Гонки на выживание

Текст добавлен: 29 сентября 2016, 05:28

Текст книги "Гонки на выживание"

Автор книги: Хилари Норман

Жанр:

Современные любовные романы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Назад к карточке книги

ЧАСТЬ IV

34

– Усыновить? Да ты с ума сошла!

– А почему нет? – Она старалась говорить как можно рассудительнее. – Люди вроде нас делают это каждый день.

– Вроде нас? Что, черт побери, это значит?

– Такие, как ты и я. Люди, которые хотят завести детей, но не могут.

– Хотели, – ледяным голосом напомнил Андреас. – Я больше не хочу, Али. Мне пришлось отказаться от этого, пришлось к этому привыкнуть, как и к тому, что я больше не гонщик…

– Но это не одно и то же! Как ты можешь сравнивать? – Александра почувствовала, что начинает горячиться, и заставила себя понизить голос. – Почему ты не хочешь хотя бы обсудить такую возможность? Давай не будем решать сгоряча, пусть пройдет время, подумай об этом.

– Говорю тебе, для меня вопрос закрыт.

– А для меня нет! – Она схватила его руку и крепко сжала, ее голос зазвучал умоляюще: – Прошу тебя, не наказывай меня, Андреас. Знаю, я сама виновата, что мы не завели детей раньше, до аварии, я много раз проклинала себя за это, но сейчас…

– Сейчас уже слишком поздно. – Он осторожно высвободил свою руку. – Я тебя не наказываю, но я понял, что есть в жизни вещи, которых нам никогда не добиться, как бы сильно мы этого ни хотели.

Александра схватила его за руку и прижала ее ладонью к своему плоскому животу.

– Этого у нас быть не может, ты прав, и мне пришлось с этим смириться, но в мире есть сотни маленьких детей, которым нужны родители. А мы так много можем предложить…

Она осеклась, пораженная тем, как резко Андреас вырвал у нее руку.

– Ты закончила? – ядовито спросил он. – Прекрасно. Тогда, может, выслушаешь, что я хочу сказать? Мысль об усыновлении кажется мне отвратительной. Уролог и твой друг Салко предлагали мне этот вариант, и не однажды, но я сказал им, что об этом не может быть и речи… Удивляюсь, почему Салко тебе это не передал.

– С какой стати он стал бы это делать?

– Долгое время вы с ним были так близки, – пожал плечами Андреас, – я полагал, что он тебе донес. – Его рот презрительно искривился. – А может, вы были слишком увлечены друг другом, и это вылетело у него из головы?

– Андреас! – воскликнула Александра. – Это недостойно тебя! Мы затронули слишком болезненную тему, так что перестань попрекать меня еще и выдуманными грехами.

– Я извиняюсь, – холодно сказал Андреас. – Прости меня.

– Конечно, я тебя прощаю, дорогой.

Она была смущена и обижена, но в то же время ей хотелось его обнять.

– Вот и хорошо. – Он направился к двери, но на полпути обернулся. – Но только уясни себе одну вещь, Александра. Больше никаких разговоров об усыновлении, никогда.

Он вышел из комнаты, а у Александры осталось такое чувство, будто ее ударили по лицу.

– И ты больше об этом не упоминала? – с сочувствием спросил Теодор Салко. – Ни разу ни слова?

Александра в отчаянии вскинула руки.

– Как я могла, Тео, после всего, что он мне сказал? В конце концов, он вправе отказаться. Ведь при усыновлении и отец и мать должны одинаково этого хотеть, разве не так?

– Конечно, Али. Но вопрос следует всесторонне обсудить, прежде чем принимать окончательное решение в ту или иную сторону. – Он откинулся на спинку кресла. – Хочешь, я поговорю с Андреасом?

– Боже упаси! Ты что, хочешь поджечь запал, чтобы мы взлетели на воздух? Представляешь, он и так уже к тебе ревнует!

– Ты шутишь, – усмехнулся Салко.

– Если бы! Мы с тобой провели много часов вместе, пока он болел, и Андреас напридумывал невесть чего. На самом деле он в это не верит, но ему нравится бросать мне такие обвинения, когда разговор заходит в тупик.

