Текст книги "Т-34 — амазонский рубеж"

Автор книги: Игорь Подгурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Ба-а-ам! Ба-а-ам! Джунгли вздрогнули, как живое существо, и глухо простонали, отзываясь на грохот разрывов и на гортанные выкрики индейцев. Ноздри защекотал запах сгоревшей взрывчатки.

Разрывы снарядов не так уж близки, а крики – почти рядом.

«Что происходит?» – подумал командир десанта, внимательно вслушиваясь в новые звуки, раздававшиеся из леса.

Ответ оказался прост. Индейцы быстро сообразили, что артиллеристы их сейчас мигом смешают с землей и деревьями, если только они останутся на месте. Вместо того чтобы благоразумно отступить, растворившись в зеленом море джунглей, спасая свои бронзовые шкуры, аборигены атаковали. Дикари учились тактике двадцатого века на глазах. Когда смерть рядом, всегда соображаешь быстрее. Индейцы решили взять врагов «за ремень». Сблизившись с подводниками, они вышли из-под губительного огня, но утратили фактор скрытности. В скорострельности луки бесповоротно проигрывали автоматическому оружию. До рукопашной дело не дошло. Стена автоматного огня остановила наступавших, подбадривающих себя гортанными воплями. Боевой клич не помог. Барабаны смолкли. Фигуры индейцев, нелепо взмахивая руками, роняли луки, копья и дубинки, утыканные крокодильими зубами. Примитивное, по меркам цивилизованного человека, оружие валились на землю. Стоял оглушительный грохот выстрелов. Кругом все кипело от огня. Пули щербили стволы, сдирая кору с деревьев. Земляные фонтанчики, поднятые пулями, надвигались кипящей стеной. Боевой клич потонул в грохоте выстрелов.

* * *

После битвы с эсэсовцем-перевертышем танк взял курс на деревню. Обосновавшись и отстроившись, самоверы дали ей название «Лучезарная». Деревни с названиями «Радостная», «Цветущая» и «Счастливая» остались на континенте – разграбленные и сожженные. В отличие от других граждан королевства, безропотно влачивших серое существование в поселениях с убогими наименованиями, типа «Мусорка», «Дурыкино» или «Отхожево», самоверы давали своим деревням только душевные и красивые названия. Они справедливо считали, что народная мудрость о том, как «лодку назовешь, так она и поплывет», относится и к названиям деревень, где живут тихие и светлые люди.

По единственной в поселке дороге, оставляя за собой розовую пыль, стремительно мчалась железная туша танка, издавая раскатистый гул. Самоверы жались к низким палисадникам, которыми дома огораживались от обочины. Они давно перестали опасаться посланцев Великого Дракона. Но страшно пугающее чудовище с длинным хоботом, которым повелевали четверо его слуг, все равно вызывало опаску и почтительный трепет. Но это у взрослых. Когда танк стоял на приколе, его вовсю осваивали босоногие мальчики, приспособив машину для своих детских забав.

Чудовище безошибочно свернуло с дороги в проулок, ведущий на околицу, где стоял гостевой дом. Танк на улице оставлять не стали. Хватило ночной пропажи. Суворин аккуратно загнал «тридцатьчетверку» во двор, тютелька в тютельку вписавшись габаритами в проем ворот.

Облокотившись о перила, их встречал на крыльце Шкипер. Он так и не снял своего роскошного камзола, лишь по локти закатал рукава, расшитые золотыми галунами.

Суворин заглушил двигатель. Танкисты вылезли из танка. Последним на землю спрыгнул Марис, отряхивая руки от розовой пыльцы.

– Все в порядке? – поинтересовался Шкипер. От его взгляда не укрылись подпалины выжженной краски на броне от огненного дыхания гарха. Следы попадания уродливыми язвами испятнали корпус.

– Так… – Степаныч неопределенно махнул рукой. – Пожар небольшой случился. Ничего страшного. Потушили.

– Главное, что экипаж цел. На все и всех настоящему капитану должно быть наплевать, – безапелляционно заявил Шкипер. Похоже, у него было собственное понятие о морали, сильно отличающееся от общепринятого. На танк он смотрел без удивления и благоговейного восторга. В отличие от жителей этого убогого мира, военно-техническая мощь двадцатого века не произвела на него ровным счетом никакого впечатления.

