Текст книги "Игры богов"

Автор книги: Игорь Бусыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Резьба сложная, барельефы в виде схваток, сцен охоты, пиров, разъярённых драконов и вздыбленных львов. Посередине стены два сфинкса держат в лапах Око, дымчатая поверхность зеркала загадочно мерцает, а внутри этого зеркала улыбается странной улыбкой прекрасная женщина с белыми, распущенными волосами. Даже прямому, простодушному Гаральду стало ясно – это госпожа Смерть! Она поманила их пальчиком, и Олег, вздохнув то ли от страха, то ли от облегчения, вошёл внутрь зеркала и пробормотал:

– В Смерти нет страдания, ибо она олицетворяет свободу.

Что-то мигнуло, и они сразу же оказались на другом уровне.

– Сколько же их? – вслух подумал Игорь.

– По древним преданиям – около двадцати, но меч пророка на третьем или на четвёртом уровне, – еле слышно прошептал Олег.

Второй уровень отличался от первого тем, что был намного просторнее, через каждые 100–200 шагов каким-то волшебным огнём горели факелы, вставленные в лапы сфинксов, через каждых семь каменных сфинксов – пирамида из стоящих на задних лапах скарабеев, они обнимали факел, который освещал коридор другим цветом. Воздух был сухой и тёплый, мраморный пол, вымощенный белыми и чёрными плитками, слабо мерцал. Голубые стены с золотыми прожилками были похожи на изящную паутину, на тяжеловесных золотых колоннах возвышались саркофаги, их было намного меньше, чем на первом этаже. И везде – сфинксы, совсем разные, у некоторых безобразные морды ящеров, у других – ощерившихся огромными зубами головы львов, и все с крыльями. Внезапно один из ящероподобных шевельнул головой.

«Неужто оживает древний ужас?» Олег не успел сказать ни одного слова, как шесть мечей в руках зверюги засверкали в холодном освещении зала. Чудовище взмахнуло своими шестью крыльями и тяжело слетело с колонны-постамента. Вещий тяжело, с хаканьем ударил по змеиной шее чудовища, меч только жалобно звякнул и отлетел вверх и в сторону.

– Эх, сюда бы молот Тора, вот уж точно бы раздолбил этого каменного идола!

Два меча, меч Игоря и Гаральда тоже отскочили, не причинив никакого ущерба древнему чудовищу. Олег гибким движением перехватил меч и ударил медным шишаком на длинной рукояти по выпирающим ноздрям, зверь только рявкнул и прыгнул вперёд. Олег нырнул между секундами, время для него остановилось.

– Ах ты подземный козолуп, Великого и Малого Египта гадёныш, свинячья ты морда, шестикрылая срака, не таких ещё бивали! И тебя, ущербную морду, побьём!

Подземный зверь взмахнул крылом, удар пришелся по Игорю, варяга отшвырнуло метров на двадцать, из его горла хлынула кровь, он захрипел и потерял сознание. Сразу два меча пронеслись над головой Олега, тот только ухмыльнулся. Практически одновременно ещё один меч обрушился на Гаральда, викинг еле успел подставить свой меч, но тот предал своего хозяина и с плачем развалился на два куска.

– Ну держись, ожившая статуя! – Олег сорвал со своей груди древние обереги, что подарил ему отец перед расставанием, обмотал вокруг правой кисти и с размаху врезал зверю промеж рогов. По залу прошёл низкий гул, мраморный пол местами вздыбился, по прекрасным стенам побежали мелкие трещины, несколько гробниц рухнули и развалились, обнажив скрытые тысячелетиями мумии. Чудовище подземелья взревело в последний раз и рассыпалось в пыль. Игорь, сопя и размазывая кровь по лицу, тяжело поднялся.

– Ну что, орлы, берите его мечи. Пойдём искать спуск на следующий уровень!

У орлов глаза выскочили из орбит, челюсти отвисли до пупка, из внезапно ослабевших рук вывалились остатки мечей, о таком они не слышали даже в древних преданиях и мифах о богах.

Шесть дней они бродили в поисках спуска на следующий ярус, а на седьмой день вышли на то же самое место, где Олег уничтожил Ящера.

– Знать, пришла пора обратиться к древней молитве-просьбе, – пробурчал хмуро Вещий. – Пройдите через два зала, отдохните. Ждите меня. Я буду выполнять древний ритуал. Подготовьте побольше воды. Игорь, ты помнишь, где из пасти льва струйкой текла вода?

– Да, князь, помню.

