Текст книги "100 великих зарубежных фильмов"

Автор книги: Игорь Мусский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

«8 1/2»

Производство: Италия, 1963 г. Сценарий Ф. Феллини, Э. Флайяно, Т. Пинелли, Б. Ронди. Режиссёр Ф. Феллини. Оператор Дж. Ди Венанцо. Художник П. Герарди. Композитор Н. Рота. В ролях: М. Мастроянни, К. Кардинале, А. Эме, С. Мило, Б. Стил, М. Пизу, Г. Альберти, М. Лебо, И. Даллас и др.

Верный своему правилу ставить каждые год-два новый фильм, Федерико Феллини в 1962 году приступает к созданию одного из самых сложных и интересных своих произведений – «8 1/2».

Что явилось первым толчком, предчувствием фильма? Сам Феллини говорил: «Смутное и расплывчатое желание создать портрет человека в какой-то один, всё равно какой, день его жизни».

Поначалу речь шла о человеке любой свободной профессии, изрядно приуставшем к своим сорока двум или сорока трём годам, начавшем похварывать и пытающемся разобраться в себе.

Сценарий писали вчетвером: Федерико Феллини, Эннио Флайяно, Туллио Пинелли и Брунелло Ронди. Феллини подсказывал тему, мотивировку, ситуацию, а его соавторы делали сценарную разработку каждой сцены.

Феллини долго не мог подыскать герою фильма профессию. Адвокат? Инженер? Журналист? Однажды ему пришла мысль отправить загадочного героя лечиться на воды – в какой-нибудь курортный городок вроде Кьянчано. И Федерико показалось, что замысел фильма начал приобретать более конкретный характер. Были уже написаны сцены гарема, ночи у минерального источника с гипнотизёром: теперь герой имел и жену, и любовницу, но повествование всё никак не шло. Феллини вспоминал: «У него не было ядра, отправной точки для дальнейшего развития, то есть не было начала; не представлял я себе и чем это должно кончиться. Пинелли каждый день спрашивал меня, чем занимается наш герой, какая у него профессия. Я по-прежнему не знал этого, и мне казалось, что это не так уж важно, хотя и начинало немножко беспокоить».

Феллини решил, что ему необходимо увидеть лица тех, кто должен воплотить его персонажи, – найти актёров, выбрать места для съёмок, решить уйму вопросов, заходить в съёмочные павильоны, сколачивать творческую группу, говорить с художником, оператором, – в общем, делать вид, что всё готово для съёмок.

На главную роль был приглашён Марчелло Мастроянни. Ради него Феллини отказался от Лоренса Оливье. Потом он вызвал из Парижа Анук Эме.

Одной из любимых актрис Феллини считалась Сандра Мило. Более того, говорят, у них был длительный взаимный роман, о котором знала его жена Джульетта Мазина… Феллини любил Мило как блистательную актрису, для неё специально писал роли. Она же выполняла все условия, поставленные режиссёром. Приглашая Мило на роль глупенькой Карлы, послушной любовницы, способной лишь развлекать, Феллини сказал: «Ты должна за очень короткий срок поправиться на восемь—десять килограммов…» Мило согласилась без возражений.

В лесу возле Рима начали строить здание курзала, а в съёмочных павильонах Скалеры – крестьянский дом бабушки, комнаты гостиницы.

Фильм был запущен в производство, а Феллини всё ещё находился в поиске: «Я подумал, что попал в безвыходное положение. Я – режиссёр, который задумал поставить картину, а какую – позабыл. Вот именно в эту минуту всё и разрешилось: я вдруг проник в самое сердце фильма – я расскажу о всём том, что со мной сейчас происходит, мой фильм будет историей одного режиссёра, который не знает, что за фильм он хотел поставить».

«8 1/2» – трагический и в то же время иронический рассказ об одиночестве знаменитого режиссёра Гвидо Ансельми в толпе своих помощников, друзей и поклонниц, рассказ о его усталости, растерянности, творческом бесплодии. Феллини показывает, что режиссёр – это прежде всего человек, к которому с утра до ночи пристают с вопросами. Одновременно это история исповеди эгоцентричного интеллигента католического склада. В центре его исповеди – отношения с женой, матерью, любовницами.

