Текст книги "100 великих любовниц"

Автор книги: Игорь Муромов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

Ольга Жеребцова (1766–1849)

Родная сестра фаворита Екатерины II Платона Зубова, сменившего графа Дмитриева-Мамонова. Была принята ко двору в 1789 году. Любовница английского посланника в Петербурге Чарлза Уитворта. Участница дворцового заговора против Павла I. После разрыва отношений России с Англией жила в Европе, где была любовницей наследного принца Уэльского.

* * *

За Платоном Зубовым, занявшим при Екатерининском дворе и при самой императрице пост «первого человека в государстве», приехала его красавица-сестра Ольга. Она была уже замужем, но вошла в жизнь столицы решительно, властно и всепобеждающе. Она брала реванш за долгую жизнь в глуши, в провинции, за бесцветное замужество, за долгое ожидание.

Представленная Платошей государыне, Ольга приглянулась тем, что была очень похожа на братца. И двор – даже самые взыскательные и язвительные ценители красоты – не мог не признать, что Жеребцова красива необыкновенно.

Муж оставался в тени, а к ногам его жёнушки складывали свои сердца многочисленные поклонники всех возрастов и чинов. Но Ольга выбрала судьбу и любовь необычную. Обладая умом, темпераментом, интуицией, эта женщина жаждала действовать. Видимо, это сыграло не последнюю роль в любви к ней английского посланника и дипломата Чарльза Уитворта…

Должность он наследовал от своего батюшки знаменитого Джорджа Карла Уитворта, служившего при дворе Петра Великого. Приехав в Россию в 1788 году, Чарльз Уитворт начал свою карьеру весьма успешно. Он покорял искренней симпатией к России, безупречной вежливостью, светскостью английского аристократа. Двери лучших домов Петербурга были распахнуты перед ним, но он сам выбирал лишь тех, кто был близок и особенно любим императрицей. Он стал другом Платоши, Платона Зубова. И влюбляется в его сестру. По Петербургу ходили сплетни и легенды о пламенном романе Ольги Жеребцовой с английским посланником. Ольга не скрывала своей страсти. Но она не просто любила, она «служила» своему возлюбленному. Перед ней было великое поле деятельности – добиваться побед на поприще политическом. Не для себя, не для отечества, не для Англии. Для него! Был подготовлен очень важный для Уитворта документ о союзе России с Англией. Но он остался неподписанным. Екатерина II умерла, оставив трон ненавидевшему её наследнику, жаждущему мести.

Россию лихорадило. Дворцовые спектакли разыгрывались Павлом с непредсказуемыми дикими решениями, которые казались бы комичными, если бы не были так страшны. Не было человека при русском дворе, над которым не висела бы угроза опалы – от казни до ссылки. Зубов ждал. Его лишили всего и со всей роднёй выкинули из Петербурга.

Уитворта пока не задели перемены при дворе, и Ольга затихла рядом с ним. Они выжидали. Более того, отношения с Павлом начали налаживаться. В решениях Павлом руководила ненависть к революционной Франции и страх перед всем французским. Настало время Уитворта. В феврале 1797 года был заключён желанный и тщательно подготовленный русско-английский торговый договор. Английский посланник стал значительной фигурой при русском дворе. Но Павел был непредсказуем. Уже в 1800 году он стал благоволить Бонапарту, значит, к Франции. Английским судам было запрещено заходить в русские порты, Россия прервала торговлю с Англией. Судьба России, судьба Англии – всё было пустяками по сравнению с карьерой возлюбленного. Ольга Зубова стала зачинщицей заговора против полусумасшедшего тирана Павла I. Дворец Зубовой всю ночь пылал бальными огнями, собирая в танцевальных залах недовольных, негодующих подданных. Среди них были виднейшие военные, русские аристократы, в том числе граф Панин. Замышлялось покушение на царя, велись переговоры с адмиралом Осипом де Рибасом, со дня на день ждавшим ссылки в Сибирь. Но Ольга плела не только интригу покушения на императора, ей удалось смягчить участь семейства Зубовых. И даже вернуть их в Петербург. Ольга воспользовалась опять-таки слабостью своего непутёвого братца, прельстившего девицу Кутайсову, семейство которой пользовалось исключительной благосклонностью Павла. Жеребцова отвалила придворному брадобрею Кутайсову 200 тысяч золотых червонцев. Ходатайство брадобрея помогло.

