Текст книги "Я отвечаю за свою страну"
Автор книги: Игорь Скорин
Соавторы: Павел Грахов,А. Васильев,Сергей Автономов,Владимир Виноградов,Валерий Данилевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Солнце пригревало уже основательно. Расстегнув пиджак, Виктор неторопливо шел по сияющему чистотой проспекту Руставели. Пахло горячим асфальтом, бензином и цветами. Нарядные горожане фланировали по улице, собирались группами, громко разговаривали, при встрече разражались радостными воплями, обнимались, целовались. «Как будто сто лет не виделись. Темпераментные ребята», – улыбнулся Виктор и свернул с проспекта в лабиринт боковых улиц. Оставив в стороне железнодорожный вокзал, он поднялся в гору и попал в район домиков индивидуальной застройки, обнесенных заборами разнообразнейших форм. Домики как бы состояли из одних застекленных веранд, увитых виноградными лозами. Здесь не было городского шума, тишина и патриархальное спокойствие. Во двориках сновали по хозяйству женщины. «Старый Тбилиси. А вообще хорошо здесь», – подумал Виктор, с любопытством оглядываясь вокруг.
Из-за угла выехала «Волга», за ней следовал фургон «Мебель». Хозяин «Волги» затормозил возле дома и юркнул в калитку. Оттуда вдруг высыпала гомонящая толпа родственников, заднюю дверь фургона открыли и стали дружно выгружать новую упакованную мебель. На этикетках Виктор прочел: «Спальный гарнитур «Лайне». Довольный, будто повстречал земляков из далекого Таллина, Виктор зашагал дальше.
Проплутав сонными улочками, Виктор стал выбираться к городским магистралям. Проходя мимо невысокого забора, увидел во дворике старика, сидящего на скамеечке. Перед ним на деревянной колоде стояла громадная керамическая ваза, сверкающая глазурью. Виктор остановился как завороженный. Старик сидел неподвижно и, казалось, ничего, кроме вазы, не видел. Затем он повернул голову, прищурился и посмотрел на Виктора.
– Заходи, путник. Зачем стоишь за забором? Калитка не заперта.
Виктор нерешительно открыл заскрипевшую калитку и вошел во двор.
– Извините, я просто проходил мимо и увидел вашу вазу. Разрешите посмотреть?
Старик продолжал сидеть, опустив натруженные, с корявыми пальцами руки. Виктор залюбовался замысловатыми узорами, переливающимися всеми цветами радуги. Ваза, казалось, дышала теплом красок. Виктор невольно протянул руку, провел ладонью по блестящему боку и тут же резко отдернул обожженную ладонь. Старик всплеснул руками.
– Осторожно, сынок! Я ее только что из печи вытащил. – Озабоченно рассматривая Виктора, добавил: – На выставку готовлю.
– Ничего, отец, я сам виноват. Уж больно ваза красивая, так и хочется потрогать.
Старик помолчал, поднялся, покряхтывая, и открыл дверь в пристройку. Виктор догадался, что там была мастерская: аккуратно разложен инструмент, на стеллажах стоят кувшины, вазы, какие-то сосуды. Старик появился из дверей, держа в руках увесистую кувалду, решительно подошел к вазе и… грохнул по ее сияющему великолепию. Ваза рассыпалась разноцветьем кусков, на обломки оседала красноватая пыль. Виктор в недоумении подался к старику.
– Зачем вы, отец, такую красоту разбили?!
Старик бросил кувалду, устало встряхнул руками.
– Не получилась. Шестую уже делаю… Стар стал, глаз не тот, руки не те. – Старик полез в карман вымазанного глиной фартука, достал трубку и принялся раскуривать дрожащими пальцами.
– Ну зачем же разбивать? Продали бы кому-нибудь, ведь сколько трудов пропало. – Виктор тоже зашарил по карманам, ища сигареты.
– Молод ты, сынок, и потому не понимаешь. Я мастер, старый мастер. И Шалва тогда только скажет, что вещь готова, когда сердцем почувствует это. А сердце молчит… – Старик укоризненно посмотрел на Виктора. – Продать? Разве можно это продать?! – Старик выразительно постучал себя по груди.
Сгорбившись, мастер вошел в дом. Виктор растерянно топтался на месте, не зная, что ему делать. Но старик быстро вернулся, поставил плетеную бутыль с вином, два оригинальных – собственного, очевидно, изготовления – стаканчика из глины с глазурным украшением.