Фильм сделан в усложнённой форме: действительность перемежается со снами и мечтами, повествование перемещается во времени и пространстве, реальные персонажи соседствуют с выдуманными, живые – с мёртвыми.

Главный герой совершает путешествия в прошлое. Он вызывает в памяти образы детства, когда мир казался целостным, – родителей, ничем не замутнённых в своей провинциальной простоте, себя самого – ученика колледжа. Наконец в кадре появляется Сарагина, женщина необъятных размеров – первая проститутка, которую Феллини увидел в своей жизни. Это произошло на пляже в Фано, где проводили летние каникулы учащиеся колледжа при монастыре братьев-селезианцев.

Воспоминания о матери сливаются для героя с образом его жены. Потом вдруг возникает торжественный и поблёкший от времени образ покойного отца, вышедшего из могилы, чтобы пожаловаться: нет ни рая, ни ада, а склеп слишком тесен. Все эти удивительные по своей силе воспоминания Феллини проявляются при помощи острых столкновений с настоящим.

Для Марчелло Мастроянни «8 1/2» навсегда останется непревзойдённым шедевром. Он играл здесь самого Феллини: его тоску, беспокойство, сомнения, постоянные поиски правды и ужас обыденности, его ощущение кризиса жизни.

«Возможно, Федерико вывел в этом персонаже самого себя, – замечал Мастроянни. – Его считали лжецом. Никто бы не поверил, если бы ему рассказали, как сильно он нервничал перед началом съёмок. Я-то знаю, поскольку был рядом…»

В своём фильме-исповеди Феллини поручил Кардинале двойную роль – знаменитой актрисы Клаудии (режиссёр даже не изменил её имени) и пригрезившейся Гвидо «девы источника» – символа молодости, чистоты, внутренней упорядоченности и равновесия. Для Ансельми это был образ целительный и очищающий.

Творческой атмосферой для Федерико Феллини была сутолока, шум, разговоры, всяческий беспорядок. Поразительно, но без всей этой толкучки он не мог сосредоточиться.

«У Федерико не было написанных ролей, готового сценария, – вспоминает Кардинале, – зато были листочки бумаги с какими-нибудь репликами, которые тебе всучали в последнюю минуту. На площадке царила атмосфера полнейшей импровизации. Моим партнёром в „8 1/2“ был Марчелло Мастроянни. За минуту до начала съёмок Феллини становился передо мной вместо Марчелло и что-то говорил, придумывая реплики на ходу. А я отвечала. Вот это и были настоящие диалоги фильма.

А сниматься у Федерико – настоящий „хэппенинг“. Казалось бы, ты импровизируешь, всё делаешь совершенно спонтанно и только потом осознаёшь, что в действительности он тебя подвёл – да так незаметно – именно к тому, что ему было нужно. У Федерико я снялась только в одном фильме, но он сумел сделать так, что я чувствовала себя пупом земли – самой красивой, самой необыкновенной, самой необходимой».

В «8 1/2» Анук Эме сыграла одну из самых сложных своих ролей. Она создала образ Луизы Ансельми, жены кинорежиссёра. На этот раз Феллини не предложил актрисе изощрённых психологических ходов. Луиза любит мужа, но она должна бороться за достоинство своей любви. Анук Эме решает как бы двойную актёрскую задачу. В сценах, где она героиня мечтаний Гвидо, актриса проста, легка и прекрасна абсолютной красотой. В «реальных» сценах фильма Анук Эме надевает нелепые очки, рисует на носу множество веснушек, обрезает свои прекрасные волосы и говорит прокуренным голосом уставшей кинозвезды…

Во время съёмок продюсеры попросили Феллини подготовить эскиз финала. Он собрал вместе всех двести актёров и показал их идущими парадом перед семью камерами. Федерико так вдохновил вид этого хоровода, что он решил изменить оригинальный финал в вагоне-ресторане, где Гвидо и Луиза, его жена, мирятся друг с другом.

В конце «8 1/2» появляется эстрада, на неё выходят раскланяться перед публикой облачённые в белые одежды персонажи фильма. И Гвидо – уже счастливый, потому что приступил к работе, – произносит свой последний в фильме монолог, словно на празднике.

