Текст книги "Дорогой, дай лапу! (СИ)"
Автор книги: Хэйли Джейкобс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Дорогой, дай лапу!
1
– А можно погладить?
Вопрос задает мальчик лет шести и тянет меня за рукав формы, вырывая из нечетких размышлений, когда я смотрю на то, как в затянутом дождевыми облаками небе исчезает очередной самолет.
Искра рядом со мной явно добродушно глядит на ребенка.
– Можно. Ее зовут Искра.
Мальчонка улыбается и счастливо тянет ручонки к меху моей напарницы. Из всех тридцати с небольших служебных собак при питомнике авиакомпании эта – моя любимица.
Хотя по долгу службы нам, кинологам, не рекомендовано привязываться к питомцам и приручать собак к себе, поскольку тогда она не сможет работать с другими, я чувствую, что мои эмоции взаимны и Искра так же выделяет меня среди моих коллег.
Мы обе тактично сохраняем это в тайне.
Искра по понятным причинам даром речи не обладает, а мне же просто не с кем разговаривать.
И в этой жизни я тоже одна. Мое наказание за прошлые ошибки. Наверное, там наверху решили, что, став причиной смерти своей семьи, я больше ее не заслуживаю. Здесь, на Земле, я родилась и выросла в приюте.
На высоком от пола до потолка стекле появляются первые капли. Скоро непогода возьмет свое. Некоторые строки на табло загораются красным. Рейсы задерживают. Обычное дело, над природой люди не властны. Во всех мирах.
Пассажиры начинают нервничать, в таких случаях нам нужно быть особенно внимательными. Шестилетняя Искра смотрит на меня снизу вверх умными черными глазами. Я уже не удивляюсь, насколько животные проницательны и как интуитивно они считывают человеческие эмоции.
– Нам пора, – говорю мальчику.
Тот кивает и убегает обратно к родителям.
– Идем, девочка. Отдохнули немного и хватит. Пора за работу, – шепчу Искре, наклонившись, чтобы поправить ошейник и шлейку и заглянуть любимице в глаза на одном уровне.
Искра виляет хвостом и бьет лапкой по полу, дает понять, что она готова. Мы стараемся обучать наших подопечных так, чтобы они не лаяли в аэропорту и не пугали людей. В местах большого скопления народа всегда стоит действовать с осторожностью.
В зале ожидания международных перелетов немноголюдно. Все же закрытие границ, недавняя эпидемиологическая обстановка и прочее резко перекрыло поток иностранцев, прилетающих и улетающих; наших соотечественников, лишенных возможности путешествовать зарубеж, здесь тоже поубавилось.
Проходимся вдоль ряда кресел. Искра принюхивается, залезая мордой под сиденья, прохаживаясь вдоль мусорных урн, ловя запахи своим чутким носом. Я же тем временем слежу за ее работой и оглядываюсь вокруг, следя за обстановкой.
Привлекает внимание семья из пяти человек. Дети – два мальчика и девочка помладше – оживленно переговариваются между собой, не сводя взглядов с моей пушистой помощницы. К такому мы с Искрой уже давно привычны. Собаки просто магниты для детей. Но никто из ребят не решается подойти, наверное, стесняются.
Когда-то и у меня была семья. Давно. Мама и папа, два старших брата. Мы были прямо как те, на кого я сейчас поглядываю с завистью и невыносимым сожалением в сердце. Сегодня я отчего-то сильнее обычного предаюсь воспоминаниям о прошлом, которого не вернешь и не изменишь. И не забудешь.
Идем дальше по залу, не спеша осматриваем пространство. Шагаю подошвой черных ботинок на шнуровке вдоль рядов сидений, еле слышно рядом стучат по плитке когти Искры. Успокаивающий и привычный звук. Все как обычно.
Редкие пассажиры сидят в креслах, кто читает, кто в телефоне, некоторые клюют носами. Мне везет и пока что никто не противится тому, чтобы Искра обнюхала их сумки.
Стандартная проверка. Причем многое говорят не столько запахи, собаки могут отреагировать и на, например, охотничьи трофеи, или настоящие меха животных, которые перевозить не возбраняется, а сама реакция пассажиров.
Но спокойствие и рутина не продолжаются долго.
