Текст книги "Подарок Параскевы (СИ)"

Автор книги: Хельга Озерная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8: Романтик

– Мамуль, ты хочешь сказать, что история с Агнисом и его невестой на этом вот так и закончилась: больше Калеб о себе ничем не напоминал?

– Как же закончилась! Калеб, злодей, зализал свои раны и вернулся, когда его никто не ждал.

– Так, бабоньки, вы помните про огурцы и варенье малиновое? Малины в этом году – вся округа пропахла! Прёт и прёт. Прям как и огурцы. А вы всё сказочками балуетесь.

– Да, Матвеюшка, помним мы. Помним. Я уж собрала огурцы и замочила. Дело за банками теперь.

– Как забыть, папан, если ты каждые пять минут об этом напоминаешь?

– Вам не напомнишь, так вы и попы не сдвинете.

– Я часок пособираю малину, а потом в центр схожу. С подружками договорились встретиться.

– Так уж и с подружками?

– Папуль. Ты же сам сказал: я ещё маленькая, ни о чём таком не думаю. Погулять, лясы поточить, новыми шмотками похвастаться…

Алёна спешила так, что боялась споткнётся и упадёт от возбуждения. Агнис дал понять, что придёт и на следующий день, и ещё несколько раз в течении месяца побыть с ней. Не нужно специально куда-то ходить в назначенное время. Он пошлёт мысленный сигнал, и она, коли в самом деле его «истинная» придёт на зов, откуда бы и когда бы он её не призвал.

Агнис сидел в том же самом кафе и даже за тем же самом столиком на уличной террасе кафе и потягивал капучино из трубочки.

«Интересно, а в мире, скрытом от глаз человечества, выращивают кофе?»

– Конечно же нет, Ольхона. Мы ничего не выращиваем. Последние триста лет прибывание в мире людей стало небезопасным, и мы вынуждены были свернуть все свои дела.

– Откуда тогда вы берете продукты и одежду? И вообще, почему вы решили прятаться? Не проще ли жить, как обычные люди?

– Мы необычные люди. И этот факт очень трудно скрыть. А кофе мы покупаем. И всё остальное, что нам нужно. Есть несколько каналов, по которым к нам поступает всё необходимое из других магических хозяйств. Некоторые из них вышли в люди и неплохо маскируются. У нас же совершенно другой статус. Мы – Лесной царь. Мы – Владыка земель. Кем мы могли бы стать в современном мире?

– Нууууу, олигархом?

– Мы бессмертны. Мы не можем предъявить свои активы. Платить… как они там называются… эти налоги! Мы… привыкли жить по-старинке. Нам нравится наш статус, и мы ничего не хотим менять. Мы человек Средневековья. Яркого и веселого Средневековья.

– Признаю, раньше жизнь была намного ярче и интереснее. Рыцари, герои, короли… маги!

Агнис внимательно посмотрел на неё словно считывал информацию с подкорки.

– Ваш заказ, – сказал кто-то за спиной, и Алена повернулась, уткнувшись носом в ароматный букет роз. Их была цела корзина! Штук сто, не меньше. Белые, розовые, желтые, маленькие чайные розочки теснились к друг дружке, напоминая облако-подушку в которое хотелось занырнуть.

– Как красиво! Это мой первый букет. Ещё никто не дарил мне цветов.

– Значит, я угадал, – очень открыто и искренне улыбнулся он.

– Ты сказал «Я». Ой! Я тоже накосячила, всплеснула руками Алена и попала ладонью в пирожное.

– Сбросим налет официоза. Нам предстоит стать семьёй… – начал было Агнис, но увидел то, что вызвало в нём шквал негатива. Он быстро изменился в лице:

– Что ты делаешь?

Алёна облизывала ребро ладони, как кошка во время утреннего мациона: – А что? Слизываю крем.

– Это недопустимо. Возьми салфетку. Твое поведение недостойно принцессы.

Алёна закрыла лицо руками от смущенья.

– Зимой мне исполниться шестнадцать. Вы знаете, что я несовершеннолетняя? – сказала она, и Агнис смягчился.

– Я могу справить документы. Если тебя так волнует штамп в паспорте.

– Х-хи-хи.

– Что смешного?

– С одной стороны, ты говоришь как баба Нюра – «справить». С другой – это выражение «штамп в паспорте»…

– У меня нет достаточного опыта в разговорной речи, но я в курсе проблемы… Иногда ваш телевизор меня по-настоящему бесит… – сделав паузу, выдал он.