– Садись, расскажи, откуда приехал, что привело тебя в наши края? – Старик разлил вино в стаканы.
– Издалека я, отец, из Прибалтики. Работаю в милиции, разыскиваю преступника.
– Что сделал этот человек? – Сурово глянул тот из-под седых бровей.
– Он убийца, отец. И я должен его найти. – Виктор снял пиджак и присел рядом с мастером, с облегчением вытянув ноги.
Старик протянул стакан Виктору, второй торжественно поднял сам.
– Сынок! Я – старый солдат. И в Прибалтике твоей воевал. В Литве был, в Латвии. Город Кёнигсберг брал. Я знаю, что такое жизнь и смерть. Но это была война. Хорошо, сынок, что ты избрал себе мужской труд, воюешь в мирное время. Пусть удача сопутствует тебе, пусть будет чистым и смелым твое сердце! – Старый мастер осушил стакан до дна, глаза его молодо блестели.
– Спасибо, отец. Вам побольше здоровья, многих лет жизни и хороших учеников, чтобы не пропало ваше искусство! – Виктор поднялся, натянул пиджак.
– Подожди, сынок, возьми эти два бокала. Давно их делал, лет двадцать уже. Выпьешь из них вина – вспомнишь старика. Может, купить захочешь? – хитро улыбнулся мастер.
– Что вы! Спасибо! – Виктор завернул бокалы в газету и положил в портфель, потом достал оттуда баллончик с газом, из кармана – обшитую сафьяном зажигалку «Ронсон» и все это протянул старику. – А это вам. Трубку раскуривать.
Старик вертел в руках изящную безделушку, явно довольный. Виктор показал, как пользоваться зажигалкой, крепко пожал шершавую, узловатую руку старика и торопливо направился к центру города. Шел как будто обновленный, бодро и уверенно.
Виктора разбудило солнце. Открыл глаза, потянулся, оглядывая номер. «Сколько уже было этих гостиниц и сколько еще будет?» – подумал он и вскочил с кровати, открыл окно. Далеко внизу шумел поток машин. Дыша полной грудью, Виктор энергично размялся, побрился, постоял под душем, неторопливо оделся. Вздрогнул, когда раздался резкий звонок телефона, стоящего на столике.
– Беридзе говорит. Здравствуй, дорогой! Хватит тебе прохлаждаться, есть хорошие новости.
– Все понял. Скоро буду. – Виктор бросил трубку, быстро оделся.
Беридзе сидел у себя в кабинете и разговаривал по телефону. Увидев входившего Виктора, приветственно помахал рукой и показал на стул. Виктор сел, почувствовав, как внутри холодком поднималось возбуждение.
– Ну, капитан, везет тебе. – Беридзе откинулся на спинку стула и сладко потянулся. – Ребята в Гори раскопали интересный вариант. Дело в том, что у Мамалашвили там была зазноба – Коробова Вера. Работала официанткой в столовой. После осуждения Мамалашвили переписывалась с ним. Год назад неожиданно выехала из Гори. Мы проверили: по данным адресного бюро прописана здесь, в Тбилиси, живет в районе Нахаловки. Это у нас так район называют на другой стороне города, домишки на горе стоят.
– Теперь знаю, я там бродил вчера.
– Занесло же тебя. Так вот, мои орлы уже поехали туда, посмотрят со стороны, что к чему.
Перебрасываясь ничего не значащими фразами, стали ждать. Время тянулось томительно долго. Наконец раздался звонок. Беридзе схватил трубку, внимательно выслушав и что-то записав, ободряюще подмигнул Виктору.
– Картина такая: частный дом принадлежит одинокой пожилой женщине. Вера действительно живет там – ухаживала за больной хозяйкой, но та уже несколько месяцев как находится в больнице. В последнее время соседи видели в доме какого-то мужчину. В данный момент Коробова находится дома, утром выбегала в магазин за продуктами. Я думаю, мужчина сей – Мамалашвили. Давай привезем его да побеседуем здесь по душам, а?
Виктор задумался.
– Понимаешь, Беридзе, спугнем мы его так – уйдет в себя, и тогда слова из него не вытянешь. Давай-ка лучше сам туда съезжу, поговорю с ним на месте. Надо только твоему шефу доложить.