Мужчина. Ничем не примечательный. Совершенно обыкновенный. Такого легко встретить на улице и пройти мимо, не обратив внимания. Противится осмотру очень подозрительно. Искра начинает нервничать. Я тоже.
Собака дает понять, что запах, исходящий из сумки этого пассажира, ей не нравится.
– Откройте, пожалуйста, сумку, – прошу вежливо согласно протоколу и повторяю тоже самое по-английски.
Мужчина вытирает со лба пот краем куртки. Глаза у него налитые кровью, и запах, приблизившись, я понимаю, что именно насторожило мою Искру. Сладковатый запах жженой травы.
Наркотики.
Принимал, и возможно, сейчас имеет при себе.
Мне не нужно досматривать багаж и его самого, чтобы сделать вывод, в котором уверена процентов так на все сто.
Я тянусь к поясу за рацией, чтобы вызвать наряд и сообщить диспетчеру.
Мужчина мешкается, лихорадочно бегает глазами по залу.
– Стой! Нет! – его голос дрожит. Говорит он по-английски.
Дуло пистолета смотрит на меня в упор.
Плохо.
Искра рычит, скалится, дыбом встала шерсть на загривке. Не нравится ей, что мне угрожают. Все-то она понимает, все чувствует. Хочет меня защитить.
Я поднимаю руки. При себе у меня оружия нет. Не успеваю и слова сказать, чтобы попробовать убедить преступника сдаться, когда гремит выстрел. Люди кричат и бросаются прочь.
Опускаю взгляд, тут же в носу начинает щипать.
Подонок. Чертов подонок. На полу расползается лужа крови. Собака вяло скулит, рухнув на пол, и замирает. Нет!
Нет! Моя хорошая, единственное дорогое мне существо. Пожалуйста, нет… Как же так…Как так, ты тоже бросишь меня?
В это момент мне плевать на все вокруг. Жизнь покидает Искру стремительно вместе с растекающейся по полу кровью из огнестрельной раны.
Мы не сможем ее спасти.
Остались мгновения.
Даже лучший хирург, окажись он прямо здесь и сейчас со всем своим оборудованием и лекарствами, не поможет, понимаю разумом я, но все равно опускаюсь на колени, зажимаю руками рану, осознавая, что это бессмысленно, но продолжая верить в чудеса, которых в мире не бывает. Только карма. Это из-за меня. Я всем приношу несчастья. Все моя вина.
Глаза жгут непролитые слезы. Не могу вспомнить, когда плакала в последний раз. Может, когда вернулись воспоминания о прошлой жизни, лет семь-восемь назад…
– Не двигаться! – командует иностранный преступник запоздало и трясет пистолетом в мою сторону.
– Искра, – шепчу губами, провожу окровавленными собачьей кровью пальцами по ее удлиненной мордочке.
Она закрывает глаза. Тычется в последний раз в мою ладонь мокрым носом. Дышит урывками. Все реже и реже.
Сердце пронзает агония. Как же не хочется прощаться! Искра, и ты тоже меня покинешь? Неужели одиночество будет преследовать меня вечно? Это и есть мое наказание?
Боль сменяется злостью. Как можно было… вот так просто убить неповинное ни в чем существо! Подаюсь вперед.
– Стоять! – кричит мужчина, паникуя, все его тело пробивает неконтролируемая дрожь. Последствие тех веществ, которые он принимал. А может и страх.
Если бы не пистолет в его руке, он не был бы мне противником. В рукопашном бою я была лучшей на курсе. Но не время и не место для мести.
Плевать мне на его крики, делаю, что задумала.
Я беру на руки тело Искры и поднимаюсь с колен. С тяжелой ношей распрямляю спину. Не дам Искре сделать свой последний вздох на грязной, холодной плитке аэропортного зала. Собака не шевелится, но ее тело сохраняет тепло.
Борись, милая! Я не хочу тебя отпускать. Пусть небеса наказывают меня за грехи, но не тех, кто мне дорог. Боги, которые были, есть и будут, неужели вы настолько безжалостны?!
Остальные пассажиры успели убежать прочь. И на этом спасибо. Не будет больше бессмысленных жертв. Вижу, как за спиной вооруженного преступника к нам спешит вооруженный патруль. Недолго играла его песенка.
Но поздно. Почувствовав неладное, мужчина все же решается на выстрел.
