Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Игорь Бусыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– А если бы я не знал китайской письменности, как бы догадался? Опять их шуточки… Вот и верь после этого высшей божественной знати, – слегка хмыкнул.

– Похромали за мной, господа офицеры.

А про себя подумал: «Мне бы настоящих белых офицеров из ГУЛАГа, вот уж действительно, их ничем не удивишь, всегда готовы к бою, к атаке, а если надо, то и к разумному отступлению».

В глазах сопровождающих его лиц появилось недоумение, что за зверь – офицеры, и почему похромали, хотя… Олег часто говорит непонятно.

В коридоре ничего не было – голые стены, но там, наверху, несколько нелюдей бежали к лестнице. Судя по их стремительному передвижению, настроены они были весьма решительно. Когда подошли к лестнице, Олег еле слышно прошелестел:

– Мечи к бою, бегом вперёд и вверх, плечом к плечу, рубите всех подряд, без страха и упрёка.

И грянул бой, почти грянул. Впереди стояли очаровательные девочки, их соски прикрывали золотистые колпачки, тяжёлые бёдра были покрыты прозрачным туманом, и – улыбки, улыбки, улыбки, полные соблазна и страдострастия. За ними стояли закованные в железо скелеты. Второй эшелон – полутораметровые ежи с человеческими лицами – лучники. Замыкали воинство преисподни – муравьи размером с лошадь, рыцарская конница подземелья. У витязей опустились мечи. Как можно воевать с женщинами, да ещё с такими красивыми? Олег хмыкнул:

– Ну, даёт, пещерка, вызвала самых красивых шлюх всех времен и народов… Да уж, придётся сотворить заклинание двойников.

Олег задумался, в его тупой голове всплыло: «О Сварог, вечно бьющий родник, творящий и питающийся иллюзиями! Разве не возвещал ты о могуществе иллюзий? Разве не ты создавал иллюзии близнецов? Разве не ты в иллюзию вкладывал жизнь? Разве не ты иллюзии дарил плоть? Так помоги же, сотвори копии воинов твоих, что ради Прави идут сейчас в смертельную битву! Создай…»

Подул лёгкий, майский ветерок, плавно перерождаясь в инестый северный ураган, из инея стали лепиться человеческие фигуры, их было много. Внезапно ветер стих и всё накрыл туман. Прошло несколько мгновений, туман исчез, рядом с Игорем и Гаральдом стояли, выстроившись фалангой, их братья-близнецы, а за ними – птица Стрибога Страх-Рах. Ах, как же она любила насекомых, особенно вот таких – больших и кисленьких! Девки мгновенно исчезли. Скелеты в панцирях неуверенно шагнули вперёд, но хъёрд Олега уже мчался на них и прошёл через строй мертвецов, даже не заметив их, подумаешь, какие-то безродные скелеты. Каждый из близнецов взмахнул раз по десять – пятнадцать, скелеты даже мечи не успели поднять, а ежи, все-таки живые, хоть и нежить, успели согнуться, ведь только так из их спин вылетают колючки, и рой стрел запел песню смерти, но ни одна не попала в цель, ведь не зря же Олег обучал своих воинов отбивать мечом сразу несколько стрел, они просто отмахнулись, костяные стрелы беспомощно упали рядом. Хъёрд мерным шагом двинулся вперед, и опять воздух разорвал каскад смертоносных костей. Бойцы дружно подняли щиты, нескольких слегка поцарапало. А воины дорвались, они работали двумя руками одновременно, правая рубила и рубила, левая исправно колола в незащищённое брюхо, костяные стрелы уже не срывались со спин ежей, все это было как-то несерьёзно, ситуация всё более напоминала бойню. Лучники были разрублены, проколоты, растоптаны.

А в это время муравьи-рыцари успели перестроиться в свинью и помчались клином на хъёрд с ужасающей скоростью. Мечи даже не поцарапали хитиновую броню, вои не успели закричать грозное «ура», а хъёрд расшвыряло в разные стороны, загрохотало, как при камнепаде. Грохот стоял такой, что стены пещеры покрылись трещинами. Олег успел заскочить на одного муравья, рывком оторвал ему голову и проскакал на нём, на безголовом, несколько минут. Муравьи развернулись в новую атаку, зашевелились, устрашающе защёлкали их огромные жвалы, похожие на гигантские секиры.

