Текст книги "Т-34 — амазонский рубеж"

Автор книги: Игорь Подгурский

 
Кто готов судьбу и счастье
С бою брать своей рукой,
Выходи матросом вольным
На простор волны морской!
 
 
Ветер воет, море злится,
Мы, ребята, не сдаем.
Мы – спина к спине – у мачты,
Против тысячи вдвоем!
 
 
Нож на помощь пистолету,
Славный выдался денек!
Пушка сломит их упрямство,
Путь расчистит нам клинок…
 
 
Эй, матрос, проси пощады,
Капитан убит давно!
Мы берем лишь золотишко,
Остальное все – на дно.
 

Между куплетами сеньор Грустный Шкипер от избытка чувств гаркнул во всю глотку: «Ура канониру! Сушите весла, братцы!»

– Может, ему помочь? – предложил Ковалев. – Куда он на ночь глядя собрался?

– Не стоит, – равнодушно ответил Линд. – Своим ходом доберется.

Шаги и голос затихали в ночи. Скрипнула калитка несмазанными петлями. Моряк вышел со двора на улицу. Песня оборвалась. Хриплый голос моряка смолк, будто он вмиг исчез, захлопнув за собой калитку.

Линд и Александр замолчали. Каждый думал о своем. Обстановку разрядил громкий голос Суворина, донесшийся из окна: «Я как увидел в триплекс это страшилище, сразу подумал: все, отбегались. Потом Витька ему в глаз из пулемета засадил. Нет, шалишь! Еще побегаем, ага».

– Никак в толк не возьму, из-за чего эсэсовец решил в гарха перекинуться? Какая муха его укусила? – Линд избегал называть штандартенфюрера по имени. После утреннего побоища Вальтер перестал быть для него человеком, да и вообще перестал существовать кем-либо. Стараниями Великого Дракона от него остались непрогоревшие остатки когтей и оплавившиеся от огня нагрудные пластины. – У него все равно не было никаких шансов. Выбраться с острова ему не по силам. Личных счетов у него к вам не было. Натурально взбесился. При благоприятном раскладе максимум, на что гарх мог рассчитывать, так это превратить остров в одно большое кладбище. Но это даже не тактический успех, а так… неразумное бряцанье мускулами, после которого ему бы все равно башку снесли. В любом случае он сам себя в угол загнал. Зачем это ему понадобилось? – Линд размышлял вслух, выжидательно глядя на Степаныча. Может, ему в голову какая дельная мысль придет?

– С утра зашел Неринг, приглашал в гости отметить их с Эльзой годовщину свадьбы. Он рассказал, что накануне к нему прибежал Краус, весь взъерошенный, в мыльной пене. Нес какую-то околесицу, будто мы здесь все, как в концлагере.

– С какого недосыпа он это решил? – удивился Линд. – Озарение свыше снизошло?

– Гм-м, это ему зеркало сказало, когда он брился. – Ковалев торопливо добавил: – Во всяком случае, он так сказал Нерингу.

Услышав про зеркало, Уоррен не удивился, вопреки ожиданию капитана. Контролер задумчиво пожевал губами:

– Так-с, значит, зеркало, говоришь, чего-то подобного я и ожидал. Надоумили, а точнее сказать, спровоцировали. Гарх взял власть над сознанием человека, а дальше ты все знаешь сам.

– Он у нас украл два снаряда: осколочный и бронебойный.

– Знаю, мне Великий Дракон об этом поведал. Энергия их взрыва позволила трансформироваться гарху в его истинный облик – коричневого дракона. Всегда найдется мятущаяся душа, считающая, что и один в поле воин. – Линд выдержал паузу. – Единственная возможность разобраться с ним – это прикончить. Две искалеченные души в одном теле. Не многовато ли? – спросил Линд и сам же ответил на свой вопрос: – Мало кто выдержит такой груз. Вот и эсэсовец сорвался. Несдюжил. Слабак.

– Особенно если он думает о себе в единственном числе, – поддакнул Степаныч.

– Но все равно без посторонней помощи не обошлось.

– Махнем на танке. Ничего, что ночь, может, поищем э-э помощника? С острова он все равно никуда не денется, – предложил капитан.

