Текст книги "Время Драконов (СИ)"
Автор книги: Игорь Долголиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
И он забарабанил в дверь сильнее.
– Чего надо? – раздался резкий неприветливый голос.
– Где тут трасса на Выборг? Я, похоже, заблудился!.. – прокричал Дональд.
Дверь неохотно приоткрылась – ему в лицо ударил луч фонаря, пахнуло какой-то удушающе-смрадной сладковатой вонью и керосином – и на пороге "нарисовался" группенфюрер СС Вальтер Шеленберг с синюшным лицом мертвеца. То, что это был именно он, Дональд понял сразу, хотя никогда даже не видел фотографии этого деятеля Третьего Рейха.
– Все мы когда-то заблудились, – многозначительно произнёс Вальтер. – И нет тут никакой трассы. И никакого выбора. И не было никогда... – и захлопнул дверь.
Дональд обернулся как раз в тот момент, когда снова вышла Луна и в её неверном свете выплыла из тумана покосившаяся вышка на краю поля. Может геодезическая, а может...
Лейтенант Ванграмм был здоровым парнем с крепкими нервами, но тут и ему стало не по себе – и он запрыгал через сугробы назад на предельной скорости под надрывный лай беснующихся за спиной псов ("И залаяли псы на цепях!.." – захрипел в черепной коробке Высоцкий), под пляску прожекторов с вышки (или это был просто свет Луны?) и стрекотанье автоматных очередей (ну, это уж ему точно примерещилось со страху!).
Он тяжело перевалился через "колючку" и остановился, закашлявшись.
Вокруг царила тишина. Не было ни "бытовки", больше похожей на передвижную газовую камеру, ни лагерной вышки, ни бараков. Как не было и шоссе, и машины. Он стоял в чистом поле, перегороженном надвое колючей проволокой, на горизонте темнел лес, а небо над головой приобрело зловещий лилово-зелёный оттенок.
На бегу он обронил рукавицы – и теперь руки отчаянно ныли от холода. Он растёр их снегом, похлопал в ладоши и сунул в карманы.
– Спокойно! – приказал он себе. – Успокойся, Дон! Ты ведь не сходишь с ума, верно? Успокойся, сосредоточься и вспомни всё с того самого момента, как ты вышел из машины...
Как курить хочется... "Курить охота, ох, как курить охота!.. Но надо выбрать деревянные костюмы...". Он пошарил по карманам и к великой радости обнаружил полупустую пачку сигарет. И ему удалось прикурить прежде, чем зажигалка "сдохла". Ещё бы отключить это навязчивое "радио" в голове.
Итак, давай рассуждать здраво, Дон. Машина никуда не делась и по-прежнему стоит на дороге и тебя дожидается. Ты просто со страху побежал не в ту сторону. Сколько было от шоссе до этой... "бытовки"? Метров сто, не больше. Ну, и пробежал ты не больше двухсот. Итого, максимум – триста. Надо просто пройтись по своим следам обратно. Ведь снег не падал, верно? Значит, и следы остались. Это самый верный способ отыскать машину. И тебе придётся это сделать, Дон, как бы ты не противился. Да, вокруг – чистое поле, согласен. Но ведь у тебя уже была галлюцинация только что? Не думаешь же ты всерьёз, что разговаривал с трупом Шеленберга и бродил по территории концлагеря?.. А не логичным ли будет допустить, что одна галлюцинация сменилась другой – и теперь ты просто не видишь своей машины, стоя неподалёку?.. Да, возможно, у тебя не вполне в порядке с головой, Дон, что неудивительно, – ты же сам читал отчёт своей тестирующей программы, – но раз ты это сознаёшь, значит, не всё потеряно. Ну, чего ты медлишь? Ждёшь, пока пойдёт снег? Иди давай!
Дональд со вздохом отбросил окурок и вновь перелез через заграждение. И побрёл по своим следам. В этот момент часы показывали "2:20", а жизненная сила снизилась до "пяти". Опасность ему не угрожала.
Он прошёл не менее километра по полю, прежде чем следы вывели его на дорогу. И, конечно же, не на ту, на которой он оставил машину.
Дональд произвёл осмотр карманов и обнаружил документы, немного денег в разношёрстой валюте, примерно полпачки сигарет, – правда, без зажигалки, перочинный нож, пустую металлическую фляжку, пластик жевательной резинки, путеводитель "Петербург-Петроград-Ленинград", фонарик и сотовый телефон.
