Текст книги "Легче перышка"

Автор книги: Хелен Данн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Хелен Данн
Легче перышка

Гордону и Патрисии с любовью и благодарностью

Как похудеть – совет № 1
Представь себя в платье подружки невесты

Лиз, моя лучшая подруга, вся светится от счастья. Ее черные как уголь волосы сияют, словно в рекламе шампуня от перхоти, синие глаза горят огнем. Вот она поднимает бокал вина и чокается со мной. За двенадцать лет нашего знакомства я еще никогда не видела ее такой взволнованной и счастливой, хотя в тот день, когда мы вдвоем, без Дженифер, прогуливались по Сохо и случайно встретили Брэда Питта, она была почти такой же счастливой. Вчера вечером Джейсон, парень, с которым она встречалась три года, сделал ей предложение. Через двенадцать месяцев сбудется мечта Лиз Джексон – она выйдет замуж до тридцати лет. В субботу счастливая пара отправится к священнику обсудить некоторые вопросы.

– Как же я волнуюсь, – изливает она свои чувства. – Ты ведь тоже волнуешься?

– Да. Еще как волнуюсь. Я просто дрожу от волнения. Честно. Я определенно волнуюсь. Вот прямо сейчас, в этот самый момент, я вдруг заметила, что совершенно не могу сосредоточиться. А нельзя немного промотать обратно? До того момента, когда у меня замерло сердце. Ты хочешь, чтобы я стала подружкой невесты? Я? В атласном платье. О меренге думать не буду, лучше подумаю о бланманже.

С бесстрастной улыбкой я подзываю официанта. На автопилоте делаю то, что должна сделать лучшая подруга, – заказываю бутылку их фирменного шампанского. Лиз возражает против такого сумасбродства, но я поясняю: заказ за мой счет. В конце концов, мне необходимо чем-то заглушить мысли о том, что меня, Орлу Кеннеди, тридцатилетнюю незамужнюю деву, хотят засунуть в платье подружки невесты. Мгновение сижу в нерешительности. Может, лучше заказать две?

– Не могли бы вы опустить вторую в лед? – обращаюсь я к официанту, который уже появился с бутылкой «Дом Периньон» (с каких это пор оно называется фирменным шампанским?) и двумя длинными охлажденными бокалами. – За тебя с Джейсоном, – весело говорю я и поднимаю бокал, стараясь прогнать мысль о том, как стою в почетной свите и радушно приветствую гостей на свадьбе.

Одной рукой я придерживаю букет строго у живота, другой здороваюсь. Гости подбирают слова для комплиментов, аккуратно обходя мои габариты. Один гость говорит, какой у меня красивый букет, и я мило ему улыбаюсь. Обнажаю все тридцать два, когда говорят о том, что у меня изысканная прическа, восхитительные туфли и прелестные украшения… все, что угодно, но никто не говорит ни слова о платье, которое разбухло там, где ему не следует. И вот она, вопиющая бестактность. Один из гостей спрашивает, когда родится мой малыш…

Снова лихорадочно наполняю бокал. Вздыхаю и говорю:

– Вы просто созданы друг для друга, – подлизываюсь я.

Что ж, необъятной меня назвать нельзя. Когда сажусь в самолет, никто не выгружает лишний багаж, чтобы самолет смог подняться в воздух. Ну, слегка полная. Это тот случай, когда блузка сидит впритык и лучше не делать резких движений. Или когда ярлычки с торговой маркой оставляют на одежде, но срезают все, что с цифрами. Когда предпочтительнее не обсуждать объемы талии, груди и бедер, не то вдруг какой-нибудь математик решит все перемножить и получится, что площадь поверхности твоего тела равна площади восьми теннисных кортов. Неудивительно, что я не прыгаю от радости, услышав новость Лиз.

