Текст книги "Воспоминания душегуба: Друг (СИ)"

Автор книги: И. Ставров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

В течении дня погода портилась. То сильный ветер с ног сбивал, то ливень на головы обрушивался. Тем не менее, к вечеру мы добрались до постоялого двора, и вскоре сушились внутри тёплого помещения, слушая оживлённые разговоры местных.

– …А я тебе говорю, что это землетрясение! Они частенько близ гор случаются!

– Ой, да брешишь! Я те в десятый раз толкую, шо не землетрясение это! Ты полымя в небе видал? То-то!

– …А потом шандарах! Ты-ды-дыщ! И тишина! И мертвые с косами стоять!..

– Мужики, да я вам точно говорю, что целую седмицу таки дела творятся!..

– Врёшь, собака! Я тут уже четвёртые сутки, не было такого! Вчера всё началось! Брешишь!

– …Это всё боги! Это они войну затеяли, а покамест так, разминаются!..

– Беду накликаешь! А ну хавальник закрой, бестолочь!

– Да-да! Канай отсюда!

– А может, тебе ещё рожу вареньем намазать?!

– Это ту странную чертовщину обсуждают? – спросила Гончая, когда служанка расставляла перед нами ужин.

– Как небо начало огненные молнии пускать, а потом ещё и землетрясения, так тут всю округу на уши подняло, – Женщина, которой вот-вот стукнет пятый десяток, поёжилась. – А ведь дело-то было ночью! Ой, страху натерпелись!

– У вас это уже бывало? Говорят, места близ отрога плохие.

– Это близ Туманных Гор плохие. Там и погань всякая, говорят, летает даже, людей хватают и уносют. Да иные чудища с Гиблых приходют. А отрог вовек спокойным был, сколько себя помню. Правда вот… припоминаю, как дед байки сказывал, что и при нём всяко случалось. Но то на закате, в море, да на восходе, близ Туманных. Но те истории я запамятовала, давненько то было. Всерьёз и не воспринимала их никогда, а вот как надысь началось, – женщина вздохнула. – Так и деда вспомнила…

Тут вклинился уже я:

– А в этих краях никогда не встречали узкоглазых людей со смуглой кожей?

– У нас иногда бывают кашгарийцы с Остробережья, – пожала она плечами. – кожа у них тёмная, лютая, но про людей с узкими глазами впервые слышу…

Иногда поглядывая на алгунир, мне оставалось завидовать её искусству перевоплощаться. Выражение её лица, причёска, взгляд, поза и даже движения изменились. У меня это получалось совсем не так искусно, поэтому, примеряя очередную маску, я чувствовал что-то неправильное. Очень сложно отказаться от привычек, поведения и убеждений в пользу других, порой неприятных или неодобряемых твоим внутренним миром. Даже на короткое время.

Мои размышления были прерваны громкой руганью выпивох, которые уже начинали толкаться, отстаивая свою точку зрения. Из-за насквозь пропитанного хмелем воздуха казалось, что я уже и сам опьянел, и пора бы заняться делами. После трапезы попробовал было разжиться частью составляющих для перцовок, но здесь их в достаточном количестве, к сожалению, не нашлось. Как сказали хозяева, для себя-то не хватает, а уж на продажу и вовсе не найти.

Ночь наступила неожиданно. Показавшись на небе, луну облепили яркие звёзды, внимательно наблюдая за остывающей землёй. Притихли даже самые громкие из спорщиков, с опаской вслушиваясь в ночную прохладу, которую разносил непокорный ветер. Никто не хотел привлекать к себе внимание зловещих сил природы.

Ночь прошла спокойно, а утро никаких вестей не принесло. Следующие четверо суток мы скакали почти без остановок. Таппан алгунир после битвы с каю оказался ранен не так сильно, поэтому мог мчаться без лишних остановок. Новый скакун обошёлся мне недёшево, но с заживающей ногой он оказался как никогда кстати. Рана затягивалась очень медленно, а с каждым днём повышалась чувствительность. Вместе с ней приходила и боль.

Но о своих проблемах я предпочёл не говорить, обрабатывая рану на привалах. Приближалась осень, принося с собой холодные ветра и стылые ночи. Привыкшая к более тёплой погоде Умака, Гончая делала вид, что холод Яксарда ей нипочём, но стучащие по ночам зубы девчонки не услышать было сложно. Солнце в тени уже не согревало, как две луны назад, лаская своим теплом лишь в ясные дни.

