355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Хяртан Флёгстад » У-3 » Текст книги (страница 14)
У-3
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 08:18

Текст книги "У-3"


Автор книги: Хяртан Флёгстад



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

У Барбе линия метро выходила на поверхность, продолжаясь этажом выше самой улицы. Генерал пересек площадь Клиши и взял курс на восток, вдоль эстакады метро.

Декабрьский мрак опускался на набитые жильцами наемные дома, которые выстроились бок о бок по направлению к озаренным прожекторами куполам собора Сакре-Кёр – каменного торта, выпеченного кровавыми кондитерами в память о падении Парижской коммуны.

После Сталинградской площади «ситроен» проехал над каналами и шлюзами, держа курс на юг. У здания ЦК Компартии Франции метро снова ушло под землю. Миновав еще два входа в подземку, генерал остановил машину на Бельвиле.

Носящий это имя бульвар был безлюден и скудно освещен. От рыночных павильонов на его оси остались только трубчатые скелеты. Фасады магазинов по обе стороны бульвара были забраны железными шторами. Местами на тротуар падал свет из кафе. Они прошли пешком квартал-другой, после чего генерал свернул в переулок налево.

Кафе, куда они вошли, освещалось геометрическим узором тонких люминесцентных ламп на потолке, что придавало ему сходство с витриной; стены были покрашены в яркие зеленые и синие цвета. Свободных мест хватало. Большинство посетителей смахивали на североафриканцев. Им явно не было дела до других клиентов. В окнах, вместе с входной дверью занимавших весь фасад, были выставлены тунисские пирожные из кокосового ореха, марципана, желе и миндаля, цвет которых хорошо согласовался с интерьером. Рядом с этими изделиями сидел официант в светящейся нейлоновой куртке и колпаке.

Здесь-то во время еды – арабские колбаски с манной кашей, желтой фасолью и зеленым соусом – Алфик Хеллот и услышал предложение быть курьером, но сперва он и генерал чокнулись и направили авангард из двух стаканчиков во внутренние регионы.

И вся конспирация. Алф Хеллот покинул Бельвиль вместе с генералом Эгом, сытый и довольный, держа в руке кожаный портфель, в уме – звучащие все тише генеральские сентенции.

– Si vis pacem, para bellum. Другими словами, лейтенант, хочешь мира – готовься к войне. Хочешь, чтобы вещь была белой, крась черной краской. Стоишь за добро, прибегай к злу. Стремясь к чему-то, делай противоположное. В нашей профессии не уйти от этого парадокса. Понял, лейтенант?

* * *

Сидя опять в машине, Алфик мог не спеша подумать над ответом на этот вопрос.

Родившись где-то в районе Клиши, рю Лежандр держит путь через обширный набор способов существования и проявлений жизни: разные народности, жилища, одежды, детские площадки, столовые, переулки, витрины, вереницы фасадов, уличные кафе, железнодорожные пути, зеленные рынки, открытые площади и регулируемые перекрестки, – пока не умирает от пресыщения, скуки и хандры где-то в западной части города, недалеко от площади Звезды. Улица перевалила полуденный пик жизни и была отмечена ярко выраженной печатью светского сплина, когда генерал Эг остановил машину и высадил Алфика. По обе стороны высились этажи светлого кирпича с белыми ставнями и черным орнаментом из кованого железа: на фонарных столбах матово светились номера домов.

Шел легкий снежок. Одинокая снежинка юркнула в открытую дверцу машины и легла белой звездочкой на сиденье, еще не остывшее после Алфика. Миг – и растаяла вместе с прощальными словами. Дверца захлопнулась, мотор привел в движение колеса, разогнал их, и шорох падающего снега поглотил отзвук расставания.

Улица побелела, но вентиляционная решетка метро образовала черный прямоугольник. Алфик Хеллот постоял на решетке, чувствуя, как его обдает тепло городского мотора, соединенное тепло пяти миллионов человеческих тел, человеческих сил. Хочешь белого, стой на черном? Алфик направился к парадному, печатая черные следы на тротуаре.