– В красный цвет выкрасили. Символично, – заметил Шкипер, разглядывая танк.

– Да нет, здесь пыльца у травы такого цвета, – пояснил Ковалев. – Помоем, будет как новенький. Зеленый.

– У нас знамя красного цвета, ага! – гордо заметил Суворин.

– Знавал я одного капитана, – оживился Шкипер. – У него тоже флаг был красный. У него все было красное, даже паруса в алый цвет выкрасил. Жутковатое зрелище, когда его бриг шел на всех парусах. Никаких предупредительных выстрелов из носовых пушек не надо. Купцы сразу ложились в дрейф, уповая на милость и снисхождение капитана. Все в Индийском океане знали, кто ходит под красными, словно выкрашенными кровью, парусами. Накладно, конечно, получилось, но оно того стоило. – У каждого настоящего э-э-э моряка, свободно бороздящего морские просторы, должен быть свой фирменный подчерк…

– И че? – перебил Иван Шкипера.

Всего два слова, а рассказ разбился, как суденышко, налетевшее на подводный риф.

– Да ниче! – досадливо махнул рукой Шкипер. Он не стал продолжать повествование, что капитан, промышлявший под красным флагом, делал дальше с дрейфующими купеческими кораблями. Похоже, он привык к более почтительным слушателям.

Шкипер заметил на поле камзола белое пятно от просыпанной муки и начал подчеркнуто внимательно отряхивать его ладонью. Его так заинтересовала вдруг чистка одежды, что он перестал замечать всех вокруг, и в первую очередь механика-водителя, так беспардонно перебившего его на самом интересном месте. Шкипер не знал, что торопыга танкист никогда не отличался усидчивостью и всегда старался забежать вперед, опережая события. Из-за этого он делил почетное первое место по нарядам вне очереди с другом Витькой Чаликовым, периодически вырываясь вперед с заметным отрывом.

– Великий Дракон сказал, что будет позже. Он в курсе, что вы его ждете, – устало обронил Степаныч.

– И кого только не встретишь на пожаре, – пробормотал Шкипер, но так, чтобы командир услышал. – Яркие зрелища всех притягивают, как маяк на мысе.

– А что люди подумают? – не стерпел Ковалев. Он не собирался делать вид, что не услышал реплики, адресованной в его сторону.

– Настоящему капитану плевать, что о нем думают. Главное – победа. Любой ценой. – Своих взглядов новый знакомый придерживался твердо и менять не собирался.

Как нельзя кстати вмешался Иван, что бывало с ним постоянно.

– Как «маяк на мысе», – запоздавшим эхом повторил Суворин слова Шкипера. – Восхитительная метафора. – Слово «восхитительная» он несколько раз слышал от фельдшера Эллочки из медбата, когда она выковыривала плоскогубцами из его спины и другой части тела пониже осколки от мины. Привет от фашистского минометчика разорвался далеко, но иззубренные кусочки металла попали в тело танкиста. Убить не убили, но «шкуру» гвардейцу издырявили. Обрабатывая раны, Элла постоянно громко охала и говорила «восхитительно». Сегодня это слово пришлось к месту.

– Молодой человек далеко пойдет с таким широким кругозором. – Шкипер доброжелательно и внимательно разглядывал Ивана, склонив голову на плечо. – Вы уж поверьте. Я в людях редко ошибаюсь.

Иван зарделся, что с ним редко случалось. Он двинулся к срубу колодца, где уже плескались танкисты, смывая с рук пыль и розовую пыльцу.

– Слышь, восхитительный ты наш, – не удержался Чаликов, наклоняясь к земле и складывая ладони лодочкой. – Слей воды из ведра.

– О-о, восхитите-эт-эльная водичка! – сказал Марис, отфыркиваясь и растирая лицо.

– А-а! – заверещал Витька. – Так нечестно!

Доморощенный лингвист так щедро плеснул из ведра на подставленные руки, что окатил и голову, и шею. Залилось за шиворот и пониже.

– Шуток не понимаешь? Без юмора можно быстро превратиться в солдафона, товарищ гвардии сержант.

– Правда, восхитительно, ага? Добавить? – поинтересовался Суворин, опуская на веревке ведро в колодец за новой порцией студеной водицы.