– Вот и сбегайте туда, наполните там все пустые бурдюки. После ритуала будешь отпаивать и отмывать меня только этой водой из царства мёртвых. Когда будете наполнять бурдюки, читайте непрерывно, как молитву, речитативом, иначе я не оживу. Запоминайте: «Помнящий о смерти и ждущий назначенного часа вознаграждён будет сполна, но его час ещё не пришёл. Для живущего нет ничего важнее смерти, но его час ещё не пришёл. Всё остальное – подготовка к ней, но его подготовка ещё не закончена. Как ветер уносит опавшую листву, так проходит суета этого мира, но он ещё нужен этому миру.

Разбуди его, Госпожа, он ещё не твой!

Разбуди его, Госпожа, он ещё не твой!

Разбуди его, Госпожа, он ещё не твой!».

Тяжело вздохнул:

– Будете ждать меня два дня. Если не вернусь, найдёте небольшой зал, он находится через три зала от того, где до своего оживления стоял шестикрылый ящер. Всё, разбежались!

Олег зашёл в небольшой зал, его факел вспыхнул и потух – мимолётный росчерк ярко вспыхнувшего света. Тишина и мрак дремали в обнимку, покрывалом у них была смерть. Когда факел вздохнул в последний раз, Олег успел увидеть гробницу, которая была приготовлена явно для него. В зале ощутимо пахло смертью, но не ужасной, не пугающей, а ласковой и нежной, какой бывает только желанная женщина, которую исстрадавшийся мужчина добивался годами, и вот, наконец, она распахнула свои объятия. Олег прощупал гробницу, в изголовье для удобства положил бурдюк с водой, в ноги – верблюжье одеяло и потихоньку залез в саркофаг, поворочался, устраиваясь поудобнее, и приступил к медитации.

«Благословен тот, кто избрал мёртвых в друзья свои!

Благословен тот, кто всю жизнь готовится ко смерти!

Благословен тот, кто помнит и чтит предков умерших своих!

Благословен тот, кто признал реальность мира!

Благословен тот, кто отрекся от пустых иллюзий!

Благословен тот, кто убил в себе овцу запуганную, боящуюся смерти!

Благословен тот, кто идёт на встречу с миром мёртвых!

Благословен тот, кто нашёл истину и правду о смерти!

Благословен тот, кто не испугался и преодолел свой животный страх!

Но проклят тот, кто трясётся в страхе, услышав только слово „смерть“!

Проклят тот, кто мир умерших не уважает!

Проклят тот, кто истину о смерти умалчивает в себе!

Проклят тот, кто забыл дорогу к кладбищу!

Проклят тот, кто жизни поклоны бьёт и восхищается всем, что смертно!

Проклят тот, кто проклинаем миром мёртвым!

И да постигнет проклятие каждого, кто после вразумления не уважит смерть и мёртвых легионы!

Приди ко мне, госпожа Смерть! Помоги мне, госпожа Смерть!»

И она появилась, даже Вещий не предполагал, в каком жутком обличии она появится.

Боль и страх! Боль! Страх! Боль! Страх!..

Зародившаяся во сне, она настигла его и наяву. Олег не понимал, что это – продолжение сна или оживший ужас. Он попытался открыть глаза, но невыносимая боль стеганула его по глазам, казалось, что огненный бич проник в его мозг, он взвыл от боли.

Боль, страх, боль, страх, боль…

Жуткая боль вгрызалась в его мышцы, кости, во все его органы. Казалось, что даже кровь у него закипела. И не было от неё спасения. Ни одно из целительных заклинаний волхвов не могло унять её. Вместо облегчения страданий они как будто бы даже её усиливали.

Боль, страх, боль, страх, боль…

«О, великое царство душ умерших, царство светлое и сильное, невидимое глазам людским!

Услышьте меня, слугу Госпожи смерти нашей, который предстал пред вами в этот час просить о милости на время!»

«Госпожа, пожалуйста, позволь мне отключиться!» – мысленно взмолился Олег. И неожиданно получил ответ.

– НЕ СЕЙЧАС, – раздался в его голове властный голос.

– Но ведь это же невозможно терпеть! Невыносимо! Немыслимо! – уже вслух простонал Вещий, понимая, что начинает заговариваться. А этот разговор с посторонним голосом в его голове, вообще, попахивает сумасшествием.

– НЕ ТЫ ПЕРВЫЙ, НЕ ТЫ ПОСЛЕДНИЙ, ТЕРПИ, – отозвался неумолимый голос. Боль вперемешку со страхом, боль, страх, боль, страх… Она не утихает ни на мгновенье. Она беспощадна.

«Помнящий о смерти и ждущий назначенного часа вознаграждён будет сполна.