И первая, и вторая двери отпирались электрическими кнопками и ключом. Алфик не стал пользоваться лифтом; шагая через три ступеньки, четырежды обогнул лифтовую шахту.

Перед последним этажом остановился и подождал, когда дыхание придет в норму. Свет на лестничной клетке погас. Стоя в темноте, он слушал звук собственного дыхания и колотящегося сердца. Потом одолел последние ступеньки, включил свет и сунул ключ в замочную скважину.

Линда сидела перед камином, на коленях у нее лежала открытая книга. «Блаженство повторения» – «Блаженные минуты повторения», о которых она охотно беседовала с Сёреном Кьеркегором. В комнате был еще один камин у противоположной стены, и над каждым из них висело по большому зеркалу. Эти зеркала расширяли комнату до бесконечности, если можно сказать, что бесконечное повторение конечного и есть бесконечность.

– Это ты?

– Нет, моя тень.

Она рассмеялась, он наклонился и поцеловал ее волосы, положил ей руку на плечо. Она прижала ее своей ладонью.

– Интересно было? Еда в холодильнике.

Алфик ответил, что уже поел. Кускус и колбаски, на третье тунисские пирожные. Линда вскочила.

– Алфик! Как ты можешь! И тебе не противно! С таким фаршем! Будто не знаешь, что эти колбаски – рассадник глистов. Во всяком случае, в дешевых кафе. Когда мы последний раз были в гостях у датского военно-морского атташе, первый секретарь посольства рассказывал, что дочь Рамплинга – ты знаешь его, капитан из британской миссии, – заразилась аскаридами. А у обоих родителей амебиаз от какого-то там салата. А ты садишься за стол в первой попавшейся дыре и наедаешься этих колбасок. Пойди в «Мулен-де-ля-Салат» или «Паташу», если тебе непременно надо где-то поесть!

Стильная мебель – столы и элегантные стулья, названные в честь различных Людовиков из династии Бурбонов, – стояла неподвижно, зарывшись в ковер когтями своих леопардовых лап. Два торшера с легкими абажурами покачивались на тонких антилопьих ногах. Ванна опиралась на четыре львиные лапы. На заднем дворе на карнизах ворковали всамделишные голуби. Обладай мы радарным взглядом и микроскопом, наверно, смогли бы рассмотреть, как микробы осуществляют свою подрывную партизанскую деятельность в кишечнике Алфика Хеллота. Поистине Линда сумела посмотреть на политику взглядом интерна! Проникла не только в психологию, но и в патологию. И ее картина болезни общества кишела паразитами, ведущими подрывную деятельность среди нас, чтобы не сказать: внутри нас.

– В Роканкуре и Буживале скоро у каждого второго будут нематоды. Симптомы – хронический понос или запор, общая вялость, нехватка белка и плохое усвоение пищи. Весь джентльменский набор. – Линда разошлась, не остановить. – Ты ведь слышал про младшего ребенка посольского советника Ергенса в Анкаре, который умер, съев мороженое на улице? Кажется, это было не в Анкаре, а в Измире, но все равно. В любой стране Юга это опасно для жизни. Особенно клубника, салаты, мороженое на улице, любые неочищенные фрукты. А ты тут набрасываешься на фаршированные колбаски!

Тонкие белые занавески приглушали серебристый свет, который падал через высокие окна в эркерах наклонного потолка мансарды.

– Это заразно? – спросил Алфик. – Они могут перейти к другим, эти глисты, что свирепствуют в моих внутренностях?

– Я только хочу предостеречь тебя. Это не шутки. И не думай, что любой врач тебе поможет. В посольстве говорят, во всем Париже есть лишь одна надежная больница, и это – американский госпиталь. В других лечебницах такие чудеса творятся…

Время – ровно цемент, такое же серое и вязкое, и оно медленно выливается в судьбу, которая напрашивается на сравнение с формой, заготовленной именно для Линды Хюсэен Хеллот. Знать бы кого-нибудь, кто занимается опалубкой. Но ей некого просить, чтобы придал иную форму ее судьбе.

Алфик:

– Я-то думал, ты другую ботанику изучала. Не кишечную флору. Аскарида – кажется, так ты называешь змия в нашем внутреннем Эдеме?