«Всё, конец. Распотрошат, как мой нож потрошит перепелок», – успел напоследок подумать Игорь. Но всё равно, через боль, сжав зубы, воины начали подниматься, готовясь к последнему бою, последнему в их жизни. Но тут птичка издала какой-то клекот, в котором можно было понять отдельные слова:

– Как я голодна, а завтрак сам бежит ко мне!

Даже не раскрыв крылья, Рах подскочила вверх, опустилась в самый центр муравьиного воинства и быстренько, чтобы никто не перехватил, схрумкала всех муравьишек, не спеша развернулась к Олегу. В её глазах было столько укоризны, что Олег только раздвинул руки и пожал плечами, ну не виноват я, что мурашей так мало, вон ещё и ежики разные валяются, поклюй, ведь тоже живность была…

– Олег, спасибо за завтрак, покажи мне волка-кота, ведь мы с ним родственники, хоть и отдалённые. Пожалуйста, – проклекотала птица. И Фенрир возник, а может даже, объявился, как всегда из ниоткуда.

– Ну что ж, пускай дальние родственники пообщаются, а нам надо найти уютное местечко для отдыха и восстановления.

Олег посмотрел на хромающих витязей, подумалось, они уже как два брата-близнеца, говорят одновременно, даже одинаковыми словами, хромают одинаково, только на разные ноги, даже расплющены одинаково. Они тяжело дышали, в груди у них хрипело и хрюкало, у Игоря не поднималась правая рука, у Гаральда – левая, оба хлюпают кровью, у Игоря оторвано левое ухо, у Гаральда – правое.

– Садитесь, сдеру я с вас ваши железки.

С трудом стянул броню, бойцы сами сняли исподнее, тела смотрелись как сплошные синяки, даже морды у обоих в одинаковых кровоподтеках.

– Хто их на наш натлавил, – с трудом выдавил из себя Игорь.

– Да никто, – Олег пожал плечами. – Это всё оружейная палатка, она полуразумная, ведь там же огромное хранилище мечей, палиц, яда смертельного для героев, диктаторов и пророков, а их оружие издавна обладало разумом, ну а что для него, для оружия, главное? Атаковать и защищаться, вот она и набралась у них дурных привычек за столько-то сотен, а может, и тысяч лет. Ну, а вся эта полуразумная шушера, вернее разумная, но разумная по-своему, каким-то образом подчинилась Палате.

– Ну дела, – протянул Гаральд, – дазе песселы лажумными бывают.

Олег достал из своей сумки какую-то травку, подумал, достал кубки, налил вина, не спеша растер травку в твердых, как кора столетнего дуба, ладонях, засыпал в кубки, добавил фиолетовые лепестки, какой-то порошок, размешал и всучил каждому.

– Зубы новые вырастут за ночь, да синяки с переломами исчезнут. Щекотно будет, одну ночку не поспите. Ну, а после обеда тронемся дальше.

– Пошему не шражу?

– Мне подумать немножко надо.

Всю ночь Олег что-то шептал, перебирал пальцами, шевелил носом, как будто принюхиваясь. В дело пошли даже уши, они двигались как у кошки. Задремал сквозь кошмары, утром его разбудил грохот.

– Вы что это разгремелись? Отцу-командиру поспать не даёте?

– Ты же сказал, после обеда выходим, вот мы доспехи и починяем, – ответствовали хором.

Втроём они подошли к зеркалу, переглянулись. Что их там ждёт впереди? Шагнули в дымку и сразу уткнулись в заветную дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались очень редко, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надёжный дуб, обитый полосами какого-то серебристого металла. Олег толкнул её, дверь не поддалась, он разбегался и всем своим тяжёлым телом, с уханьем врезался в неё – бесполезно.