Для живущего нет ничего важнее смерти. Все остальное – подготовка к ней.

Как ветер уносит опавшую листву, так проходит суета этого мира.

Облако знает свой путь, потому что ветер несёт его. Дух человека возрастает, потому что смерть ведет его.

Дух есть свет уничтожения.

Дети духа обретут высшее благо.

Смерть не отбирает. Смерть возвращает то, что было утрачено, и в тысячу раз больше. Это великий дар.

Прикосновение смерти – венец всякому свершению. Так пребывает дух!»

– Я больше не могу, если это в твоей власти, прекрати немедленно!

– ЭТО НЕ В МОЕЙ ВЛАСТИ! НАДЕНЬ САВАН, – прогремел явно мужской голос.

– Врёшь, ты не Госпожа! Я бессилен помочь себе. Не действуют даже древние заклинания волхвов. Так убери же эту боль! Она в твоём подчинении.

А в ответ – тишина и наглый рёв:

– ВРЕМЯ ПРИШЛО. ТЫ ГОТОВ. ТАК ИДИ И ВОЗЬМИ САВАН!

На лицо Олега что-то упало. Это могло означать лишь одно – белый саван, саван смерти.

Боль, страх, боль, страх, боль, страх…

Она утихла во всём теле, и Олег почувствовал, что может вылезти из гробницы, но продолжал лежать.

– Почему так быстро? – спросил он. – Ведь госпожа Смерть обещала мне ещё сотни лет жизни, я сам пришел сюда по её приглашению!

– ТВОЙ СРОК ВЫШЕЛ, И САВАН ЖДЁТ ТЕБЯ, – отозвался голос. – УПРЯМИТЬСЯ БЕСПОЛЕЗНО, ТЫ НЕ В СИЛАХ ЧЕГО-ЛИБО ИЗМЕНИТЬ И НАПРАСНО ТЕРЗАЕШЬ СЕБЯ. СМИРИСЬ!

– Нет!!!

Боль, страх, боль, страх, боль, страх…

Но Олег сопротивлялся изо всех сил! Понимая, что если он сейчас согласится, то его планы, планы богов, мечты сотен тысяч людей падут прахом, у Земли не будет будущего. Да, он будет жить вечно, но какой ценой!

– ПОВТОРЯЮ, ТВОЁ УПРЯМСТВО СОВЕРШЕННО БЕСПОЛЕЗНО, – продолжал увещевать голос. – ВЕДЬ ВПЕРЕДИ У НАС С ТОБОЙ ЦЕЛАЯ ВЕЧНОСТЬ. ВДУМАЙСЯ! ПРЕКРАСНАЯ ЖИЗНЬ, ВСЕМОГУЩЕСТВО ИЛИ ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ ТЕБЯ БУДЕТ ТЕРЗАТЬ НЕВЫНОСИМАЯ БОЛЬ. ИЗ-ЗА НЕЁ ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ НИ СПАТЬ, НИ ЕСТЬ, НО ТЫ НЕ УМРЁШЬ, Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ УМЕРЕТЬ. ПЫТКА ПРЕКРАТИТСЯ, ЛИШЬ КОГДА ТЫ НАДЕНЕШЬ САВАН. И ТЫ ЕГО НАДЕНЕШЬ! МНЕ МОЖНО ВЕРИТЬ, ВЕДЬ ТЫ ЖЕ ДАЛЕКО НЕ ПЕРВЫЙ! И, БЕЗ СОМНЕНИЯ, НЕ ПОСЛЕДНИЙ.

Боль, страх, боль, страх, боль, страх…

Голос завораживал, отвлекая от боли, от сумасшедшей боли. Слушая его, Олег забывал о мучениях. Но, как только голос замолкал, боль снова давала о себе знать. Из кошмара не было выхода. Голос был более опасной ловушкой. Это была не Госпожа, а кто-то другой, злобный и коварный, но Олегу было уже всё равно.

Боль, страх, боль, страх, боль, страх…

Они навалились на Олега со всех сторон, стоило голосу замолчать. К счастью, тишина продлилась не долго.

– УПРЯМЕЦ, ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ?

– Что я больше никогда не увижу будущего Земли.

– ПОДУМАЕШЬ, ВЕЛИКА ПОТЕРЯ. ПО СРАВНЕНИЮ С ТЕМ, ЧТО ТЫ ПОЛУЧИШЬ ВЗАМЕН, ЭТО СУЩАЯ БЕЗДЕЛИЦА. В ТВОЁМ РАСПОРЯЖЕНИИ БУДЕТ ИНФОРМАЦИОННАЯ КНИГА ВСЕЛЕННОЙ. ТЫ ДОСТИГНЕШЬ НЕВИДАННЫХ ВЫСОТ!

