Текст книги "Гений"

Автор книги: Хенрик Лангеланн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Кроме того, Кристиана беспокоило постоянное падение курса акций в информационном секторе.

К счастью, Конрад в последнюю минуту отказался от поездки. Точно так же, как и перед встречей в «Ашетт». По словам Бьёрна, Конрад заболел. Чтобы число представителей СМГ соответствовало заявленному, им пришлось взять Буссе.

Путь на Манхэттен был обычным кошмаром: одна огромная пробка в туннеле Линкольна. Кристиан сидел на заднем сиденье между Бьёрном и Буссе. Становилось все холоднее. Такси медленно ползло вперед. Кристиан попытался заговорить с шофером через стекло. У парня была огромная пышная шевелюра. На карточке таксиста стояло его имя: Мустафари Джаминг.

– Вам не трудно включить печку? – закричал Кристиан в громкоговоритель.

– Чего, братта? – ответил выходец с Ямайки, быстро взглянув назад.

– Включите, пожалуйста, печку, – повторил Кристиан просьбу, четко выговаривая слова.

– Чего?

– У вас печка есть? Печка!!!

– Не работает сегодня, братта, – печально ответил Мустафари Джаминг и показал пальцем в кольцах на сломанный кондиционер.

Шеф концерна Ягге любил показывать хороший пример другим директорам в совместных поездках. Особенно когда дело касалось гостиниц. В СМГ бытовало неписаное правило, что гостиницу выбирает Ягге. И не только гостиницу, но и комнаты себе и своим спутникам. Это с его стороны был такой тактический ход. Ему нравилось селить в лучшей, анфиладной комнате, если таковая была свободна, не себя, а кого-нибудь другого, а сам брал что-нибудь попроще. Таким образом, Ягге убивал двух зайцев сразу: показывал, что он топ-шеф, который никогда не транжирит денег и не дает себе никаких привилегий, и при этом избегал ночных посиделок в своей комнате. Он мог уйти к себе и лечь спать в любое время, когда ему хотелось. Однако нередко случалось, что он бодрствовал дольше, чем другие. Бьёрн любил смотреть, как зевают уставшие директора. Но на этот раз такого риска не было, поскольку и Буссе, и Бьёрн должны были возвращаться в Осло уже на следующий день после подписания договора. Бьёрн был человек старой закалки. Он придерживался принципа, что заключение сделки надо праздновать вечером, а не накануне. Ягге любил дорогие отели, но он выбрал не ультрамодный отель на Манхэттене, а «Барбизон» на Ист-Сайде, и не из-за интерьера гостиницы. Причина была в подвале.

Как и Кристиан, Бьёрн много занимался спортом, в какой точке мира он бы ни оказался. А в подвале «Барбизона» находился один из лучших в Нью-Йорке фитнес-клубов «Екинокс». Это был страшно дорогой клуб. Оборудование там было на грани фантастики. Чего только не было в тех четырех подвальных этажах, каждый свыше семисот квадратных метров.

«Екинокс» работал круглосуточно семь дней в неделю, и в этом была вся суть. Тренажерный комплекс в подвале был тем местом, где решались проблемы со сдвигом во времени. Лучше пойти в спортзал, чем пытаться заснуть или пить кофе, поддерживая бодрость. Как и все любители потренироваться, Бьёрн и Кристиан давно перестали подстраиваться под американское время, когда прилетали сюда всего на одни сутки. Фокус состоял в том, чтобы в течение всего пребывания оставаться в режиме европейского времени. Поскольку разница составляла всего шесть часов, это означало, что спать нужно идти в восемь часов вечера. Прежде чем Кристиан лег, он заказал себе сеанс на велосипедном тренажере, время с четырех пятнадцати до пяти утра.

В пятницу утром он сам проснулся в 3.57, натянул на себя спортивную одежду и спустился на лифте прямо в ресепшн «Екинокса». Девушка с лучезарной улыбкой указала ему персонального тренера, который препроводил его к велосипедному тренажеру. На тренажере можно было запрограммировать пять различных степеней интенсивности нагрузки – от легкой до максимальной. Кристиан пошел на уровень три. В гардеробе ему указали на шкафчик, дали халат, полотенце, мыло, шампунь, пачку с туалетными принадлежностями, шапочку для душа и очки для плавания. Все это было упаковано в пакет с надписью «Стерильность гарантирована». Перед уходом ассистент показал, что можно нажать на кнопку в стене, и тогда ему принесут все, что он пожелает, из продуктового магазина на верхнем этаже.