– Прямо, как герой "квеста", – мрачно усмехнулся он. – Осталось найти применение всему этому барахлу, поговорить с волшебником, получить от него заговорённый меч в обмен на "жвачку", сразить им дракона, освободить принцессу и с победой вернуться домой. Жаль только, что "хелп"-файл отсутствует...
Он достал "трубку" и принялся один за другим набирать номера из записной книжки. "Трубка" безмолвствовала. Даже экстренные службы не отвечали. Под конец, отчаявшись, он вызвал самого себя.
Неожиданно послышались длинные гудки – и откуда-то издалека, будто из-под земли, донеслось: – Дональд Ванграмм слушает! Кто это?..
– Дон?.. Это я!
– Кто – ты?
– Это я, Дон!.. Дональд Ванграмм!
Последовала пауза.
– Где ты?
– Не знаю... На какой-то дороге... Дон, выручай, – я заблудился и не могу найти машину!
– Шеленберга видел?
– Да.
– А Анубиса?
– Нет. Кто это?
– Нет времени объяснять. Слушай, тебе нужно пройти по мосту... тому освещённому – ну, ты понял!.. Там – выход на второй уровень.
– Какой ещё уровень?
– Ну, это как в компьютерной игре, Дон, ты же сам предложил так относиться к происходящему... А вообще, тут что-то со временем творится... Считай, что наш "квест" так и называется "Погранзона Времени", понял?..
– Да...
– Будь поосторожней с полицаями... Снегу во фляжку набери... И не забудь фонарик на мосту оставить... И – вот ещё что...
Связь прервалась – и последовало сообщение о разрядке аккумулятора.
– Вот тебе – и "хелп", просил – получай!.. Бред какой!.. Ты уже и сам с собой разговариваешь, Дон... – сказал он себе. – Ладно, нет у нас никакого выбора, как выразился господин Шеленберг. Игра – так игра!.. Не я её придумал, но, видно, придётся играть...
Он наполнил фляжку снегом, зачерпнул пару пригоршень и пожевал. Стало теплее.
Жизненная сила возросла до "пятнадцати". А жизнь... – о!.. – жизней у него сделалось две. Фантастика!..
Небо вдали озарилось светом. Неужели машина? Дональд остановился, вслушиваясь. Вскоре до его ушей донёсся звук двигателя – и из-за леса вынырнул автомобиль.
Дональд отчаянно замахал рукой. Чёрная "волга" мягко притормозила и остановилась.
– До Выборга подвезёте? – спросил он, нагнувшись к опустившемуся стёклышку, и в следующий миг, увидев сидевшего за рулём, обомлел.
У водителя было лицо типичного олигофрена со всеми признаками вырождения. Какие-то странные, по-зверушачьи тёмные глазки-пуговки, длинный штопорообразный нос, зеленоватая кожа и маленькие острые ушки, нелепо торчащие из буйной чёрной шевелюры.
– И как такие машину-то водят? – подумалось Дону. И тут же его осенила догадка. Анубис!.. Тот самый. В смысле не бог Тот, а египетский псоглавец – проводник между мирами.
"Анубис" весело блеснул глазками.
– Так что ж ты меня вчера не остановил, когда я туда ехал?
– Да не было меня тут вчера, – пожал плечами Ванграмм. – А сейчас-то Вы куда едете?
– А сейчас – обратно.
– Ну, так подвезите меня куда-нибудь. К гостинице, к вокзалу – в общем, где тепло и люди.
– Нет тут гостиниц. А поезда, всё равно, до утра не ходят, – промычал олигофрен, ласково улыбнувшись и поковыряв пальцем в носу. – Да и мне в другую сторону...
"Да он же денег хочет! Цену набивает", – осенило Дональда.
– Ну, пожалуйста... Я заплачу. Сто "баксов", пойдёт?..
– Не-а... Кому они нужны "барсики" эти...
– Ну, тогда в "евро".
– "Еврики" на прошлой неделе брали в Выборге, – тогда надо было меня останавливать, – а теперь не берут...
– А рубли?
– Не-а...
– Ну, подвези за "просто так", будь человеком!.. Замёрз я, понимаешь? И заблудился!