– Нет! Его давно и след простыл. Он получил, что хотел… смерть дракона. Есть такие твари, прозываются зеркальными летунами, пищей им служит последний выдох умирающего дракона. Все равно какого, амфиптера или гарха. Тем более все мы… они одного роду-племени. У них был один предок, но потом разошлись пути-дорожки.

Ответ, оказывается, лежал на поверхности.

– А этот, зеркальный летун, больше не появится? – Ковалеву было все равно с кем сражаться, главное, побольше узнать о возможном противнике, чтобы как можно эффективнее и быстрее спровадить его на тот свет. – Как с ним бороться?

– Очень надеюсь, что мы с ним не встретимся, – не слишком уверенно ответил Линд. – Обычным оружием или когтями с ним можно справиться лишь тогда, когда он обретает плоть живого существа. Главная загвоздка в том, что он может принять любой облик.

– Твой тоже?

– И мой, и твой, вообще чей угодно! У него множество личин. Но долго удержаться в чужой форме он не в состоянии. На это идет большой расход энергии. А ее-то у него сейчас в обрез. Зеркальник не просто так подстроил смерть гарха. Жизненные силы у него на исходе, раз он решился на такой рискованный шаг… Если опознал перевертыша, бей без раздумий. Зазеваешься – уйдет. Выскользнет, как вода между пальцев. Зеркальник против всех и каждого, кто встанет у него на пути.

– Думаю, ты не только из-за пробудившегося гарха к нам пожаловал? – спросил Ковалев. – И Шкипера позвал не для того, чтобы он нам байки про кругосветку травил?

– Не только! – согласился Уоррен. – С гархом как раз все стало ясно, когда ты про зеркало сказал. А Шкипер хоть и любит побрюзжать, но в душе он романтик и надежный товарищ. Ты уж мне поверь.

– Верю, – проникновенно сказал Степаныч, выжидательно глядя на контролера. Захочет – сам все расскажет.

– Пошли в дом, поговорить надо. – Линд толкнул дверь. – Разговор всех касается.

Пока они беседовали на крыльце, танкисты, оставшиеся в доме, не унывали. Наоборот, застольное веселье набирало обороты прямо пропорционально выпитой мальвазии, перемежаемой кружками с ромом. Друзья сдвинули посуду в сторону, освободив край стола. Они собирались бороться на руках, чтобы раз и навсегда выяснить, кто из них сильнее. В интеллектуальном поединке, закончившемся минутой раньше, у них была твердая ничья. Ни одну из сторон это не устраивало. Марис тоже решил внести свой вклад в это неблагодарное дело. Он громко объяснял спорщикам европейские правила армрестлинга:

– В лицо противнику не плевать. Под столом ногами не пинать. Словесные оскорбления допустимы, но в меру.

Друзья, разгоряченные выпивкой и спором, его не слушали. Они засучивали комбинезоны по локоть на правых руках, буравя друг друга яростными взглядами.

Оглянувшись на вошедших, Эмсис слишком горячо для своего латышского темперамента воскликнул:

– О-о, Степаныч! Ты, как воспитанный человек, будешь у нас судьей. Чтоб все было по-честному.

Разговор с Линдом, похоже, предстоял серьезный, и капитан решил побыстрее привести подчиненных в чувство. Он громко произнес, словно катал во рту стальные шарики:

– Воспитанные люди встают, когда обращаются к старшему по званию.

Троица, оккупировавшая стол для силовых забав, одновременно вскочила, с грохотом отодвигая табуреты и вытягиваясь по стойке «смирно». Эти нотки в голосе командира хорошо знали – первые предвестники будущих разносов и выволочек. Танкисты замерли, превратившись в неподвижные изваяния, изображавшие танкистов. Было хорошо видно, что одного из скульптурной группы по имени Иван немного «тянет» вбок. Суворина потихоньку начинало «штормить». Главное, чтобы сухопутная качка не переросла в морскую болезнь. Он единственный из всех присутствующих пил ром полными кружками наравне со Шкипером. С горочкой. Настоящий танкист, а тем более гвардеец, никогда не ударит в грязь лицом перед каким-то морячком.