Тут пришли Бьёрн и Буссе со своими ассистентами. Они тоже выбрали тот же тренажер, что и Кристиан, и вскоре все трое сидели каждый на своем «Спин-о-Маньяке», которые, помимо всего прочего, имели каждый свой компьютер, так что можно было выбрать: едешь ты по еловому лесу, пустыне, гололеду или вовсе по Луне, а также можно было любоваться ритмом сердца и процессом сжигания калорий. Они крутили педали в стеклянном боксе размером с поле для сквоша. Три стены были из стекла, как в такси, а четвертая – зеркальная. Они видели себя и руководителя по велосипедному тренажеру Вокруг них на тренажерах уже сидели другие люди. Все – белые женщины в возрасте около тридцати пяти лет. Они, должно быть, встали до четырех часов утра, чтобы потренироваться. Три из них крутили педали прямо перед ними. На них были надеты тесные шорты и топы из спандекса. Кристиан нажал на какие-то кнопки на компьютере и рассердился на себя, что не надел ничего более модного, чем старые шорты для бега и застиранный рекламный свитер из магазина «Джи-Спорт». Даже Бьёрн, и тот был лучше экипирован.

Вошел тренер – сильно загоревшая в солярии женщина, волосы забраны в длинный хвост, профессиональная улыбка, как у стюардессы.

– Так-так, господа! – заорала она восьми-девяти американкам и трем норвежцам в заднем ряду. – Меня зовут Белинда. Я ваш тренер по спиннингу сегодня утром. Привет, Лиза, рада видеть тебя сегодня! Тебя тоже, Андреа, – лучезарно улыбнулась она и махнула двум дамам в первом ряду, видимо, постоянным посетительницам. Тут она повернулась к крайнему тренажеру, который стоял чуть в стороне от остальных. – Все готовы?

– У-гу, – отозвались женщины.

– Вы все находитесь на третьем уровне? Так?

Снова шелест согласия вокруг Кристиана. Он тоже кивнул.

– Тогда начинаем.

Белинда нажала на свой пульт, свет погас, из динамиков зазвучало «техно», да так громко, что все вокруг завибрировало. Все закрутили педалями в такт Белинде, которая в микрофон задавала темп.

Кристиан не понимал, почему его велосипед такой тугой. Он был не в состоянии выдерживать такой же ритм, что остальные. Тут от стены отделилась Белинда, подошла к Кристиану и нажала на кнопочку. На мониторе перед Кристианом появилась новая графическая картинка. После этого дело пошло намного лучше, и Кристиан вошел в ритм под техноремикс восьмидесятых годов.

«Классно!» – подумал он, вслушиваясь в звук работающих тренажеров, потом поднял глаза и вдруг в полутора метрах от себя увидел супердевушку в трико. Кристиан вновь опустил глаза и сделал вид, что изучает цифры на дисплее. Но и так он видел ее, черт возьми.

«Шорх шорк шорх шорх», – с каждым вращением в Кристиане что-то дергалось. Он невольно подглядывал за девушкой, при этом его взгляд скользил туда и обратно по рядам. Все эти женщины такие свеженькие на вид. Он сосредоточился на той, что была слева. Поверх велосипедных шорт на ней был надет спортивный костюм – как купальник с очень большим вырезом и очень узенькими трусиками. Кристиан заметил, как красиво на ее спине и плечах играли мускулы. Ее бедра двигались равномерно, жесткий захват руля, согнутое тело, грудь покачивалась в такт движению.