– Я бы подвёз – что мне, трудно, что ли? – но надо было тебе меня вчера останавливать. А теперь я не туда еду...
Дональд порылся по карманам и достал пластик жевательной резинки.
– Жвачку хочешь?
– Какая? – "Анубис" оживился, но тут же взгляд его потух. – А-а... мятная... я такие не люблю. Была бы малиновая...
– Ну, нету у меня малиновой, что поделать!
– Ну, тогда я поехал...
– Стой!.. Подожди! Дай хоть прикурить! Да стой же ты... сволочь! – но "волга", пыхнув белым паром, уже сорвалась с места.
И Дональд потопал за нею следом, – предположительно, в сторону реки, – в порядке развлечения "куря" незажжённую сигарету, отхлёбывая из фляжки русскую "водку" из снега и "закусывая" сосновыми иголками.
Ему показалось, что прошёл он примерно с десяток километров, а времени минуло около двух часов, – хотя часы по-прежнему показывали около трёх, – когда на встречной полосе появилась машина.
– Опять ты? – донёсся из кабины знакомый скрипучий голосок "Анубиса". – Так я ж теперь в другую сторону еду...
– Я передумал. Теперь и я в другую, – отозвался Ванграмм.
– Так чего ж ты на той стороне стоял?.. Если б ты на этой стоял, тогда – другое дело. А так – я только что оттуда...
"Анубис" засунул в рот "чупа-чупс" и нажал на газ.
– Вот дебил недоношенный!.. – выругался Дональд, сплюнув зелёной – от хвои и злости – слюной. Надо было ему что-нибудь предложить. Но – что?.. Ножик!.. И как он забыл про перочинный ножик! Все идиоты любят острое. А может стоило его просто вышвырнуть из машины? Был бы я Тёмным, так и сделал.
В следующий раз "Анубис" обогнал его метров на сто, прежде чем остановиться. Дождался, пока он подбежит, и умчался.
– Чтоб ты провалился! – мысленно от всей души пожелал ему Дональд.
К мосту он вышел ровно в "три ноль-ноль", дошёл до середины и принялся колдовать. Вытоптал на снегу нечто вроде большой бабочки, перечеркнул её крестом и заключил в круг. Затем слепил снеговика и вместо носа воткнул ему сотовый телефон. В качестве глаз использовал зелёные стёклышки от разбитого – под одобрительное карканье "вездесущего" ворона – снежком светофора. Фонарик аккуратно положил на землю рядом, раз уж это зачем-то требовалось. Исполнив ритуальный танец Смерти и прочитав парочку несложных заклинаний, – всё-таки он заканчивал курсы магического "ликбеза" при Дозоре, – Дональд повторил своё искреннее пожелание "Анубису" провалиться и осмотрелся.
Мост, на котором он стоял, был единственным. Ни справа, ни слева других – не было.
– Что ж, – сказал Дональд. – Пора переходить на второй уровень... – и зашагал к противоположному берегу, окутанному плотным слоем тумана.
Глава 14. Посвящение в маги по-русски.
...Был ведь когда-то Туман нам вотчиной,
Многих из нас укрывал от врагов, -
Нынче, Туман, твоя миссия кончена,
Хватит Судьбу запирать на засов!
Так выучи, вызубри, не забывай
И повторяй как заклинанье, -
Не потеряй веру в Тумане
Да и себя не потеряй!..
– Сколько ж можно идти по этому бесконечному шоссе сквозь эту нескончаемую ночь? В этой стране хоть когда-нибудь наступает рассвет? Или я теперь обречён вечно блуждать в этом Тумане, в этом Сумраке?
Дональду казалось, что он уже никуда не идёт, а просто бессмысленно переставляет ноги на одном месте. Он адски устал и промёрз до костей. И время тоже застыло на отметке "3:00".
В сторону от шоссе уходила и терялась в тумане широкая просека с линией электропередачи, – и ему вдруг отчётливо представилось, что – если он пойдёт по ней, то – через пару километров, наверняка, окажется прямо на стрелке Васильевского Острова. Ощущение было настолько сильным, что заглушило все доводы рассудка, – и он свернул в сторону.
Но, пройдя, едва ли, с десяток шагов, вдруг заметил пару красных глазок, смотрящих на него в упор из-под ближайшей ёлки, – и пулей вылетел обратно на дорогу, даже не пытаясь выяснить, кому они принадлежат.
