Текст книги "100 великих любовниц"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)

Элизабет Энн Говард (1823–1865)

Любовница Луи-Наполеона III. Пожертвовала своим состоянием ради его восшествия на престол. Однако Луи так и не предложил ей узаконить их отношения, а после того как он женился на испанке Евгении Монтихо, любовники расстались. Говард вернулась в Англию, где вышла замуж.

* * *

Мисс Говард – псевдоним женщины, чьё подлинное имя было Элизабет Энн Херриэт. По утверждениям некоторых историков, она родилась «без отца-матери на панели Дувра». В действительности Элизабет появилась на свет в Брайтоне в 1823 году. Её отец, Джозеф Гоэн Херриэт изготавливал дамскую обувь, а мать, добрая и набожная протестантка, работала в рукодельной мастерской при церковном приходе.

В пятнадцать лет Элизабет увлеклась театром и объявила остолбеневшим родителям, что хочет стать актрисой.

Супруги Херриэт решительно воспротивились этому, отчего дочка пришла в отчаяние, сила которого достигла шекспировского масштаба. Случилось так, что в это время, а дело было в 1839 году, её заметил Джем Мезон, сын богатого торговца лошадьми. «В пятнадцать лет, – пишет Симона Андре-Моруа, – она уже владела тонким искусством взволновать мужчин. Нельзя сказать, что все они оказывались жертвами этого её умения, но, без сомнения, все восхищались ею».

Джем Мезон в неё влюбился. Узнав, что Элизабет мечтает стать актрисой, он предложил ей свои услуги. «Я вхож за кулисы всех театров, – сказал он, – и могу помочь вам поступить в какой-нибудь из них».

Девушка просияла от счастья. Через несколько дней она сбежала из дома вместе с Джемом и стала его любовницей.

В Лондоне Элизабет, окончательно рассорившаяся со своими родными, взяла себе фамилию Говард, имя Херриэт, статус круглой сироты и вместе с любовником зажила роскошной жизнью на Оксфорд-стрит.

Благодаря своим связям Джем Мезон добился для неё нескольких ангажементов в небольших театриках, но она не обладала большим талантом.

В 1842 году семнадцатилетняя мисс Говард была уже одной из самых элегантных законодательниц мод. Её выезд и драгоценности вызывали восхищение всех снобов. А между тем она не была счастлива. Соблазнивший её Джем Мезон отказывался на ней жениться. Это был распутник без намёка на совесть и циник, лишённый всяких иллюзий. Из простодушной и доверчивой провинциалки он сделал маленькую содержанку.

Но тут она познакомилась с Фрэнсисом Маунтджоем Мартином, тридцатидвухлетним майором королевской гвардии. Он был обременён женой весьма слабого здоровья, плаксивой и немощной. Майор влюбился в Херриэт, предложил ей великолепный дом в Сент-Джонс-Вуде и своё состояние, которым управляло множество опекунов.

Девушка согласилась.

16 августа 1842 года, в обмен на все его благодеяния, она подарила ему крепенького мальчугана, которого назвали Мартин-Константин Херриэт и представили местному пастору как сына Джозефа Гоэна Херриэта…

Обзаведясь этим маленьким братцем, которому ещё предстояло удивить сапожника из Брайтона, мисс Говард продолжила исполнение роли первой леди в светской жизни Лондона. Однако в один из вечеров 1846 года в салоне лорда и леди Блессингтон граф д'Орсе, ставший к тому времени другом мисс Говард, представил её мужчине маленького роста, с мутным взглядом, которого он называл Монсеньором и Его Императорским Высочеством.

Обоих мгновенно точно громом поразило.

Но если в глазах Луи-Наполеона вспыхнул едва уловимый похотливый огонёк, прекрасные глаза мисс Говард блестели от восхищения.