Большинство критиков отмечали, что финал картины имеет символическое значение. В нём показан последний, очень тонкий образ самого режиссёра, который вновь видел себя ребёнком среди длинной процессии своих актёров и сотрудников.

Многих зрителей озадачивает странное название фильма. «Это всего-навсего порядковый номер очередной моей работы, – объяснял режиссёр. – Я не мог придумать названия для такого фильма. Конечно, было искушение выбрать одно из множества литературных названий, но я чувствовал, что это были бы уже интеллектуалистские выдумки. Одно время я хотел назвать фильм „Полное смятение“ или же „Полная исповедь“, но эти названия меня не удовлетворяли. Однако какое-то название фильму всё равно надо было дать по чисто канцелярским причинам – хотя бы чтобы указать его в договорах с актёрами, в различных наших обязательствах. Тогда я дал ему временное название. Я поставил семь с половиной фильмов, а этот фильм был восьмой с половиной. Так в конце концов это название и осталось».

Как всегда, вокруг произведения Феллини разгорелась жаркая дискуссия. Многие рецензенты безудержно восхваляли фильм «8 1/2», считая его наивысшим достижением мирового кино, говоря, что он «впитал всю тоску и отчаяние нашего времени», что он давал ответ на основной вопрос любой философии – в чём смысл умного существования.

Пожалуй, самую лаконичную характеристику своему произведению дал Феллини: «Что представляет собой фильм „8 1/2“? Это нечто среднее между бессвязным психоаналитическим сеансом и беспорядочным судом над собственной совестью, происходящим в атмосфере преддверия ада. Это меланхолический, почти похоронный, но вместе с тем решительно комический фильм».

Мнение широкой публики было однозначным: «8 1/2» – произведение элитарное.

На Международном кинофестивале 1963 года в Москве фильм «8 1/2» получил Главный приз. Это был первый и последний раз, когда Феллини и его жена Джульетта Мазина посетили Советский Союз. В решении жюри говорилось, что Феллини награждён «за выдающуюся творческую, режиссёрскую работу, в которой он отражает внутреннюю борьбу художника в поисках правды».

На пресс-конференции в Москве Феллини сказал, что он сам пережил духовный кризис, который переживал его герой Ансельми, и ему удалось преодолеть его. Доказательством тому – сам фильм, в котором он поведал об этом кризисе как об уже пройденном этапе. «Моя работа – вечные поиски, художник никогда не может быть удовлетворён полностью», – добавил он.

Фильм «8 1/2» получил премию нью-йоркской критики и престижного «Оскара» в категории «лучший иностранный фильм года». Американская киноакадемия также отметила Пьеро Герарди за лучшие костюмы.

«СЛУГА»
(The Servant)

Производство: Великобритания, 1963 г. Автор сценария Г. Пинтер. Режиссёр Дж. Лоузи. Оператор Д. Слокомб. Художник Р. Макдоналд. Композитор Дж. Дэнкуорт. В ролях: Д. Богард, Дж. Фокс, С. Майлз, У. Крейг, Р. Вернон, К. Лэйси и др.

«Слуга» Джозефа Лоузи – фильм-загадка, фильм-притча. Это жестокая история о молодом, наивном аристократе и его лицемерном слуге, который понемногу прибирает слабохарактерного хозяина к рукам, а затем навязывает ему свою волю, доводит до морального опустошения и падения. Успеху картины во многом способствовал сценарий, написанный восходящей звездой театральной драматургии Гарольдом Пинтером по пьесе Робина Моэма. Режиссёру Лоузи была особенно близка тема пьесы – человеческая пассивность и моральный распад цветущей цивилизации Запада. Пинтер, в свою очередь, прославился умением показать драму личности, противостоящей лицемерию общества, его многочисленным табу и правилам игры. Встреча Пинтера и Лоузи стала началом счастливого для обоих содружества.

Джозеф Лоузи родился в 1909 году в Ла-Кросс (штат Висконсин, США). Бросил изучение медицины в Гарварде ради сцены. В 1932 он занялся режиссурой в театре, а после войны – в кино.

Сняв несколько фильмов в Голливуде, Лоузи, известный своими левыми убеждениями, был вынужден в 1951 году покинуть США.