– А дисциплинка-то хромает, – вскользь заметил Линд, усаживаясь на свое место. – Хотя, если посмотреть с другой стороны, излишки пара надо выпускать. Иначе клапан у парней когда-нибудь сорвет.

– Вольно! Садись! – уже более спокойно скомандовал капитан.

Все чинно сели, а Иван с грохотом приземлился на пол. Он немного, совсем чуть-чуть, промахнулся мимо табурета.

Марис нагнулся и, ухватив Суворина за шиворот, одним рывком вздернул его с пола и усадил на табурет.

– Благодарю вас, сеньор! – манерно поблагодарил Иван и попытался отвесить поясной поклон, не вставая. После встречи с полом он уже плохо отличал своих от чужих.

Эмсис бережно и осторожно выровнял друга, придав его телу нормальное положение.

– Скажи, а такое понятие, как «закусывать», тебе о чем-то говорит? – ехидно поинтересовался Чаликов у товарища, с которым еще недавно собирался мериться силушкой.

– И че? – Иван косо посмотрел на приятеля. Отвечать вопросом на вопрос – хорошая тактика в любом споре. Всего два слова, о которые разбиваются любые аргументы.

Все приготовились внимательно слушать. Старый знакомый сам все расскажет. К этому танкисты уже успели привыкнуть. Если не хочешь получить вежливый, но уклончивый ответ на свой вопрос, то лучше и не спрашивать. Все равно без толку.

Линд привычно начал беседу издалека.

Он напомнил танкистам об их давнем сотрудничестве с Хранителями перекрестков миров:

– Когда у Великого Дракона возникли проблемы на его перекрестке, – ему помогли не только амфиптеры из его рода, но в первую очередь вы. Ваш экипаж не раз выигрывал в борьбе против гархов. Вы предотвратили прорыв хищных скуталов из глубин пространства. Вы участвовали в выполнении миссии у перекрестка в районе скалы Палец Дракона. Гм-м… места для вас знакомые.

– Во время прошлой встречи ты объявил нам, что принято решение отправить нас обратно. В наш мир с максимально возможной точностью, – перебил Чаликов. – Я ничего не путаю?

– Чуть не забыл! Тебе, Виктор, передала привет Селена. Просила сказать, что будет рада увидеться, как только разберется с делами.

Чаликов мечтательно вздохнул и больше с вопросами не лез. Судя по его задумчивому выражению лица, мыслями он был совсем в другом месте. Скорее всего, рядом с объектом своего тайного обожания, с госпожой Принципал. Правда, для всех это было секретом Полишинеля. Все Витькины секреты были написаны у него на лбу.

– Так вот, друзья мои… – продолжил Линд с тяжелым вздохом. – В отличие от вас старшие контролеры не могут там появляться. В силу э-э-э… определенных обстоятельств.

– У нас своя война! – веско заметил Эмсис. – С фашистами. Чем позже мы объявимся в бригаде, тем больше шансов, что нас в дезертиры запишут. А там и до стенки рукой подать.

– Могут и до стенки не довести, – мрачно обронил Иван. – Отведут к ближайшей канаве или воронке – и бац! В расход. Прощай, гвардейский экипаж. У нас с этим делом быстро… особо не церемонятся.

– Во-первых, от вашей гвардейской бригады под Прохоровкой уцелел всего один танк. Ваша «соточка». Остальные все сгорели. Все! Между прочим, в списках живых вы не значитесь. Вписаны в графу «Безвозвратные потери», – начал приводить аргументы Линд. – Мертвых еще раз убить нельзя.

– У нас все можно! – не стерпел Ковалев. – Надо будет, и по второму разу расстреляют. Трибуналу все равно, а особисту так только в радость. Похоронят, потом откопают и снова шмальнут контрольным. На это дело у нас патронов никогда не жалели. И вообще, наше место на фронте. На передовой!

Линд поднял руку, призывая к спокойствию:

– Я не закончил. С вашего разрешения, я продолжу. Так вот, во-вторых, десант, прорывающийся к Пальцу Дракона, – фашистский. Если мне память не изменяет, вы с гитлеровцами сражаетесь?! Поправьте, если ошибся! А фронт, он у каждого свой. Где встретил врага и принял бой, там и передовая. – Линд перевел дух и сел на свое место.