– Нет! Я буду терпеть! Госпожа – не продажная девка! Она выполняет свои обещания!

– НЕ ВЫПОЛНИТ. НАДЕВАЙ СКОРЕЕ САВАН.

Боль, страх, боль, страх, боль, страх…

Олег под звуки голоса, лишь бы успеть, пальцами раздирает веки, надо вспомнить заветные слова, ведь они мелькнули, когда Госпожа пригласила его в гости.

Вспомнил!!!

– Солнце светит всем существам. Но в его лучах – горение форм. Так смерть движет миром. Лишённый страха смерти подобен солнцу. Тот, кто страшится смерти, подобен растению, скрывающемуся от солнца. Он вянет, и жизнь его становится жалкой.

– НЕТ! НЕ СМЕЙ ДЕЛАТЬ ЭТОГО! ИНАЧЕ БОЛЬ И СТРАХ ВСЕГДА БУДУТ С ТОБОЙ! ВЕЧНО БУДУТ С ТОБОЙ! – предупредил обеспокоенный голос.

Боль, страх! Боль, страх! Боль, страх!.. Они стеганули его с новой, необузданной силой. Под ногти ему вбивали раскалённые иглы, растягивали на дыбе. Боль!

Ещё мгновение назад он искренне верил, что больнее, чем теперь, быть уже не может, какой же он был наивный! Оказывается, со временем человек способен привыкнуть ко всему, в том числе и к невыносимой боли. И когда он привыкает, она может стать в сотни раз сильнее.

Олег сжал зубы, губы отказывались даже шептать, но он упорно продолжал проговаривать фразы мысленно, вдруг его услышит Госпожа!

– Страх – плохой советчик, смерть – незаменимый. Прислушайся к голосу смерти, и многое прояснится. Мудрый не спешит и не медлит умереть. И смерть его совершенна. Только мудрый обретёт величайшую драгоценность. Только тот, кто верит, может прикоснуться к величайшей драгоценности. Идущий к смерти ценит каждое мгновение.

И опять боль, боль разрушающая, такую боль не испытывал никто из живущих.

– Живые уходят, мёртвые возвращаются. Но око мудрого видит: живые и мёртвые суть одно. Я и мёртвый, я и живой одновременно!!! – выкрикнул Олег из последних сил.

И боль ушла.

В светлом сиянии, в просторной белой рубахе пришла она, Хозяйка Жизни и Смерти. Её облик поразил Олега, он никогда ещё не видел столь совершенной красоты: пепельные волосы рассыпаны по обнажённым плечам, прикрывая до талии всю спину, высокий, без единой морщины чистый лоб, огромные фиалковые глаза, полные, красиво очерченные губы, стройная длинная шея.

Горделивая, высокая красота.

– У тебя не было страданий, это всего лишь сон. Да, кошмарный, да, жуткий, но это всего лишь сон. Я знаю, зачем ты сюда пришёл, я наслышана о твоих планах. С мечом я помогу, у меня к тебе только одна просьба: когда будешь разрушать город разврата, столицу блуда и упадка, призови меня, а я немножко развлекусь, отдохну от трудов своих. Договорились?

Олег только смог прошептать:

– Да!..

– Сейчас ты отдохнёшь, немного попозже твои люди придут за тобой, тебя вернут к жизни. Возьми этот перстень, надень его. Когда будешь готов, обратись ко мне. Я перенесу тебя к мечу, возьмёшь его. Потом опять обратись ко мне, и я перенесу вас троих на поверхность. Возьми ещё эту палочку. В зале, где хранится оружие, мгновенно тухнут факелы и обычные свечи. А теперь – спи!

Свет был странным и очень ярким. Куда ярче, чем может дать любая восковая или сальная свеча. От этой палочки получались странные тени и пламя никогда не мерцало.

Он вспомнил, что это именно её держал в руках, когда проснулся… Боль, страх, боль, боль…

Олега опять передернуло от воспоминаний.

Сон это или реальность, разговаривал он с Госпожой или это ему только приснилось? Только он об этом подумал, как на безымянном пальце что-то слегка стало пощипывать. С трудом Олег поднял руку, на пальце чёрным пламенем играл перстень.

– Ну, наконец-то, очнулся!

Чьи-то могучие руки приподняли его, бережно посадили, он услышал бульканье, в нос ударило крепким запахом выдержанного вина.