Танкисты шумной гурьбой направились в дом. Из окон тянуло аппетитными запахами.

– Сеньор капитан, – Шкипер церемонно обратился к Ковалеву, – обед готов!

– Обедать! – с удовольствием проговорил Иван, потирая руки.

– Прошу в дом! – приглашающе развел руками Шкипер. – Скорее к столу, пока все не остыло.

Шумно двигая табуретками, танкисты расселись за столом.

В комнате пахло жареной рыбой и приправами. Стол был заставлен блюдами и мисками с озерной добычей, приготовленной разными способами. Широкий стол, за которым обычно трапезничали танкисты, был застелен льняной скатертью. Посередине стоял большой дымящийся чугунок. Ковалев не помнил, чтобы у них в хозяйстве была скатерть. Приглядевшись, он понял, что Шкипер застелил столешницу занавесками, снятыми с окна. Нестандартно, но красиво. Похоже, его воспитанию претило сервировать стол без скатерти. Не хватало тяжелых канделябров с горящими свечами. Стояло шесть разнокалиберных деревянных стаканов и тарелок.

Танкисты веселой гурьбой стали рассаживаться, шумно двигая деревянными табуретами.

– Приятного аппетита! – произнес командир и первым начал накладывать себе на тарелку. Его примеру последовали остальные.

Суворин первым попробовал ломтик, лежащий на тарелке. Нежный и слегка солоноватый вкус рыбы в сочетании с подливкой, немного терпкой на вкус, заставил Ивана закрыть глаза от удовольствия. Танкист оказался в плену у блюда. «Волшебно вкусно!» – с чувством сказал механик.

– Хвала рыбаку, вернувшемуся с таким уловом! Настоящий добытчик! – скромно потупился Шкипер. Было видно, что комплимент Ивана пришелся ему по нраву. – Из такой рыбы готовить – одно удовольствие. Правда, одна оказалась с сюрпризом. Мясо – чистая отрава. Таких ядовитых созданий и в океане можно по пальцам пересчитать.

– Выбросили? – опасливо спросил Витька, замерев с вилкой в руке.

– Помилуйте, молодой человек, – всплеснул руками Шкипер. – Разве можно переводить такой ценный продукт? Скажете тоже, выбросил! Надо уважать чужой труд. Рыбацкая доля не из легких. Посмотрите, какие из них получились чудные биточки в панировочных сухариках. Заметьте, пришлось обжарить хлеб, чтобы получилась хрустящая корочка.

Он показал рукой на тарелку, где красивым веером были разложены биточки, украшенные листьями зелени. Они так и просились в рот. Ядовитая еда стояла под рукой Мариса.

– Заче-эм? – поперхнулся латыш, подальше отодвигая от себя тарелку с опасным блюдом. – Еще кто-нибудь отравится за столом.

– Вы меня удивляете, – сказал экс-кок. – А если кто-то заглянет на огонек, кого вы не хотите видеть.

– А мы ему раз… и биточки? – Степаныч грозно пошевелил усами.

– Биточки! – подтвердил Шкипер, ничуть не смущаясь. Он, в свою очередь, поинтересовался: – У вас нет списка врагов, которых стоит извести? Вы не можете себе представить, сеньор капитан, какое это удовольствие – вычеркивать их пером из списка живых. Одного за другим.

Ковалев только собрался возмутиться, но вместо этого задумался. Враги были, а списка не было. Да и рыбные биточки они с ним за одним столом бы есть не стали. Стоит ли осуждать Шкипера за его методы?

Хороший враг – это сытый и мертвый враг… Все методы хороши.

– Радикальное решение проблем, – прокомментировал Степаныч, внимательно разглядывая содержимое тарелки.

– На том стоим и стоять будем! – Шкипер гордо вскинул подбородок. – Нуте-с, сеньоры, приступим. Отведаем, что нам послали речные боги, а ваш покорный слуга смог приготовить.

За столом повисла неловкая пауза. Чаликов решил разрядить обстановку по-своему. Он начал громко чавкать, поглядывая на Мариса. Латыш аккуратно резал кусок на мелкие части. Он трепетно относился к правилам хорошего тона и не терпел бескультурья, в том числе и за столом. Пока он терпел и воздерживался от замечания, но на Витьку начал нехорошо коситься.