Следующая пуля достается уже мне.
Вот и все. Эта жизнь была ненамного длиннее предыдущей. Однако она такая же одинокая и полная сожалений. Закрываю глаза, пытаясь в последний раз вспомнить лица матери, отца, старших братьев…Но вокруг одна лишь тьма.
2
Не знаю, сколько уже времени я нахожусь во мраке. Здесь нет ни пространства, ни времени. Но странным образом мое прозрачное, сотканное из едва мерцающего света тело – или его отпечаток – после смерти очутилось в этом месте.
Внезапный свет сбивает с толку.
– Искра! Искра!
Все ее тело источает сияние.
Собака радостно лает и машет хвостом. А ведь раньше ей было запрещено лаять.
– Моя хорошая! – падаю на колени и обнимаю бросившееся на меня лохматое тело напарницы. – Искра!
Мне облизывают руки и лицо, вообще все участки открытой кожи, куда могут дотянуться. Я тоже рада ее видеть. Глажу руками шерстяные бока и чешу за ушком.
Свет в той стороне, откуда пришла Искра, идет рябью, словно торопит.
– Уже уходишь?
Собака лает. Кружится на месте.
– Зовешь меня с собой?
– Гав! – отвечает утвердительно Искра.
– Ну что ж, пойдем.
Минута, час, а может и больше, не знаю, сколько времени проходит в странном месте, когда мы подходим к источнику этой световой энергии.
Похоже на открытую дверь, за которой что-то сияет. Словно портал в иную реальность.
Искра лает, мол, иди. Торопит.
– А ты?
Собака мотает мордой.
– Только я?
Еще один утвердительный гавк.
– Хорошо. Если ты так хочешь…но мы же встретимся снова? – я опускаюсь на корточки и чешу Искру за ушком, как она любит.
В ответ мне облизывают щеку. Понимаю это как обещание.
– Будешь ждать меня здесь? Тогда я вернусь.
Встаю и погладив на прощанье за ушком свою напарницу, иду вперед, сквозь этот таинственный свет, не представляя и даже не пытаясь вообразить, что ждет меня там, под покровом неизвестности.
«»»»
Однажды мы с Искрой, обходя аэропорт, нашли забытую кем-то из пассажи ров книгу. Это был сборник сказок. Старый и потрепанный так, что имя автора на нем давно стерлось. Отчего-то я не стала относить ее в бюро находок. Но после, чувствуя некую вину, все же спросила у сотрудницы, и получила ответ, что такой книги никто и не искал, так что совесть моя немного успокоилась.
Первой историей в сборнике была версия Красавицы и Чудовища. Чудовище было вовсе не принцем, да и проклятье его было никак не связано с розами…А красавица, которая должна была расколдовать его, так и не появилась. История закончилась для чудовища печально. Глупая сказка, которая описывала одни лишь страдания души обреченного на муки человека-монстра.
Эта история была очень похожа на ту, что я знала когда-то в прошлом. Возможно ли, что это и был ответ на заданный мной давно вопрос? Неужто я могла бы спасти свою семью, принеся себя в жертву чудовищу?
Воспоминания обо всех прожитых жизнях вернулись ко мне месяц назад.
Искра привела меня к воротам в другой мир.
И когда я прошла через них, то получила второй шанс снова прожить жизнь как аристократка в мире Эдорта, прожить заново свою первую жизнь и все исправить.
Нильсина Глостер – младшая из трех детей барона Глостера и единственная его дочь. Семья любила ее безмерно и очень баловала. Старшие братья души не чаяли, и готовы были отдать последнее, стоило ей только заикнуться. Заботливо отводили прочь все беды и невзгоды. Но это не могло продолжаться вечно.
В год, когда Ниль, мне, исполнилось восемнадцать и когда отец должен был везти дочь в столицу для ее дебюта в светском обществе, корабли с товаром, которые барон Глостер отправил в дальние земли на продажу, надеясь выручить хорошую прибыль, попали в шторм. Так, Глостеры не только понесли потери, но и оказались в огромных долгах.
Земли, поместье, все было заложено в банк; кредиторы отбирали одно за другим.
Я сбежала.
Бросила семью и оставила позади все проблемы и обязательства.