– Орла, ты просто прелесть, – говорит мне Лиз. – Ты ведь правда не обижаешься, что я не бросилась звонить тебе с утра пораньше? (Качаю головой. Еще один признак трогательной заботы, и после четвертой бутылки я буду загорать на полу.) Мне так хотелось сообщить тебе лично. Хотелось увидеть твою реакцию. (Орла, изобрази улыбку. Давай же!) Можешь себе представить? Я даже не подозревала. Сижу в кино, запускаю руку в пакет с воздушной кукурузой и нащупываю что-то твердое – кольцо! Романтично, не правда ли?

– Ну, со мной такого не случалось. Да я, наверное, проглотила бы и не заметила.

– Орла, прекрати говорить глупости. Ты себя недооцениваешь. – Лиз переводит взгляд на бриллиант, который сверкает на безымянном пальце левой руки. Большим пальцем она нежно поглаживает его, словно не верит, что кольцо настоящее. – Джейсон даже попытался опуститься на одно колено, но с задних рядов на нас зашикали и сказали подождать до конца фильма.

– А что за фильм?

– «Гладиатор». Специальный сеанс в «Зеленом кинотеатре» в Ислингтоне. Я нашла кольцо во время битвы за Карфаген, как раз женщину пополам разрубили.

И кто сказал, что романтики больше нет?

– Давай выкладывай. Что именно он тебе говорил, только слово в слово. – Я пытаюсь успокоиться и настраиваю свой орган восприятия, приготовившись услышать о том, как моя лучшая подруга сказала «да».

– Знаешь, это так глупо. – Она разводит руками. – Своего рода шутка, понятная только нам двоим. Ты решишь, что мы чокнутые.

– Не решу. Получается, лучшая подруга выходит замуж и бросает меня одну. Самое малое, что ты можешь для меня сделать, – поведать пикантные подробности.

– Он сказал, что выбрал это кольцо потому, что оно сияет, как моя улыбка.

– Так мило. – Смотрю на этот бриллиант и вижу, как на свету играют блики. – Что ж, он прав. И это все?

– Нет, – сознается она, мнется и добавляет: – Он спросил, не хочу ли я сменить мое доменное имя.

– Э-э?

– Ну, ты понимаешь, он веб-дизайнер. – Лиз принимается защищать его. – Лично мне это безумно нравится: такое глубокомыслие, такая находчивость. И так свойственно ему. (Именно.) Так вот, родителям мы позвонили сразу как только вернулись домой. Они в восторге – уже обсуждают, что надеть на свадьбу. Моя мама мечтает о платье цвета овсянки, а мама Джейсона хочет бежевое. (Господи, мне даже от мысли о нарядах уже хочется есть.) А для подружек невесты я решила выбрать зеленый. Что думаешь?

Думаю, огромное зеленое болото.

– Лиз, не знаю, – уклончиво отвечаю я. – А разве зеленый не считается цветом неудачников?

– Ой, точно. – Лиз наполняет бокалы до краев. – А красный? (Энергично трясу головой. Месть зрелых помидоров.) Пурпурный? (Как перекормленный Папа Римский.) Желтый? (Ходячая тыква.)

– Может, черный? – робко произношу я и опустошаю бокал. Черный стройнит. – Или что-нибудь в вертикальную полоску? (Лиз смотрит на меня в ужасе.) Ну, конечно, не как у мебельной обивки, – спешно добавляю я. – Что-нибудь поизящнее.

Лиз ставит на стол недопитый бокал и осторожно заглядывает мне в глаза.

– Ты за меня не рада, да? – наконец спрашивает она. – Тебе не нравится Джейсон?

– Разумеется, нравится. Он красавчик. Вы идеально смотритесь вместе. Серьезно. Просто…

– Я так и знала. Ты считаешь его тупицей, потому что он помешан на компьютерах. – Она внезапно сникает и смотрит на меня в замешательстве.

– Нет! – Мой знак протеста привлекает внимание пожилой пары за соседним столиком – старики подчеркнуто громко охают и ахают, неодобрительно качают головами. Страусиное перо, приколотое к лацкану пиджака старушки, недовольно подрагивает. – Вот дурочка. С чего тебе вообще такое могло прийти в голову? Честно. Просто… – Делаю паузу.