Первым не выдержал Степаныч. Хваленая командирская выдержка дала трещину:

– Виктор! Жуй с закрытым ртом. Я знаю, ты это умеешь.

– М-м-м! Можно добавки? – промычал Витька с набитым ртом.

– Чтоб я сдох! – обрадовался Шкипер. – Парню нравится моя стряпня! – Он одобрительно хлопнул Витьку по спине ладонью, широкой, как лопата.

Чаликов чуть не ткнулся носом в тарелку. Шкипер мигом навалил ему самых крупных кусков из разных мисок.

Витька грустно хлопал глазами на дымящуюся груду жареной рыбы в его тарелке, испускающей ароматы.

– Просил – ешь! – строго заметил командир.

– Чур, не чавкать! – не удержался Эмсис. – Или сразу в лоб. – В подтверждение своих слов показал Витьке ложку.

– Столько лет прожито впустую, без такой восхитительной еды! – подал голос Суворин. Он ослабил ремень на поясе на одну дырочку. Потом подумал и расстегнул еще на две.

Шкипер расцвел от похвалы, как цветок под лучами солнца. Неизвестно, как он командовал своей командой на морях-океанах, но коком он был знатным. Настоящим повелителем кастрюль и сковородок.

– Прекрасный обед! У меня нет слов! – проговорил Эмсис, обгладывая рыбий хребет.

Шкипер скромно спросил:

– Понравилось?

– Очень вкусно, – подтвердил латыш.

– Еще добавки? – встрепенулся повар.

Прибалт ответить не успел.

Дверь настежь распахнулась, и в горницу вошел Линд с двумя деревянными ящиками в руках.

Компания, сидевшая за столом, встретила его радостными приветственными возгласами.

– Что вы тут делаете, а? Жрете без меня? – прогремел знакомый голос.

– Сеньор Уоррен! – Шкипер церемонно встал. – С утра жду вас или Великого Дракона. Но, видимо, угадал, что прибудете вы. – Он указал на пустую шестую тарелку на столе: – Прошу вас!

– Сеньор Грустный Шкипер! Давно не виделись!

Они церемонно раскланялись, а потом обнялись, как старые друзья.

– Здравия желаю, товарищи танкисты. – Стройный молодой человек по очереди поздоровался со всеми за руку.

– Нашего полку прибыло, – радостно засмеялся Суворин. Было видно, он рад гостю.

– Пришла пора наполнять кубки. – Шкипер с сомнением покрутил в руках деревянную кружку. – Дайте угадаю, что в ящиках у Линда. Он у нас никогда не приходит с пустыми руками… и без вестей. Ром?

– Нет, мальвазия! – протестующе зашумел Иван, облизнув враз пересохшие губы. – Мальвазия, ага? Спорим!

– Рубите меня на филе и бросайте акулам, если там не ром. – В глазах моряка заплясали радостные искорки.

– Оба угадали! Проигравших нет. – Уоррен поставил подарки на стол.

Угловатые ящики были сколочены из почерневших от времени досок. Весело переговариваясь, Линд и Шкипер мигом сорвали крышки. Из коробок торчали пыльные бутылочные горлышки. Литровки в оплетке из почерневшей лозы быстро перекочевали из тесного плена ящиков на простор стола. Одна, пузатая, темного стекла, была с ромом. Вторая, вытянутая, с тонким аристократическим горлышком, – с мальвазией, любимым напитком гостя.

– Штопор есть? – поинтересовался Линд, оглядывая сидящих за столом.

– Обижаешь, все свое ношу с собой. – Шкипер выхватил из ножен кортик и двумя рубящими ударами обезглавил бутылки. – Первый тост опоздавшему.

Уоррен, улыбаясь, набулькал содержимое бутылок в кружки. Шкиперу налили рому с горочкой.

Тот лишь одобрительно крякнул, наблюдая за действиями запасливого гостя.

Терпкий запах поплыл по комнате и в первую очередь достиг Шкипера. Ноздри его вздрогнули и напряглись. Глаза увлажнились. Он вперился взглядом в открытый пузырь с темно-янтарной жидкостью.

– Полувековой? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он. – Да нет, ему лет шестьдесят-семьдесят, не меньше.