– Я понятия не имел, – присвистнул Салко. – Значит, ты осталась совсем одна, и тебе не на кого опереться… Мне очень жаль, Али. Ты, видимо, права, надо дать ему время успокоиться, а уж потом попытаться еще раз.

– А если у меня ничего не выйдет?

Он не стал лгать.

– В таком случае тебе просто придется отказаться от мечты о материнстве и научиться с этим жить. Ты сильная женщина. И работа у тебя творческая, это должно помочь. Старайся работать больше. – Салко ласково улыбнулся. – Кто знает, может, он еще передумает?

В течение пяти месяцев Александра работала как одержимая, выплескивая на холст все, что скопилось на сердце, но желание иметь ребенка глубоко засело у нее внутри, неумолимое и пугающе сильное, пронизывающее тело и душу подобно неизлечимому вирусу. Всего раз за это время она попыталась вновь заговорить об усыновлении, однако добилась лишь того, что Андреас на неделю перестал с ней разговаривать.

Но однажды утром в начале июня, составляя на кухне список покупок и слушая радио, она случайно услыхала слова, изменившие всю ее жизнь.

– Иногда, – сказал мужской голос, – чтобы сделать ребенка, требуются трое.

Александра прислушалась. Это была программа для бездетных пар. В ней, в частности, рассказали об ИДО – искусственном донорском оплодотворении.

Александра выключила радио и позвонила на работу Теодору Салко.

– Тео, мне нужна твоя помощь. Ты не мог бы приехать?

– Неприятности? – встревожился Салко.

– Нет, ничего подобного. Но мне нужен твой мудрый совет.

– У меня сегодня утром еще два пациента, Али, но я могу приехать в обеденный перерыв, если ты сделаешь мне бутерброд.

– Сейчас пойду в магазин, – засмеялась она, – куплю все, что нужно, и устрою тебе чемпионский завтрак. Увидимся позже. Спасибо тебе.

– По правде говоря, – сказал Салко два часа спустя, наполовину прикончив свой чемпионский завтрак, – мне кажется, ты сошла с ума.

– Почему? – спросила Александра.

– Сама знаешь почему, Али. С твоим-то мужем? Если ему противна мысль об усыновлении, хотя оно считается естественным и общепринятым актом милосердия… – Он взял салфетку и вытер рот, глядя на нее сквозь очки. – Я хочу сказать, Али, что усыновление – это не одолжение, которое кто-то делает кому-то. Усыновление становится счастьем для всех заинтересованных сторон. Вот почему я думал, что у тебя все-таки есть отдаленный шанс убедить Андреаса пойти на этот шаг. У тебя появился бы ребенок, у него – возможность поиграть в итальянского папочку, а какой-то обездоленный малыш обрел бы прекрасный дом. Раз уж Андреасу такой вариант не по нутру, – и не думай, я его не осуждаю, многим мужчинам эта мысль невыносима, – было бы безумием даже заикаться об ИДО. – Он покачал головой. – Мне очень жаль, Али, но дело обстоит именно так.

– Тео, а что ты сам думаешь об ИДО?

– Как врач или как мужчина? – нахмурился Салко.

– И то, и другое.

– Помни, я ортопед, Али, а не гинеколог. – Он задумчиво вытянул губы трубочкой. – Ладно. С профессиональной точки зрения, я с большой охотой объявил бы ИДО правонарушением, заслуживающим тюремного срока, если только речь не идет о сперме мужа, вводимой искусственным путем, когда у жены…

– Я все об этом знаю. Дальше.

– Это минное поле, Али. И в моральном и в юридическом плане. – Тео зябко передернул плечами. – Генная инженерия – страшное дело… От одной этой мысли кровь в жилах стынет, не то что сперма!

– Но ведь есть и хорошая сторона?

– Конечно, есть. Блестящее достижение, позволяющее верной жене бесплодного мужа родить ребенка естественным путем.