– Полковник сейчас на совещании в прокуратуре. Вот что, я организую машину, может, из ребят моих возьмешь кого-нибудь на всякий случай?
– Спасибо. Не надо, я сам. Давай точный адрес.
Молчаливый шофер уверенно вел машину по городу: перекрестки проскакивали с ходу, гаишники приветственно поднимали руки.
– Вы только скажите мне, когда эта улица начнется, – попросил Виктор. Шофер не отвечал. На маленькой тихой улочке коротко бросил: «Здесь!»
Поехали медленнее. Виктор всматривался в таблички на домах. За несколько домов до нужного попросил остановиться. Отпустив шофера, Виктор закурил и неспешно двинулся в сторону дома. Остановился в тени деревьев, стал всматриваться. Небольшой двор с садом, аккуратненький домик с традиционной застекленной верандой. Во дворе, спиной к улице, стоял мужчина и тюкал топором по какой-то жерди. Виктор дождался, когда мужчина повернется в профиль. Он! Мамалашвили! Виктор торопливо затоптал сигарету, решительно шагнул во двор. Калитка предательски хлопнула за спиной. Мужчина резко обернулся и, глядя на приближающегося Виктора, отбросил жердь.
– Гурам? – спросил Виктор и остановился.
Мужчина, не выпуская из рук топора, попятился к углу дома.
– Стойте, Мамалашвили! – твердо сказал Виктор и шагнул ближе.
– Кто вы? Документы! – Мамалашвили остановился, кадык нервно задергался на небритой шее.
Виктор полез было в карман за удостоверением, но задержал руку и выжидательно посмотрел на топор, судорожно сжатый в руках Мамалашвили. Тот с неохотой опустил топор на землю, внимательно прочитал раскрытое удостоверение Виктора. Тут открылась дверь дома, и на крыльцо вышла светловолосая женщина. Увидела Виктора, сразу испугалась и тревожно спросила:
– Гурамчик, что случилось? Кто это?
– Милиция. Иди в дом, – хрипло ответил Мамалашвили. Глаза у женщины сразу налились слезами.
– Вы не волнуйтесь, Вера. Нам с Гурамом потолковать нужно немного, – попытался успокоить ее Виктор.
Женщина прижала передник к лицу, повернулась и исчезла.
Они прошли в угол сада и сели на врытую под большим тутовником скамейку. Виктор достал сигареты.
– Закуривай, Гурам, эстонские.
– Меня там такими сигаретами не угощали, – ответил Мамалашвили и демонстративно забросил в рот сигарету из своей измятой пачки «Примы». Помолчали, приглядываясь друг к другу.
– Каким ветром в наши края, гражданин начальник? – забеспокоился Мамалашвили. – Вроде в Эстонии грехов не имею?
– Ты лучше скажи, Мамалашвили, почему в Гори не поехал? Порядков не знаешь?
Мамалашвили скосил на собеседника черный глаз, глубоко затянулся несколько раз, собираясь сказать что-то резкое, но внезапно сник, лицо у него обмякло. Тоскливо ответил:
– Нельзя мне в Гори, понимаешь? Сыт я всем по горло. Отсидел свое, и хватит. Завязал, по-настоящему завязал. А там дружка ждут не дождутся. Ну вот и решили мы с ней, – Гурам кивнул в сторону дома, – пока здесь обосноваться.
– Ты что же, всю жизнь собираешься прожить непрописанным и без работы сидеть, за бабью юбку держаться? – Виктор схватил за плечо вскочившего было Гурама и с силой усадил обратно на скамейку. – Пошел бы в милицию, объяснил что к чему, помогли бы тебе.
– Кому я нужен, эдакая конфетка с бантиком?
– Да что ты из себя мученика изображаешь? Ты о будущем подумай, о Вере! Она тебя ждала зачем? Чтобы кормить дармоеда?! Вот уж действительно «с бантиком»! Да сиди ты!
Гурама, видно, здорово забрало. Он вскочил опять, возбужденно походил по дорожке сада, потом решительно остановился перед Виктором.
– Вот и помоги, если ты такой правильный.
– И помогу, сегодня же поговорю в министерстве. Только не мельтеши перед глазами, сядь наконец. Дело у меня к тебе есть.
Мамалашвили сел и с интересом уставился на Виктора.
– Ты когда в колонии был, вроде дружбу водил с Кейвом? – Виктор волновался и не смотрел в лицо Гурама.
