Текст книги "Гномий Клинок"

Автор книги: Иар Эльтеррус

Соавторы: Дмитрий Морозов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Во всяком случае – здесь у меня получается?

– Немного. Но лучше не отвлекаться, а попытаться почувствовать кристаллы астралита – насколько я понимаю, они где-то близко?

– Интересно, и как я это сделаю?

– Понятия не имею. Попробуй в очередной раз довериться своим просыпающимся способностям. Зачем-то же у тебя в жилах появилась струя гномьей крови?

Элан послушно попытался вспомнить, как выглядел огонёк на руке у старейшины: маленький синий осколок, мерцающий чуть слышным, испуганным светом. Эму было так страшно и одиноко далеко от своих собратьев, на чужой, высокой поверхности мира, где кончается твердь и начинается пустота, в которой порядочному камню не за что зацепиться. Но он знал, что нужен – и отважно сверкал, посылая во все стороны лучики синего пламени…

– Есть! Слабое синее пламя! Левее и метрах в десяти!

Элан повернулся к глухой стене, ударив по ней киркой: порода загудела, отзываясь густым звоном. Хранитель прильнул плашмя к холодной стене, ударил наудачу несколько раз – камень продолжал отвечать, открывая одному из своих собратьев маленькие тайны большой скалы.

– Метра два земли – и будет штрек. В нём добывали астралит, пока порождения глубин не уничтожили смельчаков, дерзнувших подойти так близко к сокровищам гор. Останки горняков до сих пор лежат там, сжимая в руках инструменты… Будем пробиваться?

Элан поднёс руку к затылку.

– Стой! Совсем ополоумел? Этот газ достаточно ядовит для того, что бы убить и через кожу – недаром даже та тварь не рисковала спускаться в него. Пока я в тебе, я покрываю всего тебя защитной плёнкой силового поля. Если хочешь держать меня в руке – изволь создать такую же!

– А как? Насколько я понимаю, стандартная защита не подойдёт?

– Совершено верно. Тут два варианта – либо ты создаёшь универсальный экран, отгораживающий тебя от мира полностью – однако тогда ты не сможешь ничего не видеть, не слышать, не чувствовать. Или создаёшь ограниченный, подобно моему: он избирательно запускает молекулы газа, по составу сходные с воздухом на поверхности – они несут хоть и ограниченную, но информацию. Однако это намного сложнее.

Хранитель вздохнул.

Давай учи. Мне совсем не улыбается размахивать мечом наугад, не зная, как и когда на меня свалится целая скала…

Это было непросто. Элан пожалел о том, что не имеет высшего образования: без фундаментальных знаний по физике поля, ядерной физике, химии понять то, о чём так легко говорил кристальный пепел, было практически невозможно. Он несколько раз начинал, однако меч иронически хмыкал, тут же указывая на прорехи в конструкции. Наконец человек отчаялся.

– Давай попробуем первый вариант. В конце концов, я буду осторожен – большие куски породы на меня упасть не должны.

– Нет, слишком большой риск. Можно поступить проще: я могу создать это поле за тебя, но только если ты уступишь мне управление своим телом.

– Это как тогда, когда мы познакомились? Так в чём проблема? Давай!

Кристальный пепел вздохнул.

– Тогда всё было проще. Твоё сознание едва теплилось, побывав на самом краю. К тому же смертельные раны так ослабили тело, что и оно помешать мне не могло. Сейчас, когда ты уже многого достиг, Я не смогу добиться подобного без сознательной поддержки с твоей стороны.

– Так я не против. Действуй.

– Элан, это всё слова. Раскрой своё сознание, впусти меня в себя. Дай мне стать частью себя полностью. Впусти меня в свои воспоминания, детские мечты и грёзы, узнать о тебе столько, сколько знаешь ты сам – и даже ещё больше.

Человек задумался, потом с трудом кивнул.

– Ты и так знаешь обо мне достаточно. И если уж мы делим одно тело, то почему бы нам не разделить и воспоминания?

Теперь растерялся меч.

– Ты хочешь узнать о моём прошлом?