– Вот видишь! – возбужденно воскликнула Александра. – Если бы мы убедили Андреаса хотя бы подумать об этом…

– Погоди, не торопись! Насчет «мы» можешь сразу забыть, Али. Действуй сама. Минуту назад ты спросила, что я об этом думаю как мужчина. Что ж, я тебе отвечу. Я думаю, это одно из самых эгоистичных изобретений последнего времени. Полагаю, его можно применять с успехом, но только в тех семьях, где муж – человек с непробиваемым самомнением, либо в тех, где он твердо вознамерился стать святым.

– Ты кое-что забываешь! – сказала она, не в силах скрыть разочарование. – Ты не женат, Тео. Я думаю, ты понятия не имеешь о супружеской любви. Мы с Андреасом через многое прошли вместе. Когда он погрузился в эту ужасную черную депрессию, я все время была рядом…

– Хочешь медаль? Звезду на погоны? Думаешь, он перед тобой в долгу?

– Конечно, нет! – сердито воскликнула Александра. – Но я говорю о любви. О том, что объединяет людей, о том, что они дают друг другу, о том, чем делятся… Я прекрасно понимаю, что поначалу Андреас будет против.

– Извини, Али, но ты слишком оптимистична. Сказать, что он будет против, значит ничего не сказать.

– Но если я буду с ним спорить, если заставлю его прислушаться, уговорю сходить со мной к консультанту… Я же не буду требовать с него обещаний, Тео…

– Да уж надеюсь, что не будешь! – сказал Салко, но тут же растерянно замолчал, когда она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Господи, Али, прости меня! Я сказал, не подумав… Прости меня, милая, прошу тебя.

Александра продолжала плакать. Он подошел к ней, обнял, тихо приговаривая:

– Вот так, все хорошо, тебе надо выплакаться. Это самое разумное, что ты сделала с тех пор, как я здесь.

Она прижалась лицом к его груди, и Тео почувствовал, как ткань костюма увлажняется ее слезами. Безудержная дрожь сотрясала все ее тело.

– Если ты считаешь, что тебе удастся уговорить Андреаса, если твое желание иметь ребенка так велико, что ты решишь попытаться, чего бы это ни стоило, тогда, конечно, надо действовать.

Салко вытащил из кармана носовой платок и бережно вытер ее заплаканное лицо.

– Честное слово, я даже не представлял, что в тебе так силен материнский инстинкт, Али.

– Я сама этого не знала до недавних пор. Я была молода, и мне казалось, что нам надо подождать, – слезы вновь навернулись ей на глаза и повисли на ресницах. – Я думала, нам необходимо несколько лет провести вдвоем… что ребенок будет еще более желанным, если мы заведем его не сразу, а немного погодя… Я не знала…

Она выхватила платок из пальцев Тео и прижала его ко рту, пытаясь сдержать рыдания.

– Конечно, ты не знала. Кто же мог предвидеть, что такое случится? А теперь перестань плакать, – сказал он ласково. – Возможно, мне удастся немного помочь.

– Как?

– На многое не рассчитывай, – предупредил Салко. – Как я уже сказал, тебе придется действовать самой. Во всяком случае, налаживать диалог с Андреасом я не берусь, но я мог бы кое-что разузнать для тебя: имена специалистов, консультанта, который мог бы вам помочь.

– Ты сделаешь это для меня? – Конечно, сделаю.

Александра благодарно обняла его.

– Что бы я без тебя делала, Тео? Ты мой самый лучший друг… после Андреаса.

Салко покраснел и с грустью посмотрел на нее.

– Будем надеяться, что это так.

Ее первая попытка «наладить диалог с Андреасом» закончилась полным провалом. Стоило ей упомянуть об искусственном оплодотворении, как он притворился, что ничего не слышит. Она стала настаивать, и тогда Андреас набросился на нее в неистовом гневе, у него даже глаза побелели. А главное, он сказал ей то же самое, с чего начал Теодор Салко:

– Ты сошла с ума!

После этого он покинул квартиру и вернулся лишь на следующий вечер, сделав вид, что разговора не было.

Александра поняла, что не может бросить дело на полпути. Она позвонила первому из списка специалистов, переданного ей, как и было обещано, Теодором Салко. Доктор сказал, что супруги могут обратиться за консультацией только вдвоем. Следующие два сказали то же самое. Четвертому доктору Александра солгала с первых же слов, заявив, что придет с мужем.