Херриэт в то время было двадцать три года. Она была фантастически красива. Один из поклонников так описывал её: «Голова античной камеи на великолепном торсе». Луи-Наполеон был куда менее соблазнителен. К тридцати восьми годам лицо его носило следы бурно прожитой жизни, дряблые щёки обвисли, из-под глаз не исчезали тёмные круги, а усы пожелтели от постоянного курения. В Луи-Наполеоне мисс Говард привлекало нечто иное.

Как все англичане, а тем более англичанки, Херриэт парадоксальнейшим образом боготворила Наполеона. Поэтому ни глуповатый вид, ни нищета этого принца не имели для неё никакого значения. Стоило ей только подумать, что Луи-Наполеона в детстве мог нянчить на коленях сам Император, как её охватывало, по словам Эдгара Ширера, «необыкновенное волнение, а вслед за ним и неодолимое влечение».

В течение всего вечера их первого знакомства принц и мисс Говард вели на глазах у всех диалог, который, однако, имел все признаки и волнующий аромат интимной беседы.

На следующий день они снова увиделись. А на третий день стали любовниками. Опустив голову, она призналась, что пять лет жила с женатым мужчиной, от которого у неё есть сын. Луи-Наполеон улыбнулся: «Ну и что же! У меня даже два сына. Два бастарда. Они родились, когда я находился в крепости Ам. Это плоды моего плена. Так что у нас теперь трое детей».

Мисс Говард, как и все женщины её типа, отличалась сообразительностью. Она мгновенно поняла, что интерес принца к ней может привести её к большим высотам. Она знала, что, несмотря на два провала, Луи-Наполеон не утерял своего огромного престижа, что самые значительные лица Англии относились к нему с почтительной симпатией и что политические деятели видели в нём будущего императора французов.

Майор Мартин был человеком галантным и благородным. Он согласился на разрыв и оставил Херриэт её состояние, владения, драгоценности и конный выезд.

Через несколько дней Луи-Наполеон покинул скромный отель, где жил до этого, и с великолепной непринуждённостью великих мира сего перебрался в роскошное жилище, которое куртизанка недавно сняла на Беркли-стрит.

Его жизнь сразу изменилась. Благодаря состоянию любовницы он теперь мог устраивать приёмы, охотиться на лис, разъезжать в экипаже по Лондону, совершать верховые прогулки на прекрасных лошадях, иметь свою ложу в Ковент-Гардене и одеваться как денди.

Ничего удивительного, что такой образ жизни шокировал нескольких людей с принципами, в том числе некоторых французов, с грустью взиравших на претендента на императорский престол, жившего на содержании у дамы полусвета.

Но ни шутки, ни издёвки не смущали Луи-Наполеона. Судьба вывела мисс Говард на предначертанный ей путь, она была красива, умна, богата. Она делала волшебными его ночи, превращала в праздник его дни и была в состоянии, финансируя определённое политическое движение, помочь ему добиться намеченной цели.

Для финансирования возрождения бонапартистского движения нужны были дополнительные средства. Мисс Говард, испытывавшая всё больший прилив чувств к своему великому спутнику, продала свои конюшни, своё серебро и те немногие драгоценности, которые у неё ещё оставались.

Целью её возлюбленного было стать президентом Республики. И их совместные усилия оказались не напрасными.

20 декабря Луи-Наполеон был провозглашён президентом Республики. Поклявшись «оставаться верным демократической Республике, единой и неделимой, и исполнять свой долг, предписанный Конституцией», принц отправился в Елисейский дворец, в котором теперь собирался жить.

Он сразу позаботился о том, чтобы приблизить к себе мисс Говард. 22 декабря он снял для неё маленький особняк на Цирковой улице. Его служебные помещения выходили на улицу Мариньи. Чтобы перейти из президентского парка в парк дома своей любимой, Луи-Наполеону достаточно было пересечь этот спокойный и пустынный участок.

С первого же вечера принц-президент, не оповестив охрану, украдкой выскользнул из Елисейского дворца и явился к Херриэт.