В своих фильмах Лоузи часто исследовал потерю героем самого себя, растворение личности, зависимость человека от своего палача или призрачного двойника. В «Слуге» режиссёр сводит воедино свои постоянные мотивы и характерно английскую социальную проблематику. Это повесть о мучительной людской связи, о мучителе и мученике. «Для меня, – говорил Лоузи, – это история людей, попавших в одну западню, только с разных концов». «Слугу» он считал своим самым совершенным произведением.

В старинном лондонском особняке хозяин Тони и слуга Хьюго Баррет живут по викторианским нормам, уже не имеющим никакого отношения к реальности аристократического общества.

Баррет – сама предупредительность, тактичность. Он идеально следит за домом, прислуживает за столом, подаёт пальто Сьюзен, невесте хозяина. Сьюзен же старается унизить Баррета. Слуга невозмутимо сносит её оскорбительные капризы.

Тони послушно следует заведённому ритуалу, который неукоснительно поддерживается Барретом. Он готов принять из чужих рук любую услугу. В свою очередь Баррет любую услугу готов оказать.

Но правила игры меняются вопреки воле хозяина. Услужливый, работящий, скромный и остроумный Баррет незаметно и неумолимо превращается в тирана и садиста: он вводит в дом под видом своей сестры любовницу Веру, развращает хозяина и подчиняет его своей воле.

И здесь меланхоличный Тони теряет над собой контроль. Всё дальнейшее воспринимается как фантасмагорическая агония личности. По требованию Сьюзен Тони прогоняет провинившегося Баррета (в этот кульминационный момент Лоузи позволяет себе трюк с выпуклым зеркалом: лицо «гордого хозяина» Тони раздувается, Баррет ковыляет на крохотных кривых ногах). Некоторое время спустя Тони не примет всерьёз мольбы о прощении Веры. Его судьба всё равно решена. Баррет возвращается на прежнее место – и дом Тони всё быстрее и быстрее погружается в атмосферу полного разложения. А Баррет добивается своего последнего триумфа – ему чуть ли не отдаётся Сьюзен.

Баррету важно раздавить своего господина. Унижение и падение Тони – для слуги компенсация за его собственное долголетнее унижение.

В роли слуги Баррета снялся Дирк Богард – выдающийся актёр, гордость английской сцены и мирового кинематографа. Свой путь в искусство он начинал под руководством великого скульптора Генри Мура, обучаясь у него в Королевском колледже. У Джозефа Лоузи он впервые сыграл в фильме «Спящий тигр» (1954). Между актёром и режиссёром сразу установилось полное взаимопонимание.

Партнёром Богарда по фильму «Слуга» стал английский актёр Джеймс Фокс. Он сыграл свою роль точно, эмоционально и поистине глубоко. Превосходный сценарий Пинтера стал канвой, на которой разворачивается психологическая дуэль персонажей. Кстати, сам Пинтер появляется на экране в крохотной роли человека высшего общества.

Взаимоотношения мужчин зеркально отражены в негласном поединке между двумя героинями – невестой хозяина Сьюзен и любовницей слуги Верой.

Вера помогает Баррету запутать хозяина в порочную сеть. Она разыгрывает роль беспомощной инженю, случайно забредающей в постель хозяина, чтобы разрушить его матримониальные планы, мешающие расчётам слуги.

В роли Веры снялась молодая актриса театра и кино Сара Майлз.

Вера Сары Майлз запоминается прежде всего шокирующим сочетанием невинности и порока, цинизма и наивности, вульгарности и мелодраматической позы, непринуждённой естественностью любых поступков героини: выступает ли она перед Тони как сестра Баррета, пытается ли соблазнить юношу или откровенно развлекается с сообщником в отсутствие хозяина. Изощрённая притворщица, она во всём естественна и почти всегда фальшива. В этой двойственности – «изюминка» образа, так же как и в сплаве детского обаяния с порочностью, скрытой в бездумном взгляде и циничной улыбке.

Успех в «Слуге» открыл для актрисы двери Национального театра.

В качестве героини-антипода Вере противопоставлена невеста хозяина Сьюзен – милая, не слишком умная, но самоуверенная. Уэнди Крейг получила роль Сьюзен благодаря случаю – актриса, утверждённая на эту роль, отказалась от съёмок из-за беременности.

