пару-тройку приятелей обязательно приведу, а больше не смогу.
– Непротивленцы злу насилием, – резюмировал Дым Дымыч. – Добро должно быть с кулаками. – И Воронцов продемонстрировал кулак в коричневых старческих пятнах.
– Тройку так тройку. И то хорошо, – вступился за Славу Краузе и посмотрел на Ватсона.
Доктор стоял, потирая пальцем кончик длинного носа. Пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что и звать-то некого. На работе после такого приглашения его сочтут сумасшедшим. Друзей всех давно растерял, разве что начальника жены попросить, но это же смешно. Он ждал прямого вопроса в свой адрес, и ему стыдно было заявить о своей беспомощности. Однако Сергею повезло, никто к нему не обратился. То ли поняли старики, что от него толку как от козла молока, то ли забыли...
Через час Краузе с Воронцовым были в опорном пункте общественного порядка, где по вечерам каждый житель участка мог запросто пообщаться с хозяином района по линии МВД.
– Здравия желаю, товарищ майор, – приветствовал Орлова Дым Дымыч.
– Привет, товарищ Воронцов. На дежурство прибыл? А где твои дружинники? С кем будем проституток и фарцовщиков ловить? – засмеялся Орлов, вспомнив прошлое.
Воронцов и Краузе когда-то входили в отряд дружинников, созданный из добровольцев.
– Вот Краузе, остальные дома.
– Как поживаете, мужики? – обнимал участковый старых знакомых. – Видит Бог, давно хотел к вам зайти.
– Вот мы за этим и пришли.
– За чем? – сделал вид, что не в курсе выселения, майор.
– Чтобы ты к нам завтра вечером заглянул.
– Что, бомжи терроризируют или молодежь шалит?
– Хуже, майор. Выселять нас собираются, – ответил Краузе.
Участковый насупился и замолчал. Не нужно было столько лет знать Орлова, чтобы понять – майор недоволен.
– Выселяют нас... Раньше сколько тебе помогали, а теперь вот за помощью пришли. Выручай, -нарушил тишину Дымыч, решив, что майор плохо расслышал его товарища.
Однако Орлов все так же продолжал молчать и только громко сопел, медленно перебирая тощую стопку бумаг на столе. Ну не мог же он, в конце концов, сказать людям, с которыми был знаком около трех десятков лет: мол, шли бы вы отсюда со своими проблемами. Своих хватает. Может быть, и было им о чем поговорить, если бы не недавняя конфиденциальная беседа с Владимиром об этом старом сарае, их доме, и об упрямстве его жителей. Не устоял майор – младшему сыну в институт поступать надо, а у жены сердце слабое, в армию его загребут не перенесет, а уж Чечню тем более. И за то, что про каждого рассказал, словно предатель какой-то, было сейчас Орлову стыдно. Вот он и молчал, не желая обсуждать эту тему. Не настолько, конечно, сокрушался, чтобы пистолет к виску приставлять, но вину за собой чувствовал. Мужики хорошие. И ведь действительно помогали ему, тогда еще зеленому лейтенанту. А сколько с Дымычем, в то время командиром общественного патруля, выпито было здесь, в этих стенах. Молодость, молодость, где ты?.. Хотя, если разобраться, почему бы не взять деньги за информацию и оказание помощи в будущем. Не военную тайну выдавал, да и переселение предстоит согласно постановлению свыше.
– Вот что, мужики, – открыл наконец рот участковый. – Дом ваш старый, есть постановление признать его аварийным, а потому...
– А потому катитесь отсюда, вас все равно выселят, – перебил Дымыч майора. – Это нам уже говорили. И права свои знаем, будь уверен. Мы к тебе как к представителю власти пришли, чтобы сообщить, что завтра на наш дом будет совершено нападение.
– Вы с ума сошли, какое еще нападение?
– Нападение бандитов с фирмы "Кулас". Эта фирма в нашем районе. Ты можешь о ней все быстро разузнать. Вот наше заявление. А на копии распишись и число поставь.