– У тебя есть телевизор?

– Есть. Но я больше люблю своего шута. Он не в пример вашим лидерам, мудр.

– Не думаю, что могу тягаться хоть с кем-то в мудрости. Но на своём маленьком опыте могу сказать, что судить издалека всегда проще. Попадая в ту или иную ситуацию лично, становится понятно: абстрактные истины – всего лишь абстрактные истины. В реальности решение принять до невозможности трудно. Действует миллион различных факторов.

– Когда-то…

– Я знаю, что когда-то ты был почти богом. Но тогда мир был другим. Проще, наверное. Сейчас всё неимоверно сложно, как телевизор по сравнению с телегой.

– Мммм… сравнение фантастическое. Возможно, это меня и пугает. Яблочко по тарелочке, однозначно слишком примитивно для вашего мира, но… можете ли вы разгадать его секрет?

– Всё элементарно. Для начала нужно его увидеть. Этот таинственный артефакт – он у тебя действительно есть?

– Конечно. Эта вещица на века. И телефон и ноут, и телевизор…

– Ого! Мне кажется, глядя на тебя, что вам просто необходимо легализоваться. Как можно жить в мире, не живя в мире? А вы живёте именно так.

– Мне не нравиться этот мир. В нём неуютно. Суетно. Страшно. Он парадоксален и совершенно не романтичен. Я чувствую, что этот мир движется к своей кульминации. Так было уже когда-то.

– Не верю, что ты можешь чего-то бояться.

– Я не стесняюсь в этом признаваться. Могу сразиться с целой армией, но зачем? Могу завалить дракона. Годзилу, в конце концов, если это не плод фантазии человека. Я давно не в состоянии отличить, где фантазия, а где реальность. Где правда, а где ложь. Ты можешь Ольхона?

– Ну, не всегда…

– Помоги мне. Ты станешь моей путеводной звездой. Нитью Ариадны.

– А это откуда знаешь?

– Это часть древностей. Почему мне не знать?

– Сколько же тебе лет?

– В этом вопросе нет смысла. Я потерял счёт. Давным-давно.

– На вид лет двадцать пять. Или тридцать. Мой принц!

– Ты мила и наивна, как ребёнок, – умиляясь, сказал альв.

– Я и есть ребёнок, как говорит мой отец. Кстати, куда я теперь с этим букетом пойду? Отец ничего не знает, а узнает – бури не миновать!

Глава 9: Проклятье

Алёна ворвалась во двор, увидела мать и моментально бросилась к ней в объятья. Параскева от неожиданности уронила контейнер для сбора ягод и чёрные сочные ягоды, упав, покатились по земле.

– Да что ж такое?

– Мамулечка. Я, кажется, влюбилась! – В кого, радость моя?

– В своего будущего мужа!

– Слава богам! А то я уж испугалась.

– Он хочет, чтобы я стала для него Ариадной, представляешь. Помогла альвам выжить в этом мире.

– Миссия, достойная королевы. Мне всегда казалось, что это практически не реально.

– Почему?

– Потому что алчность человеческая не позволит. Людей много что разделяет. Неравенство. Желание отгородиться забором от своего соседа, чтобы сберечь собственное имущество – по сути, нормальное желание. В глобальном смысле оно оборачивается полным обособлением. Я лучше. Я другой. Я голубых кровей и соседу своему не чета: вот что говорят люди, разделяя земли на границы и вероисповедания. Заборы, спасающие имущество и деньги, круг элиты от черни. Цвет кожи, а теперь ещё придумали что-то, кроме МЖ, тоже нуждающееся в защите и обособлении.

Магия станет точкой раздора. Очередным способом разделить народы на касты. Это было и прошлом. Но боги и альвы были несколько из другого теста. Мы обособлялись не потому, что считали себя выше. Нас было мало, и мы просто держались вместе. Альвы возглавляли кланы и государства для того, чтобы поднять уровень цивилизации. Они больше знали, больше понимали. Им были доступны технологии. Да что я об этом…

– Печальная история… Вот так и живём, не ждём тишины.

– Уже не ждём.

– Чего притихли? – во двор зашёл Матвей и застал их в минуту тягостного молчанья. – Ну что, в баньку, ужинать и сказка на ночь? – весело сказал он. День на редкость выдался удачным. Матвея решил премировать директор. А награду вручать его пригласили в мэрию. Звание заслуженного учителя он заслужил. А к медали и званию положена была и материальная компонента.