– Есть и другие паразиты. Поселяются в желчных протоках и в протоках поджелудочной железы. Но большинство серьезных осложнений связано с непроходимостью кишечника от скопления аскарид. Другие паразиты – нематоды Strongyloides и Giardia – тоже опасны, хотя и не в такой степени.

– Их ждет хорошая трапеза, – сказал Алфик. – Если они разделят ее со мной и с генералом Эгом. Я получил курьерское задание, о котором мы говорили. Распоряжение об отъезде может последовать в любую минуту.

– Ты уж извини, что я вторгаюсь в большую политику со своими будничными мелочами. – Линда без особого успеха пыталась говорить иронически. – Но у Ары, как тебе известно, сегодня выходной, а я успела только прибрать в доме, сходить в магазин и приготовить нам обед.

Арой звали алжирскую прислугу, которая жила в комнатушке на чердаке и убирала квартиру, когда Линда проводила занятия в скандинавской школе.

– Что слышно из газеты? – спросил Алфик, меняя тему. – Что-нибудь взяли?

Линда вскинула голову:

– Не думай, что предел моих желаний – сотрудничать в «Моргенпостен». Это значило бы размениваться на мелочи. Я хочу… меня влечет в глубины архетипа, абсурда, в лабиринты души.

Конечно, конечно. Алфик кивнул. Энергично кивнул, да не один, а несколько раз, ничего не говоря, так что возникла пауза. Почувствовав, что она грозит затянуться, он подошел к телевизору и включил его. Но передачи уже кончились. Или что-то случилось с аппаратом. Или с передатчиком. Или на пути между передатчиком и приемником. На картинке – дождь, в динамике – шорох. Лейтенант Хеллот долго смотрел на пустой экран, уподобляясь человеку, который думает, что его руки будут тем мокрее, чем дольше он будет держать их под краном.

Алфик выключил телевизор. И включил стоящий рядом приемник. Он был не очень точно настроен на волну Би-би-си. Какой-то американец из восточных штатов читал свой манускрипт. Алф Хеллот вслушался. Голос был знакомый. Американский дипломат, очередное выступление из серии, длившейся всю осень. На сей раз выступавший считал уместным подчеркнуть полное отсутствие реализма в рассуждениях тех, кто, подобно Аденауэру и Фостеру Даллесу, полагал, что атомное вооружение ФРГ приведет к объединению Германии на основе свободных выборов. Напротив, ракетные базы в ФРГ окончательно похоронят всякую надежду на соединение двух германских государств.

Кеннан – вот фамилия этого дипломата.

Алфик прибавил громкость. Линда убавила и ушла в спальню. Алфик сел около приемника и поправил настройку.

* * *

Сразу после Нового года лейтенант Алф Хеллот, одетый в штатское, вылетел в Нью-Йорк через Кеблавик и Ньюфаундленд. Линду поташнивало, и она чувствовала себя слишком плохо, чтобы провожать его на аэродром. Она догадывалась, какое у него задание. О ней пусть не беспокоится. Ничего, у нее только эти часы в школе. Ничего, кроме собственного здоровья, других забот нет. Ничего, все будет в порядке. Она покараулит дом, пока Алфик будет курить трубку мира с индейцами.

Алфик все еще не уразумел, в чем дело. Дойдя с ним до такси, она через открытое окошко рассказала, что ждет ребенка.

После чего сделала рукой знак шоферу. Повалил мокрый снег, который тотчас поглотил машину.

Меньше чем через сутки Алфик сидел уже в другом такси, которое катило по заснеженному Манхэттену. Он не был в Штатах больше трех лет. Но он помнил отель на Бродвее, принадлежащий одному норвежцу. Полтора часа понадобилось таксисту, чтобы пробиться сквозь белый ад уличного движения.

Устроившись в гостинице, Алф Хеллот не стал выходить на улицу. Заказал ужин в номер и провел беспокойную ночь за семью замками, уложив портфель рядом с собой на двуспальной кровати. Связываться по телефону ему было строго запрещено. Лежа в постели, он поминутно щупал ручку портфеля, слушал городской шум и думал о Линде. О такси, которое увезло его от нее, о стене мокрого снега, о повернувшемся спиной к нему теле с ростком новой жизни внутри.

