Текст книги "Подарок Параскевы (СИ)"

Автор книги: Хельга Озерная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 15: Таинственный лес

Алёнка распахнула окно – вот и июнь!

– Как хорошо! Просто счастье какое-то! Наконец-то погода устоялась, и лето превратилось в настоящее лето, а не просто в цифру на страничке отрывного календаря. Марьяна? Привет, Марьяна! Ты куда в таком виде?

На Марьяне был спортивный костюм «абибас». В руках корзина и, кажется, в ней лежал ещё пакет с пакетами.

– А, Алёнка! Хай! В лес хочу сходить. Нужно пополнить кое-какие запасы трав. Не хочешь прогуляться?

– У меня свободный день. Каникулы! И, наверное, хочу!

– Тогда одевайся. С учётом защиты от комаров. В лесу этих кровопивцев в десять раз больше, чем здесь.

– Ага, бегу!

Они шли по проселочной дороге, которая тянулась вдоль леса, болтали и искали удобный сверток.

– Вон там я обычно сворачиваю. Ещё метров двадцать, – сказала Марьяна, указывая рукой вдаль. – Что ещё у вас новенького? Уже думала, куда поступать будешь? Да… как отец?

– Отец как-то неожиданно притих. При этом горестное выражение на его лице, от которого мне плакать хотелось, пропало. Мне мама не являлась. А вот ему – похоже… Иначе чего бы он так притих? Умиротворение так от него и прет. И магия. Чувствую просто, как вхожу в дом. И всюду искры золотые мерцают. Знаешь, на пыль похожи, но другие.

– Ты видишь потаённую магию?

– А ты? Ты разве не видишь?

– Для этого мне нужно сосредоточиться. С лёту нет. Я больше по призракам и всякой нечистой силе. А магия… это слишком высокий уровень.

– Каррр! – крикнул, вторя Марьяне, её верный спутник ендарь Гермес.

– Гермес? Ты всё-таки увязался за мной!

В траве позади них послышался шорох и хруст тонких веток. Марьяна резко оглянулась:

– Кот? Что здесь делает кот? Чернышик, неужели ты? Один сюрприз за другим.

– Это Уголёк, Марьяна! Мой котик. Ах, ты разбойник! Зачем за мной увязался? – Алёнка взяла кота на руки.

– Да нет же! Это Черныш! – Не унималась Марьяна.

– Карр! Черныш.

– Вот и ендарик подтверждает.

– Он ко мне в прошлом году прибился. Мама разрешила оставить. Ходит за мной по пятам, как привязанный.

– Да? А от меня он как раз год назад сбежал. После того как ендарик появился.

– Каррр! Наверное, решил, что с меня и ворона достаточно? Что ему совсем мало внимания достается!

– Мяу! – словно подтвердил кот.

– Он у меня очень умненький, хорошенький…

Марьяна прислушалась. В лесу кто-то разговаривал.

Девушки пошли вперед на голос и увидели Лариску. (1) Парикмахершу, бывшую Марьянину одноклассницу. Она шла и с кем-то разговаривала. С кем они понять не могли. Марьяна подбиралась всё ближе, рассматривая Ларискину спутницу, когда Алёнка вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд, остановилась и осторожно повернула вбок голову. Чтобы не спугнуть того, кто подсматривал тайком.

В этот момент Лариска вышла на ярко освященную поляну, и её спутницу стало очень хорошо видно. Марьяна заинтересовалась ещё больше, а Алёна… она заметила, что тот второй из той же породы, что и таинственная незнакомка, гуляющая по лесу с сельской парикмахершей.

– Огошеньки, – улыбаясь незнакомцу, прошептала она. Юноша был хорош собой. Длинные волосы украшал цветочный венок, а из одежды на нём была лишь туника и плетеные сандалии: «Греческий бог!» – подумала Алёна и пошла за ним следом, как зачарованная.