Танкисты «переваривали» услышанное. Крыть было нечем. Кроме гархов, у них у всех был общий враг – фашисты. Врага мало остановить, его надо уничтожить. «Тридцатьчетверка» – машина надежная. Танку все равно, где перемалывать гитлеровцев гусеницами, перемешивая с курским черноземом или сочным дерном амазонской сельвы.

– Танки легкоуязвимы без поддержки пехоты, – осторожно заметил Ковалев, барабаня пальцами по столу.

– Точно, командир! – поддержал капитана Чаликов. – В прошлый раз нам несказанно повезло. Немцы просто одурели, перли, как на параде!

– Везет подготовленным. А вы в десяточку тогда снаряды положили. Практически без пристрелки, – возразил Линд. – Вместо пехотинцев и стрелков там будут даялы, пойдет?

– Пойдет! – покладисто согласился капитан. Все равно другой альтернативы нет. Даялы хоть местность знают.

– Индейцы будут, как и в прошлый раз, только колотить в барабаны? – издевательски поинтересовался Иван. – Тогда нам без разницы. В танке все равно не слышно.

– Будут драться, как львы. До последней стрелы в колчане! – горячо заверил Уоррен. – Я их простимулирую.

В это легко верилось. Сказал «простимулирует», значит, так оно и будет. На все у него есть ответы и аргументы, с которыми не поспоришь.

«Линд не в первый раз использует индейцев из племени даялов. Он всех использует. Ищет любую возможность, чтобы делать свое дело – защищать перекрестки», – подумал Степаныч.

– Все ясно. Когда выдвигаться? – Капитан обвел взглядом танкистов. – Наш экипаж готов.

– Спасибо, – с чувством произнес Линд. – Другого ответа от вас и не ожидал. – Он жестом фокусника достал из-под стола и положил на столешницу зеленый брусок размером с карандаш. – Великий Дракон просил вам передать в случае, гм-м… положительного решения вопроса о нашем взаимодействии. В отличие от меня он всегда сомневается. Тем более амфиптер сказал, что у вас не осталось долгов друг перед другом. Вы квиты. – Последнюю фразу он произнес, глядя Ковалеву в глаза.

– Жезл контролера! – Суворин осторожно взял брусочек в руки.

Тяжелый и прохладный на ощупь, шестигранный брусок как влитой лег в ладонь. Он был разделен на пять уровней. Один над другим. На первой части был выдавлен золотой бык, на второй – узорчатая снежинка, третья скалилась зубастой пастью дракона, четвертую украшал выпуклый человечек, на пятой горело солнце с кривыми лучами. Все пять отделов могли поворачиваться вокруг общего стержня легко, с еле заметной, но четкой фиксацией каждого положения. На одной грани бруска были изображены фигурки, остальные пять пестрели символами и буквами.

– Напомнить, как работает жезл? – поинтересовался Уоррен, сдерживая улыбку. Все прошло так, как он и рассчитывал. Впрочем, как всегда.

– Не надо! – Суворин отодвинулся от стола, словно боясь, что у него заберут брусочек. Он не мог отвести от него глаз. Жезл завораживал и притягивал взгляд. Иван зачастил быстрой скороговоркой, будто статью из устава караульной службы, выученную назубок еще в учебке. – Смотрите, он работает очень просто. Совмещаем все рисунки на одной грани. Потом выбираем порядок перекрестка. Предположим…

– Хранитель перекрестка на Амазонке, амфиптер Ска, – на всякий случай напомнил Линд. – Ледяной дракон.

– Помню, не дурак! – отмахнулся от советчика Иван. – Значит, выбираем грань с пастью дракона, вот эту. Сейчас ставим удаленность перекрестка, поворачивая нужную часть вокруг оси на нужное число миров. Максимально возможная удаленность – пятая. Теперь достаточно сжать жезл с двух концов, и мы на месте. Таким способом перемещаемся, куда нам надо.

– Стоп! – рявкнул капитан. Ему на мгновение показалось, что механик слишком увлекся: нажмет на жезл и в один миг переместит их в непролазные джунгли Амазонки. Вместе со столом, заставленным рыбными закусками, но без танка. Такая перспектива капитана категорически не устраивала.