Как об этом с улыбкой рассказывает мемуарист барон де Серикур, «принц заходил поблагодарить её за все оказанные ему услуги, используя для этого те средства, которыми его наделила природа…»

24 декабря Луи-Наполеон верхом на своей кобыле Лиззи провёл смотр войск первой дивизии. Мисс Говард тоже при этом присутствовала, сидя в открытой коляске.

Толпа, конечно, её приметила, и рядом с графом де Флери, который об этом и рассказал, один парижанин восхищённо воскликнул: «Кто же это сказал, что у Луи-Наполеона нет ума? Ведь он вывез из Лондона самую красивую в мире женщину и самую лучшую в мире лошадь!»

Если в буржуазных кругах резко осудили любовную связь принца-президента, то простой народ, напротив, был в восторге от того, что удалось поставить во главе страны человека, способного оценить женские прелести…

Как только гости покидали особняк, принц спешно увлекал Херриэт в спальню.

Когда им удавалось погасить на несколько часов воодушевлявший их огонь страсти, мисс Говард, улыбающаяся и удовлетворённая, засыпала, а президент Республики возвращался в свой дворец.

Мисс Говард очень страдала оттого, что не была принята в Елисейском дворце. Ей, которая сделала всё возможное, отдала всё, что имела, чтобы Луи-Наполеон достиг наивысшего положения в государстве, теперь приходилось довольствоваться лишь отзвуками праздничных вечеров и искромётных вальсов, доносившихся из президентского дворца в её особнячок.

В конце осени 1851 года Луи-Наполеон выказал такую любовную активность, что даже видавший всякое Флери был удивлён. «Принц, – сообщает в своих записках Ламбер, – требовал двух, а иногда и трёх женщин в день». Эти юные особы, удостаивавшиеся президентской чести где-нибудь на краешке дивана, сами того не ведая, играли важную роль в деле подготовки государственного переворота.

Государственный переворот был намечен на 2 декабря, годовщину Аустерлица и коронования Наполеона I. Знали об этом только Морни и мисс Говард.

Мисс Говард снова, в который уже раз, собирала имеющиеся у неё средства, чтобы финансировать намеченную операцию. Она продала лошадей, заложила свои дома в Лондоне и последние драгоценности. Своему другу графу д'Орсе она писала, что «бросила в горнило мебель работы Бернара Палисси…»

Её вера в Луи-Наполеона была абсолютной.

И вновь победа: фактически, в скрытой форме, была реставрирована Империя.

Тогда мисс Говард, обезумев от радости, подумала, что теперь ставший хозяином Франции принц волен на ней жениться.

Однажды вечером она заговорила с ним на щекотливую тему. В ответ на это Луи-Наполеон лишь поцеловал ей руку. Наивная, она лелеяла одну, но чрезмерную надежду и уже видела себя императрицей.

В начале 1852 года Луи-Наполеон покинул Елисейский дворец и поселился в Тюильри. Все мгновенно почувствовали в нём монарха. Он приказал отчеканить монеты, у которых на реверсе сохранялась надпись «Французская Республика», зато на аверсе был его профиль и имя «Луи-Наполеон Бонапарт»; кроме того, он торжественно раздавал изображения орлов для укрепления их на древках знамён, а также одел свою личную гвардию в униформу императорской гвардии.

Естественно, такое повышение его статуса несказанно радовало мисс Говард, которая на всякий случай заказала себе точную копию кровати Жозефины Богарне… Каждую ночь, лёжа на ней, она предавалась мечтам, теперь уже несколько более определённым.

Амбиции любовницы возрастали по мере развития событий. Красивая, любимая, умная женщина вполне могла претендовать на исключительную судьбу… Одной только преданностью, которую она столько раз подтверждала, она заслужила право надеяться на вознаграждение своего деятельного самоотречения…

Изменившееся поведение мисс Говард, прежде державшейся совсем незаметно, возмущало окружение Луи-Наполеона.