Пока Марьяна увлеченно рассматривала девушку в цветочном венке, Алёнки и след простыл. Оглянулась, а её нет как нет! Единственным выходом было идти по следам. Следы Алёнка оставляла особенные, они слегка отдавали магией. Можно было и покричать: ау-ау! Только почему-то Марьяна не решилась прерывать такой трепетный момент дружбы между Лариской и лесухой, лесным духом. «Может лесуха? Ельница или березница, или ещё кто. А может берегиня? Мне не отличить. А так хотелось бы. Почему я раньше никого такого в нашем лесу не видела? Лариске вон явилась. А мне? Что за дикая несправедливость? Я почти обиделась!» – думала Марьяна, пока шла по следу. Охоту на травы пришлось оставить на потом, потому что следы Алёнки уходили всё дальше, а солнце поднималось всё выше…

– Интересно, куда вы меня ведёте. Вы ж ведёте, да? Можно ли вам, юноша, доверять? Пусть вы и похожи на эльфа, но это ничегошеньки не значит! Эльфы наверняка могут быть плохими и коварными существами.

Эльф добродушно улыбался Алёне и кланялся. Он прикладывал руку к сердцу, уверяя её в исключительно добрых намерениях.

– Вы немой?

– Сарлаасарнаее редуит арлантар, – благородно ответил он. Что благородно решила Алёна. Голос эльфа так звучал чисто, словно голос одинокой трубы в отсутствии оркестра, размеренно. При этом ни один мускул не дрогнул на красивом лице незнакомца.

– Поняла. Вы на нашем русском языке не бельмеса. Интересно получается: в русском лесу живете, а по-русски ни гу-гу!

– А куда мы идём?

– Ольха! – тут же ответил эльф.

– Ага! Значит, понимать мы всё понимаем! На Ольху? На холм. И что мы там забыли?..

– Цесарьлесорае пинтисалея, Алёна.

– Алёна!? Ты знаешь, что меня зовут Алёной? Откуда? Неужели ты знаком с моей мамой! Она послала тебя за мной?

– Син.

– Син? Ну, син так син. Надеюсь, ты меня не обманываешь, красный молодец, говорящий не по-русски. К сожалению, скажу тебе. Насколько мне известно, магический народ живёт оооочень долго! За пару тыщ лет можно было выучить великий и могучий. Мы же как-то учим?

Эльф скривил рот. Он или не понял смысл претензий, или посчитал выше своего достоинства учить человеческий язык. Слишком высокого чина себя возомнил.

– И нечего нос задирать. С волками жить – по-волчьи выть! – изрекла Алёна из недр своего подсознания. Эта поговорка сама собой вывалилась из багажа знаний. Алёна подозревала, что она не к месту. Но слово не воробей, чего уж теперь переживать. К тому же эльф наверняка тоже ничего не понял.

Внезапно он остановился у самого подножья холма и сделал знак руками: «Добро пожаловать, юная леди Алёна».

Каменистый холм обнажил кованные врата. Такие обычно предваряли вход в замок или сказочный дворец. Но Алёна и без того ощущала сказочность момента, и даже дворец, будь он за вратами, не показался б ей чем-то невероятным…

(1) Лариска из рассказа "Всё как у людей". Из первой книги цикла "На сцене – ведьма Марьяна"

Глава 16: Ночка тёмная…

Матвей, как только ночь на порог, не задумываясь, лёг и мгновенно уснул. Не только потому, что не спал толком целых полгода. Мыслями мучился. А ещё и потому, что Марьяна подала надежду. Надежда, что Параскева во сне явится, всё лучше, чем совсем без неё. Алёнка уже заснула, а значит, и ему спать пора. Лёг, и только голова коснулась подушки, – провалился в сон.

Сон, чёрный и глухой, длился долго. Матвей подсознательно подгонял его, повторяя: «Хватит, хватит уже… Где ты, любимая? Приди. Не томи меня, грешного…» И вот, словно услыхав муженька, она явилась. Затрепетала свеча, заиграли на стенах тени. Скрипнула дверь и в горницу вошла Параскева. Села на краешек кровати, погладила мужа по голове и прилегла рядом, плотно прижавшись к нему, как две ложечки: прибор к прибору. Вошла в сон и сразу ладошку ко рту:

– Молчи, Матвеюшка. Молчи. Как же я по тебе соскучилась. Пришла я не скажу, что по праву. Нет у меня прав навещать тебя. Но я всё равно буду. Только не произноси моего имени. Как только произнесёшь, меня и поймают с поличным. А ещё в бане. В бане безопасней всего. Там моя вотчина. Там я могу установить охранную магию. Для конфиденциальности положено. Поэтому ходи, Матвей, в баньку почаще. Там мы с тобой можем свидеться. А теперь обними меня. И поцелуй. Пусть всё это не по-настоящему, но грёзы – преддверие к настоящему. А у нас оно было. И, дай Бог, будет ещё.

