Текст книги "100 великих любовниц"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Лана Тёрнер (1921–1995)

Собственное имя – Джулия Джина Милдред Фрэнсис. Американская киноактриса. Во время Второй мировой войны её называли «душечкой». Снималась в мелодрамах 40-х и 50-х годов: «Пейтон Плейс» (1957), «Почтальон всегда звонит дважды» (1946), «Три мушкетёра» (1948), «Имитация жизни» (1959) и др.

* * *

Лана родилась в небольшом городке штата Айдахо в семье бутлегера – подпольного торговца спиртным. В десятилетнем возрасте она попала в приют. Отец её был убит, а мать любила развлечения и не заботилась о ребёнке. Не выдержав тяжёлой жизни в приюте, Лана решила стать танцовщицей в одном из ночных клубов Лос-Анджелеса. Когда ей было шестнадцать, её заметил Луис Б. Майер и предложил роль в своём фильме. Многоопытный Майер разглядел в пухленькой девочке новый образ женской красоты.

Лана Тёрнер двадцать лет оставалась одной из самых ярких звёзд Голливуда. Её взлёт начался после смерти Джин Харлоу, долгое время занимавшей место «сексуальной блондинки Голливуда». Лана излучала свет, радость, возбуждение. Журналы неизменно включают её в число шести самых удачливых женщин Америки – «тех, кому улыбнулась фортуна». Она тоже не слишком скромничала – то заявляла прессе, что никто не способен обнять женщину лучше, чем Тайрон Пауэр, то на глазах у всех переживала бурный роман с Фрэнком Синатрой. Она часто меняла мужчин. Её интересовали не только богемные мужчины, не только актёры, режиссёры, певцы. Один из её мужей – миллиардер Стефан Крейн – был королём всех ресторанов на Гавайях. От него у неё рождается дочь, Черил. Но и с ним Лана рассталась. Она добилась того, что стала живой легендой – роковая женщина-вамп, соблазнительница, дьявол в юбке. Эта слава устраивала её. «Я люблю ночные клубы, зажигательную музыку, блеск юпитера, а больше всего – мужчин».

Но ни ребёнок, ни пять замужеств не обуздали Лану. Разведясь последний раз, она объявила: «Я никогда больше не полюблю мужчину», – и тут же начала новую серию любовных приключений, за что удостоилась в прессе титула «современной Мессалины».

Все эти годы дочь актрисы воспитывалась нянями и горничными. Лишь время от времени ей позволяли несколько дней провести с матерью, но материнской любви она так и не почувствовала. Она, как хорошенькая куколка, появлялась перед гостями, делала реверанс, и её отсылали, чтобы не мешать развлечениям матери.

Пресытившаяся прежним обществом, Лана стала искать приключений в гангстерских кругах. Ночь за ночью она таскалась по самым отвратительным притонам и, наконец, познакомилась с Микки Когеном, главарём банды, продавцом наркотиков, содержателем подпольных игорных и публичных домов. Телохранителем Колена был уроженец Сицилии 26-летний Джонни Стомпанато. Его знал весь Голливуд.

Джонни Стомпанато был одним из самых «крутых» её любовников. Какое-то время она с ума сходила по этому жгучему брюнету, подтверждавшему собой абсолютно всё, что простые американцы нередко думают об итальянцах, – он был тесно связан с мафией. Однажды, присутствуя в качестве любовника-наблюдателя на съёмочной площадке, где Лана Тёрнер играла любовную сцену с Шоном Коннери, он в нарушение всех правил киносъёмки и просто всех приличий подошёл и ударил актёра по лицу – Джонни показалось, что Шон слишком сильно сжал Лану. О нём говорили разное – что он крупный бандит, что он просто мелкий воришка, что из него вышел бы первоклассный жиголо.

Любовная связь с известным гангстером взбудоражила весь Голливуд. Лану это не беспокоило.

«Ну и что из этого, что он гангстер? Зато он несравненный любовник», – со смехом объясняла она репортёру.

Скандал, поднятый прессой по поводу связи Ланы с преступным миром, снова сделал её объектом разговоров и повысил к ней интерес со стороны «Метро-Голдвин-Майер». Для скандального фильма нужна была скандально знаменитая кинозвезда. Требовалось нечто необычное, из ряда вон выходящее, чтобы опять добиться высоких классовых сборов.

Лана Тёрнер получила главную роль в фильме «Пейтон Плэйс», снятый по нашумевшему роману Грейс Металлиус, и контракт на 200 тысяч долларов.