– Привал, – скомандовала Гончая.

Выйдя по тропе к широкой равнине, мы выбрали место у дерева, в тени которого и остановились. В последние дни боль в ноге затаилась, как и звуки вокруг. Не стрекотали кузнечики, не пели птицы, не стучал дятел, и не разговаривали деревья. Затишья мне всегда не нравились.

– Кажется, бывал я здесь… Нас сюда часто привозили тренироваться в походных условиях. На восходе от Гиблых отделяет узкая полоса леса и болот, на юге речка, а за ней лесной тракт. На западе сплошной лес, а за ним море. Нас обычно тренировали именно там.

– Угощайся, – коротко бросила Гончая, внимательно выслушав рассказ.

Надо отметить, что наши отношения из разряда «взаимная неприязнь» перешли в разряд «приглядываем друг за другом». Как говорится, худой мир лучше доброй войны, и на том спасибо. Вскоре Гончая попросила показать наше точное местоположение. Согнувшись над картой, мы некоторое время беседовали, обсуждая путь.

Что именно произошло потом, вспомнить трудно. В какой-то момент справа прогрохотало, и меня швырнуло тряпичной куклой, вырубив на какое-то время. Из небытия вырвало столь же стремительно, заставив закашляться из-за окружающего дыма. Правая сторона тела слушалась плохо, щека потеряла чувствительность, а в правом ухе поселился тонкий звон. Где-то далеко слышались взрывы и грохот, но звук получался такой, словно в уши ваты затолкали. Меня зашвырнуло в кусты с такой силой, что по пути я сшиб маленькую берёзку, из-за которой подозрительно ныли рёбра. Мир зашатался, когда я попытался подняться на ноги. В глазах потемнело, мелькая солнечными зайчиками и осыпаясь искрами, словно от разбившегося зеркала. Хватаясь то за одно дерево, то за другое, я пробрался через кусты.

Равнину с запада на восток выкорчевали огромной лопатой, оставив неглубокие опалённые огнём воронки на расстоянии в сто локтей. Воронки густо дымились, но было очевидно, что где-то недалеко горел лес. Глаза уже давно разъедал дым, который забирался в нос и вызывал кашель.

Сперва показалось, что во время кашля хрустнули рёбра, но это оказались ломавшиеся деревья. Из леса молнией вышвырнуло чьё-то тело, прокатившееся по равнине и замершее близ одного из дымящихся кратеров. Не имея возможности увидеть человека, я перевёл взгляд на опушку с выкорчеванными деревьями. Однако лес замер, не собираясь открывать свои тайны. Что-то заставило взглянуть на упавшее тело, как оно неожиданно взмыло в воздух. Через мгновение в то место ударила молния, оглушив мощнейшим раскатом грома. Две парящие в небе человеческие фигуры схлестнулись в битве меча и колдовства. Один в серых штанах и непримечательной порванной рубахе со знанием дела орудовал саблями. А второй, в тёмных лёгких одеждах пасовал руками, пытался держаться на расстоянии, и иногда из его глотки вырывалось что-то нечленораздельное, насылая на противника град ударов разной природы. Если вдруг до противника долетала одна из этих мощных энергий, то рассыпалась на мелкие осколки либо от меча, либо от неведомой защиты мечника. С такой же показной лёгкостью и колдун справлялся с атаками противника, если тому улыбалась удача подобраться к нему вплотную. Он либо мгновенно отлетал, либо исчезал и появлялся в другом месте, нанося кровожадный вихрь страшных масс. Меч же высекал лишь сноп искр, не нанося видимых повреждений. С каждым блокированием их атак громоподобный звук раскатывался по равнине, вызывая небольшие землетрясения. Очередной удар, раскатившийся по округе, придавил к земле. Сгустились тучи, резко потемнело, а резня продолжилась с той же страшной яростью.