– А почему нет? Конечно, обо всёх твоих приключениях слушать, ни одной жизни не хватит – но узнать о том, что тебя волнует, что тебе дорого… Ведь это дорога в две стороны?

Кристальный пепел рассмеялся.

– Похоже, на этот раз мне повезло с хранителем. Ты умеешь думать, а это качество встречается не часто даже среди учёных, не говоря уже о простых смертных. Ладно, пока я буду работать – наслаждайся!

Огонь! Он ласкал обнажённое тело, и струи кристалла текли от его ласки. Языки бесконечно, ослепительно белого пламени казалось, входили в саму плоть будущего меча, застывая в вечности ярким сполохом энергий. Тяжёлые удары ментальных молотов превращались в едва заметные касания, выправляющие текущую лаву меняющегося клинка. Сила поднимала молодое неокрепшее сознание все выше, прочь из ещё несформировавшегося тела, прочь с планеты, где неведомые мастера создавали форму – в космос, к тысячам подмигивающих звёзд, наблюдающих за рождением своего сородича… Кометы обволакивали стремительно несущееся сознание, проходя сквозь него, однако успевая оставить на память частичку своего смеха. И когда показался предел – пустой и равнодушный, вечно закрытый от мира и его проблем, юный меч наконец ощутил своего истинного создателя. Огромный, спокойный разум творца принял в себя зарождающуюся искру дикой и странной, но всё же жизни – и ещё нерождённый клинок ощутил, как сжимают его рукоять мозолистые пальцы. Это не могло быть, у только начавшего формироваться лезвия рукоять появится значительно позже – зато ощущение первого владельца навсегда останется в памяти стража предела. Мощь, безграничная, всесильная, способная по своему выбору зажигать и гасить солнца, вошла в зарождающуюся душу, врачуя, поправляя, наставляя… И когда, казалось, сознание было готово лопнуть он невыносимой тяжести чужой силы – натруженные руки бережно опустили клинок в прохладные струи предела…

Элан отшатнулся, приходя в себя, глотая ртом воздух, словно рыба, вытащенная на берег. Дышать было трудно, но можно – и кристальный пепел лежал в его руке, с затаённой улыбкой оглядывая взъерошенного хранителя.

– Это – было?

– Возможно. Всё это уже не один раз поросло мхом тысячелетий, так что я начал сомневаться в собственных воспоминаниях – может быть, это мне приснилось, когда я лежал, греясь после очередной битвы на солнышке? – голос кристального пепла дрогнул, а какая-то затаённая гордость – или грусть, послышалась в небрежных словах.

– Ну ты как, готов двигаться дальше?

Элан поднял меч – тот засветился, показывая кусок стены; примерился, сделал надрез, уворачиваясь от посыпавшейся породы. Потом снова и снова – но мысли его были заняты увиденным. Кристальный пепел молчал, посмеиваясь про себя, и послушно расширял ход, аккуратно поправляя неуверенные движение ушедшего в себя хранителя.

Тяжёлая мгла повисла над столицей народа Вар-Раконо, скрывая уснувший город. Грея парила высоко над зданиями, колдовским зрением выискивая шпиль городской ратуши. Сегодня там должен был состояться съезд клана поедателей рыбы – основным назначением которого было формальное управление государством, а по сути – делёжкой полученных от обмана народа доходов. Впрочем, если бы об этом услышали правители, они бы страшно возмутились. Давно уже кладовые недр, побережья и изделия рук раконцев не принадлежали никому, кроме небольшой кучки правящего клана. Всё было оформлено с тщательным соблюдением законов, хотя и против воли народа Вар-Раконо – и теперь клан поедателей рыбы считал весь змеиный архипелаг своей вотчиной, подворьем, приносящим средства к существованию – и бурно занимался делёжкой, игнорируя проблемы остальных своих соотечественников.

– Вы переписали все богатства страны на себя? И теперь уверенны в собственной правоте? Но ведь из этой ситуации есть очень простое решение, не правда ли?

Драконесса вздохнула и принялась снижаться к центру города – прямо к единственному ярко освещённому зданию с высоким замысловатым шпилем.