Туман впереди засиял и обрисовались неясные контуры машины.
– "Анубис"!.. Ну, на этот раз я его не упущу! – решил Ванграмм и с криком, размахивая руками, бросился автомобилю наперерез.
Взвизгнули тормоза. Дональд распахнул дверцу и рванул водителя за шиворот наружу. Двое других пассажиров поспешно выпрыгнули из машины сами.
Уже падая под ударом приклада, он понял свою ошибку. Это был не "Анубис". На распахнутой дверце грузовичка мелькнула надпись "Policei" и свастика.
Ему сильно врезали ногой по позвоночнику – что-то хрустнуло, – и Дональд неожиданно оказался в Сумраке. Впрочем, от полицаев это его не избавило. Просто время замедлилось (хотя оно и до этого не шло, если верить часам), звуки сделались приглушёнными, а боль – тупой. Он увидел сапог, медленно и неудержимо приближающийся к переносице, и – прежде, чем тот коснулся лица, – успел подумать "вот сейчас меня убьют", услышал глухой удар и треск электрических разрядов, а потом Большая Медведица, звёздно сверкнув, приняла его под своё покровительство.
– Вот оно – посвящение в маги по-русски... – мелькнула мысль.
Для порядка его ещё немного попинали ногами, связали за спиной руки шарфом и зашвырнули в обледенелый кузов грузовика.
– Партизан, что ли? – донеслось до его ушей.
– Да хрен его разберёшь!.. Темно...
– И откуда он взялся, придурок, на нашу голову! Такую рыбалку сорвал!..
– И чего с ним делать теперь?
– Придётся в комендатуру возвращаться. Там и разберёмся... Заводи мотор!..
Двое полицаев забралось в кабину, а третий – толстый – уселся на Дональда сверху.
– Чтоб на тебе черти в аду верхом ездили, боров толстозадый! – пожелал ему мысленно Ванграмм.
– А ведь убьют – если это и впрямь полицаи – и к бабке не ходи, – была следующая мысль. – Эх, были бы это обычные российские менты, млеющие перед иностранцами... Время!.. Надо что-то делать со Временем!..
Дональд напрягся и – сам не понимая, как он это делает, – потянул Время за ниточку. И оно пошло!.. Вначале нехотя, а затем постепенно набирая обороты.
Грузовик трясся, мотор ревел, в кабине продолжали сокрушаться по поводу сорванной по его вине рыбалки, но они никуда не ехали. Точнее, ехали, но – не в пространстве. И это видел и чувствовал только он.
Деревья по сторонам шоссе убегали в сторону их движения, затем лес поредел и кончился, трясти стало меньше и из тумана выплыли деревенские домики со скупо освещёнными окошками. Стало теплее. В кабине забыли про рыбалку и теперь травили анекдоты и смеялись уже не полицаи, а менты советских времен.
– Получается!.. – не сдержался Ванграмм.
И всё рухнуло. Мир рывком отбросило во времени назад.
Грузовик резко затормозил и ткнулся мордой в сугроб.
Ему развязали руки, – и боров толкнул его в спину.
– Вылазь давай! Приехали! Партизан, твою мать!..
Его провели по двору и втолкнули в жарко натопленную просторную избу. Сомнений в том, где он оказался, больше не было. Над крыльцом дома мёрзлой тряпкой висел флаг со свастикой, а внутри на стене – большой портрет фюрера.
Дональда обыскали и усадили на скамью. В мутноватом и потрескавшемся зеркале напротив он увидел собственное разбитое в кровь лицо и придурковатого фюрера над своей головой.
– Ну, и попал, – тоскливо подумал Ванграмм, рассматривая своё отражение. – И как теперь отсюда выбираться?
Полицаев было трое. Боров, чернявый, врезавший ему сапогом в лицо, и третий – рябой, сетовавший по поводу неудавшейся рыбалки, которого Дональд мысленно окрестил "рыбаком". Сгрудившись у стола, они поочерёдно рассматривали его имущество и обменивались удивлёнными репликами.
– А часы-то у него какие!..
– А деньги-то!.. Нет, ты глянь! Видел такие?..
– А одет-то как!..