– Восемьдесят два, – с гордостью выпятил грудь Линд, втайне радуясь, что подфартил старому товарищу. – Из моих запасов. Можно сказать, от сердца оторвал. Напиток эксклюзивный.

Иван осторожно поднес к курносому носу наполненную ромом кружку, принюхался и сказал:

– Я в книжках читал, что ром пьют только пираты или корсары. Точно не помню. Знатно пахнет. Снимаю шляпу, то есть шлем, танкошлем, то есть, короче, ясно…

– Ром пьют настоящие мужчины! Если его смешать с порохом, еще забористее станет! – радостно взревел Шкипер, поднимая кружку. – За тех, кто в море!

– И на суше! – закончил тост Уоррен. – Сеньор Шкипер – эксперт и ромоделия, и ромопития, – твердо заверил он танкистов, наслаждаясь мальвазией.

– Настоящий ямайский, – радостно проревел Шкипер, не сводя глаз с бутылки. – Удружил, приятель! Знал, чем порадовать. – Он пояснил танкистам: – Такой ром не только веселит, поднимает боевой дух, но и согревает в ненастную погоду. В морском походе без него не обойтись. Ром! Что может быть лучше крепкого напитка? За солнечный свет, друзья! За жизнь! – гаркнул Шкипер.

Линд торжественно поднял кружку и показал жестом, что пьет за всех присутствующих. В два мощных глотка он осушил посуду до дна. Остальные от него не отставали.

Сидящие за столом переглянулись и осушили кружки с мальвазией. Столетнее вино шло легко, согревало душу и веселило сердце. Утренние передряги, выпавшие на их долю, незаметно растворялись в череде новых тостов и здравиц и уже не казались такими важными.

Танкисты хранили вежливое, но чуть настороженное молчание. И тому были свои причины. Их редкие встречи с Линдом обозначали, что где-то пересеклись чьи-то интересы, а значит, возникла необходимость в гвардейском танковом экипаже капитана Ковалева и их «тридцатьчетверке».

Уоррен только успел откусить кусочек и прожевать его, как Шкипер взялся на свой манер откупоривать новую бутылку мальвазии.

– Для закрепления эффекта! – пояснил тот, наливая всем по новой.

Дружно сдвинули кружки, чокаясь. Выпили без тоста по третьей, и, похоже, сегодня далеко не последней.

– Неринга забыли позвать! – спохватился Эмсис, вылезая из-за стола.

– Немца звать не будем. – Линд сказал, как отрезал, пристукнув кулаком по столу. – Нам еще одного пожара не хватало.

Ивану, сидевшему напротив Линда, на миг показалось, что его глаза на мгновение стали желтыми, как у Великого Дракона. Уоррен мигнул, и наваждение исчезло. Перед танкистом сидел молодой статный парень с серьезным лицом.

Шкипер, разделавшись с очередным бутылочным горлышком, со всей силой воткнул кортик в стол. Степаныч неодобрительно покосился, но смолчал. Зато не вытерпел Суворин. Глядя на дрожащее лезвие с пропилами на одной режущей кромке, он одобрительно заметил:

– Хорошая сталь у вашего кинжала, сеньор.

– Это шпаголом, – поправил Шкипер. Он выдернул из столешницы острую полоску стали и ловко закрутил ее в руке, ускоряя движение. Металлический пропеллер, серебристо поблескивая, без устали резал воздух. – При абордаже незаменимая вещь.

– Впечатляет! – завистливо одобрил Иван, но, вспомнив про свой надежный «ТТ», успокоился.

Выпили еще и решили перейти на «ты» и без «сеньоров».

Захмелевший и от этого осмелевший Суворин поинтересовался, непочтительно тыча пальцем в сережку, торчащую в ухе Шкипера:

– Вам устав разрешает носить такие побрякушки?

– Это у вас устав, а у нас традиции, – огрызнулся Шкипер. – Моряк, прошедший мыс Горн из одного океана в другой, имеет право носить золотую серьгу, а в любом портовом кабаке – класть ноги на стол.

– Обогнуть мыс Горн и по сей день мечта любого моряка, – подтвердил Линд. – Мысгорновцы считаются настоящими морскими волками, элитой.

– Вот это да! – присвистнул Чаликов. – Никогда бы не подумал, что буду сидеть за одним столом с таким человеком.