Гигантская тень скользила над полупустыми домами, а редкие прохожие испугано жались в подворотни, провожая взглядом комок ожившей темноты – однако не произносили не звука. Слишком привыкли они молчать, склоняясь под ударами судьбы, что бы говорить о чём-то сейчас. Крылатая тень неслышно скользила вдоль зданий, подбираясь всё ближе – Грея решила не пикировать сверху – какое-то внутренне чутьё подсказывало битой драконессе опасаться так непонятно закрученного шпиля.

Однако когда до вожделённой цели осталось не больше двух домов, в неё внезапно полетели цепи, свитые в гигантские сети – Грею ждали. Она рванулась, пытаясь подняться в воздух – но цепи натянулись, удерживая мощное тело. Вперёд торопливо вышел пожилой раконец – и нам нем была надета хламида священнослужителя. Он торопливо заговорил, подняв вверх руку – и это были слова не молитвы, а заклинаний. Цепи моментально раскалились, послышалась вонь палёной чешуи, драконесса рванулась – два из четырёх крюков не выдержали, метал раскалился докрасна, став малиновым – и огромное тело рухнуло на каменные плиты мостовой, корчась от невыносимой боли.

Священник усмехнулся, однако заклинаний читать не перестал – он наслаждался видом корчащегося от боли дракона у своих ног. Окружившие его стражники замерли, упиваясь невиданным зрелищем – как сгорает заживо от зачарованного метала осколок триединого – о, на это стоило посмотреть!

По одной улочке на крики вышел пожилой раконец. Когда-то высокий и статный, он шёл с трудом, опираясь на тонкую палку, оглядывая подслеповатыми глазами огненное зарево на обычно спокойной улочке.

– Что здесь случилось?

Один из стражником небрежно отмахнулся от тщедушного старика – тот отлетел к стене, где мешковато упал на колени, чудом не выронив свою палку.

– Иди себе. Убогий. Выдели вам пенсию – с голоду умереть хватит, так доживай свою никчёмную жизнь, пока можешь, и не лезь в дела молодых и сильных! Вас бы всех усыплять, как станете нетрудоспособны – нет, цацкаются с вами, выделяют какие-то крохи… – Стражник заржал и повернулся в сторону корчащегося от невыносимой боли дракона.

– Это точно. Пока был молод и силён – ценили и уважали, такие как ты, мои портреты на стену вешали – известный воин, победитель многих состязаний и боёв. А теперь – никому не нужный ветеран, и все вздохнут с облегчением, когда он наконец умрёт. А ты знаешь, сынок, как умирают ветераны?

Старик, опираясь на палку, с трудом выпрямился – и оказался на голову выше молодых стражников. Он подхватил посох – и, как копьё, метнул его в священника. Случайный прохожий, он не знал, что происходило на площади – но, доведённый до предела грубостью властителей, выступил против них, инстинктивно угадав в пленённом чудище своего союзника. Грубая, зато пущенная умелой рукой палка с острым наконечником, которым ветеран собирал мусор в парке, пролетела между доспехами стражников, впившись в ничем не защищённое тело святоши-мага – и пробила его насквозь! Тут же несколько мечей впились в дряхлое тело старика, не несколько мгновений вспомнившего, что он воин. Тот обмяк, пошатнулся, однако прежде чем утомлённая душа покинули терзаемое острыми клинками тело, губы успели шепнуть:

– Ветераны всегда умирают в сражении!

И ответом ему был рёв разъяренного дракона, в клочья рвущего ловушку, без поддержки мага ставшую простым металлом. Фиолетовое пламя вспыхнуло столбом, озаряя притихший город, камень плавился и тёк, а тщедушные фигуры стражников напрасно пытались ускользнуть от разъярённой драконессы. Замысловатый шпиль пытался выплюнуть какой-то сгусток тёмного огня – но тут же был сметён ударом не на шутку разошедшейся Греи.