Внезапно их отшвырнуло в затхлый, пахнущий кислотой и ещё чем-то непонятным, но мерзким, коридор. Впереди замерцало синей опасностью. Олег присмотрелся. Сзади – тупик, впереди – синяя помесь слизняка с медузой. Пока Олег думал, витязи перемигнулись и рванули вперёд. Они рубили, кололи, всё без толку. Из каждого отрубленного куска появлялся маленький слизняк, мечи стали растворяться. Слизняк, не спеша, плюнул в Игоря, его кольчуга потекла к ногам, витязь завопил от боли. В Гарольда попали только капли кислоты, прожгли панцирь и шлем. Олег бросился вперёд, подхватил героев, рывком отшвырнул их назад. Вызвал заклинание огнедышащего дракона и дыхнул пожаром на медузу-слизняка. Жаром жахнуло так, что у Олега сгорели ресницы. Они опять оказались около того же зеркала.

– Хорошо, что багаж весь здесь, никто не своровал, – неумело пошутил Гаральд.

– По семь глотков вина, и в Око.

Выпили, встали, подошли.

– Ну-ко, все дружно! Ну-ко, все вместе! – И трое здоровенных детин вмазались в бедную дверку, сверху посыпались камни, а дверь даже не вздрогнула. Их отшвырнуло, оказались в огромном зале, вдалеке шумел водопад.

– Хоть пожрать захватили? – пробурчал Олег.

Игорь улыбнулся и полез в свой сапог, достал кусок сыра, а на нём – нечто, похожее на клопа. Игорь щелчком сбил его с такого долгожданного кусочка. Клоп разбух и стал размножаться и перерождаться. Появились таракано-клопы, комаро-клопы. За секунды их стало миллионы. Они скрипели, жужжали, размножались. Потом ринулись. Все трое раздирали латы, одежду, кожу. Первым очнулся Олег.

– К водопаду! – проревел.

Бешено помчались. Домчались. Залезли. Полегчало.

Зуд потихоньку исчезал, от усталости глаза закрылись, а когда проснулись – опять около Зеркала.

– Давайте закусим и выпьем. – На лишние слова не хватало ни сил, и вообще – ничего. Закусили, выпили, поспали, проснулись, выпили, закусили, заснули. Олег проснулся первым, подумал и, вперемешку со смехом, изобразил рёв боевого рога. Мальчишки подскочили.

– Ну-ко, все дружно! Ну-ко, все вместе! – опять врезались в дверь, Олег подумал, что опять куда-нибудь зашвырнут, да нет, обошлось.

Олег в задумчивости подёргал пальцами нижнюю губу, ведь как-то дверь должна открываться. Озарение пришло как всегда неожиданно.

– Ну и глуп же ты, Олег, а ещё Вещий.

Олег подошёл к краю двери и стал медленно, сантиметр за сантиметром её ощупывать. Прощупал всю дверь и ничего не обнаружил, то есть абсолютно ничего. Он достал палочку Смерти, подсветил дверь и увидел, что на полосах изображены какие-то схватки, сказочные дубравы. Олег придвинулся поближе и поразился мастерству неизвестных кузнецов. Вот какой-то воин, распахнув рот в надрывном крике, отрубает голову неведомому чудовищу, видны даже ресницы воина. В роще выделяется своей статью огромный дуб, на его листьях видна каждая прожилка. Красота! А вон кентавры осыпают стрелами дракона, огонёк из пасти любимой скотинки Лады, богини любви, переливается из светло-жёлтого в кирпично-бордовый. Казалось, ещё чуть-чуть и всё это оживёт, задвигается, дракон сворует корову или красну девицу, а на последок ещё что-нибудь и подожжёт. Воин перерезает горло другу, граф насыпает яд в бокал королю, невеста изменяет жениху, единорога разрывают на части волки. Выглядело всё это прекрасно, даже сказочно. Но как открыть эту долбанную дверь? Тут, похоже, не поможет даже окованный сталью таран.

– Думаю, надо подумать, я же не воевода из анекдота, который упрямо тряс грушу. Ключ, похоже, палочка. Не зря же мне Госпожа говорила про неё с еле заметной улыбкой, а раз есть ключ, значит должна быть дырка, куда вставляется ключ.

Олег опять очень тщательно просмотрел поверхность двери. Идеально ровная поверхность, если не считать изображений битв героев с чудовищами. «Может, это опять шуточки богов? А что, у них это запросто».

