Текст книги "Только когда мы вдвоем (ЛП)"

Автор книги: Хлоя Лиезе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Я тебя рассмешила, Лесоруб.

Я стараюсь сдержать улыбку, но терплю провал, улыбаясь от уха до бесполезного уха и кивая.

Её пальцы медленно поднимаются по моей груди, оставляя волну искр, мерцающих под моей кожей. Её пальчики скользят по моему горлу, забираются в бороду. Затем ложатся на губы и разводят волоски, пока она щурится и разглядывает мой рот.

– Этот драный хвост белки – проблема.

Мои брови приподнимаются. Да не настолько уж всклокоченная у меня борода.

...или настолько?

– Я не вижу твои губы. И я подозреваю, что это симпатичные губы. Вроде таких, которые вообще не полагаются мужчинам с такими ресницами как у тебя.

Она слегка покачивается в моих руках, и её глаза закрываются, когда она мямлит:

– Мне так хотелось бы, чтобы ты поговорил со мной, Рай.

Я знаю, что она пьяна и не следит за языком, но её слова бьют как физический удар. Мои руки ложатся на её талию – и чтобы найти опору для себя, и чтобы поддержать её покачивающееся тело. Моя хватка сжимается крепче, когда моё прозвище, произнесённое её тёплым хриплым голосом, отражается эхом, пробирая до костей.

Страх мурашками поднимается по спине. Я отчётливо ощущаю его продвижение, ледяные пальцы, пересчитывающие все позвонки и стискивающие моё горло. Когда рядом находится Уилла Саттер, становится всё сложнее и сложнее врать себе. Говорить себе, что моё сердце не ёкает при взгляде на неё, что нужда не терзает моё тело. Что я не мечтаю запустить руки под её мешковатые толстовки, ощутить шёлковую кожу на её рёбрах, мягкие груди. Что я никогда не гадаю, каково будет вместе ехать куда-то, с любовью держаться за руки, но не прекращать подколов и шуточек. Что я не фантазирую, как мы будем играть с радио, а я смогу его слышать и перекрикивать. Уилла проведёт рукой по моему бедру, а мне придётся свернуть на обочину и целовать её, пока этот ротик не умолкнет настолько, чтобы позволить мне уделить ей должное внимание.

Уилла в роли моего врага – это безопасно. В роли моего враждебного квази-друга – это терпимый риск. Ну, или я так думал. Но теперь я вижу, что стоит допустить что-то большее, и всё станет неуправляемым. Совершенно неуправляемым.

Меня выдёргивает из мыслей ощущение её волос, щекочущих мою кожу. Эти неукротимые завитки такого же насыщенно-каштанового цвета, что и её глаза, с красными и золотистыми переливами от долгих часов, проведённых под калифорнийским солнцем. Они щекочут мои руки и волосы, пока Уилла покачивается в моих объятиях и улыбается с закрытыми глазами.

Я аккуратно прижимаю её к себе и позволяю себе один момент, который, как я могу лишь надеяться, она не вспомнит, хотя я не хочу это забывать. Я утыкаюсь носом в её волосы, делаю долгий глубокий вдох, запечатлевая её нежный аромат в памяти – апельсиновая цедра и солнцезащитный крем у океана, чистая мягкость роз. Один лёгкий поцелуй в висок...

Чёрт.

Я отстраняюсь. Может, это и было легчайшее прикосновение моих губ к её лбу, но я целую свою пьяную напарницу по проекту, и она не давала на это согласия.

– Заткни свой внутренний голос, – бормочет Уилла. – Я тоже хочу тебя, а теперь поцелуй меня ещё раз.

Чокнутая телепатка. Её губы опаляют мою обнажённую кожу повыше майки, где она оставляет мягкий, влажный поцелуй.

Ладони Уиллы сцепляются за моей шеей, словно прогоняя хватку страха и заявляя свои права. Её пальцы проходятся по коже моей головы, отчего у меня вырывается какой-то отчаянный рокочущий стон. Уилла ещё крепче прижимается ко мне спереди, и мы пошатываемся, налетев на стену. Моя ладонь опускается на её талию, а она закидывает ногу на моё бедро. Я обхватываю ладонью её крепкую ногу и пытаюсь вдохнуть и успокоиться.