Фильм «Слуга» оставляет тяжёлое чувство, что отвечает замыслу авторов, однако в немалой степени этому способствует вызывающая сочность актёрского исполнения.

«Каждый жест и звук выделены, как предметы на барочных натюрмортах, – отмечает киновед Д. Шестаков. – Слова гулко падают, по одному, в колодец выжидающей или опустошённой тишины. Сугубая, кинематографическая конкретность движений, звуков, жестов вступает в напряжённое противоречие с туманной загадочностью психологического содержания происходящего. Наше сочувствие переносится с одного героя на другого, пока не выясняется, что сочувствовать надо всем или никому, что мы имеем дело с врождёнными и навсегда укоренившимися свойствами, с чисто английским противоречием между поверхностью явлений и их подлинной сущностью, между формами и содержанием жизни».

Премьера картины состоялась в ноябре 1963 года. Британская киноакадемия кино и телевидения высоко оценила работу Лоузи и Пинтера, выдвинув «Слугу» на восемь высших премий. Правда, победили лишь трое: Дирк Богард (лучший актёр), Дуглас Слокомб (лучший оператор чёрно-белого фильма) и Джеймс Фокс (многообещающий актёр).

Критики отмечали, что важным достоинством фильма является его изобразительное решение: смелые монтажные стыки, пластические метафоры, символические детали и работа камеры, имитирующей движение авторской мысли, но в то же время совершенно свободной и ненавязчивой. «Слуга» вводит Лоузи в элиту европейского кинематографа.

«ШЕРБУРСКИЕ ЗОНТИКИ»
(Les Parapluies de Cherbourg)

Производство: Франция – Германия, 1964 г. Автор сценария и режиссёр Ж. Деми. Оператор Ж. Рабье. Художник Б. Эвейн. Композитор М. Легран. В ролях: К. Денёв, Н. Кастельнуово, А. Вернон, М. Мишель, Э. Фарне, М. Перрей и др.

Французское кино долго не могло найти своего подхода к киномюзиклу. Только в 1960-е годы в Париже были созданы два фильма, которые следует приветствовать как первые французские киномюзиклы: «Шербурские зонтики» (1964) и «Девушки из Рошфора» (1967). Их автор Жак Деми принадлежал к той группе молодых кинодеятелей, которая под названием «Новая волна» ратовала за обновление французского кино. Жак Деми был единственным, кто стал экспериментировать в области музыкального фильма. Попыткой создания мюзикла был уже его кинодебют «Лола» (1960). Он использовал в нём очаровательную любовную историю о девушке из Нанта и нашёл в Мишеле Легране композитора, искренне заинтересованного в развитии французского музыкального фильма.

В «Лоле» – истории несостоявшейся любви, бегства, одиночества – ведущую роль певицы и танцовщицы кабаре играла Анук Эме. Одним из главных персонажей фильма был Ролан Кассар, влюблённый в Лолу друг детства, которого она бросила. Персонаж Кассара вместе с актёром Марком Мишелем перешёл потом в «Шербурские зонтики». Именно там он рассказывал матери Женевьевы о том, что тяжело пережил измену Лолы, уехал в Америку, много работал, разбогател, стал крупным ювелиром. Таким образом Жак Деми перебрасывал мостик из одного фильма в другой в сюжетном плане. К тому же одна из героинь «Лолы» – Сесиль – сбегала из Нанта не куда-нибудь, а в Шербур.

Когда в 1960 году первый фильм «Лола» вышел на экран, молодая французская актриса Катрин Денёв получила приглашение на просмотр, где рядом с именем Жака Деми была приписка: «…очень хотел бы с вами встретиться».

«Я была заинтригована и тронута, – рассказывает Катрин. – Оказалось, он увидел меня в „Ловеласе“ с Мелом Феррером. Мы встретились, и он поделился со мной своим проектом. Но прошло много времени, прежде чем мы приступили к съёмкам фильма».

Восемнадцатилетняя актриса к тому времени уже снялась в семи фильмах, но ни один из них не удовлетворил её. Она всерьёз задумывалась над тем, стоит ли ей связывать свою жизнь с кинематографом.

В своей новой картине, получившей название «Шербурские зонтики» (1964), режиссёр обратился к той же теме, но в совершенно новой стилистике, названной критикой «film chante», то есть «спетого фильма». Постановку Жак Деми задумал вместе с Леграном и музыкальным редактором Франсисом Лемарком.