– Через часок к нам Олеська заскочит. Узнала, что мне дали «заслуженного». Хочет поздравить.

– Тебе дали заслуженного учителя? – в один голос воскликнули женщины. – Тогда я бегу стряпать пирог, – сообщила Алёнка и побежала в дом.

В бане мылись молча, второпях. Матвей был в предвкушении вечернего торжества и, конечно же, ждал подарка от жены.

– Ещё одно-два поленца подкину, чтобы баня не остыла. Нужно же будет ополоснуться потом.

– Хм, – хитро улыбнулась Параскева и, намылив вехотку, стала водить ею меж грудей, спустилась вниз живота, чуть раздвинула бедра, и Матвей, тяжело вздохнув, гукнул:

– Не сейчас. После. Яблочко моё наливное. Богиня красоты… – упершись в её бедро крайней плотью налившего от возбуждения мужского начала, сказал он.

Он каждый раз любовался ею. Богиней она и была. К пятидесяти, ни чуть не изменившись ни телом, ни лицом. Опрокинув на себя таз с холодной водой, он решительно вышёл в предбанник. Коли решил, так решил. Томиться в ожидании намного приятнее, чем воспользоваться минутой быстрого секса. В спаленке да на кровати можно было провести время с Параскевой намного интереснее.

– Кто у нас сегодня герой?

Кто у нас красава такой?

Кто у нас шикарнее всех?

У кого медалечка есть?

Это наш Матвей – лучше всех!

Наш любимый муж и отец.

Наш художник и педагог.

Богатырь. Он лучше, чем бог!

С букетом белоснежных флоксов в дом вошла Олеська, напевая парадный рэп, придуманный буквально на ходу.

– Пап! Поздравляю. Ты у меня самый, самый! Пускай я обрела тебя слишком поздно, но это было самое лучшее в моей жизни открытие.

– Да ну, Олеська. Вон у тебя муж какой! И малыш: просто загляденье! А ты про меня…

– Да, папа. Я говорю это потому что так оно и есть!

– Браво! Браво! Молодец, Олеська. Мой папка самый лучший! Наш папка! Такого папку ещё поискать.

– А мужа подобного не найти так и вовсе! Я чувствую постоянную любовь и защиту. Чувствую, как меня ценят и берегут. Это дорогого стоит, – добавила от себя Параскева. – Давайте отпразднуем. За стол, мои дорогие.

Маленькое семейство уселось за круглым столом. Зазвенели ножи и вилки. Чашки наполнились ароматным чаем – девчонки болтали, делились новостями.

– Олеся, а ты пацана то с кем оставила? Нужно было с собой взять. Давно внука не видел.

– Хотела я, пап. Но он возьми да усни. Днём не спал, вот и умаялся. С ним Альфред остался. Приехал на выходные после концерта. Кстати, в сентябре я уезжаю в город. Свекры хотят переехать в Ольгинку, чтобы дом не пустовал. А мы теперь только на каникулы. Я выхожу на работу.

– Жаль. Мы будет реже видеться. Но если что, Олесь, ребёнок заболеет, или ещё какая петрушка – привози Артурку к нам. Тебя в филармонию позвали?

– Да. Наконец-то место освободилось. Думала, не дождусь. Хорошо в ольгинском оркестре место было. А так разучилась бы играть точно!

– Правду говорят, что место пианистки в Ольгинке проклято. Никто надолго не задерживается, – пожала плечами Алёнка.

– А вы не знаете, почему?

– Нет.

– Нет! – Один за другим закрутили головами присутствующие.

– Это ещё в царские времена случилось. Был тогда в Доме культуры особняк крупного столичного чиновника. Любил он устраивать балы и представления и оркестр у него был свой собственный. Долго рассказывать не буду. Пианистом у него служил молодой лейтенант. Натуральный блондин, красавец статный, даром что хромой. Даже повоевать толком не успел: в первом же бою ногу оторвало, поэтому и работал он пианистом. Талант к этому делу имел. Но, как любой военный, имел он выправку и стать, повторюсь, да и гонор похваляться своими несостоявшимися подвигами. Побасенки его и внешний вид так и привлекали к себе молоденьких симпатичных барышень. Жена чиновника тоже в стороне не осталась. Забеременела и родила мужу сына, ангелочка чистой воды: блондина. Год прошёл, у ребенка первые волоски упали и должны уже постоянные показаться, чёрные, как у отца с матерью, а он только белее стал. Взбеленился хозяин усадьбы! Пятнами пошёл – догадался стало быть. Пианиста пинками из оркестра погнал, проклиная и его, и всех пианистов будущего и прошлого на свою голову. Всех пианистов не проклянёшь, а вот в усадьбе точно – пианисты больше не задерживались. Видать, крепко проклял, коли до сих пор работает! – засмеялась Параскева.