Здание ратуши, подожженное огненным дыханием горело всё и сразу: горел камень, горел мрамор статуй, горели бегавшие в поисках спасения правители, и даже рыбы в изящном бассейне кипятились от плавящегося камня изящных бортиков… Огненный ров окружил здание властителей, и никто из собравшихся в нём не уцелел – всё погребла бешенная ярость вышедшей из себя драконессы…

Темнота. Меч покоится за спиной, «что бы не мешать пробуждению гномьей крови», как он ехидно заметил – а Элан осторожно стучит тупым концом кирки по камню, повторяя отметины, сделанные несколько веков назад. Древняя рукоять, вытертая до блеска мозолистыми руками народа молотов за столетия до прихода человека, удобно скользит в пальцах, словно лаская долгожданного хозяина. Звук породы глухо кашляет, сообщая: за ним – гранитная пустота, без примесей и вкраплений. Элан терпеливо идёт дальше, захваченный непонятным ему самому чувством – тут и вспыхнувшая в нём жажда кладоискательства, и нетерпеливое желание поскорее закончить работу, и ещё – сладкое и щемящее чувство нужности, правильности того, что происходит. Словно там, наверху, все волнения и воины – пустое и наносное, все проблемы – искусственны и неприличны, создаваемые одними людьми другим ради сиюминутных прихотей. Здесь же, в поту и пыли, рождалась ещё одна частичка прекрасного, призванная сделать мир хоть чуточку, но лучше. И пусть уходят и гибнут народы, однако кристалл астралита, который – Элан, знал, чувствовал, ему суждено найти, будет сиять в веках неярким светом надежды…

Камень крошился, мелкие песчинки летели, оседая на покрытом потом лице. Человек не в силах слушать долго, даже если в нём проснётся частица гнома. Элан обессилено прислонился телом к холодной громадине скалы, хватая ртом воздух – всё тело его расслабилось, мысли исчезли, вызванные внезапно навалившейся усталостью… Он прикрыл глаза, собираясь немного покемарить – и увидел в толще скал целую россыпь неярких голубых огоньков, тускло мерцавших сквозь каменную преграду.

Сон сняло словно рукой. Торопливо прикинув глубину залегания россыпи, он выхвалил кристальный пепел из-за спины – тот заворчал, боясь задеть кристаллы, но хранитель передал ему картинку, точно указывающую вязь голубых огоньков, не переставая аккуратно взрезать пласты породы. Это был порыв, внезапно появившиеся чувство уверенности в себе, в собственных силах. Элан знал, где и как нажать, под каким углом повернуть рукоять меча – и гранит осыпался, словно лёгкий песчаник. Когда огоньки оказались уже совсем близко, Элан оставил кристальный пепел на камнях, коротко скомандовав: «Свети в полсилы!» Тот недовольно что-то буркнул, но послушно убавил свечение, любуясь картиной рождения очередного кристалла. Кирка в руках у хранителя порхала, то выбивая целые куски, то ударяя едва слышно, соскребая песчинки. Через полчаса работы звук стал иным – в нём всё чаше слышался торжествующий перезвон пробуждающегося астралита. Ещё несколько осторожных ударов – и пласт гранита сполз, едва не придавив ногу остолбеневшему хранителю. В фиолетовом свечении меча сверкала небольшая расселина в скале, стены которой были усыпаны нежно-голубыми гроздьями кристаллов. Чужое сияние отражалось в них, рождая миллионы радуг – и новые краски появлялись в неярком свете меча. Это было прекрасно. И ещё – в это была какая-то соразмерность, словно встретились давно не видавшиеся родственники. И ещё – необходимо было, что бы Элан, осторожно положив кристальный пепел посреди пещеры, вышел назад, в штрек, прикрыв расщелину куском породы. Он прилёг на каменный пол, давая возможность отдохнуть усталым мышцам, и невольно улыбаясь, подумал: о чём может говорить мой меч со своими сородичами? С этой мыслью он стремительно погрузился в сон…

– Кончай дрыхнуть! Всё на свете проспишь!

Хранитель испуганно оглянулся: вокруг никого не было, лишь кристальный пепел лежал в его ладони, тускло мерцая неярким светом – и в его переливах был виден огромный, с голову младенца, кристалл, лежавший рядом с ним.