Он посмотрел в другую сторону, и его взгляд уперся в женщину справа. Тут он заметил маленькое темное пятнышко на крестце, точно там, где заканчивалась спина. Пот! Она начала потеть! Пятно на ткани постепенно росло, расширялось. Потом он заметил, что несколько капелек пота скапливаются на ее голой шее. Кристиан сжал челюсти. Он снова почувствовал томление. Невыносимое томление. Ему хотелось ее, но – нельзя. Кристиан сосредоточился и в полном оцепенении уставился в зеркальную стену между велосипедистками, и попытался думать о дневной встрече. Вскоре он заметил, что та девушка, справа, смотрит в зеркало прямо на него. Он смешался и опустил глаза. Когда же он снова поднял взгляд в зеркало, то обнаружил, что она все так же настойчиво смотрит на него. Он снова отвел глаза. Что-то в этой девушке изумляло его. Он сконцентрировался на том, чтобы держать ритм, и одновременно заставил себя думать о чем-то другом. Он попытался представить себе помещения «Голдман Сахс» на пятьдесят шестом этаже Броад-стрит, неподалеку от Уолл-стрит. Там пройдет процесс подписания договора. Но мысли не желали уходить от отражения девушки в зеркале. Он внутренне содрогнулся и заметил, что девушка справа больше не смотрит на него в зеркало. Она обернулась и смотрит теперь прямо на него. Кристиан нервно забарабанил пальцами по дисплею, постоянно косясь направо.

Нет, так не пойдет. Внезапным рывком он бросил взгляд на нее.

Улыбка! Огненно-красные волосы.

Он опустил взгляд. «Шорх-шорх-шорх».

Тренер все время ускоряла темп, ее крики звучали все более отрывисто. Близился конец. Часы на дисплее показывали без четверти пять. Кристиан посмотрел на пульс, приблизительно сто семьдесят пять. Когда он посмотрел на «Аккурекс», там было сто девяносто. Это был его предел. Дальше он может начать задыхаться.

Это несоответствие изумило его. Но в этот миг он почувствовал что-то мягкое на внутренней части бедра. Красноволосая девушка положила ему туда руку.

Кристиан не осмелился взглянуть в ту сторону. Он крутил педали с такой силой, с какой только мог. По лбу бежал пот, в висках стучала кровь. Девушка нагнулась и что-то сказала ему в самое ухо. Он не расслышал из-за музыки.

– Что? – закричал он ей.

Она снова нагнулась и что-то шепотом прокричала ему. Красные волосы упали прямо ему на плечи, ее духи пахли очень резко. Но и на этот раз он не расслышал ее слов из-за музыки и шума вращающихся педалей.

Он не стал кричать ей «что?» еще раз и повернулся к ней с улыбкой, выражающей «конечно, что скажешь, детка».

Это, видимо, ни в коей мере не оправдало ее ожиданий. Сначала она удивилась. Затем она убрала руку с его бедра и звеняще рассмеялась. Она отошла, вернулась к своему тренажеру и закрутила педали как ни в чем не бывало.

– Две минуты! – закричала Белинда в микрофон, и все перешли к заключительной стадии. Кристиан уставился на экран, хотя решил не смотреть туда, прежде чем не закончится время тренировки.

Наконец музыка смолкла и зажегся свет.

– Все, на сегодня хватит! – закричала Белинда, – отличная работа, девоч… ой, отличная работа, господа.

Кристиан смотрел на дисплей. Он был совершенно измучен. Он не осмеливался смотреть направо, да вообще по сторонам на всех этих женщин. Они, переговариваясь, выходили из зала. Они даже не задыхались.

Он посмотрел на Бьёрна и Буссе. Буссе выглядел так, будто и не тренировался. Он лишь слегка вспотел. Зато, глядя на Бьёрна, можно было подумать, что он только что пережил шторм: он был весь красный и насквозь мокрый от пота.

– Ну что, пойдем поищем что-нибудь более мужское? – крикнул Буссе и улыбнулся. – Или вам достаточно этих дамских велосипедов?

Кристиан не ответил и улыбнулся. У него было такое чувство, что Буссе жульничал. Может, он неправильно жал на педали или крутил их медленнее, чем остальные? Неожиданно за стеклом, в коридоре, он увидел женщину с красными волосами и прической Клеопатры. Она смотрела на него сквозь стекло и улыбалась. Он уставился на нее. Позади слышалась болтовня Буссе и Бьёрна.

Некоторое время Кристиан смотрел на нее, не отводя взгляда. В тот момент, как он нагнулся, чтобы вытащить ноги из педалей, он заметил, что она показала ему знак! Через стекло он увидел, как она подняла руку и сложила вместе пальцы мягким и быстрым движением.