– Говорят, некоторые не своей смертью померли.

– Если энергетика слабая, то проклятье бьёт крепко.

– Ого! Нужно Марьяне рассказать, – охнула Алёнка.

– Марьяна знает об этом. Сама ни раз снимала последствия с заезжих пианисток.

– Кто знает, может, она найдет способ снять проклятье, мам? У тебя есть идеи на этот счет?

– Я подумаю, Алён. Давайте пирог есть…

Глава 10: Похищение

…Агнис разбил дружину Калеба подчистую, дошёл до своих границ, разведал, как обстоят дела в больших и малых поселениях его владычества. Помог восстановить дома и, скотину, здоровую в соседнем владычестве прикупил, взамен попорченной неприятелем. И только потом отправился в обратный путь.

Народ его любил. И за дела благородные, и за избавление от Калеба с его чумной нечистью. Эпидемии мы быстро ликвидировали. Для этого истребовали из нави Мару. Она почти не упиралась. Справилась на пятёрку. Побоялась что боги ей тёмную устроят втихомолку. Явно никто бы не стал. Не вправе, а вот как-нибудь невзначай – вполне. Кто победил, тот и… победил. Так как-то.

Вернулся Агнис с дружиной в свой дом только через три месяца. Леда моя уже на сносях была. Ждала ребёночка. Агнис – счастливец просто летал на крыльях любви. Здесь были сады. Люди думают: разнообразие от природы. Ан нет. Альвы – садоводы от бога. Сколько они новых сортов цветов и деревьев вывели! Думаю, треть от всего разнообразия. Мы были не столь привередливы к флоре и фауне. Единственное, что мы дали людям – хлеб. Другие зерновые, овощи и травы или их отсутствие нас не страшило. Устраивали и те, что есть.

Здесь, для своей Ледушки, Агнис разбил сад на много гектар. Некоторые виды держались на голом волшебстве: настолько тяжело им было пережить зимние морозы. В наших широтах природа скромнее, нежели на югах. Альвы многое изменили: и сад, и любовь цвели сказочными садами.

Леда следом за сыночком родила дочь. И было теперь четверо. Семья. Смотрела на них, нарадоваться не могла. Всё, что случилось, случилось прямо на моих глазах сталось. С утра мы с ней на озеро купаться ходили. Ныне «Боярское» а тогда «Лебяжье». Только Леда моя в воду ступала, слетались со всех сторон лебеди. Краса её «лебяжья» народ завораживала. Чего только не видели они фантазией своей неуемной. И крылья в широких рукавах рубашки, и свет в очах, и солнце, и луну диадемой в волосах. Вся она и впрямь светилась, и народная фантазия где-то не врёт. Пришла она купаться ранним утром с детками и девками. Скинула платье и тут вдруг налетел ураган и, хлопая крыльями по воде, на неё опустился дракон. Девки врассыпную. И, как будто почувствствовав беду, к озеру, гоня лошадей, подъехал Агнис с товарищами.

Агнис обернулся жар-птицей и взметнулся вверх. А на берег с дракона спустился небольшой отряд Калеба, остановить спасателей. По воде кругами расходились волны от ударов гигантскими крыльями, лебеди в панике метались по воде, а двое дружинников, накинув на Леду сеть, пристегивали её ремнями к драконьей амуниции. Калеб приказывал дракону палить огнем в Жар-птицу. Листок, схватив в охапку детишек, бежал без оглядки в сторону замка. Георгий пробивался к дракону, чтобы атаковать Калеба и его приспешников. Я смотрела со стороны, появившись как раз в момент похищения, и не знала, куда лучше бросить свои силы. Мои чувства двоились: хотелось непременно спасти Леду, но в то же время долг требовал остаться в стороне. Люди и альвы должны сами решать свои проблемы. Боги вмешиваться не должны. Был такой уговор, не раз нарушаемый, но был. А кроме того, мечами махали так, что не пробиться. И на драконе, и у озера. Пространство боя ограниченно. Что оставалось? Только время остановить. Я остановила. Леду из пут освободить, а там мужики пусть сами… Да вот сеть никак не поддавалась. Калеб сопротивлялся моему велению. Я видела как он крутил белками, наблюдая мои жидкие потуги. Магия альвов иногда была богам не подвластна. Некоторые её виды. Оттого и спорили мы в могуществе.