Иван замер, а потом с трудом отвел глаза от жезла. Он быстро, но бережно убрал его в нагрудный карман, словно боялся, что у него отнимут драгоценный брусок. Застегивая карман, продолжил:

– Для обратного перемещения надо привести жезл в исходное положение и снова нажать с двух концов. Все очень просто. Любой грамотный пехотинец справится.

– Вот только к нам домой попасть жезл не поможет, – пробурчал Виктор, ковыряясь ложкой в тарелке.

– Не поможет, – подтвердил Линд. – Ваш мир слишком удален от этого. В жезле контролера нет столько энергии. Нужен дополнительный источник энергии или ээ… очень мощный аккумулятор. Гигантская батарея, образно выражаясь. Но я о такой не слышал. – Линд был серьезен и взволнован. – Поверьте, проблема вашего возвращения решаема. Это вопрос времени.

За столом повисла тишина. Решение принято. Все точки расставлены.

– День у вас сегодня выдался тяжелый. Надо отдохнуть. Что будет завтра, не знаем, может, и вздремнуть не удастся. Поживем – увидим. – Линд решительно встал из-за стола. – А мне пора и честь знать.

– На посошок! – встрепенулся Витька и потянулся к последней непочатой бутылке с ямайским ромом, торжественно стоящей в центре стола.

– Я думаю, не стоит, – хмыкнул Уоррен. – На сегодня хватит, а вам с утра надо будет чем-то подлечиться.

– Линд, останешься у нас переночевать? Места на всех хватит, – гостеприимно предложил Ковалев.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Уоррен. – Пойду потихоньку. Нам со Шкипером не привыкать. Сегодня здесь, завтра там.

Уоррен обошел стол, по очереди попрощался за руку с каждым из танкистов. Он аккуратно прикрыл за собой дверь, чтоб не хлопнула в ночи.

– До свидания, Линд! До свидания! – попрощался Суворин. Он еще раз произнес, во весь голос, так, чтобы было слышно на крыльце. – До скорого свидания, товарищ Уоррен!

Последний гость ушел. В большом доме остались только члены экипажа «соточки», сидящие за разоренным столом.

– Мы когда-нибудь вернемся домой? – Иван задал вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь. Он, не мигая, смотрел на неподвижный язычок пламени свечи, оплывавшей наростами воска на бутылку, заменившую подсвечник.

Виктор неожиданно поперхнулся и начал громко кашлять. Кусок рыбы, похоже, попал не в то горло. Откашлявшись, начал внимательно изучать содержимое своей тарелки. Остальные тоже решили отмолчаться.

В комнате повисла неловкая тишина.

– Я просто спросил, – продолжил Суворин, осторожно подправив мозолистыми пальцами прогорающий фитиль огарка. – Может, кто знает, ага?..

Глава 7

Два человека в пестром тропическом камуфляже лежали под деревом в густых зарослях папоротников. Неразлучные Первый и Второй. Утренний туман осел на землю крошечными капельками мороси. Трава была мокрая и неприятно холодила тело сквозь отсыревшую ткань формы. Лес был полон утренних звуков – странных, ни на что не похожих, таких, что и понять невозможно, кто их производит и зачем. Хотя нет, все просто. Вот трехрогий хамелеон шевельнулся, отходя от ночного сна. Ветка под ним дрогнула, прогнулась, листья зашуршали, и вниз упал сучок. А показалось, словно мир рухнул.

– Второй, – сказал широкоплечий человек своему напарнику, – я тебе еще раз повторяю, сюда кто-то идет.

– Ничего не слышу, – отозвался Второй, – это у тебя после контузии слух обострился? Советую поменьше болтать.

Среди деревьев показались полуголые фигуры с копьями в руках. Парашютисты переглянулись. Они давно понимали друг друга без слов. Гархи разошлись в противоположные стороны. Они выбрали старую тактику лесного боя: начать вырезать противника с флангов, чтобы встретиться в центре, двигаясь навстречу друг другу.