Кристиан ухватился за велосипедный руль, чтобы не свалиться. Это невозможно! Как она могла узнать! Здесь, в Нью-Йорке! Что это со мной? Как они это видят?

Кристиан в оцепенении смотрел на нее, а красноволосая женщина уже спешила к выходу и вскоре скрылась. Он чувствовал себя как обезьяна в клетке, когда сидел на тренажере. Его терзал и страх, и паранойя. Почему они все время показывают ему этот знак? Что происходит?

Он заставил себя собраться. Вдали он услышал голос Буссе.

– Кристиан, ты идешь или нет? А может, ты хочешь остаться здесь на новый круг? Или пойдешь на беговой тренажер?

Ценой невероятных усилий Кристиан слез с велосипеда. Пока он шел к весам за Бьёрном и Буссе, его всего колотило. Она узнала и показала ему этот знак. Это было вне всяких сомнений. После того случая с девицей в кофейне он клятвенно пообещал себе больше никогда этого не делать. Но здесь, в Нью-Йорке! В тысячах миль от Осло! Ужас застыл у него в жилах. С завтрашнего дня он останется здесь один. И что? Будет он это делать? В самый последний-последний раз?

ГЛАВА 32

Последнее предупреждение мистеру Холлу

В отличие от встречи с «Ашетт», которая проходила в марте, на этот раз все было продумано заранее. Договор о намерениях был подготовлен адвокатами в «Голдман Сахс», и единственное, что должны были сделать трое директоров СМГ, это подписать его.

Сонный, с приклеенной улыбкой, как у Бьёрна и Буссе, Кристиан бродил кругами вместе с Реймондом Бернштайном и Джоном Динолой по всей фирме. Их представляли одному за другим директорам «AOL Тайм Уорнер».

Он все вспоминал о той женщине с красными волосами. Появится ли она снова завтра на тренировке в то же самое время?

После непривычных ему фальшивых американских излияний встреча наконец была завершена, и договор с LILO был подписан.

К своему изумлению, Кристиан узнал, что у Бьёрна и Буссе запланирована еще одна встреча с «AOL Тайм Уорнер». Он рассердился, что они не сообщили ему об этом заранее, но Бьёрн успокоил его, сказав, что это касается лишь возможного сотрудничества в дальнейшем между «Скандорамой» и «AOL Тайм Уорнер».

– Может, пройдешься по магазинам? Купи себе новый костюм, например. И встретимся у ресепшн через час, о’кей?

Кристиан кивнул. Пройтись по магазинам? Он не был в магазинах с момента распродажи в «Фернер Якобсен» в июле, когда взял на себя смелость купить себе костюм с позолоченными адмиральскими пуговицами, в котором ходил к вдове Шелдруп-Бёдкер. Помимо этого случая, он и не помнил, когда покупал что-либо сам.

Несмотря на то что он пришел на десять минут позже назначенного времени, Бьёрн и Буссе, казалось, были в прекрасном настроении. На вопрос Кристиана, как прошла встреча, они отделались уклончивыми фразами. Буссе настаивал, что такси будет взять невозможно, поэтому лучше ехать сабвеем. Кристиана почему-то такое предложение не устраивало.

– Кристиан, нас, конечно же, ограбит толпа огромных страшных негров, но зато будет что рассказать Тессе, когда вернешься домой, – поддразнил его Буссе и потянул в сторону сабвея. Бьёрн тоже пошел за ними. Казалось, он был погружен в глубокие мысли о чем-то своем.

Вагон был почти пустой. На скамейке вдоль одной стены сидело несколько представителей цветной молодежи в больших наушниках. С другой стороны сидели несколько пожилых белых людей и смотрели перед собой. Бьёрн и Буссе схватились за поручень, а Кристиан сел на ближайшую скамейку, к молодежи.

Но едва он сел, как Буссе подскочил, нагнулся к нему и закричал:

– Ты что, с ума сошел? Это не та сторона.

Кристиан посмотрел на него недоуменно.

– Эта сторона для черных, – прошептал ему Буссе на ухо и красноречиво посмотрел на ребят.

Кристиан аж подпрыгнул, прежде чем понял, что это шутка.

Буссе загибался от смеха.

– У тебя проблема не только с белыми и черными лимузинами, – хохотал он.