На другое утро он вылетел дальше, в Вашингтон.

Здесь столбик градусника опустился еще ниже, чем в Нью-Йорке, однако улицы были свободнее. Взяв такси в аэропорту, Алфик в центре пересел на другую машину и попросил водителя сделать круг по городу.

Капитолий. Белый дом. Пятиугольный дом. Банковские дворцы. Уличные углы – тысячи углов вокруг архитектурных символов мировой власти. Но если Алф Хеллот был святым Георгием, то из недр тьмы навстречу ему не вышел никакой огнедышащий дракон. Не встретил он и короля, которого обратил бы в истинную веру, не вырвал королевской дочери из когтей дракона. Город, по улицам которого ехало такси, был тих и невинен под легким шуршащим покровом девственного снега.

Алфик сменил машину еще раз. Наконец вполголоса сказал водителю адрес. По словам шофера, упомянувшего Джорджтаун, ехать было далеко. Машина перевалила через лесистые холмы около собора. В памяти Алфа Хеллота была одна промежуточная посадка на военном аэродроме Боллинг, у штаб-квартиры ВВС США. И только. Города он не знал. Пошли предместья. Тихие улочки становились все тише – заснеженные газоны, велосипедные дорожки, голые деревья между мостовой и кирпичными оградами, мерзлый плющ на низких стенах особняков.

Хеллот попросил таксиста подождать. В воздухе парил легкий снежок, когда он захлопнул за собой дверцу. Холодное облачко пара у рта. Улица казалась вымершей: ни звука. Дом был кирпичный, но кто-то покрасил кирпич в белый цвет, а швы – в коричневый. Звонок на черном косяке был золотистого цвета. Хеллот нажал кнопку и проверил свой пульс: нормальный.

Тронул кнопку второй раз. Снег за его спиной шуршал среди обледенелых ветвей громче чуть слышного звонка за дверью.

Лицо в приоткрывшейся щели могло быть его собственным. Застывшее воплощение мужественности и силы. Двойник распахнул дверь настежь, так что Алфик мог видеть свое отражение в полный рост. За первым мужчиной стояли еще двое – охрана. У Алфика было такое чувство, будто он видит себя в портновском трельяже. В новой форме на размер больше его собственной.

Пилоты, подумал он. Которые делали то же, что я делал. Делают то же, что делаю я. Умеют то же, что я. Алф Хеллот произнес пароль. Сигнал опознавания: Браво Чарли. Какую-то нелепицу в этом роде. Встретивший его человек знал свой урок. Дельта Экко. Эхо-эхо, радарное эхо. Если не считать минуты, когда он сидел за штурвалом, Алфику Хеллоту редко доводилось ощущать, что происходит нечто значительное. И что сам он в гуще событий.

Портфель перешел из рук в руки. Вот оно: событие. Двери в историю приоткрылись. Алфик Хеллот передал доверенное ему послание. Дверь закрылась.

Пустота на заднем сиденье такси угнетала его. У Алфика не было в запасе иных адресов. Взгляд его встретил глаза водителя в зеркальце.

В глубинах собственного «я» он не обнаружил никого другого.

Все тот же самый.

– Поехали! – сказал Алф Хеллот. – Прочь!

1960

Сверхзвуковая труба

Красочное полотно, созданное всевышним и людьми. Знаток искусства Линда Хюсэен Хеллот, описывая его, несомненно прибегла бы к слову «барокко», как много лет спустя сделала знаток оружия Мэри Калдор, толкуя технологический смысл этого термина как «бесконечное совершенствование неизменных схем при все более высоких затратах и все менее зримых результатах».