В сентябре мисс Говард, думая, что принц может жениться только на знатной даме, купила неподалёку от Версаля замок Борегар и тут же стала называть себя его именем…

Однако Луи-Наполеон, хотя по-прежнему появлялся повсюду в Париже со своей любовницей, относительно своих матримониальных намерений продолжал хранить молчание.

Тогда мисс Говард решила форсировать события и вынудить своего любовника официально признать её положение. Она присутствовала на смотрах, посещала театры, сопровождала принца в замок Сен-Клу, но никогда не появлялась в Тюильри. Теперь она решила явиться туда без приглашения.

В один из торжественных вечеров Луи-Наполеон неожиданно увидел её, ослепительную и сияющую, входящей в зал под руку с полковником де Бевилем. Принц ничего не сказал, почтительно раскланялся с ней и продолжал улыбаться. Но он никогда не простил ей этой оплошности. Что же касается окружения принца, то оно было просто шокировано.

Они ещё не знали, что в сердце Луи-Наполеона уже начинала расцветать новая любовь, пока ещё слабая, но обещавшая вскоре разрастись, ведь она была испанкой…

В конце декабря двор возвратился в Париж. Наполеон III сразу отправился к мисс Говард. Ему не терпелось порвать с ней, хотя именно ей он был всем обязан. И ещё одна вещь его тревожила. У англичанки хранились все его письма, все записки, и Наполеон опасался, как бы в порыве отчаяния она не отправила их Евгении… Чтобы забрать эти письма или хотя бы выкупить, он и явился на Цирковую улицу.

Мисс Говард знала, что Наполеон III влюблён в де Монтихо. Она знала и безмерно страдала от этого.

Мисс Говард приняла с нежностью, хотя и грустной, своего обожаемого любовника. С первых слов ей стало понятно, что этот вечер станет вечером их разрыва. Молчаливая, бледная, утонувшая в мягком, широком кресле, она слушала императора, говорившего ей о деньгах, о «возврате писем», о «возмещении убытков», о титулах, о «династической необходимости», о «вознаграждении за понесённый ущерб»… Когда он, наконец, замолчал, она мягко напомнила ему об обещании жениться. Из деликатности она не коснулась тех огромных сумм, которые он был ей должен, но напомнила о трудных временах, которые они пережили вместе. Тогда он закурил сигарету с обиженным видом и кончил тем, что задремал. Когда же проснулся, огонь в камине уже погас, и в комнате никого не было. Измученная Херриэт ушла спать.

21 января Наполеон III, попросив руки Евгении Монтихо, получил на это согласие и неожиданно оказался в затруднительном положении: как объявить мисс Говард о своём обручении?

После долгого размышления монарх решил, что проще всего вообще ничего не говорить, удалить от себя англичанку и сделать так, чтобы она обо всём узнала из газет.

Наполеон III отправляет Говард в Лондон с конфиденциальным заданием. Вне себя от радости, что может оказать услугу своему драгоценному любовнику, Херриэт на рассвете следующего дня покинула свой дом.

Утром 23 января Говард, поджидавшая судно из Саутгемптона, купила газету. «Его Величество Император объявил о своей помолвке с м-ль Монтихо», – прочитала она.

Через полчаса молодая женщина снова села в коляску и во весь опор помчалась в Париж. Вечером она прибыла на Цирковую улицу. Глазам её предстала страшная картина. Вся мебель была перевёрнута, выпотрошена, кресла и диваны вспороты. Она кинулась к потайному ящичку… Письма Наполеона III исчезли…

Мисс Говард быстро набросала записку императору. В тот же вечер бывший возлюбленный явился на Цирковую улицу.

«Я бы хотела с вами говорить не о прошлом и настоящем, а о… будущем… Мы когда-то вместе обсуждали возможность разрыва. Так вот, я составила небольшой список пожеланий. Я жду вашего ответа завтра вечером».

Император поклонился, молча вышел из комнаты и направился в Тюильри, где изучил содержание записки Херриэт.