У родителей отобрали все, выгнали из родового гнезда, где Глостеры жили не одно поколение, но и это было каплей в море. Настоящее бедствие только начиналось.
Мама заболела и умерла почти сразу. Угасла за несколько недель.
Отец и братья держались, как могли. Но и они покинули этот мир один за другим, не вынеся тягот непривычной жизни и давления долга, который пришлось им выплачивать тяжким, непосильным трудом.
Моя жизнь не была сладкой после побега. Жизнь в страхе, в одиночестве, пусть и свободна я была от долгов, но не от чувства невыносимой вины за свой безжалостный поступок.
А когда я вернулась и узнала, что все, кого любила, уже мертвы, жизнь стала еще бессмысленней. Груз же ответственности и вовсе оказался неподъемным. Первая жизнь после долгих страданий закончилась для меня полным провалом и целой кучей сожалений.
Я корила себя за собственное малодушие и эгоизм, но этот мир не знает лекарства от ошибок прошлого. Никакой маг не способен повернуть время вспять и вернуть меня назад, позволить мне все исправить. Сколько бы золота я не посулила, это одна из тех вещей, что не могут купить никакие деньги. Последствия моих необдуманных действия стали необратимы.
Если бы стерпела, если бы не бежала от своих обязательств, может быть, все бы обернулось как-то иначе. Вдруг нашелся бы выход? А даже если и нет, разве родителям и братьям была бы лишней пара рабочих рук?
Меня не было рядом, когда ушла мама. Я не выполнила свой дочерний долг, не поддержала отца и братьев…какого им было жить, зная, что их драгоценная Ниль бросила их, сбежала, испугавшись бедности и отработки долга?
Я поздно поняла, что жизнь, когда рядом нет дорогих людей, это не жизнь, а бессмысленное существование. Бремя вины тяжело нести и невозможно отпустить.
Второе мое воплощение было определенно легче, потому что в нем изначально не было никого, кто бы меня любил. Благословение иметь любящую семью минуло, и это было справедливо. Получила по заслугам.
На Земле, во время второй жизни, я росла в приюте и после него также была одна, сближаться с кем-либо было сначала страшно, а потом, когда я в восемнадцать лет вспомнила свою первую жизнь, вспомнила себя, Нильсину Глостер, я уже намеренно никого не подпускала и сама держалась подальше. Провидение меня наказывало, и сама себя я тоже не жалела. Я не желала ни к кому привязываться и привязывать других к себе.
Только Искра, служебная собака, стала исключением.
Животных я любила всегда. И они тянулись ко мне в ответ. К этой недостойной быть любимой мне, они желали приблизиться и подарить частичку своего тепла.
Когда Искра привела меня к порталу, я просто сделала шаг вперед, не надеясь на то, что боги сжалятся и подарят мне шанс на искупление. Неведанной щедрости подарок – снова пройти тот же путь, но в этот раз исправить все то, что стало причиной пронесенных сквозь время и миры сожалений.
В этот раз я вернулась в прошлое. Не родилась заново в новом мире, а оказалась там, где уже и не мечтала очутиться.
Вернулась в первую жизнь и прожила ее до восемнадцати лет также, как было раньше, даже не подозревая, что все это уже происходило.
Целый месяц мне снились сны о прошлом. О жизни первоначальной Нильсины, и о жизни Нины, как меня называли на Земле. Так возвращались забытые воспоминания о предыдущих двух судьбах.
А эта – моя третья.
Плевать, заслуживаю ли я этого, шанса все исправить я не упущу.
Со дня на день отец должен получить известия о шторме и крушении кораблей. Но в этот раз я не собираюсь бросать своих родных. Я все исправлю. Мои дорогие люди останутся живы, я верну дом и земли, верну все, как было, верну счастье в нашу семью, не важно, какую цену придется заплатить.
Жаль, что память о прошлом открылась мне только недавно, хотя бы на полгода раньше, так бы вообще можно было бы свести на нет эту ситуацию, отговорить отца отправлять корабли… Но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения.
Если для того, чтобы спасти родных нужно пожертвовать собой и отправиться в логово зверя – держите меня семеро. Я не страшусь смерти. Мне не впервой.
Что мне князь-чудовище? Он такой же смертный, как и все люди, в отличии от сожалений, преследующих меня уже три воплощения.