…На поляне валялись четыре бронзовокожих тела. Индейцы неловко лежали там, где их застала смерть. Смерть явилась в образе бледнолицего человека с двумя обоюдоострыми ножами в руках, одетого в диковинную одежду, в которой он практически сливался с зеленью леса…

В стороне от молниеносно зарезанных даялов два человека, сцепившись, как бешеные ягуары, душили, кусали, ломали и коверкали друг друга. Пятнистый одолевал последнего индейца, оставшегося в живых из пятерки. Дело пошло бы быстрее, но один из кинжалов Второго намертво застрял в позвоночнике, а другой торчал из глазницы одного из убитых. Десантник не успевал до него дотянуться, пришлось нож метнуть. Стрелять нельзя. Все в угоду скрытности и незаметности.

Пытаясь отбиться, жилистый индеец бил то локтем, то плечом, стараясь попасть немцу в лицо. Он делал это нарочно, отвлекая яростное внимание врага. Немец, уворачиваясь, дергал светловолосой головой. Из полу откушенного уха лилась кровь ручьем, заливая левый глаз. Вдруг его широкая спина, обтянутая пятнистой курткой, выгнулась дугой. Похоже, жилистому пришла подмога. Между лопаток фашиста задрожала стрела с красным оперением, воткнувшаяся в спину.

На поляну выскочил индеец, за ним из-за стволов деревьев безмолвно появились еще четверо. В воздухе мелькнул острый клинок. Удар был так силен, что голова немца отделилась от тела и покатилась по земле в траву. Мертвое тело осело на индейце, окатывая его пульсирующим потоком крови из перерубленной шеи.

– Вот так надо, – сказал индеец, срубивший голову врагу.

Это был верховный жрец племени даялов. Он ухватился за руку соплеменника и помог ему выбраться из-под тела поверженного врага. Бронзовый индеец был с головы до пояса в крови.

– Хороший знак – искупаться в крови врага, – одобрительно прогудел жрец и махнул рукой.

Шесть безмолвных воинов растворились среди зелени леса…

Сердце гарха в обезглавленном теле еще работало, упрямо продолжая гнать остатки крови по венам и артериям. Промежутки между ударами становились все длиннее. Вокруг тела в камуфляже сгустилась призрачная дымка. Сердце стукнуло последний раз и остановилось. Второй умер первым. Жизненная сила дракона оставила холодеющее тело. Невесомая дымка высосала все без остатка и стала плотнее. Она колебалась, на глазах приобретая силуэт человека. Сквозь прозрачную фигуру можно было разглядеть даже самый маленький листик на ветке. Повисев над убитым гархом, призрачный силуэт потек в ту сторону, где раздавался шум схватки. Зеркальник получил очередную порцию энергии за счет убитого. Грохот автоматных очередей перемежался легким свистом летящих стрел. Громкая немецкая ругань сливалась с воинственным кличем индейцев…

* * *

Покончив с индейцами, командир отряда решил дать морякам передышку. Привал устроили там же, где приняли бой. Кок мигом организовал походный обед. А может, поздний завтрак? Рюкзак, который пригибал его к земле, оказался под завязку набит хлебом, шпиком, герметично запакованным в целлофан, и консервами. Густав вытащил устрашающих размеров кухонный тесак, который нес на пиратский манер, засунув за поясной ремень. Повелитель камбуза, ловко орудуя длинным лезвием, нарезал гору бутербродов. Но все равно полевые сэндвичи моряки разбирали быстрее, чем он успевал пластать сало широкими шматами. Бой никак не сказался на аппетите подводников. Кок, вошедший в привычный кулинарный раж, попытался развести небольшой костерок, чтобы подогреть мясные консервы, но один из офицеров успел его остановить. Время, отведенное на привал, заканчивалось быстрее, чем хотелось бы измотанным переходом по лесу людям. Вскрытые банки пустили по кругу. Одна на четверых. Про ложки предусмотрительный кок тоже не забыл. Окунувшись с головой в привычную стихию готовки, он чувствовал себя в своей тарелке.

Съев свою порцию, старпом поднялся с земли и обошел место привала. Оружие лежало как попало, охраны почти не было. Часовые ели вместе с остальными подводниками, сгрудившимися возле импровизированного пункта раздачи пищи.