Своим мелким почерком Наполеон III тут же составил ответ, которого так ждала Херриэт. На другой день офицер охраны доставил его на Цирковую улицу. Вот вкратце его содержание: «Мисс Говард разрешается выйти замуж за англичанина… Экс-фаворитка станет графиней де Борегар и де Бешеве после возведения этих земель в майорат… Её сын сможет унаследовать её привилегии, титулы и земельные владения. Учитывая его французскую национальность, император предлагает этому молодому человеку возможность сделать дипломатическую карьеру… В своих апартаментах во дворце Сен-Клу, к обстановке, являющейся национальным достоянием, мисс Говард добавила множество принадлежащих ей лично портретов, бронзовых изделий из фарфора. Император подумал, что ей будет приятно самой проследить за упаковкой и отправкой этих предметов искусства и личных вещей, и потому ей разрешается приехать в замок и находиться там».

Спустя несколько дней, когда парижане уже начали вывешивать на своих домах флаги по случаю императорского бракосочетания, мисс Говард упаковала свой багаж на Цирковой улице и уехала в Сен-Клу.

Она находилась там и 30 января, когда пушечный залп и звон колоколов возвестили о том, что Евгения де Монтихо стала императрицей всех французов.

Херриэт была рада, что находится вдали от столицы; однако вечером, узнав, что новобрачные собираются провести первую брачную ночь в замке Вильнёв-л'Этан, стоящем на окраине парка Сен-Клу, она разрыдалась и решила вернуться на Цирковую улицу

На следующий день она послала императору последнюю записку: «Сир, я собираюсь уехать. Я бы с удовольствием пожертвовала собой ради политической целесообразности, но не могу простить, когда мной жертвуют из-за каприза. Я забираю с собой ваших детей, а у новой Жозефины похищаю её звезду. Я прошу вас лишь о последней встрече, чтобы сказать вам последнее „прощай“. Надеюсь, вы не откажете мне в этом…»

Император принял её, после чего она с грустью уехала к себе.

Однако мисс Говард то и дело попадалась на глаза императорской чете и со злорадным удовольствием приветствовала высочайших особ. Взгляд Евгении стекленел, ноздри раздувались, она стояла неподвижно, в то время как Наполеон III подчёркнуто вежливо отвечал на приветствие. Наконец юная императрица потребовала удалить бывшую любовницу.

Наполеон III, превозмогая душевную боль, попросил мисс Говард покинуть Францию и провести некоторое время в Англии, где, в соответствии с договором о разрыве 1852 года, ей предписывалось выбрать себе мужа.

Херриэт, побеждённая, сдалась. И спустя несколько дней отбыла в Лондон, увозя с собой сына и двух незаконнорождённых детей императора, прижитых с Элеонорой Вержо.

Мисс Говард, оставленная императором, вышла замуж за своего соотечественника, Клэренса Трилони. Она умерла 19 августа 1865 года в замке Борегар.

Катрин Денёв (родилась в 1943)

Собственная фамилия – Дорлеак. Драматическая актриса. Дочь драматического актёра Мориса Дорлеака и Рене Денёв. Закончила парижский лицей «Ла Фонтэн». В первом браке её мужем был Дэвид Бейли, модный фотограф. Имеет двоих детей: Кристиана – от брака с кинорежиссёром Роже Вадимом, и Кьяру-Шарлотту – от актёра Марчело Мастроянни. Получила признание, снявшись в фильмах «Отвращение» (1965), «Шербурские зонтики» (1964), «Дневная красавица» (1967), «Последнее метро» (1980), «Голод» (1983), «Индокитай» (1992) и др.

* * *

Молчание – это её излюбленная манера защищаться. Она так же искусно владеет молчанием, как, например, веером или, когда нужно, кинжалом. Катрин никогда не станет разговаривать с первым встречным, она строго отбирает тех, кому может доверить свои признания.