Зрачки Лиз вдруг расширяются, приоткрывается рот.

– Боже мой, какая же я бестактная. – Она хватает меня за руки, чуть не сбивает мой бокал с шампанским. – Орла, милая, однажды мы с тобой поменяемся ролями. Ты встретишь такого парня, как Джейсон (Я вздрагиваю от одной только мысли об этом.), и мы будем так же сидеть и обсуждать твою свадьбу. Придет и твой день. Я в этом уверена. – Она снова сжимает мои руки.

И что может сподвигнуть лучшую подругу на такие утешительно-опекунские бредни? Ага, кажется, понимаю. То, что у нее на горизонте маячат две целых четыре десятых ребенка и семейный микроавтобус, а ты только снимаешься с якоря.

– Лиз, я очень благодарна за то, что ты в меня веришь, – отвечаю я, – но ты все поняла неправильно. Меня устраивает моя жизнь. (Разве может маленькая ложь испортить старую дружбу?) К тому же ты, вероятно, забыла: я встречаюсь с Себастианом.

– Ах да, точно! Сколько вы уже вместе? Ну и как у вас с ним? Какая же я эгоистка, только о себе и говорю! – Лиз в предвкушении моего рассказа откидывается на спинку стула, сгорая от нетерпения узнать про самые неприличные подробности.

Что ж, она теперь женщина практически замужняя. Наверное, даже забыла, что такое секс. Значит, у нас все же есть нечто общее.

Как похудеть – совет № 2
Говори только правду

С Себастианом я познакомилась три недели назад в «Бишопе Нориджа» – заплеванном и пыльном кабаке на улице Мургейт, в пяти минутах ходьбы от «Браунс Блэк» – инвестиционного банка, где я работаю пресс-атташе. Мы с Патти де Джагер жаловались друг другу на нашу шефиню Табиту. Вот ведь ведьма. Я знаю, это суровая эпитафия, обычно я так не выражаюсь… но, черт побери, у нее даже имя как у ведьмы. В детстве я была без ума от «Заколдованных». Часами сидела перед телевизором и, сморщив нос, пыталась силой мысли создать котенка. У Табиты же нос длиной до самого зада, так что, если она сморщит этот самый нос… Даже страшно подумать.

Мы решали, как лучше поступить с Табитой. Перебрали все варианты: от обезглавливания, упаковки в мешок и сброса в Ниагарский водопад до ссылки в мир, где ей всю жизнь придется носить исключительно модную одежду. В ход пошла только вторая бутылка. Если почитать, что пишут о том, как в Средневековье поступали с ведьмами, то мы – истинные самаритянки. Патти разбила о пол третий бокал, и только после этого я заметила, что у нас появилась аудитория. Трое парней стояли, опершись о барную стойку. Один взял в баре бокал, прихватил новую бутылку и подошел к нам. Это и был Себастиан – шикарный мужчина. Экстрасенс. Пока Патти кривлялась, содержимое второй бутылки куда-то испарилось. Ее выпили явно не мы. Или мы? Нашему изумлению не было предела, особенно когда Себастиан направился к барной стойке и вернулся оттуда с двумя пакетиками чипсов. Я не заметила, что мой шарф изменил своему стратегическому назначению скрывать ложбинку на груди, и миру предстала попка младенца. Себастиан точно это заметил. И – просто невероятно – попросил номер моего телефона.

– У нас все замечательно, – говорю я Лиз. – Встречаемся уже чуть больше трех недель. Я по-прежнему не могу позвонить без повода, но отношения у нас хорошие.

– И?

– Что «и»?

– И как он? – Лиз подмигивает. – Он хорош?

– В каком смысле? – Я валяю дурака, тяну время, потому что знаю, какой будет реакция Лиз, если я скажу правду.