Доктор смог назначить время для встречи только через три недели, раньше все было занято. Все это время ей пришлось хранить секрет. Она мучилась, нервничала, злилась и чувствовала себя виноватой. Даже признаться Салко не посмела, помня, что он согласился помочь ей только при условии, что она сумеет уговорить Андреаса сходить на консультацию.

Никогда еще ей не было так одиноко.

– И вы говорите, что ваш муж в принципе согласен с ИДО? – уточнил доктор Манетти.

Он был серьезным человеком лет сорока пяти, с темными, курчавыми, слегка растрепанными волосами и вечно прищуренными, близко посаженными глазами. Увидев, что она пришла одна, он рассердился, его пришлось уговаривать хотя бы выслушать ее.

– Безусловно, – с чистым сердцем солгала Александра. – Просто он пережил столько разочарований, что мы решили – лучше мне сперва прийти к вам одной и узнать, подхожу ли я физически для искусственного оплодотворения.

– Понятно. – Доктор Манетти бросил взгляд на ее медицинскую карточку. – Что ж, судя по всему, вы совершенно здоровы. Вам тридцать лет, поздновато для первого ребенка, но ничего страшного: анализы показывают, что вы способны к деторождению, и с ИДО проблем у вас будет не больше, чем с обычной беременностью.

– И если это сработает, успеха следует ожидать в течение первых шести месяцев?

Доктор Манетти кивнул.

– Совершенно верно. Но ничего больше я вам сказать не могу, пока ваш супруг не появится здесь вместе с вами. – Он нахмурился. – Если вы ищете гарантий, боюсь, вам не повезло.

Александра посмотрела ему прямо в глаза.

– Разумеется, я не ищу гарантий, доктор Манетти. Я просто хочу ребенка.

Доктор Манетти закрыл медицинскую карту.

– Что ж, полагаю, я рассказал вам все, что мог, о методах и подготовке. Теперь вы должны прийти вместе с супругом.

Никогда раньше Александра не видела Андреаса таким разгневанным. Он смотрел на нее, словно не узнавая, настолько чуждым казалось ему ее предложение.

– Нет, ты действительно сошла с ума.

Александра изо всех сил старалась не повышать голос. «Ты же заранее знала, что так и будет», – напомнила она себе. Андреас был слишком горд и до болезненности стыдился своего бесплодия, – надо было запастись терпением.

– Вовсе нет. Я просто хочу поговорить об этом… обсудить такую возможность.

– Тут не о чем говорить.

– Нет, есть о чем! – воскликнула она и тут же смягчилась, прекрасно понимая, что ей нельзя выходить из себя и тем более ударяться в слезы. – Нам очень о многом нужно поговорить, Андреас… Наш брак под вопросом.

Он взглянул на нее с отвращением.

– Не дави на меня, Александра. Я знаю, как женщины умеют шантажировать своими эмоциями, у меня по этой части большой опыт. Моя мать была в этом деле магистром, но от меня так ничего и не добилась.

– Я не пытаюсь тебя шантажировать! – возмутилась она. – Я не прошу тебя соглашаться на ИДО, но позволь мне хотя бы изложить факты!

Андреас встал и подошел к двери гостиной.

– У меня нет ни малейшего желания выслушивать то, что мне кажется противоестественным… и аморальным!

Александра вскочила и загородила собой дверь.

– Нет, Андреас! На этот раз тебе придется меня выслушать! Нравится тебе это или нет, для меня сейчас нет на свете ничего важнее! – Она задыхалась от волнения. – Я уже устала каяться в том, что не была готова завести ребенка до несчастного случая… потому что произошло именно это: несчастный случай!

– Прочь с дороги! – прогремел он.

– Не уйду, пока не выслушаешь! – Она дрожала всем телом. – Я не знала, что буду так это переживать, Андреас… я думала, что смогу смириться… справиться с тем, что у меня не будет ребенка. Я думала, что нашей любви будет довольно… нашей любви и моей работы. Но теперь мне этого мало. – Она стиснула руку в кулак и стукнула себя по животу. – Каждый день, каждый час я ощущаю здесь пустоту! Я чувствую себя пустой, бесплодной и бесполезной… Раньше я только в книжках об этом читала, но никогда по-настоящему не понимала.

