Текст книги "Ледяной ад (сборник)"

Автор книги: Хол Клемент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 61 страниц)

V

Даже находясь внутри сферы, космонавты услышали, как вода с оглушительным шумом ворвалась в клапан и, обрушившись на батискаф, ударила его о противоположную стену отсека. Через минуту, убедившись, что жидкость не проникает в основной отсек, Силберт открыл внешний люк.

Сквозь прозрачный купол, который представлял собой единственное смотровое стекло машины, Силберт видел, как Уэйсанен передвигает рычаги управления. Водяные двигатели, скрытые на внешней поверхности аппарата, выдвинулись, что позволило космонавту убедиться, что конструкция действительно предназначалась для передвижения. Конечно, больших скоростей она не развивала, но зато превосходно маневрировала в водном пространстве.

Наблюдая, как сфера медленно выползает из отсека, Силберт решил, что Уэйсанену нечасто приходилось садиться за руль батискафа. Наконец шар благополучно выкатился из поросшей водорослями громады шлюза в зеленоватые воды Дождевой Капли. Тогда космонавт закрыл грузовой шлюз, затем сквозь люк для персонала выбрался наружу и подплыл ко входу в батискаф.

Внешняя крышка небольшого входного клапана открывалась вручную. Через тридцать секунд Силберт снял шлем и вошел в довольно тесную кабину. Уэйсанен как раз заканчивал накачку воздуха.

Остальные также освободились от шлемов. Они изучали принесенные Бризнаганом водолазные костюмы, представлявшие собой весьма простую конструкцию. Эластичные комбинезоны с кислородными баллонами и огромных размеров шлемы предоставляли большую свободу движения и больший обзор по сравнению со шлемами других конфигураций. В отсутствие гравитации и, следовательно, архимедовой силы объем шлема не представлял неудобств, неизбежных на Земле. Через пару минут Силберт приступил к инструктажу по использованию водолазных костюмов.

Уэйсаненам не потребовалось повторять инструкцию, а что касается Бризнагана, если он и упустил что-то из сказанного, то не признался в этом.

– Отлично, – нетерпеливо сказал начальник, выслушав пояснения Силберта. – Думаю, мы готовы. Как только мистер Силберт взошел на борт, я начал погружение батискафа, однако менее чем за час нам не добраться до ядра. Имеет смысл не тратить время и провести обычный сбор биологических образцов. Мистер Силберт, вы можете воспользоваться привычными для вас приборами. Если вы успели заметить, все они доставлены на борт. Мы с Брендой займемся непосредственно физическим исследованием и описанием ядра с целью выявления, что необходимо будет сделать для размещения на Дождевой Капле жилых кварталов, и где именно их лучше всего расположить.

Уэйсанены, едва приметно улыбаясь, наблюдали за негодованием Силберта, которое не трудно было предсказать.

– Жилые кварталы? Да это просто смешно! На Дождевой Капле практически отсутствует гравитация, а на ядре и подавно, шести недель пребывания на спутнике достаточно, чтобы из человеческого скелета полностью вымылся кальций, не говоря уже о прочих нарушениях обмена веществ…

– Если быть точным, четырнадцать возможных нарушений. Мистер Силберт, все, что вы говорите, нам прекрасно известно. Хотя, с нашей стороны, было очень некрасиво поддразнивать вас, но мы не нашли сил удержаться от искушения. Должны вам сказать, что по некоторым причинам мы имеем веские основания не доводить до широких масс результаты последних исследований. – Мягкая улыбка Бренды Уэйсанен сгладила неприятную ситуацию. – А теперь, если бы не вопиющее отсутствие кресел, к которому я все же надеюсь привыкнуть, я бы попросила вас присесть и внимательно выслушать нас.

Тот факт, что за несколько дней или недель, проведенных в невесомости, человек утрачивает кальций, содержащийся в костных тканях, был известен еще задолго до полета человека в космос. Результаты воздействия невесомости на организм человека исследовались в водной среде. Строго говоря, причина этого явления не отсутствие гравитации, а нарушение передачи мозговых импульсов, ответственных за мускульные напряжения. Этот факт все время лежал на поверхности, и удивительно, что его так долго не могли установить. Почему костные ткани лодыжки ребенка отвердевают быстрее, чем ткани запястья? Большую роль в формировании скелета, несомненно, играет генетический фактор. Так, например, столь похожие на нас дельфины от рождения находятся в невесомости и вырастают до значительных размеров.