– Значит, завтра вечером, – произнес майор, прочитав заявление. – Бред какой-то. Французы вместе с качками. Ну вы, мужики, даете. Знаете что, я ни на такой хреновине, ни на ее копии свою подпись ставить не буду.
– Не имеешь права! – вскричал Воронцов.
– Остынь. Завтра постараюсь прийти, а сейчас давайте расходиться. Мне еще кое в какие квартиры заглянуть надо...
Простились холодно и разошлись, недовольные друг другом.
– Странная штука жизнь, – с грустью произнес Воронцов. – Ни хрена его завтра не увидим. Не тот стал участковый...
– Если и у Василия так же, то паршивые наши дела, – констатировал Краузе.
– А ты чего молчал, будто воды в рот набрал?
– Я при виде формы цепенею еще с тундры. Дым Дымыч счел оправдание резонным.
Глава 28
– Представляешь, – откинулся на стуле дежурный, – в Подольске мужику ухо откусили.
– Время нынче такое, – невозмутимо отозвался коллега. – Могли и что похуже откусить. Проститутка?
Милиционеры изнывали от духоты. Дверь, подпертая кирпичом, вместо воздуха пропускала в помещение горячую смесь из уличного смога, пыли и запаха рыбы. Шла разгрузка рефрижератора в ближайшем магазине.
– Ну и?.. – лениво и без особого интереса спросил коллега, просматривая рапорт ночной смены о происшествии на вверенной им территории.
– Читаю... "На прошлой неделе офицер МВД в отставке В. П. Круглов, возвращаясь домой, заметил в подъезде своего дома незнакомую парочку молодых людей. Сегодня их называют тинейджеры. Со спины ему показалось, что между подростками осуществляется половой контакт. На замечание отставного офицера подростки ответили нецензурной бранью. Тогда, решив помешать соитию, пенсионер решил разъединить пару, но действовал не столько решительно, сколько грубо, то есть схватил подростка мужского пола за половые органы. Когда подросток закричал, его подруга набросилась на Круглова и откусила ему ухо. Вчера в суде рассматривался иск потерпевшего. Круглов предъявил претензии о н,анесении увечья и потребовал моральной компенсации. Оказалось, что в результате развившегося загноения раны он не смог надеть фуражку и потому не участвовал в ежегодном параде ветеранов МВД. Ухо милиционеру пришьют, а вот парад он пропустил, о чем и вчинил иск за моральный ущерб". Каково?
– Надо было вообще ему яйца оторвать.
– Кому? Круглову?
– Шпане...
Ребров и Вера Дмитриевна уже целый час сидели в полупустом отделении милиции. Здесь на этот час остались только дежурные да один задержанный. Посетителей попросили подождать и больше не замечали, хотя то и дело проходили мимо. От нечего делать Ребров с интересом прислушивался к объяснениям задержанного. Говорил он косноязычно, но Василий Васильевич его сразу понял и уяснил ситуацию.
Николая, так звали парня, пригласила знакомая на деловую встречу в ближайшую кафешку. Взяли-то всего ничего, она шампанского бокал, он – двести коньяка. И тут его знакомая поведала ему о своей беде: разошлась с мужем, год живут в двухкомнатной и никак она не добьется согласия своего бывшего на размен. Остается один выход – создать ему "соответствующие условия". Барышня очень просила своего друга сыграть роль любовника.
– На черта я согласился, зачем мне это все обломилось! – вопрошал пустоту задержанный, потому что оба офицера выслушивали его с отсутствующим видом. С таким же успехом он мог обращаться к египетским сфинксам.
Так или иначе, но Николай согласился, тем более что, по описанию, бывший муж был просто дохляк, так что за свою физиономию лжелюбовник мог не опасаться. Сказано – сделано. Дама прикупила выпивки, чтобы все было натурально, взяла такси, и через полчаса они уже сидели у нее на кухне и неторопливо закусывали.
Спустя какое-то время появился бывший муж, действительно с комплекцией сморчка. Николай пригласил его к столу, надеясь решить вопрос с разменом полюбовно. Сморчок кивал головой, пил купленный бывшей женой коньяк, но твердо стоял на прежних позициях – ему и здесь хорошо.