На миг ей показалось, что она наконец сумела до него достучаться. Какая-то искра сочувствия промелькнула в этих горящих гневом черных глазах.

– Тебе нужна помощь, Александра. Тебе нужен психиатр.

Она схватила его за руку.

– Нет! Мне нужно только одно: чтобы ты пошел со мной к консультанту. Может, если он объяснит, ты поймешь. Конечно, тебе отвратительна мысль о том, что во мне будет сперма другого мужчины. Это совершенно естественно. Тебе это должно казаться чем-то чудовищным… чем-то вроде измены. Но в том-то все и дело – никакой измены не будет! – Александра начала захлебываться и путаться в словах, но остановиться не могла. – Никто никогда не узнает, что это не твой ребенок, все совершенно анонимно, особенно когда используют банк спермы…

Краем глаза она заметила взмах его руки, но уклоняться было уже поздно: удар обрушился ей на щеку со всей неистовой силой его гнева. Александра прислонилась к двери и ошеломленно уставилась на мужа. Щека у нее горела. Она почувствовала, как в груди поднимается неудержимое рыдание, но ее глаза остались сухими.

Андреас был в ужасе. За всю свою жизнь он ни разу не поднял руки на женщину, а теперь… Ему хотелось обнять ее, умолять о прощении, но ее жестокие, бесчувственные слова все еще звучали у него в ушах.

Не спуская друг с друга глаз, они оба замерли, как дикие животные, готовые к смертельной схватке.

Первой пришла в себя Александра.

– Извини, – проговорила она глухим голосом. – Не так я себе все это представляла.

Он поднял руку и нежно коснулся ее горящей щеки. Она отшатнулась.

– Это я должен извиниться, – сказал Андреас, проглотив болезненный ком в горле. – Ни за что на свете я не хотел причинить тебе боль. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг как будто обезумел…

– Больше ничего не говори, – остановила его Александра. – Только не сейчас, это бесполезно. Может, мне вообще не стоило заводить этот разговор, но мне казалось, что брак для того и существует, чтобы муж и жена могли честно высказать друг другу все, что у них на душе…

– Али, – умоляюще проговорил Андреас.

Никогда он не видел свою жену такой печальной, и это глубоко ранило его.

Александра покачала головой.

– Нет, Андреас, только не сейчас. – Она заставила себя улыбнуться. – Ладно, все в порядке. Я прощаю тебе эту пощечину. Небольшой взрыв, выпускание пара. – Слезы вдруг навернулись ей на глаза. – Но я так сильно тебя люблю, и есть способ завести ребенка… Ведь мы оба так его хотели! – Она закусила губу. – Но я вижу, что для тебя это невозможно, и постараюсь сделать все, что смогу, чтобы забыть об этом.

– Али, Herzchen, иди сюда и сядь. – Андреас попытался обнять ее за плечи, но она отстранилась.

– Нет, не сейчас. Может, позже. – Ее голос звучал тихо и обреченно; вся смелость, вся решимость, которую она собрала для разговора с Андреасом, покинула ее. – Мне нужно побыть одной. – Она ласково коснулась пальцами его лица. – Давай постараемся оба забыть об этом, хорошо?

– Думаешь, ты сможешь?

Александра помедлила, положив руку на дверную ручку.

– Я не знаю.

35

– Как насчет небольшого отпуска на Лазурном берегу? – спросил Андреас у жены в середине августа.

– Там слишком людно, – ответила Александра, накладывая увлажняющий крем и критически разглядывая свое отражение в зеркале. – Толпы народу, а жара почти такая же, как здесь. Манхэттен невыносим, но у нас в квартире хоть кондиционер работает.

– Я не предлагаю ехать сейчас. Может, в сентябре?

– Вот это другой разговор! – улыбнулась она. – У тебя есть на уме какое-нибудь особое место? Особая причина?

– А что, непременно нужны особые причины?

– Нет, конечно. У нас уже давным-давно не было настоящего отпуска.