О хозяине севера ходили ужасные слухи. Поговаривали, что он чудовище, которое питается человеческой плотью. Жуткий, вселяющий ужас и приносящий смерть. Заколдованный мужчина в теле зверя, предающийся животным инстинктам, покрытый шерстью, кровожадный убийца. Проклятый за свои грехи.
В голове всплывает сюжет сказки с печальным концом из найденной в прошлой жизни книжки. До боли знакомый сюжет. В той сказке главным героем был мужчина, который подвергся проклятью и стал монстром. Только вот никто его не спас, красавицы, которая должна была появиться, так и не нашлось и зверь, окончательно потерявший все признаки человечности, погиб, оставленный всеми в абсолютном одиночестве.
Если это и в самом деле проклятье, тогда его можно снять. Не в это ли их суть? А значит, что и чудовище способно вернуть былой облик. Мое возвращение обратно – не только шанс спасти свою семью, но и шанс помочь еще одной одинокой душе. Глупость, конечно, верить сказке, но что я теряю?
Хорошо. Раз так, я найду способ. Было очень жаль князя на страницах книги. Он тоже умер в одиночестве, потеряв все, что когда-то было ему дорого.
Если эта детская книжка появилась в моих руках неслучайно, то я тем более убеждена в том, что стоит просто повиноваться судьбе, а не бежать от нее. Само провидение говорит мне, что князь-чудовище тот, с кем моя жизнь тесно переплетена связующими нитями предначертанного.
3
– Ах, дорогой, как же так! – плачет мама.
Новости о крушении торговых кораблей застают нас сразу после завтрака. Семейная идиллия терпит крах.
Отец, мужчина около пятидесяти лет, высокий и всегда энергичный, стремительно стареет у меня на глазах. Из его таких же, как и у меня, синих глаз, исчезает весь блеск. Потому что ради этого прибыльного, как ему казалось поначалу, дела, он заложил все наше имущество.
И знает это тоже пока что только он. Если не брать в расчет меня, которая уже пережила все эти события в прошлом воплощении.
Самый старший брат, наследник баронства, Ксандер, бледнеет. Как наследник титула, брат быстро оценивает риски, которые нам грозят, с невысказанным вслух вопросом пытается встретиться с отцом взглядом, но тщетно. Он всегда был сдержанным. И даже оскорбления после того, как лишился всего, от бывших друзей и знакомых сносил стойко молча.
Второй брат, разница с которым у нас всего в пару лет, будущий офицер столичного гарнизона, мечта которого после сегодняшнего дня потерпит крах, Аксель, в отличии от Ксандера, не может сохранить самообладания:
– Отец, как это могло случится? Есть ли в стихийном бедствии наша вина? Ты же страховал суда от подобных случаев?
Аксель не говорит вслух, но я знаю, что сейчас он переживает, сможет ли вернуться в корпус военного училища в такое непростое время. Для не разбирающегося в управлении и экономике парня последствия катастрофы остаются неясными. Уж точно Аксель не думает, что мы лишимся всего, что имеем из-за этих вестей.
В прошлом ему так и не удалось надеть мундир, мой горделивый брат не стал офицером, и до конца своих дней он не видел больше пейзажей столицы нашего королевства. Погиб на каторге, как и Ксандер с отцом, отрабатывая непомерный долг.
Я же молчу. Сейчас не остается ничего более, кроме как ждать.
Ждать, когда распространятся печальные для нашей семьи и абсолютно потешные для остальных дворян вести, когда кредиторы начнут обивать пороги родного дома и отец с матерью будут пытаться продать задешево последние драгоценности и реликвии, передающиеся в семье Глостер не один век из поколения в поколение.
Заново переживать эти недели…не так мучительно, как я думала в первой жизни.
Тогда мне казалось, что весь привычный мир рухнул и никогда больше моя жизнь не будет прежней, все кончено. Конфисковали даже заказанное полгода назад платье для моего первого бала, которое доставили пару недель назад. В тот момент я поняла, что не готова из-за ошибки отца, заложившего все, что у него было и влезшего в долги ради сомнительного предприятия, забыть о своем благополучии и надеждах на светлое будущее.