– Мыс Горн считается одним из самых опасных мест на земле, – расхвастался Шкипер. Он умудрялся раскачиваться на табурете, одновременно размахивая шпаголомом, и при этом рассказывать. – Там дуют самые сильные морские ветра.

И свирепствуют самые страшные штормы. Это проклятое место – одно из самых опасных на свете. Там на дне покоятся обломки сотен судов и останки тысяч моряков, сгинувших в негостеприимных водах. Мыс Горн – самое большое подводное кладбище затонувших кораблей.

Шкипер лихо раскачивался, балансируя на задних ножках табурета. Он находился в прекрасном расположении духа, повествуя об опасностях, подстерегавших их во время морского путешествия. Амплитуда раскачивания угрожающе увеличивалась.

– Первый раз, когда мы огибали это место, ветер изорвал паруса в клочья. В следующий раз нам не повезло, весь такелаж потеряли, – разошелся моряк. – В «глаз» урагана угораздило попасть.

– А как плыть без парусов? – озадачился Витька.

– Да никак! – погрустнел моряк. – Мы еще кое-как пережили винтовую качку. Пытались поставить корабль носом к волне, но последнего маневра судно не выдержало. Перевернулось. Вся команда пошла ко дну.

– А ты? – удивился Марис, вытаращив глаза. Даже его проняло.

– А что я? – поник головой Шкипер. – Я тогда плавал, как пушечное ядро. Утонул вместе со всеми.

– Не может быть! – настала очередь удивляться Степанычу. Он хотел еще что-то спросить, уточнить у Шкипера. Скажет тоже, «утонул». Сидит вместе со всеми – ест, как живой, а пьет так вообще за троих! Но его опередил Линд:

– Степаныч, ты же человек! Где твое воображение?

– Осторожнее! – предупредил бдительный Марис. – У нас пол скользкий.

– Плавали – знаем! – отмахнулся от предупреждения Шкипер. Я и не такую качку выдержать могу. У меня идеальное чувство равновесия. Плевать!

Во время очередного качка, отдалившего бравого морехода от стола, он особо яростно взмахнул рукой, в которой держал бутылку с ромом. В тот же миг ножки табурета скользнули под стол, и голова Шкипера с бильярдным треском встретилась с досками пола. Слог последнего слова громко лязгнул с зубами:

– Ать!

Шкипер пожаловался из-под стола плаксивым голосом:

– Иногда мне не хватает соленого бриза в лицо. – Он одним движением поднялся с пола и пощупал затылок.

Шкипер ушел на кухню за новой порцией рыбных блюд.

– Непрост этот морячок. Чует мое сердце, ох непрост, – пробормотал себе под нос Ковалев.

Уоррен его услышал и неожиданно согласился:

– Непрост, но мужик надежный.

«Опять я за старое. Откуда у меня эта привычка думать вслух?» – подумал Александр.

– Вы тут хорошо устроились, – заметил Линд, внимательно оглядывая роскошный стол.

– В смысле? – поинтересовался Витька, приканчивая очередной кусок.

– В смысле перекусить, – пояснил свою мысль Уоррен. – Сам сеньор Грустный Шкипер у вас за кашевара.

– За кока! – поправил его вернувшийся с кухни моряк и многозначительно добавил: – Молодые люди сегодня славно потрудились. Когда у них еще выдастся минутка-другая по-человечески поесть за столом?

– А что вы делали, когда сходили на берег? – решил поддержать разговор Степаныч.

– О-о! Когда мы пришвартовались, то зацеловывали всех портовых девчонок до дыр! – весело осклабился Шкипер, вспоминая радостные минуты.

– Метафора, – веско заметил Суворин.

– Нет, это идиома, – тут же возразил Чаликов.

Утренняя лекция Мариса по филологии не прошла для друзей даром.

– Вовсе нет, – озадачился моряк. – По-моему, их звали иначе. Девчонок с такими именами я не припомню. Хотя кто его знает, столько лет прошло, всех не упомнишь.

За разговорами незаметно стемнело. Из пустых бутылок соорудили некое подобие подсвечников. В горлышки воткнули по свечке, которые давали ровный и достаточно яркий свет. Немигающее пламя освещало веселую компанию за столом. А по углам, наоборот, заплясали изломанные тени.

