Текст книги "Обе Бездны (СИ)"

Автор книги: Хеллфайр Файр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Летев обратно к Нарате, Трэвейл не замечал странных зарниц в небесах, мигающих всеми цветами первоматерии, что начинала просачиваться в этот мир. Деревья крутились в разные стороны то ли от ветра, то ли перебирая корнями, но и на это Торстейн не обращал внимания. Решившись, он не собирался поворачивать назад. Выбор был сделан, к чему напрасные дёрганья, когда всё может быть решено всего лишь несколькими словами. И ждать удобного момента Торстейн не стал – лучше разобраться со всем сейчас, чем терзать себя. Вне зависимости от того, что скажет Нарата, как его обругает, больше Торстейна не будет ничего мучить. А выживет он или нет – это его не волновало. Начнёт ли Нарата оправдываться или обвинять – тоже. Не важно даже, мелькнёт ли рядом Хубур в тот момент.

На подлёте к Ликдулу дракон отметил наконец нечто странное – ему показалось, что воздух над крышами домов переливается серебряной рябью, словно вода, сверкающая под солнцем. Жителей деревни не было видно, наверное, они предпочли укрыться в домах и переждать странное явление, но Торстейна не остановила бы и жестокая буря. Нарату тоже – одна единственная взобралась на крышу трактира, как два дня назад – беспокойно кружилась по ней.

– Торстейн, ты не видел мой артефакт? – Она обратилась к нему с будничной фразой, но совсем не привычным тоном. – Может, он бы помог остановить этот Хаос…

– Хаос только в тебе, Нарата. Ты за все эти годы так и не поняла, что я тебя люблю. А сейчас уже поздно это говорить, – ровно, но тускло произнёс рыжий. – Я тебя охранял по велению отца, поэтому и не признавался в чём-то, что могло быть искусственным, другой формой дружбы. Любовь ведь только одна может быть.

Нарата подняла на Торстейна голову – в глазах её было всё то же самое, что у Торстейна. Та же отрешённость одновременно с заботой. Сложно было сказать, догадалась она или нет о том, что Торстейн подсматривал за ней – наверное, это бы и не повлияло на ответ.

– Любовь одна только у Арислодары, потому что это ненависть ко всем остальным, кроме себя и своих желаний.

– Так это совсем другое! – отчаянно воскликнул дракон. – Ненавидеть других и любить кого-то одного – это эгоизм, а не любовь. Но распылять свои чувства нельзя, и уж тем более нельзя скрывать их, иначе подойдёт момент, когда станет слишком поздно для слов!

Теперь от Торстейна к Нарате передались и другие его чувства – постоянные метания, сходные с тем, что происходило сейчас всюду вокруг. Давящий выбор, слабость перед необходимостью избрать нечто одно и быть верной слову. Вечная проблема, конфликт лишь с одним победителем. Если Тьма, то не Свет, если Хубур, то не Торстейн, если воля, то не… Но почему настоящая воля может быть лишь одна?

– Любовь, Тор, это когда воля общая… но не навязанная при этом.

– Да, и принудить к любви нельзя. Можно лишь обмануть или внушить, что любишь, но к чему эта ложь? – дракон крепко сжал зубы и махнул лапой. – Потому я и не прошу у тебя дать того, что ты дать мне не можешь.

– Но почему не могу? Кто меня заставляет отказывать? – Нарата знала, что сейчас в утешении нуждался уже Торстейн, а не Хубур. Если бы всегда нужно было отказываться от нового ради старого или бросать старое в новой жизни, Инанна правила бы лишь Нашаром. – Это мне решать, а не тебе, – Нарата подскочила к самцу, схватила его и поцеловала, пользуясь его ошарашенностью. – Если в этом не твоя воля, можешь мне не отвечать.

Дракон в ответ только раскрыл пасть, не стремясь разорвать объятия или повторить поцелуй, стоя, словно остолбенев от неожиданности, и лишь через несколько мгновений наконец решился приобнять самку. Торстейн действительно успокоился, примирился и с собой, и с Наратой… Она говорила ужасные вещи, крамольные даже для Тёмной – Светлому и тем более. Но почему-то именно эти слова и действия умалили страх и удовлетворили прежде постоянно встревоженную совесть. Теперь он нашёл в себе силы, чтобы отпустить её.

– Что ты говорила про артефакт? Кто его мог взять, или где ты могла его оставить? – спросил он.