Он опять начал очень внимательно осматривать дверь, освещая её палочкой. Прошёлся один раз – ничего, пошёл по второму кругу и вдруг – палочка засветилась чуть-чуть поярче. Олег до предела напрягся и наконец-то углядел: язык у дракона был неестественно белого цвета. Он прикоснулся палочкой к языку, и дверь, торжественно запев, растворилась.

Перед ними открылся великолепный зал. Стройные колонны, установленные на огромных пьедесталах, подобно паутине разбегались от серединного замка. Олег не знал и половины названий материалов, из которых они были сделаны, а на каждой колонне – чаще всего, брошенные в кучу и уж совсем редко – прикованные двойными цепями висели, валялись орудия убийств всех времен и народов: мечи, топоры, булавы, шестоперы, акинакы, кончары, кинжалы, разнообразные луки, томагавки, бумеранги и прочее, прочее, прочее.

Голос возник отовсюду.

– Ты всё-таки пришел. Так возьми то, не знаю чего.

– Х-м-м, ты всё-таки кто?

– Храм оружия, а не палата, даже хуже того, палатка, как ты меня обзываешь, а для друзей – Хранитель.

– Ну ладно, палаткой это я так, с пьяни. А зачем ты, в облике слуги смерти нагнал на меня тайфун ужасов?

– Как ты соизволил отметить, я же почти животное, полуразумный, нечто среднее между кошкой и собакой, а у нас, у полуразумных, очень развиты инстинкты собственничества, как почти у всех у вас, у людей, которых ты считаешь разумными. Вот я и прикинулся разумным: лучше отобрать, чем отдать. Вот поэтому болевые ощущения тебе показывал, убийц посылал. Жизнь хотел отобрать, но ты всё преодолел, – голос примолк. – Я же тебе и сундуки с золотом подкидывал, но ты даже не обращал на них внимания, мечи-убийцы меня многому научили: коварству, вероломству, предательству. Ведь какой хозяин, первый хозяин, такой и меч, – голос хмыкнул. – В том числе и рыцарству, и долгу чести, и обязанностями, и лжи, и притворству… Ладно, морок боли я на тебя засылал, ведь я слуга Госпожи, а она мне просто намекнула, проверь, мол, его. Вот я и проверил тебя, но ведь только мысленно.

– А зачем Муравьёв послал?

– Тоже проверка, как к тебе боги благосклонны.

– А если б Рух не помогла, отозвал бы?

– Нет, твоих учеников схрумкали бы, а ты всё равно выкрутился бы.

– Почему так?

– Учеников пришибли бы, значит, ты их плохо учил. Ну, а тебя, – голос умудрился голосом пожать плечами, – тебя кто только не пытался сожрать или убить или попросту прикончить, но почему-то они все далеко за вратами жизни, а я ещё хочу немного пожить. Вот поэтому я и не усердствовал особо. Ты меня извини за косноязычество, разговаривать редко приходится, отвык немного.

– Ты ещё моего котёнка не видел, он бы с твоими муравьями вмиг разобрался. Ну, да ладно, гони меч пророка.

– Да, котик-собачка Фенрир у тебя ещё тот, рассказывали-шептали. А пророк кто будет? Покажи собачку!

И котик Фенрир появился, улыбнулся своей очаровательно исчезающей улыбкой, подмигнул ушами и исчез.

– А пророк – Магомет, дурень ты перезревший.

– Так Магомет или Мухаммад?

– А что, есть разница? – Олег деланно удивился.

– Пришибу, – вяло поугрожал голос.

– Ладно, верю, что пришибёшь. Отдай мне меч Мухаммада.

– Отдам, но при условии. Когда захочешь отдохнуть от трудов твоих то ли праведных, то ли наоборот, приходи ко мне на огонёк, я попробую пропеть гимн оружию, рассказать о тех, чьи мечи прикованы двойными цепями.

– Обещаю, а ждать-то долго будешь?

– Да лет восемьсот.

– Почему так?

– Да припрутся разные археологи, архитрупники и начнут во мне копаться, а у меня душа нежная, тонкая, да и раздражает всё это гробокопательство, и вообще, чесотка у меня после ихнего мракобесия и трупокопательства начинается. Вот я и свалю в другое измерение, захвачу всё с собой. Правда немножко оставлю, чтоб археологам уж совсе скучно не было, наложу средненькое проклятие, пускай помучаются, разных теорий понапридумывают.