Прошло время, и замороженное действие снова запустилось. Калеб наотмашь выбил меня с дракона, натянул подпруги и дракон, взлетев, зацепил когтем Жар-Агниса. Он заверещал и упал совсем рядом в озеро. Там же оказался и Георгий. На всё про всё у Калеба ушло не более семи-десяти минут. Он поднялся в воздух и скрылся в дождевых тучах.

С этого момента началось мое гонение: почему находилась у озера? почему вмешалась? почему позволила себя победить?

А Ангис созвал срочный сбор и с малой дружиной отправился в погоню.

Глава 11: Жены Агниса

Матвей сидел у печки, не шелохнувшись. Его собственные любовные страсти остались где-то в стороне. Настолько захватил его рассказ Параскевы. Алёна сидела, подперев голову ладонями, и, казалось, находилась в каком-то трансе. Улетела в мир невероятных сказочных приключений времён незапамятных. Приключений, отголоски которых можно найти лишь в легендах и устном творчестве народа, сквозь тысячелетия пронесших крошечные элементы правды.

…Древний мир раскололся на два лагеря: одни посчитали Калеба правым. То, что отец Леды пообещал её и не отдал в жены Властелина Жмуди, и раньше в некоторых кругах вызвало недовольство. А теперь и вовсе ворованную невесту многие готовы были принять за законную добычу. Были и такие. Некоторые соседи завидовали Жар-Агнису. И богатому Владычеству, где земля, люди и скот родят больше, чем в других землях. Завидовали удачливости на поле боя и необычной способности – превращаться в жар-птицу. А особенно завидовали, глядя на молодую красавицу жену. Как во все времена, от появления первого общества и до сегодняшних дней. Главным аргументом в конфликте стало: кто сильнее тот и прав.

Агнис начал стягивать к границе Жмуди свои войска. Началась долгая кровопролитная война. Война уничтожала народы, хлеба, равновесие… Тогда Боги приняли единственно верное решение: учитывая, что Леда полубог и может заменить меня своими талантами, взять её в пределы прави и наделить божественными полномочиями. А меня сослать в низшие чины. Война была окончена. На многие сотни лет земли Владычеств оказались в запустении, а Жар-Агнис переживал агонию от потери любимой. Она стала недосягаема.

Однажды лишь они встретились тайком.

Леда, наконец, обрела самостоятельность. За ней перестали вести круглосуточный контроль, и богиня спустилась в чертоги земные, последний раз провести ночь с любимым мужчиной. Она явилась вся окутанная светом…

Агнис принял ванну и лежал полуобнаженный на широкой супружеской кровати, распаренный и вялый от горячей воды из источника и от тяжелых дум. Они не отпускали его с того самого дня как он потерял свою Ледушку на берегу Лебяжьего озера. С тех пор озеро покрылось тиной, сад зарос и превратился в хаотичное нагромождение давно забывших о цветении кустарников. Агнис превратился в мужчину, на лице которого не проскользнёт и тень улыбки. Бокал его, наполненный крепкой запашистой медовухой, стоял на прикроватном столике, выпитый наполовину. Пойло в него не лезло. В часы отдыха он старался заглушить мысли алкоголем, от которого уже давно тошнило.

Яркий свет прыснул в глаза, и, освященная миллионами искр, перед ним появилась Леда. Агнис щурился, пытаясь увидеть и поверить, но видел и не верил.

– Здравствуй, любимый мой муж. Вижу, ты кручинишься, и боль потери не даёт тебе покоя. Не нужно. Я ношу память о тебе в сердце, и ты не забывай обо мне. Но оставь мне только небольшой уголок. Остальное отдай другой женщине, той, что сможет утешить тебя и приголубить. Я пришла попрощаться по-человечески и обнять тебя на прощанье, как прежде. Мало. Всего ничего провели мы вместе. Я и любить то как следует не научилась. Любить телом. Душой, я любила так глубоко, что и сейчас это чувство томит мою грудь. Иди ко мне.