– Как ты оказался здесь? Ты же был в расщелине?

– Какой расщелине? Ты что, переработал?

Элан оглянулся – позади него возвышалась монолитная стена, без всяких признаком ещё недавно прорубленного хода. Он только покачал головой.

– Ну вы, блин, даёте. Это что – сила гор?

– У камня свои секреты. Их не понять тем, кто состоит из мягкой плоти – ты не обижайся, ладно? А так можно быть уверенным, что магма не повредит моим сородичам.

– МАГМА?

– Чёрт, забыл предупредить. Старушка гора решила очистить свои пещеры от порождений мрака, сделав их доступными милому её сердцу народу молотов. Но никакой спешки нет – у нас есть ещё пара часов – или около того!

– Так и знал, что этим кончится! – Элан торопливо вскочил, и, достав заранее вручённую ему предусмотрительными гномами тряпицу «специально для того, что бы не повредить астролита», принялся заворачивать кристалл в несколько слоёв ткани.

– А если придётся прорубаться сквозь тёмных тварей?

Кристальный пепел безразлично ответил, поудобней устраиваясь за спиной Элана:

– Кто поумнее, сам уберётся с нашей дороги, почуяв астролит – а с остальными как-нибудь разберёмся – их не должно быть так уж много.

Однако всякой мелочи было предостаточно. Стоило им вынырнуть из тумана, поднимаясь по гномьему штреку, как тут же пришлось выхватить меч, отбиваясь от самых разнообразных существ, словно специально ожидавших его на этом пути. Но то ли сказалась влияние кристалла, то ли подрагивание почвы под ногами – твари атаковали вяло, торопясь поскорее увернуться. Стоило схлынуть первой, самой решительной волне – и можно было уже идти, правда, внимательно прислушиваясь к шорохам и пресекая, в прямом смысле этого слова, любые поползновения на его ценный груз. Элан всё убыстрял и убыстрял шаги, а когда надёжный гранит треснул и зазмеился паутиной разломов, не выдержал и сорвался на бег. В спину дохнуло жаром глубин, с потолка посыпались пока мелкие камни, и хранитель убрал меч за спину, слишком занятый бегом, что бы отвлекаться на атаки. Тёмные радостно взревели и полезли гурьбой – но то, что делало Элана более быстрым и ловким, замеляло их движения, и человеку ничего не стоило уворачиваться от вялых и неуклюжих атак.

С разгона Элан вылетел в небольшой зал – и едва сумел остановиться: прямо перед собой он почувствовал холодное дыхание древней пропасти. Торопливо выхватив кристальный пепел (тёмные твари, пытающиеся его догнать, сразу замедлили свой бег, и иные и вовсе повернули назад) он глянул вперёд – и увидел, как каменный мостик, построенный тысячелетия назад хозяйственными гномами, медленно и неуклюже заваливается вниз, делая переход через древнюю трещину невыполнимой задачей. Хранитель, не дав себе времени на раздумья, торопливо прыгнул вперёд, в полёте оттолкнувшись от остатков рассыпающегося моста, метнулся вверх, кинув перед собой меч – и ухватился рукой за острые края остатков моста – но уже на другой стороне.

Он тяжело перевалился на землю у трещины, положил руку на тускло светящийся кристальный пепел, и глухо, с трудом переводя дыхание, произнёс:

– Ты не говорил мне о трещине.

– А я о ней и не знал. Впрочем, она не стоит внимания – разлом невелик, и поднимающееся из глубин лава заполнит его меньше, чем за пять минут.

– Чёрт! – Элан вздохнул воздух, в котором уже носились кусочки пепла, и торопливо двинулся вперёд.

– Нам нужно добраться до врат народа молотов. Старушка никогда не причинит вреда своим любимцам, и извержение остановится, не повредив их. Но до этого всё будет уничтожено.

