Текст книги "Некоторые девушки кусаются"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Но мы стояли в окружении пятидесяти вампиров, и Морган смотрел на меня угрожающе, хотя, возможно, блефовал. Я медленно опустила меч, повернула рукоятью вверх и отвела руку вправо, чтобы Линдси могла взять у меня оружие.

Морган изумленно уставился на меня, когда я расстегнула пиджак, но его глаза открылись еще шире, когда я сняла его. На мне не было ничего, кроме прямоугольника кожи, оставлявшего открытым живот и часть бедер до пояса кожаных брюк. Руку с пиджаком я отвела влево, дождалась, пока его забрали, потом вытянула правую руку, чтобы получить обратно меч. Когда согретая теплом тела рукоять снова оказалась в моей ладони, я покрутила мечом в воздухе, приспосабливаясь к его весу. Затем улыбнулась Моргану:

– Начнем?

Его лицо помрачнело.

– Я не могу с тобой драться.

Я встала в наступательную позицию, как учил Катчер, – ноги на ширине плеч, вес тела на носках, колени чуть согнуты, обе руки на рукояти меча.

– Очень жаль, – сказала я, потом сделала маленький шаг вперед и разрезала клинком рукав его футболки.

После чего поджала губы и заморгала с самым невинным видом.

– Ой!

– Мерит, не провоцируй меня.

После его слов я снова постаралась принять бесстрастный вид.

– Это не я тебя провоцирую. Ты явился в мой Дом. Ты был готов поднять оружие на Этана, потому что решил, будто он имеет какое-то отношение к записке, подброшенной в спальню Селины. Я не думаю, чтобы Этан мог пробраться в спальню Селины и остаться незамеченным. – (В толпе послышались одобрительные смешки.) – Какой же реакции с нашей стороны ты мог ожидать, Морган?

– Он не должен был тебя вызывать.

– Я страж этого Дома, и дело касается Дома Кадогана. Ему и не надо было меня вызывать. Я поклялась сражаться за Дом и за него – и я буду сражаться.

Не знаю, что в моих словах вызвало такую реакцию, но выражение лица Моргана изменилось настолько, что я засомневалась, от него ли я только что слышала энергичные заявления в защиту Селины. Он медленно осмотрел меня с ног до головы с таким вниманием, какое могло бы расплавить менее сильную женщину. Он долго смотрел на меня, Морган из Дома Наварры, и в его взгляде зажглась страсть, а голос сменился жарким шепотом:

– Нет, черт побери. Я не буду с тобой драться, Мерит. От тебя мне нужна не битва, а нечто другое.

Я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Можно стерпеть угрозы, можно стерпеть оскорбления, но выслушивать подобные предложения перед пятью десятками вампиров было свыше моих сил. И я опустила кончик лезвия к его сердцу:

– Умолкни. Даже и не думай об этом. Я ведь уже говорила, – я издевательски усмехнулась, – что никогда не связываюсь с клыкастыми парнями.

В толпе добродушно захихикали.

Я шагнула вперед и с удовлетворением отметила, что Морган сделал шаг назад.

– Уступи, Морган. Если ты хочешь с этим покончить, уступи. Извинись перед Этаном и покинь наш Дом. Или, – добавила я, вспомнив о стратегии, – можешь остаться, принять участие в совете, вместе со всеми отыскать причины неожиданного интереса к нашим Домам.

Я спиной ощутила тепло одобрительного взгляда Этана. Я предоставляла Моргану выбор, и по крайней мере один из вариантов давал ему шанс сохранить достоинство, спрятать оружие без ущерба для своей репутации.

И вдруг в моей голове снова возник туннель. Но на этот раз в мозгу зазвучал голос Моргана, меч в руке дрогнул, и мне потребовалась вся сила воли, чтобы удержать оружие, сохранить прежнюю позу и сосредоточиться. Я считала, что мысленная связь возможна только между мастером и его творением. Почему-то мне казалось, что это неправильно, что в голове звучит голос Моргана. Это слишком интимно, и его способность воздействовать на мою психику меня беспокоила.

«Я не могу отступить без какого-нибудь результата. Я представляю здесь мой Дом, Мерит, и у меня есть гордость. На записке стояло его имя».