Благодаря исследованиям, проведенным в космосе, удалось установить ряд более тонких химических зависимостей, касающихся влияния невесомости на человеческий организм. За пять лет исследований в условиях абсолютного отсутствия гравитации мы проследили влияние на живой организм самых разнообразных факторов и выявили среди них четырнадцать специфических показателей, ответственных непосредственно за обмен веществ.

Мистер Силберт, вы имеете общие представления взрослого образованного человека о генной инженерии. Скажите, пожалуйста, какой выход вам подсказывают логические рассуждения?

– Поскольку генетические опыты на людях небезосновательно считаются тягчайшим преступлением, единственным разумным решением было бы не подвергать людей воздействию невесомости, – ответил Силберт. – Ракеты Феникс позволяют осуществлять межпланетные перелеты с ускорением, поддерживающим на борту нормальный уровень гравитации, а на орбитальных станциях комфортные для человеческого существования условия создаются при помощи постоянного вращения.

Мягкая улыбка не покидала лица Бренды, тогда как ее муж проявлял признаки некоторого раздражения.

– Законно или нет, – перебил он, – с благими или преступными целями, однако самый разумный выход – это изменить генетический код человека или, по крайней мере, нескольких людей, так чтобы они могли безопасно и неограниченно работать в условиях невесомости. Может, вас это шокирует, но подобные эксперименты были проведены семь лет назад, и около пятисот людей имеют в своем генетическом коде определенную модификацию. Произошли изменения, как бы вы сказали, уже не позволяющие считать их людьми.

– Я бы так не сказал, – вмешался Бризнаган. – Всякий, кто имел дело с генными мутациями, знает, что не существует критерия, по которому какое-либо изменение генетического кода можно было бы отнести к области допустимых или недопустимых для человеческого существа дивергенций, так как пока еще не создан эталон генетического кода человека. Мутации происходят постоянно: в результате радиационного облучения, термальных явлений или обыкновенного скачка протонов в молекулах ДНК. В курсе основ программирования это явление нередко приводится в качестве примера, и, решив несколько подобных задач, приходишь к выводу, что каждый человек имеет в своем коде те или иные модификации.

– Благодарю, вас, мистер Бризнаган, – Бренда Уэйсанен снова вступила в разговор. – Из-за предрассудков, с которыми нам часто приходится сталкиваться в обществе, мы вынуждены больше думать о себе и поэтому несколько эгоистичны. Как вы правильно заметили, мы с мужем можем неограниченно пребывать в условиях невесомости и планируем навсегда остаться на спутнике. Со временем сюда переберутся такие же, как мы.

– Но зачем? Конечно, это не мое дело, но, хотя я и люблю Дождевую Каплю, должен сказать, что это не самое веселое место. Я здесь не ощущаю одиночества только потому, что любому обществу предпочитаю хорошую библиотеку.

Прежде чем ответить, женщина взглянула на мужа. Уэйсанени пожал плечами.

– Раз уж вы затронули эту тему, мистер Силберт, я думаю, мы должны рассказать вам о причинах, вынуждающих нас покинуть Землю. При внесении изменений в генетический код человека генная инженерия столкнулась с проблемой, некогда поразившей медицину вскоре после изобретения методов лечения гормональными препаратами. Как и в любой другой деятельности, в медицине и генной инженерии человек не застрахован от побочных эффектов, по большей части нежелательных. Мы в своей модификации тоже не избежали отклонений. Я не стану перечислять весь список разнообразнейших дефектов, полученных нами в результате опыта, – поверьте, их гораздо больше, чем у мистера Бризнагана, – но один из них имеет непосредственное отношение к делу. Мы с Айно ждем ребенка, и нам стало известно, что, если женщина подобного строения во время беременности остается в условиях нормальной гравитации, то в девяти из десяти случаев ребенок погибает через пять-шесть месяцев. Точная причина, почему это происходит, пока не установлена. Известно лишь, что она в большей степени имеет отношение к физиологии матери, нежели ребенка. Но в этом вопросе еще многое предстоит исследовать. Поэтому мы намерены остаться на Дождевой Капле, по крайней мере, до рождения ребенка, а вообще надеемся поселиться здесь навсегда. Мы не просили, чтобы нас создавали для жизни в космосе, но раз случилось, что жить здесь для нас безопаснее, так тому и быть.