– А то я не понимаю! – Резь в спаленных бегом лёгких перехватывала дыхание, мышцы одеревенели и не хотели служить, тёмные совсем ошалели и то испуганно прыскали в стороны, то наваливались с бесшабашностью отчаяния, заставляя работать ставшим неподъемным мечом. Ни один человек не выдержал бы такого сумасшедшего бега, в темноте, постоянно ожидая нападения, под уклоном, ведущим неизменно верх. Пожалуй, его не выдержал бы и гном. Последние метры Элан бежал на автомате, не открывая залитых потом глаз, убрав меч в спину и не пытаясь уворачиваться от атакующих тварей. Ещё спасала защита – восстановленная кристальным пеплом глубоко в недрах горы, она ещё держалась, заставляя мелкую живность скользить, и помогая хозяину выиграть драгоценные секунды. Он не помнил, как, вывалившись на нижний ярус гномьей цитадели, упал ничком, выдохнув:

– Закрывайте ворота! Скорее!

Как гномы торопливо боролись с массивными створками, поливая огнём из своих диковинных машин пытающихся убежать от извержения тёмных, как запертые гигантским стальным брусом, массивные ворота дрогнули – но выдержали ослабевающий напор глубин – лишь на петлях появились крохотные пузырьки лавы. Он ничего этого не видел. Он спал.

Зелёная трава легко колола подушки лап, туманя голову ароматами леса. Было так приятно скользить по подлеску, оглядывая нижние ветви деревьев, слушая пересвист птах, беззаботно чирикающих о чём-то своём, не обращая внимания на скользящую внизу тень. Солнечный свет, проникая сквозь кроны, залитые лёгким туманом, бросал на землю узорчатые тени, создавая диковинные узоры. Где-то поблизости встала на след его стая, и ему не терпелось присоединиться к ней, почувствовать зов крови, ощутить сладость упоения добычи.

– Элан! – Фиолетовый силуэт призрачного человека сгустился перед мордой огромного волка, преградив ему дорогу. Зверь зарычал, оскалив клыки.

– Приди в себя! Хватит расслабляться. Да, ты здорово напрягся и заслужил сон, тем более, что несколько тёмных тебя достало и народ молотов, обрабатывая твои раны, щедро напичкал тебя сонным зельем – но ты мне нужен!

– Как? Я не в подземельях! – Элан остановился, не удивляясь, что может говорить в облике волка.

– В подземельях, но ты спишь. И я не могу до тебя дотянуться – ты зачем-то выхватил меня, и теперь я покоюсь в трёх метрах от тебя, на узорчатой, покрытой тончайшей чеканкой подставке – очень торжественной и совершенно неудобной. Так что разбудить тебя я не могу – а сам ты будешь спать ещё минимум часов десять.

– И зачем в таком случае ты мне докучаешь?

– Эти коротышки решили закончить тобой начатое и возродить грибницы! При этом не выяснили состав воды, понадеявшись на заверения рунных магов об отсутствии в ней постороннего влияния.

– Но разве этого мало?

Фиолетовый силуэт устало вздохнул.

– Конечно. Да, если в воде нет магических примесей, большинство гномов сможет «на зуб» определить состав воды – однако есть мизерные взвеси, которые не могут быть замечены, зато влияют на молодую грибницу, изменяя её, делая ядовитой, уничтожая листья меллиорна, повреждая астралит…

– Так что мы сидим! – Элан в возбуждении вскочил, принявшись описывать круги по влажной траве. – Нужно что-то делать!

– Нужно! Вот только я ничего сделать не могу – а ты спишь и проснуться сам не сможешь.

– Так что всё напрасно? Тогда зачем ты здесь?

– Как ты уже понял, решение есть – твой дух уже выходил из тела, а во сне это сделать даже проще. Вот только… Ты не в облике человека.

– Пусть тебя это не обманывает! – Элан вновь оскалил клыки, мечтая о предстоящей схватке. Я вполне способен поработать и в своём втором облике. Что нужно делать?

Фиолетовый силуэт пожал плечами.

– Всё просто – выйти из тела, найти зал грибниц, сгуститься от видимого состояния и остановить церемонию. А потом заодно и определить, что стало с водой. Справишься?

– Надеюсь. Вот только… – Элан обвёл глазами туманную дымку леса. – А куда мне идти?

– Прочь из сна. Почувствуй накал страстей поблизости – и двигай в ту сторону.