Я саркастически усмехнулась:

«Тебе известно, что никто из вампиров Кадогана не имеет к ней отношения».

Он долго молчал, затем едва заметно наклонил голову, давая понять, что вынужден признать мои доводы:

«Пусть так, но Этану что-то известно».

Против этого трудно было возразить. Я и раньше подозревала, что Этану известно больше, чем он говорит, но подозрения, как показала история с запиской, к делу не пришьешь.

«Тогда останься, прими участие в обсуждении и выясни, что он знает. Оставайся и решай проблему словами, а не оружием. Ты и сам знаешь, что это более действенный способ. Никто не сможет осудить твое стремление защитить Селину. Ты же ее заместитель».

Он опять долго вглядывался в мое лицо и слегка улыбался:

«Тогда требую выкуп. Если я соглашусь уступить, я должен получить что-то взамен».

«Ты сам спровоцировал меня, – напомнила я ему. – Ты пришел в мой Дом, ты угрожал Этану».

«А ты пролила мою кровь».

Я возмущенно закатила глаза:

«Ты сам напоролся на лезвие».

Господи, он готов спорить даже с телеграфным столбом!

«Ты первой обнажила оружие, страж. Такой угрозы достаточно, чтобы спровоцировать ответную реакцию».

Я надолго замолчала, оценивая его позицию, – так надолго, что вампиры вокруг нас стали тревожно перешептываться. Морган прав – он угрожал Этану словами, а я первой обнажила сталь. Я могла бы выбрать более мягкий способ воздействия, могла бы просто расстегнуть ножны, взяться за рукоятку правой рукой, но не вытаскивать меч. Однако я заметила, как он отвел назад руку, и решила, что сейчас последует удар. Вот тогда и шагнула вперед. А теперь за это стою под пристальными взглядами целой толпы вампиров и мысленно торгуюсь с тем, кто затеял всю эту свару.

«Ладно, – согласилась я, надеясь, что мысленный туннель передаст мое раздражение. – Я буду тебе должна».

Но не уточнила, что именно.

И в этом была моя ошибка.

Морган увидел возможность и не замедлил ею воспользоваться. А я, запутавшись в терминах, не уточнила условия сделки, не поставила условие равноценности оказанных услуг. Позже я узнала, что у вампиров имеется целая система заключения сделок и договоров на словах, и они не хуже самых отъявленных крючкотворов учитывают каждое сказанное слово. Устные контракты, за которыми вместо закона стоит сталь, связывают их ничуть не слабее, чем письменные соглашения. И я только что предоставила Моргану карт-бланш.

И он хищно усмехнулся с таким собственническим видом, что у меня перехватило дыхание, а потом вдруг опустился на одно колено. От неожиданности я широко раскрыла глаза, и кончик меча, все так же нацеленный в его сердце, тоже опустился.

«Ты слишком легко сдалась».

А потом он заговорил вслух, чтобы слышали все вампиры:

– Мерит, страж Дома Кадогана, в присутствии свидетелей я прошу позволения добиваться твоей благосклонности. Даешь ли ты свое разрешение?

От изумления я уставилась на него широко раскрытыми глазами. Я даже не была уверена, что правильно его поняла, опешив от его наглости.

«Ты издеваешься надо мной?»

«Ты мне должна, малышка, и пути назад нет».

Я уже готова была ответить, что не поступлюсь своими принципами, как вдруг в голове зашумело, и я оказалась в другом туннеле. На этот раз в голове зазвучал голос Этана:

«Принимай предложение. Дай ему разрешение».

Я опять чуть не задохнулась, хоть и по другой причине.

«Что?»

«Ты слышала меня. Принимай предложение».

Мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не обернуться и не вонзить меч в его черное иссохшее сердце.

«Объясни почему. Почему я должна это сделать?»

«И почему ты меня подставляешь?» – хотелось добавить мне.