Что до капитана Алфа Хеллота, то он в жизни не видел ничего подобного и не испытывал ничего равного этой встрече. Хотя нижний край иллюминатора и задняя кромка плоскости ограничивали поле зрения, увиденного достало, чтобы ему почудилось, будто перед ним картина, на которой Диего Веласкес или какой-нибудь другой мастер испанского золотого века воспроизвел изысканную церемонию пышного государственного ритуала, но с применением всех новейших реквизитов технологической палитры. Все между небом и землей лучилось воинственным великолепием. Сверху Алфику было видно, как за бирюзовой мантией фьорда простерлось зеленое облачение земли со всеми его оттенками, от чистого бархата лугов до леса с пурпурными почками. Неторопливо текли голубые реки, словно аристократические сосуды, впадающие в смертельную рану, врезанную фьордом глубоко в сердце страны. Впереди, слева от самолетного носа, узкой рукой на бледной груди земли лежала посадочная полоса авиабазы. Пилот выровнял машину и пошел на посадку; сидя на локаторе в толще горы под Ессхеймом, я увидел, как уходит с экрана эхо-сигнал.

Сердце Алфа Хеллота остановилось и пропустило один удар, когда главные колеса коснулись земли, но тут же снова забилось в земном ритме, когда корпус самолета наклонился и носовое колесо стабилизировало движение. Как только самолет, послушный сигналам, стал на положенное место и замер у подножья штурмующей небо вышки и низких аэродромных построек в стиле позднего барачного барокко, на смену децибельному реву и реактивному вою пришел военный оркестр – колокольчиковые цимбалы, голосистые корнеты, вихревые барабаны и пронзительные трубы. Генерал Зонненкальб первым вышел на трап и спустился на летное поле, где застыл в ожидании весь офицерский состав в парадных мундирах. Верховное командование, командование ВВС Восточного округа, командование базы. Инспектор ВВС генерал-майор Эг. Командующий, генерал Бюлль; генералы Мур и Кристи, шеф интендантского управления; полковники Кальдагер и Нагель, полковник Рюг из управления кадров: звонкие, овеянные воинской славой центральноевропейские фамилии. Генеральские фуражки с бордовым околышем, полковничьи мундиры с белым кантом, яркий салат орденских лент, чеканные профили, вороненая сталь оружия в руках почетного караула. И где-то на самом краю живописного полотна, у пурпурной опушки леса на заднем плане Линда X. Хеллот высмотрела бы расположившихся на траве ландскнехтов, шулеров и разбойников Караваджо, тогда как Китти распознала бы на шоссе запряженную в фургон Брехтову мамашу Кураж. И надо всем этим (эхо-сигналами на моем экране), словно резвящиеся херувимы, суперсамолеты демонстрационного звена «Флайинг джокерз» с игральными картами на руле направления исполняли фигуру за фигурой – петли, бочки, плоский штопор и глубокий вираж во всех возможных и невозможных вариантах.

Такая вот чванная воинская идиллия окружала спустившийся с неба рыкающим ангелом самолет командующего ВВС США в Европе, с радарным профилем «Локхидконстеллейшн». Заглушив двигатели, он занял свое место перед пышными виньетками и арабесками на грандиозном полотне.

Адъютанты последними вышли из самолета, и капитан Хеллот был замыкающим. Флаги, знамена и ветроуказатели перед зданием аэропорта по-военному строго вытянулись, повинуясь встретившему Алфика свежему дыханию весеннего ветра. Старшие офицеры уже всецело предались приветственному ритуалу. Статные и подтянутые в меру своих возможностей, в ритме маршевой музыки они печатали шаг перед фронтом почетного караула из новобранцев ВВС, чей строй был подобен печатным строкам эпической прозы на бетонных страницах. Отдаваемые сверху приказы передавались вниз по инстанции лающим эхом – излюбленным средством воздействия архитекторов барокко. И на своем пути от вершин власти до рядовых ратников на самом дне эхо это звучало все грубее и грубее. Послушные строгой механической хореографии, громкие команды сплетались с голосами духовых инструментов, с шуршащими по бетону рулежных дорожек каблуками, с цокающими подковками, с отрываемыми от земли прикладами, с ложащимися на плечо и принимающими положение «на караул» карабинами, с руками в перчатках, напряженно замирающими у козырька.