Женщина была в отчаянии. Надо было доигрывать до конца. Николай позвонил жене, наврал что-то про балансовый отчет и получил индульгенцию на всю ночь. Они ушли в комнату бывшей мужней жены, перетащив с кухни остатки продуктов, и продолжили ужин при свечах. Потом у хозяйки обнаружилась заначка, и оба они времени уже не замечали. В час ночи горе-помощника сморило. Она стянула с него пиджак и ботинки и уложила на диван. Кто же знал, что идиот муж потихоньку покинет квартиру и побежит в милицию жаловаться, что его жену напоили и изнасиловали, а его самого обещались придушить?
– Страсти-то какие, – шепнула Вера Дмитриевна Реброву.
– Какие страсти? Выеденного яйца эти страсти де стоят, но если балбесы дежурные не разберутся, то парню наварят по самое не балуйся.
– Вы думаете?
– Боюсь, что так... Слышь, лейтенант, да отпустите вы его. Видел я этого сморчка, что за дальним столом бумажку час нзад строчил. Доверия не внушает, – миролюбиво посоветовал Ребров.
– Вы по делу пришли?
– По делу.
– Вот и сидите. Нам адвокаты не нужны. Ребров демонстративно отвернулся. Он уже давно уяснил, что у ментов мозги от жары расплавились и они не понимают очевидных вещей. Предложили проверить у жены задержанного, звонил ли он ей вечером. Естественно, бедняга пришел в ужас и тем еще больше укрепил дознавателей в подозрениях.
– И что потом? – терзали беднягу в который раз одним и тем же вопросом.
– Суп с котом, – пробурчал Ребров, и Вера Дмитриевна испугалась, что их услышат и выгонят.
Дальнейшее Николай не помнил, так как уснул. Проснулся он от криков хозяйки и боли заламываемых рук. Наряд выехал по устному заявлению гражданина, который, как оказалось, юридически все еще состоял в браке с его знакомой. Барышня соврала насчет развода.
– Все это хорошо, – лениво проговорил краснощекий старший лейтенант, пристально смотря в лицо задержанному. – Но зачем вы его оскорбляли и хватались за нож?
– Да какой нож, – вскричал задержанный, показывая огромную ладонь. – Да я его, если бы надо было, одним пальцем прибить мог.
– Это вы ему говорили?
– Да нет, это я вам говорю.
– А ему что говорили?
– Чтобы разменивался, если жить хочет.
– Так и говорили? – насторожился старлей.
– Говорил, – честно признался Николай и, спохватившись, тут же добавил: – В нормальных условиях.
Старший лейтенант поднялся и куда-то вышел, оставив задержанного под присмотром сержанта, который участвовал в задержании.
– Слушай, сержант, ну хоть ты скажи ему, – попросил Николай.
– Что сказать? – пробасил здоровый, под стать задержанному, милиционер.
– Ты же видел, что не в притон попал, а в нормальную квартиру. И за каким чертом мне этот хозяин сдался? Ну выпил, не отказываюсь. Так проспался бы и домой пошел. Зачем я вообще здесь оказался да еще и по шее схлопотал!
– Ну насчет шеи сам виноват, нечего вырываться было, – заметил сержант.
– Хрен с ней, с шеей, зачем сюда-то привезли? Могли на месте разобраться.
– Что ты ко мне пристал? Мне приказали – я привез.
Начальство, в лице двух лейтенантов, появилось минут через пять. По выражению лиц было видно, что им надоело докапываться до истины и они не прочь покончить с этим делом.
– Хватит выяснений, – решительно сказал краснощекий коллеге. Заявление есть, оформляй задержание, а завтра пусть следователь разбирается.
– Да вы что, ребята! – Давно протрезвевший и тихо проклинающий судьбу Николай встрепенулся. – Меня же дома ждут. Жена с ума сойдет, если я не появлюсь, да и дети. Ну какой я, к черту, убийца. Вы документы мои посмотрите.
– Если о жене так беспокоитесь и дети есть, тогда зачем по чужим женам шастаете, ангел? – язвительно произнес старший лейтенант. – Детей вспомнили, а в паспорте, между прочим, они не указаны.