Бьёрн настаивал на том, чтобы сразу поехать в Нью-Арк.

– До самолета еще три часа, однако никогда не знаешь, будет пробка в туннеле Линкольна или нет, – бурчал Бьёрн, – и, насколько я знаю, они еще не построили отдельный туннель для членов «Пандиона».

Буссе заметил, что есть такой сервис – долететь на вертолете из Беттери-парка до Нью-Арка.

– …и теперь, когда мы еще не «Младший брат» в медиамире, то, может быть, всего один разочек…

Ягге сделал страшные глаза.

Младший брат? Что он имел в виду? Кристиан вспомнил, что и Бьёрн упоминал об этом такси прошлой весной после встречи в «Ашетт». Это что, новое крылатое выражение?

Но Бьёрн и Буссе уже вызвали такси и уехали – он так и не успел их спросить.

По дороге в номер его остановил администратор.

– Извините, сэр, вы мистер Холл, не так ли? Некто оставил вам сообщение.

На маленьком белом конверте не было никаких надписей. Кристиан почувствовал, что у него учащается пульс. Зайдя в лифт, он разорвал конверт пальцем. Там оказалась карточка, такая же белая, как и конверт. По элегантной манере письма можно было определить, что писала женщина. Кристиан прочитал сообщение несколько раз: «Лаки Страйк. 7.30». Он перевернул карточку. Та же женская рука нарисовала там маленький схематичный бутон. Наверное, она узнала его имя в ресепшене «Екинокса». Но ведь в «Екиноксе» не было никакой секции для спиннинга с таким названием – «Лаки Страйк». И 7.30. Видимо, это означает половина восьмого вечера. Войдя к себе в номер, он достал с полки каталог «Белые страницы», открыл на букве «Л» и отыскал адрес: Лаки Страйк, 59, Гранд-стрит, Нью-Йорк, 10013, (212) 941 04 79.

Кристиан лег на кровать. Ему было неспокойно.

– Что же делать? – простонал он вслух и приподнялся. Затем схватил трубку, позвонил на ресепшн и попросил соединить его с конторой по найму лимузинов.

– Здравствуйте. Прокат лимузинов. Слушаю вас.

Кристиан заказал черный лимузин с белым шофером к отелю «Барбизон» к семи вечера.

– Черный автомобиль, белый шофер. Я полагаю, вам нужна классика, сэр?

– Да, вы правы, – ответил Кристиан и назвал номер своей кредитной карточки.

Без трех минут семь ему позвонили с ресепшн. Кристиан посмотрел в зеркало и удостоверился, что узел на галстуке завязан правильно.

Одетый в униформу служитель открыл перед ним дверцу автомобиля. Кристиан сунул ему четвертак и скользнул на кожаное сиденье.

– Куда ехать, сэр? – прошуршало в динамике.

– Пожалуйста, по Пятой авеню до Сохо.

– Боюсь, что это невозможно, сэр.

– Почему?

– Пятая авеню – северная граница.

Кристиан не сразу сообразил, в чем дело. Затем вспомнил, что Парк авеню – это исключение. Все остальные авеню на Манхэттене были односторонние.

– Да, конечно. Выберите тогда любую.

– Как насчет Мэдисон?

– Отлично.

Над сиденьем шофера был вмонтирован телевизор, в стеклянном шкафу за длинным диваном стояло шампанское. Кристиан открыл крышку в столике и нашел там склад сигар «Ван Кемп» из Суматры. Сверху на стене висела белая телефонная трубка. Сейчас ее использовали нечасто, поскольку у всех были мобильные телефоны. Кристиан положил руку на темную поверхность телефонного диска. Он засветился. Кристина понял, что это контрольная панель стереоаппаратуры. Из колонок на стене и на крыше запел Фрэнк Синатра: «Нью-Йорк, Нью-Йорк».

Кристиан нажал на кнопку и открыл окно. Стекло опустилось. На него подул горячий воздух Нью-Йорка. Кристиан откинулся обратно на сиденье.

– А куда вам надо в Сохо, сэр? – услышал он голос шофера через интерком.

Кристиан заколебался. Что это за заведение «Лаки Страйк»? Он ответил только:

– Угол Гранд и Вустер.