– Думаю, это Воплощения виноваты, если подозревать других… – Нарата держала Торстейна уже лишь за лапу – не крепко, но уверенно, и огляделась вокруг. Круговерть пропала, как навождение, мир больше не рвал сам себя на части. – Но я не в настроении кого-то подозревать, если всё и так обошлось лучшим образом.

– И всё же, стоит выяснить, куда он пропал… – Торстейн задумчиво подрасправил крылья. – Такими вещами не стоит разбрасываться, особенно учитывая, насколько они опасны.

– Если это дело лап Воплощений… Чего мы тут ноем, где Иерон⁉ – Нарата сорвалась с места, но уже не судорожно и беспокойно кружа, а полетев в сторону башни Четверицы.

– Не торопись! – взмыл к ней и Торстейн. – Вспомни, чему ты научилась! Возьми и выясни, действительно ли он попал в лапы Воплощений, или нет!

– Да! – Она не долго раздумывала. – Только Воплощения сами себе могут навредить!

Глава сорок шестая

Целое

Плывущее сознание Радвера никак не могло сообразить, что происходило с ним сейчас. И даже что произошло до того, как он пришёл в себя, лежа прикованным к золотистой решётке, бок о бок с тем, кого с удовольствием навечно заковал бы сам – обратно в уничтоженый слой. Подле одного бывшего демиурга висел другой, ещё более давный – Иерон – а вокруг них цокал на тонких лапах лыбящийся Таймург, что вплетал в кружащийся артефакт две души – погибшего Воплощения и Нава.

– Мало соединить Свет и Тьму… Целое времён славы Даркана вернётся, только если добавить Порядок и Хаос. А без помощи Целого новая великая держава может и распасться.

Радвер в недоумении уставился на Воплощение. Таймург не только не подчинялся Нарате, он сейчас был до того переполнен Мраком, что ничего от дракона и не осталось. Неудивительно, что он сумел перехватить Радвера, хотя и странно, что он смог одолеть аж обоих бывших демиургов.

– Хватило бы меня одного во главе! Всё равно Яролика меня предала.

– А она считает, что это ты предал её… Но одно другого не исключает. Время не разделяться, а соединяться. Вы не умрёте, как вы думаете – иначе бы я сам не пошёл на это действие. Но то, что получится в итоге, будет больше и могущественнее вас.

– Опять старая песня про потерю индивидуальности ради благой цели…– рыкнул Иерон. – Хоть бы ты что новое придумал.

Таймург не почтил его ответом, лишь перевёл взгляд на спокойного Иерона и обратно, после чего подошёл к бывшему правителю Хардола.

– Новое – это хорошо забытое старое. Я исполню твою мечту и избавлю весь мир от религий, слив их ложные источники в один настоящий, – ещё не закончив речь, безрукий подлетел вверх и распорол когтями задних грудные клетки обоих Светлых – за Свет и за Порядок. Рёбра раскрылись, с жуткой болью из драконов выпали внутренности и вылетели души, захваченные Воплощением.

Оставив тела висеть, Таймург удовлетворённо наблюдал за тем, как мерцающие души демиургов по его воле сближаются, сливаясь одна с другой. И с уже готовыми для обряда Тенеросом и Нгорортуглипом. Когда четыре потока заполнили свободное пространство между сферами, маховики закружились, завертелись сильнее с такой скоростью, что полностью слились в ровный синий шар. Он стал расти, обрёл энергию, вылетел из лап Таймурга, пробив стену, устремился куда-то в горы, всё увеличиваясь, превращаясь в незаметный на фоне неба, но смертоносный метеор.

Глаза Таймурга сверкнули удовлетворением, сменившимся более живым, чем секунду назад, взглядом. В нём читалось торжество, удовлетворение… И боль от раны, оставшейся после удара меча Яролики, которая почти перерубила дракона от правого плеча и до живота.

Несущийся шар не был остановлен – Тескатлипока знал способ получше уничтожения. Он пролетел наперерез верхом на Маррут, распарывая когтями пространство, отрывая в нём пролом в далёкое пространство, откуда это чудовище ещё не скоро вернётся. Туда ему и дорога, как шарику в лунку. Впрочем, этим возвращённый нав добился лишь одного – Маррут вонзила перья в края пролома и схлопнула червоточину, в то же время ударяя врага задними лапами и расплёскивая мигом твердеющий в кристаллы дым. Поспешившая ей на помощь Зареслава ударом крыла пробила плечо Тескатлипоке, что повредило ему только в том, что он не успел дотянуться до отпрыгнувшей самочки своей клюкой.