Оглядевшись, я наткнулся взглядом на человека. От потрясений и ярких вспышек, сейчас перед глазами мелькали разноцветные блики, и я никак не мог сосредоточиться, чтобы разглядеть незнакомца. Он пытался отвязать от дерева таппана и лихорадочно оглядывался по сторонам. Похоже, это был тот самый мужчина, исчезавший прямо у нас на глазах. Пошатываясь, я вылез из кустов, и направился было к нему, но не успел. Что-то металлическое стукнуло его по голове, и тот мешком упал под копыта таппанов. До него оставалось совсем немного, как вдруг моей шеи коснулось лезвие, и кто-то прошептал:

– Отойди на пять шагов.

Спорить с тем, кто держит твою жизнь в своих руках, было глупо. Медленно исполнив приказ, на последнем шаге я скривился от боли в ноге и, чтобы сдержать равновесие, повернулся к нему лицом. Война в небе не прекращалась, и я опасался, как бы и нас ненароком не порешили. Одетый во всё серое высокий широкоплечий мужчина стоял напротив, сжимая в руке готовый к броску кинжал. Его лицо и волосы были прикрыты материей, оставлявшей лишь глазную щель. Серые равнодушные глаза сепахийца.

Отвлекаться от войны богов не стоит, это я уяснил на всю жизнь. И даже не потому, что можно пропустить что-то интересное и захватывающее. Можно нечаянно пропустить свою смерть. Забыв поглядывать за схваткой, я не заметил, как один из богов дал слабину и оказался в десятке локтей от нас. Громыхнуло, и меня вновь отбросило, сильно приложив о дерево. Кажется, что-то хрустнуло. Воздух вырвался из лёгких, звуки исчезли, и я кулём рухнул на землю.

Тело трясло, словно меня посадили в тележку и толкнули с кручи. Кто-то кричал, но мужские и женские голоса перемешались, превратившись в один нескончаемый гул. Он шумел в ушах, бушуя разъярёнными волнами, и мешая соображать. Наконец, стало тихо, и можно было вздремнуть. Было трудно дышать, и я с с тревогой подумал о сломанном носе, но ошибся. Просто он ткнулся в землю, и вместо воздуха в него забралась грязь вперемешку с пылью.

– Вставай!

Радость от возвращения слуха довольно быстро сменилась болью от удара по многострадальным рёбрам. Перевернувшись на спину, я судорожно стал хватать воздух. Ещё несколько ударов обрушилось в живот, а потом перешли на лицо. Руки были связаны за спиной, и единственным плюсом было то, что первым же ударом из носа вышибло грязь, подарив мне возможность дышать. Согнувшись, попытался прикрыть лицо и внутренние органы коленями.

– Успокойся, Бритва.

Похоже, эти слова относились не к моему обидчику, так как удары не прекратились. Послышалась возня и удары стихли, позволив мне с кряхтением растянуться на траве. Под глазом наливался синяк, скулы онемели, а из рассечённой брови обильно текла кровь. Во рту перекатывался металлический привкус, но, к счастью, зубы остались на месте. Между тем меня бесцеремонно подняли и усадили к дереву. Людей оказалось четверо. Все, как один, в тёмных одеждах и повязками на лицах. Один из них внимательно меня осматривает, двое озираются по сторонам. Последний, с позывным Бритва, упал на колени близ ещё одного тёмного пятна. Прищурившись, я узнал каю, с которым разговаривал не так давно. Хриплое горячее дыхание на шее и ледяная сталь кортика у сонной артерии засели в памяти слишком отчётливо. Горло его оказалось вспорото, а из груди инородным телом торчала рукоятка моего кинжала. В голове разом заметались мысли одна хуже другой, и все вели к печальному для меня исходу. Тряхнув головой, я испуганно зыркнул в небо.

– Они ушли, – заметив мой взгляд, ответил каю.

– Почему?..

«Ты спрашиваешь совсем не то, что следует…» – послышался змеиный шёпот собственной тени.

– Кто знает, – мужчина пожал плечами. – Смертным умысла всевышних не понять. Но мы отвлеклись.

Он одной фразой подвёл меня к краю пропасти. «Ну неужели ты думал, что о твоём оружии в груди каю позабудут, если ты переведёшь тему на Богов? Наивный глупец!» – шипящий голос тени начинал раздражать.

– Это, – каю небрежно кивнул подбородком в сторону трупа. – Родной брат Бритвы. Его звали Веррадер.