Со своей стороны и английский посланник не жалел золота, так хорошо подогревавшего ненависть к Павлу в его подданных. Во дворце Жеребцовой открыто говорили о перевороте. Единомышленником Жеребцовой был военный губернатор Петербурга граф Пален, к которому приходили все доносы. Обидная оплошность драматически изменила ход событий. Написанная Уитвортом фраза «Император не в своём уме», прочитанная лично Павлом, решила судьбу дипломата. С этого дня жизнь Ольги Зубовой стала сплошной погоней за любовью и любимым.

Ольга последовала вслед за покинувшим Петербург Уитвортом. Рибас убит самими заговорщиками, заподозренный в измене. Известие об убийстве Павла настигло Жеребцову в Берлине. Но оно мало что значило для любящей и отчаявшейся женщины. Она отдала Уитворту лучшие годы своей жизни. Он и его карьера были смыслом её существования и теперь неугасающая в её груди страсть губила Ольгу, тянула её на дно.

Она слала в Англию гневные и страстные письма, которые обсуждал весь Берлин. Её поведение осуждалось. Её притязания были неприличны. Замужняя женщина открыто заявляла о своей любви! Неслыханная дерзость! Дома берлинской знати закрывались перед Ольгой. Ей было 35 лет. Нечеловеческими усилиями она пыталась остановить время, ещё надеялась вернуть прошлое. Сорокалетний Уитворт, пэр Англии – получивший это звание за блестящие дипломатические успехи – женился на герцогине Дорсет. Эта партия была достойна великого дипломата, и не так уж важно, что между супругами не было ничего похожего на страсть. Зато уже через год между ними полыхала ненависть.

Ненавидела и Ольга Зубова. Ненавидела и по-прежнему любила. И продолжала погоню. Теперь уже из Лондона она стремилась всем сердцем в Париж, куда вероломный Уитворт был назначен послом. Жеребцова обратилась к русскому послу в Лондоне Воронцову с просьбой представить её ко двору и получила отказ. Лондонский высший свет закрылся для неё так же, как и берлинский. Презрение лондонского общества вдруг сделало невозможное: влюблённая женщина вдруг стала вновь гордой, властной красавицей Ольгой Жеребцовой. Она взяла реванш…

В своей трагической судьбе Ольга поставила красивую и поистине царственную точку. Её полюбил любимец английского двора – обаятельный и юный наследник Георга III, принц Уэльский. Принц своими любовными историями, непокорностью традициям и презрением к трону дал немало сюжетов романистам. Он был галантен, романтичен; всегда влюблён и видел в женщине лишь женщину. Отступить, пренебречь любовью заставляли его огромные долги. Так рассыпался перед долгами первый романтический брак принца Уэльского с очаровательной вдовушкой, брак скандальный. И несчастный тут же попал в сети русской обольстительницы. Теперь у ног тридцатипятилетней Ольги Жеребцовой была вся Англия, теперь с ней вынуждены были считаться. Те, кто её презирал, стали пресмыкаться перед ней. Она обрела себя, она победила, она могла вернуться в Россию.

По иронии судьбы в гостиную Ольги Жеребцовой жизнь заносила многих знаменитых изгнанников.

Воспоминания о ней, полные уважения и преклонения, оставил Герцен. Знаменитая Жеребцова была уже далеко не молода, но русский литератор увидел и оценил в ней и острый ум, и былую красоту, и величественность много пережившей и пересилившей свою судьбу женщины.

Ольга Александровна Жеребцова прожила 83 года. Она прожила их бурно и страстно, не боясь быть непокорной, не соглашаясь быть несчастной.

Жозефина-Луиза де Бальби, графиня де Комон (1753–1832)

Фаворитка Людовика XVIII. В 17 лет вышла замуж за полковника де Бальби. Затем стала фрейлиной графини Прованской и заимела массу поклонников. Во время революции король бежал из Парижа, Бальби последовала за ним и стала некоронованной королевой эмиграции. Затем она уехала в Голландию, где её связь с графом д'Аршамбо наделала много шума. Вернувшись во Францию, встретила холодный приём со стороны Людовика XVIII.