Черил, четырнадцатилетняя дочка Ланы Тёрнер и короля гавайских ресторанов, сразу невзлюбила Джонни Стомпанато. Девочка не слишком хорошо относилась к «латинскому любовнику» матери, но, впрочем, и не требовала разрыва.

Мать потребовала его сама. Это случилось в Страстную пятницу, 4 апреля 1958 года. Ещё не было такого мужчины, с которым не смогла бы расстаться секс-блондинка Лана Тёрнер! Но и Джонни Стомпанато, итальянский бандит, не хотел упускать то что, как он думал, давно и безраздельно принадлежит ему. Он ударил её, готов был убить, изрезать ей лицо ножом, чтобы она никому не досталась после него. Ах, она отказалась взять его с собой на церемонию вручения «Оскаров»? Она стыдится его! В руках у него зловеще блестела бритва. Лана испугалась его и снова и снова требовала разрыва: она не желала больше его видеть.

Но Черил, смертельно напуганная, побежала на кухню и взяла в руки разделочный нож. Когда она вернулась, Джонни Стомпанато уже занёс руку для удара. Она опередила его, всадив ему в живот нож по самую рукоятку. Такова версия следствия.

Однако многие подозревали, что защищать надо было не маму, а дочь, на которую распоясавшийся гангстер тоже покушался. А когда дело было сделано, Черил взяла всю вину на себя, потому что по закону несовершеннолетней девочке ничего не грозило.

Вина Черил была доказана, и она предстала перед судом. Пресса, воспользовавшись случаем, разбушевалась против несчастной девушки, обвиняя во всех грехах этого мира. Белокурая Лана Тёрнер была на суде в тёмных очках, гладко причёсанная, очень элегантная. Под перекрёстным огнём бесстыдных и жестоких вопросов она рыдала, теряла сознание, падала в обморок. Злые языки; говорили, что за эту роль – оскорблённой невинности – ей следовало бы дать «Оскара».

С этого дня начался другой период её жизни. Вскоре Мэрилин Монро заняла место голливудской «вамп». Лана Тёрнер всё чаще играла возрастные роли. Впрочем, историки Голливуда отмечали, что её стройная фигура, за которой всегда следовал изящный мальчик-парикмахер, так и осталась для них воплощением вечной бодрости духа – до последнего дыхания Ланы Тёрнер: она умерла от рака горла в возрасте 74 лет.

Кристина Киллер (родилась в 1942)

В 1957 году приехала в Лондон из провинциального городка, мечтая о карьере манекенщицы. Но сделала карьеру любовницы. В 1963 году разгорелся грандиозный скандал, когда обнаружилось, что она была любовницей Джона Профюмо, военного министра кабинета Макмиллана, и Евгения Иванова, военно-морского атташе СССР в Лондоне.

* * *

Кристина Килер – рыжеватая, бесспорно, очень привлекательная блондинка – происходила из бедной семьи. Она родилась 22 февраля 1942 года в местечке Врэйсбери в 15 милях от Лондона. Её отец бросил свою семью на произвол судьбы и снова вспомнил о своей младшей дочери лишь тогда, когда имя Кристины запестрело на страницах газет и стало известно, что ей привалило богатство.

Свои юные годы Кристина Килер провела в вагончике, сколоченное из досок её отчимом, не имевшим средств снять нормальное жильё. А если ему и удавалось иногда подработать, он охотнее нёс деньги в трактир, чем домой.

Через Врэйсбери с давних пор пролегала дорога Б-376, по которой в конце недели проносились к находящимся милях в пяти оттуда замкам Виндзор и Кливден элегантные «роллс-ройсы» и спортивные «ягуары». Иногда они даже останавливались во Врэйсбери, если водителю требовались сигареты или бензин. На дороге Б-376 Кристина Килер лет в 13–14 начала грезить об огромном, прекрасном и ярком мире; здесь она завела первые знакомства с владельцами машин, которые, не без удовольствия, смотрели на рано созревшую девушку. Однако свой путь наверх – или вниз, кто как считает – она проделала не в быстроходном «ягуаре», мчавшемся прямо в замок Кливден. Ей пришлось, начиная с азов, обучаться своему ремеслу.