Тротуар был полностью забит машинами, и лимузин остановился на проезжей части. Стекло между шофером и Кристианом опустилось, и шофер сунул ему квитанцию.

– Ваш платеж в «Готем Лимузин» можно произвести по кредитной карточке. Все, что вам нужно, это поставить здесь свою подпись.

– Отлично, – сказал Кристиан и расписался, уже открывая дверь.

Шофер как-то неестественно закашлялся. Кристиан замер и посмотрел на него вопросительно.

– В Нью-Йорке принято давать шоферам чаевые, сэр.

– Да, конечно, – он достал бумажник и сощурился, глядя на квитанцию в плохом освещении салона. Поездка стоила двести двадцать пять долларов. Он протянул шоферу двадцатидолларовую купюру. Тот бросил быстрый взгляд на купюру и сказал:

– В Нью-Йорке обычно дают пятнадцать процентов от суммы. Это стандарт.

Кристиан покопался в бумажнике, но вспомнил, что в Гардемуне он наменял только двадцатидолларовых купюр. Он достал еще одного «Джексона» и ткнул его в шоферский кулак. Может, получится вписать это в счет командировочных.

– Приятного дня в Нью-Йорке, сэр, – угрюмо ответил шофер лимузина и закрыл окно.

– Надменная скотина, – пробормотал Кристиан и захлопнул дверь сильнее, чем это было необходимо.

Лимузин влился в автомобильный поток. Кристиан посмотрел на часы – естественно, он выбрал «Патек». Ровно полвосьмого. Он надеялся, что женщина уже пришла. Он ясно видел ее перед собой: лицо в маленьких жемчужинках пота, улыбка, волосы, касающиеся его шеи, и руку на бедре. На другой стороне улицы светился неоновый щит: «Лаки Страйк».

Кристиан очнулся в субботу рано утром, ровно в три пятьдесят восемь, спустя три часа после того, как добрался до кровати. Постепенно он начал приходить в себя. Сначала попытался вспомнить, где находится. И обнаружил, что лежит в позе эмбриона, завернутый в шикарные простыни, в «Барбизоне». Ощущения были кошмарными. Первым делом Кристиан посмотрел на часы, благо они находились прямо перед ним. В темноте светились красным четыре цифры: ноль, три, пять, восемь. Он попытался заснуть снова, но глаза не закрывались. Кажется, проснулся окончательно, хотя совершенно этого не хотел. Очень медленно он перекатился на спину. Все тело болело. Эта баба зашла дальше, чем следовало. И этот чертов сдвиг во времени! Кристиан попытался сесть на кровати. Но голова раскалывалась от боли. Он застонал и свалился обратно на подушку. Подождал несколько минут, пока тяжелые удары в мозгу не прекратились. Затем скатился на пол.

Несколько минут Кристиан неподвижно постоял на четвереньках. Затем на четвереньках добрался до ванной. Поднявшись, открыл кран, расстегнул ширинку и помочился в умывальник. К крайней плоти прицепился длинный красный волос. Кристиан снял его и поднял взгляд на отражение в зеркале. Медленно повернул голову набок и оглядел шею. Черт! Кажется, он ясно сказал, чтобы не оставалось следов. Он осторожно погладил красную распухшую полосу на шее. Края раны, к счастью, были ниже воротничка. Скажет, что простудился в дороге.

Он снова вернулся в комнату, лег и свернулся клубочком, пытаясь заснуть. Вдруг запищал телефон. Он поднял трубку. С ним заговорили по-английски:

– Доброе утро, мистер Холл! – голос звучал по-утреннему бодро. – Звоню вам, чтобы напомнить, что вы записаны на тренинг в «Екинокс» с четырех пятнадцать до пяти утра. Вставайте и вперед!

– Твою мать, – невпопад ответил Кристиан.

– Вижу, что вы записаны на уровень четыре, на беговой тренажер. Вы готовы, мистер Холл?

– Ммм, вообще-то… – Кристиан встал. Шею саднило. Во всех мышцах была тупая боль. Ноги дрожали и подкашивались.

– Должна вас проинформировать, что вы записаны на занятие, но мы позволяем гостям отменять занятия без дополнительной платы.

– Нет-нет, все отлично. Я только…

– Так отменять или нет?