Документов на столе не было. Похоже, он выронил их из кармана, когда падал. Впрочем, оно – и к лучшему. Не хватало ещё, чтобы полицаи приняли его за американского диверсанта.
Дональд лихорадочно соображал, что делать, вглядываясь в глаза своего зеркального двойника, словно ища у него подсказки. Несмотря на тепло в комнате, его колотил озноб, голова раскалывалась, и жутко хотелось пить.
– Кто такой?.. Партизан? – спросил "рыбак", оборачиваясь.
Ванграмм помотал головой и выдавил из себя подобие улыбки.
– Да какой я партизан?.. У меня и оружия-то нету... – и добавил, придумывая на ходу. – Данила – я... Данила Иванович Грамов.
– Ты чего лыбишься-то, придурок?.. Счас как врежу по мозгам, быстро лыбиться у меня перестанешь!.. – чернявый замахнулся на него прикладом винтовки, но "рыбак" его остановил.
– Погоди. Успеется...
– Сам ты – придурок, гнида чернявая!.. Чтоб тебе черти по мозгам врезали! – пожелал Дональд чернявому. Отражение в зеркале поплыло.
– А в лесу что делал? – спросил "рыбак".
– Самогонку с другом пил! – наобум и неожиданно для самого себя брякнул Дональд, продолжая "гипнотизировать" своего двойника в зеркале.
Фюрер над его головой слегка усмехнулся. Только это был уже не фюрер. Краем глаза Дональд увидел Высоцкого.
– А друг где?
– Там остался. Под ёлкой на просеке.
– Зовут как?
– Меня?.. Так я ж сказал... Грамов Данила.
– Да не тебя!.. Дружка твоего...
– Володька!.. – осенило Ванграмма. – Володька Высоцкий...
И ему показалось, что "портрет" в зеркале сейчас рассмеётся. Высоцкого полицаи, конечно же, знать не могли.
– Можно я попью? – попросил Дональд. – Очень пить хочется. Там, во фляжке осталось...
– Успеешь, – отозвался "рыбак", свинчивая с фляжки колпачок и принюхиваясь. – Что там у тебя?
– Вода...
"Рыбак" сделал осторожный глоток, почмокал губами, облизнулся и отхлебнул ещё.
– Дай, дай попробовать... Что там? – заинтересовался боров, потянувшись к фляжке.
– Вода... – подтвердил "рыбак" и вдруг захохотал.
Боров выхватил у него фляжку и сделал несколько жадных глотков.
Глаза у обоих сделались как вишенки и заблестели.
– Вода!.. Ой, не могу!.. – боров рухнул на стул и мелко затрясся, всхлипывая, в приступе неудержимого смеха.
Чернявый мрачно посмотрел на своих товарищей и резким движением залил в глотку остальное. Спустя мгновенье лицо его расплылось в блаженной улыбке идиота и он захихикал, – и Дональд понял, кого оно ему напоминает. После того, как с лица чернявого слезла маска злобного монстра, сходство с "Анубисом" стало поразительным. Не хватало только рожек и зеленой кожи.
Ванграмм мысленно поймал Время за хвостик и осторожно, затаив дыхание, потянул. Высоцкий в зеркале незаметно подмигнул.
– Слышь, – обратился "рыбак" к чернявому, тщетно пытаясь перебороть смех. – Там второй ещё. Съезди-ка, посмотри... Может... может у него ещё есть!
– Сейчас– сейчас... Ой, уморил!.. Вода!.. – отозвался чернявый и, держась за живот, пошатываясь, вышел.
– Иди-иди, – мысленно напутствовал его Дональд. – И не возвращайся, пока Высоцкого не найдёшь, гнида египетская!..
Глаза ментов – а теперь это были уже менты – смотрели на Ванграмма почти дружелюбно, как будто он только что рассказал им презабавный анекдот.
– И чего это они – от воды-то?.. – подумал Дональд. – Снег у них, что ли, какой-то не такой в России. Может, радиоактивный?
– А, кажись, я его знаю, – выдавил из себя боров. – Он у тётки Марьяны в работниках ходит. Ну, да... Данилкой, вроде, кличут. Того – он...
Боров покрутил пальцем у виска и снова зашёлся в приступе смеха.
– Ты у Марьяны Ивановны живёшь? – строго спросил "рыбак" у Ванграмма.
Дональд кивнул. Уж лучше дурачок, чем партизан.