– Что ж, и впрямь давно пора. Между прочим, была у меня мысль открыть новый ресторан в Каннах или в Ницце.

– Я так и думала, – кивнула Александра. – Ты считаешь, что это удачная мысль?

– Может быть, и нет, но это стоящий предлог, чтобы увезти тебя отсюда. Мы много путешествовали в доброе старое время, до того как… – он отвернулся.

– Это прекрасная мысль! – весело откликнулась она.

Андреас пристально посмотрел на нее, подмечая тонкие морщинки, появившиеся у нее на лбу, и темные круги под глазами.

– Отлично. Пойду закажу для нас места. У тебя усталый вид, Али.

Она вздохнула и вновь повернулась к зеркалу. Говорить о чувствах было бесполезно. В последнее время между ними оставалось слишком много недосказанного. После того страшного июньского вечера Александра сказала себе, что надо жить дальше, радуясь тому, что есть. А было у нее не так уж мало: приходилось признать, что она живет лучше многих. Только вот это затянувшееся молчание постоянно напоминало о неискренности, появившейся в ее отношениях с мужем. Это делалось с добрыми намерениями, ради сохранения мира в семье, но напряжение уже стало сказываться на них обоих.

Импозантный отель «Негреско» на Английской набережной Ниццы встретил чету Алессандро прохладой просторного вестибюля с высокими потолками. Они заняли номер «люкс» ранним вечером, заказали ужин в номер и предпочли лечь спать пораньше.

Следующее утро выдалось сухим и ясным: чистое голубое небо и ласковое солнце, мечта отдыхающих, наслаждающихся бархатным сезоном. Андреас вышел на раннюю прогулку, оставив Александру наслаждаться завтраком в постели. Пока он любовался сверкающими свежей краской яхтами в гавани, стараясь выбросить из головы мысли о работе, она лежала, откинувшись на белоснежные подушки, и перебирала в уме художественные замыслы, вдруг нахлынувшие на нее свободным потоком впервые за много месяцев.

– Это новое начало, – пообещала она себе.

Хватит с нее бесплодных сожалений о том, чему все равно не бывать. Поднос с завтраком унесли, Александра наполнила ванну душистой пеной, вымыла волосы и опять забралась в постель, дожидаясь возвращения мужа.

Два дня прошли безмятежно. На третий вечер, когда они выходили рука об руку из Каминного зала ресторана, мужчина в бледно-голубом костюме окликнул Александру по имени. Это был доктор Манетти.

Покраснев от смущения, Александра представила мужчин друг другу. Манетти энергично пожал руку Андреасу.

– Рад с вами познакомиться.

Александра покрепче подхватила Андреаса под руку, надеясь увести его поскорее.

– Рада была снова вас повидать, доктор Манетти.

– Я тоже. Как вы поживаете?

– Прекрасно, благодарю вас, – через силу улыбнулась она.

Выйдя в холл, Александра послала ему красноречивый взгляд, но Андреас, сам того не подозревая, затянул петлю у нее на шее: пригласил Манетти выпить с ними послеобеденный ликер.

– Откуда вы друг друга знаете? – спросил он, когда они заняли места в гостиной.

Манетти наконец заметил ее смущение.

– Мы познакомились через общего друга, доктора Теодора Салко, – ответил он.

Андреас сделал знак официанту.

– Я подумал, может, моя жена консультировалась с вами. Вы терапевт?

– Я акушер-гинеколог.

– Вряд ли доктор Манетти хочет говорить о своей работе, – торопливо вставила Александра. – Ведь вы здесь в отпуске?

– По правде говоря, я приехал на симпозиум, но нарочно прибыл на пару дней раньше срока, чтобы немного отдохнуть.

Андреас заказал бутылку «Реми Мартен».

– У вас есть дети, доктор?

– Двое. Девочка и мальчик.

– Вы носите с собой их фотографии?

Александра насторожилась. Никогда в жизни, насколько ей было известно, ее муж не интересовался фотографиями чужих детей. На нее накатило скверное предчувствие.

Манетти вынул бумажник из внутреннего кармана пиджака.