Вот некоторые из них: «Конечно, я боюсь, как и все женщины, постареть, даже немножко больше, чем остальные, потому что для актрисы это очень важно. Было бы ложью уверять в обратном».

О своей склонности к тайнам она говорит: «Я люблю всё хранить в секрете. На мой взгляд, личное должно личным и оставаться. Бывает, что во время какого-нибудь интервью я иногда проговорюсь, скажу что-то сугубо личное. Редко случается, чтобы я потом не пожалела об этом».

Об Иве Сен-Лоране: «Я не часто встречаюсь с Ивом, но он знает обо мне всё, как, впрочем, и я о нём. Он считает меня женщиной, которой можно довериться. Я им восхищаюсь и, как и все в его доме моделей, искренне его люблю. Я хотела бы быть обнажённой под его нарядами, всем телом ощущая шелковистость их подкладок. Платья Сен-Лорана доставляют мне прежде всего физическое удовольствие».

Подмечено, что в каждом новом интервью Катрин Денёв не лишает себя удовольствия воспеть хвалу добродетельному молчанию, приводя себя в качестве примера. Многие вопросы просто выводят её из себя: она считает их нескромными.

Почему же красавица Катрин Денёв столь скрытная? Потому что французская кинозвезда отказывается подчиняться условностям. На кинематографическом горизонте она видна как на ладони. Но её совсем незаметно, когда говорят о другой Денёв, той, которая возвела сокрытие своей частной жизни в искусство, в котором ей нет равных. Дети актрисы, Кристиан и Кьяра-Шарлотта, уже выросли и живут самостоятельно. Но об их отношениях с матерью так никто никогда толком ничего и не узнал. Так же мало известно о её любовных делах. Кроме Дэвида Бейли, Роже Вадима и Марчело Мастроянни, были и другие мужчины, оставшиеся публике неизвестными.

Катрин Денёв любит, не выставляя толпе напоказ своё чувство. Она имеет на это право. Ей нравится крепко запирать на засовы все двери. Она задёргивает все занавески, чтобы лучше рассмотреть собственную внутреннюю жизнь.

Катрин Денёв, возможно, была бы сиреной во времена Одиссея или нимфой Эхо, оберегавшей чуткий сон Нарцисса. Лучший способ исчезнуть – это погрузиться в мужские взгляды. Она ныряет туда, теряется в них и тут же возрождается.

Неуловимая, молчаливая Денёв. Внешне она выглядит недоступно и гордится этим. Она подражает тем, с кем ей не сравниться, – Дитрих или Гарбо. Как Дитрих или Гарбо, она появляется, потом исчезает, близкие друзья утверждают, будто она путешествует на облаке духа. Вздор, Денёв путешествует на машине, на поезде и на самолёте.

Правда, ежедневно она повторяет, точно молитву, слова Поля Валери: «У женщины, не пользующейся духами, нет будущего». Катрин обливает себя духами. Они говорят за неё. Актриса создала собственные духи, но они, впрочем, не имели успеха. Она берёт пример с Мэрилин Монро, утверждавшей когда-то, что спит лишь с капелькой «Шанели № 5»…

Пылкая Мэрилин восхищала скромную Катрин, которая отказалась от обычного молчания ради того, чтобы прокомментировать по телевидению фильм «Норма Джин, или Мэрилин Монро». Редко одна обольстительница говорит о другой, пусть даже умершей. Но очарование Денёв носит особый характер, и она знает: в этом соперниц у неё нет. У неё, можно сказать, автоматическое обольщение, или обольщение вечное. Она очаровывает постоянно и непрерывно.

В такие моменты Катрин Денёв олицетворяет собой торжествующую женственность, напоминая о словах, сказанных Мюссе вскоре после окончательного разрыва с Жорж Санд: «И всё же она самая женственная из всех женщин, которых я когда-либо знал».