– Ты, вообще, кто, как и откуда?

– Был я человеком, родился и вырос в Атлантиде. Потом при фараонах стал богом Гором, ты наверняка слышал всякую муть про меня, ну а сейчас я просто обычный Хранитель.

– Ладно, обычный Хранитель, меч ентого Мухаммада гони.

– Не могу, при всем уважении к тебе. Меч может взять пророк или герой, а я ни пророк, ни герой, всего лишь бывший бог, бог в изгнании. А вот ты и то и другое одновременно.

– Ну хорошо, с пророком я согласен. Но ведь я не мусульманский герой, я – герой своего и будущего времени.

– Всё правильно. Когда Хоттаб, отец Омара, который правая рука Мухаммада, прятал клинок, он меня напрягал, чтоб герой пострадал за ислам. Но ведь я старый и мудрый Хранитель, мозги ему забил разными толкованиями ислама: сунниты, шииты, суфии, шахиды и прочие, он и забыл про мусульманского героя, так что просто – герой.

– Как пройти за мечом, премудрый извращенец?

– Дойдешь до замка, там направо и чуть наискосок. Понял намёк, вещая сволочь?

– Да уж, конечно ничего не понял. Где уж нам, сирым да убогим. Может, личико своё покажешь?

– Ладно, явлюсь. Как ты хочешь, кем мне явиться?

– Да хоть дыркой от задницы, только не голосом из ниоткуда.

Зашипело, запах менялся постоянно, то благоухание ранних роз, то вонь нужника, то ароматы драгоценных благовоний, а перед окончанием представления – чудный запах свежей, майской, подмосковной сирени.

– Явился, не запылился, – тупым от удивления языком протянул Олег. – Ну, и на кого ты похож? То ли человек, то ли птица.

– Да в облике Гора-Хора пришёл я к тебе. Ну да ладно, не хочешь… – Появился маленький вихрь, и перед Олегом возник трёхметровый детина.

– Так лучше?

– А щас ты кто?

– Это таким я был атлантом.

– Пойдёт, пошли потихонечку в центр твоего мироздания.

– А зачем? Меч пророка… Да вот он, цепи рвёт, сейчас сам сюда примчится. Скучно ему без дела. Возьми его в руки. Согласится ли? Ведь он сам выбирает владельца.

Олег с сомнением посмотрел на свои руки, грязные от крови этих, как их, ершей, нет, ежей, даже под водопадом не смог отмыть их жёлтую слизь. Ну, а что меч, он же без страха и упрека, разорвал цепи, взлетел, отплясал вокруг Олега какой-то замысловатый танец и впился нефритовой рукоятью в ладонь Олега, вспыхнув от радости ярким светом, и запел: «О тот, кто прошел через Смерть! Возьми меня! Пред тобой меч пророка. Возьми меня и сражайся с кем хочешь из людей и джиннов!»

Погас и заснул счастливым сном ласкового котёнка. Металл с волнистым рисунком тускло блестит в свете палочки Госпожи. Клинок, поистине достойный героя или пророка.

– Ты хоть скажи, как тебя зовут. А то все кричат: Олег, Олег, – а сами представиться забывают. То Гор, то Атлант…

– Да зови меня просто – Горыныч, или Горыня.

– Да ты что, еще и драконом побывал?

– Говорят… Драконом, но с человеческим лицом.

– Ладно, соскучусь, приду, только встречай меня наверху. Да, про меч пророка хоть немного расскажи.

– Ну что ж, послушай речь уставшего от одиночества и пресытившегося от жизни отшельника. Я утомлю тебя длинной, наполненной недосказанностью и нудной речью. Внимай. Почему именно мне доверили на хранение меч пророка? Да всё очень просто, я одно время был помощником солнечного бога Гаубаса и звали меня Ята. Почему-то арабы считали меня добрым и мягким, они напридумывали, что от меня исходило то добро, что приносит весеннее солнце земле, благодаря мне просыпается природа, растения набирают силы, благословенные лучи дарят жизнь. Ну, а Омар, он же Умар, все-таки не до конца обмусульманился. Он же стоял рядом с Мухаммедом во время создания ислама, да что мне тебе рассказывать. Это везде так: поскребешь христианина, а под этой личиной – язычник. То же и у мусульман, ведь они тогда только вступали на новый путь, на создание могучей, всепокоряющей религии. Вот Омар, нет, его отец, как старому, проверенному богу и доверил мне этот меч. Пророк этот меч получил после первого грабежа.