– Кейв?.. Да, был такой, жмот ужасный, за пачку сигарет удавится. А ко мне все в корешки набивался, потому что от Веры посылки я получал. Вот, собственно, и вся наша «дружба». Почему он вас интересует? Случилось что, скажите, если можно?!
– Через несколько дней после освобождения из колонии он совершил убийство и сейчас скрывается где-то. Понимаешь? Нужны его связи.
Гурам явно мучился, но лицу было видно: хочет помочь парень, но нечем.
– На воле у него никого не было, я бы знал. – Глаза у Гурама вдруг заблестели хитринкой. – Начальник! А ведь в колонии совсем недавно у Кейва появился еще один кореш. Пожилой такой мужик, русский. Хрюнов его фамилия. Темнили они что-то втихаря, все шептались по ночам. Я еще удивился – мужик русский, а с Кейвом на его языке говорит.
– Хрюнов, говоришь? Фамилию не перепутал?
– Точно, начальник! Его в нашу бригаду определили. – Гурам оживился, рад был, что хоть чем-то помог. Потом беспомощно развел руками: – Все, больше ничего не знаю.
– И на том спасибо.
Виктор поднялся со скамейки.
– Пора мне, Гурам. На днях к тебе ребята заедут из местной милиции. Жди, все утрясется.
Из дома вышла Вера – видимо, наблюдала за ними в окно, – вопросительно посмотрела на Гурама.
Виктор торжественно пожал растерянным хозяевам руки и направился к калитке. Идя по улице вдоль ряда домишек, размышлял: «Итак, появился какой-то Хрюнов. Что за фигура? Что его связывало с Кейвом?» Из переулка послышался негромкий свист. Виктор обернулся и увидел «Волгу», из которой выглядывал улыбающийся Беридзе.
Виктор подошел, церемонно раскланялся с ним, как будто не виделись целый год.
– Загораешь, майор?
– Понимаешь, приятель у меня появился. Самостоятельный. Вот и присматриваю.
Оба рассмеялись по-дружески. В машине Виктор рассказал Беридзе все, что узнал, заодно попросил помочь Мамалашвили. Сам же решил срочно возвращаться в Таллин.
Беридзе сделал страшные глаза:
– Как домой? У нас с тобой вечером шашлык. Да и прямого рейса сегодня на Таллин нет.
– Шашлык попробуем в другой раз. Если рейса нет, полечу через Москву. Спасибо тебе за все, коллега! А сейчас в аэропорт!
В Таллине с нетерпением ждали возвращения Виктора из Тбилиси. Всех волновал вопрос о том, что связывало Кейва и Мамалашвили? Возможно, Мамалашвили знал кое-кого из друзей Кейва.
Сотрудниками уголовного розыска была проделана большая работа по установлению бывших однокашников Кейва по детдому. Как выяснилось, все они по окончании школы разъехались по стране: кто учиться, кто работать. Во все концы Советского Союза полетели запросы. В ответ чаще всего сухие телеграфные строчки:
«Не представлялось возможным», «Местонахождение неизвестно».
Те же, которых удалось сразу найти, выражали озабоченность судьбой Кейва, но с ним давно уже не поддерживали никаких контактов. Однако нельзя сказать, что следствие по делу об убийстве Ауна зашло в тупик. Велась активная розыскная работа, хотя отсутствие четких отправных точек сильно усложняло дело.
Сообщение Виктора о том, что у Кейва в колонии была еще одна связь, некий Хрюнов, вызвало большой интерес. К тому же настораживала маленькая деталь, которую сообщил Мамалашвили: Хрюнов и Кейв скрывали свое знакомство. Почему? Нить рассуждений вела к одному выводу: скрытность вызвана необходимостью конспирироваться. Зачем? Это и предстояло разгадать. Для начала занялись личностью Хрюнова. Его анкетные данные сами по себе ничего не говорили: Хрюнов Георгий Васильевич, 1920 года рождения, уроженец города Пскова, с 1951 года прописан в Таллине, последнее место работы – Таллинская нефтебаза; женат, имеет несовершеннолетнего сына; 30 июля сего года народным судом Морского района города Таллина осужден к шести годам лишения свободы за хищение государственного имущества путем злоупотребления служебным положением.
Уно Яанович решил действовать методично. Связались с сотрудниками республиканского ОБХСС и выяснили, что делом этого матерого расхитителя занимался старший инспектор по особо важным делам Спаржин. Через десять минут он уже входил в кабинет Рохтлы.