Всё было понятно без лишних вопросов. В преступника принялись бросать камни, но прыгать в лощину бездны он пока не собирался.

– Что за чушь? Зачем мне его убивать!?

«Правильно, не кричи, силы тебе ещё понадобятся… в пыточных катакомбах Гильдии!.. Замолчи!» – ругань с самим собой, порой, сводила с ума. «Ты ведь помнишь, что каю отрезают плоть предателя тоненькими лоскутками? А слышал про мух Остробережья, которые откладывают яйца в ранках? Личинки растут в теле жертвы, с дикой болью пожирая изнутри…». Пришлось трясти головой, избавляясь от голоса сестрёнки.

– Не убивал? – голос каю вернул меня обратно на землю. – Если честно, мне неинтересна причина. Меня интересует как ты это сделал, не получив ни царапины. Веррадер владел паййат лучше любого из нас. Убей ты его сзади это одно, но в грудь, в честном бою, да так быстро… Это совсем другое.

Услышав наш разговор, Бритва направился в мою сторону. Двое других безликих преградили ему путь, но самый главный даже не обратил на это внимания.

– Здесь был ещё человек! Он…

– Не смеши, он не знает с какой стороны нож-то держать. Лучше расскажи, как всё было.

Я ждал этого вопроса и заранее подготовился выпалить ответ. Смело отшагнув от пропасти на твёрдую землю, осуждённый стал оправдываться перед судьями.

– Он отвязывал таппана, хотел смыться, ему что-то прилетело в голову, и он потерял сознание. В этот момент к моему горлу кто-то приставил клинок и сказал, чтобы я отошёл. Затем вспышка, грохот и всё.

– Всё? – поднял бровь каю, выразительно глянув на Гончую, – А у нас другие сведения.

Жадная до крови толпа нависла надо мной, ожидая вердикта судьи. Камни разъярённого сброда бессильно упали на землю. Вместо вердикта судья точным ударом ноги в грудь отправил меня в полёт, где, раскрыв объятия, ждала Инзелла. Владычица Нижнего Мира улыбалась, притягивая жертву своей чарующей юностью. Богиня изображалась невероятно красивой девушкой, встречавшей умерших на тех берегах. Ночью же она вставала на четвереньки, отращивая себе когти и огромный клюв с рядами зубов. Сначала она откусывала голову, утоляя жажду выпитой кровью, а после пролезала в тело, пожирая внутренности.

Мои зубы помимо воли заскрежетали, что не укрылось от внимательного каю, воспринявшего это как признание в своём преступлении. Неожиданно пришло спокойствие, окатив тёплой волной умиротворения. Наверное, это какая-то ошибка? Точно! Кто-то ошибся! Ответов больше не было. Остались только жалкие оправдания. «Это не я», – хотел было начать оправдываться, но меня уже никто не слушал. Богиня Нижнего Мира приняла нас в своё царство.

– Что там с прыгуном, где он? – поинтересовался главный каю.

– Уже проверяли. Он исчез.

Безымянный каю достал какой-то предмет, который снизу разглядеть не удавалось. Некоторое время покрутив его и поочередно поворачиваясь во все стороны света, он изрёк:

– След исчез, словно и не было.

– Помехи?

– Отсутствуют.

Каю тяжело вздохнул, словно упускать из рук загадочного «прыгуна» было не впервой.

– Проверь ещё раз. И ты тоже, Грим.

Спустя какое-то время оба отрицательно покачали головами.

– Разве это возможно? Он не успел накопить много сил, и не мог прыгнуть далеко. Обыскать.

– Гончая, – сказал главный, когда Тени исчезли. – Собирайся.

– Есть… – безжизненно ответила девушка.

Не притворяйся, словно тебе жаль меня! – хотел было выкрикнуть от злости я. «Не обольщайся, ей действительно плевать на тебя», – тень, как всегда, была остра на язык.

– Ты! – остановил я главного каю. – Кто вы? Вы из Радагана? Кто были те двое в небе? А темнокожий? Почему вы его преследуете?