Шкипер наклонился к уху Ивана и доверительно сообщил:

– Линд – славный парень. Ты не смотри, что он молодой. Внешность бывает обманчива. Понял?

– Ага! – подтвердил Суворин, но так ничего и не понял.

– Лучше умереть, стоя на палубе, чем жить на дне, – шепотом поделился свежей мыслью Шкипер. Новый друг вызывал у него полное доверие и желание высказать сокровенное. – Там тихо. Очень тихо. Так приятно слышать, как еле-еле шелестят водоросли, когда трутся стеблями друг о друга.

Иван с сочувствием смотрел на соседа по столу. Похоже, у того начался пьяный бред. Танкисты пока держались. Мальвазия давно закончилась, и все перешли на ром, который обжигал горло не хуже спирта и теплым мячиком скатывался в желудок. Крепчайший ром, вышибавший слезу после изысканного вина, – вот это по-нашему.

– Нет ничего лучше, чем настоящий ямайский ром к серьезному разговору. – Линд не стал открывать новую бутылку, как Шкипер, – ударом по горлышку. Он вышиб пробку резким, мощным ударом ладони по дну. Пробка с чавкающим хлопком вылетела из горлышка и, упав на пол, закатилась под стол. Уоррен всем налил по очереди. Кроме Суворина. Тот успел накрыть ладонью свою кружку. Правда, со второй попытки. Он с тяжелым вздохом сказал:

– Благодарю. На сегодня мне достаточно.

За сегодняшний вечер механик-водитель исчерпал личный лимит вежливости на пятилетку вперед. Положа руку на сердце, можно было сказать, что Иван сделал это, почувствовав на себе испепеляющий взгляд командира, который он физически ощутил на себе. Таким взглядом можно танк остановить, а не только напомнить перебравшему подчиненному о нормах трезвости и допустимом градусе застолья. «Выпить – дело хорошее. Но меру надо знать, – любил говорить старшина из их второй роты, выдавая за обедом наркомовские сто граммов водки. – Хотя бы для того, чтобы солдат чувствовал себя живым».

Над ухом прозвенел комарик, будто стрела, выпущенная из крошечного лука. Марис отмахнулся от кровососа, примерившегося к посадке на его шею. Виктор снял с шеи шнурок с личным коммуникатором. Он одновременно нажал двумя пальцами кнопки биозащиты на жетоне. Кровососы, привлеченные светом и теплом свечей, исчезли, словно их сдуло порывом ветра.

– Старшие контролеры считают, что готовится вторжение на перекресток Палец Дракона, – глухо произнес Уоррен.

– Надо взять и изолировать перекресток на время. Всего-то делов! – Морская душа Шкипера тяготела к простым решениям.

Линд отложил вилку с наколотым на зубья аппетитным куском и со вздохом ответил:

– Мы не можем просто так взять и заблокировать крупнейший перекресток. Слишком много энергии уйдет на это в ущерб другим объектам. Еще немного промедлить, и гархи рука об руку, тьфу ты, в обнимку с другими тварями полезут из всех щелей. Придется обходиться собственными силами. Да и помощники у нас есть.

– Да-да, плавали-знаем! Капитан с юнгой сравнялись в мастерстве. Это ты не мне, а госпоже Принципал рассказывай. Последний раз я такое слышал, когда мы днище пропороли о рифы. Шлюпок было ровно в два раза меньше, чем нужно для спасения команды. Тогда коку пришлось встать к штурвалу! – взвился Шкипер и, присосавшись к горлышку, глотнул прямо из бутылки.

– Зря ты так! Ребята матереют на глазах, недавно без нашей помощи завалили одного из старших гархов. В одиночку! В клочья разодрали. Самый крупный кусок от шкуры не больше твоей ладони. Вот такие дела, – закончил Линд и пододвинул Шкиперу кружку. Но тот присосался к горлышку бутылки, как пиявка, и, похоже, отлипать не собирался. – Попробуй из кружки. Может быть, понравится.

– Смешно! – Моряк поставил на стол бутылку, показавшую дно. Он обтер рукавом камзола подбородок и, заметно повеселев, сказал, лукаво глядя Ковалеву в глаза: – То-то я смотрю, они вернулись на своей железной повозке, выкрашенной в кроваво-красный цвет. А они – пыльца, пыльца! – Шкипер задумчиво покрутил в руках пустую деревянную кружку, словно видел ее в первый раз. – Мало того, что смелые, так они еще и скромные… Не люблю противоречий.