– Я думал, мы заодно! – Завопил нав-велнар, скатываясь со спины Маррут, но не расшибаясь, а проваливаясь в ещё одну небольшую лунку в навь, которую он зарастил и сам.

– Оставь его! – крикнула Нармэла уже намеревающейся броситься за Тескатлипокой Маррут, вокруг которой появилось кольцо из разорванного пространства. – Хватит! Ты уже прогнала его, и теперь Арислодара может спокойно начать созидание! В конце концов, Тескатлипока помог ей уничтожить то, что перестало цвести и благоухать! Время заниматься новыми посевами, Маррут!

– Он уничтожил то, что не было сломано! – Воскликнули големы громогласным голосом. – В этом все навы – сначала нагадить, а потом стереть!

– Нельзя жить без иммунитета! – Рявкнул на них Мартос. – Я это понял, посмотрев, что стало с моей родиной!

– Теперь всё станет гораздо лучше, потому что мы – дома. И ты тоже, – улыбнулась Нармэла, подавая Хубур лапу. – Зареслава и Мартос вернутся в Нашар, чтобы рассказать о произошедшем Нарате. А твоя служба на этом окончена.

Глава сорок седьмая

Веливлада

– Мирдал, спасибо тебе, – Инанна, так и не снявшая парадные доспехи после церемонии, преклонила колено перед Мирдалом. Не успел Светлый удивиться столь нехарактерному жесту – и для драконов в целом, а для Инанны в особенности – она продолжила его поражать. – Ты хорошо обучил мою дочь и теперь я спокойна, что Тьма, Свет, всё что угодно над ней не имеет власти… кроме неё самой. Нарата даже смогла спасти Нашар от последней подлости навов, прорвавших границы и сдобривших Нашар первоматерией.

– В ней определённо есть талант кобничества от отца и воля от матери, поэтому благодарите себя и её, – Мирдал поднял Инанну с колен и повёл её обратно к трону.

– Да, но честь остаётся честью. Твои труды стоит достойно наградить. Ты, Мирдал, теперь сар-волх Нашара.

Трудно сказать, насколько опешил золотой дракон, а вот Алгамир, выглядывавший из-за дверцы, которая когда-то вела в его комнату. не удержался от удивлённого выкрика. Чья-то лапа быстро зажала ему пасть и оттащила внутрь помещения, оставив двух володов наедине.

– Не беспокойся, я без должности и без забот не останусь. Мне и так пришлось брать кредит ради оплаты Хардола, впервые в истории Харадола правительство берёт кредит у частных банков… Надеюсь, это не обернётся горем.

– Не волнуйся, – Мирдал одинаково ровно и добро относился и к сарам, и к своим ученикам – к любым гостям. – Кстати, как мне тебя теперь называть?

– Великой Властительницей Нашара и Хардола, – поиграла Инанна мечом. – Разве в названии дело? Радвер был демиургом, не являясь им. История знает много праведных злодеев и подлых святых – нельзя обойтись без ума, чтобы отличать одних от других, особенно если того и другого хватает в каждом драконе.

– Хорошо, запомню, – Мирдал наблюдал за движениями, как бы рыжая не сломала чего-нибудь, – но сар-волх всё же не тот титул, за который смогу взяться. Одну страну уже потерял.

– У других кандидатов на эту роль стран и не было, чтобы не раздражать Светлого, Инанна развоплотила оружие. – А Кьлеменетота я отправила на Хардол, быть сар-волхом там, всё равно острова отошли Шилонен и Тескатлипоке, там навам привычнее.

– То есть, ты уже всё решила? – в голубых глазах мелькнула искра любопытства.

– Отказываться от такой должности – глупость, причём опасная. Но не для тебя, а для других. Конфликтов случится больше, поставь я кого-то другого, более амбициозного и менее ответственного. Не забудь, в Нашаре есть те, кому я не нравлюсь как правитель, и те, кто будет не прочь развязать новую войну ради трона. Ты же не допустишь разногласий, а кроме того… Я ведь пока прошу, а могу и приказать. Арма и Варшан уже согласились, – посмотрела Инанна в небо через окно, – принялись за дело сразу после моего отлёта. Без Тьмы и без Маррут они мне нравятся гораздо больше.