– Расскажи-ка нам про делишки Хрюнова, – попросил подполковник. – Биографию не надо, знакомы.
Олег Спаржин сообразил, что дело серьезное, и четко доложил:
– Уно Яанович! Буду краток и конкретен. Георгий Хрюнов пять лет назад по неизвестным нам причинам решил бросить профессию мясника в магазине и подался на бензоколонку. Спустя три года перешел работать на Таллинскую нефтебазу, где получил в свое ведение нефтепродукты в виде того же бензина. Привязанность к бензину выражалась у него в завышении норм расходования этого продукта и в создании тем самым «излишков» с последующей их реализацией в корыстных целях, разумеется. Не буду описывать тонкости нашей работы, сообщу только конечный результат: удалось доказать факты хищений, совершенных Хрюновым, на сумму порядка двадцати четырех тысяч рублей. К сожалению, победный звон фанфар не раздался. После ареста Хрюнова и проведения обыска мы убедились, что у этого типа нет ни копейки. Припертый к стенке фактами, он вынужден был признаться в хищениях, но куда девал деньги – выяснить не удалось. Находясь под следствием, Хрюнов заявил, что зарыл деньги в сквере неподалеку от своего дома. Я сам возил его на место… Мы погуляли по скверику, подышали воздухом. Хрюнов нашел какую-то ямку под деревом и закатил истерику – якобы его обокрали. В результате всего Хрюнов получил шесть лет, а я – выговор за то, что не обеспечил возмещения ущерба, причиненного Хрюновым государству. У меня все.
– За дело и получил. Почуял Хрюнов, что вы подбираетесь к нему, и отложил денежки «про черный день»… – Уно Яанович после каждой фразы утвердительно постукивал карандашом по столу.
Виктор из чувства солидарности решил заступиться, подбодрить коллегу:
– Ничего, Олег, бывают срывы. Вывести такого подлеца на чистую воду – тоже пуд соли съесть надо. Скажи, что известно о его связях?
– Только лица, которым Хрюнов сбывал бензин и талоны. Больше ни с кем не контачил.
Рохтла решил повести беседу в доверительном аспекте:
– Вот что, Олег. Ты, конечно, слышал про убийство в Хаапсалу. Мы подозреваем, что его совершил некий Кейв, ранее дважды судимый за квартирные кражи и всего несколько дней назад освобожденный из колонии. Так вот, в колонии Кейв «контачил» – как ты выражаешься – с Хрюновым. Нас крайне интересует, что их связывало. Возможно, их знакомство началось еще на свободе. Что можешь сообщить по этому поводу?
– Ума не приложу…
– А ты приложи, родимый.
– Уно Яанович, что вы меня все время подначиваете? – возмутился Спаржин.
– Я не подначиваю, а воспитываю. Любя, так сказать.
Все рассмеялись, и Олег тоже.
– В процессе работы я немного изучил личность Хрюнова. Уж очень он некоммуникабельный человек, все интересы сводятся к наживе. Это его кредо. Связи какие? Только те люди, которым можно сбыть бензин. Воришка Кейв к этому разряду не относится, ему бензин ни к чему. Значит, ищите причину их взаимных интересов в самой колонии.
– Понятно. Теперь второй вопрос: Хрюнов в своей преступной деятельности не имел выходов на Хаапсалу?
– Нет. Я понимаю. Вы хотите увязать цепочку: Хрюнов – Кейв – убитый человек в Хаапсалу?
– Увязывать мы ничего не собираемся, – сказал Рохтла. – Скорее пытаемся выяснить неясности. Кстати, тебе что-нибудь известно о «небензиновых» связях Хрюнова?
Олег отрицательно покачал головой.
– С женой Хрюнова разговаривал?
– Разговаривал, допрашивал, проводил на квартире обыск. Она абсолютно ничего не знает. Видели бы вы ее реакцию, когда я сообщил о суммах, которыми располагал ее муженек! Сомневаюсь, что она может дать интересующую вас информацию.
– И все-таки необходимо с Хрюновой поговорить еще раз. Давай ее координаты. – Рохтла повернулся к Виктору: – Сегодня отдыхай после дороги, а завтра нанесешь визит. Попытайся хоть что-нибудь выяснить. Вижу, у тебя началась полоса удач, тогда нужно двигаться вперед без остановки.