Себастиан Иган, сногсшибательный блондин, вылитый Адонис, совсем не торопится овладеть мной. Разумеется, мы целовались, но зайти дальше он не пытался. Даже не полез под блузку. Загадка какая-то, должно же ей быть простое объяснение. Себастиан – единственный мужчина в моей жизни, который не попытался затащить меня в постель в тот же вечер, когда впервые оплатил счет за ужин в ресторане. В школьные годы Пол О'Фаган и тот не растерялся, хотя заплатил только за котлетку.

– Ах, ты об этом? Нет, у нас еще ничего не было. Слишком рано, – произношу я с достоинством, говоря всем своим видом: «а-за-кого-вы-собственно-меня-принимаете».

– И с каких это пор мужчины обучены светским манерам? Значит, это ты из себя недотрогу строишь?

– Он относится ко мне с уважением, – демонстративно парирую я. – Хочет, чтобы мы получше узнали друг друга, прежде чем наши отношения перерастут в нечто серьезное. По-моему в этом что-то есть.

Беру в руки меню с десертами, пока она не догадалась, что я вру.

– Неужели? Он что, даже не пытался перевести тебя из вертикального положения в горизонтальное? (Я качаю головой.) Странный какой-то. Может, он голубой?

– Совсем не голубой! – уже кричу я. Пара за соседним столиком ловит каждое наше слово. Пристально смотрю на них до тех пор, пока они, покраснев, не отворачиваются. И все равно продолжают внимательно слушать. – Брось, Лиз, нам что, поговорить больше не о чем?

– Может, он женат? – перебивает она. На лице появляется ужас: мужчина предает благородную клятву, которую она только собирается дать.

– Послушай меня внимательно. Он не женат. – Я медленно выговариваю каждое слово. – Я была в его квартире. Никаких жен там нет.

– Ты была там недолго.

Как собака с костью в зубах. Всю сгрызет. Ладно. Пора становиться гадкой.

– Не хочу быть подружкой на твоей свадьбе.

Вот. Сделано. Надели каски. Ждем падения небес.

– Что-о? – Лиз цепенеет от моего заявления. – Ты не хочешь… но мы же обещали друг другу. Еще когда вместе учились. Ты у меня, а я у тебя. Разве не так? Не хочешь, чтобы я была у тебя? – в ужасе прижимает ладонь ко рту.

– Нет, не говори глупостей. Просто… – Время для второй бутылки. Жестикулирую официанту. – Лиз, ты только представь, только представь меня в платье подружки невесты! Скажи честно, что ты об этом думаешь?

Лиз смотрит на меня, вижу, что она поняла, о чем речь. Вероятно, перед ее глазами бегут те же картинки, что и у меня, хотя до такого она вряд ли додумалась: на всех свадебных фотографиях присутствует тень от моей обширной груди. Лицо Лиз стало прежним. Она смотрит на меня, и я понимаю, что она испытывает ко мне самые искренние чувства. Наша дружба сильнее моих габаритов. Лиз плевать на мои размеры.

– Орла, я прошу тебя быть подружкой на моей свадьбе, потому что ты моя самая близкая подруга. Ты можешь весить двадцать восемь стоунов и прийти абсолютно голой, главное, чтобы в церкви ты шла рядом со мной и вовремя поймала свадебный букет.

– Я не так много вешу, – возмущаюсь я.

– Да знаю я, знаю. Просто объяснила тебе, что я об этом думаю. – Лиз сердится. Она ожидала увидеть более восторженную реакцию своей лучшей подруги, которая – а про это она, кажется, забыла – оплачивает две бутылки «Дом Периньон». Разве это не высшая степень проявления дружеских чувств? – Какой у тебя размер? Восем…

– Вот не надо! – Я поднимаю руки в знак протеста. – К тому же ты не права. На один меньше.

– Шестнадцатый.

– Тсс, – быстро окидываю взглядом зал: надеюсь, ее никто не слышал.

– Что такого-то? Я где-то читала, что в Англии шестьдесят процентов женщин носят одежду от четырнадцатого размера. К тому же в Америке у тебя был бы двенадцатый размер. Если хочешь, пойдем перемеряем все платья, какие только сможем найти, может, подберешь себе что-нибудь подходящее.