Матвей повернулся к ней лицом и так крепко обнял, как только можно обнять женщину во сне. Слеза выкатилась из левого его глаза и потекла вниз, соленым окрашивая вкус поцелуя. «Пусть молодёжь думает, что в пятьдесят не могут люди так страстно целоваться, пожирая друг друга губами. А зря. Что меняется-то? Если любовь настоящая, то ничего не меняется. Тело ещё полно сил, кожа упруга, а, опыт сын ошибок трудных, может подсказать самые невероятные решения.

Можно быть и горячим, и страстным. А ещё нежным. Понимая, насколько дорог тебе человек, насколько любим. Незаменим никем и ничем. Если удалось сохранить в семье чувства, то не пропадут они никуда, а только крепче станут с годами».

Матвей слышал где-то, что фаза быстрого сна длится пятнадцать минут. Враки. Он пробыл с Параскевой всю ноченьку. Проснулся уже в одиннадцать часов, весь разбитый с непривычки так долго валяться в кровати. Встал, умылся и не нашёл в доме Алёнку.

– Гулять ушла? К подружке? Да какая же подружка. Нет у неё подружек. Так где ж она?

Выскочил во двор, на улицу, огляделся.

– Алёна! – уронив руки, крикнул он. Понимал, что этим делу не поможешь. Ну, ушла? Как ушла, так, может, и вернётся!? Что нервы-то трепать? А он не мог так. Болела душа. С годами он становился всё чувствительнее, беспокойнее.

– Нет её… – изводился Матвей готовый уже разрыдаться. Психика как тонкая старая занавеска – ещё немного и дырами пойдёт.

– С Марьяной твоя Алёнка пошла. В лес. Видно, по травы Марьянка собралась, а та с ней. И кот чёрный ваш за ней увязался, – сообщила соседка наискосок. А Катерина тоже, видно, знала, но промолчала, наблюдая из-за угла. Вопль Матвеев застал её на полдороге в огород. Так и застыла в нерешительности: сказать или не сказать. Решила не говорить. Из вредности. Всё ещё злилась она на Матвея. Хоть за что не понимала. Теперь уже и он такой же страдалец, как она, а всё равно злилась.

– С Марьяной? – повторил он и вроде бы успокоился. Сразу припомнилась ему ночка. Это ж Марьяну благодарить нужно. Значит, дочка его в целости и сохранности будет…

Алёнка вошла в пещерный замок под холмом и, затаив дыхание, следовала за провожатым долгими коридорами, залами, поднимаясь и спускаясь многочисленными лестницами, сделанными из хрусталя, то из мрамора, то из белого камня, то из черного, названия которым она не знала. По пути ей встречался снующий туда-сюда волшебный народ. Некоторые останавливались при виде нового незнакомого лица и чёрного кота, следующего по пятам за хозяйкой. Здесь, под холмом, время замерло: восемнадцатый век с его нарядами – корсетно-кринолиновыми, бархатно-атласными, шелково-парчовыми – сиял, расшитый золотом, самоцвето-бриллиантовыми украшениями дам и кавалеров. В главном зале горели массивные хрустальные люстры, чадили золочёные канделябры, а на троне восседал царь эльфов Агнис.

– Агнис Великолепный! – представил его царедворец. Алёна оглянулась: её эльфа в травном венке и холщовой тунике уже и след простыл.

– Сядь, – мягко сказал царь, и подбежавший на носочках паж поставил у её ног танкетку, обтянутую парчой, с золотыми ножками, гнутыми, как оленьи рога. «Коко-рококо…» – вспомнилось Алёне при виде всей этой роскоши, но точно она сказать бы не смогла. «И вообще, какой смысл знать название стилей? Вообще не важно!»