Фиолетовый призрак растаял, а Элан остался один на один с лесом – и новой проблемой.

Церемония возрождения грибниц была в самом разгаре. Все необходимые для этого ингредиенты присутствовали, хранитель, не пригласить которого было бы неудобно, а пригласить – нарушить древнюю традицию, запрещающую чужакам видеть святая святых народа молотов, спал – и ничто не могло помешать празднику.

Огромные подземные ярусы, заполненные проточной водой и дикими спорами ядовитого гриба из местного семейства, были готовы принять листья меллиорна и кристаллы астралита, преобразующие их суть и дающие силы для роста. В подземном зале набилось множество гномов, приглашённых на торжественную закладку, и ещё больше просочилось по служебным переходам – официального запрета для гномов присутствовать на церемонии не было, так что любой мог прийти и лицезреть чудо возрождения…

Старейшины народа молотов, выслушав торжественную речь хранителей грибниц, поклявшихся защищать сокровища гномов больше жизни, передали им собранные раритеты – и величественная процессия, под сотнями пар взволнованных глаз, двинулась на самый верх ярусов, где светилась неярким светом специальная ниша…

И в этот момент, когда множество гномов затаило дыхание, перед идущими наверх поднялось облако пыли. Воздух помутнел, став тёмным в свете чадящих факелов, внутри него закрутились маленькие вихри, взметая частицы земли, и огромная фигура чёрного волка появилась на ступеньках верхних ярусов. Он небрежно переступил лапами, полностью перекрыв дорогу идущим – и в его глазах зажглись насмешливые огоньки, сверкающие фиолетовыми огнями.

Старейшины напряглись, готовясь ценой своих жизней защищать святыню народа молотов, рунные маги подняли свои посохи, готовясь испепелить дерзкую тварь – однако помедлили секунду, преодолевая внутренний запрет на применение магии в зале грибниц – и тут раздался истошный вопль:

– Стойте! – вперёд, путаясь в торжественной одежде, бежал видящий народа молотов, почтенный Бланд – и ужас осознания собственной ошибки застыл на обычно невозмутимом лице гнома…

– Стойте! Я видел его! Пусть не здесь и не сейчас, но – видел! Это не враг! – Рунные маги опустили посохи, и Волк, ухмыльнувшись, опустился на голый камень, устроившись поудобней – однако по-прежнему загораживая проход.

Бленд, решительно раздвинув старейшин, бестрепетно подошёл в призраку зверя и присел перед ним на корточки.

– Что ты хочешь сообщить?

Тяжёлая голова повернулась в сторону грибниц, где горела заранее приготовленная ниша для меллиорна – и завыл, запрокидывая голову. Этот звук, вырывающийся из призрачной глотки, совсем не походил на вой лесных собратьев странной чёрной тени – но в нём слышалось такая тоска, что видящий непроизвольно отшатнулся, едва не упав на руки настороженных старейшин, повернулся и твёрдо заявил:

– Церемонию нужно отложить! Мы совершаем ошибку!

– Такого никогда не было! Всё проверено тысячу раз, и никакой призрак не помешает нам в выполнении высокой миссии, призванной уничтожить голод народа молотов!

Видящий выпрямился. Трудно идти против авторитета старейшин, фактически являющихся владыками народа молотов. Такое не прощают, нельзя прилюдно указывать на ошибку, даже если она есть – обида остаётся, и жизнь ослушника понемногу начинает катиться под откос. Но гордость, гордость мастера своего дела, отвечающего за плоды своего труда, не даёт отступить.

– Всё когда-то бывает в первый раз. Заявляю официально: Дальнейшее проведение церемонии является преступлением против народа молотов и вина за последствия ляжет лично на вас. Вы готовы принять такую ношу?