– Но… – Я ищу новую отговорку.

– Никаких «но». Орла, тебе давно пора понять, что при встрече с тобой людям и в голову не приходит обращать внимание на твои объемы. Ты вообще когда в последний раз смотрелась в зеркало? Мне до смерти хотелось бы такое же лицо, как у тебя. Послушай, в университете мы заключили соглашение, и я не позволю тебе избежать своих обязательств. Неужели ты не понимаешь, что для меня значит твое присутствие? – Лиз жульничает: давит на чувство вины. Вот тут я и попалась. Обратно дороги нет. – Если ты так сильно переживаешь, можешь попробовать похудеть. В конце концов, у тебя в запасе целых двенадцать месяцев.

Двенадцать месяцев? С таким же успехом она могла сказать «двенадцать лет». Сколько было этих «двенадцать месяцев» с моего шестнадцатилетия, и хоть бы чуть похудела. Понимаю, как сильно Лиз хочет, чтобы я была подружкой на свадьбе. Просто она ни разу, ни разика, не говорила мне о моих размерах. Лиз – настоящая подруга, которая даст корректный ответ на любой вопрос. К примеру: не слишком ли у меня огромная задница в этом платье? Ну конечно, нет. А этот пиджак не слишком обтягивает спину? Разумеется, нет. А в этом купальнике я похожа на выброшенного на берег кита? Правильный ответ, категоричным тоном, однозначное «нет».

В таком ответе и заключается настоящая беззаветная дружба. Малейшее колебание, промедление означает: подруга задумалась над вопросом – значит, она сомневается. Быстро брошенное «не говори глупостей» означает: сходство с китом все же обнаружено, но подруга хочет об этом умолчать. А категоричный ответ, не оставляющий места сомнениям, означает, что у вас настоящая дружба и подруга никогда не задумывалась о твоем весе. Немного напоминает незадачливого мужа, который, отвечая на вопросы в анкете журнала, полного советов, как правильно похудеть, искренне удивляется, что его жена похудела в два раза и теперь весит всего десять стоунов, и говорит, что никогда не обращал внимания на ее вес. Даже если приходилось покупать ей два билета на самолет, потому что одного кресла ей было мало.

– Допустим, я попытаюсь похудеть, – нерешительно говорю я. – То есть я знаю все, что для этого нужно сделать. Перечитаю все книги и журналы. Знаю диеты по группам крови, по настроению и по всему, что мне не подходит. Знаю, сколько калорий в любом продукте, хоть сейчас спроси меня – отвечу.

– Как насчет «Плана К»? У нас одна секретарша попробовала и сбросила очень много. – Лиз расплывается в улыбке. Заметила, что я иду на попятный.

– Наверное, ты ни разу не ехала с ней в лифте, – отвечаю я. – Или не стояла рядом с подветренной стороны. «К» означает не только клетчатку, если помнишь.

– Протеиновая диета? Кажется, самая модная в Голливуде? Ее еще Дженнифер Анистон соблюдала.

– Тогда изо рта дурно пахнет.

– И Брэд Питт на ней женился. – Лиз задумчиво покачивает головой. – Послушай, а что это была за диета, на которой похудела Минни Драйвер? После фильма, для съемок которого ей пришлось поправляться? Кажется, диета была очень удачной. Она тогда во всех шоу-программах делилась секретом своей фигуры.

– Угу. Она сказала, что стала есть меньше, а двигаться больше.

– Не хочешь попробовать? – спрашивает Лиз. – Вроде бы все просто.

– Да она пошутила. Во всех книгах по диетологии пишут одно: чтобы похудеть, нужно меньше есть и регулярно заниматься спортом. Велосипеда она не изобрела. Это только с виду легко, на самом деле не все так просто. Сидеть на диете в одиночку очень сложно. – Прекращаю раздумывать над десертом. – Мне нужна компания, чтобы худеть вместе.