– Я типичный любящий папаша, – пояснил он с довольной улыбкой. – Готов уморить любого, кто поинтересуется моими чадами.

И он показал им пару фотографий улыбающихся темноволосых детишек – мальчика и девочки.

– Они так похожи на вас, – заметил Андреас. – Вы счастливый человек.

– Они прелестны, – добавила Александра.

Андреас проглотил коньяк и вновь наполнил свою рюмку.

– А какова тема симпозиума? – Последнее слово он произнес с издевкой.

Манетти помедлил лишь секунду.

– Бесплодие, – сказал он, бросив сочувственный взгляд на Александру.

– Странный предмет для акушера. Я думал, вы имеете дело с готовым результатом, а не с его отсутствием.

– Я же сказал: я акушер-гинеколог, – спокойно напомнил Манетти. – Многие мужчины не понимают разницы.

– Я не совсем профан в этой области, – возразил Андреас, – я наводил справки. Как, впрочем, и моя жена. Но об этом, полагаю, вам уже известно.

Манетти встал.

– Я чувствую себя несколько утомленным. Прошу меня извинить, но, если вы не возражаете, я поднимусь к себе в номер.

– Ну конечно, – сказал Андреас, не поднимаясь.

– Спокойной ночи, миссис Алессандро. Надеюсь, вы получите удовольствие от пребывания здесь.

Александра молча кивнула.

Андреас выждал, пока Манетти не скрылся из виду.

– Какое удивительное совпадение! Это ведь тот самый доктор, к которому ты обращалась в Нью-Йорке, не так ли? Тот самый, что вбил тебе в голову всякую чушь насчет… – Он умолк, его душил гнев.

– Насчет искусственного оплодотворения? – закончила за него Александра. – Да, это был Манетти. Но я ничего не подстраивала, я понятия не имела, что встречу его здесь, если ты на это намекаешь. Вспомни, это была твоя идея – поехать в Ниццу.

– Что-то мне подсказывает, что ты виделась с ним не один раз.

– Ничего подобного.

Андреас выпил еще коньяку, его глаза потемнели.

– Ну, как скажешь. В конце концов это ведь я виноват в том, что наш брак неполноценен.

– Андреас, прошу тебя.

– Но ведь так оно и есть, разве нет? – воскликнул он так громко, что на них стали оборачиваться. – А я-то думал, что это будет наш второй медовый месяц…

– Андреас, – Александра умоляюще взяла его за руку, но он отдернул ее. – Ты не должен так думать. Я прекрасно понимаю, как ты к этому относишься. Я решила отказаться от этой идеи задолго до того, как мы сюда приехали.

– Сколько раз ты к нему ходила?

– Да какая разница? Раз уж мне известна твоя точка зрения…

– Моя точка зрения! – подхватил он. – Ты так это называешь? Я чувствую себя ничтожеством, я в ужасе от того, что вы с ним задумали…

– Ради бога, Андреас, – прошептала она, – заплати по счету, и давай продолжим этот разговор наверху.

Андреас откинулся в кресле и взглянул на нее с такой ненавистью, что ей стало страшно. Потом он вдруг щелкнул пальцами, подзывая официанта, и нацарапал на счете номер их гостиничных апартаментов.

– Пошли, – скомандовал он, грубо схватил ее за руку и потащил к лифту.

В номере он повернул ключ в замке и включил все лампы.

– А теперь, Александра, давай посмотрим, насколько ты преданная жена!

Он швырнул свой пиджак на ковер и расстегнул ремень.

– Ты пьян, – прошептала она в ужасе.

– Ах, теперь я пьян? Скажи еще, что я пить не умею! Мало того, что я не способен к воспроизводству… кажется, это так называется? – спросил он с сарказмом.

– Не говори так! – умоляюще попросила она. – Ты знаешь, что я так не думаю… Это я чувствовала себя виноватой все последние…

– А ты докажи! – Он расстегнул «молнию» ширинки.

Александра отвернулась и направилась в другую комнату, но Андреас схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

– Не смей отворачиваться от своего мужа, Александра! Раз ты такая замечательная жена, почему бы тебе не ублажить своего мужа, а? Это самое малое, что ты можешь сделать!