– Значит, Дождевая Капля станет чем-то вроде родильной клиники?

– Я думаю, наиболее подходящим названием было бы «колония», – вмешался в разговор Уэйсанен. – Таких, как мы, очень много, и большинство из нас надеются обрести на спутнике свой дом.

– Следовательно, первоначальный план по разбивке кометы на небольшие плантации теперь отменяется?

– Совершенно верно.

– Но каким образом вы собираетесь изменить программу освоения спутника? Ведь проект был заранее оплачен в рамках программы изучения новых пищевых ресурсов.

– Так было, пока проект принадлежал государству. Как вы знаете, с недавних пор спутник перешел под управление частного концерна, полностью оплатившего государству стоимость Дождевой Капли, станции и шаттлов, снабжающих станцию всем необходимым. И да будет вам известно, восемьдесят процентов акционерного капитала принадлежит таким людям, как я. Наши требования вполне законны, хотя некоторым они, возможно, не по душе.

– Я бы сказал, что не просто некоторые, а многие выскажутся против вашего проекта. Кроме того, основав здесь колонию, вы никогда не сможете оградить себя от недоброжелателей, – рассуждал Бризнаган. – Теперь, когда космические корабли стали широкодоступны, любой человека, даже не имея на то официальной санкции, может подняться в космос и в мгновение нанести защитному слою спутника непоправимые повреждения. Если вам удастся после этого выжить, все придется начинать заново, так как все растения и живые организмы, которыми вы населите вашу землю, вымерзнут, прежде чем будут приняты хоть какие-то меры по предотвращению выкипания воды, составляющей основу Дождевой Капли.

– Вы правы, – согласился Уэйсанен. – И пока еще мы не нашли решения этой проблемы. Конечно, нам сыграют на руку сами по себе отвратительные законы, препятствующие проникновению в средства массовой информации любых сведений, способных вызвать народные возмущения. Законы необходимы в связи с увеличением популяции земного шара. Сейчас любое альтернативное предложение сталкивается с такой негативной реакцией, что я удивляюсь, как Земля выносит все это. В любом случае, мы не намерены распространяться о деталях проекта. Поскольку сравнительно немного человек действительно находятся в курсе программы освоения Дождевой Капли, я думаю, никто не посчитает себя обманутым в связи с изменением назначения спутника.

Первым побуждением Силберта было крикнуть, что все эти люди уже обмануты. Однако, полагая, что не в его праве спорить по данному вопросу с Уэйсаненом, он подавил в себе негодование. За три года, посвященных работе над проектом создания на спутнике плантаций, космонавт так привязался к своему делу, что изменение политики в отношении Дождевой Капли поразило его гораздо глубже, чем он сам осознавал.

Бризнаган тоже чувствовал себя задетым, хотя и не был так привязан к первоначальному проекту. Не разделяя оптимистичной убежденности Уэйсанена, что им удастся избежать проблем, связанных с общественным мнением, он не знал, что посоветовать. Все посещавшие его мысли вертелись вокруг единственного вопроса, как бы поскорее добраться до компьютера и ввести в него параметры ситуации. Годы учебы и работы оставили в нем глубокое сомнение в человеческих способностях – в том числе и собственных – охватить все грани сложного явления.

Поскольку Уэйсаненам нечего было добавить, экипаж батискафа молча продолжал погружение.

VI

Сфера быстро покинула освещенные солнцем водные слои и оказалась в кромешной темноте, усиливаемой внутренней подсветкой батискафа.

В отсутствие гравитации и каких-либо ориентиров навигацию осуществлял автопилот. Эхолокаторы поставляли пилотирующему устройству сведения о расстоянии до поверхностного слоя, до ядра кометы и до шлюза, сквозь который космонавты проникли внутрь Дождевой Капли. Интерпретацию показаний пробора осложняло разнообразие рельефа изоляционной пленки, хотя похоже было, что Уэйсанен держал ситуацию под контролем и уверенно вел корабль в глубину.

Изменение давления по мере погружения было столь незначительным – у ядра на тридцать процентов больше, чем у поверхности, – что здоровый человек практически не чувствовал разницы. Батискаф не был оснащен приборами для измерения давления, и Силберта беспокоило, что конструкторы аппарата не предусмотрели возможности проконтролировать показания эхолокаторов.

Когда космонавты достигли ядра, они, вопреки своими ожиданиям, обнаружили, что смогут обойтись и без приборов.