По соседству с Врэйсбери находился военный аэродром с расквартированной на нём эскадрильей американских бомбардировщиков. Здесь Кристина впервые узнала, что с помощью красивого личика, хорошей фигурки и приветливого обращения с мужчинами можно за один вечер заработать больше, чем если целую неделю копать и грузить гравий в карьерах Врэйсбери. К тому времени, когда мать сообразила, откуда у Кристины модные ботинки, дорогие нейлоновые чулки и чёрное бельё, где проводит она вечера, а иногда и ночи, упрёки и побои были уже бессильны что-либо изменить. 15-летняя Кристина не согласилась сойти с избранного пути, открывавшего для неё единственный выход из нищеты и нужды её детства. Она готова была следовать этим путём до конца и, уйдя из дома, обосновалась в лондонском Сохо в качестве одной из «гёрлс» третьесортного кабаре с пивным баром. В 16 лет она была девицей лёгкого поведения, доступной каждому, кто был готов уплатить два фунта за проведённую с ней ночь.

Когда ей исполнилось 17 лет, произошло событие, которое могло бы, пожалуй, изменить её жизнь. У неё родился ребёнок. Имени его отца она не знала. Возможно, забота об этом недоношенном младенце и материнское чувство к нему дали бы ей силы начать жить по-иному. Однако маленький Питер умер, когда ему было всего шесть дней. Вызванное этим разочарование ожесточило Кристину и, завершив формирование её характера, окончательно определило дальнейший жизненный путь. В том же году произошло ещё одно важное для неё событие. Её открыл фотограф, снимавший хорошеньких девушек для соответствующих журналов. Один такой лондонский журнал даже поместил её цветное фото на обложке.

Для Кристины Килер это явилось следующей ступенью к восхождению. Её привлекательное, многообещающее лицо обратило на себя внимание людей, рассматривавших такие снимки с коммерческой точки зрения. Она получила предложение от нескольких почтенных лондонских клубов и приняла самое выгодное из них. За 15 фунтов в неделю она начала работать в кабаре при широко известном клубе «Мюррей» на Бик-стрит. В воздушном, украшенном блёстками наряде, она проделывала на маленькой сцене несколько ритмических движений, после чего по приглашению кого-нибудь из посетителей подсаживалась к его столику.

Однажды обер-кельнер передал ей такое предложение от Петера Рахманна. Обычно в этих случаях он говорил девушке несколько слов о материальном положении посетителя. Когда Кристина ворчливо спросила, что представляет собой этот Рахманн, обер-кельнер коротко ответил: «Я был бы рад получить десятую долю той суммы, на которую он раскошелится, если ты сумеешь ему понравиться».

Он не преувеличивал. Петер Рахманн был одним из самых богатых и одновременно самых тёмных лондонских дельцов. За 16 лет до того он прибыл беженцем в Англию, не имея ни подданства, ни денег. Откуда он явился – этого никто так и не узнал.

Кристину Килер эти не слишком почтенные дела Петера Рахманна беспокоить не могли. Сам он давно уже жил не в трущобах, а в роскошной вилле в квартале Риджент-парка. Почти сорокалетнюю разницу в возрасте между собой и Кристиной и свою малопривлекательную наружность – Рахманн был низеньким, толстым и уродливым, как сказочный гном, – он постарался компенсировать весьма щедрыми подарками. Он снял для Кристины превосходную квартиру по соседству с собственной виллой, купил ей норковое манто, драгоценности, наряды и, конечно, спортивный автомобиль.

И всё же Кристина только несколько месяцев терпела этого выскочку-миллионера, а затем отослала ему наряды, драгоценности, ключи от квартиры и машины. Вся роскошь, какой он её окружил, не могла изменить того факта, что он всего лишь король трущоб, человек низкого общественного положения. Она же мечтала о социальном взлёте, и для этого ей требовалось иное общество.

В это время в жизнь её вошёл Стивен Уорд. Однажды вечером он появился в кабаре клуба «Мюррей» в сопровождении светловолосой киноактрисы Клэр Кордон, которую англичане противопоставляют Брижит Бардо. Приглашение от Стивена Уорда Кристина Килер получила обычным путём, через обер-кельнера, но несколько написанных на визитной карточке слов – «Я хотел бы поговорить с Вами по делу» – показывали, что Уорд предлагает ей не обычное приключение. А когда Кристина подошла к его столику, он без долгих предисловий предложил: «Здесь не место для вас. Если хотите, я помогу вам достигнуть большего. Если вы доверитесь мне, я введу вас в высшие круги английского общества».