– Конунг, открой глаза, возьми в руки рог! Это вино нам дал Надир после последней встречи, сказал, чтобы тебе его налили только в крайнем случае. Вот он и пришёл, этот самый крайний случай. Мы тебя отхаживаем уже четыре дня, ты бредил, с кем-то ругался, кому-то угрожал, что будешь четвертовать, какой-то женщине целовал руки, говорил, что она – само совершенство и красива, как никто. Что там было, в зале Смерти? – на одном дыхании выпалил Игорь.

– Откуда вы узнали, что та комнатушка называется залом Смерти? – с трудом разлепил рот Олег.

– Да ещё когда мы воду набирали, выскочил какой-то скелет при мече, щите и короне, вот он нам это и поведал, а потом и вообще, проводил нас туда. Мы же искали тебя три дня, если б не этот коронованный скелет, ещё бы месяц искали, – наперебой тарахтели витязи.

– Сколько дней я был в беспамятстве?

– Четверо суток в зале, да ещё два дня и две ночи мы тебя выхаживали.

– Вроде у нас оставался бараний бок?

– Конечно, конечно! И ещё гречневая каша, как ты любишь.

– И ещё вяленая рыба и пиво к рыбке, а может быть, даже и пиво у нас найдется?

– Сейчас всё достанем.

Олег проглотил всё мигом, сладко потянулся:

– Эх, сейчас бы в корчму, что рядом с Золотыми воротами в Киеве… Ладно, ещё немного посплю, и дальше – вниз, за мечо…

Не успел досказать, как глаза его захлопнулись и он упал там же, где и сидел. И снились ему все те муки, которые непонятно где и когда были, во сне или наяву. Через несколько часов проснулся, потёр опухшее лицо, вылил на свою бестолковую голову бурдюк родниковой воды и утомлённо произнёс:

– Завтракаем и идём. Что вы чувствовали, когда меня не было?

– Вот конунг у нас! Сам пожрал, поспал, а потом ещё и идём, – попробовал пошутить Гаральд.

Игорь вздохнул.

– Я боялся, такого страха у меня никогда не было, даже тогда, когда хазаре хотели меня живьём на костре поджарить.

– У меня был страх, но поменьше, после месячного запоя, когда жить не хотелось, – Гаральд нахмурился от воспоминаний.

– А как мы найдем спуск? Ведь столько дней искали, да всё без толку.

Олег метнул на Игоря пламенный взгляд, ввалившиеся глаза сердито сверкнули:

– Не болтай, сейчас увидишь. О Госпожа!

И она явилась во всём своём смертельном великолепии.

– Приветствую тебя, Путник! Тебе надо спешить, при дворе Императора Византии начались странные игры.

– Тем более не стоит оттягивать!

– При входе в оружейную стоит стража, им шепнёшь, – она наклонилась и что-то сказала Олегу, улыбнулась смертельной улыбкой и исчезла. Великолепная троица оказалась в длинном, слабо освещённом коридоре, Гаральд с недоумением крутил головой, ему показалось, что крепёж сводов – это ребра кого-то громадного животного. В конце коридора виднелась огромная дверь, больше похожая на ворота для динозавров. Полностью из золота и серебра, украшенная полосами дорогого железа. По обе стороны застыли закованные в железо гиганты. В тяжёлых доспехах, с опущенным забралами – прямо металлические статуи, а не люди. Олег подошел к ним поближе, это действительно были не люди. Олег приблизился к одному, шепнул на ухо секретное слово. Воин медленно наклонил, словно раздумывая, огромную как пивной котёл голову в рогатом шлеме, и Олег толчком распахнул дверь.

– Гаральд, стой! Тебе сюда запрещено входить!

– Почему, конунг?

– Вот этот рогатый, воин-колдун, меня предупредил.

Взору открылся огромнейший светлый зал. В окна било солнце, пахло свежим деревом и живицей. Солнце заливало оранжевым светом пол из светлых дубовых досок, натёртый пчелиным воском. Бревенчатые стены почти не видны за гигантскими головами медведей, вепрей, лосей, пантер, тигров, единорогов… Между ними умело развешаны гобелены сказочной красоты: драконы, целующиеся с русалками, крепости, где вместо стен – заросли кизила, вместо башен – переплетение звёздных роз. На стенах всюду сверкало убийственным великолепием множество мечей, топоров, булав, шестоперов, акинаков, кончаров, кинжалов, разнообразных луков. Олег замер. Этого не может быть! Он находился в Руси. Даже не в Руси, а среди народа, что был до Руси. Он помнил все эти орудия убийства, они были за много веков, до того, как он стал князем.