– Ни та, ни другая Нашару зла не желали… – разводя крылья и отмахиваясь хвостом, золотой вздохнул. – И помимо странностей, они в ещё большей мере помогли Нашару достичь того развития, что он имеет сейчас – и достоинствами своими, и недостатками. Но Тенерос правильно сказал – мудрый не повторяет своих ошибок. Ни Тьма, ни Маррут более не станут навязывать тебе свою волю, Инанна, хотя при твоём желании могут тебе помогать, если только ты их убедишь. Но сара ты назначила без его согласия и воли, поэтому его убедить не смогла. Благодаря тебе мы живём в свободной стране, где ты вольна предлагать должность и ответственность вкупе с нею, а кандидат волен отказаться. Тёмные лишь посмеются назначению сверженного Светлого, как будто в Нашаре не нашлось никого более подходящего. Обучение Нараты не завершено, и долг просит продолжать его тому же преподавателю. Ты права, взывая к опыту, но сейчас этот опыт важнее применить в ином месте.

– Поэтому я и меняю его тебе, – ответила Инанна. – Нарата прекратила учёбу, теперь пусть осваивает новую науку.

Мирдал покачал головой, показывая, что это было далеко не так.

– Она может бросить школу сейчас и остаться там, где осталась ты, а может пройти дальше и дорасти до своего отца. Но прежде ей нужно оставить корысть и желание славы. Миром можно быть, но нельзя им овладеть.

– Зорат не отказался помогать драконам. Сам брось свою показную гордость. Отшить Инанну – как это славно и благородно! А я не о себе сейчас говорю, а о драконах, о которых ты хотел заботиться. Ты не будешь их волю сковывать, но и абсолютного своеволия не допустишь. Если у кого своей воли нет, то у Воплощения Света, что отверг даже Свет, как Арма покинула Тьму. Если воля народа для тебя – пустой звук, ты бы не устроил Ликдул после смерти Агнара так, как сумел. А мне хочется того для всей страны. И обучай Нарату дальше, если считаешь, что ей ещё есть куда расти. Пусть одно поможет другому.

– Твоя воля, Инанна. Жалко лишь, что без сторонней помощи ты этого не сотворишь сама, но на тебе уже не половина материка, а один с половиной.

Под устало-согласным взглядом Светлейшего собеседница не спеша процокала к стойке и посмотрела на ряды напитков, среди которых не было ни одного достаточной крепости.

– К обязанностям можешь приступать немедленно, сар-Мирдал, – полунасмешливо произнесла она. – Эй, вы! У вас здесь что, нет личных запасов на случай больших торжеств? Здесь же живёт Малрека – она чуть не перепила меня!

– Насколько я знаю, многоуважаемая веливлада, у вас есть собственный дракон, понимающий толк в напитках, – произнёс Агнар, решившись наконец выйти из комнаты. Улыбнувшись, он попробовал поклониться, но в этот момент Инанна перелетела через стойку и прижала его к стене.

– Мирдал! Да что у тебя с безопасностью? У тебя даже мертвецы спокойно ходят!

– Вот видишь, Инанна? Безопасность на уровне, даже мертвецы спокойно ходят и не боятся!

Мирдал во всём умел видеть светлые стороны…

– Великая и ужасная Властительница, – прижимая игриво голову к крыльевым плечам, Агнар проявил в лапах старую дарственную грамоту. – Вы сами поручили мне два десятка лет назад хранить Ликдул! Неужели мне нельзя исполнять мой долг перед тобой и согражданами?

Послесловие – Любовь и дружба

– После этой навской свары ещё очищать и очищать нам Ликдул и окрестности… – Адора приподнял большой листок покровки, под которой пряталась лесишка с тремя шляпками – хотя обычно у этой породы грибов всего одна.

– Помогу с этим, – Торстейн вдохнул воздух – он уже был свежим, без странных, незнакомых запахов. – Мне спокойнее в лесу, чем среди драконов. Хотя меня и тянет к некоторым… Всё же не могу себя пересилить и бегу от них. Тут вольнее, на природе.

– Я не сказал бы, что живу тут в одиночестве, – махнул Адора пушистым хвостом, показывая на лес. – Конечно, по долгу службы я должен больше времени проводить в лесу, но и наведываться в Ликдул нам никто не помешает.

– А зачем? – Ответствовал Торстейн как можно скучнее.

– Как минимум к Малреке за бутылками, – Адора, усмехаясь, присел на хвост, откидывая лапы. – Доставай свою.