К некоторому удивлению Уэйсанена и преходящему всякие границы изумлению Силберта – Бризнаган был слишком мало осведомлен, чтобы делать предварительные предположения, – ядро спутника не было абсолютно темным. Из него исходило сияние. Настолько слабое что, космонавты вполне могли не заметить его, если бы каждые пять минут не выключали огни батискафа, но которое увеличивалось по мере приближения аппарата к сердцу спутника. На расстоянии ста ярдов сияние стало таким ярким, что уже не приходилось дожидаться, пока глаза привыкнут к мраку, чтобы различить его.

– В своих отчетах вы ни разу не представили образцов светящихся бактерий, – не преминул заметить начальник. – Интересно, и почему это они не выплывали к поверхности, чтобы попасться к вам в сачок?

– Честно говоря, я в растерянности, – ответил Силберт. – Вы уверены, что сияние порождают светящиеся бактерии?

– Не то чтобы уверен, скорее, это единственное предположение, которое приходит мне в голову. Явление никоим образом не похоже ни на тепловое, ни на радиоактивное излучение. Вы думаете иначе?

– Нет. Но что бы ни было источником света, оно явно находится около ядра, более того, растет на нем. Другими словами, оно живое. И поэтому не могло всплыть на поверхность.

– Что ж, возможно. Надеюсь, вы не думаете, что я недоволен вашими отчетами. Тем более что технологию сборки образцов разрабатывали не вы, а один из моих коллег. Продолжаем погружение. Согласно эхолоту батискаф вот-вот войдет в контакт с ядром.

Уэйсанен погасил огни батискафа за исключением флюоресцентных лампочек на панели управления. Люди собрались у выпуклого стекла иллюминатора, чтобы наблюдать за происходящим снаружи. Благодаря невесомости космонавтам не пришлось толпиться на одном пятачке, постоянно сталкиваясь лбами.

Несколько минут они не видели вокруг себя ничего, кроме слегка подсвеченной воды. Затем группка тонких щупальцевидных волокон размером не больше мизинца продрейфовала мимо купола аппарата; проследив взглядом за их движением, космонавты неожиданно для себя различили в основании стеблей цепкие усики.

– Туда, – прошептала Бренда. – Осторожнее, дорогой, – всего несколько ярдов.

– Мы идем на минимальной скорости, – ответил Уэйсанен. – Беспокоишься, что врежемся в твердые породы?

– Вовсе нет. Но посмотри, как красиво! Давай пришвартуемся и выйдем из батискафа.

– Всему свое время. А пока останемся здесь. Первым выйду я и не позволю тебе покидать аппарат, пока не буду убежден, что это безопасно.

Если бы освещения было достаточно, чтобы различить выражение лица Бренды, всякий прочитал бы на нем готовность отстаивать противоположное мнение. Что же касается Бризнагана и Силберта, те предпочитали как можно меньше вмешиваться в ход событий. Тем более что семейные разногласия интересовали их гораздо меньше, нежели происходящее за бортом.

Ядро отчетливо просматривалось в радиусе двухсот ярдов, и батискаф под управлением Уэйсанена медленно передвигался вдоль скалистой поверхности устланной ковром светящихся организмов.

Населявшие придонные области организмы предположительно относились к отряду грибов, потерявших сходство со своими земными предками. Фотосинтезирующие формы жизни едва ли развились бы в такой среде. Некоторые грибы имели змеевидную форму, другие походили на ленту или перо и росли островками, напоминавшими гладко скошенный луг. Зеленоватый свет, исходящий от них, распадался на тысячи улавливаемых глазом оттенков: красные, пурпурные и желтые разновидности грибов ярко выделялись на фоне серых и коричневых видов. Космонавты заметили даже некоторые породы зеленой окраски, что, конечно, вряд ли свидетельствовало о содержании в них хлорофилла. Почти все они испускали неяркое свечение, погружавшее окружающее пространство в дымку, замутнявшую контуры глубоководных растений, лишь изредка ее прорывало свечение каких-то необыкновенно ярких видов. На некоторых грибах исследователи различили нечто, что можно было бы назвать споровыми коробками: большие шары размером с кулак или крупный грейпфрут на тонких стеблях длинной восемь-десять футов ослепительно сияли над остальной колонией.

Бренда оказалась права. Картина, расстилавшаяся перед космонавтами, поражала воображение таинственной красотой.