Этот Стивен Уорд – он назвал себя доктором, хотя никаких прав на это звание не имел, – являлся одной из самых удивительных фигур английского высшего света. Девицы, которых он, как и Кристину Килер, чаще всего вербовал в ночных ресторанах, считали его обычным повесой. Он был недурён собой, имел хорошие манеры, деньги, белый спортивный автомобиль и, действительно, водил близкое знакомство с великим множеством титулованных и знатных особ, называвших его своим другом. Однако, когда разразился скандал, грозивший свалить правительство Макмиллана, высокопоставленные друзья Стивена Уорда сделали его мальчиком для битья, посадили на скамью подсудимых в высшем английском суде Олд-Бейли, назвали аморальной личностью и заклеймили как отвратительного сводника и сутенёра.

Человеком, открывшим его и протежировавшим ему, к ужасу и недоумению всех англичан, оказался сэр Уинстон Черчилль. Он уже в последние годы войны пользовался услугами Уорда как массажиста, а в 1947 году помог ему стать членом «Королевского британского общества хиропрактиков». Так Уорд сделался придворным королевским массажистом.

Уинстон Черчилль, страстный художник-любитель, открыл у Стивена Томаса Уорда ещё один талант – умение с редкостной быстротой и поразительным сходством рисовать портреты. По ходатайству сэра Уинстона, первым позировавшего Уорду, тот получил в дальнейшем возможность украсить свою тетрадь портретами членов королевской семьи и членов правительства, аристократов и знаменитых артистов, благодаря чему он завязал с ними личные контакты.

Таким образом, обещая Кристине Килер ввести её в высшие круги общества, Уорд сулил ей отнюдь не воздушные замки. И она это почувствовала. В тот же вечер, отказавшись от ангажемента в кабаре, она, выполняя желания массажиста, переехала к нему в квартиру.

Самым, пожалуй, удивительным в их отношениях было то, что повеса даже не прикоснулся к рыжеватой врэйсберийской красавице, не сделал её своей любовницей, хотя она несколько месяцев жила у него. Подобно тому, как профессор Хиггинс в «Пигмалионе» Бернарда Шоу превращал цветочницу Элизу Дулитл в даму из общества, Уорд обучал Кристину Килер светским манерам: бился над её речью, пока она окончательно не избавилась от своего ужасного акцента кокни; точно театральный режиссёр, проходил с ней роль, которую ей предстояло играть на празднествах в замке Кливден. Это была всего лишь роль девицы лёгкого поведения, но Кристина должна была добиться в ней такого же совершенства, как актриса, которой предстоит сыграть Марию Стюарт.

Кристина Килер оказалась способной ученицей, доказательством чего служат многие знатные любовники, пленённые ею в последующие годы. Среди них лорд Астор, киноактёры Дуглас Фэрбенкс-младший, Алек Гиннес, Марлон Брандо и, наконец, британский военный министр Джон Денис Профюмо.

В своих мемуарах «Исповедь Кристины Килер», проданных английским скандальным газетам, она, не смущаясь высокого положения своего последнего любовника, предала гласности многие постыдные детали этой связи.

«Стивен взял нескольких друзей, но меня подвозил один русский, чьё имя вы сейчас слышите достаточно часто, капитан Евгений Иванов. Я его знала и раньше, поскольку он дружил со Стивеном и не раз приходил к нам на Уимпоул-мьюз.

Приехали мы туда во второй половине дня и сразу же отправились в бассейн. Этот день стал знаменательным событием, когда Иванов впервые познакомился с британским военным министром Джоном Профюмо.

Мне Иванов нравился. Он был мужчиной. Сильный, ловкий, с покрытой густыми волосами грудью. Но так получилось, что, когда мы затеяли игру „довези на закорках“ в воде, я вскарабкалась на спину Джеку Профюмо.

Он сходил с ума по мне, как никто другой из многих мужчин, с которыми познакомил меня Уорд за все годы моего пребывания в замке Кливден. Мы познакомились довольно необычным образом в жаркую июльскую ночь 1961 года на одном из эксцентричных приёмов лорда Астора. Мы, девушки, бегали по саду – кто совсем голышом, кто с повязкой на бёдрах – или купались в плавательном бассейне, стоившем лорду Астору почти 300 тысяч фунтов.

Я лежала обнажённая на воздушном матрасе в бассейне, наблюдая за прибывавшими гостями. Очень немногие были мне до того незнакомы. Одним из таких был Профюмо – военный министр, как я позднее узнала от Стивена. В то время Стивен был ещё занят приготовлениями, связанными с программой ночи, то есть по возможности незаметно указывал каждому из гостей предназначенную ему девушку. Я видела, как он отвёл в сторону мужчину, о котором он на другой день сообщил мне, что тот является самым важным после премьер-министра Макмиллана лицом в правительстве и получает 60 тысяч фунтов в год, тратя их, однако, на карманные расходы, так как сам он – миллионер, и указал ему на меня, а затем украдкой подал мне знак: на эту ночь ты принадлежишь ему.