Она села на танкетку среди огромного сверкающего богатством зала и сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Где она, а где вся эта роскошь!?

– Ты… дочь Параскевы, Ольхона?

– Алёна я. Параскева, моя мама. Это правда.

– Добриил, ты послал за Параскевой? Амина, Добриил фасаш.

– Син.

– Это хорошо. Ольхона, твоя мать должна нам. И в качестве оплаты мы хотим получить тебя в жены. Тебе досталась магия навьего рода и ты нам нравишься. Мы с удовольствием лицезрели тебя всё это время в царское магическое зеркало.

– Я Алёна, Ваше Величество. Мне ещё только пятнадцать лет.

– Нам подходит, – услышала в ответ Алёна и, подняв глаза на царя пристально на него посмотрела. Так, что он смутился, опустив пушистые чёрные ресницы. «Интересно, сколько лет этому женишку? Посмотреть бы на него поближе…» – подумала Алёна, и тут же взгляд её разрезал пространство, и объектив зрения оказался настолько близко к носу жениха, что она смогла разглядеть каждую чёрточку на его лице. Даже внезапно появившийся румянец на щеках царя не мог ускользнуть незамеченным.

– Ты ведёшь себя дерзко! – не выдержал он.

– Вы же предлагаете мне вашу руку. А как насчёт сердца?

– Наше сердце прониклось к тебе симпатией. Но… мы хотим удостовериться в твоем предназначении.

– А вот моё сердце ещё не успело… – как можно ласковей ответила Алёна. – А что за предназначение? – не сразу поняла она. В её планы не входило поссориться с царем. Он был молод и красив, принадлежал миру магии, как и мама. Вероятно, она зависела от него как-то. Это предназначение… Стоило быть немножко осторожнее. Алёна неосознанно стремилась, во что бы то ни стало приобщиться к миру волшебства. Быть с мамой и найти здесь свою судьбу. То, что на неё положит глаз сам Лесной царь – и мечтать было страшно. Особенно после стихов Жуковского о Лесном царе. Со знанием, что он похищает детей… что он грозен и жесток сталкиваться с ним было не с руки. Хотя при взгляде на него сейчас Алёна сомневалась в правдивости народных поверий. «Может всё из страха придумали? Или… говорят же церковники, что старые боги были жестоки. Сейчас упор делается на любовь. Всё в мире эволюционирует, даже психология богов! Только люди, кажется, не стремятся эволюционировать… они и без того венец творения богов! Зачем им! – усмехнулась Алёна. «Ну, натворили, так натворили. Теперь эволюционируют, чтобы подстроиться под свои создания. И заметьте: не люди к богам, а боги к людям!»

– Если ты предназначена мне в жены у тебя на запястье должно появиться пятно в виде веточки ольхи.

Алёна оглядела руки.

– Нет ничего!

Царь поднялся с трона, легко сбежал по ступенькам и подошел к юной красавице резко взяв за запястье. Кот рявкнул, вздыбив шерсть и бросился спасать свою хозяйку от Лесного царя, как настоящий рыцарь без страха и упрека. Агнис увернулся, не отпуская девушку. Взметнулась вверх пола его камзола и тут-же между ними и котом возникла хрустальная преграда. Кот с яростью дикого зверя прочертил на ней шесть вертикальных полос когтями и начал нарезать круги, недовольно ворча и ловко уворачиваясь от попыток пажей и дворецкого его отловить.

– Хороший у тебя защитник, – шепнул Лесной царь.

Взглянув в ярко синие глаза царя, Алёна словно провалилась в небо.

Агнис развернул её руку ладонью вверх и приложил своё запястье к её запястью так, что маленькая ладошка оказалась в большой прохладной ладони царя. На запястье что-то завибрировало и обожгло. Будто такая же как Алёна юная пчёлка попала в западню меж двух рук. Алёна одернула кисть и вгляделась в зудящее место: похожее на миниатюрную брошь, на запястье темнело пятно в виде веточки ольхи: листочек и две шишечки. Алена чуть слышно вскрикнула:

– Этого не было! Вы только что сами наколдовали.

– Нет. Предназначение откликнулось на призыв. Теперь оно будет на запястье всегда. Как и моё – ты предназначена мне судьбой. Я был очень предусмотрителен и мудр разрешив Параскеве остаться с людьми. Мокошь она была и есть.