– Так чего ж ты, Данилка, на машины бросаешься? Жить, что ли, надоело?
– Замёрз я, мужики... И затмение в голове сделалось. Сам не знаю...
– Ну-ну... – кивнул "рыбак". – А самогонку-то зачем пил? Сам же знаешь, Данилка, нельзя тебе...
– Володька уговорил...
– Ладно, сиди грейся покуда. Привезут сейчас твоего Володьку.
– Как же... привезут! – съехидничал про себя Ванграмм. – Хрен вам с членом на две версты!..
Время пошло быстрее.
Дональд посмотрел в глаза "рыбаку" и проник к нему в черепную коробку. И оказался на шоссе возле погружённой во тьму бензоколонки неподалёку от моста, соединяющего правое полушарие с левым. На снегу валялся оброненный кем-то фонарик. Дональд подобрал его, зажёг и во вспыхнувшем луче света увидел оборванные концы какого-то провода.
– Если провод оборван, полагается его соединить, – решил он, берясь за концы. – Так, во всяком случае, во всех "квестах".
Свет вспыхнувших фонарей ярко осветил мост, отпугнул стелющийся над рекой туман, – и в некотором отдалении Ванграмм разглядел другой мост. По которому он когда-то шёл.
"Рыбак" наморщил лоб и теперь смотрел на него подозрительно. В глазах его – как рыба об лёд – билась какая-то важная мысль, но пробиться пока не могла.
– Истина на дне, – неслышно подсказал Ванграмм.
– Эх, выпить, что ли? Доставай-ка, "заначку"! – обратился "рыбак" к борову.
– Это можно, – отозвался тот, извлекая из сейфа бутылку и стаканы.
Менты чокнулись и выпили.
– Вода... – недоумённо протянул "рыбак".
– Блин!.. Я этой Лельке Сукубовой морду набью за такое! – взвился боров.
Вернулся чернявый, подошёл к столу и, молча, выложил на него документы Дональда и плеер.
– Вот... Под ёлкой нашёл.
– А дружок его где?
– Ушёл гад!.. – махнул рукой чернявый. – Да ты вот это почитай!
Последовала долгая пауза, во время которой менты изучали паспорт гражданина мира и растерянно переглядывались.
– Самое время, – решил Ванграмм.
– Можно я пойду?
– Да-да, идите... Вот ваши вещи. Всё – в целости и сохранности, – каким-то вялым голосом отозвался "рыбак". – И плеер вот...
– Плеер не мой, – помотал головой Дональд.
– А чей же?
– Володькин, наверно...
– Так он же давно... – начал было "рыбак", но осёкся и, перекрестившись на портрет, дрожащим пальцем надавил на кнопку "пуск".
Дональд рассовал вещи по карманам и пошёл к выходу.
Наверное, он сделал это слишком поспешно, – заколдованное им Время очнулось, лениво приоткрыло один глаз, второй и – вначале медленно, а затем всё быстрее – принялось разматываться в обратную сторону.
– Пожары над страной всё выше, ярче, веселей!.. – зарычал Высоцкий.
Дональд стиснул зубами ускользающую нить Времени и открыл дверь.
– Где расстреливать будем? – донеслось вослед.
– Как всегда, во дворе...
– ...Шальные пули злы, слепы и бестолковы. И мы летели вскачь – они за нами влёт!..
– Только не бежать. Идти медленно и не оглядываться. Мне нужно всего лишь дойти до калитки... Таковы правила игры, – придумал на ходу Ванграмм.
Сзади глухо стукнула дверь и щёлкнул затвор винтовки. Или щеколда калитки, за которую он взялся. "Опасность!.. Опасность!.. Опасность!.." – истерично запищал биосканер. – Да замолчи ты!.. Без тебя знаю... – На лице у Дональда выступил пот.
– ...Пел ветер всё печальнее и глуше. Навылет время ранено, досталось и судьбе!...
Выстрелов он не слышал. Зато отчётливо представил, как три "золотые осы" – одна за другой – вылетели из ствола, медленно рассекли пространственно-временной континуум и ужалили его в сердце. Но Дональд был уже на середине шоссе.
– Как угодно, но надо его перейти, – понял он, погружаясь в Сумрак.
– ...Уже не догоняли нас и отставали пули. Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?..