Рассказывает Мишель Легран: «После „Лолы“ мы с Жаком стали друзьями. Он предложил мне проект „Верность, или Шербурские зонтики“. Мы решили сделать мюзикл, заперлись у меня дома и начали сочинять песни. Сначала мы считали, что это обычный мюзикл, в котором диалоги проговаривают, а песни поют. Через десять дней мы поняли, что ничего не выйдет. Нас всё время смущали переходы от диалогов к музыке и наоборот. Я начал сомневаться в нашей затее. Жак тоже. Мы расстались на несколько месяцев, а потом Жак позвонил мне и сказал: „Если нам не нравятся стыки музыки и диалогов, давай сделаем без стыков – пусть поют и диалоги, и песни!“»

Целый год Деми и Легран ходили по офисам, пытаясь пристроить свой необычный сценарий. Композитор исполнял всю партитуру, пел за всех персонажей. В ответ продюсеры заявляли, что это какое-то сумасшествие. Авторов «Шербурских зонтиков» выставляли отовсюду. Наконец они отправили письмо медиа-магнату Пьеру Лазареву: «Мы хотим показать вам необычный проект». И вскоре им назначили встречу.

«Мы с Жаком пришли, приготовились снова исполнять наш своеобразный номер, – рассказывает Легран. – Лазарев вошёл в кабинет и произнёс: „Я не понял толком, что это такое, но это наверняка эпатирует публику. А моя приятельница Маг Бодар хочет стать продюсером. Поэтому она будет продюсировать ваш фильм, а я его оплачу“. Высказав всё это на одном дыхании, он сел в кресло, закурил трубку и начал говорить с кем-то по телефону. Мы его больше не интересовали».

Роль Женевьевы изначально писалась для Катрин Денёв.

На роль матери Женевьевы режиссёр прочил Даниель Даррье. Но обстоятельства помешали этому, и вместо Даррье режиссёр сначала пригласил Мишлин Прель, а затем Анн Вернон.

Мишель Легран записал музыку вместе со своим оркестром и певцами Даниель Ликари, Жозе Бартель и другими. Катрин Денёв и Нино Кастельнуово, Анн Вернон и Марк Мишель приступили к заучиванию своих партий. Вся роль и музыкальная партия должны быть выучены ими наизусть до начала работы. Это требовало особой дисциплины.

Картина «Шербурские зонтики» рассказывает печальную историю любви.

…Улица де ля Тур Карре в Шербуре. 1957 год. Вдова Эмери (Анн Вернон) держит магазин «Шербурские зонтики». Ей помогает торговать дочь Женевьева (Катрин Денёв). Неподалёку от них в гараже работает автомеханик Ги Фуше (Нино Кастельнуово). Женевьева без памяти влюблена в парня.

Любовь разбивается, когда Ги приходится уехать в Алжир. Теперь Женевьева ждёт его писем, которые приходят всё реже, и… ребёнка. Под давлением матери она выходит замуж за состоятельного Ролана Кассара (Марк Мишель) и уезжает из Шербура.

Спустя два года Ги возвращается. Узнав о замужестве Женевьевы, он страдает, ищет утешения в «разгуле», но потом соединяет судьбу с давно влюблённой в него Мадлен (Э. Фарне). Он покупает заправочную станцию и становится добродетельным отцом семейства.

Однажды в сочельник 1962 года перед станцией останавливается «мерседес» с Женевьевой и её дочерью Франсуазой. Героиня вновь встречается с Ги – теперь она богатая ухоженная дама в норковом манто. Всего лишь двумя-тремя репликами перебрасываются они, из коих следует, что оба счастливы и не жалеют о прошлом. «Кто у тебя?» – «Дочь, Франсуаза». – «А у тебя?» – «Сын, Франсуа». – «Хочешь посмотреть на свою дочь?» – спрашивает Женевьева (девочка сидит в машине). У Ги такого желания нет. Они стали чужими людьми и теперь равнодушно расстаются навсегда. Им остаётся лишь дорогое и горькое воспоминание о большой любви в Шербуре…

Грустная, сентиментальная мелодия Мишеля Леграна звучит на фоне финальных титров.