* * *

В конце лета 1791 года целые народы требовали свободы, и в то же время самые великие люди эпохи слепо повиновались самому жестокому тирану – любви. Вот и в Кобленце, куда перебрался королевский двор Людовика из охваченного волнениями Парижа, граф Прованский стал игрушкой в руках страстной и требовательной любовницы.

Женщина, которую позже назвали «королевой эмиграции», носила титул графини де Бальби, звали её Анна де Комон де ла Форс. Она была хороша собой, пикантна, лукава, остроумна и сладострастна.

Однажды неожиданно вернувшийся муж застал её в постели с шевалье де Жокуром. Страстные любовники даже не заметили его появления и продолжали своё упоительное занятие. Разъярённый господин де Бальби бросился со шпагой на неверную супругу и ранил её. Жена не растерялась и заявила, что у графа галлюцинации, никакого любовника не было и в помине. (Пока господин де Бальби заходился в гневе, шевалье де Жокур успел бежать через потайной ход.)

Некоторое время спустя господина де Бальби признали сумасшедшим и заперли в Бисетре. Но графине показалось мало избавиться от надоедливого супруга, она настояла на том, чтобы любовник получил все должности графа. Вот что писал один из её современников: «Бедного графа де Бальби, которого жена и родственники объявили сумасшедшим за то, что он понял, что рогат, и не захотел молчать об этом, не только заперли в сумасшедший дом; душевнобольной не может быть полковником, и его полк отдали шевалье де Жокуру, тому самому, которого он чуть не убил, застав со своей женой».

Свободная телом и сердцем, располагая всем своим временем, госпожа де Бальби начала искать применение тем удивительным любовным способностям, которыми её одарила природа. Будучи придворной дамой графини Прованской, она вознамерилась соблазнить её супруга, будущего Людовика XVIII.

Сравнительно поздно приобщившийся к любовным утехам граф навёрстывал упущенное и стремился оказать внимание как можно большему количеству дам. Восхищённый новыми, «мужскими» ощущениями, граф рассказывал всем о своих подвигах, причём в весьма фривольной форме. Итак, де Бальби только ждала удобного момента. В один прекрасный вечер она устремила свой порочный взгляд на графа, и тот задрожал. Прошло немного времени – и они уже вели себя в постели так, как будто знали друг друга всю жизнь…

Став фавориткой, де Бальби захотела поселиться в Люксембургском дворце. Граф Прованский немедленно приказал отделать для неё роскошные апартаменты. «Входите, мадам. Всё это – ваше!» – торжественно провозгласил он. Графиня, придирчивым взглядом окинув помещение, заявила, что мебель просто ужасна. Мосье вернулся к себе совершенно расстроенный. Ночью он нашёл выход из положения: а что если списать всё на гвардейцев? Допустим, они подожгли комнаты, и всё сгорело?.. После «пожара» комнаты обставили в соответствии со вкусом новой фаворитки: зелёный с белым атлас, много золота…

Госпожа де Бальби с первых же дней революции благоразумно решила держаться подальше от народного гнева. Лучшим выходом было отправиться в эмиграцию. Но брат короля, испытывавший некоторую симпатию к революционерам и даже поддерживавший их своими нападками на Марию-Антуанетту, не хотел покидать Францию. Считая, что народ потребует только изгнания королевы и отречения короля, он решил остаться в Париже, чтобы немедленно занять трон.

Но госпожа де Бальби спутала все его планы. «Я уезжаю, – заявила она. – И вы должны последовать за мной! Через неделю я буду в Монсе… Устройте ваше бегство. Кстати, вы сможете лучше управлять событиями извне».