Леда опустилась на широкое ложе коленями и протянула руку своему возлюбленному. Агнис, не в силах поверить своим глазам, бросился к ней в объятья, повалил на подушки, и так близко оказались глаза любимой, что он сошёл с ума от восторга. Вдыхая аромат её тела, он обследовал губами каждый миллиметр: руки, шею, живот, бёдра и не мог надышаться. Он обтирался щеками о грудь, бороздил носом коленки, пах, подмышки и волосы. Как прилежный пахарь, он, пьяный от счастья, наслаждался белым телом, нежным, как бархат, покрытым невидимым пушком, словно лебяжьим. Находил волшебные чувствительные точки и…

– Эй, Параскева! Восемнадцать плюс, – вскрикнул тяжело дышащий Матвей. – Слова-то выбирай. Дочка здесь твоя!

– Ну, пап! Я уже большая. Скоро замуж…

– Какое скоро! И думать забудь! – тараща глаза на Алёнку, воскликнул Матвей, и женщины переглянулись. Что для Параскевы было совершенно нормальным с высоты тысячелетнего опыта для Матвея виделось как табу для его маленькой дочки.

– После этой ноченьки Агнис словно излечился и стал искать себе новую жену. С тех пор семь или дажес десяток жен у него было.

– Семь жен! Вот многоженец проклятый!

– Хорошо, если раз в триста лет женился. Тосковал по каждой из своих жен. Две тысячи лет одиночкой куковать не весело.

– А другие его жены? Что, не из альвов?

– Были из альвов, но всё больше из людей. Была берегиня женой, но жили они порознь. Правда, любили, не отнимешь. Однажды влюбился он в лесавку. Полукровку из альвов. Те, что в деревьях да во пнях живут. В болотах опять же… Красы была писаной.

– И куда они все подевались?

– Берегиня до сих пор в своем лесу живет. Развод не развод. Как это назвать, даже не знаю. Ушла в аскезу. А вот лесавку леший убил. Якобы за предательство лесного народа. Только где ж тут предательство? Наоборот, генетику улучшала. Лесной народ редеет, скудеет на волшебство. Вырождается. Скорее всего, болен он был. Ревность его изнутри так и жрала. Есть такая любовь, где третий лишний. Вот он и оказался им, как в случае с Калебом. А вот люди долго не живут. Три жены его было принцессами, – голосом выделила Параскева. Знать, завидный он был жених. – А из альвов пара красоток в родах померли. А одна попала под меч. Разные истории были.

– Как это попала под меч?

– Любила рубиться. В одном из боев ее и порубили. Да так, что организм не справился. Агнису с женщинами не везло… А вот женщинам с Агнисом очень даже. Все его любили так, что берегись! И детей ему много нарожали. Разошлись все по уделам. Где, кто – неизвестно. Агнис, поди знает… он к детям трепетно. Пришло время ему снова найти невесту. Притомился одиночкой жить. Сердце черствеет. Ищет он свою истинную. Ту, что предназначена ему судьбой.

– Где же он найдет такую, если перевелся магический народ? – кхыкнул Матвей. – Спать пойдём. Ночь на дворе поздняя.

Почистили зубы, расцеловали друг друга и по комнатам. Матвею хочется, приголубить женку. да колется. Руки-ноги просятся в кроватку, и глаза сами собой закрываются. Не до подвигов. Параскева тоже зевает без удержу. И тут слышат оба скрип…

Алёна в комнату свою вошла, сняла футболку, шорты и обнажилась в поисках ночной рубашки, как вдруг увидела тень в окне. Словно кто подсматривает. Однажды она поймала на этом деле Панкрата, соседа через улицу. Окно растворила без страха (соседа пристыдить) а на подоконник падает букет полевых цветов…

– Ах! Кто это? – ахнула Алёна. А про себя подумала: «Не Панкрат же, извращенец». А в окно, сверкая огненным опереньем, влетела жар-птица, рассыпая букет по полу.

– Ах! – снова вскрикнула Алена, прикрыв рот, чтобы родители не услышали восторга.

– Слышала? – сквозь сон спросил Матвей.

– Что, Матвеюшка? – делая вид, что ничего не происходит, спросила Параскева. Золотой отсвет у окна дочери говорил ей, что жених пришёл навестить свою дорогую невесту. Переживать здесь не о чём. До шестнадцати лет Агнис к ней даже не притронется. Ещё три месяца после церемонии. Но по всему видно, красавец альв нашёл свою вторую половинку, и в сердце его проснулась романтика…