Лифт натужно заскрипел, задергался и медленно пополз вверх. На пластиковых стенках кабины размашисто расписаны мнения подъездных пацанов о своих соседях. На седьмом этаже в полумраке Виктор с трудом рассмотрел номер нужной квартиры и позвонил. Тихие, осторожные шаги раздались по ту сторону двери и замерли, словно выжидая. Никто не открывал. Виктор решительно надавил кнопку звонка еще раз. Дверь на четверть приоткрылась, в проеме мелькнуло женское лицо.
– Здравствуйте! Варвара Антоновна?
Женщина молчала, выжидательно и пугливо оглядывая незнакомца.
– Простите, ваша фамилия Хрюнова? Я из милиции, нужно поговорить. – Виктор показал развернутое удостоверение. Женщина отступила на шаг от двери, включила в коридоре свет.
– Проходите, – прошептала она едва слышно.
Войдя в комнату, Виктор поразился ее «убранству»: голые стены, продавленный диван, рядом стояла кровать с никелированными шишечками, два стула и… все. Хозяйка по виду вполне соответствовала обстановке: возраст неопределенный – с одинаковым успехом можно дать ей и пятьдесят, и семьдесят лет, на худом теле бесформенной тряпкой висел линялый халат, в глазах испуг и обреченность. Указала Виктору на стул, приглашая присесть, сама осторожно уселась на краешек дивана. Виктор продолжал оглядываться, несколько растерянный. Не ожидал, что у подпольного «бизнесмена» Хрюнова такие апартаменты.
– Варвара Антоновна, прошу извинить. Но я должен задать несколько вопросов. Вы знали, чем занимался ваш муж?
– Вы имеете в виду его махинации на работе? Нет, не знала, об этом мне сообщили в милиции на допросе. Обыскивали квартиру, искали деньги. Откуда им здесь взяться?.. – Хрюнова беззвучно заплакала и, не вытирая слез, продолжала: – Вы не подумайте, прошу вас, ничего плохого. Не нужны мне ворованные деньги, но хотя бы зарплату он мог приносить домой? Мальчонке шоколадку подарить на праздник мог? Так и не дождались… Весь дом держала на свои семьдесят рублей. Подлец! Вы поверите – когда мужа арестовали, вздохнула с облегчением, впервые вздохнула свободно. Всю жизнь его боялась. Приходил по ночам пьяный, ругался, кричал, бил меня и сына. Утром опохмелится стаканом водки и уходит. Вот так и жили…
– Приятели у него были? С кем поддерживал отношения?
– Домой никого не приводил ни разу. А с кем и где водку пил, не знаю. Я же говорю, домой приходил по ночам, а то и вовсе уезжал дня на два-три на охоту свою. Тогда мы с сыном хоть спали спокойно.
– На охоту? А куда он обычно ездил, в какое место?
– Не знаю. В эти дела муж меня тоже не посвящал. Ездил часто, возвращался домой грязный и всегда пьяный. Бросит, бывало, в кладовку рюкзак, завалится на диван и храпит.
– Варвара Антоновна, а где его охотничий билет? Я хочу узнать, в каком коллективе Хрюнов состоял.
Женщина задумалась надолго, вспоминая. Потом обрадованно всплеснула руками.
– Есть и билет! Мне его в милиции вернули. Ведь в ту ночь, когда мужа арестовали, он как раз с очередной охоты вернулся. Сейчас поищу.
Хрюнова вышла из комнаты, быстро вернулась, неся в руках зелененькую книжицу. Виктор полистал ее, но не торопился отдавать. Его беспокоила неясная еще, неоформившаяся мысль.
– Вы уверены, что в ту ночь муж вернулся с охоты?
– Конечно! У меня побаливало сердце, пришлось встать, принять капли на кухне. Ночью тихо, сразу услышала хлопанье дверок машины. Выглянула в окно, вижу – муж из такси вылез. Когда поднялся в квартиру, сразу поняла, что в этот раз он особенно сильно пьян. Ругался страшно, угрожал кому-то, потом повалился на диван одетый. Раздевать его я не стала, боялась к нему подходить. Рано утром, часов в пять, за ним приехала милиция.
– А почему вы убеждены, что муж приехал именно с охоты?
– Как же иначе? Ружье с ним было и рюкзак.
– Варвара Антоновна, позвольте мне взглянуть на эти вещи.