Долгое время он сверлил меня взглядом, а потом развернулся и исчез за кустами ежевики. Мимо прошла Гончая, отвернувшись от неудачника. Так отворачиваются на улице, когда несколько измученных скукой лбов проверяют кошель неудачно свернувшего в переулок прохожего. Так зажиточный купец отворачивается от грязного попрошайки. Так стая падальщиков боится приближаться к добыче грозного хищника, опасаясь превратиться в еду. Позывной Гончая тебе не подходит, алгунир. Ты – Падальщик.

– Прав был Ингул, когда остановил меня. Простая смерть станет для тебя лишь подарком.

Появившийся Бритва меня напугал, заодно обронив настоящее имя главного их группы. Это была серьёзная ошибка и полезное знание. Но только не для смертника.

– Ты ведь знаешь, что бывает за убийство каю?

Я сглотнул, представив копошащихся в моём теле личинок. Вот они с чавкающими звуками передвигают свои бледные туши в ране, пододвигаясь поближе к сочному мясу. Сладкая подкожно-жировая клетчатка была уже пожрана и наступала очередь самой питательной начинки. Эластичные и бескровные сухожилия и связки они оставляют на потом, вгрызаясь в мягкие вены, и купаясь в питательной крови. Несколько хитрых личинок залезли под кожу, проедая себе тоннель в мышцах, и сейчас они выделялись многочисленными бугорками под кожей. И личинки мух Остробережья – это только начало. Пир тварей начнется уже скоро. Но только не сейчас. Бритва медленно присел на корточки, глядя в мои глаза.

– А слышал когда-нибудь о каргалах?

Сказку об истинных каю слышали все. Поговаривают, они обладают мистическими способностями. Могут протиснуться в отверстие четыре пальца шириной, ходить по стенам, уничтожить противника одним прикосновением, заставить жертву выполнять их приказы лишь взглядом, и тому подобное.

– Зря смеёшься, – улыбнулся Бритва, что-то разглядев на моём лице. – Наверняка ты слышал об учениках, которые вдруг посреди учебного года исчезали, и никто их больше не видел. Возможно, вам даже рассказывали правдоподобные истории о переводе в другой корпус или даже город, либо внезапном переезде родителей ученика в Радаган и всё в таком духе. Отчасти это правда, всех их переводят в столицу. Отобранные по критериям, которые тебе ничего не скажут, ученики попадают в сверхсекретную государственную организацию и продолжают обучение уже там.

Верить не хотелось, но я всё же спросил:

– Зачем ты всё это мне рассказываешь? Это тайные знания, за которые по головке не погладят.

– Ты в самом деле настолько глуп, или все каю недалеки умом? Наказание за убийство каю по сравнению с умерщвлением каргала – детский лепет.

Я хотел выпалить что-то гневное и глупое, но вовремя появились двое разведчиков.

– Следы обрываются. Он прыгнул в неизвестном направлении, не оставив пространственных помех. Мы не можем обнаружить его местонахождение. А значит, он более, чем в сотне вёрст от нас.

– Как такое возможно?

– Не могу знать. Смею предположить, что он оставлял про запас некое количество энергии для большого прыжка.

– Ясно. Связать рядового и за мной.

Каргалы своё дело знали, связав мои локти, щиколотки и колени за считанные мгновения, вертя в руках, словно паук муху в липкой паутине. Не успел я сделать и два десятка вдохов, как меня, словно мешок, замотали в неизвестный мне узел и запрокинули на плечо. Кости чужака сдавили брюшную аорту, продавили диафрагму, и стало трудно дышать. Кровь прилила к голове, в глазах появились разноцветные круги, а лицо налилось румянцем и защипало в ушах.

– Снаряжение забрать, труп сжечь.

Холодный приказ был отдан никем иным, как Бритвой. И это родные братья? Впрочем, властный голос едва заметно дрогнул. Но выжившему из ума каю это наверняка показалось. Один из каргалов принялся собирать снаряжение Веррадера, а меня понесли по лесу за Бритвой. Пару раз в поле зрения появлялась Гончая, от чего злость во мне закипала с новой силой. Однако я так же быстро сдавался, когда каргал немного подпрыгивал, и его плечо с новой силой врезалось в живот, вышибая из меня очередное кряхтение. Инзелла, небрежно поймавшая за ногу падающего в пропасть каю, не торопилась пожирать сразу. Владычица Нижнего Мира решила немного позабавиться перед захватывающей казнью.