Алфик Хеллот был, как всегда, пленен внешним великолепием, захвачен ритмом и четкостью движений, всем духом воинственного ритуала. Вытянувшись в струнку на весеннем ветру, он слушал исполнение гимнов. Пока музыканты меняли ноты, начальник почетного караула козырнул, повернулся кругом, скомандовал «На плечо!», потом «На караул!» и снова повернулся, провожая орлиным взглядом высокое начальство, которое направилось к зданию аэропорта. Опять заиграл оркестр, генералы и штатские представители отдела сбыта авиационного завода скрылись, почетный караул прошагал за пределы рамы, окаймляющей батальный шедевр, и на моем экране строй «Флайинг джокерз» взорвался, разлетись осколками во все стороны, меж тем как ветер и неумолимое время стирали остатки эпической картины.

Лучи офицерских звездочек оканчиваются кружочками, чтобы их можно было пришивать к мундиру. Энергично взмахивая руками, капитан Алф Хеллот – по три звездочки на каждом лацкане – шагал к зданию аэропорта. Он наслаждался дыханием весеннего ветра. Достаточно долго прожил в Арктике, чтобы вполне оценить его прелесть. Весна Линды, их весна, вестна Моцарта. Прекрасная и теплая, что вновь леса в убор зеленый одевает. И лепестки фиалок блеклых на берегах ручьев журчащих раскрывает. Зеленым бархатом и пурпуром лесов в бою победном серый холод изгоняет. Все это Алфик видел из иллюминатора. Видел и перекрестья взлетно-посадочных полос и рулежных дорожек, посылающих свои загадочные знаки в небо, где картежные ангелы из «Флайинг джокерз» крыло к крылу упорно продолжали кувыркаться в синеве. Видел, как веер рек прорезает конечную морену курсом на извилистый контур летного поля. Видел… Скажем, что видел, как нос самолета твердо нацелился на аэродром у озера Ваншё. И успел приметить парковый ландшафт острова Елёйа на западе, прежде чем самолет приземлился и капитан Алф Хеллот окончательно почувствовал, что он снова дома.

Церемония на аэродроме завершилась. Музыканты сыграли последний куплет, новобранцы удалились, и капитан Хеллот эскортировал генералов Эга и Зонненкальба от здания аэропорта в гостиницу для почетных гостей. Они прошли по улочкам того же военного городка, в котором он в свое время, поступая в авиационное училище, пересек смутные контуры ничьей земли, отделяющей гражданскую жизнь от военной. Алф Хеллот проводил высоких гостей в столовую.

За ленчем состоялся обмен многочисленными речами и взаимными поздравлениями с программой «Сэйбр». Все выступавшие сходились в том, что настала пора заменить «Тандерджет», достопочтенную «Гусыню». Все наличные факты говорили за то, что переход на новый всепогодный истребитель безусловно необходим. Даже политики осознали эту необходимость.

После речей генерал Эг и штатский представитель авиационного завода вместе позировали для фотографов; затем генерал подписал контракт. В угоду приглашенным фоторепортерам состоялся обмен сердечными рукопожатиями и широкими улыбками. На снимках в ряду многих других смазанных лиц на заднем плане можно распознать капитана Хеллота. Когда фоторепортеры были удовлетворены, журналистам вручили стопки красочной печатной продукции, и капитан Глёр посвятил их в кое-какие секреты, например: участники демонстрационного полета, пилоты 332-й эскадрильи, показали сегодня машину F-86F «Сэйбр», одноместный истребитель, максимальная скорость равна удвоенной скорости звука. Они могут совместно действовать в воздухе при минимальном расстоянии два метра между кончиками крыльев. Были сказаны одобрительные слова о НАТО, королевской династии и Свободе. Представителям печати несколько раз напомнили девиз 336-й эскадрильи: «Солидарность и сила», – подчеркнув заложенную в этих простых словах глубокую истину.

Капитан Хеллот освободился сразу по окончании официальной части программы. Но прежде чем отпустить его, американский генерал Зонненкальб попросил своих норвежских коллег, чтобы они и впредь назначали офицерами связи таких же молодцов, как капитан Хеллот. «You know it, and we know it: Hellot is a hell of a lot!» [5]5
  Вы знаете, и нам известно: Хеллот чертовски мировой парень! (англ.)