– Смотрите. Пойдемте в коридор.
Подставив стул, Хрюнова выволокла с антресолей охотничью амуницию. Первым делом Виктор извлек из чехла ружье – старую дешевенькую «тулку» с давно не чищенными стволами. Теперь очередь была за рюкзаком. Тот оказался неожиданно легким. Единственным предметом в рюкзаке был складной топорик-лопатка в кожаном чехле. Виктор внимательно осмотрел многочисленные кармашки рюкзака – пусто.
– Варвара Антоновна, вы ничего отсюда не вынимали?
– Что вы! Я и трогать ничего этого не хочу. Как его забрали, так и забросила все наверх.
Странно, что в рюкзаке не было патронов. Виктор сам полез на антресоли, нашел туго набитый патронташ.
– А это муж брал с собой тогда на охоту? Может быть, надевал на себя? – Виктор показал, как это делается.
– Да нет же! Как оно там лежало, так и лежит.
Любопытно! Человек ездил на охоту, а патроны с собой не брал. Было над чем задуматься, поразмыслить. Виктор еще раз взял в руки топорик-лопатку, осмотрел, отстегнул кнопку чехла и потянул за рукоятку. Из чехла посыпался песок. Стоп! Лопатка существует для того, чтобы копать. Не огород же Хрюнов копал на охоте? Раскапывать или закапывать? Вот это уже более приемлемо. Лопатку на время придется позаимствовать.
Оформив протокол изъятия, Виктор распрощался с хозяйкой.
Уно Яанович выслушал новости спокойно, без лишних эмоций. По привычке взял лист бумаги, карандашом нарисовал жирный круг в центре листа и написал в кругу: Хрюнов.
– Давай думать, Виктор. Как раз перед самым арестом Хрюнову вдруг захотелось съездить на охоту, поразвлечься. Он исполняет это свое желание, однако не берет с собой патронов. Странно. Забыл? Вряд ли. Ружье-то он берет. О чем это говорит?
Виктор уже догадался и нетерпеливо продолжил:
– Это говорит о том, что Хрюнов был на «охоте» не один, а с кем-то. И этот «кто-то» должен был поверить, что цель поездки – охота.
– Молодец! Теперь перейдем к истинной цели Хрюнова. Лопатка наталкивает на мысль, что ему срочно нужно было что-то закопать. Что? Допустим, документы, изобличающие его в хищениях? Нет! Они были изъяты работниками ОБХСС, и уже полным ходом работала ревизионная комиссия. Скорее всего это были накопленные ценности. Ведь у Хрюнова во время обыска ни копейки не нашли в возмещение причиненного государству ущерба. После ареста он выдвинул легенду о якобы похищенном кладе и позаботился о частичном ее подтверждении, выкопав заранее ямку в сквере.
Виктор сидел пораженный. Похоже, что Рохтла предполагал заранее такой оборот дела и мудро продумал все в деталях.
Рохтла, сдерживая усмешку, невозмутимо смотрел на Виктора.
– Сейчас самое главное для нас – установить, куда ездил Хрюнов? Вот от этого «куда?» и можно будет танцевать.
– Уно Яанович, есть одна, на мой взгляд, интересная мысль. Мы предполагаем, что Хрюнов вынужден был перед кем-то маскироваться под «охотника». Почему? Ведь он мог куда-то поехать сам и зарыть ценности. Зачем ему тогда лишние свидетели? Мне кажется, что все объясняется только одним – дефицитом времени. Хрюнов мог решить эту проблему с помощью автомобиля. Своей машины нет, значит, необходимо найти человека, который отвез бы его на место. Вот еще одно направление поисков.
– Толково! С чего полагаешь начать?
– Поеду в охотничий коллектив, переговорю с мужичками, узнаю, где любимые угодья Хрюнова. Охотники – народ скрытный, но друг про друга все знают.
Рохтла улыбнулся и добродушно сказал:
– Жилу почуял, Виктор? Что-то в этом, несомненно, есть. Действуй! Энделя пошлю на бывшую работу Хрюнова, пускай поговорит с людьми. Задача теперь формулируется так: куда и с кем ездил Хрюнов?
Охотничий коллектив № 201 располагался в подвале. Спустившись по лестнице, Виктор поплутал в темноте и, услышав голоса за дверью, толкнул ее. В большой, ярко освещенной комнате было жарко от проходивших по стене паровых труб. На другой стене прибиты грубые полки с пыльными чучелами птиц. В дальнем конце комнаты стоял большой стол, за которым расположились пятеро мужчин.