50 лет – возраст подведения итогов. У Катрин Денёв они и не такие уж положительные, как это может показаться. Она заставила восхищаться своей внешностью, но не отметила ею ни одну из своих ролей. Например, при имени Вивьен Ли в памяти сразу же всплывает лучистый образ Скарлетт О'Хары. Когда говорят об Изабель Аджани – образ Камиллы Клодель.

Скрытная Денёв сбрасывает свою маску лишь в царстве цветов своего сада под Парижем. Сад, в свою очередь, таинственный и тихий, как и его хозяйка…

Сорок восемь процентов мужчин Франции считают, что Катрин Денёв олицетворяет вечную женственность идеальнее, чем Мэрилин Монро и Софи Лорен, и готовы следовать за ней в огонь и воду. В то же время они утверждают, что её очарование кажется волшебным, потому что Катрин Денёв не обладает ни самыми красивыми глазами, ни самой красивой грудью, ни самым красивым ртом…

Соотечественники о Катрин Денёв говорят: «чародейка», «соблазнительница», «нежная и отчаянная», «роковая женщина», «бесчувственная и невозмутимая»…

Утверждают, что у этой «краснеющей и бледнеющей» от скромности женщины не самый мягкий характер, а порой он даже слишком твёрдый и жёсткий. Если она что-то решила, её почти невозможно переубедить.

Катрин Денёв родилась под знаком Весов. У женщин этого знака эротические стремления заложены в подсознании. Время от времени они с удивлением обнаруживают себя в новой постели и не могут понять, как это произошло…

Её сын Кристиан родился 18 июня 1963 года от известного французского кинорежиссёра Роже Вадима, любителя отыскивать молоденьких девушек и создавать из них звёзд кино.

Сам Роже Вадим признавался: «Во время съёмок очень часто возникают временные связи. И в этом смысле я не единственный… Правда, мои отношения с Бардо, Денёв, Фонда начались ещё до того, как я стал их снимать. Мне свойственно думать о человеке и об актёре как о двух разных личностях и держать обоих на расстоянии. Но иногда знание человека и доверие, которое я к нему испытываю, помогают преодолеть некоторые проблемы актёрской игры. И я чувствовал, что с Брижит и Фонда это шло на пользу дела. Но в случае же с Денёв это могло создать некоторые проблемы, правда, у меня она снималась всего раз…»

Когда два человека работают в одной съёмочной группе и состоят в интимных отношениях, существуют две опасные ловушки. Во-первых, режиссёр может утратить требовательность. Во-вторых, человек использует эти отношение как оружие, чтобы добиться своего…

Ни для кого не было секретом, что Роже Вадим страстно и нежно любил Катрин Денёв. Познакомились они, когда ей было семнадцать лет, а ему тридцать два. Она была в том же возрасте, что и Брижит Бардо…

Роже Вадим ввёл её в мир «сладкой жизни», о котором Катрин Денёв ничего не знала, несмотря на то что жила в известной актёрской семье. С детства она была кроткой и замкнутой.

«Очень долго меня считали не то чтобы робкой, а просто-напросто недалёкой, – рассказывала Катрин. – Представьте хорошенькую девушку, которая ничего не в состоянии сказать, – очень быстро за ней закрепляется соответствующая этикетка. Я не любила игр. Рано сама научилась читать. Больше всего любила патетичных героинь Эмилии Бронте и вздрагивала от женщин Франсуа Мориака…»

В светских и кинематографических кругах Парижа появилось, как многие тогда утверждали, «клише» Брижит Бардо. Но если Б.Б. сразу же включилась в богемную жизнь и при этом не ощущала неловкости, то Катрин Денёв вела себя тихо, вызывая у присутствующих только уважение и восхищение. Мужчины считали за честь поближе познакомиться с очаровательной особой, никак не вписывающейся в «гнездо», которое должно было стать частью её повседневной жизни.