Обида на близких, страх перед смертью, когда я еще так молода, прекрасна и даже не видела мира кроме родных земель, все это окончательно привело меня к мыслям о том, чтобы бросить все и бежать. Найти лучшую жизнь, построить собственную судьбу на руинах старой и счастье моих отца, матери и братьев.
Я не желала разделить бремя долга с семьей, не могла себе позволить марать руки и гнуть спину, когда мои подруги блистают на балах и принимают ухаживания от потенциальных кандидатов на роль мужей.
Кузен одной и моих знакомых навешал мне на уши лапши, и я с радостью приняла его обман за акт доброты и милосердия, доверилась проходимцу и соблазнилась его брошенными на ветер и ничего не стоящими обещаниями и клятвами в любви. Наивная идиотка!
Нечего и говорить, такие мужчины, что готовы спасти попавшую в беду леди, у которой ни гроша за душой, и ничего не потребовать взамен, живут только на страницах сказок.
Спасу себя и свою семью сама. И просто так принимать чью-то помощь на прозрачных условиях не собираюсь. В мире нет ничего бесплатного, к третьей жизни это стало мне ясно как день.
Малодушие и жестокость, вот что я оставила напоследок родным в память о себе. Мама слегла после моего побега. Каких только лекарей и целителей не приводил отец, тратя последнее, что смог сберечь, надежды уже не было. Вот самое страшное последствие моего детского решения сбежать и бросить свою семья разбираться с проблемами.
Здоровье матушки всегда было хрупким. Сначала вести о кораблекрушении товарных судов, затем банкротство и визиты кредиторов, конфискующих имущество в уплату долгов… не знаю, что именно послужило началом болезни. Мой уход ускорил процесс, но начался он раньше.
Поэтому в этот раз придется действовать наперед. Не ждать, когда болезнь станет необратимой. Такую сумму, которой хватит на покрытие долгов, квалифицированную и главное своевременную помощь целителей, лекарства, я могу добыть только одним путем.
Слухи о поисках невесты для князя Севера ходят уже давно. Но ни одна здравомыслящая девица моего возраста, даже в страшных снах себе не представит того, на что я готовлюсь пойти добровольно. Иронично. Когда-то и я представить себе не смогла бы, что вот так буду рваться в невесты чудовища.
– Ниль, – зовет Ксандер, когда ночью, думая, что все уже уснули, я, переодевшись в дорожную одежду, взяв немного съестных припасов и спрятанные от ушлых коллекторов последние карманные деньги, крадусь по темному коридору в сторону конюшни.
Застываю и оборачиваюсь.
На лицо брата страшно смотреть.
И не потому, что я боюсь его гнева, а потому, что, когда мы наконец встречаемся взглядами, я не вижу и намека на злость. Нет гнева или досады, и даже обиды не вижу в его карих как у мамы добрых глазах. По-прежнему вижу в них любовь и понимание, поддержку и заботу. От этого щемит сердце.
Я же знаю, что он понял все не так.
В прошлом я сбегала тем же способом, и никто из них меня не остановил. Запоздало приходит осознание, что возможно тот мой побег был вовсе не таким тайным и незаметным, как мне тогда казалось. Кто? Ксандер? Или отец? Мама? Аксель?
Я никогда не сбегала раньше из дома, а в тот раз так и подавно наделала шума, пытаясь улизнуть. На глаза наворачиваются слезы. Они не пытались меня остановить. Даже лишившись всего, мои родные ставили меня в своих любящих сердцах на первое место. Позволили мне беспрепятственно уйти, надеясь, что я найду для себя лучшую жизнь.
– Не плачь, сестренка. Мы будем в порядке, – Ксандер нежно обнимает меня и притягивает к себе, гладит рукой по волосам как когда-то в детстве.
Нет, не будете вы в порядке! Я знаю, что не будете! Никто из вас не будет в порядке!
Брат, мой старший брат. Как же я скучала по тебе! Накопленная за прошлые жизни грусть вырывается из меня тихими рыданиями, подавляемыми подставленным плечом Ксандера. А ведь даже вспомнив все, я упрямо держалась, рационально обдумывая, как мне поступить, чтобы все исправить.
– Ниль, у тебя есть деньги? Я кое-что сберег. Подожди меня, хорошо? Сейчас принесу.
Всхлипываю и не до конца понимая смысл сказанного братом послушно жду его в темноте.