Спустя бесконечное число оврагов и ухабов мы вышли на другую поляну. Кинув меня в седло одним ловким движением, безликий проверил путы.

– Эй! Ингул!

Назвать каргала его настоящим именем значило сильно оскорбить. Тем более, при всех. Однако, его это почему-то не сильно беспокоило.

– Чего тебе?

Судя по его спокойной реакции, до меня только сейчас начало доходить, что это лишь его взрослое имя. Оставалось гадать, почему такая простая мысль не пришла в голову раньше.

– Куда ты меня везёшь? – когда никто не ответил, я решил позвать погромче: – Эй! Ингул! Эй!!

Мой крик разносился по поляне, нервируя конвой. Похоже, Ингул или Бритва отдали приказ безликим, и в рот засунули какую-то мерзко пахнущую тряпку. Ещё какое-то время я извивался, дёргался и пытался выплюнуть её, пока не заболела голова.

Сколько длилась такая поездка, не знал, но когда меня спустили на землю, я тут же упал на спину. Вскоре меня подняли и стали привязывать к дереву. На лес давно опустилась ночь, глаза привыкли к темноте, а стареющая луна помогала немного осмотреться. Мелькали тени, и понять, кому они принадлежат, было трудно. Я решил напомнить о себе, промычав, а через какое-то время появился Ингул.

– Ну?

– Кто это был? – ляпнул я первое, что пришло в голову, в очередной раз заметив, что спросил совсем не то, что следовало, но сепахиец понял, о ком шла речь.

– Те, кто, как и мы, ищет прыгуна.

– Они Боги?

Некоторое время Ингул молчал. А его тёмная фигура напротив меня на миг показалась зловещей.

– В каком-то смысле. Мы не знаем, кто они.

– Кто такой прыгун и зачем он вам так нужен?

– Слишком много вопросов для смертника.

– Слишком мало ответов для судьи, – моментально рубанул я, едва дослушав ответ.

Но Ингул не поддался на провокацию, и растворился в тени, занявшись своими делами. От каргала и расспросов мысли заметались, лихорадочно выдумывая разные оправдания. Должно быть, это ошибка, и вскоре все поймут, что никто ни в чём не виноват. Правильно тогда Ингул обратил внимание на то, что каю смог уничтожить каргала так быстро. Мысли плавно скользили, но неизменно возвращались к летающим существам. Боги мне не привиделись, так как Ингул чётко дал понять, что их видели все, и, как я понял из разговора, он с ними уже не раз сталкивался. Никакого удивления их сила и способности у четвёрки каргалов не вызывали. Значит, это не очередные видения, уже хорошо. Последнее время они стали сильно докучать.

Верёвки мешали, и я попытался ослабить узел, но они, словно змея, ещё сильнее вгрызались в плоть. Родненькая тень носилась вокруг, пытаясь чем-нибудь помочь. Угомонись! Ты ничем не поможешь, глупая. Бессмысленные трепыхания муравья в паутине, как и ожидалось, оказались агонией. Верёвка была тонкой, но прочной, и просто так не поддавалась. Пришлось даже вывихнуть большой палец. Сухожилия, нервы и мышцы натянулись, а боль пронзила до плеча. Но ни один мускул не дрогнул на моём лице. Счастье приближающегося успеха прокатилось волной по телу, даруя весёлые мурашки. И было непростительно раздавлено неудачей. Каргалы были крайне опытны, предусмотрев и этот вариант. Ничего не вышло.

Выругавшись про себя, я в сердцах откинул голову, ударившись затылком о кору клёна. Сейчас я очень надеялся, что мысли встанут на место, прекратив лихорадочно метаться. Почему я, выполняющий любой приказ начальства, принявший присягу, должен столь бесславно умереть ни за что? Впрочем, разве я когда-то мечтал о славе? О какой славе может мечтать каю? Какая чушь… Рядовой пёс, что выполняет приказ, не обсуждая его, должен упасть брюхом кверху? Почему? «Все просто. Потому что ты пёс государя», – как всегда, сестрица нашла правильный ответ быстрее меня.