Милиционер был явно доволен растерянностью задержанного.
– Да не шастал я по чужим женам. Не жена она ему, не жена. Я же все объяснил.
– Итак, вы оказались в постели замужней женщины, причем нагло, на глазах у мужа.
– Ну я же в брюках спал и в майке, спросите у сержанта.
– Но в чужой постели и пьяный.
– Не в постели, а на диване, и пьяный я особо не был. Просто жарко было.
– Да... Жаркое нынче лето. Но в тридцать шестом году еще жарче было. До тридцати шести с половиной градусов тогда жара доходила, – вспомнил старший лейтенант, что говорил капитан на прошлом дежурстве.
Он чувствовал, что задержанный не врет, и понимал его состояние. Однако в другой комнате сидел тот, который принес заявление, и его, как положено, приняли. А что написано пером... Все от этих баб. Одни неприятности. Вон Земфира эта... Сначала убить ее хотелось, а сейчас уже который день перед глазами стоит, хоть баксы копи. Пришлось из-за этой сучки объяснительную писать. Опять же кто накапал – женщины. Старухи, которых черт занес в дежурку.
– Значит, жарко, а вы трезвым были, – продолжал милиционер. – Тогда почему сопротивление наряду оказали? Сопротивлялся, сержант?
– Да нет, товарищ старший лейтенант. В меру. Скорей вставать не хотел, – засмеялся сержант.
– А на роже у тебя что?
На щеке сержанта алела глубокая царапина.
– Так это баба евоная. Тигрица. Когда мы ему наручники надели, как кинется...
– Что ж ты молчишь! Везите ее сюда. Если насчет этого не подтвердится, мы ей впаяем сутки...
Ребров окончательно отупел, слушая "расследование". Одно уяснил для себя четко: никто им здесь не поможет. Только для того чтобы объяснить ситуацию с выселением, надо этим плавленым мозгам под милицейскими фуражками сначала букварь растолковать.
– Эй, а где эти двое? – спохватился дежурный. Но ни Веры Дмитриевны, ни Реброва уже в отделении не было. Они ушли молча, но оба думали об одном и том же. Как ни крути, а получалось, что больших надежд на милицию возлагать не стоит.
На улице уже засветились фонари, зажег свои огни и цирк...
Агеев любил цирк, любил словно родной дом, где все знакомо и все свои. Он мог подолгу от нечего делать бродить по его закоулкам, получая огромное удовольствие. Но в этот же вечер у него было дело...
– Привет, прыгун. Чего дома не сидится? Вы же с Леной на этой неделе не работаете, – услышал Вячеслав голос приятеля, тоже акробата, только на батуте.
– Михалыча не видел?
– Что, проблемы одолели?
– Есть немного...
– А что в наше время Михалыч может? Сейчас нужно личное обаяние и наличный расчет.
– Согласен, только у меня ни того ни другого нет. Так ты видел его?
– Ну что касается первого, то не прибедняйся, а насчет бабок – дело наживное... Михалыч скорее всего у клеток. Там ремонт начался. Сам знаешь, где стучат, там и он.
Все в цирке знали старого клоуна. Еще в 1950 году он вместе с Олегом Поповым закончил училище и вместе с ним работал в молодежном цирковом коллективе. Затем их пути разошлись, один резко пошел вверх и уже в 1958 году стал народным артистом РСФСР, а другой скромно отработал в дуэте музыкальных эксцентриков, любил профсоюзные нагрузки, потому что ему доставляло удовольствие помогать людям.
Вот и сейчас Михалыч, внимательно выслушав Агеева, пообещал:
– Не волнуйся, Славик, ребята к вам подойдут, мы этим говнюкам покажем репризу. Не до смеха будет. Бери гиревиков. Они мужики отзывчивые. Своих нижних пригласи, и все будет тип-топ.
С рекомендацией Михалыча можно было звать хоть на покорение Джомолунгмы.
Глава 29
Первые лучи восходящего солнца только-только заглянули в угол Лехиной комнаты, а он уже лежал с открытыми глазами. Спать не хотелось. И это Леху пугало. Он предался воспоминаниям.