Задери меня ящер, вспомнил, ты же тоже грабил с ним караван, ты ещё прикидывался погонщиком верблюдов, или людей, забыл…

Вот это и стало для всего арабского мира первым шагом для создания религиозной империи, как, впрочем, всегда создавались, создаются и будут создаваться империи: религиозные, идеологические, ну и конечно же, финансовые. Он разграбил караван у оазиса Бадр, под его командованием было около трёхсот воинов. А охрана каравана – 950 человек. Захватил огромную добычу, кто-то попозже перевел стоимость всех верблюдов, ишаков и разного барахла на деньги – 50 000 динариев. Вот он и взял из награбленного этот меч и верблюда, пятую часть отдал в казну ислама, остальное поровну разделили его воины.

– Нас было шестьсот восемьдесят, а охрана, ха, охрана, да они и меч не могли от страха в руки взять.

– Не перебивай! Хоть и бывшего, но все-таки бога. Помог пророку для создания новой религии и кризис в Аравиии, который породил духовный надлом, что было вызвано агрессией христианской Эфиопии, которая по наущению Византии спровоцировала войну сначала против Йемена, а затем против Мекки. Многие арабские племена оказались без средств к существованию. Жившие охраной и обслуживанием караванных путей устремились в оазисы, где между ними и оседлыми племенами началась жестокая борьба. Необходим был новый источник жизненной силы. Ну, и как всегда – свято место пустым не бывает, вот так и появился Мухаммед. В отличие от последователей Христа он не называл себя сыном божьим, он говорил, что только общается с ангелами, они и передают ему слова творца.

– Христос тоже не называл себя сыном божьим, это всё придумал Пётр, который апостол.

– Просил, не перебивай старших!

– Молчу, молчу, молчу.

– Вот он и осознал, что для всей планеты необходима была встряска. Христианский мир прогнил; папы римские провозгласили себя наследниками апостола Петра, в Византии религия полностью перешла под контроль басилевсов. Люди ходили согнутыми, на три четверти превратившись в рабов, согнутые, с опущенными в землю глазами, полностью потерявшие человеческое достоинство, уже не понимали, что такое быть свободным, вечно куда-то бессмысленно и озабоченно спешащие, готовые пресмыкаться перед сильными и помыкать слабыми и беспомощными. Вместо гордости – кичливость, не уважают себя сами, ибо чувствуют – не за что, любые налоги будут платить, терпеть любые унижения ради великой цели – жить… Утомил я вас пересказами давно минувших дел.

– Ладно, действительно, утомил. Как и где тебя найти? Только прошу, не здесь.

– Подойди ко второму входу или к третьему и три раза меня позови.

– Второй-то вход где?

– В каменоломнях Корчи, это рядом с горой Митридата. Раньше вход был в Пекло на берегу реки Смородины, сейчас это корченский пролив.

– Супротив Тмуторокани?

– Можно подумать, что не знаешь… Как-то общался я с римским консулом, что Митридата разгромил, он мне и сказал, что помогал ему какой-то рыжий, с зелёными глазами, не ты ли?

– Вот всегда так, раз рыжий, значит я. Ну ладно, знаю. Подойду или подскачу, а может, подлечу, а третий где?

– Да тут, недалече, в черных горах Йемена, где приносили жертвы, где, по легенде, захоронили братоубийцу Каина.

– И как же я найду эту могилку?

– Почувствуешь, ведь ты же – Вещий.

– Хорошо, постараюсь, даже попробую, но обещать не могу. До побачення.

– Подожди, возьми от меня в подарок великую корону фараонов – объединенную корону – «Пшент».