Экипаж был одним слаженным боевым механизмом. Но этот механизм действовал без сучка и задоринки, когда был единым целым с подлодкой. На суше моряки выглядели чужаками.

«Конечно, так не воюют, но, с другой стороны, правда и то, что уцелевшие индейцы вряд ли сейчас нападут. Скорее всего, они разбежались по лесу. Сидят где-нибудь в укрытии и ждут, пока мы не подойдем к ним сами или не выйдем на открытое пространство».

Перед тем как шагать дальше, похоронили убитых. Первый бой принес и первые потери у десантников. Наскоро перекусив, немцы двинулись дальше. Маршрут «субмарина – берег – скала Палец Дракона» остался без изменений. Кок, который раньше плелся в конце колонны, еле-еле переставляя ноги, сейчас бодро вышагивал чуть ли не впереди. Легко идти, когда все продукты из рюкзака переместились в желудки товарищей.

* * *

Вахтенный рассматривал в бинокль джунгли. Мощная оптика послушно приблизила лес. Ничего нового. Все одно и то же, разные оттенки зеленого цвета, изредка разбавленные яркими мазками разноцветных попугаев. Вдруг у офицера появилось гадостное и неприятное ощущение, словно рядом с ним кто-то есть. Ощущение близкой беды нахлынуло и не отпускало. Это чувство так быстро нарастало, что он начал крутиться на мостике, ощупывая окрестности в бинокль. Внутренний голос кричал: «Опасность рядом!» Достаточно было посмотреть себе под ноги, и моряк бы смог увидеть то, что вызвало его тревогу. Неясное беспокойство приобретало вполне материальные очертания. Сквозь толщу воды можно было разглядеть существо из галлюцинаций душевнобольного. Бред стал явью. Длинное вытянутое тело с десятью щупальцами, покрытое наростами, медленно покачивалось в такт течению. Щупальца находились в непрерывном движении, подергиваясь и закручиваясь, как змеи. Они были усеяны сотнями присосок размером с тарелку. Челюсти по форме напоминали гигантский клюв попугая. Над ними огромные, не меньше полуметра в поперечнике, выпученные глаза, смотрящие с пренебрежительной ленцой. Гигантский кальмар собственной персоной. Рассказами о таких монстрах, поднимающихся в полнолуние из океанских пучин, бывалые моряки пугали салаг в кубрике после отбоя.

Чудовище обвило щупальцем проплывающий мимо притопленный ствол дерева и одним движением всунуло его между рулем и медленно вращающимся винтом. Раздался глухой стук, и корпус субмарины задрожал. Топляк намертво заклинило между рулем и гребным винтом. Матрос, стоящий на корме, взялся за леерное ограждение, нагнулся над водой, стараясь рассмотреть, что произошло.

Глядя в мутную воду, матрос увидел огромные извивающиеся щупальца, неестественно длинные и толстые, сужающиеся к концу до толщины человеческой лодыжки. Крик застрял в горле. Из воды вылетело щупальце. Стремительной лентой оно обвило человека поперек туловища и одним рывком, оторвав его от палубы, утянуло в глубину. Никто не успел сообразить, что случилось, как гигантский спрут пришел за новой жертвой. Один из комендоров кормового орудия почувствовал осторожное липкое прикосновение к шее и затем острую боль.

Острые присоски с коготками впились в тело. Хруст шейных позвонков – вот и все, что успело отметить потухающее сознание. Тело подводника, с неестественно вывернутой головой, полетело за борт.

С кормы раздался заполошный треск автоматных очередей. Кто-то из матросов решил помочь и полосовал фонтанчиками пуль воду. Напрасно. Пуля из обычного оружия в воде почти сразу теряет скорость и пробивную силу.

Комендор, сидевший на снарядных ящиках к орудию, дико заголосил и, обмотанный змеевидным отростком, оказался за бортом. Стоявший рядом командир артиллерийского расчета попытался схватить его за руку и удержать, но поскользнулся на комке слизи, отвратительно пахнущей аммиаком, и упал за станину. На палубе начался переполох.

Старший вахтенной смены многое повидал, но такое не могло привидеться и в кошмарном сне.