Он обращался со мной как с настоящей дамой. Вскоре мы покинули замок. Профюмо сказал, что мы заедем ещё в какой-то клуб, однако повёз меня на свою виллу в Регент-парке. В холле, снимая с меня накидку, он сразу признался мне, что женат на бывшей актрисе Валерии Гобсон и что впредь, если я не откажусь снова встретиться с ним, нам придётся найти для этого другое место, так как его жена всего на несколько дней уехала к родителям в деревню…

Спустя несколько дней мне позвонил Джек и предложил прогуляться на машине. А я ответила: „Привет, рада слышать вас снова“.

В результате он появился у меня, когда Стивена не было дома. Мы выпили и поболтали о том о сём. Он не казался мне красивым, но его манеры были симпатичны.

Он был таким порядочным, таким честным. Я вполне могла бы полюбить его. Он мне очень нравился. Я чувствовала к нему теплоту. Другими словами, мы становились душевно близки друг другу.

Но нам удалось ещё один раз встретиться до того рокового момента, когда мы стали любовниками.

Случилось это в третий приезд Джека Профюмо. Я не предчувствовала ничего подобного. Мы принялись смеяться и болтать, как обычно, а потом внезапно оба замолчали.

То было наэлектризованное, полное значения молчание, а через мгновение, не произнося ни слова, мы оказались в объятиях друг друга, и он целовал меня, а я возвращала ему поцелуи с чувством, которое вдруг переполнило меня.

Вот так всё это и началось. Он продолжал встречаться со мной на квартире, предварительно позвонив. Но всегда в отсутствие Стивена.

Мне не кажется, что Стивену нравился Джек. Случалось, что Стивен и Евгений уходили из квартиры буквально за минуту до появления Джека.

Встречались мы очень осторожно. Джек ездил на небольшой красной малолитражке. Мы никогда не ужинали вместе в публичных местах, не пили в пабах, не появлялись вместе нигде. Если мы не проводили время на квартире, то просто катались часами на машине. В ней я чувствовала себя в безопасности.

Разумеется, полную тайну сохранить было невозможно. Помню тот поразительный вечер, когда у меня был Джек, и вдруг появился полковник, спрашивавший Стивена.

Мне пришлось его впустить и представить ему военного министра. Полковник не верил своим глазам. Джек чуть не умер. Забавно я никогда не думала о Джеке как о министре. Я не падаю в ноги мужчине только из-за его денег или высокого положения. Он должен мне нравиться. И Джека я любила как мужчину.

Оглядываясь назад, я понимаю, какие непохожие мужчины окружали меня в тот период. Скажем, Стивен Уорд – легковозбудимый экстраверт, всегда старающийся привлечь внимание к себе и ко мне.

Часто нас сопровождал Иванов, мы заходили в пабы и беседовали, как будто всё нормально.

Иванов, в отличие от Джека, был завсегдатаем вечеринок и обожал вывозить меня в шикарные заведения, угощать вином и ужинами.

Но позже Стивен мне сказал, что всё в полном порядке. Они просто меня проверяли, потому что в эту квартиру часто приходил Иванов. После этого случая мы со Стивеном часто забавлялись по телефону. Мы подозревали, что наш телефон прослушивается. Вот мы при разговорах и бросались отрывистыми фразами типа: „Всё в порядке? Планы те же? Отлично!“

Но, несмотря на все эти шутки, факт оставался фактом: Джек никогда по-настоящему не доверял Стивену. Кроме того, он постоянно переживал, что о нас узнают газетчики, и больше всего его тревожила Валери.

Наша связь закончилась так же неожиданно, как и началась. Вечер, казалось, был самым обычным. Джек подхватил меня, и мы немного проехались по Лондону.

Мы были слишком близки со Стивеном, хотя никогда и не были любовниками.

Джек сказал, что больше не придёт, если я не уеду оттуда. Я же ответила, что выбирать ему, выскочила из машины и хлопнула дверцей. Больше я с ним не встречалась.

Но я получила от него три письма. В одном он писал: „Дорогая, я никак до тебя не дозвонюсь. Не могу дождаться, когда обниму тебя. Пожалуйста, не избегай меня…“

Новость об отставке Джека меня не удивила. Но очень расстроила.

Всегда тяжело узнавать о том, что у дорогого тебе человека из-за тебя неприятности».