Олег взял её, и в свете палочки Смерти чёрные бриллианты вдруг заиграли и зажили новой жизнью, белые заискрились и запели. Олег равнодушно посмотрел на эту завораживающую красоту, а его спутники не смогли подавить возглас невольного восхищения. Бриллиантам подпевали изумруды и сапфиры. Сапфиры были разных цветов: то чёрные, как южная ночь, то белые, как лёд на родине викингов. Эта игра, эти переливы были чудодейственно красивы.

– Эта корона, как и меч пророка, обладает волшебными свойствами. Например, если надавишь на этот бриллиант, то станешь невидимым, повернешь вот этот изумруд, и откроются все клады на расстоянии десяти полётов стрелы, ну а в остальных свойствах короны потихоньку разберёшься сам.

Немного подумал, залез в свой нагрудный кошель и извлек из него перстень.

– По легендам, этот перстень принадлежал Исиде, дочери Тота, богини супружеской верности, материнства и любви, защитнице умерших на загробном Суде. Если ты захочешь узнать, насколько верна тебе женщина, прикоснись перстнем к её руке, и перстень тебе всё поведает.

У Олега на ладони появился перстень, не уступающий в изяществе короне Пшент. Оболочка перстня – переплетённые между собой ниточки какого-то искристого металла и золота, а в центре – тысячегранный изумруд. А окружали его блестящим хороводом бриллиантовые искорки.

– Горыня, ответь, пожалуйста, на мой простой и незатейливый вопрос. Почему вы, боги, так интересуетесь моей злосчастной жизнью?

– Ответ: ты единственный из людей, не считая Иуды, кто спокойно перешагивает через столетия, а как и почему – неизвестно.

У Игоря горло распухло, как у жабы, от незаданных вопросов; его прорвало:

– Сколько ярусов в пещере? Кто её создал?

– Слишком много ты хочешь знать, юноша. Попробую тебе рассказать. Таких пещер, не считая этой, ещё восемь. Попробую перечислить: одна на середине Урала, вторая рядом с Тмутараканью, третья рядом с горой Белуха, четвертая в Африке, под Келиманджаро, пятая в Индии – Меру, шестая – в Андах, седьмая – в Кордильерах, восьмая – под льдом Антарктиды. Все они соединены подземными ходами. Их создали Наги – повелители змей. И все эти пещеры охраняет Мора – Смерть, для неё нет понятия времени и пространства, она везде и её нет нигде.

Горыня задумался.

– Когда-то давно Мора была моей женой, мы с ней вместе охраняли все эти пещеры. Вот только не понимаю, почему люди приклеили мне приставку – Змей? Потом она меня разлюбила и отправила в изгнание в эту пещеру. Наша пещера многомерная, частично – на нашей Земле, а остальные – в параллельных мирах, на других Землях. Вы, например, были в гостях у Сварога, но он вообще находится в замкнутом мире, без его соизволения к нему могут попасть боги только более могущественные, чем он.

Его прервал Игорь:

– Но выше и могущественнее только один – Род!

– Молодой человек, Вселенная бесконечна, в ней очень много богов. Да, Сварог – один из самых могучих, но только на Земле. Во Вселенной же очень много развитых цивилизаций, а чем мощнее цивилизация, тем могущественнее её боги. Да, Род – действительно Творец, но это только одно из Его имен, настоящего имени никто не знает… Ладно, продолжим экскурсию по моей, – Горыня хихикнул, – пещере. Каждый ярус сей пещеры – символ. Даже этот ярус – не совсем ярус, здесь вложено друг в друга много ярусов: ярус мусульманский, ярус древнего Египта, скифский ярус… Посмотрите, – Хранитель махнул рукой; перед ними зазолотились плуг, ярмо, секира и чаша. – Игорь, ты можешь взять один из этих предметов, ведь ты прямой потомок Колоксая и его братьев: Липоксая и Апроксая. Секиру тебе брать нельзя, ты слишком чист, возьми лучше чашу, по твоему желанию она будет наполняться тем, что ты пожелаешь, от воды до сомы, напитка богов.

Игорь немного подумал, протянул руки к чаше и… Его остановил Горыня:

– Эту чашу создал сам Род. Перед тем, как взять, ты должен её выслушать.

И чаша запела тонким голосом:

– До рождения света белого тьмой кромешною был окутан мир. Был во тьме лишь Род – прародитель наш. Род – родник Вселенной, Отец богов.