[Закрыть]
– заключил генерал Зонненкальб, опуская мощную длань на плечо Алфика.

Затем исполнявший обязанности офицера связи получил в подарок толстую книгу в черном переплете с оттиснутым большими белыми буквами названием «О термоядерной войне». Алфик уже видел эту книгу раньше – на всех письменных столах в Пентагоне. Он учтиво поблагодарил, и после еще нескольких реплик касательно здоровья супруги и сына капитан Хеллот наконец был свободен.

* * *

Он задержался в баре в обществе стакана минеральной воды и двух кубиков льда, которые медленно таяли, пока бармен заказывал для него такси и продолжал заниматься своими обычными делами. По норвежскому времени день был в разгаре. Хеллот выпил воду маленькими глотками, чувствуя, как разница во времени между базой американских ВВС Боллинг под Вашингтоном, округ Колумбия, и аэродромом Рюгге резко отозвалась во всем теле.

Разжевав остатки льдинок, он попросил таксиста проехать через Халмстад. Водитель ждал, прислонясь к капоту, пока Алфик в сберегательной кассе Волер-Рюгге менял свои доллары на норвежскую валюту и пока покупал охапку роз. Ну конечно, розы. Продавщица в цветочном магазине горячо рекомендовала розы. По одной на каждый день, что он отсутствовал. Вместе с ручным багажом и розами Хеллот занял все заднее сиденье такси, когда оно взяло курс на Мосс. Водитель то и дело поглядывал на него в зеркальце. И хотя Алфик на этот раз не так уж долго пребывал за рубежом, он, чтобы прервать неловкое молчание, поинтересовался, случились ли за это время какие-нибудь события в родном краю. Как же, как же!

– Конечно, смотря что считать событием. Слушайте, слушайте! Такие дела! – Таксист явно только и ждал стартового выстрела. – Сожитие не событие, случай – не случка, как говорят в народе у нас и у них. Но и здесь, – в Картофляндии, тоже кое-что случается. Хоть не всегда получается. Слушайте!

Он говорил не оборачиваясь, время от времени проверяя в зеркальце, что Алфик действительно слушает.

– Да, вот и наш брат, Ула, телевидение заполучит. Через десять лет после всего остального мира. Слушайте, слушайте! Наконец-то увидим личности этих дикторов с их областными диалектами, а то одни голоса слышно. Слушайте! Осснью король нажмет кнопку, и машина заработает. Еще обещали к тому времени снять ограничения на импорт автомобилей. Так что бывают и у нас события.

– Да уж.

– Слушайте! Телевидение и свободный импорт автомашин! Тысяча девятьсот шестидесятый год станет памятным годом, право слово. А я свои слова, прежде чем отпускать, на золотых весах взвешиваю. Вроде Ага-Хана. Он взвешивается на золотых весах и раздает убойный вес беднякам Афганистана. Золотом.

– Гм, – отозвался Алф Хеллот и переменил тему. – А еще, гляжу я, весна в этом году как будто хорошая? Вон как лес и прочая природа зеленью оделись.

– А люди-то куда забрались. Первым человеком на Луне будет норвежец. Алло, алло! Диктор, запущенный в космос Норвежским радиовещанием. Как слышишь? Прием.

– Запущен на ракете? Заслан радиовещанием?

– Так и так засланец. Вот бы все они там оставались.

– В своей родной области?

– Или на Луне. По мне, так один черт.

Они въехали в город. Такси медленно катило мимо коттеджей. Алфик ожидал, что будет совершенно спокоен. Даже проверил пальцами, как бьется сердце под мундиром, потрогал пульс на шее. И все же вздрогнул, увидев ее. Захлопнул дверцу такси и сунул водителю несколько бумажек.

Линда встречала его на крыльце; на ней был серый шерстяной костюм и красная блузка с экстравагантным воротником – как будто на груди из грубой серой материи била фонтаном кровь. Цветочница угадала: розы оказались в тон. Они крепко обняли друг друга, затем вошли в дом.

Маленький Терье Алф (только сам Алфик называл сына двойным именем), похоже, узнал отца, и радость его при виде извлекаемых из чемодана самоходных игрушек была очевидной.