Роже Вадим, порой злясь, давал ей «советы»: «Верь мне, женская красота сама по себе нуль. Она ничего не значит, если обладательница не будет её демонстрировать как флаг, как оружие и как меч…»

В 1962 году он поручил ей сыграть главную роль в фильме «Порок и добродетель». Фильм имел успех. Однако от знакомых друзей и коллег Катрин Денёв услышала о том, что Роже Вадим разочарован своей новой партнёршей, прежде всего, как актрисой.

А любовь? Неистовая любовь продолжалась. Но неожиданно её как «ножом срезало»… Что же произошло?

Стеснительная Катрин случайно майским днём познакомилась в Париже с Дэвидом Бейли – молодым, красивым мужчиной, который оказался знаменитым английским фотографом, работавшим в журнале «Плейбой». Это он «запустил» на орбиту мировой моды Джейн Шримптон, ставшую лучшей манекенщицей Европы, своей элегантностью и чувственностью сводившую с ума миллионы поклонников.

Дэвид не знал французского, мог сказать всего лишь два-три предложения. Катрин же в то время ещё не могла говорить по-английски. Но для обострённых весной чувств незнание языка не имело никакого значения. Влюблённые интуитивно ощутили, что нужны друг другу.

Катрин и Роже, несмотря на прерванный роман, остались друзьями. Более того, новый друг Катрин стал приятелем Роже Вадима. А когда Дэвид и Катрин решили обручиться, Роже Вадим прислал поздравление: «Прости, что не понимал, как дорога ты мне. Твой Роже».

Но по причинам, известным только ей одной, Катрин Денёв ушла от Дэвида и осталась с сыном, занялась его воспитанием. Вадим часто звонит ей по телефону, считая, что во многом виноват он. «Катрин – мой единственный грех», – сказал он журналистам. Катрин разговаривала с ним как с братом.

«Когда прошла страсть, любовь между нами стала естественной. Любовь для меня важнее славы, а счастье важнее успеха. Передо мной отчётливо встала дилемма, – вспоминала Катрин Денёв. – Когда я приняла решение родить ребёнка, я уже знала, что мы расстанемся с Вадимом, но это не имело никакого значения, как и разлука с Марчелло… Мне важен был Вадим не как муж, а как отец будущего ребёнка. После долгих раздумий я решилась. И могу сказать, что счастлива. Я мать, а мать никогда не бывает одинокой. Материнство приносит радость. Правда, оно есть некоторый вид взвешенного жертвования собой.

Освободившись от опекунства Роже, я смогла ощутить в себе внутренние силы. Знаете почему? Потому что стала сама зарабатывать…»

Красивые женщины – гордые женщины. Наверное, потому, что отмечены магической силой свыше. Не каждая женщина в двадцать три года с ребёнком на руках откажется от предложения о браке.

Более того, аналогичная ситуация произошла у Катрин Денёв с Марчелло Мастроянни. Возникший между ними любовный роман стоил обоим много сил и нервов. Несколько лет Марчелло метался между Римом и Парижем, пока не решился осесть во французской столице. Катрин любила его, но не желала уничтожать семью Марчелло. Она решительно отказывала ему в браке. Но Марчелло не падал духом, он искал любую возможность, чтобы Катрин стала его женой. Узнав, что она беременна, он немного успокоился. Однако и рождение дочери (Кьяра-Шарлотта родилась 28 мая 1972 года) не смогло изменить решение Катрин Денёв.

Страстный Марчелло Мастроянни «первый любовник Европы» получил такой удар ниже пояса, что ещё долго не мог прийти в себя. Он был вынужден возвратиться к своей семье. Нужно отдать должное Катрин и Марчелло: несмотря на прессу, на желание журналистов «вывалять» их в грязи, они смогли найти в себе силы пройти через все вставшие перед ними трудности, воспитать Кьяру-Шарлотту и остаться друзьями.

Дети Катрин Денёв продолжают семейную традицию – они актёры, а Кьяра-Шарлотта Мастроянни даже снялась вместе со своей прекрасной мамой в фильме не менее известного кинорежиссёра Клода Лелуша «Только вдвоём».