– Где мы? – глаза Олега превратились в щели. – Опять шутки Госпожи?

– Нет, это мои шутки, это я тебя перехватил, – пророкотало что-то.

У ОТЦА БОГОВ

Встречал его сам Сварог – отец славянских богов, Олег низко поклонился. Сварог – четырехголовый седобородый великан, сидел в огромном кресле, сбитом из цельных кедровых стволов. Помост, на котором стояло кресло, был из бивней, рогов, переплетённых постоянно меняющимся светоносным узором, по углам помоста – четыре огромных черепа, каждый из которых в два раза выше Олега.

Перед помостом кувыркался крохотный горбатенький скоморох, у самого кресла замер старец с огромной чашей в руке и в длинном до пола хитоне.

Когда Олег подошёл поближе, у него перехватило дыхание. Огромная голова с могучим лбом и запавшими глазами, огромное тело, длинные могучие руки, вместо четырёх голов – одна. Кресло явно делали для него индивидуально… Подняв глаза на вошедших, седобородый великан повернул голову, медленно повёл рукой. Голос у него был старческий, с лёгкой хрипотцой, но мощный, как несколько боевых рогов, ревущих одновременно:

– Олег, родич мой, подойди ближе.

Олег шагнул к креслу. Старик несколько мгновений с печалью всматривался в него. Волхв с чарой наклонился, что-то шепнул на ухо. Старик проговорил:

– Как видишь, я ещё жив. Творец меня не берёт, я ему и так надоел, а с госпожой Смертью, как ты её называешь, мы вообще родственники, она моя внучка и, – дед ухмыльнулся, – жена. Я рад, что ты счастливо избежал опасности, от внучки редко кто уходит…

– Спасибо, Сварог, – ответил Олег.

По лицу старика промелькнула тень неудовольствия:

– Я Сварог лишь для народа, а для родичей – дед… Вами как раз и не могу править, себе на беду, слишком много воли получили от рождения. Или хочешь сказать, что подчиняешься? Ты и с Перуном постоянно то собачишься, то целуешься, а ведь он мой старший сын, вспомни, сколько раз ты мне перечил…

Не зная, что сказать, Олег брякнул, с поклоном:

– Выздоровления и многих лет тебе, Сварог.

Глаза Сварога удивлённо расширились:

– Что с тобой, Олег? Разве ты не знаешь, чем ближе к концу своего года-зиме (год его – 27 000 лет), тем я выгляжу старше, а чем ближе к весне, тем моложе? Или ты забыл нашу Правь?

Он чуть приподнялся, и мощное кресло, что выдержало бы и двух слонов, жалобно заскрипело. Волхв торопливо поддержал за плечи дряхлеющего гиганта, тот бросил на Олега недоумевающий взгляд.

– Ты выказал неожиданную мудрость, родич… Перун мне рассказал, что вы с ним задумали. У меня в тебя больше веры, чем в моих сыновей, на тебя я и возлагаю основные надежды…

Олег молчал, не зная, что ответить. Сзади шумно сопел Игорь. Кто же ему поверит, что он был в доме Отца богов? Ведь он недостижим для смертного, да и не все боги могут попасть сюда. Волхв протянул Сварогу чашу, тот нехотя сделал глоток. До Олега докатился душистый запах мёда и степных трав.

Когда Сварог заговорил снова, в его мощном голосе звучала безнадежность:

– Попробуй мой напиток, сурицу.

Сделал знак волхву, тот молча подал чашу Олегу.

– Ты не передумаешь, Олег? Ведь этот путь чреват опасностями, а слуги Моры предложили тебе вечность и власть! Может, с ней согласишься?

Все четверо выжидающе смотрели на Олега. Даже скоморох перестал кувыркаться, стал прислушиваться. Олег пожал плечами, указал взглядом на скомороха. Дескать, и стены имеют уши. Этот вот под прикрытием дурацкого колпака ещё неизвестно, на какую империю или королевство работает и в каком чине да звании там ходит.

Простодушный Игорь сопел всё громче. Олег, чувствуя себя припёртым к стенке, сказал осторожно:

– Я хотел ещё разок посоветоваться с твоим сыном, с другими богами, со своими друзьями-специалистами… Надо точно учесть мнение народа, узнать решение наставников… Нельзя ли это ожидаемое получить без драки, или дракой, но чужими руками?

Волхв с чарой ахнул и разлил напиток Отца богов:

– Совсем без драки?

Олег понял, что переборщил. Время ещё не то, чтобы совсем без драки. Ответил с неохотой:

– Ну, хотя бы малой кровью…

На него смотрели с великим изумлением. Сварог даже рот открыл.