– Андреас, что с тобой?

Не отпуская ее, он быстро разделся. Александра в ужасе смотрела на своего мужа. Обладатель неистового темперамента, он в то же время всегда был нежным и внимательным любовником, но сейчас перед ней стоял разъяренный бык. Его чудовищная эрекция могла напугать кого угодно.

– Смотри на меня, – прорычал он. – Спермы я тебе дать не могу, поэтому ты хочешь купить ее на стороне, но я все еще способен затрахать тебя до смерти!

– Перестань! – закричала она и вывернулась из его рук, но Андреас тут же обхватил ее за талию.

– Я сказал, посмотри на меня! Размер тебе подходит? А может, пойдешь поищешь Манетти? Он сделает тебе детей!

Александру охватила паника, она поняла, что он совершенно потерял контроль над собой.

– Андреас, отпусти меня, пока не поздно! Ты потом пожалеешь!

– Это что, угроза?

– Не говори ерунды! Мне больно! – воскликнула Александра, когда он еще сильнее стиснул ее талию.

– А мне, думаешь, не больно? Долго ты сговаривалась с Салко, а теперь с этим ублюдком Манетти?

Андреас толкнул ее на пол. Она стала сопротивляться, заколотила его кулаками по груди, даже попыталась лягаться, но он всем своим весом прижал ее к полу.

– Какой темперамент! Просто дикая кошка! – грубо засмеялся Андреас.

Он рванул ее юбку. Послышался треск ткани, Александре стало больно, когда порвались трусики, но это была мимолетная боль. Андреас схватил ее за плечи и толкнул вниз с такой силой, что она стукнулась затылком об пол. Он коленом грубо раздвинул ей ноги.

Она вдруг обессилела и перестала сопротивляться, просто лежала и смотрела ему в лицо, не веря своим глазам.

– Не делай этого, Андреас, я тебя умоляю. – Ее голос звучал безжизненно. – Если ты меня изнасилуешь, как я смогу тебя простить?

– А почему бы и нет? – Дыхание клокотало у него в горле. – Чего бояться, ты же не залетишь!

Он овладел ею сокрушительным ударом, закрыв глаза и погружаясь в черноту, выплескивая в нее всю накопившуюся ярость и боль. Александра лежала неподвижно, не пытаясь двигаться, не в силах плакать. Ее губы распухли и болели от его грубых поцелуев, остановившиеся глаза слепо смотрели в потолок.

Александра покинула отель на следующее утро и взяла такси до аэропорта. Ей пришлось долго сидеть в узком и длинном, как кишка, зале вылета, дожидаясь самолета на Париж, где можно было пересесть на рейс до Нью-Йорка. Чувство отрешенности, охватившее ее подобно защитному кокону, когда Андреас взял ее силой, до сих пор не исчезло; она куталась в него и молила бога, чтобы оно не покидало ее до самого дома: ведь когда спасительный наркоз кончится, придется принимать решение, а она не могла… пока еще не могла даже подумать об этом.

Андреас долго сидел в номере, не двигаясь, силы оставили его. Одна и та же мысль бесконечно прокручивалась у него в голове подобно заезженной пластинке: «Что я наделал? Что я наделал?» Ответа не было.

Около семи вечера прозвонил телефон, и он вскочил на ноги в надежде, что это Александра, но звонил всего лишь управляющий отеля, желающий знать, не хочет ли он, чтобы в номере убрали.

– Почему бы и нет? – сказал Андреас.

Когда в дверь номера постучала горничная, он спустился в вестибюль.

– Забронируйте мне билет на ближайший рейс до Нью-Йорка, – сказал он администратору.

Тот покачал головой.

– Это не так-то просто. Все билеты практически уже раскуплены.

Андреас дал ему огромные чаевые.

– На ближайший рейс, – повторил он и направился к вращающимся дверям: ему нужен был свежий воздух.

Дорогу ему преградил Манетти.

– Можно вас на два слова, мистер Алессандро?

– Я занят, – бросил на ходу Андреас, но Манетти удержал его за руку.

– Извините, но это очень важно.

Андреас остановился.