– Ну, я могла бы сбросить несколько фунтов…

– Лиз, я не об этом. Представь, что я буду чувствовать, когда ты сбросишь два фунта, а мне останется сбросить еще четыре стоуна. Нет. Мне нужна своего рода группа поддержки. Понимаешь, чтобы кто-то был в таком же положении, как и я. Есть же Общество анонимных алкоголиков. – И одними губами я шепчу официанту, который стоит над душой: – Крем-брюле… Лиз, может, поговорим о чем-нибудь другом. Диеты – это слишком скучно. У меня тоже есть новости. Сегодня звонила мама.

– Она звонит тебе каждый день, – вставляет Лиз и отдает десертное меню официанту со словами: – Просто кофе. (Предательница.) Черный. Без сахара. (Хамелеон.)

– А мне большую чашку кофе со взбитыми сливками, – смело говорю я. – Что? – перехватываю взгляд Лиз. – Я пока что только говорю о диете. Не могу же я начинать прямо сегодня. Тем более сегодня – среда. Диету всегда начинают в понедельник. Об этом знают все. (Лиз раздраженно кивает.) В общем, звонила мама и, как обычно, целых двадцать пять минут причитала о том, что она никогда не станет бабушкой. Ей не дают покоя мои биологические часы.

– Которые так никто и не завел. (Смотрю на нее волком.) Прости. И кто из твоих одноклассниц родил на этот раз?

Лиз очень хорошо знает мою маму. Моя мать Мари живет в Клонтарфе, в приморском городке к северу от Дублина, в доме из красного кирпича – там прошло мое детство. Она звонит каждый день, чтобы держать меня в курсе последних сплетен и проверять, не делаю ли я того, чего делать не следует.

– Дирдрей О'Грейди. Мы были в одной группе, когда мне было пять лет. – Я отодвигаюсь, чтобы официант мог поставить передо мной десертный прибор и крем-брюле. – У миссис О'Грейди шестеро внуков, и мама считает, что это идеальное количество отпрысков от двоих детей. Говорит, что миссис О'Грейди счастливица. На самом деле мама звонила из-за Финна.

– Сейчас угадаю. Подружка твоего брата беременна. Ну, зато на тебя мама больше давить не будет.

– Какая подружка? Вот скажи мне, ты видела хоть одну девушку, которая захочет терпеть двадцативосьмилетнего маменькиного сыночка, считающего, что мыло – это имя родственника из Корка? – Я протыкаю ложечкой крем-брюле и жду появления трещины, из которой покажется сочный и сладкий десерт. – Не угадала. Сейчас подскажу. Вот что сказала мама: за последние два дня он молился восемь раз и даже сходил на исповедь к отцу Эндрю. Она во всем винит себя.

– Сейчас угадаю. Финн – голубой?

– Хуже. Тебе везде мерещатся голубые.

– Значит, импотент?

– С какой стати он будет рассказывать об этом матери? Тогда с чего ей винить себя?

– Не знаю. Может, она молит Бога, чтобы вы оба сохранили себя для брачной ночи. Кажется, у вас с Себастианом это получается. Сдаюсь. – Лиз подносит чашку с кофе к губам. – Ему выписали штраф за парковку в неправильном месте? Он купил альбом Бритни Спирс?

– Нет, он стал буддистом. Финн Кеннеди, который был помощником при алтаре в приходе Святого Игнатия в Клонтарфе, стал буддистом. Только представь.

– Не могу. И что по этому поводу думает твоя мать?

– Угадай. Считает, что не выполнила долг матери-католички. Ей предложили отказаться от уборки в церкви, а ее положение в комитете по сбору средств при церкви Сент-Винсент де Поля теперь под вопросом.

– А отец?

– Наверное, воспользовался поводом, чтобы зависнуть в пабе. – В детстве я считала, что мой отец Дермот – моряк, поскольку каждый вечер он заявлял о том, что уходит «на яхту». Яхта оказалась названием паба в конце улицы. Когда я подросла, мне захотелось, чтобы однажды он действительно ушел в море.