Её вздох ощущается лёгкой вспышкой на моей шее. Её ногти крепче впиваются в мой скальп, она привстаёт на цыпочки, эти пухлые губы так и умоляют о поцелуе.

– Райдер, – говорит она. – Я требую, чтобы меня поцеловали.

Я тихо усмехаюсь. Затем нежно обхватываю её подбородок и провожу большим пальцем по губам. Если я сделаю это, кто знает, что случится и какой урон придётся исправлять завтра? Она наполовину пьяна, наполовину спит. Если и когда я поцелую Уиллу Саттер, я хочу, чтобы она это запомнила.

Я снова прижимаюсь губами к её виску и чувствую, как у неё вырывается тяжёлый вздох. Её губы горячо и влажно проходятся по моим ключицам. Я втягиваю воздух, прижимаясь щекой к её диким волосам, запуская пальцы в этот хаос. Её язык кружит во впадинке моего горла. Мои губы опускаются к её уху.

Мы с Уиллой даже не целуемся в губы, но мы двигаемся, льнём друг к другу, и я знаю, что это должно прекратиться. То, что мы сейчас делаем, ведёт лишь к одному. К тому, что совершенно никак не может произойти в данный момент.

Когда я отстраняюсь, Уилла тоже отдаляется, и её лицо напрягается.

– Почему ты остановился?

Я дёргаю себя за волосы. Моя рука опускается, я качаю головой. Усталость от сегодняшнего дня делает мысли невероятно путаными. Я даже не знаю, что попытался бы сказать ей жестами, что написал бы в блокноте.

– Ты больше не хочешь? – слабо спрашивает она.

Её веки тяжелеют, и я думаю, что в этот раз её уже не разбудить. Прежде чем Уилла успевает возразить, потребовать поцелуй или шаг вперёд, её глаза закрываются, и она мёртвым грузом падает мне на руки.

– Спать, – бормочет она.

Кивнув, я подхватываю её. В кои-то веки мы с Уиллой Саттер пришли к согласию.

Глава 10. Уилла

Плейлист: LÉON – Surround Me

– О Боже.

Моргать больно. Думать больно. Я меняю позу и натыкаюсь на что-то крепкое и неподвижное. Что бы это ни было, это пахнет как секс в хвойном лесу. Кедры. Сосны. Ели. Мне тепло, одна ветка дерева лежит поверх меня, другая упирается в задницу. Погодите-ка...

Дёрнувшись, я разворачиваюсь в объятиях ветки, которая на самом деле оказывается рукой. Она настолько тяжёлая, что вполне могла бы оказаться бревном. Райдер в полной отключке, его рот слегка приоткрылся во сне. Под глазами виднеются небольшие тёмные круги, наверняка связанные с тем, что он в какой-то безбожный ночной час ездил в роскошный ночной клуб, выбранный Руни и Бексом. Всё пошло слегка не по плану. Я знаю, что громкое окружение – это настоящий кошмар для слуха Райдера. Я не хотела выманивать его туда. Бекс просто должен был послать фотку, на которой я возмутительно сексуальна. Во имя расплаты и всё такое.

Но вместо того, чтобы закатить глаза и сказать, что он опасается за мужское население Клуба Фолле, Райдер заявился в праведном гневе и забрал меня, пока я не вырубилась, и кто-нибудь не воспользовался этим.

Последнее, что я помню – как меня тошнило в переулке. И ещё несколько моментов урывками, когда я тёрлась о Райдера как кошка в течке.

Ой Божечки. Я тёрлась о него. Теперь я живо это помню.

Ну типа, его рука обхватывает меня, мы лежим в обнимку в его кровати, хотя и тут есть джентльменство: он спит поверх одеяла, в которое практически завернуто моё тело. Наверное, он не так уж возражает, что я обращалась с его телом как с моим личным шестом для стриптиза, да?

Копаясь в своём мозгу, я пытаюсь восстановить события ночи. Я помню, что накинулась на него как котёнок на кошачью мяту. Я чуть ли не залезла на него и царапала его на удивление шелковистые волосы. Я помню поцелуи, которые были не поцелуями – мы словно чувственно пробовали на вкус шеи и лица друг друга. Это было куда сексуальнее и чувственнее, чем любой другой интимный опыт, что был у меня в прошлом.