Алёна слушала его с интересом: «Вот оно как бывает!..»

По поводу пятна она всё же слукавила: пятно было и раньше. Почти незаметное, оно иногда чесалось, а после бани становилось красноватым. На днях Алёна собиралась сходить в поликлинику – вдруг чесотка или ещё что-нибудь заразное. Оказывается, совсем нет!

– Мне нужно время, чтобы привыкнуть к вам, Ваше Высочество, – невинно пожав плечиками сказала она. Почему-то ей показалось, что домой вернуться сегодня ей уже не светит. Захомутает её жених! Посадит в серебряную клетку – только коса на улицу…

– У тебя будет время. Месяц! В течение месяца ты будешь жить с отцом, готовиться, а потом – добро пожаловать! Хочешь привыкнуть быстрее – я готов знакомиться. Твоё сердце не заставит тебя ждать. Ещё никто не смог отказаться от любви Лесного царя, Ольхона.

– Я Алёна, – немножко запаниковав, она стала невпопад улыбаться. То натягивая, то сбрасывая улыбку: «Месяц! Всего-навсего месяц».

– Ольхона. Ты будешь Ольхона, – сняв хрустальную защиту ответил Агнис, магической волной отбросив прочь навязчивого кота. – Так звали мою дочь. Двести лет назад она предпочла мир людей и вышла замуж за молодого Тушина. Крестилась в христианской церкви. Отступница! Назвалась Ольгой. В честь неё Тушин назвал поместье Ольгинкой. И город ваш в Ольгенбург переименовал царь. Тоже в её честь. Он встретил мою дочь на балу, и она произвела на него оглушительное впечатление! Из-за того, что царь добивался моей дочери, всячески затрудняя её существование, она и заболела. Я просил дочь вернуться, но она предпочла смерть рядом с Тушиным, который не оценил её жертву, как того следовали обстоятельства.

– Меня будут звать как нашу гору? – удивленно взглянув на Агниса, спросила Алёна и взяла на руки кота. Он не оставлял попыток напасть на царственную особу. При этом из-под когтей его летели искры, а глаза горели дьявольским огнем.

– Отправлю в навь! – жестко осадил его Агниса, и кот, наконец, притих. – Гора зовётся Ольшанкой. Старая ольха, что растет на холме – магическое дерево. Центр нашего магического круга. Она опутала холм и питает его своим волшебством. Поэтому ты Ольхона. И никак иначе. Ты должна родить наследников, чтоб сила магического круга не иссякла. Если родится дочь… хочу назвать её Ольгой. Это будет справедливо.

– А можно осмотреться здесь?

– Осмотреться?

– Да. Я хочу осмотреться. Забавно всё это. Столько столетий находился под Ольшанкой ваш чудесный дворец, практически целый мир, и никто о его существовании не знал!..

Глава 17: Параскева-Мокошь

– Ваше Высочество! Параскева.

Царь величественно проследовал к трону. Его грациозное тело, словно ветка магического дерева, было гибким, стройным, но упругим и пружинящим.

Параскева вошла и моментально увидела в тронном зале Алёну. Охнула чуть слышно и камнем упала на колени перед царём.

– Умоляю, Ваше Величество! Алёна ни в чём не виновата. Это я. Я нарушила запрет, вернувшись к Матвею. Она здесь ни причём! Накажите меня!

– Забавно. Навьино племя! Скинули тебя с пьедестала раз, скинули – два… А ты так и норовишь обмануть. Улизнуть к людям. Снова хочешь возвыситься до Мокоши? Или до Параскевы Пятницы? Венера наша, покровительница. Зачем только нам дана власть над вами. Своего народа нам мало? Сошлём тебя к Маре! – громко сказал он, садясь на трон. Пола его камзола взлетела вверх.

– Умоляю! Не нужно… – Алёна упала на колени рядом с матерью. Она не представляла себе, кто такая Мокошь или Мара и чем грозит матери эта ссылка. Но если таким образом царь угрожает ей, значит, это что-то действительно страшное… – Мама с папой жить друг без друга не могут! Пожалуйста, пощадите!