– На других Землях это уже давно так, но здесь, на этой… Ты вырос, родич. Ещё недавно ты водил рати, был любимцем Перуна, когда резал всех подряд, да и Мора благоволила тебе, а сейчас вон как заговорил. Ты конечно прав. Повзрослел ты, повзрослел, мужество не только в мускулах, это редко кто понимает… Больше мужества требуется, чтобы воздержаться от применения силы! Но как ты до этого дошёл?.. Впрочем, несколько сот лет назад мне шепнули, что ты стал волхвом, что ты умеешь предсказывать будущее… Иди, родич. Я верю в тебя и благословляю, если будет нужна помощь, обращайся ко мне через Перуна, помогу. Вот ещё, возьми перстень, поможет, а как, сам догадаешься. Отрок, тебе интересно, послушай о создании мира, мне скучно здесь, одному. Заходи, Гамаюн, пой!

Раздался раздраженно-ворчливый голос:

– Что тебе спеть, дедушка?

Сварог по-молодому улыбнулся:

– Да пой, что хочешь.

И возник Голос, в нём и соловьиные трели, и клекот орла, и карканье ворона:

– Разгулялась непогодушка, туча грозная поднималась. Расшумелись, приклонились дубравушки, всколыхалась в поле ковыль-трава. То летела Гамаюн-птица вещая со восточной со сторонушки, бурю крыльями поднимая. Из-за гор летела высоких, из-за леса летела тёмного, из-под тучи той непогожей.

Сине море она перепархивала, Сарачинское поле перелётывала. Как у реченьки быстрой Смородины, у бел горюч камня Алатыря во зелёном садочке на яблоне Гамаюн-птица присаживалась. Как садилась она – стала песни петь, распускала перья до сырой земли.

Как у камня того у Алатыря собиралися-соезжалися сорок царей со царевичем, сорок князей со князевичем, сорок могучих витязей, сорок мудрых волхвов. Собиралися-соезжалися, вкруг её рядами рассаживались, стали птицу-певицу пытать:

– Птица вещая, птица мудрая, много знаешь ты, много ведаешь… Ты скажи, Гамаюн, спой-поведай нам… Отчего зачался весь белый свет? Солнце Красное как зачалось? Месяц Светлый и часты звёздочки отчего, скажи, народились? И откуда взялись ветры буйные? Разгорелись как зори ясные?

– Ничего не скрою, что ведаю…

До рождения света белого тьмой кромешною был окутан мир. Был во тьме лишь Род – прародитель наш. Род – родник вселенной, Отец богов.

Был вначале Род заключён в яйце, был он семенем непророщенным, был он почкою нераскрывшейся. Но конец пришёл заточению, Род родил Любовь – Ладу-матушку.

Род разрушил темницу силою Любви, и тогда Любовью мир наполнился.

Долго мучился Род, долго тужился. И родил он царство Небесное, а под ним создал поднебесное. Пуповину разрезал радугой, отделил Океан-море синее от небесных вод твердью каменной. В небесах воздвигнул три свода он. Разделил Свет и Тьму, Правду с Кривдою.

Род родил затем Землю-матушку, и ушла Земля в бездну тёмную, в Океане она схоронилась.

Солнце вышло тогда из лица его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Месяц светлый – из груди его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Звёзды частые – из очей его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Зори ясные – из бровей его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Ночи тёмные – да из дум его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Ветры буйные – из дыхания – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Дождь и снег, и град – от слезы его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Громом с молнией – голос стал его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Родом рождены были для Любви небеса и вся поднебесная. Он – отец богов, он и мать богов, он – рожден собой и родится вновь.

Род – все боги, и вся поднебесная, он – что было, и то, чему быть предстоит, что родилось и то, что родится.

Род родил Сварога небесного и вдохнул в него свой могучий дух. Дал четыре ему головы, чтоб он – мир осматривал во все стороны, чтоб ничто от него не укрылось, чтобы всё замечал в поднебесной он.

Путь Сварог стал Солнцу прокладывать по небесному своду синему, чтобы кони-дни мчались по небу, после утра чтоб начинался день, а на смену дню – прилетала ночь.

Стал Сварог по небу похаживать, стал свои владенья оглядывать. Видит – Солнце по небу катится, Месяц светлый видит и звёзды, а под ним Океан расстилается и волнуется, пеной пенится. Оглядел свои он владения, не заметил лишь Землю-матушку.

– Где же мать-Земля? – опечалился.