Я помню, когда это блаженство покинуло мою кожу, и как его бёдра замерли, а сильная ладонь крепче сжала мою талию. Дальше этого не зашло. Я не помню этого, но знаю, потому что я была блюющей, тверкающей и невероятно пьяной размазнёй, а Райдер Бергман, может, и сварливый сукин сын, но он также джентльмен.

И трижды слава Богу за это. Ибо позвольте сказать, прошлой ночью я бы целовала его со своим рвотным дыханием и с радостью насадилась на сучок лесоруба, если бы он мне позволил.

У Райдера вырывается непроизвольный стон. Возможно, это связано с тем фактом, что я неосознанно, как маленький лесной зверёк, всё теснее прижимаюсь к «сучку», который всё заметнее выступает под его спортивными штанами в мою сторону.

Этот стон вызывает иное воспоминание. Его смех. Я рассмешила его, и это было великолепно.

Ладонь Райдера сжимается, находя мою талию. Один глаз приоткрывается, приветствуя меня зелёными как трава радужками и густыми ресницами. Далее следует медленная сексуальная улыбка. Я надеюсь, что она задержится на его лице, но не особо рассчитываю на это. Он проснулся лишь наполовину, пребывает в таком же податливом расслабленном состоянии, что и я несколько недель назад, в том сне про лесоруба, готового повалить дерево.

Он шарит где-то за головой, не разрывая зрительного контакта со мной. Тихо вдохнув через нос, он берёт телефон и печатает, затем поворачивает ко мне экран заметок.

«Ты храпишь».

Я шлёпаю его по плечу, когда щёки краснеют от смущения. Я в курсе, но чёрта с два я сознаюсь в этом.

– Неправда.

Но он кивает, одними губами произнося: «Правда».

Наши глаза встречаются, и потому что я вспыльчивая натура, склонная к самосаботажу и наказаниям, я скидываю одеяла и придвигаюсь ближе к нему. Хватка Райдера на моей талии не ослабевает, жар его ладони просачивается через платье. Его ладонь ложится мне на спину и прижимает ещё ближе, отчего Райдер едва слышно шипит, когда я вжимаюсь в него пахом. Я вижу, как он стискивает челюсти и зажмуривается, затем снова открывает глаза.

Он нежно двигает рукой под моей шеей, чтобы подтянуть меня ближе и полностью прижать к себе. Моя голова ложится на его плечо, я витаю в нирване кедров и ёлок. Я смотрю в его телефонные заметки, пока он лихорадочно печатает.

«Что происходит? Последние несколько недель ты была... другой. Почему ты так оделась и пошла в клуб?»

Я смотрю на него, водя пальцами по его весьма косматой бороде. Как мне объяснить свои поступки так, чтобы не выложить все карты на стол? Не говоря, что я знаю про слуховой аппарат и хотела отомстить. Что я увлеклась местью (мы оба увлеклись) и теперь даже не понимаю, что между нами происходит. Я не могу сознаться в этом, ибо это оставит меня выставленной напоказ и безумно уязвимой. Так что я, как знатная трусиха, меняю тему.

– Спать рядом с этой штукой – это всё равно что затеять тройничок с обнимашками вместе с каким-то лесным зверьком...

Райдер чуть не поперхнулся. У него вырывается хриплый смех-кашель.

– Я не по опыту сужу! Про секс втроём, имею в виду... – мои щёки густо краснеют. Я обретаю натурально свекольный оттенок и затыкаюсь, пока с моего языка не слетело ещё больше бреда. Уткнувшись в его объятия, я прячу лицо и впитываю все те крохотные звуки веселья, что вырываются из его груди.

Наконец, смех Райдера затихает, завершаясь прерывистым вздохом. Он большим пальцем вытирает слезу в уголке глаза. Затем снова печатает, вытянув руку над моей головой. Это дает мне прекрасный обзор на бугрящиеся мышцы и сухожилия рук лесоруба.

«Тебе не нравится борода?»

Я поднимаю взгляд, вижу, что на нём нет слухового аппарата, и поворачиваю лицо, чтобы он мог читать по губам.

– Я... – проводя пальцами по этим мягким светлым волосам, я дразню его губы кончиком указательного пальца. – Мне любопытно. Щекочется ли она. И что под ней...

Его глаза темнеют, дыхание учащается. Он неожиданно обхватывает мой палец зубами и проводит языком по его кончику.

У меня вырывается вздох, и я бесстыже льну к его телу. Глаза Райдера закрываются. И за три секунды мы разгоняемся от нуля до ста. Он тяжело дышит, я трусь об него, и теперь мой влажный палец скользит по его горлу ниже, ниже, в вырез майки, я отодвигаю ткань и дотрагиваюсь влажным, прохладным кончиком пальца до его соска.

С его губ слетает что-то среднее между стоном и хрипом – ещё больше слабых звуков, которые я жадно улавливаю. Мы встречаемся взглядами, постоянно следя за прерывистым частым дыханием друг друга и не прекращая движений. Его ладонь опускается по моей спине и накрывает задницу, легко закидывая мою ногу на его бедро.

Мы продолжаем с того момента, на котором, кажется, остановились прошлой ночью, и от этого голова идет кругом. Поджимаются пальчики на ногах. Моя спина сама выгибается. Я уже так близко, что даже не хочу дышать. Но тут дверь распахивается, заставляя меня взвизгнуть.

Бекс стоит в трёх метрах от нас, одетый только в тесные белые трусы, и этот образ выжигается на моей сетчатке. Я всё ещё визжу, когда Райдер срывается с кровати, швырнув на меня одеяло одним проворным движением, чтобы я была прикрыта. Его громкий двойной хлопок в ладоши и серия жестов явно не означает ничего хорошего и прогоняет Бекса. С неутолённой тяжестью между ног я смотрю, как Райдер выходит из комнаты – чёрные спортивные штаны низко сидят на бёдрах, белая майка льнёт к длинным, чётко очерченным мышцам спины и рук.

Бухнувшись обратно на кровать, я вздыхаю с отчаянием. Я совсем на грани, мучительно близка. Одно движение пальца, и я бы сорвалась. Я могла бы так легко кончить.

Но я хочу большего, чем оргазм от своих пальцев, подпитанный зрелищем красивого мужчины. Я хочу, чтобы Райдер довёл меня до предела. Чтобы это случилось не просто как удовольствие для двух тел. Проблема в том, что я хочу не просто часть Райдера Бергмана. Я таким не занимаюсь. Я не хочу большего от кого бы то ни было. Я не обрекаю себя на разбитое сердце и разочарование. Я беру, что хочу, берегу своё сердце и двигаюсь дальше. Райдер, похоже, действует так же настороженно.

Что со мной не так? Я прерывисто выдыхаю и списываю всё на гормоны. Похоть. Спровоцированное ненавистью сексуальное влечение. Моя ладонь ложится на мой живот. Я не шевелюсь. Я лежу смирно, пока мучительная пульсация между ног не унимается, и я не начинаю мыслить здраво. Моё сердце крепко запирается, и ключ поворачивается со щелчком, который эхом отдаётся в ушах.

Снова в безопасности.

***

Пока Райдер ещё в коридоре и устраивает головомойку Бексу, я беру зубную пасту Рая и чищу зубы пальцем. Далее я беру одну из его резинок для волос, чтобы усмирить свои безумные лохмы (серьёзно, как он вообще смотрел на меня этим утром?), после чего понимаю, что это красное платье надо сжечь в позорных анналах истории проститутских платьев.

Я смотрю на свою задницу и ужасаюсь, ибо там практически ничего не прикрыто. Я ни за что не пройду в таком виде мимо Бекса, возможно, Такера, и определённо Райдера. Так что я спешно роюсь в вещах Райдера, вдыхая невероятный запах соснового бора. Наконец, я нахожу такую длинную и большую чёрную кофту, что она сойдёт за платье. Идеально сочетается с проститутскими туфлями.

Уверенно распахнув дверь и сунув крохотное красное платье под мышку, я выхожу в гостиную и быстро встречаюсь со взглядами трёх парней.

Глаза Такера широко распахнуты и быстро уходят в сторону. Бекс щурится, будто у него двоится в глазах. Но взгляд Райдера начинается от моих проститутских туфлей и медленно поднимается вверх. У него вырывается протяжный вздох. Выражение его лица – просто картина маслом «И почему, бл*дь, я не трахнул её вчера ночью?»

Будь я проклята, если знаю, что сейчас происходит между нами, но его несомненная похоть вызывает лёгкую триумфальную улыбку на моём лице. Я приписываю себе ещё одно очко в мысленном счёте, который я вела с Эпохи Слухового Аппарата. Очко в пользу Уиллы.

Заправив за ухо выбившийся локон, я улыбаюсь парням:

– Доброго утречка, ребят.

Я останавливаюсь рядом с Райдером, который смотрит на мои губы.

– Я или найду телефон, или куплю новый, но у меня есть ноутбук, ладно?

Он медленно кивает. «Ладно», – показывает он жестом.

Я беру его за руку, крепко сжимаю ладонь, затем ухожу.

После позорной поездки на такси я принимаю душ и успокаиваю свой обожжённый алкоголем желудок с помощью тоста и некрепкого чая. Хотелось бы мне суметь выпить кофе, но после такой ночи алкоголя меня стошнит. Когда углеводы и мизерная доза кофеина поступают в кровь, я прихожу в себя достаточно, чтобы поискать телефон. В итоге я нахожу его в корзине с грязным бельём, засунутый в карман джинсов, в которых я вчера ходила в больницу.

«Нашла», – сразу же пишу я Райдеру.

Мой телефон издаёт сигнал. «Хорошо. Как себя чувствуешь?»

«Так же хреново, как я и заслуживаю. Прости, я вчера была в ничто. Надо было выпустить пар».

«Да всё с тобой было нормально, – пишет он в ответ. – Если не считать рвоты. И храпа. И убийственной хватки, которой ты всю ночь стискивала мою руку».

– Ну ты и придурок, – бормочу я. «Ну, по пьяни все мы неразборчивы, и всё такое».

«Ауч, – отвечает он. – Туше».

Он должен понимать, что я откровенно вру. Этим утром я буквально взбиралась на гору по имени Райдер в погоне за изумительным видом. Ты не делаешь так, будучи абсолютно трезвой, лохматой со сна, с рвотным дыханием, в проституточном платье после того, как опозорилась вчера... если только ты не сходишь с ума по кому-то. Он ведь должен догадаться, верно? Что меня до невозможности влечёт к нему в сексуальном плане. Исключительно в сексуальном плане.

Он так смотрел на меня перед моим уходом, что мне кажется, будто Райдер тоже изнывает по мне. И когда он поймёт это, когда нам придётся признать это животное, сногсшибательно сексуальное нечто между нами... И что тогда?

Он снова пишет, вырывая меня из мыслей.

«Ты проверяла почту?»

«Нет, – отвечаю я. — А что?»

«Я убью своего зятя».

Когда я открываю почту и читаю, что же хотел сообщить профессор МакКормак, мне приходится сдерживать себя, чтобы не швырнуть только что найденный телефон в стену. Если я переживу этот семестр и не нанесу никому тяжких телесных повреждений, это будет грёбаное рождественское чудо.

***

– Ваше предложение продуманное, – МакКормак прохаживается по своему кабинету с телефоном в руке, говоря то, что, видимо, пишет Райдеру, чтобы тот тоже мог быть в курсе. – Оно правда хорошее. Но вот проблема... я чувствую между вами немалое напряжение и не могу оценивать нереалистичную бизнес-модель. Бизнес-партнёры должны иметь крепкий доверительный союз, быть на одной волне. Но не вешайте нос. Вы не единственная пара, которая вызывает у меня беспокойство.

Райдер мёртвой хваткой вцепился в телефон и резко втягивает воздух. Он наклоняется, опираясь локтями на колени, и даже сквозь бороду я вижу, как его лицо превращается в хмурую гримасу. Его бейсболка низко надвинута на лицо. Лесорубская фланелевая рубашка натянулась на широких плечах. Сегодня классика – клетка из зелёного как лес и чернильно-чёрного цветов. Это выглядит почти опасно. Немного злобно.

Каждая хоть немного эрогенная часть моего тела, начиная от предательски твёрдых сосков и заканчивая ноющей киской, требует капитуляции перед этим бандитом в клеточку.

Божечки, мне надо взять себя в руки.

Я ёрзаю на сиденье и скрещиваю руки на груди.

– Я назначаю вам день для сплочения командного духа, – говорит Мак.

Я взрываюсь, беспомощно всплеснув руками в воздухе. Этого не может быть. Это должна быть шутка. Проследив, чтобы моё лицо было повёрнуто к Райдеру, и он мог прочесть по губам, я говорю:

– Мак, вы серьёзно?

МакКормак пылко кивает.

– Мне нужно увидеть укреплённый командный дух, иначе в решающий день я не смогу оценить ваш проект как практичный бизнес-план. Этот курс ориентирован на профессию. Это не теория. Это практика.

– Ладно, я понимаю, но...

Мой телефон издаёт сигнал одновременно с телефоном МакКормака.

«Если ты вдруг забыл, Уилла – студентка-спортсменка. У неё едва есть время на сон и еду, Эйден. Мы не можем отправиться в поход и любоваться закатами. Ты ведёшь себя как мудак».

Я подавляю смешок, который тут же утихает, когда взгляд ледяно-голубых глаз МакКормака падает на меня. Он разворачивается, тычет пальцем в Райдера, затем пишет нам обоим в телефоне. «Я сейчас не твой зять. Я твой строгий профессор, который говорит вам – решите проблему. Мне надо увидеть командный дух. У вас двоих больше общих интересов, чем вы думаете, – он бросает на меня выразительный взгляд. — Так что найдите время отложить учебу и сдружитесь. Я приглашу вас двоих сюда индивидуально, чтобы оценить прогресс».

Райдер сверлит глазами дырки в голове Мака. Общие интересы? А что Мак знает обо мне, помимо того факта, что я живу и дышу футболом? Райдер никогда не упоминал, что играет в футбол, если Мак намекает на это.

МакКормак отталкивается от стола и постукивает по наручным часам, что в его понимании означает «Выметайтесь из моего кабинета». Он прогоняет нас изо всех сил, шугая как куриц из курятника.

– У вас есть одна неделя. Узнайте друг друга поближе, научитесь быть на одной волне, иначе ваш проект под угрозой, ясно?

Прежде чем мы с Райдером успеваем ответить, дверь захлопывается перед нашими лицами. Райдер ударяет кулаком по двери, и сердитое подёргивание мускулов на подбородке говорит мне, что если бы он говорил, то весь воздух рассыпался бы на ионы.

Ему отвечает такой же крепкий удар.

– Смирись уже. Неделя.

Мой телефон пиликает сообщением от Райдера.

«Говорил же. Я его убью».

Глава 11. Уилла

Плейлист: The Civil Wars – Billie Jean

Хотелось бы мне сказать, что нам с Райдером удалось убедить Мака, что он курит какой-то ужасный гашиш для кадровиков, но он остаётся невозмутимым и лишь награждает нас каменным взглядом, когда мы подкарауливаем его после следующего занятия.

Учитывая учебную нагрузку Райдера, мои занятия, тренировки и расписание игр, затем вечерние визиты в больницу, чтобы повидать маму, которая чуть оживилась с тех пор, как в её фармакопее появилось новое экспериментальное лекарство, мы едва успеваем выполнять все задания и найти общий день для «сближения».

Райдер проворачивает волшебный фокус и убеждает Мака дать нам разрешение на пропуск занятий, поскольку это единственный день, когда мы можем организовать подобное с учетом моего расписания тренировок и игр. Мы договариваемся выйти в девять утра в наш поход на весь день, но перед этим мы с Руни рано утром тащимся на тренировочное поле, чтобы попинать мячик.

У нас есть любимое поле, которым мы пользуемся, но там оказалось занято, так что мы продолжаем идти до более уединённого и менее ухоженного поля, которое обычно используется для любительских матчей.

Шагая рядом с Руни, я стараюсь дышать глубоко и выпустить всю тревогу, которая скручивает моё нутро. Я нервничаю из-за сегодняшнего дня, но не знаю, что именно вызывает у меня опасения. Просто с моей бешеной вылазки в клуб всё между мной и Райдером кажется напряжённым в неком необъяснимом, но осязаемом смысле. Да, есть явное сексуальное напряжение, но происходит нечто большее. Я просто не могу понять, что именно.

Он чуть мрачнее обычного. Я занята сильнее обычного. Я могла бы поговорить с ним о случившемся, но это было бы... ну, это было бы чрезвычайно дискомфортно. Я так не поступаю. Я покроюсь сыпью и запутаюсь в собственных словах. А ещё это означает предпринять усилие, и если есть что-то, чего Уилла Роуз Саттер не делает с мужчиной, будь то друг или враг – это попытки предпринять усилия.

Как и почему я стала такой – это сложный коктейль. Во-первых, это ненависть к мужчине, который предоставил 50% моей ДНК, а потом свалил в закат. Отчасти моё нежелание найти мужчину и тем более серьёзные отношения вызвано тем, что меня тошнит от мысли – вдруг парень, в которого я влюблюсь, отвергнет меня точно так же, как папаша «донор спермы».

Во-вторых, это взгляды моей матери на мужчин. Мама редко говорила, какими не заслуживающими доверия она считает мужчин. Думаю, она хотела, чтобы я сформировала своё мнение о противоположном поле. Но всю свою взрослую жизнь она показывала мне, что мужчины – это то, что ты используешь и выбрасываешь, поматросил и бросил. Всё, что выходит за рамки этого – приглашение к разочарованию.

Шагая с Руни и краем уха слушая, как она болтает о каком-то задании по курсу химии, которое я ни за что не сумею понять (зачем, спрашивается, будущему юристу записываться на курс по химии? Потому что она задротка-мазохистка, которая хочет быть юристом-биомедиком, вот почему), я гадаю, почему я так зациклилась на динамике наших отношений с Райдером. Мы напарники по проекту. Мы пререкаемся меж собой. И есть некое сексуальное напряжение. Ладно. В чём проблема-то?

Я пыталась отбросить эти мысли, но не могу перестать думать о том, то за все эти часы, проведённые вместе с моим врагом-ставшим-нежеланным-союзником, мы в какой-то момент подружились. Да, мы те друзья, которые постоянно испепеляют друг друга уколами настолько, что мы уже слегка поджарились с краёв. Ладно, мы скорее друзья-враги, нежели просто друзья, но это уже лучше, чем откровенное и прямолинейное неприятие друг друга. Даже если так, то что? Разве мужчина и женщина не могут быть друзьями-врагами? Особенно если они оба испытывают аллергию к чему-то большему?

– Чёрт, эта сумка такая тяжёлая, – Руни фыркает, только ради этого прервав свой монолог про химию. – Сколько мячей ты взяла?

Я забираю у нее сумку и взваливаю на своё плечо. Я всегда беру слишком много мячей, но их не бывает слишком много, особенно учитывая то, как часто Руни их портит.

– Хамка! – она пихает меня.

Похоже, я сказала это вслух.

Когда мы проходим поворот к любительским полям, Руни снова начинает ныть про химию, а именно про то, как профессор несправедливо оценил её работу по сбалансированным уравнениям. Я замираю и резко хлопаю её ладонью по груди.

Дальше на поле стоит мужчина, чеканящий мяч и опустивший голову в той лёгкой манере, которая появляется, когда ты просто дурачишься и способен чеканить мяч даже во сне. Его волосы собраны в маленькую гульку на затылке. Его светлая борода подсвечивается солнцем, когда он пинком подбрасывает мяч, ловит его спиной и легко балансирует между лопатками. Мяч замирает там, пока парень не сбрасывает его плечом. Пока мяч ещё в воздухе, он быстрым пинком отправляет его прямиком в ворота.

Свист Руни нарушает тишину.

– Ну привет, и кто же заказывал горячего красавчика?

Я снова шлёпаю её по груди. Моё сердце бешено стучит.

– Руни, мне кажется, насос для мячей выпал из сумки. Тебе лучше пойти обратно и проверить.

– Что? – она хмурится. – Как я могла выронить...

– Руни?

Наконец, она замечает опасно едкие нотки в моём голосе. Посмотрев на поле, Руни прищуривается и смотрит несколько долгих секунд.

– Погоди, это... срань господня. Срань. Господня.

Я не могу выдавить из себя даже кивок в знак согласия.

– Ладно, я, эм... я пойду проверю свой вросший ноготь на ноге. Побуду вон там вдали.

– Спасибо, – бормочу я.

Я настолько отвлечена, что так и иду с огромной сумкой, свисающей с моего плеча. Я тащусь через ворота, ведущие на поле, при этом эгоистично и, наверное, ошибочно стараясь идти как можно тише. Я не думаю, что он (если это Райдер, а я готова поспорить, что это он) надел слуховой аппарат. С такой двигательной активностью он легко может выпасть.

Пока я шагаю, опаляющая боль пронзает мою грудную клетку. Это как изжога, только в сто раз хуже. Теперь он делает «радугу», перекидывая мяч с одной ноги на другую с такой же лёгкостью, как щенок подкидывает игрушку, и искусно ловит его каждый раз. Я достаточно близко, чтобы узнать эту косматую бороду. Этот идеальный нос. Это он. Это Райдер.

Сложно не оценить то, как шорты сидят на его бёдрах, как он носит сползшие на лодыжки высокие футбольные носки, точно так же, как и все горячие футболисты, которые слишком круты для щитков на голени. Его бутсы потрёпанные, а значит, совершенно комфортные. Бутсы всегда становятся удобными именно тогда, когда пора брать новые. Его мышцы натягивают футболку, когда он задирает подол и вытирает им лицо, обнажая узкую талию, полоску загорелой кожи прямо над шортами. У этого засранца есть ямочки на пояснице. Ну естественно.

Я не знаю, почему именно мои глаза щиплет от слёз, или почему ошеломительное ощущение предательства подступает к горлу, сдавив его до боли.

Внезапно Райдер разворачивается, и его глаза раскрываются шире, заметив меня. Слава Господу, борода всё ещё на месте. Я уже не уверена, что смогу справиться ещё с какими-либо переменами за один день.

Райдер инстинктивно бросает мяч, бежит ко мне, без труда сдёргивает огромную сумку с моего плеча и вешает на своё. Он склоняет голову набок, вытаскивая телефон из кармана. «Что ты здесь делаешь?»

Я читаю его сообщение и испускаю долгий прерывистый вздох. Острые лезвия спутанных эмоций впиваются в моё горло, когда я пытаюсь сначала сглотнуть, потом заговорить.

– Просто пришла немного попинать мячик.

Райдер изучает меня, затем его глаза опускаются к телефону. «Почему ты выглядишь расстроенной?»

У меня есть два варианта. Я могу сказать ему, что это значит для меня. Излить душу. Признать шокирующую обиду из-за того, что он не доверяет мне и не позволяет заглянуть за личину мрачного лесоруба; что я не могу уложить в голове, почему он так хорош и почему он не играет. Потребовать объяснений, ведь он знает, как много для меня значит этот спорт, но скрывает свою связь с ним.

Или я могу сделать то, что делаю всегда. Подавить боль, обойти неприятную правду и двигаться дальше.

– Я в порядке, Райдер.

Он щурится и стискивает зубы. Он вот-вот взбрыкнёт и поймает меня на лжи. Не думаю, что этим утром сумею вынести ещё больше требований или едких пререканий, так что я останавливаю его, взяв за запястье.

– Увидимся через несколько часов, ладно?

Прежде чем он успевает ответить, я сдираю сумку с его плечу и несу обратно в другой конец поля. Когда я бросаю мячи и машу Руни, показывая, что всё чисто, я чувствую на себе взгляд Райдера.

Я говорю себе, что мне абсолютно всё равно, чем занимается Райдер Бергман, и уж тем более мне плевать, что он смотрит на меня. Я не хочу его доверия и в особенности не хочу знать его.

Это ложь. К счастью, если повторить себе ложь достаточное количество раз, она в итоге становится правдой.

***

После неловкого воссоединения два часа спустя мы с Райдером молча преодолеваем 45-минутную поездку вдоль 1-Норд до Тихоокеанского шоссе. Тишина само собой разумеющаяся, поскольку Райдер не может писать смс за рулём. Поскольку я сижу справа, он мог бы надеть слуховой аппарат, а я могла бы болтать ему в ухо, но я же не должна знать об этом. Ещё одна грань его явного недоверия ко мне.

«Ну и ладно, он тебе не доверяет, он почти ничего не рассказывает. Ты такая же. Ты тоже держишь свои секреты при себе. Тебе-то какое дело до этого?»

Я не знаю. Это раздражающим рефреном повторяется в голове: я не знаю, я не знаю, я не знаю. Боже, я совсем запуталась.

Мой лоб прижат к стеклу, я смотрю на пейзажи, пока мимо нас проносится море припаркованных машин. Райдер, похоже, знает какое-то секретное местечко, потому что он уверенно проезжает мимо масс дальше по дороге. Я слышала лишь то, что Эскондидо-Фоллз – это невероятный вид, но кошмар в плане парковки. Остановив машину под тенистой неприметной рощей, Райдер вытаскивает телефон.