– Мммм… Выбирай, Параскева: или навь, или простой женщиной вернёшься ты к мужу! Это наш свадебный подарок. Мы выбрали Ольхону себе в жены. Оттого моя милость к тебе столь безгранична.

– Простой женщиной. Я готова лишиться магии и бессмертия ради простой жизни с Матвеем.

– Но тогда ты не сможешь видеться с дочерью, впрочем, из нави тоже дороги нет! Хорошо! Я встречусь с Марой, и мы поговорим о тебе. А пока можешь отправляться к людям. Там… ты или останешься, или… Подготовь дочь к обряду. Через месяц мы заключим союз. Она – моё истинное предназначение…

Алёна подскочила и обняла мать. Сидя на холодном мраморе пола, обнявшись, Параскева едва слышно поскуливала. Кот нарезал круги вокруг Алёнки, щерясь на сильного мага-царя как мелкая собачонка из басни. На них, задрав свой царственный нос, взирал Агнис с высоты позолоченного резного трона.

А потом… обернулся фениксом, вспыхнул и исчез из виду.

Гора разверзлась, и две женщины вышли из замка Лесного царя, не зная, грустить им или радоваться. Они шли по лесу молча, только сухие ветки тихо трещали, стараясь не отвлекать волшебниц, бывшую и будущую от их сокровенных мыслей. Бывшая ещё не потеряла полностью связь с миром нави, готовясь к переменам, а будущая только набиралась сил и волшебства. Они думали о будущем, о судьбе, что их ожидает. Не так просто расстаться с привычным укладом жизни навсегда и полностью сменить окружение.

Параскева радовалась, что обретёт свободу. Свободу жить и умереть рядом с любимым. Немного жаль, что взамен ей предстоит потерять защиту магического мира. Защиту от тягот простой жизни: болезней, бедности, жестокости, тягот тяжелого труда. Раньше она жила среди людей легко. Применяя в помощь себе магию, незаметную, но незаменимую. От стресса перехода навьи часто болели. Их иммунитет на фоне потери магии сильно снижался. Параскева знала случаи, когда навьи жили долго и счастливо в мире людей. Но таких примеров, пересчитать по пальцам. Как и в принципе переходов из магического мира в явь, мир без магии…

Когда-то ещё более оглушительный провал ниспроверг Параскеву с пьедестала богов в навь. Была она Мокошью, женой Перуна. Богиней любви и рождения детей. Покровительствовала женским рукоделиям: прядению и ткачеству. Любому женскому труду. Часто встречалась с Велесом, потому что заботы её касались и овцеводства. Стрижка. Мытьё шерсти, прядение… Пряла нити судеб человеческих. В основном женских. А вот свою жизнь не уберегла. Слишком любви в ней много накопилось неистраченной. Перун давно был груб с ней и резок. Слишком сух был этот грозный метатель молний. Велес оказался намного мягче и нежнее…

Связь раскрылась, и Мокошь оказалась в опале. С приходом христианства народная любовь окрестила её Параскевой Пятницей. И Перун осерчал ещё больше. Он ниспроверг её до нави. Параскеву, как имеющую связь с ночью, луной и водой, а также с домашним хозяйством, разжаловали в банницы. А вот теперь и вовсе опустили с небес на землю.

Параскева всегда выбирала любовь. И в случае с Перуном, и с Велесом, и кем бы то ни было другим. А теперь и с Матвеем. Выбирала чистую душу своего любимого мужа. Не испачканную страстями, обманом, жадностью и высокомерием. Матвей, по сути, был ещё ребёнком. Взрослым ребёнком с большой, искалеченной уродством душой. Параскева любила его ещё и поэтому – чувствовала себя необходимой. Любила его всей душой, всем телом. Став целительницей Матвеевой больной души. А он справедливо считал Параскеву богиней. Носил на руках… С ней он чувствовал себя полноценным.