Раздался ни на что не похожий звук. Нечто среднее между стоном и всплеском. Кальмар решил атаковать субмарину в открытую, дальше таиться не имело смысла. Его заметили. От партизанской тактики он перешел к активным действиям. С правого борта вынырнуло на поверхность веретенообразное тело гигантского кальмара, длиной больше двадцати метров. Через миг щупальца вцепились в обшивку и, дотянувшись до палубы, начали ловить разбегающихся в разные стороны людей. Спрут приподнялся над водой. По палубе пробежала волна, поднятая исполинской тушей. Кого-то смыло за борт. Казалось, что подлодка попала в клубок из змей. Куда ни глянь, везде шевелятся бесконечные щупальца. Накатила удушающе омерзительная волна аммиака. Тошнотворный запах перехватывал дыхание, вызывая рвотные спазмы. Плоть и сталь слились в одно целое. Казалось, порождения цивилизации и природы стремятся уничтожить друг друга в смертельном объятии.

Вахтенный офицер вцепился руками в ограждение рубки и никак не мог заставить себя разжать пальцы. Над мостиком поднялись огромные, удивительные, почти человеческие глаза, внимательно глядящие на него в упор. И мощный клюв, который быстро открывался и закрывался, будто что-то пережевывал. «Огонь!» – завизжал офицер. Это были его последние слова. Щупальце настигло его у самого люка. Глухо выстрелило орудие. Снаряд улетел в сторону джунглей, стараясь дотянуться до горизонта. Оставшиеся в живых открыли беспорядочный огонь из «шмайссеров». Промахнуться было невозможно. Но, похоже, кальмару было наплевать на крошечные кусочки стали, впивавшиеся в его тело. Одна автоматная очередь нащупала уязвимое место у монстра. Пули попали в глаз. Брызги отвратительного месива разлетелись вокруг. Из пустой глазницы потекла синяя кровь. Окраска его тела стремительно поменялась с бледно-белой, как у утопленника, на ярко-красную. Остававшийся в реке хвост кальмара судорожно замолотил в воде, поднимая фонтаны брызг. На палубу обрушился водопад.

Автоматы захлебывались длинными очередями. Моряки не успевали сменять расстрелянные магазины. Окривевшее на один глаз чудовище на ощупь находило моряков. Боль только добавила монстру ярости и сил, а заодно и ускорила кровавую развязку. Вода вокруг подлодки порозовела от крови. Все вокруг было опутано щупальцами. Пока щупальца охотились за людьми, кальмар пробовал клювом обшивку на прочность. Челюсти со скрежетом скользили по стали, оставляя глубокие борозды.

Смолк последний автомат. Над рекой повисла тишина. Лишь небольшие волны с тихим плеском толкались в борт.

Вся палуба была покрыта отвратительно пахнущей слизью и синими потеками, как будто разлили ведро краски. Никого из моряков не осталось. О присутствии людей – дежурной вахты и артиллерийских расчетов – осталось лишь одно напоминание: оторванная голова рядом с орудийной станиной.

Разобравшись с подводниками, чудовище нехотя сползло с палубы и ушло под воду. Прогрызть стальную обшивку или открыть люк ему оказалось не по зубам.

Кальмар затаился под днищем. Субмарина обездвижена. Остальные никуда от него не денутся. Рано или поздно все равно вылезут из-под стальной брони. Вечно отсиживаться не получится.

…Привычный шум работающих механизмов перекрыл скрежет, донесшийся со стороны кормовых отсеков. Субмарину ощутимо тряхнуло.

«Е-мое, неужели топляк корпусом поймали?» – обеспокоенно подумал капитан.

Не успел он поднести ко рту микрофон внутренней связи, как из динамика донесся заполошный голос старшины электриков, отвечающих за аккумуляторы:

– Господин капитан-лейтенант, в отсеке течь!

– Отсек задраить! Устранить…

Что устранить, командир не успел скомандовать. Подлодку тряхнуло так, словно по ней нанес удар исполинским молотом великан. С ударом совпало еще одно событие. На палубе началась форменная канонада. Выстрелило носовое орудие. Длинными очередями захлебывалась зенитная установка. В коротких перерывах между крупным калибром встревала сухая трескотня «шмайссеров». Похоже, все, кто был на палубе, одновременно открыли огонь.