Его светлость обожал свою маленькую графиню. И он согласился. Месяц спустя, 20 июня 1791 года (в день бегства королевской семьи в Варенн), он покинул дворец, переодетый иностранным туристом, сел в карету и прибыл в Монс, где его ждали жена и графиня де Бальби. В тот же вечер он окончательно покинул супружескую постель, «эмигрировав» к фаворитке…

7 июля, после утомительного путешествия, брат короля прибыл в Кобленц с женой, любовницей, придворными, их жёнами и любовницами. Они разместились в Шёнборнлустском дворце, принадлежавшем Клементу-Венцесласу Саксонскому, архиепископу Тревскому, дяде графа по материнской линии.

Маленький двор, пытавшийся во всём подражать Версалю, управлялся фавориткой принца. Из своей постели она дёргала за все ниточки, плела интриги, назначала офицеров армии Конде, прогоняла советников, отзывала дипломатов – словом, их взлёты и падения зависели только от графини… О могуществе фаворитки очень красноречиво писал Жозеф Тюркан: «Вначале эмиграция была приятным времяпрепровождением для дворян, честолюбцев и хорошеньких женщин. Это было модой и только много позже стало необходимостью. Установлению моды больше всего способствовали женщины. Поэтому эмиграцию можно считать детищем слабого пола. Женщины – движущая сила и инструмент эмиграции. Кобленц принадлежит им, это их арена действий, их театр, и они прекрасно в нём играют. Главная роль, безусловно, отведена госпоже де Бальби».

Королева-фаворитка принимала в своей комнате генералов, дипломатов и придворных, обсуждая с ними текущие события. Эти «совещания» были иногда очень легкомысленными, не соответствующими нашим представлениям о политике, но тогда это никого не смущало. Например, госпожа де Бальби могла, комментируя итоги сражения или решения Конвента, раздеться и начать надевать ночную рубашку… Властная, надменная, она позволяла себе пренебрежительно обращаться с самыми знатными людьми Франции.

В замке Шёнборнлуст все знали, что госпожа де Бальби обманывает графа Прованского с редким постоянством. Любой лакей мог по именам перечислить дворян, занимавшихся с графиней на ковре любовными забавами. Её беззастенчивость никого не шокировала, потому что распутство было единственным развлечением эмигрантов в Кобленце. Совершенно счастливые от того, что смогли избежать опасностей революции, они предавались развлечениям, устраивали обеды «с раздеванием», где царила фривольная обстановка интимных ужинов, милых сердцу Людовика XVIII.

В начале 1792 года, в день Святого Епифания это неистовство привело к ужасному скандалу. На вечеринке у госпожи де Ланж был избит нищий немец, обратившийся за милостыней. Многие пруссаки считали брата короля покровителем развратников. Де Бальби, раздосадованная скандалом, вызванным оргией у госпожи де Ланж, лихорадочно искала способ поправить дело. Следовало немедленно найти могущественного и богатого монарха, который согласился бы финансировать эмиграцию. Фаворитка вспомнила о Екатерине Великой, посланник которой, граф Романов, как раз приехал в Кобленц.

Придумав этот план, она пригласила к себе русского дипломата, была очаровательна, соблазнила его и подарила ему несколько смелых ласк. В тот же вечер он понял, что без ума от неё. На следующий день он кинулся к её ногам. Она подняла русского, уложила в свою постель и стала его любовницей. Через несколько недель он стал рабом этого дьявола в юбке и добился от Екатерины поддержки для эмиграции…

То, что разрушила одна женщина, восстановила другая. Таким образом было ещё раз убедительно доказано, что самая сокровенная часть женского тела, подобно языку Эзопа, способна и на самые прекрасные деяния, и на самые злые… Госпожа де Бальби одним движением бедра сделала Россию союзницей эмиграции.

Ева Браун (1912–1945)

Любовница лидера немецких нацистов Адольфа Гитлера. Лишь за несколько часов до добровольного ухода из жизни стала его женой.

* * *

Портофино, маленькая станция на итальянской границе. Лето 1938 года. Перед объективом кинокамеры три молодые женщины весело щебечут и кокетливо поправляют шляпки. Вот они спускаются с крутого склона, сбрасывают с себя платья и бегут в морскую волну. Беспристрастный оператор фиксирует каждую деталь нудистского купания. Они возвращаются на берег, садятся на горячие камни и выжимают мокрые волосы. Одна из них поднимается, подходит к кинокамере и призывно машет рукой.