Параскева дала Матвею возможность почувствовать себя полноценным, а значит, вылечила его больную душу. Вернула дочь Олеську. Родила Алёну. Теперь он не просто Матвей – юродивый. Теперь он художник, отец двоих детей, глава семьи. Матвей научился смотреть людям в глаза, держаться прямо, гордиться тем, что сумел достичь. И благодарил он за всё Параскеву. Она была его столпом. Была фундаментом, основой, опорой! Она была для него всем! И чувствовала себя тоже всем. А кем она будет в нави? Никем! Кому она будет нужна? Никому! И доченьку увидеть здесь реальнее. В Матвеев дом Лесная царевна явится ещё могла, а в навь – никогда!

Алёна шла по лесу, не видя дороги, и была не менее ошарашена, чем Параскева. На груди тихо вибрировал чёрный кот, довольный, что они покинули замок под горой. Почувствовав дорогу, он вывернулся и пошел впереди как провожатый. Только Алёна знала, не видела, что ждёт её впереди. Мать повидала и навь, и явь, и жизнь. Алёна не успела познать в полной мере даже тот короткий промежуток времени в пятнадцать лет, который был за плечами. А впереди – неизвестность. Высокомерный Лесной царь, которому якобы она была предназначена, откровенно смущал. Красивый, властный, в окружении богатства, в мантии из сверкающей магии, он завораживал, предрекая интересную, прекрасную жизнь. Но… ему было много тысяч лет. Вдруг в один прекрасный день он снимет личину молодого красавца и предстанет перед ней древним уродливым стариком! Сейчас её пугало именно это – старый властный муж.

– Мама, скажи, пожалуйста, сколько лет Лесному царю? Он, наверное, уже старик?

– Много тысяч лет…

– А он всегда так выглядел? Или это его поддельная личина?

– Ты боишься, что он превратиться в чудовище, моя маленькая принцесса? – спросила и тепло улыбнулась её словам Параскева. – Меня больше волнует твой папа. Как мы переживём твой уход. А ты юна, тебе важно, насколько любящим и милым будет для тебя твой суженный. И это правильно. Лесной царь может быть страшен в гневе. Тогда он похож на чёрную тучу, на лесной пожар… но в спокойном состоянии он молод и красив. Если ты заметила, кроме человеческой формы, он может становиться фениксом. Говорят, что образ феникса – награда за его доброе и храброе сердце. Поэтому мы верим в его величие и доброту, не свойственную другим царям.

– А есть и другие?

– Конечно, доченька. В прежние времена между ними даже случались войны. Но последние тысячи лет войн хватает и без конфликтов в магическом мире. И сами магические миры схлопываются, как мыльные пузыри. Наша гора пока никому не мешает, а в других местах их сравняли с землёй. Леса вырубили, озера загубили. Может быть, где-нибудь в таёжной глубинке лесной народ ещё живёт свободно, без страха, но уже давно не воюет между собой. Берегут магию. И остатки магического народа. А за царя не бойся. Сладко не будет, но если ты действительно предназначена, то всё у тебя будет хорошо. Благодаря ему я встретила твоего отца, и он вправе потребовать награду. Уже много веков не рождалась та, которая стала бы истинной для царя. Он будет тебя любить! Не волнуйся насчёт холодности. Он феникс.

– Надеюсь на то, что ты права…

– Алёна! Ну наконец-то! Я уже с ума сошла, пока искала тебя. А это?.. – с криком им навстречу выбежала Марьяна.

– Моя мама. Параскева. Я нашла её и теперь никогда не отпущу! – представила Алёна Параскеву. Солнце клонилось к закату. Вечерело. Марьяна провела в поисках Алёны почти весь день. – Я просто падаю с ног. Где ты была? Я обыскалась тебя.

– Мяу! – подтвердил кот.

– Прости, Марьяна. Как там Лариска?

– Лариса гуляет по лесу с лесухой. С лесным эльфом.

– Вот и я увидела эльфа. Пошла за ним и заблудилась. Когда я уже не знала, что делать, увидела маму.

– Параскева, а это правда, что вы… банница? Из магического народа…

– Да. Я почувствовала смятение дочки и пришла на помощь. Мы идём домой вместе. Вскоре мне предстоит стать совсем обычной женщиной, Марьяна. Ты поможешь мне освоиться в этом мире без магии?

– Конечно. Я сделаю всё что смогу… – пока не понимая, чем могла бы помочь ответила Марьяна и все трое молча пошли в Ольгинку, думая о своём.