Тут заметил он – точка малая в Океане-море чернеется. То не точка в море чернеется, это уточка серая плавает, пеной серою порождённая. В море плавает, как прядёт, на одном месте не сидит, не стоит – всё поскакивает и вертится.

– Ты не знаешь ли, где Земля лежит? – стал пытать Сварог серу уточку.

– Подо мной Земля, – говорит она, – глубоко в Океане схоронена…

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанью сварожьему Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула, целый год в пучине скрывалась. Как год кончился – поднялась со дна.

– Не хватило мне духа немножечко, не доплыла я до Земли чуток. Волосок всего недоплыла я…

– Помоги нам, Род! – тут воззвал Сварог.

Поднялись тогда ветры буйные, расшумелось море синее… Вдунул ветром Род силу в уточку.

И сказал Сварог серой уточке:

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанью сварожьему Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула и два года в пучине скрывалась. Как срок кончился – поднялась со дна.

– Не хватило мне духа немножечко, не доплыла я до Земли чуток. На полволоса недоплыла я…

– Помоги, отец! – вскрикнул тут Сварог.

Поднялись тогда ветры буйные, и по небу пошли тучи грозные, разразилась буря великая, голос Рода – гром небеса потряс, и ударила в уточку молния. Род вдохнул тем силу великую бурей грозною в серу уточку.

И заклял Сварог серу уточку:

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанию сварожьему, Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула и три года в пучине скрывалась. Как срок кончился – поднялась со дна.

В клюве горсть земли принесла она.

Взял Сварог горсть земли, стал в ладонях мять.

– Обогрей-ка, Красно Солнышко, освети-ка, Месяц светлый, подсобите, ветры буйные! Будем мы лепить из земли сырой Землю-матушку, мать кормилицу. Помоги нам, Род! Лада, помоги!

Землю мнет Сварог – греет Солнышко, Месяц светит и дуют ветры. Ветры сдули землю с ладони, и упала она в море синее. Обогрело её Солнце Красное – запеклась Сыра Земля сверху корочкой, остудил затем её Месяц светлый.

Так создал Сварог Землю-матушку. Три подземные свода он в ней учредил – три подземных, пекельных царства.

А чтоб в море Земля не ушла опять, Род родил под ней Юшу мощного – змея дивного, многосильного. Тяжела его доля – держать ему много тысяч лет Землю-матушку.

Так была рождена Мать-сыра земля. Так на Змее она упокоилась. Если Юша-Змей пошевелится – Мать-сыра земля поворотится.

Олег вежливо поклонился.

– Дед, ты же запретил тебя называть Сварогом! Дед, ты хоть раз эту уточку видел?

– Конечно, нет, это же красивые легенды и вообще – враки, тебя же мои дети познакомили, частично, с многомерным миром. Даже непутевый Перун знает только осколки от моего знания, – он немного помолчал. – Ты ещё молод, через пару тысяч лет я тебе расскажу подробней. А может, люди и без моей подсказки сами разберутся.

Глаза у Игоря округлились ещё больше. Сопровождаемый Игорем, Олег поспешно покинул зал.

Снова они шли по длинному коридору мимо молчаливой стражи. Гаральд ждал их, переминаясь с ноги на ногу:

– Что там было, с кем встречались?

– Со Сварогом-Одином.

Гаральд застыл в ступоре.

– Олег, куда идти?

– Не знаю, куда дальше идти. Помолчите, мне кажется, что Отец богов уже сделал для меня подарок.

Олег давно придумал, для себя, что тишина всегда лжёт, поэтому он решил воспользоваться подарком Сварога, расслабился, представил свой мозг размером с Землю, нащупал маленькую шишку, которую разбудил Дед, и попросил её работать. Шишковидное тело мгновенно откликнулось. Для начала он принялся сканировать коридор, в котором они находились. После нескольких секунд напряженного «всматривания» в темноту, блуждания мысленного щупа по коридору и залам он не почувствовал никакого пространственного перехода, но нашёл потайную лестницу на верхний ярус. Тогда Олег вернулся на исходную позицию, потянулся вверх и стал продвигаться по помещениям, расположенным над их головами. Верхний ярус он проходил очень медленно, миллиметр за миллиметром, сканируя частоту за частотой, чтобы не упустить никого и ничего… Олег вдруг отчётливо услышал, как бьется чьё-то сердце, он скользнул в ту сторону, откуда доносился звук, запомнил координаты. Несомненно это что-то живое или ожившая на время нежить. Кто-то из нелюдей там затаился, ясно, он что-то охраняет… Затем «внутренний взгляд» его устремился за сспину охранника. Вот оно, там мерцало и переливалось Око, иногда высвечивался иероглиф меча.