– Я не взял, – Торстейн распахнул и сложил крылья. – Спирт сжигает клетки мозга, и тело хуже принимает сигналы ауры от сознания. А если рано начать пить, как Малрека – вообще перестанешь расти.

– Жёстко тебя Нарата отшила, на себя уже не похож… – Адора вытащил из-под крыла прозрачный сосуд, но к содержимому его не притронулся – ещё бы, после такой яркой словесной картины.

– Нарата меня не отшила, – Трэвейл отвернулся, опуская уши. – Сам её боюсь даже после признания. Слишком она легко согласилась.

– Скорее, быстро, – поправил Адора, – а вот легко ли… не думаю.

– С чего ты взял? – Не обернувшись обратно, Торстейн всё же поднял уши.

– Хотя бы с того, что ты для неё настоящий друг, а не только любовник. Поцеловать друга, не перестав с ним дружить и не переписав из равного в собственность, требует большой волевой выносливости.

– С настоящим другом можно душу открыть, как я с тобой. С нею этого не могу ни тогда, ни сейчас – не важно, есть у неё кто-то ещё или нет.

– Между прочим, на свете ещё полно достойных самок – даже Нарата это знает. Во всяком случае, в Ликдуле любят такую прямолинейность, открытость, а, что ещё важнее, преданность. Всё равно вы спасёте друг друга из любой передряги, от врагов и от самих себя. Это самое ценное, что вообще может быть в драконе, – с этими словами Адора растворил бутылку в карманном и поднялся на лапы. – Идём. Надо взглянуть, не изменилось ли из-ха этой гадости озеро. Не хочется потом вылавливать из него неосторожных драконят.

– Да, ты прав… – Торстейн последовал за своим настоящим другом. – Друзей-ликдульцев выловили бы, даже если не хочется!

– Откуси язык! – Со смехом пнул крылом бело-красный рыжего.

Друзья спускались с крутого берега, не решаясь взлетать, тревожа гнездовья озёрных птиц на скалах. Драконессы, сидящие на вершине обрывистого склона, вели себя столь же осторожно и тихо. Острые издалека скалы вблизи не воспринимались столь неудобными – и всем лучше искусственных, вытесанных тронов в душном зале. Прогретые солнцем, где-то в обивке мха, а дворец – вся необъятная планета. Горизонт испещряли неровные гребни гор, среди которых выделялся лишь Утгард – не такой ровный, как Авваатер, но всё же прямой, аккуратный и величавый. Младший брат древних утёсов.

– Мой родной Махаар был вытесан прямо в потухшем вулкане, – Хубур начала погружаться в едва сохранившиеся воспоминания детства.

– Навий город на островах немного на него похож, судя по твоему описанию, – Нарата перебила, пока сама не забыла об этом сказать. – Может, там тебе будет проще? Всё равно Инанне нужен кто-то свой среди своевольных союзников. Вдруг им взбредёт в голову что-нибудь отчебучеть, а мы и не узнаем о том.

– Тебя воспитывали правители, Нарата, это видно сразу. С твоей точки зрения, каждый дракон должен что-то делать и быть полезным остальным. Не все существа столь амбициозны, и не каждый готовить тратить свою волю на всех окружающих, – Хубур прирасправила крылья по скале, коснувшись их перепонкой перьев на сложенных крыльях «мал-сара».

– Может, это слова Тьмы во мне? – Та отстраняться не стала, но и бросаться в обнимку тоже. Продолжила сидеть почти неподвижно, словно стремясь срастись с камнями. – Я не вижу себя отдельной от вас.

– А слитой с нами неразрывно вплоть до потери нами собственной воли? – Хубур пересела ближе, Нарата наконец повернулась к ней:

– Воля должна совещаться с совестью, от иных – один вред, одна неприязнь окружающих. Это нам и хотели сказать что Свет, что Тьма.

– Не всем хватает ума понять, что совесть выгодна… Хотя, я надеюсь, теперь и до навов это дошло, – Хубур посмотрела на свой хвост и на хвост Нараты, не зная, чей взять в лапы, но подруга её наконец поднялась.

– Без ума и мудрости вообще ничего правильно в жизни не сделать, поэтому мы ещё учимся.

– Ты уже многому научилась, хотя сама этого и не заметила, – произнёс Торстейн, заставив крылатую быстро оглянуться. – Но я надеюсь, что дружба наша сохранится.

– Твоей волей.