Ответ пришел после недолгой паузы:

«Потому что это шанс для всех нас. Для Дома Кадогана. Если Морган ищет твоего расположения, он неизбежно должен искать расположения Кадогана. Он сделал предложение в присутствии представителей Дома Кадогана, Грея и бродяг. И это беспрецедентный случай, чтобы вампир Наварры открыто добивался расположения Кадогана, вампира Дома, где пьют кровь. Мы можем рассчитывать на союз между нашими Домами. Наше положение… неустойчиво, Мерит. Если его увлечение привлечет к нам вампиров Наварры…»

Он не закончил свою мысль, но смысл был ясен: я должна стать мостом между Кадоганом и Наваррой. Звеном цепочки, связывающей два Дома. Мои чувства, мои желания при этом учитывались в последнюю очередь.

Я смотрела на Моргана, сиявшего открытой улыбкой и смотревшего на меня с надеждой, хотя он и вынуждал меня поддерживать отношения против воли, и пыталась определить, кто из них представляет собой наименьшее зло.

Вокруг нас волновалась толпа, ожидавшая моего ответа. Повсюду слышались приглушенные разговоры, и я уловила несколько фраз, произнесенных шепотом.

– Как ты думаешь, она согласится?

– Морган просит позволения ухаживать за вампиром Кадогана – это неслыханно.

– А я и не знал, что они знакомы.

И уж совсем некстати:

– Я считал, что Этан сам имеет на нее виды.

Не сводя взгляда с лица Моргана, я сжала рукоять катаны и задала Этану еще один вопрос:

«Если я соглашусь, что это будет означать?»

«Это значит, что ты согласишься принять его ухаживания. Признаешь, что я и ты – мы оба одобряем его намерения».

Я выпрямилась и задала вопрос, который не могла не задать, хоть и была неприятно удивлена, что ответ так много для меня значил.

«А ты одобряешь?»

Молчание.

Тишина.

Этан ничего не ответил.

Я закрыла глаза, сознавая, что допустила ошибку в надежде, что между нами установилось некоторое подобие взаимопонимания, которое не позволило бы ему принести меня в жертву политической конъюнктуре. Ох, как же я ошиблась! Я недооценила тот факт, что в первую очередь он был стратегом, всегда оценивающим возможную выгоду, просчитывающим развитие событий и выбирающим наилучшие способы для достижения своих целей. Напрасно я надеялась, что ради меня он сделает исключение.

Цель его, безусловно, была благородной – защита Дома, защита вампиров, но ради нее он не задумываясь приносил меня в жертву. Посылал на жертвенный алтарь, отдавал вампиру, который лишь несколько минут назад всерьез угрожал мне ритуальным кинжалом.

Я вообразила, что махинации Этана мне не угрожают, наивно полагая, что он заботится обо мне, если не как о друге, то как о вампире Кадогана.

Я проглотила слезы разочарования. Проклятие, я всего лишь одна из вампиров, обязанная защищать и оберегать его. А не торговаться.

Но, кроме ощущения предательства со стороны Дома, было и еще одно неопределенное чувство, заставлявшее меня сжиматься от боли. Я не хотела задумываться о нем, не хотела докапываться до причин. Глаза жгло от подступающих слез. Я не хотела знать, почему его решение отдать меня в руки другого вампира причиняет такую мучительную боль.

Не потому, что он соглашался отдать меня Моргану.

А потому, что не хотел оставить для себя.

Я крепко зажмурилась, последними словами кляня свою глупость. Как же я могла так сильно привязаться к мужчине, который с легкостью решает от меня отделаться? Дело даже не в любви, не в страсти, а в какой-то подспудной уверенности в том, что мы связаны какими-то очень важными узами. Что между нами есть и будет нечто большее, чем неловкость из-за неразделенного влечения.

Как было бы просто и удобно свалить все на живущего во мне вампира, объяснить эту связь тем обстоятельством, что именно он создал меня, он превратил в вампира, что он имеет право мною командовать, а я обязана ему служить. Но магия и генетика здесь были ни при чем.

Это касалось мужчины и женщины…

Морган негромко кашлянул.

…и еще одного мужчины, все еще стоящего передо мной на коленях.

Открыв глаза, я вспомнила, что до сих пор стою в центре зала, перед нетерпеливо ожидающими моего решения вампирами. И тогда я постаралась забыть о боли, причиненной предательством Этана, хотя он об этом, возможно, даже не подозревал, и выполнила свой долг.

Я опустила меч, улыбнулась Моргану и приняла протянутую мне руку. Я сумела заговорить бесстрастным голосом, не делая попытки притвориться, что рада возможности стать связующим звеном ради политических целей.

– Морган, второй в Доме Наварры, я принимаю твое предложение ради Дома Кадогана, ради моего мастера и ради себя самой.

Сначала раздались отдельные нерешительные хлопки, но скоро аплодисменты загремели на весь зал. Морган поднялся, поднес мою руку к губам, потом сжал пальцы. И озорно улыбнулся:

– Разве это так плохо?

Я приподняла брови, не желая разделять его веселье:

– Быть пешкой?

Покачав головой, он шагнул вперед и нагнулся к моему уху:

– Несмотря ни на какие политические соображения, я повторю то, что уже говорил раньше, – я хочу тебя. – Он выпрямился, и в его глазах блеснуло восхищение, не слишком меня обрадовавшее. – Особенно теперь, когда ты сменила свой гардероб. Хвала твоему стилисту. Когда я могу тебя снова увидеть?

Наши взгляды встретились, и, заметив, что он говорит искренне, я немного успокоилась, а потом через плечо посмотрела на стоявшего позади блондина. Этан поймал мой взгляд, но его глаза оставались равнодушными и не выражали никаких эмоций. Лишь легкая морщинка между бровями была единственным свидетельством того, что произошло какое-то важное событие.

И тогда, позабыв о последствиях, я позволила своему взгляду выразить все чувства, которые он заставил меня испытать. Я не скрывала ничего: ни гнева, ни боли предательства, ни того, о чем, я знала, буду больше всего жалеть, – подвергшейся тяжелому испытанию привязанности. А потом стала ждать, чем мне ответит, если вообще ответит, Этан, хотя Морган все еще стоял рядом.

Салливан долго смотрел на меня, и его лицо оставалось серьезно-сосредоточенным.

Затем его губы плотно сжались, и Этан медленно, словно через силу, отвел взгляд.

Я на мгновение оцепенела. Потом повернулась к Моргану, широко улыбнулась, надеясь, что улыбка не покажется ему вымученной, и послушно ответила:

– Позвони мне.

Этану хватило нескольких минут, чтобы успокоить толпу. Как только он снова завладел их вниманием, я вернулась на прежнее место – достаточно близко, чтобы защитить его в случае необходимости, но за пределами внутреннего круга. На сегодня я уже получила свою порцию внимания.

– После такой приятной… романтической интерлюдии, – с улыбкой заговорил Этан, отдавая дань благодушному настроению слушателей, – нам придется вернуться к делу об убитых девушках.

В наушнике затрещали помехи, потом прорвался голос Люка.

– Спасибо за отвлекающий маневр, страж, – зашептал он. – Он был как нельзя более кстати. Но надо быть настороже – напряжение немного ослабло, однако главный взрыв, как мне кажется, еще впереди.

Я легонько кивнула, давая понять, что получила сообщение.

– Это «дело» становится все более запутанным, – сказал Ной, стоя все так же, со скрещенными на груди руками. – Похоже, противник просочился в Дом Наварры.

– Выходит, что так, – кивнул Этан. – Мы имеем дело с киллером или киллерами, кто имеет доступ во многие Дома и, возможно, объявил им вендетту.

– Но вендетта объявлена и бродягам, – заметил Ной. – Не забывайте, что каждый раз, когда Дома заявляют о своей невиновности, они косвенно обвиняют нас.

– Косвенно или явно, – проворчал Скотт, подключаясь к разговору, – но трудно обвинять тех, о чьем существовании никому не известно. Общественности известно о нас, и потому все дерьмо выливается на наши Дома.

– Тогда, может, вам не следовало лезть вперед, – проворчал один из бродяг рядом с Ноем.

– Это был не мой выбор, – отрезал Скотт.

– И не мой, – добавил Этан. – Но теперь об этом поздно рассуждать. Единственное, что нам остается, – это сотрудничество. С департаментом полиции, с администрацией, со следователями. Только взаимодействие может оградить нас от нападок общественности. По крайней мере до тех пор, пока преступник не будет найден.