– Да, пожалуйста, – ответил он поспешно. Но прежде чем он повесил трубку, его осенила идея: – У вас массаж есть?

– Сейчас, я проверю, сэр. – Телефон переключили на режим ожидания. Он услышал мелодию Луи Армстронга «Чудесный мир» в симфонической обработке. – Нет, сообщений для вас нет.

– Я спрашивал про массаж. Массаж! Можете мне предложить какой-нибудь массаж^[22]?

– Ах да, конечно.

Перед дверью в галерею «Диллон» на Вест Бродвей, 421, Кристиан взял бокал розового шампанского. Рядом кто-то радостно восклицал: «Вау, как футуристично!»

Кристиан стоял и оглядывался в помещении. От картины к картине ползала толпа людей. Скоро он заметил, что приблизительно половина зала с одной стороны была закрыта бумагой, точно так же, как он видел в мастерской Доби. Разве Лео не успел распаковать все картины? В то же мгновение кто-то толкнул его в спину так, что розовое шампанское пролилось на рукав. Кристиан раздраженно повернулся, но сразу осекся.

– Ребекка! Боже мой! Какой сюрприз! А что ты здесь делаешь?

Он оглядел ее. Выглядела она очень стильно.

– Знаешь, скорее, это сюрприз для меня, – Ребекка улыбнулась. – Вопрос в том, что ты здесь делаешь? Ты знаком с Лео Доби?

– Знаешь, несколько месяцев назад я купил его картину.

Боже мой, не могу поверить, чтоб ты вдруг стал интересоваться искусством. В Высшей торговой школе ты в этом ничего не понимал, насколько я помню. – Она иронично улыбнулась. Но он не обиделся.

– Это инвестирование чистой воды. Честно говоря, лично я в его картинах не понимаю ничего. Ну раз уж я принял приглашение на его вернисаж и раз уж все равно оказался в Нью-Йорке, то подумал, почему бы не зайти. А ты-то тут почему? Ты знаешь Лео?

– Мы с ним хорошие друзья, вернее, я достаточно хорошо его знаю через одну подругу.

Он никак не мог понять, почему женщин притягивают длинноволосые, пахнущие скипидаром художники в поношенных куртках. Случайность? Он хорошо помнил, что Ребекка вообще ничего не понимала в художниках, и Лео Доби едва ли мог рассчитывать на ее интерес.

– Ты уже здоровалась с ним? – спросил он и кивнул в сторону галереи.

– Да, но ты сходи, я подожду здесь. – Она снова улыбнулась ему.

Кристиан пробрался сквозь толпу и нашел Лео Доби в окружении людей самых разных возрастов.

– Привет! Тебя Кристиан зовут, да? Очень приятно, что ты пришел. – Лео, казалось, был уже слегка навеселе. – Позволь, я представлю тебе манхэттенское общество, которое демонстрирует нам свое кантианское равнодушие, – зашептал он и развел руками, указывая на всех проходящих мимо его картин, – Кант, черт возьми, был прав. Тут никто ничего не понимает в искусстве. Они здесь исключительно для того, чтобы показать себя другим. Собрание хомо сапиенсов. Ты читал Канта, Кристиан? Тогда, может, не все понимаешь, что я говорю, но…

– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, хотя Канта я и правда не читал.

– Прекрасно. Эти бизнесмены и не представляют… Ой, господи, смотри-ка, Нэнси идет! – Лео смотрел на даму средних лет. Та подплывала к нему. На ее шее позвякивало ожерелье из ракушек.

– Как приятно видеть вас здесь, дорогая! – закричал он, прошептав одновременно уголком рта: – Она самая лучшая моя клиентка в Нью-Йорке.

– Что ты думаешь о его картинах? – спросил Кристиан, подходя к Ребекке.

– Старые вещи на тех стенах? Не особо. А вот те, что из серии «То же дерьмо в новой упаковке», очаровали меня. Я чувствую, что это «забумаживание», как Лео это называет, отражает концепцию Кристо… – Ребекка осеклась, увидев, что глаза Кристиана затуманились. – Хочешь, пообедаем вместе? Я знаю тут неподалеку корейский ресторан. Он тебе понравится.

Кристиан посмотрел на часы и понадеялся, что Ребекка отметила его «Патек Филипп». Четверть первого. Он еще не очень хотел есть. Но это не играло роли. Ребекка Лунд, бизнес-леди года, пригласила его на обед. В Нью-Йорке!