Месяц спустя в уютном замке Бергхоф, что в лесах Баварии, погас свет. По приказу его владельца удалился даже постельный камердинер. Ожил проектор, на пластиковом экране появились фигуры. Хозяин замка неподвижно следил за ними, его руки лежали на коленях, лишь на виске бурно пульсировала жилка.

30 сентября 1938 года германский канцлер Адольф Гитлер (хозяин Бергхофа) из рук Муссолини, Даладье и Чемберлена получил «мюнхенскую индульгенцию». Путь к мировому господству был открыт. «Третий рейх», захлебнувшись от восторга, приветствовал своего фюрера. И уже поднялась в воинственном жесте правая рука. Рука, которая нежно гладила единственную женщину на свете, Еву Браун.

Они познакомились в 1929 году. Семнадцатилетняя дочь профессора католицизма и бывшей чемпионки по фигурному катанию воспитывалась в лучших традициях буржуазной семьи. Хорошенькая выпускница лицея, а потом торговой школы, она увлекалась музыкой, спортом, фотосъёмкой. Она была прекрасно сложена. У неё было две сестры – младшая Гретель и старшая Ильзе. В меру строгий, но безгранично любивший своих детей Фриц Браун хотел, чтобы у дочерей была хорошая профессия и счастливая семейная жизнь…

Она с удовольствием работала секретарём-ассистентом у Генриха Хоффмана, редактора газеты «Völkischer Beobachter». Орган партии национал-социалистов, эта газета находилась под пристальным вниманием лидера нацистов Адольфа Гитлера. Появление в редколлегии миловидной блондинки не осталось незамеченным. Вскоре многие стали догадываться, в чём причина частых визитов Ади в здание редакции.

Сорокалетний Гитлер был к тому моменту видной политической фигурой, «повязанной» с крупными дельцами и банкирами. За спиной будущего канцлера Германии уже стояли тысячи боевиков. В это время он жил с девятнадцатилетней Ангеликой Раубаль, которую нежно звал Гели. Тайная связь с девушкой, оформленной как домработница, тяготила Гитлера. Неясные сексуальные ориентиры, попытки их реализовать, ужас и разочарование Гели создавали мучительный дискомфорт в жизни лидера нацистов. Анжела – нудная и терпеливая, Ева – весёлая и решительная. Подобные сопоставления сыграли роковую роль в событиях 18 сентября 1931 года, когда Гели выстрелом в голову свела счёты с жизнью. В предсмертной записке она извинялась перед «дядей Ади».

Министр юстиции Баварии Франц Гюртнер замял вспыхнувший скандал, и на пост Гели заступила Ева Браун. Первая ночь с фюрером 6 февраля 1932 года потрясла девушку. Она не могла вспоминать об этом без содрогания ещё долгое время. Но постепенно льстивая мысль о принадлежности к миру избранных, дорогая жизнь и всё возрастающие потребности решили дело в пользу подобной связи. Со временем Еве даже стали нравиться мазохистские причуды Гитлера, и она на долгие годы сохранила среди памятных вещей уздечку и сапожки с острыми каблуками, предметы первых сексуальных экспериментов. Спецификой отношений фюрера и немки номер один объясняется и удивительный факт: они не были женаты.

Кризис отношений наступил в мае 1935 года, когда Ева, получив отказ жениться на ней, пыталась покончить жизнь самоубийством. В марте она писала в своём дневнике: «Я хочу только одного – тяжело заболеть, чтобы не видеть его хотя бы неделю. Почему со мной ничего не случается? Зачем мне всё это? Я в отчаянии. Я снова покупаю снотворные порошки, чтобы забыться и больше об этом не думать». Ева серьёзно отравилась, и только титанические усилия врачей вернули её с того света. Была ли это инсценировка самоубийства? Вполне возможно, но в таком случае Ева явно не рассчитала дозу…

В дневнике Ева постоянно жаловалась на отношение к себе. Ей так хотелось, чтобы он подарил ей на день рождения маленькую собачонку, а получила только цветы и то через посыльного. Потом она накупила себе украшений в надежде, что ему будет приятно, когда она наденет их. После этого Гитлер приставил к ней двух гестаповцев, которые следили за каждым её шагом. Фотографии любовницы фюрера исчезли из журналов, жёсткая цензура запрещала упоминание о ней и преследовала нарушителей. Ева Браун стала частью тайной жизни фюрера, отца нации и гения военно-политической мысли. Она растворилась в бесконечных коридорах Бергхофа и приходила на зов своего повелителя лишь в ночные часы.