Виктор поздоровался и сообщил, что он из уголовного розыска. Один из мужчин вдруг встал и протянул руку.
– Вот не думал, Виктор, что ты работаешь в уголовном розыске. Что, не узнаешь? Помнишь, в Кярдна на гусей вместе охотились?
Виктор узнал мужчину и горячо пожал ему руку, довольный встречей знакомого. Тот взял Виктора за плечи и повернул к остальным.
– Знакомьтесь, ребята! Свой брат – охотник!
Виктор присел за стол и взял сигарету из предложенной пачки. Закурили. Похоже, охотнички были немножко под градусом – лица раскраснелись, глаза блестят. Не сидится им дома, после работы соберутся в своем подвале и… пошли охотничьи байки.
– Мне нужно навести кое-какие справки о бывшем члене вашего коллектива – о Хрюнове.
– Почему бывшем? Он и сейчас состоит у нас на учете.
– Хрюнов недавно арестован, осужден и уже отбывает наказание в колонии. Вы этого не знали?
По реакции мужчин Виктор понял, что это известие было для них новостью. Пришлось рассказать о «деятельности» Хрюнова. Все принялись возмущенно комментировать услышанное. Один из мужчин – председатель общества, как бы оправдываясь, сказал:
– Не знали мы о Хрюнове ничего. Появился он здесь незаметно, с нами ездил не часто, пару раз съездил на лося, бензином выручал… – Председатель густо покраснел и понял, что сказал лишнее. После этого он замолчал, смутился.
– Меня интересует другое. В какие угодья предпочитал ездить Хрюнов?
– Бог его знает? Попытайтесь узнать об этом в нашем Совете – они же выдают путевки в угодья.
– Путевку можно взять и на месте, у егеря или у лесника. Так что эта проверка нам практически ничего не даст.
Все задумались. Пожилой мужчина, молчавший до сих пор, степенно произнес:
– В Хаапсалу он ездил.
Виктор повернулся к говорившему и замер. Мужчина пожевал губами, прикрыл глаза, вспоминая что-то, потом продолжил:
– Встречались мы там с ним несколько раз, ночевали. Место хорошее: осенью утка есть, зимой зверья в лесу полно, боровая птица имеется.
– Ночевали-то где? – Виктор напрягся, в висках застучала кровь.
– Обычно у Вольдемара, егеря. Сейчас, правда, тот уже не работает, но в дом пускает. Только Хрюнов – компаньон паршивый, под стать своей фамилии, напивался всегда как свинья. Противно с ним.
– Значит, Хрюнов знаком с Вольдемаром?
– Ясное дело, знаком.
– Скажите, а с кем Хрюнов приезжал на охоту? Был ли у него напарник или приятель?
– Откуда приятелю взяться? Не тот Хрюнов человек, чтоб с кем-нибудь дружбу водить.
– Каким транспортом Хрюнов пользовался? Может, подвозил его кто на машине?
– Нет. Ездил все время поездом или автобусом, это я точно знаю.
Сразу уходить было неудобно. Поболтали об охоте, о ружьях, новых способах снаряжения патронов. Председатель пригласил Виктора съездить с их коллективом на кабана. Поблагодарив за приглашение, Виктор распрощался с честной компанией. От беготни за день гудели ноги. И все-таки он решил немного пройтись пешком, необходимо было поразмыслить спокойно, разложить все «по полочкам», проанализировать полученную информацию.
Итак, излюбленное место охоты Хрюнова – Хаапсалу. Он излазил там все вдоль и поперек, прекрасно знал окрестности. Может, и присмотрел заранее место, где зарыть ворованное богатство. Район этот от города довольно далеко, народу бывает мало – только охотники да редкие грибники. Опасаясь, что невольно подтасовывает факты, Виктор еще и еще раз взвешивал все «за» и «против». Все верно, такое вполне могло быть. Но главное достижение в другом: наконец-то появилась прямая линия, связывающая Хрюнова и убитого Ауна. Они встречались раньше, были знакомы. В конце этой линии, на хуторе, остался след Кейва, а начинался он в колонии, где сейчас находится Хрюнов. Конечно, пока все зыбко и предположительно, но, как в игре «холодно – горячо», стало немного теплее.