Позади что-то оглушительно грохнуло, песня оборвалась – и Дональд ничком рухнул в зелёную траву...
Перед глазами багровым вспыхнула надпись «Третий уровень». – Кровь, – решил Ванграмм, отрывая голову от земли. Но, оказалось, не кровь, а клюква.
Много клюквы, – целое болото, расцвеченное багровыми созвездиями.
Дональд потянулся рукой к ягодам и принялся жадно запихивать их в рот.
За этим занятием его и застал Лещук.
– Союзничек, ты, что ли?.. Кто ж тебя так уделал-то? Какие аспиды? – всматриваясь Дональду в лицо, изумился давешний "фермер", которого он подвозил.
– Полицаи постарались... – отозвался Ванграмм.
– Полицаи?.. Да где ж ты их откопал-то?.. А-а... понял. Ты не на тот мост повернул, так?..
Дональд кивнул.
– Говорил же я тебе, не перепутай!.. Хорошо ещё на мины не нарвался. Не то пришлось бы тебя по кустам – по кочкам собирать... Ладно, дело поправимое. Сейчас тебя к тётке Марьяне доставим, – она тебя и "подлатает" немного.
Лещук засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.
Через минуту над ними с похрюкиванием, повизгиванием и звонким смехом пронеслось что-то большое, мохнатое и одновременно белое женское. Сделало вираж и зашло на посадку.
– Тпр-р, родимый!.. Приехали!.. – крикнула златовласая, совершенно голая и "беспардонно" красивая дама, восседающая верхом на свинье. – Звали, дядя Лещук?
– Звал-звал, Леленька... Знакомьтесь. Это Данила, колдун американский, пострадавший в боях за Родину. К нам на выучку прибыл, – язык, нравы, обычаи изучать и прочее. А это Леля Сукубова, укротительница зверья дикого и заклинательница змей, наша краса и гордость.
– Уж вы и скажете, дядя Лещук! – засмеялась златовласка.
Дональд смотрел на свинью. Определённо, в чертах её "лица" осталось что-то человеческое, но глаза – маленькие, тусклые, поросячьи – не выражали ничего, кроме сытости, довольства и покорности судьбе.
– Ты, что ли, боров толстозадый? – спросил Ванграмм.
– Хрюх...
– А то кто же? – перевёл за борова Лещук. – Сам же пожелал, чтоб на нём черти на том свете ездили.
– Я?..
– Ты-ты, Данила-свет!.. Водка не киснет, дурак не мыслит, а слово колдовское в воздухе не виснет.
– А с другими – что?
– "Анубис" твой Высоцкого до сих пор ищет по всем мирам, какие есть. Ну, и задал ты ему задачку, – доложу я тебе, – не позавидуешь!
– А почему на "волге"-то?
– Этого я и сам не разберу. В Зеркале так отразилось почему-то.
– А второй, который "рыбак"?
– Истину, всё, уловить пытается. Книжки сочиняет невразумительные про какой-то там внутренний свет, про мост Чинват на перекрёстке времён, да про посланца с фонарём, который грядёт... Сторожем работает в жилконторе... Кстати, жилконтора эта – странное место. В войну там комендатура немецкая была – партизаны взорвали, потом – милиция... Сгорела, говорят, вместе с ментами – перепились они, вроде, – хотя, может, и брешут. А теперь там никто больше года проработать не может, – энергетика больно дурная, – один только "твой рыбак" и выдерживает, да и тот спился совсем...
– А с "Шеленбергом" – что?
– А кто ж его знает... – загадочно улыбнулся Лещук, сгребя Ванграмма в охапку и закидывая на свинью. – Там теперь бензоколонка. Вон Лелька на ней работает – у неё спроси... Поехали, что ли?
Леший свистнул, крутанулся на месте и провалился сквозь землю, красавица стукнула пятками по бокам борова, – и тот, пыхтя и повизгивая, взвился в воздух.
– Он у нас теперь заместо Деда Мороза, – ответила на вопрос Дональда златовласка. – По лесу с мешком бродит, а кого встретит – тому подарочек подарить норовит, – гребёночку, паричок, "фенечку" какую из кожи, безделушку золотую или губную гармошку. Только никто не берёт – шарахаются все. А ему позарез всё раздарить надо – вот и мыкается бедолага... – И добавила, смеясь. – А я – вроде Снегурочки!.. Только косы не хватает!