– Охотно, – улыбнулся он.

«Йо Ко Хо» действительно был впечатляющий ресторан. Кристиан и Ребекка поднялись по узкой лестнице на второй этаж и сели друг против друга на длинных скамьях. Они сидели между азиатскими бизнесменами. Азиаты раскрыли глаза так, словно впервые в жизни увидели белых людей. Но через минуту они снова вовсю орудовали палочками.

Кристиан огляделся. Он как будто попал в самое сердце Сеула. На стенах и с потолка свисали маски, было сыро и темно. В воздухе стояли какие-то испарения. Шум вокруг ошеломлял.

– Я была здесь вчера по всяким японским делам, – объяснила Ребекка. – Вон там меню, – она показала на доску на стене покрытую иероглифами в вертикальных колонках. Единственное, что понял Кристиан, – это цены, написанные в долларах.

– Расслабься, тут один официант говорит по-английски. – Ребекка улыбнулась и положила свою руку на его.

Кельнер, говорящий по-английски, подошел и объяснил что к чему. Кристиан повторил заказ Ребекки. Они выбрали засоленные свиные ножки, несколько кусочков сырой рыбы, которая называлась не суши, а сашими. «Очень большая разница», – объяснил официант. И еще много всего другого.

Несмотря на то что Кристиан умел быстро управляться с палочками, он должен был сосредоточиться, чтобы скользкие соленые куски не падали на пол. И все же это дважды произошло, однако никто вокруг не обратил на него внимания.

Было очень шумно, и поговорить не удавалось.

– Какой маленький ресторан, – крикнул он, нагнувшись к ней через стол. Она кивнула. Что привело тебя сюда именно вчера?

– Интересуешься? – дразнящее улыбнулась она.

Он проглотил пилюлю и дожевал последние кусочки не «суши, а сашими», которые на вкус были точно как суши в новом ресторане «Восток» в Осло, где он обедал несколько раз. Хотя в тех суши рис был не на дне тарелки, а в шарике рядом.

Кристиан все время искал тему для разговора. Он по-прежнему не знал, видела ли она его на празднике «Первого вторника» или нет. Но поскольку Ребека никак не комментировала это, то решил попробовать.

– Я мог видеть тебя на празднике в Форнебю прошлой весной? – закричал он.

– Что ты говоришь? – она нагнулась и нахмурила лоб, пытаясь услышать его сквозь шум.

– На «Первом вторнике»!

– Да уж…

– А что случилось?

– Это же моя работа. Как директор по развитию в «Шибстеде» я должна ходить на такие мероприятия. Для меня это скорее обязанность, чем удовольствие. – Немного поколебавшись, она продолжила: – Ты попал в точку, когда сказал, что картины Лео ничего тебе не говорят. Немногие осмеливаются такое сказать прямо на вернисаже. Тогда и я честно скажу тебе, что имела в виду, говоря про эти примочки с «Первым вторником». Это очень напоминает детский сад, где все стоят и надувают воздушные шарики. Если шарик не лопнет, то через какое время из него выйдет воздух, – это просто вопрос времени. И картины из серии Лео «То же дерьмо, но в новой упаковке» – характерное явление нашей эпохи. Глобальный капитал стирает все. Новые капиталы и новые медиа имеют печальную тенденцию терять индивидуальность, лицо. Мы так интенсивно развлекаемся до самой смерти, что думаем, что живем.

Кристиан понял примерно половину из того, что сказала Ребекка, но точно осознал, что к «первым вторникам» она относится отрицательно. Он полностью разделял такое отношение. По выражению ее лица он также догадался, что говорить об этом ей не хотелось.

– Здесь слишком шумно, – закричала наконец Ребекка, – и есть я больше не могу. Кстати, у них есть тихий бар, называется «У ангела».

Она указала на потайную дверь в глубине помещения. На ней висела табличка с надписью на английском языке: «Тихо. Не более шести человек».

– У них самое лучшее сакэ во всем Нью-Йорке. Хочешь попробовать?

– Что имеется в виду про шесть человек? – крикнул в ответ Кристиан.

– Это значит, что здесь все очень эксклюзивно.