Уэйсанен отключил двигатели. Очевидно, относимый течением аппарат медленно, но ощутимо начал удаляться от ядра.

– Придется пришвартовываться, – отметил начальник. – Бренда, оставайся внутри, пока я все не проверю. Выйду и посмотрю, за что мы можем зацепиться. К сожалению, у нас нет сведений о характере придонного рельефа. Хотя в основу ядра и заложили каменный метеорит, а точнее, астероид, нам не за что будет пришвартоваться, если мелкодисперсная пыль, покрывавшая поверхность, образовала над ним глубокий слой грязи. Вас, джентльмены, я попрошу надеть водолазные костюмы и помочь мне. Бренда, если через полчаса мы сообщим, что с нами все в порядке, ты сможешь присоединиться.

– Но ведь у нас только три скафандра, – возразила Бренда.

– Действительно. Впрочем, твой скафандр вполне подойдет для погружения. Или, если хочешь, кто-нибудь из нас поплывет в своем скафандре и отдаст тебе водолазный костюм. Это не проблема. Джентльмены, если вы готовы, то давайте примемся за дело. Я пойду первым. Строго говоря, аппарат оснащен лишь одним люком для экипажа.

В то время как командир отдавал последние распоряжения, остальные выбирались из скафандров. Надеть водолазные костюмы не составило труда, хотя громоздкий шлем, несмотря на невесомость, отказывался подчиниться Бризнагану. Уэйсанен покинул батискаф, прежде чем космонавты были готовы последовать за ним. Силберта задержала приобретенная в космосе привычка по несколько раз проверять каждый миллиметр системы подачи кислорода, а Бризнагана – неопытность в обращении с экипировкой. Завершая приготовления, космонавты наблюдали сквозь иллюминатор аппарата, как их начальник, не торопясь, плыл к поросшему водорослями ядру.

Напарники задержались у смотрового стекла, чтобы убедиться, что он добрался до основания кометы. Хотя у исследователей не было причин опасаться за его безопасность, Бренда, затаив дыхание, следила за передвижением Уэйсанена. Она в напряжении сжала кулаки, когда он приблизился к островку грибов и протянул руку к ближайшему растению.

Однако не произошло ничего сверхъестественного. Тонкий стебель растения оборвался, когда космонавт потянул за него.

– Либо растения очень хрупкие, либо удерживающая их почва очень плотная, – заметил Силберт. – Давайте выбираться наружу. Вы знаете, как обращаться с панелью управления, миссис Уэйсанен?

– Не совсем. Я знаю, как включить подсветку и насос в шлюзовом отсеке, умею управлять работой двигателей, но пока не было случая потренироваться, впрочем, как и у Айно. Но не беспокойтесь. Я не буду здесь ничего трогать. Айно сейчас пришвартует нас.

Бренда жестом указала на иллюминатор. Посмотрев наружу, космонавты увидели, как Уэйсанен тащил что-то, по форме напоминавшее гарпун, за которым тянулся тонкий трос. В нескольких ярдах от поверхности он остановился и, приняв устойчивое положение, с силой метнул неизвестный предмет на манер копья – насколько водная среда позволяла проделывать подобные упражнения – в гущу растительности. Копье полностью ушло под почву. Уэйсанен потянул за трос, другой конец которого был прикреплен к батискафу, и, очевидно, убедившись в прочности крепления, оглянулся и посмотрел на машину. Увидев, что космонавты все еще находятся внутри, он нетерпеливо махнул рукой. Бризнаган, как только подошла его очередь, поспешно последовал за Силбертом сквозь крошечное отверстие люка, оставив женщину в батискафе.

Уэйсанен находился в нескольких ярдах от них, повелительным жестом приказывая подчиненным подойти.

– Сэр, – обычным тоном произнес Силберт. – Не надо прибегать к языку жестов, вы свободно можете говорить.

– О, благодарю вас. Я не заметил, что шлемы снабжены paдиоаппаратурой.

– И вы абсолютно правы. Шлемы сделаны не из обыкновенного синтетического сплава и имеют многослойную структуру. Она выступает в роли контактного передающего устройства, благодаря которому звуковой сигнал, порожденный в воздушной среде внутри шлема, проникает наружу. А, как известно, вода не помеха для радиоволн, и лишь граница между воздушной и водной средой порождает помехи в связи. Поверхность шлема помогает звуку преодолеть эту границу.

– Понятно. А теперь приступим к работе. Если мы еще можем полагаться на первоначальные данные о размере ядра, нам предстоит обследовать двадцать миллионов квадратных футов. Конечно, перед нами не стоит задача провести все исследования за одно погружение. Вас я пока попрошу оставаться на виду из батискафа. Достаньте из мешка, привязанного к крышке люка, измерительные приборы и сетки для планктона. Мистер Силберт, вам я поручаю сети и коллекторы, воспользуйтесь ими в соответствии с вашим опытом. Мистер Бризнаган, мы с вами вооружимся шестами. Достаточно просто погружать их в почву на максимальную глубину через каждые несколько ярдов. Наша цель – составить общее представление о твердости подстилающей поверхности и найти места для строительства – или крепления – постоянных конструкций. Если вам удастся обнаружить закономерности в произрастании определенной растительности на определенного вида почве, тем лучше: глазами мы быстрее осуществим необходимые для картографирования наблюдения. Если столкнетесь с трудностями, зовите на помощь. Правда, не думаю, что нам угрожает какая-либо опасность, но все же я бы предпочел, чтобы Бренда оставалась внутри, пока мы не будем в этом абсолютно уверены.

Космонавты приступили к выполнению довольно однообразной работы. Толщина растительного покрова варьировалась от нескольких дюймов до ярда. Не считая разбросанных то тут, то там растений, протянувших свои стебли на многие метры в сгущавшуюся над ними черноту, растительность, застилавшая ядро, была так густа, что подстилающая почва нигде не проглядывалась.

В местах, где слой растительности был сорван, взору открывалась плотная коричневатая глина, простиравшаяся вглубь, по меньшей мере, на длину измерительного шеста. Это удивило Силберта, ожидавшего, что ядро состоит из прочной породы и покрыто илом. Не будучи геофизиком, он не имел ни малейшего представления о процессах, способных сформировать тo, что предстало перед его взором. Однако он обладал толикой здравого смысла, чтобы не беспокоиться раньше времени, пока не будут проведены соответствующие исследования.

Если Уэйсанен имел собственное мнение на этот счет, то держал его при себе.

Бризнагана совершенно не волновали научные обоснования. Он лишь протыкал шестом слой растительности, как ему и было приказано, не слишком сосредоточиваясь на задании. Мысли его занимало другое.

Он снова и снова припоминал разговор с Уэйсаненами по пути сюда, раздумывая над мотивами, заставившими их действовать так, а не иначе. Он допускал, что сам в подобной ситуации вел бы себя точно так же, однако ему казалось, что можно было бы прийти к компромиссному решению и тем самым сохранить первоначальные функции Дождевой Капли.

Конечно, Бризнаган уже не надеялся питаться так же хорошо, как среднестатистический человек середины двадцатого века. Он даже не имел представления, чего лишилось человечество из-за демографического взрыва. Но он понимал, что сейчас, когда ему исполнилось двадцать пять, он уже не находил того разнообразия продуктов, какое помнил с детства, и ему совсем не хотелось, чтобы этот процесс усугублялся. Программисту казалось, что разбивка Дождевой Капли согласно первоначальному плану спасла бы человечество от надвигающегося голода. Раз прирост населения вынуждал сокращать количество используемых в сельском хозяйстве площадей, было бы логично перенести плантации по выращиванию продуктов питания в воздух. Причем для Уэйсаненов это не менее важно, чем для всех остальных.

Бризнаган чувствовал некоторую неловкость из-за необходимости возобновить разговор по поводу программы освоения спутника. Кроме того, он в присутствии Уэйсанена испытывал благоговейный страх, причем не только оттого, что тот являлся его работодателем.

Несколько раз их дороги пересекались, когда им требовалось измерить тот или иной участок почвы, но Бризнаган так и не сумел найти в себе мужество для предстоящей беседы. Спустя полчаса, исследовав значительную площадь ядра и убедившись, что исследователям не грозит никакая опасность, Узйсанен наконец не без колебаний решил, что его жена может к ним присоединиться.

Между Силбертом и Бризнаганом возникло своего рода соревнование за право предоставить леди свой водолазный костюм. Если бы победителем вышел Бризнаган, многих неприятностей удалось бы избежать, но, когда все четверо в очередной раз выплыли в водное пространство, Силберт с гордостью нес на себе доспехи космического скафандра, урезонив остальных, что ему, как наиболее опытному, сподручнее работать в сковывающем движения обмундировании.