По сюжету это типичная мелодрама. Но она была решена исключительно музыкальными средствами. Такого ещё не было в кино: все персонажи Деми пели от начала до конца фильма: даже банальные бытовые разговоры были представлены в форме речитатива. Многие зрители испытали нечто вроде шока, когда в начале ленты автомеханик Ги и его шеф стали в песенной форме «беседовать» о причине неисправности «мерседеса» и предстоящей сверхурочной работе. Так что нет ничего удивительного в том, что критика – и даже сам Деми – поначалу рассматривали картину не как киномюзикл, а как кинооперу.

«Я ничего не беру в свою картину из американского мюзикла и французской оперетты, – заявил перед съёмками Деми. – У меня все диалоги, написанные в форме белого стиха, поются персонажами. То есть это нечто вроде оперы, где все слова понятны, а музыка строится на простых, даже популярных темах…

Я хотел сделать фильм, в котором музыке было бы подчинено всё. Движение камеры, положение актёров должны были направляться музыкальным ритмом и в то же время оставаться тесно связанными с реальностью…

Это „фильм в пении“, если можно так сказать по аналогии с понятием „фильм в цвете“».

Снимать такую картину оказалось очень сложно. Деми работал с актёрами, не имевшими никакого опыта участия в киномюзикле. Весь фильм снят по «плейбэк-системе», так что ни в одной сцене нельзя услышать голоса занятых в нём актёров. Каждая сцена была до секунды хронометрирована. Как впоследствии скажет Катрин Денёв, сия «весьма принудительная гимнастика», овладеть которой удалось не сразу, дала в конце концов поразительный результат. В этой связи много говорилось об оригинальности формы и превосходной музыке Мишеля Леграна. Музыка становится средством выражения чувств и мыслей персонажей. И в том, что этот необычный опыт не провалился, – несомненная заслуга всего ансамбля Жака Деми.

Когда фильм был закончен, никто не хотел его прокатывать. Маг Бодар пожаловалась Лазареву, который тотчас же позвонил лучшему прокатчику и сказал, что не опубликует в своих журналах ни строчки его рекламы, если он не покажет в своих кинотеатрах «Шербурские зонтики». В результате фильм шёл в лучших парижских залах. И с первого дня пришёл успех.

Весь пронизанный музыкой, которую вскоре станут исполнять во всём мире, с новыми лицами на экране, фильм вызовет множество споров, будет иметь не только поклонников, но и противников. Сначала ему присудили приз Луи Деллюка, а затем отправили на Каннский фестиваль 1964 года, на котором наградили Золотой Пальмовой ветвью – главным призом фестиваля. Это уже был триумф.

Немецкий киновед Михаэль Ханиш писал: «„Шербурские зонтики“ исполнены истинно французского очарования, которое трудно описать словами. Некоторые критики пытались даже найти связь музыки, написанной для этого фильма, с произведениями Моцарта. Основанием тому явилась особая непринуждённость, утончённая развлекательность, прекрасные мелодии, исполненные вкуса музыкальные образы фильма. И вместе с тем в эту романтическую историю реально входит французская действительность – точно так же, как у Моцарта отчётливо проступают проблемы его времени…»

Публика не осталась равнодушной к такой форме рассказа о неудачной любви, порушенной недавно закончившейся войной в Алжире. После первого недоумения она уже вполне естественно следила за логикой фильма и воспринимала речитативы как совершенно нормальную форму коммуникации персонажей.

Стихотворением в музыке и цвете называли это самое совершенное создание Деми.

Действие и музыка достигают у Деми органического единства. Хотя Деми и Легран не стремились создавать для фильма законченные музыкальные номера, «Шербурские зонтики» послужили источником нескольких популярных песен, причём одна из них – заглавная – обошла весь мир.

Заслуженный успех фильма оказал решающее воздействие на решение Катрин Денёв посвятить себя кинематографу. Она в первый раз играла очень подходящий для неё образ. Жак Деми сумел выгодно оттенить её тонкий, романтический талант.

«Шербурские зонтики» – фильм, замысел которого, по свидетельству Денёв, все считали безумным, – ждала счастливая судьба. Он имел коммерческий успех, в том числе и за океаном. Он стал синонимом «истинно французского» фильма, своего рода классикой.