Леха с шестнадцати лет с машинами. Начал с грузовиков на автокомбинате.
Но сверкающие, мощные, тогда еще редкие иномарки привлекали парня больше. И он после службы в автороте больше к отечественным машинам не прикасался. Вот уже почти двадцать лет крутит импортные гайки.
Второй раз уже, пригласив в ресторан, уговаривали Леху вернуться в автосервис, он устоял. И только с третьего захода дал согласие работать, но и то лишь в том случае, если его не будут насиловать нормированным рабочим днем и правилами внутреннего распорядка.
Теперь он как бы арендовал их помещение и все необходимое, исполняя их же заказы. Но цены и время исполнения устанавливались им самим.
Это устраивало и его, и работодателей, так как Лехино слово было железным.
Машина выкатывалась из бокса в срок и отремонтированная большим мастером.
Потом следовал небольшой праздник души, затем восстановительный период, за которым шли двухсменные рабочие будни без капли спиртного.
Сегодняшняя встреча с первым лучом солнца была плохим предзнаменованием. Леха поначалу расстроился. Но вскоре успокоился, придя к выводу, что это результат положительных сдвигов в жизни.
Хватит спать, подумал он, прикинув план на сегодняшний день. До обеда нужно было успеть поставить замок и появиться на работе. Леха легко вскочил с постели и, пару раз присев, побежал в ванную. Холодный душ, стакан чаю, и подъезд огласил визг старой электродрели.
Первой вылетела в вестибюль Вера Дмитриевна.
–Ты что, с ума сошел, посмотри на часы, – закричала она, но, увидев в коробке сверкающий золотом замок, замолчала.
– Что вы. Вера Дмитриевна, на весь дом шумите, – раздался за спиной голос соседки. – Еще все спят.
Удивление тем, что Земфира ночевала дома, было так велико, что старая учительница, ничего не ответив, ушла к себе.
– Доброе утро, – нежно прикоснулась губами к щеке мастера девушка. Тебе помочь?
Так его еще никто не приветствовал. Это Лехе понравилось.
Он ничего не имел против того, чтобы и вторая щека подверглась такому же испытанию.
Леха повернул к ней голову, и Земфира, словно прочтя его мысли, прижалась губами к другой щеке.
Такой он ее никогда не видел. И никто в доме не видел, разве что Вера Дмитриевна. Без косметики Земфира была совсем другой, может, менее эффектной, но не менее милой и желанной.
Леха с нескрываемым восторгом уставился на нее, а когда почувствовал исходящее от ее тела тепло, рабочее настроение куда-то улетучилось.
– Привет. Иди спать, еще рано, – только и смог выговорить он.
– Гонишь? – улыбаясь и игриво изгибаясь просвечивающим через легкий халатик телом, спросила Земфира.
– Тебя прогонишь, – обреченно усмехнувшись, ответил Леха.
– А я все равно не уйду, – прижалась к нему девушка, но, заметив вышедшего в вестибюль Краузе, вмиг вспорхнула к себе на этаж.
Леха тоже заметил соседа и, смутившись, вновь включил дрель.
– Долго еще? – спросил Семен Семеныч, как только хлопнула дверь на втором этаже.
– Да только начал.
Краузе взял из коробки замок и долго вертел его в руках. Затем проверил работу механизма и удовлетворенно кивнул:
– Хорошая, видать, машина. Помочь? Хотя тебя об этом уже спрашивали...
– Справлюсь.
Леха понял, что сосед появился не только что и, видимо, наблюдал за его встречей с Земфирой.
Старый хрен, не спится ему, поначалу с раздражением подумал он, но потом успокоился.
Старик же не подсматривал, а вышел на шум, да и что такого он увидел? Не жены же Ватсона или Горохова его целовали. Тем более что все равно все не сегодня, так завтра узнают об их отношениях. Такое долго тайной не бывает. И пусть знают, он и сам готов все рассказать. Ну и что же, что Земфира была...
Леха не хотел даже в мыслях произносить это слово. Мало ли, кто кем был. Вот его же все считали алкашом законченным. И что? Ошиблись. Всё. Завязал.