В надежде прогнать ненужные голоса, я принялся мотать головой из стороны в сторону, стараясь не замечать нарастающей головной боли. Голос тени растворился в подступающей темноте, уступая место тишине и спокойствию. Нужно было что-то делать… Что-то делать… Но придумать что-либо никак не удавалось, а любая мысль разбивалась на мелкие осколки, ударяясь о стену тишины. Она усиливалась, вскоре превратившись в непрекращающееся гудение. Очередной раз моргнув, я так сильно вжался спиной в ствол дерева, что показалось, словно он стал со мною одним целым. На сей раз, почувствовав мою беспомощность, в опасной близости возникли десятки душ. Их тёмные жгуты силы скользили по лицу, оставляя кровавые раны, в которых плескался ледяной огонь. Чёрные провалы глазниц давили своим укором, проникая в глубины души. Во мне разом возникли десятки чужих голосов, но разобрать смысл их речей было невозможно. Голоса смешались, образовав волну, которая накинулась на разум, обдав своим холодом. «Наверное, это был холод бездны, в которую отправил их я», – пронеслась мысль прежде, чем они ледяными пальцами схватили меня, пытаясь куда-то утащить. К тому времени я с силой сжимал веки, стараясь избавиться от очередных видений. Но в этот раз они казались намного более реальными, нежели прежде. Голоса оглушали, кожу облизывал лёд, а их мертвенные пальцы оставляли во мне кровоточащие раны.

– Прости, я не хотела, чтобы всё обернулось так…

Голос алгунир прогнал все иллюзии, окатив меня ледяной водой. Звон внезапно сменился тишиной леса и потрескивающей лучиной. Где-то недалеко тихо вели беседу каргалы, не обращая на меня никакого внимания. Видения снова застали врасплох, но Гончая не заметила моего бешено колотящегося сердца и холодного пота на лице.

– Ингул сказал, что через двое суток мы прибудем в Радаган, где состоится суд…

О чём говорит эта глупая женщина? Он давным-давно состоялся. Судья вынес вердикт и отправил меня в полёт с края пропасти прямиком в цепкие лапы Инзеллы. Оставалось только уповать на время. Надеюсь, двое суток растянутся до бесконечности.

Утро наступило неожиданно. Долгое время я старался не заснуть, опасаясь вновь встретиться с душами, но они затаились, наверняка подготавливая новую ловушку. Только недавно я пытался избавиться от пут, как меня уже расталкивали грубые руки. Конечности, перетянутые верёвками, за ночь налились холодом и отказывались подчиняться. Похоже, Ингул тоже это заметил, и один из безликих быстро освободил от пут. Судя по тому, что каргалы сняли повязки и были похожи на обычных путников, должно быть, мы подходили к населённому пункту.

Черноволосый, с высоким лбом и носом горбинкой, каргал, отыскался сразу. Его родинка на скуле под правым глазом выделялась, словно одинокая грозовая тучка в ясном небе. Немало утончённости Ингулу добавляла чёрная бородка, тонким ремешком протянувшаяся по краю нижней челюсти. Мы встретились взглядами на пару ударов сердца, и каргал продолжил собирать сумку на своём таппане. Два безликих каргала имели кучерявые волосы, но оба были повернуты ко мне спиной и рассмотреть их не удавалось.

Возникший между мной и Ингулом мужчина оказался без левой брови. Точнее от середины лба, пересекая бровь, тянулся до скулы грубый шрам. Тут я поймал себя на мысли, что попади Бритва в Гилим, отбою от падких на боевые шрамы барышень ему бы отделаться не удалось. Кинув на меня многообещающий взгляд, он направился к вороному жеребцу. Каргалы словно этого и ждали, подхватив меня под руки и усадив на таппана Ингула.

По дороге стали появляться редкие телеги с запряжёнными тягловыми таппанами, хотя многие упорно называли их лошадьми. Ещё чаще по обочине мы обгоняли пеших крестьян с мешками на плечах, поэтому вовремя скрыть мои путы оказалось весьма кстати.

Скакали до позднего вечера. Лишь когда небо по правую руку окрасилось в багрянец, Ингул объявил привал. Один безликий насобирал лучины, второй принёс растопки, а Бритва откупорил крышку доханы. Это очень удобная походная цилиндрическая коробочка для розжига, в которой постоянно тлел легковоспламеняющийся материал. Обычно в качестве такого материала использовалась кора старых плодов чо-гала, кизяк, или какая-нибудь ткань. Потянуло дымком, запахло мясом. Голова была на удивление пуста. Впрочем, удивляться не стоило, ведь я каждое мгновение ждал очередных видений. Но они затаились, и я решил попробовать расслабиться.