Потом снова настал черед Линды. Она повела его смотреть, что сделано по дому. Куплена стильная мебель, оклеены обоями и украшены столовая и коридор. На очереди комната для гостей. У окна на втором этаже Алфик остановился, задумчиво глядя на зеленые почки берез и черную землю с прошлогодней жухлой травой.

Он почувствовал, как рука Линды скользнула под его руку.

– Я горжусь тобой, – сказала она. – Парижская встреча в верхах. Когда знаешь чуть больше того, что пишут газеты, знаешь кое-что о том, как все готовилось, невольно гордишься своим мужем.

– Не будем все же преувеличивать свою собственную роль в наведении мостов.

– Но контакт? Контакт ведь был установлен?

– Между нами.

– А между нами и – ими?

– От пояса вверх.

– А контакт от пояса вниз – это контакт между нами?

Линда пристально смотрела на него. Что она подразумевает? А что он сам подразумевал? Просто сорвалось такое с языка. И не воротишь. Терье Алф дергал их за руки, за штанину, за юбку. Подчиняясь ему, они вышли в коридор, спустились по лестнице вниз. В число покупок Линды, призванных украсить дом, входили и произведения искусства. Асгер Ёрн. Один из его парижских коллажей.

– Датчанин, – объяснила она. – Ездил по городу на такси. Срывал с заборов старые плакаты, что на глаза попадалось. Вез к себе в мастерскую и компоновал на свой лад. Я подумала, что это будет напоминать нам о рю Лежандр.

– Все-таки разница есть.

– Восхитительная разница.

Через открытые двери они вышли на террасу. Запах горящего хвороста смешался с запахом сельди. Линда сказала:

– Я пригласила гостей на вечер. Нам хотелось отметить твое возвращение. Придут хорошие друзья – майор Глёр с женой.

– Как ты сказала: майор?

– Ну да, ему уже обещано место адъютанта во дворце. Здесь он служит временно. Да ты его должен помнить. Глёр из Кристиансунда. Он был в твоей группе.

Как же, Алфик Хеллот помнил Глёра из Кристиансунда. Майор! Внезапно он опять ощутил разницу во времени. Она резко ударила по нервам. Или не только она? И не только расстояние между Вашингтоном, округ Колумбия, и Моссом? Он выругался, тихо и истово.

Линда посмотрела на него с удивлением и скорбью, как бог морей смотрит на строптивую волну. Хеллот клокотал, она повелевала успокоиться.

Друзья. Приятели. Приятно, неприятно, надо привыкать.

Алфик примолк. По долгому опыту он знал, что Линда – из тех людей, кто непременно обзаводится друзьями и постоянно устраивает для них вечеринки. Друг? В том лексиконе, который Алф Хеллот вывез с собой из Ловры, это слово отсутствовало. Да и есть ли в нем смысл вообще, кроме как в тех случаях, когда идет война. Там еще можно говорить о друзьях и врагах. Но за обеденным столом? В лучшем случае нейтральные арбитры. Что давали друзья Алфу Хеллоту? Лишь усиленное чувство одиночества, точившее его, как неоплаченный счет, когда они уходили.

– Скажи что-нибудь, Алф Хеллот. Найди для меня другие слова, кроме бранных.

– У меня нет друзей. Я не видел… майора… Глёра сто лет. Я хочу, чтобы этот вечер мы провели с тобой вдвоем.

– Теперь уже поздно что-либо менять. Я ведь как рассуждала…

– У тебя нет сердца. Его вытеснил твой рассудок.

Должно быть, он не рассчитал всю силу своих слов. Но Линда не расплакалась. И не вспылила. Алфик восхищался ее самообладанием и собранностью. Но она вообще ничего ему не ответила. Молча смотрела в пространство перед собой, и взгляд ее можно было одинаково посчитать задумчивым или же безучастным.

– Я хочу сказать, – попытался Алфик исправить положение, – что подразумевал, скорее, интеллектуалов вообще. У которых в жилах чернила вместо крови. И сердца у них нет. Его вытеснил рассудок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю