Текст книги "Некоторые девушки кусаются"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
– Ты собралась разрушить мой Дом своим предательством?
Предвидя поединок номер два, я вздохнула, но пригласила его войти.
ГЛАВА 5
Просто небольшой укус
Салливан вошел в сопровождении Люка и рыжей вампирши, которую я видела в зале для схваток. Поскольку мы не были друг другу официально представлены, я дождалась, пока эта красотка в кожаных брючках с заниженной талией и бледно-голубом обтягивающем топе, чьей единственной целью было поддерживать объемистую грудь, перешагнет через порог. Затем я протянула руку:
– Мерит.
Она посмотрела на мою руку, проигнорировала ее, бросила: «Эмбер» – и тотчас отвернулась.
– Рада познакомиться, – пробормотала я вслед и проводила вампиров в гостиную.
Этан остался стоять, а его хорошенькая подружка удобно устроилась на диване.
– Мерит…
Я решила вести себя осторожно и выбрала почтительную форму обращения:
– Сеньор…
Он удивленно моргнул:
– Что ты можешь сказать в свое оправдание.
Я открыла рот, закрыла его, но так и не поняла, что еще успела натворить.
– Почему бы тебе не начать первым?
С дивана одновременно послышалось два стона. Этан отбросил назад полы пиджака и подбоченился:
– Тебя видели в офисе омбудсмена.
– Я навещала своего дедушку.
– Я еще вчера тебя предупреждал, я говорил тебе о твоем месте и твоей роли. И мы договорились, что ты больше не станешь бросать вызов моей власти. Согласившись шпионить в Доме, согласившись предать нас, ты нарушила это условие.
Он свирепо смотрел на меня сверху вниз, и мне потребовалось время, чтобы понять, в чем меня обвиняют. У Этана дрогнули ноздри.
– Я жду, Мерит.
Его тон был снисходительным. Покровительственным. Абсолютно несносным. И, насколько я уже успела узнать, очень типичным для Салливана. И все же я постаралась скрыть раздражение:
– Я не соглашалась ни за кем шпионить и не согласна с твоим обвинением. Ты можешь относиться ко мне как угодно, Салливан, но я никого не предавала. Я не сделала ничего заслуживающего таких упреков.
На этот раз он моргнул:
– Но ты не отрицаешь, что была в офисе?
– Мой дедушка, – осторожно заговорила я, едва сдерживаясь, чтобы не наорать на него, – пригласил меня в офис, чтобы познакомить со своими сотрудниками и рассказать мне о других сверхъестественных обитателях Чикаго. Я не соглашалась ни шпионить, ни предавать кого-либо. Да и как я могла? Я всего три дня как стала вампиром и, должна признать, все еще невежественна в этих вопросах.
Эмбер хмыкнула:
– Ее доводы убедительны, сеньор.
Надо отдать ему должное – взгляд Этана не дрогнул. Мне еще долго пришлось выдерживать его, пока он снова не заговорил.
– Но ты не отрицаешь, что была в офисе омбудсмена?
Я поняла, что логические доводы на него не действуют.
– Салливан, тебе придется мне поверить. Не знаю, какую ты получил информацию, но я не соглашалась ни на какую работу для офиса омбудсмена. Я была там, чтобы узнать что-то новое, чтобы посмотреть, но никак не для того, чтобы получить задание. Я не обещала шпионить, перехватывать записки или передавать какие-то сведения. – Я прищурилась и сложила руки на груди. – Я не понимаю, что плохого в том, чтобы посетить место работы моего деда.
– А то, – ответил Этан, – что отдел твоего деда пытается повесить убийство Дженифер Портер на мой Дом.
– Повесить убийство на твой Дом пытается департамент полиции, – возразила я. – Насколько мне известно, дедушка и все, кто с ним работает, считают тебя невиновным. Но ведь тебе известно, что на месте преступления был обнаружен медальон Дома Кадогана. Независимо от того, что думает дедушка и насколько это нравится тебе, твой Дом как-то замешан в преступлении.
– Никто из моего Дома не мог этого сделать.
– Возможно, среди его членов и нет убийцы, – согласилась я. – Но поскольку ты раздаешь эти медальоны в качестве памятных сувениров, кто-то из твоего Дома мог его потерять. Или впустить постороннего, который мог выкрасть один из медальонов.
Последовавшей реакции я никак не предполагала.
Я опасалась очередной тирады насчет преданности его вампиров Дому Кадогана, но никак не молчания. Я не ожидала, что он пройдет к кушетке и сядет, опершись локтями на колени, и что он запустит пальцы в свою шевелюру, да так и останется сидеть, сцепив руки на затылке.
Но именно это он и сделал. И его движения, его походка казались такими неуверенными, такими усталыми, такими человеческими, что мне немедленно захотелось подбежать к нему, обнять за плечи и утешить.
Это был момент слабости, стоивший еще одной бреши в линии обороны Этана Салливана.
И именно в этот момент, как нельзя некстати, возникло ощущение голода.
Я чуть не задохнулась от ощущения жидкого огня, разлившегося по рукам и ногам, и, чтобы не упасть, вынуждена была схватиться за спинку дивана. Живот свело судорогой, и по телу стали перекатываться волны непереносимой боли. Голова закружилась, и, прикоснувшись языком к кончику глазного зуба, я ощутила острие клыка.
Я инстинктивно сглотнула.
Мне хотелось крови. Немедленно.
– Этан…
Это Люк окликнул Салливана, и за моей спиной послышался какой-то шорох. Крепкие пальцы схватили меня за руку и рывком развернули. Передо мной, широко раскрыв зеленые глаза, уже стоял Этан.
– Первый Голод, – объявил он.
Но слова для меня ничего не значили.
Я опустила взгляд на длинные пальцы на моей руке и вновь ощутила прилив тепла. От наслаждения я даже поджала пальцы ног.
Вот что имело значение. Ощущение, желание, жажда. Я перевела взгляд выше, на треугольник его кожи, выглянувший в горловине не застегнутой на одну пуговицу рубашки, на адамово яблоко, на сильную линию челюсти, на чувственный изгиб губ.
Я хотела крови, и я хотела его крови.
– Этан… – прошептала я так хрипло, что не узнала свой голос.
Губы Этана дрогнули, и я заметила, как в его глазах сверкнуло серебро. Но этот блеск тотчас исчез, сменившись туманной зеленью. Я теснее прижалась к его телу, облизнула губы, а потом, совершенно не задумываясь о последствиях такого поступка, прижалась ртом к его шее. От него исходил прекрасный запах – мыла, чистоты и силы. И вкус был таким же великолепным – вкус мужчины.
Я целовала его длинную шею, а кончики волос щекотали мне щеку.
– Этан… – снова прошептала я его имя, приглашая.
И обещая.
Я прижалась губами к его коже чуть пониже уха, а он стоял неподвижно, словно статуя. Я слышала, как всего в нескольких миллиметрах под моими зубами поет кровь в его венах. Потом он вздохнул, и звук отозвался во всем моем теле признанием разделенной страсти, взаимной жажды.
За спиной кто-то заговорил. Мне не нужны были слова. Мне нужны действия. Тепло. Движение. Я царапнула зубами по его шее, не разрывая кожу, просто обозначая свое желание. Направление укуса. У него участился пульс, и я сдерживала себя, чтобы не кусать слишком быстро, чтобы продлить наслаждение.
Но сквозь пожар возбуждения меня укололо что-то неприятно холодное. Я тряхнула головой и отвела губы от шеи Этана.
– Сеньор, тебе не стоит ее кормить в первый же раз. Ей требуется кровь человека или новичка. Для первого кормления ты обладаешь слишком большим могуществом. А она и так очень сильна.
Этан что-то проворчал, но не шевельнулся. Он так и остался под моими губами воплощением молчаливой покорности. Я удовлетворенно обхватила его руками за талию.
– Лукас, оттащи ее от него!
Я снова ощутила холод, словно на разгоряченную кожу упала капля холодной воды. Неприятно. Неожиданно. Это мое сознание, как я поняла, умоляло меня очнуться и укротить свой голод. Но супер-эго сопротивлялось, вооруженное глубинным инстинктом и скрытым влечением.
И победило.
Я застонала и провела кончиком языка вдоль его уха, больше не слушая предостережения разума.
– Этан…
– Люк, тебе придется… Я не… – Он сдавленно застонал, когда я продолжила линию поцелуев по его шее. И боже мой, что это был за звук – настолько низкий, что ласкал кожу. – Я не пил крови уже два дня. Мерит, ты должна остановиться.
При всем при том он наклонялся ко мне навстречу, и его слова звучали совсем неубедительно.
Кто-то взял меня за руку. Очень медленно повернув голову, я увидела на своем плече кораллово-красные ногти. Этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы я осознала, что мои губы еще находятся в непосредственной близости от шеи Этана, что я поступаю вопреки правилам «Канона». Несмотря на его протест, я настаивала на своем, я собиралась его укусить. Я собиралась разорвать его одежду и увлечь на пол.
Я собиралась всеми мыслимыми и немыслимыми способами служить своему господину.
Пришедшее понимание сделало свое дело, леденящей рукой задушило голод и швырнуло меня из страны грез назад, в мир реальности и правильного выбора.
Собрав все силы, я сделала глубокий вдох и отшатнулась от него и от нее. Для восстановления контроля над своим телом мне требовалось свободное пространство. Я нагнулась, опираясь руками на колени, и опять набрала полную грудь воздуху. Из-за приступа голода я покрылась испариной, несмотря на то что была одета лишь в футболку и джинсы, и теперь, когда тело стало остывать, кожа покрылась мурашками. Голод все еще ощущался где-то в глубине, словно запертый тигр, который в любой момент может выскочить снова. Я понимала, что контроль вернулся лишь на время. Это мнимое спокойствие.
Но где-то в глубине души я радовалась этому. Тигр вырвался на волю и только поджидал подходящего момента. Он не упустит своего шанса.
Он будет пить кровь.
– Доставить кровь? – спросил Люк.
– На кухне, – хрипло ответил Этан. – Ей привезли несколько упаковок. Эмбер, иди с ним. Оставьте нас одних на несколько минут.
– Отличный контроль для перерыва в семьдесят два часа, – заметил Люк. – Она сумела подавить голод.
– Если мне понадобятся ваши выводы, я вас спрошу! – резко бросил явно встревоженный чем-то Этан. – Идите на кухню и приготовьте кровь, прошу вас.
Мы остались одни, и я уже сумела выровнять дыхание. Только тогда я выпрямилась и осмелилась взглянуть ему в глаза. Я ожидала саркастического упрека, но Этан едва взглянул на меня, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица.
– Все в порядке, – невыразительно произнес он. – Этого можно было ожидать.
– Но я не ожидала.
Он поправил воротник рубашки, одернул черный костюм. Я поняла, что он тоже пытается восстановить самообладание, потому что едва справился со своими желаниями. Серебристый блеск в его глазах был тому неоспоримым подтверждением, как бы ни пытался Этан продемонстрировать обратное.
– Первый Голод всегда возникает неожиданно, – сказал он. – Тебе незачем извиняться.
У меня приподнялась бровь.
– Я и не собиралась извиняться. Если бы не ты, не было бы никакого голода.
– Ты забываешься.
– Можно подумать, ты мне это позволишь.
– Кто-то должен напомнить тебе о правилах. – Он подошел ближе, так что отвороты его брюк накрыли мои домашние туфли. – Ты обещала повиноваться. Ты согласилась отказаться от демонстративного непослушания. Ты обещала больше не восставать против меня. И вот ты уже готова обрушить на наши головы стены Дома Кадогана.
– Мастер ты или нет, – возмутилась я, поднимая голову, – но тебе придется взять назад свои обвинения, иначе я опять проявлю непокорность. – В моей жизни было достаточно предательств, чтобы я научилась ценить благородство и честность, и я всегда старалась жить в согласии с этими понятиями. – Я не давала тебе повода усомниться в моей лояльности, а это уже очень много, учитывая то, что ты со мной сделал.
Его ноздри дрогнули, но Этан не стал оспаривать мое заявление.
– Мерит, честное слово, если ты помогаешь Тейту уничтожить мой Дом…
Я уставилась на него непонимающим взглядом:
– Тейту? Мэру Тейту? Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. С какой стати я стала бы ему помогать?
– Но отдел омбудсмена – это творение Тейта.
Я все еще не улавливала смысла.
– Это мне известно. Но какое мэру дело до того, чем я занимаюсь? Какое ему дело до того, что один из служащих привел на работу свою внучку?
Этан сердито посмотрел на меня сверху вниз:
– Какие бы ни были у тебя отношения с отцом, ты все равно остаешься дочерью Джошуа Мерита. Мало того, ты еще и внучка одного из самых влиятельных людей города. Но и это еще не все. Ты сильнее обычного вампира. – Он махнул в сторону кухни. – Даже они это заметили.
Этан засунул руки в карманы брюк и отошел от меня к книжной полке, висевшей у входной двери.
– Тейту нельзя доверять, – продолжал он. – Ему известно о нас, и известно давно. Но назначение твоего деда на должность омбудсмена не делает мэра менее скрытным. Как мы поняли, ему было известно и о бродягах, однако он скрыл эту информацию от широкой публики.
Интересно знать, по какой причине. То ли он хотел избежать паники среди населения, то ли приберегает информацию для будущей торговли. И мэр не желает разговаривать с главами Домов, вместо этого он предпочитает действовать через офис омбудсмена. И твой дед… – Этан обернулся. – Какие бы благие намерения у него ни были, он все же работает на Тейта. Тейт контролирует деньги и определяет политику. Следовательно, все ниточки в его руках.
– Мой дед ни от кого не зависит.
Этан скрестил руки на груди и посмотрел на меня в упор. На его лбу прорезалась тонкая морщинка.
– Мерит, подумай вот о чем: вампиры заявили о своем существовании здесь, в Чикаго. В Америке мы стали первыми, кто объявил о своих Домах. В этом отношении Тейту принадлежит лидирующая роль среди всех остальных мэров. Ему первому пришлось определяться с линией поведения относительно сверхъестественных существ, первым устанавливать отношения с Домами и заботиться о безопасности. Но какими бы ни были его планы – а мы уверены, что он начал строить планы сразу, как только узнал о нас, – он не торопится их раскрыть. Я не могу исключить такого варианта, что ты тоже часть его планов, и в связи с этим моему Дому грозят бедствия. А поэтому, пока ты не научишься осмотрительности, пока не научишься скрытности при обсуждении наших отношений, тебе придется держаться подальше от офиса омбудсмена.
Я не собиралась прекращать отношения с дедом, и Этан, вероятно, это понимал, но втолковывать ему очевидные вещи не было никакого смысла.
Вместо этого я предпочла немного изменить тему:
– Как ты узнал, что я была в офисе?
– У меня имеются свои источники.
В этом я ничуть не сомневалась. Но как бы мне ни хотелось узнать, кто был этим источником – Катчер, Джефф, неизвестный вампир или кто-то другой, – я знала, что спрашивать бесполезно. Он не ответит.
Но тот, кто снабдил его информацией о моем посещении офиса, не мог быть настолько близко, чтобы знать о причине моего там появления. И это обстоятельство заслуживало особого внимания.
– Могу дать бесплатный совет, – сказала я. – Твой информатор не присутствовал в офисе. В противном случае ты бы знал, зачем я туда приходила и о чем разговаривала. И, что еще более важно, о чем не разговаривала. Кто-то сделал неправильный вывод и выдал его за достоверный факт. Они играют с тобой, Салливан, или, по меньшей мере, пытаются в своих интересах всучить непроверенные данные.
Этан некоторое время ничего не отвечал. Он смотрел на меня так, словно видел впервые, словно только сейчас до него дошло, что я не просто бунтующий новичок и не только дочка финансового магната.
– Любопытный вывод.
Я пожала плечами:
– Я была в той комнате. Я знаю, что там происходило. А он или она этого не знают. И кстати, это мой дедушка. За исключением Мэллори, это единственный близкий мне человек. Единственная связь с семьей. Я не смогу разорвать эту связь. И не стану пытаться, что бы ты об этом ни думал. Даже если ты сочтешь это вызовом твоему суверенному правлению.
– Теперь у тебя новые связи. Дом Кадогана. Я. Ты теперь мой вампир. Не забывай об этом.
Думаю, он считал это комплиментом, но его тон показался мне слишком собственническим.
– Салливан, независимо от того, что произошло шесть дней назад, я принадлежу самой себе, и никому другому.
– Ты то, что я сотворил.
– Я сама себя сотворила.
Этан сделал шаг вперед, потом еще и еще, и я вынуждена была отступать, пока не дошла до стены гостиной и не ощутила за спиной прохладную гладкую поверхность покрашенной штукатурки.
Я оказалась в ловушке.
Этан оперся руками о стену, расставив их по обе стороны от моей головы. Он запер меня в клетку.
– Ты хочешь быть наказанной, новичок?
Я посмотрела ему в глаза, и в моем теле снова зародилось пламя.
– Не слишком.
Обманщица.
Он испытующе смотрел мне в лицо:
– Тогда почему не перестаешь меня дразнить?
Взгляд в упор показался мне слишком интимным, и я повернула голову, стараясь отвлечься от возникшего помимо моей воли возбуждения, и с горечью отметила, что не могу винить в своем интересе и влечении только пробудившегося во мне вампира. Не могу все сваливать на генетические изменения. Я и вампир – одно целое, одни мысли, одна генетика, одно непреодолимое влечение к Этану Салливану. Но я ухватилась за эту мысль, словно за последнюю соломинку. В тот момент я хотела убежать как можно дальше, начать новую жизнь под другим именем, в другом городе, где бы мне не хотелось вцепиться пальцами в его волосы и целовать, пока он не овладеет мной прямо у этой белой стены, пока не прижмется ко мне всем телом, чтобы утолить жажду и прогнать холод.
Но, вместо этого, я честно ответила:
– Я не дразнила тебя.
Он не шелохнулся, а только нагнул голову, пока его губы не оказались почти вплотную к моим губам.
– Мгновение назад ты хотела меня.
На этот раз его голос прозвучал совсем тихо, в нем не было резкой властности мастера-вампира, а слышалась мольба юноши, мольба человека: «Ведь это правда, Мерит? Ты хотела меня?»
Я старалась быть честной, но не могла заставить себя заговорить. Я стояла молча, предоставив внутреннему голосу говорить то, что не осмеливалась произнести вслух: «Я хочу тебя. Я хочу тебя вопреки своей воле. Я хочу тебя вопреки твоей сущности».
– Мерит…
– Я не могу.
Он еще опустил голову, и его дыхание коснулось моих щек.
– Поддайся своему желанию.
Я подняла взгляд; в его глазах плескалась бездонная зелень первобытных лесов – древних, неизведанных, скрывавших в своих чащобах опасных чудовищ.
– Я даже не нравлюсь тебе.
Он зловеще усмехнулся:
– Это не имеет значения.
Даже пощечина не могла бы вывести меня из транса быстрее, чем эти слова. Я поднырнула под его руку и отпрыгнула в сторону.
– Понятно.
– Меня это тоже не слишком радует.
– Да, я вижу, что ты не собираешься увлечься мной, – это было бы ниже твоего достоинства, но все равно спасибо, что ты об этом сказал. И на всякий случай, если ты еще не понял, я тоже не стремлюсь к этому. Я не собираюсь по тебе страдать и, уж конечно, не желаю связываться с тем, кого шокирую. Я не хочу быть… желанной против воли.
Он снова шагнул ко мне, демонстрируя грацию крадущейся пантеры. И не меньшую угрозу.
– И что же ты хочешь от меня услышать? – Его низкий голос дрожал от сдерживаемой силы. – Что я хотел дать тебе возможность попробовать? Что я хочу тебя, несмотря на твое упрямство, сарказм, отказ всерьез воспринимать мою власть и нескрываемое неуважение? Ты считаешь, что это именно то, чего бы я хотел?
Ну вот, опять список моих прегрешений. Все причины, по которым он не мог мной увлечься. Причины, по которым влечение, возникшее помимо нашей воли, было ему ненавистно.
– Я ничего от тебя не хочу, – сказала я, и мой тихий голос как будто прозвучал издалека.
– Лжешь, – возразил он и прижался губами к моему рту.
Он поцеловал меня, и цепь опять замкнулась.
Его теплые и мягкие губы вызвали желание ответить, уступить – пусть и кратковременному – влечению. Ноги ослабели, тело откликнулось на его призыв и умоляло забыть обо всем и погрузиться в бездну наслаждения. Но я уже слишком близко подошла к огню, когда набросилась на Этана и попыталась напиться крови из его вен. Этого оказалось достаточно. Более чем достаточно. Я сжала губы и попыталась отвернуться.
– Мерит, – простонал он, – успокойся.
Пальцы Этана скользнули вдоль моих щек, погрузились в волосы, и он слегка приподнял мое лицо. Он еще чуть-чуть шагнул вперед, и наши тела слегка соприкоснулись.
Нагнув голову, он снова поцеловал меня, поглаживая скулы большими пальцами. Его губы прижимались к моим ласково и осторожно, совсем не требовательно. И когда его язык проскользнул между губами и коснулся кончика моего языка, когда в спине возникла необъяснимая дрожь, я сдалась.
Поначалу очень осторожно – и обещая себе, что никогда, никогда не прикоснусь к нему снова, – я ответила на поцелуй. Я целовала его, посасывала предложенный язык и отвечала нежными укусами на его укусы.
Я не могла удержаться. Я не могла его не целовать. Я была без ума от его вкуса и запаха. Он стал для меня небом, золотым маяком в непроницаемой тьме сверхъестественного мира. Но волшебство было здесь ни при чем. Наше влечение было стихийным и потому более мощным. Это было взаимное желание в его самой первобытной форме.
Но я не могла позволить себе желать того, кто не хотел меня.
Я положила руку ему на грудь, на мгновение ощутила биение сердца под мягкой тканью рубашки, а потом оттолкнула:
– Прекрати.
Ему пришлось сделать пару шагов назад, чтобы не упасть. Грудь тяжело поднималась и опускалась, словно легким не хватало воздуху, зеленые глаза уставились на меня.
– Это ошибка, – сказала я. – Этого не должно было случиться.
Он облизнул губы и провел рукой по лицу.
– Нет?
– Нет.
Он помолчал.
– Я мог бы многое тебе предложить, – сказал он немного погодя.
Я моргнула, подняла голову, встретила его взгляд:
– Что же?
– Власть. Возможности. Награды. Ты будешь подчиняться только мне.
От потрясения у меня приоткрылся рот и внезапно пропал голос.
– Ты предлагаешь мне стать твоей любовницей? – наконец выдавила я.
Он немного помолчал, и мне показалось, что он обдумывал свое предложение. Словно взвешивая все издержки и выгоды, решая, стоит ли удовлетворение похоти возможного беспокойства. На его скулах вспыхнули красные пятна.
– Да.
– О боже! – Я опустила голову и приложила руку к груди, гадая, почему эта ночь выдалась такой странной. – О боже!
– Это означает «да»?
Я опять взглянула на него, заметила в глазах проблеск тревоги.
– Нет, Этан. Господи, конечно нет.
Его глаза опасно сверкнули, и я задала себе вопрос, случалось ли ему когда-нибудь быть отвергнутым? Нашлась ли за почти четыре сотни лет хоть одна женщина, которая отказалась от возможности ему принадлежать?
– Ты хоть понимаешь, что сейчас не тысяча восемьсот пятнадцатый год?
– Для мастеров вполне естественно иметь официальных любовниц.
– Конечно, – ответила я. – И твоя спутница сейчас находится на моей кухне. Если тебе необходимо… разрядиться, обратись к ней.
Шок – настоящий шок, – вызванный его предложением, начинал проходить, уступая место боли и негодованию, что я не настолько нравилась ему, чтобы предложить нечто большее, и что он считал такое положение для меня лестным.
– Как ни больно в этом признаться, но Эмбер – это не ты.
– Я даже не знаю, как к этому относиться. Считать себя польщенной, что ты, не испытывая ко мне никаких чувств, готов чем-то пожертвовать, лишь бы залезть мне под юбку?
У него дернулся нос и между бровей залегла морщинка.
– Ты грубишь.
– Я? – Мой голос упал до пронзительного шепота. – Это ты только что предложил мне стать твоей шлюхой.
Он шагнул ближе, так сильно сжав челюсти, что на щеке задрожал мускул.
– Стать спутницей мастера-вампира – большая честь, но никак не оскорбление.
– Для меня это оскорбление. Я не собираюсь быть твоей – и ничьей – сексуальной отдушиной. Когда это… случится со мной, когда я встречу его, я хочу партнерства. Любви. А ты не настолько мне доверяешь, чтобы считать меня партнером, и я вообще не уверена, что ты способен любить.
Он вздрогнул, и я тотчас пожалела о своих словах. Я перевела дыхание и попятилась к дивану. Мне понадобилось немало времени, чтобы собраться с силами и снова взглянуть ему в глаза.
– Прости. Я наговорила гадостей. Просто… просто мы живем в разных временах, – сказала я. – И у нас разные надежды. Я рождена не для того, чтобы служить кому-то без оглядки, не думая о себе. Как бы я ни относилась к своему отцу, но он воспитал в своих детях чувство независимости. Научил искать свой собственный путь. Просто он не верил, что выбранные мной дороги – правильные. Этан, я стараюсь быть самой собой. Сохранить здравый смысл среди всего этого… – я неопределенно взмахнула рукой, – хаоса. Я не могу быть такой, какой ты хочешь меня видеть.
В моих словах, как я только что поняла, был не только ответ на предложение стать его любовницей. Я не была уверена, что смогу стать покорным вампиром, послушным рядовым в армии Кадогана.
Лицо Этана дрогнуло, стало непроницаемым, зеленые глаза – равнодушными.
– Значит, на этом и закончим. Я объяснил тебе ситуацию. Нравится тебе или нет, но мы не люди. И ты не человек. Больше не человек. Наши законы отличаются от тех, к которым ты привыкла, но это законы. Ты можешь их порицать, можешь отрицать, но это наши законы. – В его взгляде сверкнула сила. – И если ты не подчинишься, если будешь упрямиться, это будет вызовом мне.
– Я не собираюсь бунтовать, – спокойно ответила я, вспоминая, сколько границ нарушила – или мы нарушили – за сегодняшнюю ночь. – И я не намерена узурпировать твою власть. Я пытаюсь только… – я помолчала, подбирая слова, – уклониться от нее.
Этан поправил стрелки на брюках.
– Мерит, наши законы существуют не просто так. И мы не просто так объединились в Дома. Тому есть множество причин, и они не зависят от твоего мнения… И не важно, находишь ли ты в этом… добродетель. Нравится тебе или нет, но ты моя подданная. Если ты отвернешься от своего Дома, последует неминуемое наказание. Ты будешь изгнана. Станешь бродягой. От тебя откажутся все вампиры, они будут игнорировать и высмеивать тебя за то, что ты не доверяешь мне. У тебя не останется ни Дома, ни друзей, ни меня.
Я подняла на него взгляд:
– Но между порабощением и анархией должно быть что-то еще.
Этан посмотрел в потолок, потом прикрыл глаза.
– Почему ты считаешь это порабощением? Ты видела вампиров в моем Доме. Ты видела Дом. Неужели он показался тебе тюрьмой? Или они выглядели несчастными? А после твоего вызова, разве я обошелся с тобой нечестно? Разве жестоко наказал тебя или не дал шанса себя проявить? Ты достаточно умна, чтобы разобраться.
Конечно, он был прав. Вампиры в Доме Кадогана относились к нему с уважением и на первый взгляд были вполне довольны своим лидером. Но это не значит, что я готова слепо довериться ему или кому-то из них. Считайте это кризисом веры.
Потом мы стояли молча, пока у Этана не вырвался вздох разочарования, и он позвал Люка и Эмбер. Они тотчас вошли в гостиную, и Эмбер окинула меня взглядом, в котором одновременно читались и понимание, и торжество.
Скорее всего, она подслушивала, так или иначе, определенно знала, что предложил мне Этан, знала и о моем отказе. Я не вышла из игры, но укрепила ее позиции. Эмбер весело подмигнула, и я ощутила невольный и неожиданный укол ревности. Я не хотела, чтобы он ее обнимал. Я не хотела, чтобы она к нему прикасалась. Имея возможность занять ее место, я отказалась. Решение было принято, так что мне оставалось только подавить раздражение и отвернуться.
– Пора уходить, – сказал Этан.
Люк кивнул мне:
– Кровь на кухонном столе. Она подогрета и готова к употреблению.
Этан, не глядя на меня, пошел к двери, и я ощутила тяжесть его разочарования. Вопреки всякой логике мне хотелось, чтобы он мной гордился, гордился моей силой и способностью бороться, а не испытывал разочарование из-за того, что я не захотела принять обычаи вампирской жизни. С другой стороны, я не собиралась извиняться за то, что не дала главе Дома затащить себя в постель.
Люк и Эмбер уже вышли. У тротуара стояли две машины – черный спортивный двухместный «мерседес», который, как я догадалась, принадлежал Этану, и большой черный джип. Люк и Эмбер направились ко второму автомобилю. Охрана.
Этан задержался на первой ступеньке и оглянулся. На его лицо вернулось обычное бесстрастное выражение.
– Мерит, если бы я мог, я обязательно тебя спросил бы. Я спросил бы твоего согласия, хотел бы, чтобы ты приняла решение еще тогда. Но я не мог. В тот момент не было времени для обсуждения положительных и отрицательных сторон превращения в вампира. Я очень хотел бы, чтобы выбор был сделан сознательно.
Он немного помолчал, потом продолжил, и его голос не мог скрыть накопившейся усталости:
– Время не ждет. У тебя осталось четыре дня до коммендации, до официального вступления в Дом. Тебе пора сделать окончательный выбор, Мерит. Пора решить, принять ли данную тебе жизнь и воспользоваться всеми ее преимуществами или бежать и жить на окраинах нашего сообщества, стать изгнанницей и терпеть оскорбления от себе подобных. От всех, кто понимает, кто ты такая. И как тебя мучит жажда. – Его голос неожиданно окреп. – Ты должна сама сделать выбор. Это твое решение.
После этих слов он отвернулся и сбежал по ступеням. Следом за ним я вышла за дверь, остановилась между двумя охранниками и окликнула Этана. Он обернулся.
– Насчет… голода. Он всегда будет проявляться подобным образом?
Он невесело усмехнулся:
– Это так же, как быть вампиром Кадогана, Мерит. Смотря с какого боку посмотреть.
В одном Этан был, безусловно, прав: пришло время принять решение. Сделать выбор: принять подаренную мне жизнь такой, какая она есть, или отказаться от Этана, от его Дома, от всего сообщества вампиров. Я могла стать членом одного из американских Домов, а могла выбрать жизнь отшельника. Но вечная жизнь, тогда как мои друзья и мир будут изменяться, а я буду оставаться прежней, будет слишком одинокой. Постареет Мэллори, постареет мой дедушка, а я по-прежнему останусь двадцатисемилетней. Что это будет за жизнь, если я, отвергнув Дом, стану притворяться человеком и вместо друзей у меня останутся лишь пыльные книги да медицинские пакеты с кровью?
И все же я не была готова сделать последний шаг. Еще нет. Остались еще кое-какие незавершенные дела. Вернее, одно дело. Именно это дело заставило меня в четыре часа утра сесть в машину, покинуть безопасное убежище и пренебречь опасностью новой встречи с вампирами. На этот раз я направилась к университету. И я торопилась, так что проигнорировала все запрещающие знаки и остановилась на первом же свободном пятачке обочины. Выбравшись из машины, я забросила на плечо пустой рюкзак и направилась к главному комплексу.
На краю кампуса я остановилась, посмотрела на просторные лужайки, дорожки и деревья и невольно подняла руку к горлу. Мне всегда нравилось это место, и частенько я останавливалась по пути к своему корпусу, где располагалась кафедра английской литературы, чтобы полюбоваться травой и небом. Я дошла до того места, где на меня напали, присела на корточки и прикоснулась ладонью к тому клочку земли, где пролилась моя кровь. Здесь, конечно, ничего не сохранилось; ни крови, ни смятой травы – ничего, что могло бы свидетельствовать о смерти и возрождении.