Был вначале Род заключен в яйце, был он семенем непророщенным, был он почкою нераскрывшейся. Но конец пришел заточению, Род родил Любовь – Ладу-матушку.

Род разрушил темницу силою Любви, и тогда Любовью мир наполнился. Долго мучился Род, долго тужился. И родил он царство небесное, а под ним создал поднебесное. Пуповину разрезал радугой, отделил Океан-море синее от небесных вод твердью каменной. В небесах воздвигнул три свода он. Разделил Свет и Тьму, Правду с Кривдою.

Род родил затем Землю-матушку, и ушла Земля в бездну тёмную, в Океане она схоронилась.

Солнце вышло тогда из лица его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Месяц светлый – из груди его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Звёзды частые – из очей его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Зори ясные – из бровей его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Ночи тёмные – да из дум его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Ветры буйные – из дыхания – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Дождь и снег, и град – от слезы его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Громом с молнией – голос стал его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

И поднялись воды великие!.. Наполнялись водою дебри – разливались реки широкие, поднимались звери к вершинам. Лютость в кротость тут превратилась, страхом сильным она укротилась.

Чаша ослепительно вспыхнула и погасла.

– Каждый раз, когда ты, о Игорь, будешь обращаться к ней с просьбой о напитках, она будет петь тебе древние былины. Продолжу. Первые три яруса вам уже известны, ниже находятся библиотеки всех цивилизаций, которые существовали как на нашей, так и в параллельных Землях, ещё ниже – генотипы растений, животных, а ещё ниже – людей.

Со своими неуёмными вопросами влез Игорь:

– Что такое генотип?

– Это копии, спящие копии, – Горыныч всё больше и больше воодушевлялся, ведь он молчал сотни лет. Последний раз разговаривал с сыном халифа, поэтому он его и не убил. Подумаешь, немножко коснулся его мозга, тот, бедолага, из-за этого и впал в прострацию.

– Дальше находится мир Нагов, эти люди спустились во чрево Земли перед последним потопом, они – властелины змей, даже Йормундгад, гроза и ужас асов, прислушивается к их просьбам и советам.

Тут даже Олег не вытерпел:

– Что же они едят, пьют?

– Говорил же, не перебивай старших. Змеи добывают самоцветы и золото. В безлунную ночь, когда небо покрыто облаками, они подымаются наверх и обмениваются с людьми, берут у них пищу и ткани. Только доверенные люди знают, где ждать Нагов. Ещё ниже – переходы в царства мёртвых, сколько на Земле было и есть религий, столько и царств.

Горыныч задумался.

– Возьмите ещё в подарок для всех ваших воинов – кольчуги и брони, Мора поможет вам доставить всё это барахло наверх.

Олег пренебрежительно махнул рукой, но молодые витязи переглянулись и начали подтаскивать всё к двери. Дверь распахнулась и как бы сказала им: «Переносите, переносите за меня и через меня». За время блуждания по пещере, воины научились уважать и понимать якобы неодушевленные предметы.

Они перетащили всё. Когда перетаскивание закончилось, Олег в знак благодарности наклонил свою рыжую голову и небрежно засунул подарки в свой походный мешок. Его витязи отдали честь, как будет принято в двадцатом веке, поклонились двери.

– Когда и у кого они успели научиться? – восхитился конунг.

С богом, который в опале, расстались как древние приятели.

Дверь за ними с визгливой, варварской песнью закрылась, они все втроём бросились отплясывать несуразный танец сумасшедшего счастья. Хорошо жить! Особенно остро это чувствуешь там, где твоя жизнь подвергается ежедневной встрече со смертью и не только с ней, с родимой, а и ещё с большей гадостью, ведь можно было превратиться в живого трупа, или хуже того – в упыря.

– Мора, Госпожа, прошу тебя, вверх!

Она появилась уже черноволосой, с печалью во взоре, улыбнулась и кивнула. Олег привык к мгновенным перемещениям, но для его спутников это было как удар ниже пояса, не успели они сделать вдох-выдох, как уже находились рядом с лагерем. Оба воина только крутили головами, на них напало жуткое чихание, лица покрылись красными пятнами, глаза превратились в узенькие щёлки.