Несмотря на голодный день, кусок в горло не лез. Мысли постоянно возвращались к мёртвому каргалу, даже когда я пытался думать совершенно о другом. Пошевелившись, обнаружил горячие мягкие кусочки в ладонях. «Неужели я задремал?» – пронеслась удивлённая мысль и я просто кинул еду в рот. Ужинали каргалы молча. Гончая сидела чуть поодаль, и изредка её взгляд скользил по мне. Но мои мысли были где-то далеко. Я знал, что через сутки, на утро, окажусь в Радагане. Ловушка захлопнется. Поэтому каждая сажень сдавливала грудь железным обручем, заставляя чувствовать себя жалкой крысой, барахтающейся в тисках удава. Что-то кольнуло ладонь, зашуршали редкие опавшие листья. Но раздражителями оказались старая коряга и пробежавшая мимо мышь. Угасающее сознание отметило слабый аромат мяты, а шуршание листвы и тихий хруст пробегающих грызунов смешались в гул, который вдруг оборвался, подарив сон.

Очередной день встретил холодным воздухом и промозглым ветром. Нога снова превратилась в раскалённый жгут боли, и шевелить ею не хотелось. Штаны немного сползли с похудевшего живота и пришлось подвязать кушаком повыше. Холод в ладони заставил замереть, забыв о том, что организму необходимо дышать. Покатав между подушечек пальцев крошечный кусочек чего-то острого, я медленно принял исходную позу, стреляя жадными глазами по сторонам. Но Ингул и остальные каргалы истолковали моё странное поведение по-своему. На голодном пайке каждому придётся подтягивать штаны, с удивлением отмечая болезненную худобу.

Во рту пересохло. Пот тут же впитался в одежду, отчего возникло жгучее желание поёрзать на таппане и почесаться везде. Но тело словно окаменело, застыв в одной позе с удивлённым, можно даже сказать, ошарашенным взглядом. Пришлось быстро взять себя в руки, покорно изобразив равнодушие. Катая в ладони острую кромку неизвестного материала, я с уверенностью мог сказать, что его остроты хватит для бечёвки каргалов. Но сколько мне понадобится времени, чтобы разрезать эту осточертевшую верёвку? Тут я снова замер, ошарашенный догадкой. Ночь. Только следующим утром мы зайдём за стены Радагана, а значит, для побега остаётся ещё целая ночь. Улыбка сама собой налезла на лицо, когда я вспомнил, что луна стареет и с каждым днём света становится всё меньше. По моему телу пробежались мурашки, а сердце бешено заколотилось, хоть и момент истины ещё не настал. До него ещё долго. Целый день придётся ждать, ловя себя на мысли, что в следующий миг безликие каргалы обнаружат в моих ладонях ключ к ларцу свободы. Ожидание… Как же я ненавидел это слово. И сейчас это слово вызывало жгучее желание устроить кровавую резню, которая закончится после первого же моего выпада.

Пальцы катали между собой кромку металла, изучив уже со всех сторон. Мне необходимо в ближайшее время перерезать путы. Освободившись, сломать нос Ингулу, забрать хотя бы один нож и убить безликого. Есть ещё надежда на алгунир, которая поможет своему подчинённому. Даже если не сориентируется, я чувствовал, что она не будет пытаться меня остановить. План был до неприличия прост, и… до невозможности безумен. Я чувствовал на себе блуждающие взгляды безликих, и разрезанные путы они заметят быстрее, чем мой затылок достигнет носа Ингула. Но вдруг мы, всё-таки, успеем? «Тогда твоё тело превратиться в подушку для иголок чуть позже, неудачник. Неужели не понимаешь, что ты всего лишь жалкий рядовой каю, который в сравнении с каргалами не более, чем оса против защищённого хитином скорпиона? Оса жалит смертельно, но с бронёй скорпиона ей не совладать. Ты жалкое насекомое в чёрно-жёлтую полоску, Мангуст», – тень шептала правду, и не согласиться с ней было чертовски трудно.