– Но твоя мать не виновата, – протестует Лиз. – Финн взрослый человек и сам отвечает за свои поступки.

Я фыркаю при мысли о том, что мой брат может почувствовать хотя бы малейшую ответственность за что бы то ни было.

– Дело в том, что он узнал о буддизме через интернет-чат, а компьютер ему купила мама. Наверно, он месяцами сидел в Интернете и изучал, что такое Просветление. Она недавно получила счет.

– Вот оно что! – восклицает Лиз, наклоняясь ко мне, чтобы запустить ложечку в мой крем-брюле. Последний кусочек! Никакого уважения к старой дружбе! – А ты никогда не думала о том, чтобы создать свой интернет-чат, где можно говорить о диетах? Где можно было бы беседовать с желающими похудеть.

– А такие бывают? – Я нахожу идею сомнительной.

– Не знаю, должны быть. Если в онлайне беседуют о буддизме, то уж где-нибудь наверняка говорят о калориях. – Лиз серьезно задумывается. – А если нет, то почему бы тебе не создать такой чат?

Я чуть не опрокидываю чашку с кофе на льняную скатерть.

– Что-что? Мне показалось, ты только что предложила мне создать свой интернет-чат?

– Так и есть. Согласись, ты же знаешь все премудрости – уловки и советы, калории, какая диета лучше, какая хуже. И еще. – Она выдерживает многозначительную паузу. – Мой парень… мой жених, – улыбается, произнося непривычное слово, – знает, как делать веб-сайты и чаты. А я прорекламирую у себя в журнале…

– Ты же пишешь о финансах.

– Придумаю что-нибудь, – успокаивает меня Лиз, – ты же работаешь в пресс-бюро и отлично разбираешься в рекламе и во всем таком.

– «Браунс Блэк». Я занимаюсь рекламой инвестиционного банка, – четко произношу я. (Лиз, кажется, не замечает. Наверно, из-за того, что не ест сахар.) А не диетологических веб-сайтов, чатов или что там еще.

– Да ладно тебе. – Лиз раздраженно взмахивает руками. – Посмотри на это иначе. Ты можешь стать первым в мире миллионером, построившим свое состояние на диет-чате.

– Или первым в мире неудачником.

– Я тебя не понимаю, Орла. Ты говоришь, что хочешь похудеть и тебе нужна группа поддержки, а когда я придумываю, как лучше всего это сделать, ты начинаешь отгораживаться кирпичной стеной, – сердится Лиз.

– Неправда.

– Правда. Точно так же ты звонишь мне в понедельник и говоришь, что села на диету, а потом снова звонишь в пятницу и говоришь, что диета закончилась. Потому что во время обеда с журналистом тебя сильно потянуло на самые калорийные блюда. Как это у тебя называется? Сила Притяжения Калорий.

– Настоящий феномен, – бросаю я с вызовом. – У меня глаза стекленеют, стоит мне увидеть надпись «жареное» и «вареное». Я уже говорила об этом моему окулисту.

– И что он посоветовал?

– Заказывать салат. – Делаю паузу. – И когда я, по-твоему, буду заниматься этим чатом?

– Что значит «когда»? Ты постоянно жалуешься, что Табита поручает отвечать на телефонные звонки в обед, когда все равно никто не звонит. Почему бы тебе не заняться чатом в это время? Скажешь клиентам, что чат работает с 12.00 до 14.00. Если кто-то пройдет мимо твоего рабочего стола, то подумает, что ты готовишь пресс-релиз или что-нибудь там еще.

– А как же Патти?

– Она твоя помощница. Поэтому вряд ли станет доносить. К тому же, если верить тому, что ты говоришь, после обеда она все равно ничего не соображает. И еще, я только что придумала для твоего чата идеальное название, – добавляет она, поглядывая на брошь дамы за соседним столиком: – «Легче перышка».