Только оставленная Ксандером свеча в медном подсвечнике на голом полу, когда-то покрытом заморским багровым с золотыми узорами ковром, тускло рассеивает свет, отбрасывая на стены тревожно пляшущие блики.
Наблюдать, как из дома исчезают вещи во второй раз, едва ли было для меня теперь трагично и больно. Вещи – всего лишь вещи. Пустые комнаты и голые полы, темнота и холод, разлетающиеся эхом звуки уже не могут низвергнуть меня в состояние агонии и отчаяние. Больше нет.
Я помню, как пусто было в том месте, где лежали в земле тела моих родных, на их могилах не было даже самых дешевых деревянных табличек, помню, как кутаясь от холода я стояла в маленькой комнатушке, где жили братья и отец свои последние месяцы, помню, как я теряла голос от плача в полной темноте.
– Возьми, – брат возвращается и сует в руки найденный в спешке предмет.
Золотой медальон. Узнаю его сразу. Это же…
– Не могу. Его тебе Гретта подарила на прошлый день рождения… – качаю головой.
Это уже не просто вещь.
Лицо Ксандера застывает камнем:
– Возьми, сестренка.
Брат сжимает мои ладони с овальным медальоном, подаренным теперь уже бросившей его из-за разорения нашей семьи девушкой. Раньше внутри него был ее магоснимок.
Не уверена, что с ним стало после последнего визита Гретты, пожелавшей лично посмотреть на унижение Глостеров и в открытую радовавшейся, что она не успела официально стать невестой Ксандера.
– Зачем ты его мне даешь?
Но едва произношу вслух этот вопрос, как приходит осознание. Я же не объяснилась, он все еще считает, что я…
– Нет! Нет, Ксандер, ты…ты не так понял!
Пытаюсь отдать чертов медальон обратно, но братец избегает моих рук.
– Я не сбегаю. Понимаешь? Я знаю, как спасти всех нас! Я знаю выход, Ксандер! Обещаю, это не побег. Скоро все будет как раньше, скоро все вернется на круги своя. Уверена, ты помиришься с Греттой, и вы поженитесь, как и планировали! Ксандер, ну пожалуйста, возьми его обратно! – умоляю я, пытаясь всучить украшение обратно.
Брат качает головой и берет из рук тонкую цепочку. Но стоит порадоваться, что он забрал медальон, как он тянется вперед и защелкивает у меня на шее застежку.
Я держала в руке это украшение секунд пять назад, оно было легким. Но сейчас кажется, будто у меня на шее непомерный груз. Холод металла на шее чудится обжигающим словно пламя.
– Нильсина, чтобы мне было спокойно, не спорь, возьми. Ты сможешь его хорошо продать…Иди, пока мама не услышала. В последнее время она чутко спит.
Я всхлипываю снова и нелицеприятно вытираю рукавом плаща мокрый и припухший из-за слез нос. Ненавижу свое полное имя, но молча позволяю так к себе обратиться. Неизвестно, когда я смогу снова услышать, как Ксандер так ко мне обращается.
– Я верну его тебе. И я все исправлю!
Сжимаю руками его ладонь и резко поворачиваюсь спиной, иду прочь, не оглядываясь. Так уходить легче. Наверное.
Прожила две жизни и сейчас живу третью, но перед старшим братом все еще капризничаю как последняя слабачка. Больше никаких слез, Ниль. Как бы не было трудно. Надеюсь, Ксандер поверил моим словам, но даже если нет, через неделю он поймет, что я имела в виду. Влажные дорожки слез на щеках быстро высыхают под шквалом холодного ночного ветра.
Седлаю коня, лошадей в конюшне осталось две, но и за ними должны прийти кредиторы со дня на день. Серая кобылка подо мной – любимица Акселя, за которой он ухаживал с тех пор, как она была жеребенком. Ее я тоже сберегу. Лучше за ней присмотрю чем сборщики долгов, это однозначно. На шее в такт движениям копыт, вспарывающих землю, стучит о кожу металл медальона.
До пограничных земель пять дней. Владения хозяина севера, князя-чудовища, проклятого. Мой путь лежит туда.
Для спасения моей семьи. Все, что я делаю, ради одной этой цели. В этот раз, чудовище не умрет в одиночестве. По крайней мере, если понадобится, я погибну вместе с ним.