Старейшины замялись. Да, они были с детства воспитаны для служения своему народу, однако с другими правителями их роднило одно очень важное обстоятельство: никто из них не желал нести за свои поступки личную ответственность…

Волк высунул язык и улыбнулся. Похоже, его старый знакомый вполне контролировал ситуацию. Приветливо ткнув его в плечо, он неторопливо развернулся и направился вдоль сочащейся из стены воды – вдоль подземного ручья, к его истокам на поверхности – Элан не сомневался, что причины гибели подземных грибниц кроются там…

Камень был твёрдым и шершавым, и протискиваться сквозь него, даже в астральном виде, было занятием сложным – в основном, из-за возникающей время от времен щекотки. Неизвестно, причиной тому было состояние полусна, или игры растревоженного подсознания, но волчья пасть, протискивающаяся сквозь мокрую породу постоянно была оскалена в неповторимой звериной улыбке, увидев которую, даже самые смелые охотники обычно бледнели и в срочном порядке хватались за оружие. Вода под лапами противно чавкала, словно Элан пробирался не сквозь гранит, а шёл по дурно пахнущему болоту. Камень пружинил, подушки лап вязли в мареве стен, и хранитель, не сразу понял, что зловоние усиливается, всё явственней проступая сквозь породу.

– Как они раньше не замечали, что с водой что-то не то? Или это традиция, которыми так гордятся длиннобородые? Мой дед пил, мой отец пил – значит, и для меня хороша?

От странного запаха, скорее всего недоступного в материальном виде, но легко улавливаемого в астральном, уже начало мутить. Всё вокруг вновь подёрнулось дымкой, стало грёзоподобным, и сквозь камень проступили контуры леса… Ещё пара шагов – и…

Здоровый, с подпалинами волк выбежал на лесную опушку. Перед ним было свежеубранное поле – ровное, гладкое, как стол, без единой травинки, всё залитое ослепительным солнечным светом – оно вызывало в звериной натуре чувство опасности – и беззащитности перед ней. Здесь мастер ночных стремительных атак из засад был уязвим, как никогда. Волк оскалил клыки в раздумье, собрался повернуть в лесную чащу – прочь от угрозы открытых полей, но раздумал. Что-то внутри него уверяло, что нужно идти дальше – прямо по сверкающей белизне земли – и солнца. Ему нужно идти дальше! Волк покачал головой в раздумье, пытаясь разобраться с внутренними порывами – и нехотя побрёл по жаркой равнине, втягивая голову в плечи, весь напряжённый в ожидании удара. Песок под подушками лап, перемешанных с остатками соломы, тихонько похрустывал, заставляя беззвучно оскаливать клыки – в звере нарастало состояние тревоги, безотчётного страха, неуместного в хищнике леса.

Угроза, вначале мелкая и почти незаметная, нарастала, заставляя шерсть встать дыбом – больше всего волку хотелось со всех лап бежать обратно, под манящую тенью и прохладой защиту леса. Но чем больше опасности разливалось вокруг, тем сильнее в путнике пробуждался хищник, всегда готовый ответить ударом клыка – вот уже дикий рык разлился по полю и мощное животное мчится вперёд, навстречу врагу и возможной схватке. Темп нарастал, волк уже нёсся огромными прыжками, а из горла у него был готов вырваться торжествующий вой вожака – когда зверь затормозил, перекувырнувшись через голову и изрядно вывозившись в пыли, отчего шерсть его перестала быть чёрной, приобретя серый цвет – прямо перед ним был натянут ряд красных флажков.

Это означало – конец пути. Яркие всполохи огненно – кровавого цвета, сулящие гибель и преграждающие путь не менее надёжно, чем гранитная скала. Волк лежал в пыли, разочарованно глядя на непреодолимую преграду, а в голове его почему-то бились совершенно человеческие слова:

– Последняя линия обороны. Пройдёшь её – и ты победил. Ну давай же, хороший пёсик!

Зверь не желал быть пёсиком – да и хорошим он отродясь не был. Не вставая с живота, он принялся отползать назад – к виднеющейся вдалеке громадине леса.

Лишь через несколько минут он успокоился, преодолев переполнявший его ужас – ровно настолько, что бы замереть, не открывая глаз, и прислушаться к чему-то внутри себя. К собственному внутреннему голосу, который тихонечко пел – и слова его, знакомые по прежним, смутным временам, рождали щемящие даже дикую душу образы: