Текст книги "Только когда мы вдвоем (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Лиезе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Это мгновенно вызывает у меня подозрения. Мама как будто знает, что я связан с Уиллой. Когда мама уходит, я осматриваю комнату в поисках Эйдена. Это он заинтересован в нас с Уиллой. Если он болтает с мамой о ней и преувеличивает природу наших отношений, возможно, мне всё-таки придется выбить из него дерьмо. Давно уже пора.
Наши взгляды встречаются. Его глаза раскрываются шире. Бросаются к маме, чьё лицо всё ещё освещено лукавой улыбкой, пока она уходит из комнату, затем снова находят меня. Эйден медленно отстраняется от Фрейи на диване и начинает пятиться.
Я кошусь на телевизор. Последние секунды до перерыва, так что я ничего не пропущу. Идеальное время, чтобы отмутузить его. Эйден, похоже, понимает это и выбегает из комнаты. Я даю ему секунду, затем перескакиваю через диван и гонюсь за ним. Но это неважно. Эта заноза в моей заднице наконец-то поплатится.
***
– Как насчёт такого... если мы выиграем чемпионат, то я получаю право сбрить твою бороду.
Уилла тычет меня пальцем в руку. После похода мне приходится считать до трёх и только потом реагировать на неё, когда она заговаривает с мной. Мне требуется морально подготовиться, прежде чем смотреть на неё, иначе я выдам тот сложный узел чувств, что скручивает мою грудь. И есть добавочный бонус – это её бесит.
– Я знаю, что ты меня слышишь, Лесоруб.
Наконец, я поворачиваюсь к ней. Приподняв голову, я притворяюсь, будто задумался, затем одними губами говорю: «Нет».
– Да броооось, – ноет она.
Эйден награждает нас взглядом. Он устроил очередную контрольную. Мы оба уже доделали, но ещё не все закончили.
Я снимаю блокировку с экрана телефона. «Ты же понимаешь, что говоря, как тебе хочется видеть меня без бороды, ты только поощряешь меня отращивать её до бесконечности, да?»
Уилла закатывает глаза. «Да мне твой вид вообще не приносит удовольствия. Я просто хочу, чтобы мне перестали сниться кошмары о сасквоче и безумных молчаливых викингах».
«Выходит, я снюсь тебе, да?»
Щеки Уиллы розовеют, когда она это читает. Прочистив горло, она выпрямляется на сиденье и печатает: «Да. Эти сны – мой анти-мастурбационный материал. Когда я вижу настолько горячего парня, что просто хочу затащить его в постель, я думаю об этом комковатом хвосте неопознанного животного на твоём лице, и моё либидо сразу скукоживается».
Я прищуриваюсь, затем печатаю: «Что это за горячие мужчины, которых ты хочешь затащить в постель?»
Она усмехается, машинально накручивая прядь волос на палец, и не отвечает.
«Уилла».
Полностью игнорируя меня, она пишет: «Нам нужно просмотреть индивидуальные отчёты друг друга про наш счастливый поход, прежде чем сдавать их Маку. У меня нет кучи свободного времени, так что, может, просто встретимся у тебя и просмотрим их одновременно?»
Я сжимаю переносицу, затем печатаю: «Ладно. Сегодня вечером, а то я потом не смогу до выходных, а там у тебя игра, так что... сегодня».
«Идеально. Предупреждаю, тренер пообещала, что после сегодняшней тренировки мы захотим умереть, так что я буду сварливой и голодной. Мне хотелось бы подать официальный запрос на легендарные фрикадельки Надувшегося Шведа».
«Я не надулся, – печатаю я. — Просто ты не отвечаешь на мой вопрос».
Эйден собирает контрольные и начинает обсуждать задание, которое я уже сделал. Уилла притворяется, будто сосредоточена на его словах, а когда Эйден заканчивает, она поворачивается ко мне. Удерживая мой взгляд, она складывает учебники в сумку и застёгивает молнию. Когда она встает, я впервые вижу её наряд полностью и с трудом сглатываю.
Тёмные джинсы облегают её мускулистые ноги, низко сидя на бёдрах. Полоска загорелой кожи выглядывает под облегающей майкой в мелкий цветочек в таких тонах, которые вызывают ассоциации с Уиллой – золотистый, багряный, алый, карамельный. Её кардиган кремово-белого цвета спадает с загорелого плеча. Она снова взялась за своё сексуальное дразнение. Я хмурюсь, потому что это сработало. Мне придётся посидеть за партой несколько минут после её ухода, чтобы остыть.
Улыбнувшись, она повыше приподнимает сумку на плече.
– Пока, Мужчина Гор. Надо бежать.
Я смотрю ей вслед и прикусываю щёку изнутри, чтобы не застонать, потому что у Уиллы знатная задница, и в этих джинсах она особенно эпична. Повернувшись к своей парте, я тру лицо руками.
Спустя очень важную минуту, в течение которой я представляю самые отвратительные вещи, о которых только могу подумать (а с шестью склонными к розыгрышам и мстительными братьями и сестрами у меня предостаточно воспоминаний), я встаю, не рискуя опозориться, и ухожу.
Я не могу сказать вам, почему пересекаю двор, хотя обычно после пары ухожу прямиком домой и обедаю. Я не могу сказать вам, почему бреду в сторону кафетерия кампуса, который предлагает смузи, приличный кофе и свежие салаты – место, где Уилла обедает в этот день недели, потому что скоро у неё пара по феминистской литературе, и у неё нет времени идти домой и готовить, а размякшие бутерброды она ненавидит... как и все ланчи с собой, вообще-то… ненавидит с пылкостью тысячи палящих солнц...
Не то чтобы я помню, как она мне всё это рассказывала.
Я не могу сказать, почему встаю в очередь, когда вижу Уиллу через четыре человека передо мной. Она кусает эти соблазнительные пухлые губы и читает меню.
Ну, я могу сказать. Но тогда бы мне пришлось признать, чему я противостою. Признать, что после похода держать Уиллу в зоне «друзья-враги» стало сложнее, чем прежде. Признать, что мои чувства к ней становятся большими, страшными и серьёзными. Что моё сердце совершает нервирующий кульбит всякий раз, когда я смотрю на Уиллу.
Я смотрю на неё сейчас. Пялюсь, если честно. Грежу наяву о том, чтобы провести пальцами по её безумным волосам, по путанице волн и прядей, по шоколадным завиткам, карамельным струйкам и малиновым отливам, которые отражают полуденное солнце. Наблюдаю, как высокий темноволосый парень с голубыми глазами, которого нельзя назвать уродцем, подходит к ней и обнимает за плечи.
Моё сердце ухает в пятки. Чрезвычайно глупо с моей стороны было предполагать, что Уилла ни в ком не заинтересована. Но я видел лишь то, что она не награждает ни одного пялящегося на неё парня даже повторным взглядом. Она не тащится по парням, не ходит на свиданки, и учитывая её многочисленные мужененавистнические тирады, которые она вплетает в наши совместные вечера подготовки, я предположил, что Уилла практически ненавидит мужчин. Ну разве что за исключением меня. И, может, Такера и Бекса, к которым она, похоже, привязалась, пока мы работали над проектом у меня дома.
Этот парень, похоже, является исключением. Он улыбается ей и шутливо трёт ей волосы кулаком5. Дурак.
Я не могу сказать вам, почему я делаю это. Почему я наблюдаю за ними, хотя моё сердце разъедает кислота ревности. Но я не могу отвернуться.
Глава 17. Уилла
Плейлист: Fiona Apple – Hot Knife
– Уилла Саттер. Ты погляди на себя.
Даже если бы я забыла его раздражающий голос, я бы узнала его по его типично придурочному жесту – кулаку в моих волосах. Отстранившись от хватки его руки на моих плечах, я смотрю на Люка Мастерса, жутковатого качка, с которым я по дурости переспала в прошлом году. Он в баскетбольной комнате. В год у нас бывает несколько мероприятий, когда участники мужских и женских команд сходятся вместе. И после нашего перепиха (откуда он свалил ещё до того, как я проснулась, и бросил презерватив на полу), я терпела его на таких мероприятиях и ничего больше.
До прошлого лета, когда он и Руни переспали. Руни не догадывалась о нашем прошлом, поскольку я такая я, и никогда не рассказывала ей о нашем с Люком перепихе. Вышло странно, но это не худшая часть. Он поступил с Руни так же, как и со мной, а потом рассказал всем, какая она (по его словам) извращенка в постели. Теперь я уже не терплю его, а откровенно ненавижу.
– Люк Знатный Говнюк, – я поднимаю руку и щипаю его за сосок, отчего он вскрикивает и делает шаг назад. – Чего это ты притащился сюда и загрязняешь атмосферу своим существованием?
Он потирает ущипнутый сосок и окидывает меня взглядом.
– Просто решил поздороваться с моей любимой коллегой-звездой.
– Аа.
Люк... тщеславен. Ему нравится, когда его видят с правильными людьми, он поддерживает репутацию человека с лучшими связями, водится с людьми, на фоне которых он, как ему кажется, хорошо выглядит.
У меня был невероятный матч в полуфинале. Хэт-трик и невероятный пас, приведший к голу Руни. Я мелькала в новостях и дала интервью, которое разошлось из уст в уста. Я заработала хорошую публичность на протяжении плей-офф игр, и последний матч вывел всё на новый уровень. Как и многие мужчины до него, Люк решил искупаться в славе того, что женщина заработала слезами, потом и кровью, и надеется, что ему это тоже принесёт выгоду.
– Как прошла твоя последняя игра? – спрашиваю я, делая шаг вперёд, когда человек в очереди передо мной подходит к кассе и делает заказ. – Ооо, погоди, точно. Вы проиграли. Опять.
Лицо Люка скисает.
– Чёрт, Уилла. Ты всегда была такой сукой?
Среди людей позади меня зарождается какая-то возня, но я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Мне тут надо кое-кого словесно кастрировать.
– С тех самых пор, как ты на каждом углу трепался о моей подруге и её сексуальных предпочтениях – да, Люк. А теперь...
Тёплое тело вжимается в мою спину, и меня окружает запах соснового леса. Я поворачиваюсь, и мне приходится существенно приподнять голову, чтобы увидеть Райдера. Его челюсти напряжены, глаза не отрываются от Люка.
Люк переводит взгляд между мной и Райдером.
– Кто этот парень?
Я никогда не бывала в такой ситуации, где люди не знают, как Райдер общается. Я не хочу говорить от его лица, но и он явно не заговорит. Эти двое сверлят друг друга взглядами.
– Люк, это Райдер Бергман. Он не очень хорошо слышит и не разговаривает, зато читает по губам как монстр. Я так понимаю, он увидел, что ты назвал меня сукой, и решил, что если ты ещё раз повторишь такое, то твоё лицо познакомится с его лесорубным кулаком.
Губы Райдера подёргиваются, будто он сдерживает улыбку. На нём моя любимая из его фланелевых рубашек – сине-зелёная, подчеркивающая его глаза. Ну как тут удержаться от комментария про лесоруба?
Люк критически осматривает Райдера.
– Глухой и немой. Похоже, только такой и может быть твоим другом, Уилла. Он не слышит всё тупое дерьмо, что ты говоришь, и не может назвать тебя сукой из-за этого.
Райдер совершает рывок мимо меня, но я умудряюсь встать на его пути, развернувшись к нему лицом.
– Посмотри на меня, Райдер.
На челюсти Райдера подёргивается мускул, глаза потемнели от злости.
– Райдер Бергман. Посмотри. На. Меня.
Наконец, он опускает взгляд. Его грудь до сих пор вздымается, всё тело готово броситься и выбить всё дерьмо из Люка. И это было бы реально выбивание дерьма. Люк мускулистый, но в сравнении с лесорубом выглядит тощим. Куда ему тягаться с телосложением Райдера.
Наши взгляды встречаются, и его глаза опускаются к моим губам. Я медленно переплетаю наши пальцы.
– Не трать силы на кого-то вроде него, ладно? Особенно из-за меня.
Нарочито повернувшись спиной к Люку, я сжимаю ладонь Райдера. Он всматривается в мои глаза. Его грубая мозолистая ладонь тоже сжимает мою.
Я улыбаюсь, мои плечи расслабляются от облегчения.
– Пошли, Бугай. Я угощу тебя ланчем.
***
Никогда не думала, что у меня есть фетиш на бутерброды, но видимо, есть. Райдер ест здоровенный итальянский сэндвич-субмарину, закатав рукава, и его озаряет декабрьское солнце. Это откровенно порнографично. Я вижу каждое сухожилие и мышцу, напрягающиеся под лёгким слоем светлых волосков на его руках. Его пальцы элегантно длинные, но грубые на костяшках, и у него отсутствует часть подушечки на левом указательном пальце. Как я этого не замечала до сих пор? Даже после нашего опросника у водопада, как я могу столько всего не знать о Райдере Бергмане?
«Ладно, чья бы корова мычала. Что, чёрт возьми, он-то знает о тебе?»
Чёрт. Странные метафоры, даже по моим меркам. Моё хитрое подсознание право на сто процентов. Я скрываю от Райдера серьёзные вещи. Если не считать внушительных усилий, которые я прикладываю, чтобы дразнить и подкалывать его, то я обхожусь с ним как с любым другим парнем. Я держу его на расстоянии, не подпуская к своему сердцу. Ну, по большей части. На том выступе у водопада случилась осечка. Тогда я, возможно, подпустила его ближе.
Я смотрю, как он слизывает майонез с большого пальца, и чувствую, как улыбаюсь. Его ресницы опускаются на скулы, и пусть борода прибавляет в объёме, теперь он её хотя бы причёсывает, обнажая лёгкий намек на скулы. Когда он наклоняется за водой, я мельком могу заглянуть в ворот фланелевой рубашки, у которой расстёгнуто две пуговицы. Я украдкой вижу мышцы груди, лёгкий покров волосков. Мой разум блуждает, представляя, как бы я расстегнула его рубашку, сдёрнула с его плеч, а потом толкнула, заставляя Райдера лечь на спину. Я бы оседлала его талию и провела ладонями по тёплой, напряжённой коже живота.
Мимо меня со свистом проезжает велосипедист, вырывающий меня из грязных фантазий. Мои кулаки сжаты, соски так и царапают тонкий материал лифчика. Я до боли остро осознаю каждый дюйм тела Райдера и то, как часто я думаю о сексе, когда нахожусь рядом с ним. Наверное, это просто накопившееся неудовлетворение, подобное статическому электричеству, которое трещало и искрило между нами так долго, что ему нужно куда-то выйти, выплеснуться. Мы по умолчанию согласились не убивать друг друга, так что какая её катарсическая активность нам остается? Что может прогнать эту адскую энергию, пульсирующую между нами?
Единственный ответ – секс.
Если Райдер и знает, что я наблюдаю за ним, то ничего не говорит. Он сделался тихим даже по его меркам с тех пор, как мы заказали еду и сели за столик под открытым небом. Его ладонь лежала на моей пояснице, пока мы шли, и он придержал для меня дверь. Прежде, чем дверь закрылась за нами, он наградил Люка убийственным взглядом, от которого у меня слегка подкосились колени.
Положив свой сэндвич, Райдер отряхивает крошки с рук и берётся за свой телефон. Через несколько секунд мой издаёт сигнал.
«Кем был тот придурок?»
Я снимаю блокировку и печатаю: «Старый неудачный перепих».
Рука Райдера крепче сжимает телефон, когда он читает моё сообщение. Он стискивает зубы, сглатывает, будто попробовал нечто гадкое, и во мне бурлит тепло. Райдер ревнует?
Интересно.
Я снова открываю сообщения и пишу: «Их у меня много».
Райдер читает сообщение. Костяшки его пальцев белеют, затем он поднимает глаза и с долгую минуту изучает меня взглядом. Когда он переключает внимание на телефон и начинает печатать, моё нутро скручивает от предвкушения.
«Лгунья из тебя так себе, Солнце».
Я прикусываю губу, стараясь скрыть улыбку. «Ладно, их не так уж много, но все неудачные».
«Почему неудачные?» – пишет он.
Я рефлекторно отвечаю Райдеру. «Потому что самого интересного так и не случилось, если ты понимаешь, о чём я».
Мои уши горят. К щекам приливает румянец. Зачем, чёрт возьми, я сказала ему это?
Его тело замирает, пока он читает. Свободная рука Райдера барабанит всеми пятью пальцами по его бедру, пока он пишет ответ. «Значит, они были имбецилами. Имбецилами, которые понятия не имеют, что упустили».
Необъяснимый комок эмоций встает в моём горле. Я откашливаюсь. Затем по какой-то идиотской причине пишу и отправляю: «Видимо, меня сложно удовлетворить».
Господи Иисусе. Видимо, у меня ещё и язык без костей. Мой румянец усиливается в десять раз.
Райдер хмурится. Его лицо превращается в мрачную гримасу. «Чушь собачья».
У меня вырывается неприличный хрюкающий смешок, пока я отвечаю. «Неа. Это традиционная реплика твоего пола, когда дело касается секса с Уиллой Саттер».
Райдер качает головой, его пальцы летают над клавишами. «Парни говорят такую ерунду, когда сами нихрена не знают, как доставить удовольствие женщине. Нужно лишь немного времени и готовности учиться. Поверь мне, Уилла, это никак не связано с тобой».
Я шмыгаю носом, читая его сообщение. Моё сердце Гринча увеличивается вдвое. Но моя злобная улыбка Гринча тоже даёт о себе знать. Если бы мои волосы могли виться от восторга как у того монстра, испортившего Рождество, они бы так и сделали. «Думаю, мне нужны доказательства, – пишу я. – Я по натуре скептик».
Райдер вскидывает голову и прищуривает глаза. Опустив взгляд обратно, он посылает краткое сообщение. «Это у тебя такие корявые попытки соблазнить меня, Солнце?»
Высокомерный мужчина гор. Я хочу сказать «да», но он только что заставил меня выглядеть как оголодавшая без секса потаскушка, которая умоляет его вытащить свой сучок лесоруба и завалить меня в постель на неделю.
«Это потому что ты и есть оголодавшая без секса потаскушка, которая умоляет его вытащить свой сучок лесоруба и завалить её в постель на неделю».
– Заткнись, – говорю я своей вагине, ибо это точно её речи. Она кажется пустой и терзающейся всякий раз, когда Райдер рядом. Я не буду подчиняться своей вагине.
Я снимаю блокировку с экрана. «Я тебя умоляю, – пишу я. – Я слышала, лесорубы славятся своей неуклюжестью, когда они наконец-то выходят из леса и забредают в «кустики»».
Райдер читает моё сообщение и закатывает глаза. Ему хватает наглости затолкать в рот остаток сэндвича и жевать как какой-то гиперсексуальный голодный дровосек. Мои бёдра инстинктивно потираются друг о друга. Поднимается ветер, и мои и без того напряжённые соски затвердевают под майкой. Несмотря на лифчик и майку, они становятся возмутительно заметными. Райдер поднимает взгляд от сэндвича и окидывает меня оценивающим взглядом. На мгновение его глаза задерживаются на моей груди, но он быстро оправляется. Сунув руку в свою сумку, он достаёт толстовку КУЛА и бросает её мне.
Я с жадностью натягиваю её через голову и вдыхаю приятный хвойный аромат. Я чувствую статическое электричество, которое его толстовка создаёт в моих волосах, но мне плевать.
– Спасибо, Рай.
Он кивает, не сводя с меня глаз. Его пристальный взгляд длится дольше обычного.
– Всё в порядке? – спрашиваю я.
Наконец, он моргает, затем берёт телефон и печатает в своей сверхскоростной манере. «Да вот гадаю, не заражусь ли я от тебя такими же буйными волосами после того, как ты поносишь мою толстовку».
Я наклоняюсь через нашу еду и щипаю его за руку. Сев на место, я демонстративно запускаю руки в свои непослушные волосы и взбиваю их ещё сильнее.
Лицо Райдера озаряется одной из тех редких широких улыбок, и моё сердце пропускает удар. Он поднимает ладонь перед своим лицом, кружит пальцами, пока они не сходятся в одной точке, затем раскрывает их, будто выпускает вспышку волшебства. Значение этого жеста я не знаю.
По моей спине пробегает дрожь, но не из-за ветра, пролетающего над травой и играющего опавшими листьями между нами. Ветер шепчет в моих волосах и прилепляет рубашку Райдера к его телу. Время замирает.
– Что это означает? – спрашиваю я.
Скомкав пустую обёртку от сэндвича и прибрав наш беспорядок, Райдер вешает сумку на плечо и встаёт. Его пальцы ерошат мои волосы, и он улыбается мне. Затем уходит, оставляя меня в дымке вопросов без ответов и в запахе кедра.
Чёртов лесоруб и его игры с разумом.
***
– Беккет Беккерсон, убери свои чёртовы лапы от мяса для тако! – Такер шлёпает Бекса по пальцам, затем отталкивает его, отчего Бекс едва не врезается в меня, когда я закрываю входную дверь.
– Прости, Уилла, – мямлит Бекс, помогая мне восстановить равновесие.
– Вильгельмина! – орет Такер.
Я показываю ему средний палец.
– Я запрашивала шведские фрикадельки.
Такер пожимает плечами.
– Райдер вернулся домой пятнадцать минут назад. Он попросил меня сделать ему одолжение и приготовить мясо на тако.
Хм. Странно. Мне ненавистно это признавать, но нет смысла отрицать, что я выучила распорядок дня Райдера. Он должен был вернуться домой несколько часов назад.
Бекс идёт к холодильнику, доставая начинки для тако.
– Ты ведь любишь тако, верно? – спрашивает он, всё ещё копаясь в холодильнике.
Я бросаю сумку на стол и машу рукой, уже шагая в сторону комнаты Райдера.
– Я их обожаю. Спасибо, ребят.
– Круть, – кивает Такер, покачивая головой в такт музыке, тихо играющей на его телефоне.
Дважды постучав по двери комнаты Райдера, я вхожу. Он за ноутбуком, в наушниках и щурится. Он выглядит таким сосредоточенным, что мне ужасно интересно, что же он смотрит.
Когда я подхожу ближе, он окидывает меня повторным взглядом, широко раскрывает глаза, сдирает с себя наушники, захлопывает ноутбук и чуть ли не садится на него.
Склонив голову набок, я скрещиваю руки на груди.
– Всё нормально, Бугай?
Он кивает и шумно сглатывает. Оттолкнувшись от стола, он хватает меня за локоть и выводит из своей комнаты в гостиную. Одной рукой направляя меня, другую он кладёт на свою грудную клетку. Пальцы распластаны, средний повыше остальных, и он проводит по своей груди.
«Как ты? – жестом спрашивает он. — Как дела?»
Я заметила, что в последние недели он чуть больше пользуется языком жестов. Мы всё равно много общаемся через сообщения, но, похоже, ему просто хочется смотреть на меня и хоть немного общаться.
– Я надрала задницу финальному эссе по феминистской литературе, вот как дела, – он отпускает мой локоть теперь, когда мы вдалеке от ноутбука, где мне что-то не полагается видеть.
Он улыбается и жестом показывает «Хорошо!».
Бекс расставляет маленькие мисочки с разными начинками, Такер подогревает тортильи. Я перевожу взгляд с кухни на Райдера.
– Загрузил своих слуг работой, да? Что случилось?
Лицо Райдера слегка скисает. «Прости», – показывает он жестом, и его черты искажаются от раздражения. Он выуживает телефон из кармана и быстро печатает: «Забыл про визит к врачу. Я для них каждый вечер готовлю. Они передо мной в долгу. Ты ведь любишь тако, верно?»
Что-то внутри меня тает. Он прав. Тако мне не просто нравятся. Я их обожаю. До его шведских фрикаделек тако были моим любимым блюдом.
– Да, конечно, – я рефлекторно хватаю его за руку и сжимаю. – Как визит к врачу, всё нормально?
Я пытаюсь спросить это так, чтобы не навязываться, но показать, что мне не всё равно. Я не могу притворяться, будто мне плевать на здоровье Райдера. Он легонько тянет за завиток моих волос, затем проходит мимо меня в кухню, печатая на ходу. Мой телефон издаёт сигнал.
«Просто сдавал кое-какие анализы, поскольку учёные до сих пор не могут понять, как это я сделался таким мужественным и поразительно лесорубным. Ничего серьёзного».
– Лесорубным, – я издаю хрюкающий смешок, отвлёкшись от своих тревог.
Ужин подан, и я наслаждаюсь тако не меньше, чем залпами оскорблений между Такером, Бексом и Райдером, выражающихся и в летающей туда-сюда еде, и в сообщениях в групповом чате, и в оживлённых жестах.
Я смотрю на Райдера, испытывая странные эмоции, совсем не подходящие для друзей-врагов. И это так глупо. Дорога, которая ни к чему не приведёт. Я заноза в его заднице, с бешеными волосами и матерным языком, а не та женщина, которую он хочет. Ну то есть, возможно, мы слегка потёрлись друг от друга, будучи наполовину пьяными, наполовину сонными. Возможно, мы поцеловались, потому что у нас перемкнуло мозги. Возможно, мы целовались под водопадом как чёртовы виртуозы, пока не оторвались друг от друга, и тогда всё разом стало неловким, изменившимся, но в то же время загадочно прежним.
Гигантский, язвительный, любящий оскорбления засранец-лесоруб с сухим чувством юмора вполне мог бы оказаться моим типом в будущем, но Райдер Бергман всего лишь мой друг-враг. Может, друг-враг, с которым у меня мог бы быть секс по ненависти, если бы его такое интересовало.
– Уилла.
Я дёргаюсь, и моё внимание возвращается к столу.
– А?
– Добавки хочешь? – Бекс протягивает мне миску с мясом для тако. Я смотрю на неё, чувствуя, как угасает мой аппетит.
– Нет. Нет, спасибо. Мне хватит.
Райдер не сводит с меня глаз. Его волосы собраны в гульку на затылке, чтобы не лезли во вкусноту тако, но в уголке рта у него капелька сальсы. Я до побеления костяшек стискиваю свои джинсы, когда во мне зарождается порыв оттолкнуться от стола и оседлать его колени. Сцеловать эту сальсу с губ Райдера, пока наши губы не начнут гореть вовсе не от перца хабанеро.
Его глаза темнеют, не отрываясь от моих, и он медленно опускает свою еду.
– Ну вот, – Такер бросает чипсы из тортильи и вытирает руки о джинсы. – Они снова затеяли гляделки. Включай быстрее таймер.
Бекс выхватывает телефон, запуская таймер. Мы с Райдером в прошлом устраивали несколько инфантильных состязаний в гляделки. Бекс и Такер делали ставки и на длительность, и на победителя. Но это не один из таких разов. Это... нечто совершенно иное, даже если я не могу сказать, что именно.
Его радужки имеют девственно зелёный мерцающий цвет. Это несправедливо. Я смотрю в их глубины, в их оттенки роскошных склонов холмов, футбольных полей, поразительных изумрудов. Мои глаза слезятся, потому что слишком долго остаются открытыми. Райдер стискивает зубы, его зрачки расширяются. У него вырывается шумный выдох, и он наконец моргает.
– Вуууу! – Бекс хлопает по столу, затем протягивает руку Такеру, ладонью вверх. Такер ворчит и кладёт туда пятидолларовую купюру.
Я поворачиваюсь в их сторону и кидаю ломтик лайма в голову Бекса.
– Я заслуживаю ставок покрупнее, Бекерсон. Я оскорблена.
Райдер встаёт и собирает тарелки в стопку. Я помогаю убрать со стола, затем машинально вытираю вымытые Райдером тарелки, глядя перед собой. Что происходит с моим мозгом и телом? И чувствует ли Райдер то же самое? Чувствует ли он себя пустым и одновременно наполненным, как воздушный шарик, который вот-вот лопнет, как пузырь, сделавшийся слишком тяжёлым? Что-то между нами кажется незавершённым и неизбежным. Что-то надвигается. Я просто не могу понять, что именно.
Глава 18. Уилла
Плейлист: Rihanna, Mikky Ekko – Stay
В ушах звенит. Я ошеломлённо смотрю на поле. Мы проиграли. Мы проиграли. Люди пытаются меня утешить. Дурацкие банальности и пустые заверения.
«Ну, ты всего лишь на третьем курсе».
«Всегда есть следующий год».
«Ты приложила чертовски много усилий, Саттер».
«Ты сделала всё, что могла».
Ни от чего не становится лучше. Ничто не приглушает острую боль разочарования. Мы не просто проиграли, мы не выполнили свой план на игру. Наша защита развалилась, бедная Сэм приняла столько попыток забить гол, что наверняка побила свой личный рекорд по количеству отражённых атак за один матч.
Мы с Руни как всегда работали синхронно, но такое чувство, будто все остальные бежали в десяти метрах позади меня или справа от моей защитницы. Наш единственный гол – это тот слабый шанс, которым я воспользовалась. Руни подбежала сбоку, послала мне великолепный пас внешней стороной ноги. Я отбила с первого касания и поблагодарила Бога за свою относительную способность играть обеими ногами, поскольку я отбила этот пас левой ногой и смотрела, как он улетает поверх рук вратаря и прямиком в сетку.
А потом я смотрела, как за остаток игры Стенфорд забивает нам четыре гола. Я смотрела, как Сэм обороняет ворота будто женщина, стоящая перед расстрельным отрядом. И я была беспомощна. Я застряла в верхней части, не в силах сделать ничего, кроме как пытаться ещё раз забить мимо вратаря Стенфорда. Мне едва удавалось завладеть мячом, а когда всё же удавалось, мне противостояло сразу три противника. Мои товарищи по команде тоже пробовали забивать, но ничего не пролетело мимо их вратаря.
То чувство беспомощности гложет меня изнутри. Оно не унимается после утешительной речи тренера. Не унимается, пока я собираю вещи и иду к автобусу, повесив голову. Не унимается за четырёхчасовую поездку до дома. Не унимается во время звонка маме в ту же минуту, как только мы с Руни вваливаемся домой.
– Ты сделала всё, что могла, Уилла Роуз. Ты должна гордиться.
Я шмыгаю носом, пока по щекам текут слёзы.
– Всего, что я могла, оказалось недостаточно.
– Всё, что ты можешь – этого всегда достаточно, – говорит мама. – Просто исход не всегда бывает таким, как тебе хотелось бы.
Вытирая щёки, я прерывисто выдыхаю.
– Я знаю. Просто мне это не нравится.
Мамин смешок хриплый, но знакомый.
– Ну, хотя бы ты можешь это признать.
На линии воцаряется тишина. На фоне что-то попискивает, и я слышу бормотание тихих голосов.
– Могу я прийти к тебе утром?
– Уилла, тебе вообще не нужно спрашивать о таком.
– Ладно, – шепчу я, прикусывая губу, подавляя слёзы, глотая слова. Слова, которые сказали бы, как мне хотелось видеть её там, свистящей на трибунах, кричащей и подбадривающей своим сильным голосом, подгоняющей меня. Как мне хотелось бы, чтобы она была в нашей квартире, чтобы я могла забраться в её кровать и ощутить её объятия, чувствовать запах её ванильного парфюма и выплакать всё своё расстройство.
Но я не могу. Потому что она недостаточно здорова, чтобы покинуть больницу, вопреки истерике, которую она закатила доктору Би. Потому что у нас больше нет дома, раз рак сожрал все мамины деньги, заработанные тяжёлым трудом.
– Уилла?
Я дёргаюсь.
– Прости, мама. Задумалась.
– Уилла, прими горячий душ, съешь что-нибудь сытное и иди спать. Завтра будет новый день, скоро ты начнёшь тренироваться перед новым сезоном и окажешься на шаг ближе к твоим мечтам. Твои мечты всё ещё где-то там, ждут, когда ты их воплотишь. Может, сегодня твоя команда и проиграла, Уилла, и тебе разрешается грустить, но сегодня ты сияла, моя маленькая звёздочка. Ты их очаровала. Не забывай, куда ты направляешься, ладно?
Мои губы изгибаются в лёгкой улыбке.
– Спасибо, мама. Увидимся утром. Люблю тебя.
– Доброй ночи, Уилла Роуз. Я тебя тоже люблю.
Я нажимаю кнопку сброса на телефоне. Глядя на него, я вижу, как слёзы капают на поверхность.
Стук в дверь ошарашивает меня. Кто это может быть? Уже поздно. Типа, очень-очень поздно. Я подхожу к двери, шаркая ногами, и смотрю в глазок.
– Срань Господня.
Распахнув её, я делаю шаг назад. Райдер стоит на прохладном ночном воздухе, в низко надвинутой бейсболке и предательской рубашке в сине-зелёную клетку.
– Этому засранцу обязательно надо было надеть мою любимую фланель, – бурчу я.
Райдер приподнимает голову и жестом спрашивает: «Что?»
– Ничего, – я взмахом приглашаю его войти. Зайдя внутрь, Райдер поворачивается ко мне лицом. Я закрываю дверь, затем смотрю на него, после чего мой взгляд медленно опускается по его телу. В одной руке пакетик конфеток с арахисовой пастой, в другой – бутылка виски.
Я морщу нос, сдерживая пугающее жжение новых слёз, и накрываю глаза ладонью. Раздаётся тихий шорох, звук, с которым конфеты и алкоголь оказываются положены на стол. Затем меня обнимают тёплые руки, притягивающие в объятия.