– Так вот он какой – русский Санта-Клаус, – хмыкнул Ванграмм. – Весёленькая сказочка, ничего не скажешь...
И ему почему-то вспомнилась снежная баба, которую он слепил на мосту. Но он тут же отогнал посетившую его и совершенно нелепую мысль.
Вокруг было по-летнему тепло и в небе золотом пылало солнце. А от его спутницы и впрямь веяло ледяным холодом. Дональд посмотрел на биосканер. Здоровье – "ноль", жизненная сила – "минус сто" (и бывает же такое!), жизнь – увы, опять одна.
– Похоже, я – на том свете, – подумал он. – Вначале – в аду, а теперь вот – и в рай угодил.
Домик «бабы яги» Марьяны Ивановны стоял, наполовину скрытый под ёловыми лапами, на лесной опушке, густо поросшей цветами, малиной и ежевикой. С виду неказистая бревенчатая избушка внутри была отделана «под евростандарт» и оборудована вполне в духе времени. Здесь были и компьютер, и телевизор со спутниковой антенной, и музыкальный центр, и домашний кинотеатр с экраном во всю стену, и ванна-"джакузи", и стиральная машина-"автомат", и множество «хитрых» агрегатов на кухне. И всё это достаточно гармонично сочеталось с камином, антикварной мебелью, полками, заставленными книгами, от которых так и веяло древностью, и сушащимися под потолком таинственными травками и корешками.
Тётка Марьяна, – маленькая, сухонькая, но крепкая старушка в модных очках, – немного поколдовала над ранами Дональда, натёрла их какой-то мазью, дала ему выпить горячего и пахучего отвара из деревянной кружки, уложила на пуховую перину и накрыла одеялом из овечьей шерсти.
– Передохни с дороги, добрый молодец!.. Устал, чай?.. А я пока огонь разведу, баньку стоплю да и на стол накрою, – сказала она совсем как в сказках. И у Ванграмма родились смутные подозрения, – а не съесть ли его хотят, – но веки его уже налились свинцом, глаза слиплись – и он провалился в глубокий сон, как и положено богатырю.
И ему приснилось, что знает он Марьяну Ивановну уже давным-давно – ещё с девяносто второго, – когда приехал в Россию изучать язык, традиции и культуру и случайно оказался в глубинке, и что прожил он у неё целых два года тогда, и что Лещука он тоже давно знает, – не раз под задушевную беседу пил с ним самогонку по вечерам, да и Лелю-снегурочку тоже помнит хорошо... Они-то и прозвали его Данилой... Стоп. А что ж до этого было?.. Он учился на курсах дозорных. И его отправили сюда по обмену опытом. Ну, да конечно!.. А после?.. А после, когда он уезжал отсюда, тётка Марьяна ему загадку загадала и сказала, что – пока не отгадает – домой не вернётся и себя самого не вспомнит. Какая же загадка была?.. Не вспомнить. Ладно, потом... Но ведь он же вернулся, значит отгадал. Отгадал ли?.. Вернулся ли?.. Ну, а дальше – что было?.. Кажется, он к дракону пришёл. Нет, не может быть – не было тогда дракона!.. И – всё же... Что-то такое вспоминается смутно...
Он проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо.
– Кушать подано, гость заморский! – прокричал в ухо Лещук. – Садись-ка за стол, Данила!..
Ванграмм сладко потянулся и вскочил на ноги. От ран и синяков не осталось и следа. Тётка Марьяна, Лещук и Леля, улыбаясь, смотрели на него.
Маленький забавный медвежонок принёс самовар и поставил на стол.
– Надо же какой смышлёный! – улыбнулся Дональд, потрепав зверушку по загривку.
– Кто? Мишутка-то?.. Он и раньше смышлёным был, – отозвалась Марьяна Ивановна. – Ещё когда в кафе барменом работал.
Лещук разлил по рюмочкам водку из графина и словил вилкой грибочек.
– Ну, за Второй фронт, союзничек!..
Дональд поднял свою рюмку, Леля бокал с шампанским, а тётка Марьяна чашу с чем-то густым и тёмным. Все чокнулись.
– А что, дядя Лещук, нашей... "сволочаевки" не осталось больше? – спросил, выпив Ванграмм.