Была ли она верна Адольфу? С начала 1944 года Чапперль, как её называл Гитлер, имела отношения с обергруппенфюрером СС Отто Херманом Фегеляйном. Первая встреча состоялась именно в Бергхофе. Однако Ева в жизни офицера была далеко не единственной. Женщин в то время он менял как перчатки. Из-за любовных историй у него постоянно возникали трения с его шефом Генрихом Гиммлером. Потеряв терпение, рейхсфюрер СС приказал подчинённому срочно жениться. И, чтобы хоть как-то официально приблизиться к Еве Браун, Фегеляйн женился на её сестре Гретель. 7 июня 1944 года состоялась свадьба. Секретарша Гитлера, Криста Шрёдер, так описывает ситуацию, когда Фегеляйн во время танца обнял Еву Браун: «Они долго и страстно смотрели в глаза друг другу. Так могут смотреть только влюблённые». За несколько дней до разгрома нацисткой Германии Фегеляйн решил выкрасть Еву из подземелья бункера фюрера в Берлине. Но на предложение бежать Ева Браун ответила отказом. Через несколько часов Фегеляйн, за которым уже следили эсэсовцы, был арестован и по личному распоряжению Гитлера расстрелян.

Но вернёмся к отношениям Евы с фюрером. С июля 1944 года Гитлер запретил любовнице появляться в Берлине. Любыми средствами он пытался удержать её в тишине баварских лесов, а сам искал выход из безнадёжной ситуации. Вариант «Кант», например, предусматривал пластическую операцию и подводную лодку для побега в Парагвай. Изредка Ева получала весточки от фюрера, посылала ему свои письма, полные любви и признаний в верности. Неизвестность пугала её.

Ева знала, что возвращение в Берлин – это смерть. И всё-таки 8 февраля 1945 года она подъехала к рейхсканцелярии на белом «мерседесе». Телохранитель Гитлера показал на допросе, что Гитлер, панически боявшийся свежего воздуха, появился во дворе, чтобы увести любимую в глубокие подвалы, в безопасную затхлость подземных тоннелей. Он не ожидал её приезда. Он негодовал, но это была только видимость. На самом деле фюрер был рад, что теперь рядом с ним появился человек, в преданности которого он никогда не сомневался.

Советская Армия неудержимо рвалась к столице Германии. Гитлер с каждым днём всё больше и больше становился похожим на паникёра. Его безотчётный страх отступал только перед одним: ласками Евы Браун. Ей же опасаться было нечего, ибо она не мыслила для себя жизни без фюрера. Этот страх был сильнее страха смерти. И последние приспешники бесноватого спешили позвать её, когда гнев Гитлера сметал со своих мест даже невозмутимых телефонистов.

Гитлер сделал то, что всю жизнь ждала от него Ева, лишь за 15 часов до смерти. В ночь с 28 на 29 апреля 1945 года они официально обвенчались. Свечи (электричество время от времени пропадало) держали в руках эсэсовцы, отчего сама процедура была похожа скорее на допрос с пристрастием. На патефоне крутилась любимая пластинка Евы «Красные розы». Натянуто улыбаясь, Гитлер пригубил бокал токайского. Невеста была в чёрном платье, любимом платье фюрера.

В последние минуты жизни она отправилась в спальню, к шкафу, набитому одеждой, и раздала прислуге и её секретарше шубу из серебристой лисы, украшения, платья. Ей теперь ничего не нужно: молодожёны готовились добровольно принять смерть.

В четыре часа дня молодая жена, верная и милая супруга приняла капсулу цианистого калия. А через неделю империя рухнула, чтобы остаться в памяти человечества кошмарным сном…