– А наше существование? – негромко спросил Ной.

В зале установилось молчание, пока мастера – Этан и Скотт – обдумывали варианты решений.

– До тех пор пока мы не установим, кто виновен в преступлениях, – заговорил наконец Скотт, – нет смысла впутывать в это дело других вампиров. – Он пожал плечами и взглянул на Этана. – Это мое мнение.

Этан кивнул:

– Я согласен.

– Тогда мы будем ждать, – заявил Ной, упершись руками в бедра. – И если у кого-нибудь имеется хоть какая-то информация об участии вампира или вампиров в этом грязном деле, пусть он выйдет вперед. Мы не собирались привлекать к себе внимание общественности, и не намерены делать это сейчас. Если Дома падут, мы не станем объявлять о своем существовании, а рассеемся в мире людей, как делали это раньше. – Он посмотрел на Этана и Скотта, потом остановил свой взгляд на Моргане. – Советую вам навести порядок в своих Домах, – сказал Ной напоследок.

С этими словами он повернулся и шагнул в толпу. Вампиры расступались, освобождая путь ему и шедшим позади Ноя бродягам.

– А мы объявим перерыв, – пробормотал Этан.

Этан, Скотт и Морган после ухода бродяг решили уединиться для тайного совещания. Мое присутствие там не требовалось, так что я отправилась домой и, не обращая внимания на тревожные взгляды, сразу прошла в спальню и захлопнула за собой дверь. Положив ножны с катаной на кресло у кровати, я взяла плеер, вставила в уши наушники и рухнула в постель, стараясь убедить себя, что мне нет дела до того, что произошло сегодня ночью. Но я никогда не умела хорошо лгать.

ГЛАВА 15
До потопа

На следующий вечер я проснулась совершенно измученной, поскольку весь день ворочалась с боку на бок, смотрела в потолок и ругалась, мысленно проигрывая заново события прошлой ночи, вспоминая каждое мгновение нашего с Этаном разговора и удивляясь, как легко он продал меня ради своего драгоценного политического капитала.

Но, несмотря на все тайны и загадки, мне предстояло заняться работой, так что я встала с постели, приняла душ, оделась, съела миску хлопьев в темной кухне, накинула кожаный пиджак, взяла пояс с мечом и коробку с пирожными, оставшимися с прошлой ночи. Теперь я была готова вернуться в Дом Кадогана и приступить к своим обязанностям.

Я уже заперла замок и повернулась, чтобы спуститься по ступеням, когда увидела прислонившегося к своей машине Моргана. Он стоял, небрежно скрестив ноги и руки, снова в джинсах с широким кожаным ремнем, черной рубашке и неизменном кожаном пиджаке.

– Привет, – весело произнес он.

Задержавшись на ступеньке, я моргнула от неожиданности, затем все же спустилась вниз и направилась к гаражу, надеясь, что явное отсутствие интереса с моей стороны заставит его уйти. Но, вместо этого, он пошел следом и остановился у двери в гараж, все так же сияя обезоруживающей улыбкой.

– Ты сказала, что я могу позвонить.

– Позвонить, – повторила я. – Но не маячить здесь в сумерках.

Я открыла дверь гаража, вошла внутрь и отперла машину.

– Ты разрешила мне ухаживать за тобой.

Только исключительный самоконтроль удержал меня от того, чтобы броситься на Моргана с мечом. Вместо этого, я открыла дверцу машины, положила ножны с катаной на заднее сиденье, коробку с пирожными пристроила на пассажирском месте и только потом повернулась к Моргану.

– Ты загнал меня в угол на виду у пятидесяти вампиров. Я просто не могла сказать «нет». – Он открыл рот, но я не дала ему ответить. – Пятьдесят вампиров, Морган. Пятьдесят, включая моего мастера, мастера другого Дома и бродяг.

Он ничуть не смутился и все с той же улыбкой пожал плечами:

– Да, я хотел, чтобы при этом были свидетели.

– Ты хотел пометить свою территорию.

Морган прошел в гараж, проскользнул вдоль машины со стороны водительской дверцы, и не успела я сделать и шагу, как он запер меня между машиной и дверью, широко расставив руки, чтобы не дать мне ускользнуть. Он еще и наклонился.

– Ты права, я хотел пометить свою территорию.

Напрасная трата времени.

– У тебя нет ни одного шанса.

– Я не согласен. Ты танцевала со мной. Кормила меня. И не перерезала мне глотку, когда была такая возможность. – На его лице вспыхнула озорная усмешка. – Может, ты чем-то и недовольна, но ты заинтересована. Признайся.

Я бросила на него уничтожающий взгляд, но не смогла ни стереть с его лица улыбку, ни удержать от страстного призыва в его глазах.

– Ни. Одного. Шанса.

– Обманщица. Если Этан прикажет тебе встречаться со мной, ты будешь встречаться.

Здесь я не могла удержаться от смеха:

– Да, твоя гордость нисколько не пострадает, если страж Дома Кадогана будет приходить к тебе на свидания в закусочную «Уэндиз» по приказу ее сеньора и мастера.

Морган с преувеличенной серьезностью покачал головой:

– Никаких «Уэндиз». Это должен быть по меньшей мере «Бенниганз».

Я приподняла брови:

– Да ты транжира.

– Город ветров в твоем распоряжении, Мерит.

Какое-то время мы оба стояли молча, смотрели друг на друга и ждали, кто отступит первым. Я уже представила себе, как бью его ногой в живот, наплевав на все обещания принимать его ухаживания, но сочла этот шаг политически безответственным. Я подумывала согласиться и объяснить, что только исполняю свои обязанности. А потом решила, что пойду на свидание, потому что мне этого хочется. Потому что он был красив и забавен, потому что мы вроде бы неплохо ладили, а если он тогда в клубе и подыгрывал Селине, то лишь по велению долга. Я могла понять его действия, даже если и не совсем понимала поступки его мастера.

Я глубоко вздохнула и подняла голову:

– Одно свидание.

В его улыбке появилось мужское самодовольство.

– Договорились, – сказал он и, еще немного наклоняясь, прижался ртом к моим губам. – Только не обманывай.

– Я никогда не обманываю, – сказала я прямо в его губы.

– Гм. – Он явно мне не поверил, но все же продолжал меня целовать, и по какой-то причине я ему это позволяла.

Но он не был Этаном.

Грубее? Возможно. Но пока и этого было достаточно.

Несколькими минутами позже – и эти минуты, как ни странно, доставили мне удовольствие – я уже вела машину на юг. Но прежде чем направиться в Дом Кадогана, я решила заглянуть в офис дедушки. Я нуждалась в чьем-нибудь сочувствии и не сомневалась, что дедушкин информатор уже поставил его в известность о вчерашних событиях. Я не включала радио и опустила стекла, чтобы слышать дыхание города в этот тихий весенний вечер. Сегодня я предпочитала шум машин лирическим мелодиям, воспевающим чувства, которым не могла доверять.

В квартале, как обычно, было тихо и безлюдно. Вот только у тротуара стоял блестящий «мерседес» Этана. Черный «мерседес», и больше никаких машин.

Более того, вообще не было заметно никакой охраны.

Это было неслыханно. Этан никогда не выезжал без охраны, и обычно за его машиной с откидным верхом следовал еще один джип. Так предписывал протокол. Я остановилась чуть дальше по улице, вышла из машины, достала мобильник и набрала номер Люка. Он ответил после первого же гудка:

– Люк.

– Это Мерит. Вы не потеряли нашего мастера?

Он хрипло выругался и спросил:

– Где?

– У офиса омбудсмена. «Мерседес» стоит прямо перед входом. Я полагаю, с ним нет никакой охраны?

– Мы не настаиваем на том, чтобы он брал с собой охрану в автомобиль! – раздраженно ответил Люк, и я услышала, как он шелестит бумагами. – До сих пор я верил, что он не станет так идиотски себя вести и ездить в одиночку, когда убийца все еще на свободе, а бродяги взялись за оружие.

Я воспользовалась случаем и задала вопрос:

– Есть какой-то прогресс в расследовании?

Люк вздохнул, и я представила, как он развалился в кресле в оперативном отделе и забросил ноги на стол.

– Морган был в прекрасном настроении, когда они расходились, но это, по-видимому, твоя заслуга. Вряд ли их совещание было продуктивным. Ни у кого нет ответов на вопросы, а улики указывают на всех сразу. Никаких следов на месте преступления, кроме явно нарочно оставленных безделушек. Но они поняли, что Этан тут ни при чем и даже не санкционировал преступления. Это не его метод.

Тут можно было согласиться.

– Послушай, – сказала я, – раз уж я тебе позвонила… – Я помолчала, подыскивая подходящие слова для извинения. – Прости, что я вчера так быстро ушла. После этой выходки Моргана…

– Все в порядке, – быстро ответил Люк. – Ты справилась с ситуацией, выступила в самый подходящий момент и дала Моргану шанс выйти без потерь. Ты сделала свое дело. Я доволен. Да, кстати, видела бы ты свое лицо, когда он опустился на одно колено. – Люк разразился хриплым смехом. – Боже мой, Мерит, – заикаясь от смеха, сказал он, – это было бесподобно. Серна в луче прожектора.

Я состроила гримасу, которой он не мог видеть, и сухо проронила:

– Рада, что доставила тебе удовольствие, Люк.

– Вспомни свое испытание. Ты все делаешь не так, как другие.

– Ты имеешь в виду коммендацию? Это скорее было испытанием для Этана, а не для меня.

– Нет, я говорю о твоем превращении.

Я замерла с поднятой к звонку рукой и нахмурилась:

– Превращение? А почему ты говоришь о нем как об испытании?

Его тон стал более серьезным:

– А разве это можно назвать чем-то другим, кроме испытания?

– Я хочу сказать, что почти ничего не помню. Ну, боль, холод, больше ничего.

Люк так долго молчал, что я окликнула его, но и тогда он подал голос не сразу.

– Я помню каждую секунду, – наконец сказал он. – Три дня боли, лихорадки, жара и судорог. Мокрые от пота одеяла. И дрожь такая сильная, что я боялся за свое сердце. И я начал пить кровь раньше, чем физиологически был готов к ее приему. Как же ты всего этого не помнишь?

Я погрузилась в воспоминания, пытаясь сосредоточиться на расплывчатых образах, маячивших на границе зрения, пытаясь заново прокрутить мысленную запись тех дней. Но не вспомнила ничего, кроме отдельных картин и поездки домой, головокружения, заторможенности и нечеткого зрения, когда вышла из – машины.

Наркотики?

Неужели мне ввели наркотики, чтобы хоть частично избавить от агонии превращения? Я не успела высказать свою теорию Люку, да и не слишком хотела, поскольку меня смущали некоторые подробности. Кто ввел мне наркотик? И по какой причине? К счастью, в этот момент открылась дверь офиса и в прямоугольнике яркого света показался силуэт Этана. Следом за ним вышел Катчер.

– Люк, он выходит.

– Присмотри за ним.

Я пообещала, что все сделаю, и выключила телефон, а потом дождалась, пока Этан и Катчер не пожали на прощание друг другу руки. Этан подошел к своей машине, окинул взглядом темную улицу, открыл замок и скользнул внутрь. Катчер все еще стоял на тротуаре, дожидаясь, пока Этан отъедет. Когда «мерседес» удалился на квартал, я включила зажигание и подвинула машину вперед, к Катчеру. Он молча показал на удаляющийся «мерседес» Этана, вытащил свой телефон и откинул крышку. Мой аппарат зазвонил почти в то же мгновение.

– Куда он направляется?

– К Линкольн-парку, – раздраженно бросил Катчер.

– К Линкольн-парку? Зачем?

– Он получил письмо, написанное точно на такой же бумаге и тем же почерком, что и записки, посланные тебе и Селине. В письме была назначена встреча и обещана информация об убийцах. Но с условием, что он придет один.

– Они не узнают, что я там тоже буду, – пообещала я.

– Держись за несколько машин от него. Хорошо, что сейчас ночь, но твоя машина все равно слишком выделяется.

– Он не знает, на чем я езжу.

– Я в этом сомневаюсь, но все равно не подъезжай слишком близко.

Потом Катчер объяснил мне, где назначена встреча. Этан должен был подойти к небольшой пагоде, что на западном берегу Северного пруда. Это давало мне дополнительную возможность остаться незамеченной. Я могла выбрать другой маршрут, а не тащиться на хвосте у мастера-вампира.

– Меч с тобой?

– О да, мой капитан. Меч со мной. Я уже научилась не нарушать инструкции.

– Тогда делай свое дело, – сказал Катчер и отключился.

Если бы Этан знал о моей слежке, он вел бы себя иначе. Я пропустила три машины и была рада, что ранним вечером на дороге еще достаточно много автомобилей, за которыми можно спрятаться. Этан ехал осторожно и медленно. Это не должно было меня удивлять, ведь таким был образ всей его жизни – он всегда очень тщательно манипулировал событиями. Но стиль езды меня разочаровал. На таких машинах надо гонять с ветерком.

Вскоре я увидела, что «мерседес» остановился у обочины, и поблизости стояла всего одна машина. Я подъехала к ней, встала сзади, застегнула на талии пояс с катаной и вышла на тротуар. А затем – в момент нетипичного для меня приступа интуиции – достала из парусиновой сумки Джеффа, до сих пор лежавшей за передним сиденьем, осиновый колышек. Я выбрала самый острый из них, сунула его за пояс, тихо прикрыла дверцу и дальше стала пробираться пешком. Пригибаясь к самой траве и прячась за деревьями, я сумела подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть Этана. Его высокая худощавая фигура отчетливо выделялась на фоне пагоды. Этан стоял спокойно, засунув руки в карманы, но его лицо выдавало внутреннее напряжение.

Я остановилась, смотрела на него и думала: «Господи, ну почему он пришел сюда один? Почему согласился встретиться с информатором в темноте, посреди пустынного парка и не взял с собой охрану?»

Меня скрывала густая тень, и я могла, если это будет необходимо, прийти ему на выручку, но не стану мешать ему получить сведения от того, кто назначил эту встречу.

Тишину нарушил скрип шагов. Женщина. Рыжеволосая.

Эмбер.

Стоп. Эмбер?

Я увидела, как лицо Этана дрогнуло от потрясения узнавания и острого разочарования. Внезапно нахлынувшее сочувствие отозвалось во мне болью.

Этан шагнул ей навстречу, быстро оглянулся по сторонам и взял Эмбер за руку чуть повыше локтя:

– Что ты здесь делаешь?

Она опустила взгляд на руку, потом взглянула в лицо и разжала его пальцы:

– А как ты думаешь, что я здесь делаю?

– Откровенно говоря, не имею ни малейшего представления, Эмбер. Но у меня здесь есть небольшое дело…

– Этан, очнись, – равнодушно бросила она.

Он замер, всмотрелся в ее лицо, нахмурился и наконец сделал вывод, который мне стал очевиден несколько секунд назад. Мне давно не нравилась эта девка.

– Ты украла медальон, – упавшим голосом произнес он. – Ты была в моих комнатах, и у тебя было достаточно возможностей его взять.

Она бесстрастно пожала плечами. Он снова сжал ее руку в том же месте, но на этот раз так сильно, что Эмбер поморщилась.

– Ты украла собственность Дома из моей комнаты. Ты украла его у меня. Неужели ты, – он негромко выругался, – убила этих девушек?

Эмбер что-то проворчала, вырвала руку и отступила на пару шагов назад. Она потерла предплечье, и даже в темноте я заметила на белоснежной коже красные отметины от его пальцев.

– Ты… – Этан тряхнул головой. – Как ты могла на такое пойти?! Чего тебе не хватало?! Я дал тебе все.

Эмбер пожала плечами:

– Мы не развиваемся, Этан. Нам грозит упадок. Мы не пользуемся авторитетом среди других сверхъестественных существ. А среди вампиров мы не слишком влиятельны. Дом Кадогана устарел. – Эмбер подняла голову, и в ее глазах что-то блеснуло, может надежда? – Нам необходимы перемены. Новое руководство. Она может дать нам все это.