– Славным капитанам самое время подышать свежим воздухом! – Линд встал из-за стола и первым вышел из горницы на крыльцо. – Проветримся. – Следом двинулся Шкипер. Его заметно штормило, хотя в комнате стоял полный штиль.

– По местам стоять! С якоря сниматься! Отдать швартовы!

В дверной проем он прошел со второго раза, чуть не своротив дверь с петель.

На крыльце было относительно светло. Из раскрытого окна падали отсветы от зажженных свечей. А дальше все тонуло в непроглядной чернильной темноте. Редкие звезды сияли украшением ночного небосвода, едва освещая силуэт застывшей громады танка.

– Говори, зачем звал? – без предисловий потребовал Шкипер.

– Приказ госпожи Принципал персонально для тебя: убыть в район перекрестка Палец Дракона. Будете защищать его вместе с драконом Ска. Скоро там будут гости… незваные гости. Он один не справится.

– Я ему не мальчик на побегушках, – заносчиво ответил моряк. – Нашли юнгу.

– Каждый сам себе начальник. Он на суше, ты на море, – устало пояснил Уоррен. – У вас только задача одна – не допустить прорыва к перекрестку.

– А по коммуникатору нельзя было сообщить? – сварливо поинтересовался самолюбивый моряк. – Заставили тащиться в такую даль.

– Все приказы на перемещение Хранителей теперь отдаются при личной встрече. Нашей связи госпожа Принципал последнее время не доверяет, – терпеливо разъяснил Линд. – Между прочим, это я мотаюсь как мальчишка-посыльный! И ничего!

– Чую, до последнего дня задания осталось не так долго ждать. – Голос Шкипера стал серьезным.

– Гархи будут, скорее всего, прорываться к перекрестку с двух сторон. Плюс ко всему появилась третья сила, которую мы еще точно не идентифицировали, – уклончиво продолжил Линд.

– А что, гордые амфиптеры уже не надеются на свои собственные силы? – язвительно поинтересовался морской волк.

– Все будет нормально, – подчеркнуто ровным тоном сказал Уоррен. Но было видно, что спокойствие дается ему с трудом. – Есть задачи высшего порядка. Нашего мнения никто не спрашивает.

– Конечно-о-о! – Шкипер упер руки в бока. В его голосе прорезались скандальные нотки, как у портовой торговки устрицами. – Все кладбища усеяны оптимистами. А соображениями высшего порядка можно оправдать все!

– Долги надо возвращать! – по-змеиному зашипел Линд. – Обратно на дно хочешь гнить? Или ты в обличье Хранителя только щупальцами шевелить можешь? Так пошевели мозгами! Не начинай заново старый спор! Не надо!

Последние слова были сказаны особым тоном. Есть такие интонации в голосе, услышав которые сразу хочется держаться поближе к туалету. На всякий случай. За себя уже не отвечаешь.

Ковалев стоял в сторонке, благо широкое крыльцо позволяло, и курил папиросу, глядя перед собой в темноту. В спор старых боевых товарищей он не собирался вмешиваться. Похоже, за долгую совместную службу у них успело поднакопиться взаимных упреков и невысказанных обид.

– Вы забыли, что у долгоживущих жизнь одна, – сбавил обороты Шкипер. – И вообще, мне все до утренней звезды, – вновь окрысился моряк. – Приказали – выполним! Сказали – сделаем!

– Приму это как обещание, – кивнул Линд.

– Каждый умрет от старости, но не каждый сможет до нее дожить.

– Может, еще по кружечке рома? – примирительно предложил Линд.

– А-а! Все не выпить, как ни старайся. Я пробовал! – авторитетно заявил Шкипер, спускаясь по скрипучим ступенькам крыльца. Прежде чем выйти из круга света, он махнул рукой и сказал, напоследок обращаясь к Александру: – С тобой, капитан, не прощаюсь. Скоро мы свидимся вновь. Разрази меня гром и пусть мою печень сожрут акулы, если это не так!

Ковалев докурил папиросу и щелчком пальцев выбросил окурок. Огонек описал в темноте правильную параболу и брызнул мелкими искрами на земле. Из темноты грянула залихватская песня: