Текст книги "Волшебство без прикрас (СИ)"
Автор книги: Harold Fox
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава 84
Не считая меня и блондинки-командирши по имени Хэлкерт, в шестом взводе было еще четырнадцать человек, девять парней и пять девчонок. Каждый взвод квартировался в отдельном бараке, без каких либо оговорок на пол. Я еще в госпитале заметил, что в армии Союза нет половых различий, только звания и специальности. «Если ты солдат, твое дело выполнять приказ и неважно, что у тебя между ног!» – такой афоризм как-то днем выдал сержант Вирнуд.
Во взводе меня быстро окрестили Салагой и шпыняли все кому не лень. Два здоровяка, Тенкоф и Браглеф, не отличающиеся интеллектом, но с явной тягой к садизму, переключились с Дилкина на меня, и каждый день придумывали унизительные издевательства. То говна в обувь напихают, то обоссут мои штаны. Как-то раз эти гады спрятали мою форму, и мне пришлось бегать по учебке в одних трусах.
Самое обидное, что за рязящую говном обувь, зассанные штаны или разгуливание по части в трусах, расплачиваться приходилось мне, отбывая срок на губе. Понятное дело, ни Хэлкерт, ни Вирнуд, ни кто-то другой из старших, разбираться в моих проблемах не собирались. Более того, как-то раз, я психанул и пожаловался на Тенкофа и Браглефа сержанту, за что тот, отправил меня на губу. На трое суток.
В общем, нужно было что-то делать. Как-то отбить желание этим отморозкам издеваться надо мной. Для начала, я попытался найти тех, кто захочет помочь мне проучить обидчиков у себя во взводе. Надеясь на то, что хотя бы тот же Дилкин, не упустит возможности отомстить ублюдкам.
Но я ошибся. Девушки со мной даже разговаривать не стали, позже я понял почему: все они спали то с Тенкофом, то с Браглефомом. Подходить со своей идеей к командирше Хэлкерт я не осмелился.
– Послушай, Салага, – ответил мне один из сослуживцев, очкарик по имени Уицлер, – если ты попытаешься дать отпор этой парочке, они порвут тебя. Поверь, лучше не отсвечивать.
Он единственный кто вообще стал меня слушать. Остальные, когда понимали о чем пойдет речь, молча вставали и уходили. Даже Дилкин, покрутил мне у виска. Оно и понятно, ему грех жаловаться – пока эти уроды донимали меня, его никто не трогал.
Короче, я был один. Но учебка Ангварского Союза это не Врамис, здесь не было холопчиков, которым нельзя ослушаться своих хозяев. Здесь ценили грубую силу. Хватит терпеть издевательства этих уродов, пора им ответить! Жестко, бескомпромиссно и так, чтобы все в учебке поняли: связываться с Кершифом – чревато.
Тенкоф и Браглеф редко ночевали на своих койках, проводя большую часть ночи либо в наряде, либо в соседних бараках. Это дало мне возможность, под покровом ночи пошариться в их тумбочках. Изначально я планировал подкинуть им колеса, которых у меня был целый кулек – прощальный подарочек от толстушки Стакси. Но, к своей радости, в одной из тумбочек нашлась фляжка с брагой.
Я не жадничал, раскрошил бо́льшую часть колес. Если эти уроды не подохнут от передоза, их ждет знатный приход.
«Интересно, сколько времени они проведут на губе?» – проскочила довольная мысль в моей голове, пока я тряс фляжку, размешивая в браге порошок из колес.
* * *
Утром я проснулся от дружного хохота своих соседей по бараку. Все как один угорали над двумя обдолбанными уродами: Тенкофом и Браглефом. Эти козлы сидели на своей двухярусной кровати и, думая, что они на борту паролета, старательно пытались его посадить. Попутно ругаясь матом, вереща от страха и психуя.
«Ах, эта сладкая месть», – довольно подумал я, наслаждаясь зрелищем. Но, пока эти уроды чудят в бараке нашего взвода, месть неполная. Нужно выгнать их на плац. Я встал, неторопливо подошел к обдолбанным утыркам и, с криком «пожар» столкнул их по очереди с кровати.
Оказавшись на полу, они переглянулись и, завопив «пожар», бросились прочь из барака.
– Вот это, другое дело, – улыбнулся я, потирая руки. Не обращая внимания на косые взгляды сослуживцев, я вальяжно направился на плац.
Прежде чем обдолбышей поймали, они почти четверть часа чудили по всей учебке. Навалили кучу на плацу, устроили пожар в столовой, обассали несколько углов в учебной части. Даже пытались прорваться в кабинет к сержанту Вирнуду. Там-то их и заластали.
Я бы многое отдал лишь бы увидеть выражение лица сержанта!
Ублюдков закрыли на губе на целых две недели! Причем их колбасило по меньшей мере еще сутки. Но губой дело не ограничилось. Тенкофа и Браглефа выпороли, всыпав по пятнадцать плетей каждому, и отправили в штрафбат.
«Лучше и быть не могло», – довольно подумал я, когда несколько дней спустя сержант Вирнуд огласил приговор перед построившимися на плацу курсантами.
Только я подумал, что больше меня никто задирать не будет, немного расслабился и приступил к обдумыванию плана «как не попасть на фронт», жизнь снова подкинула мне препятствие. На сей раз им оказалась командирша Хэлкерт.
Через несколько дней, после того как Тенкоф и Браглеф покинули учебку, перед отбоем она села ко мне на кровать, пристально посмотрела в глаза и прошептала:
– Я, знаю, что это сделал ты.
Глава 85
– Вы это о чем? – пытаясь не поддаться панике, включил я дурачка.
– Не бзди, – продолжала Хэлкерт, – они мне самой порядком надоели, так что я тебя не выдам. Но за тобой должок.
«Вот и шантаж начался. Она, теперь, с меня живым не слезет, будет выжимать по полной, а потом, все равно, сдаст сержанту. Ну, да ничего! Я и до тебя доберусь, сучка!»
– Сегодня, – продолжала командирша, – через час после полуночи, я жду тебя у себя. Понял?
Я кивнул. Хэлкерт улыбнулась, похлопала меня по плечу и ушла.
«Вот же ж пронырливая дылда! Где я мог проколоться? Я старался быть аккуратным и делать все без пыли и шума. А, может, у нее ничего нет? Может, эта стерва просто берет меня на понт? – размышлял я, лежа на кровати в ожидании назначенного времени. – В любом случае, нужно пойти к ней, и выяснить, что она знает и что ей нужно. Вдруг, дылда озвучит приемлемые условия? Конечно, надеяться на это было верхом оптимизма. За проведенное в этом убогом, истощенном бесконечной войной мирке, я окончательно разуверился в человеческой доброте. Здесь каждый норовил подсидеть ближнего, даже, несмотря на то, что он твой соратник.
Ну, да не беда! Мы еще посмотрим кто кого!»
* * *
Командирша жила в отдельной комнате, в бараке нашего взвода. Её дверь была всего в паре метров от входа в общую спальню. Как и было приказано, в час и одну минуту ночи, я встал и направился к Хэлкерт.
Дверь была чуть приоткрыта, из-за нее пробивался тусклый свет ночника. Я вошел. В комнате царил полумрак, небольшой островок света раскинулся вокруг прикроватной тумбочки, на которой стоял ночник.
Командирша лежала на кровати накрывшись одеялом и что-то читала. Увидев меня, она отложила книгу в сторону и, негромко сказала:
– Закрой дверь на щеколду.
Я так и сделал. Хэлкерт откинула одеяло. Под ним она была совершенно голая.
«Вот так сюрприз», – пронеслась у меня в голове довольная мысль, пока мой взгляд с аппетитом скользил по атлетической фигуре командирши.
Несмотря на то, что внешне она была на любителя, тело у Хэлкерт оказалось зачетным. Небольшая упругая грудь, плоский живот, чуть ниже островок белых курчавых волос. «Красота», – облизываясь, подумал я. Мой маленький офицер готов был сам выпрыгнуть из штанов и пуститься в бой.
– Ты долго собираешься пялиться? – недовольно шикнула Хэлкерт. – Раздевайся!
Процесс прошел без заморочек и прелюдий. Она встала на четвереньки, а мне оставалось немного поработать.
– Не вынимай! – шикнула она, когда я кончил. Но было уже поздно, ее попка окропилась моим семенем. Командирша выругалась и недовольная встала с кровати.
– Что такое? – не понял я.
– Если ты будешь кончать мне на задницу, я никогда не забеременею, – она достала из шкафа полотенце и стала вытираться.
Эта фраза меня выбила из колеи.
– В этом и смысл, – развел я руками. – Ты же не предупредила, что хочешь от меня ребенка.
– А для чего, по-твоему, мы сейчас это делали?
– Ради удовольствия.
– Удовольствия, – фыркнула Хэлкерт, – твое удовольствие не отправит меня в столицу, подальше от передовой, а вот беременность – да.
Оказалось, что руководство Союза очень трепетно относится к деторождению. Поэтому неофициально в армии разрешены половые контакты между мужчинами и женщинами. А если солдат женского пола беременеет, его отправляют в столичный центр репродукции, пока на свет не появится новый солдат.
По словам Хэлкерт, многие женщины специально беременеют, чтобы избежать отправки на фронт.
– А, что, происходит после того, как ребенок рождается? – спросил я.
– Женщине дают месяц на восстановление и отправляют на фронт.
– А как же ребенок?
– У него будет минимум тринадцать лет, прежде чем его призовут на службу.
«Жесть какая», – пронеслось у меня в голове. Рассказ командирши перевернул мое представление о человечности с ног на голову. Дикое устройство этого мира повергало в депрессию. Теперь, понятно, почему местные люди такие угрюмые, злые и жестокие.
У меня возникло чувство жалости к Хэлкерт, захотелось её обнять, приласкать, сделать что-то приятное.
Когда она вернулась в кровать, я спустился к ее курчавому островку и поцеловал.
– Ты чего? – удивилась командирша. Ничего не ответив, я спустился ниже, начав ласкать ее языком.
– Давай без этой ерунды, – проворчала она. Но я не обращал на слова внимание. Совсем скоро, Хэлкерт довольно простонала:
– Да… продолжай…
Всю ночь я ублажал эту несчастную, не знающую ничего кроме войны девушку.
Несколько раз я наполнял ее трепетное лоно семенем. В перерывах мы разговаривали, Хэлкерт охотно рассказывала о местных обычаях и нравах, а я мотал все на ус.
Под утро изможденные и довольные, мы заснули. На сон нам оставалось чуть больше трех часов. Командирша заметно стала мягче, и даже уснула в моих объятиях.
Глава 86
С тех пор как моих обидчиков не стало, я смог вдохнуть свободной грудью: моя жизнь в учебке стала заметно лучше. Я усердно занимался физической подготовкой, стрельбой, тактикой ведения боя и другими науками, которые нам преподавали.
По словам Хэлкерт, избежать отправления на фронт я смогу, если забеременею или сдохну. Оба варианта меня не устраивали. Был и третий вариант, правда, от войны он не спасал, но зато мог повысить шансы выжить на фронте – получить направление в офицерскую школу. Офицеров реже использовали как пушечное мясо, да и условия их жизни в армии сильно отличались в лучшую сторону от жизни рядовых солдат.
В общем, у меня появился стимул стать отличником боевой подготовки, выделюсь из толпы и, мне непременно одобрят учебу в офицерской школе.
Будучи любовником командирши моего взвода, я без зазрения совести пользовался привилегиями, которые у меня появились. Доступ в тир практически в любое время, больше свободного времени, в которое я мог засесть за учебники или больше отдохнуть после усиленной тренировки.
Так пролетели три месяца. Наступила осень, а вместе с ней пришли холода и затяжные дожди. Местные пейзажи стали еще мрачнее и депрессивнее.
Я, довольно, неплохо наловчился стрелять, обращаться с холодным оружием и драться. Но, на фоне других курсантов, мои достижения были немногим выше среднего. А, вот, по стратегическому планированию, я оказался в числе лучших. Препод – лейтенант Лоркцин, на первом же занятии отметил остроту и скорость моего мышления, и предложил посещать спецкурс, на который ходили командиры взводов и кандидаты на эту должность.
* * *
Стояло раннее утро. Шел мелкий дождик. Он, то усиливаясь, то почти прекращаясь, лил почти неделю. Было зябко и сыро. Время от времени налетал холодный порывистый ветер.
– С играми покончено, дети мои! – рявкнул сержант Вирнуд. Заложив руки за спину, он, припадая на деревянный протез, прохаживался вдоль нашего взвода, который построился на плацу. – Теперь, вас ждут учения в обстановке максимально приближенной к боевой! – продолжал он. – И пусть пули у вас резиновые, боль от них настоящая! А, те, кто покажет плохой результат, уже в конце этой недели окажутся на передовой. Хватит прохлаждаться, пора отрабатывать жратву, которую Союз на вас тратит! Рекорд части, сорок три минуты! Но таким как вы, его не побить! Постарайтесь просто не обосраться! Вам все ясно?!
– Так точно, ваш бродь! – разом отозвались мы.
– Вперед, марш!
По сути все это напоминало матч в пейнтбол. Полигон с различными строениями, лесополосами, траншеями, дотами, остовами машин и прочими вещами, которые имитировали поле боя. Две команды, резиновые пули с краской. Только, вот, проигравший взвод отправится на фронт. Чтобы победить, нужно было перебить солдат противника или захватить их штаб.
Нам противостоял третий взвод – «зеленые». Нам же достался флаг красного цвета.
«Символично», – в тот момент подумал я. Мой дед всегда был прожженным комунякой, дошел до Берлина и брал рейхстаг. Ну, что ж дед, постараюсь не опозорить твой любимый цвет!
– Уицлер, Варцоф и Линтак, на вас штаб! – приказала Хэлкерт. – Костьми лечь, но чтоб, ни один противник и на сотню шагов не приблизился к флагу!
– Есть! – дружно ответили те.
Остальных Хэлкерт решила разделить на три группы по четыре человека и зайти сразу с трех направлений. Такое решение, казалось логичным – мы не знали местности, и кроме зеленых, могли столкнуться с чем угодно.
Хэлкерет, я, невысокая брюнетка спортивного телосложения по имени Вирта и Олктис – лысый здоровяк, с кулаками с пол моей головы, двигались по центру поля. С неба по-прежнему моросил дождь, превращая землю под ногами в слякоть.
– Сраный дождь. Быстрее бы уже морозы начались, – проворчал здоровяк.
– Морозы? Сдурел? – усмехнулась Вирта.
– Терпеть не могу сырость и слякоть.
– Поверь, лучше грязь, чем мерзнуть в сугробе.
– Нет уж, я предпочел бы сугроб и легкий морозец, чем эти сопли.
– Когда ты отморозишь свои бубенцы, запоешь по-другому, – вновь усмехнулась Вирта.
Дорога впереди раздваивалась. Основной тракт поворачивал направо, а налево убегала небольшая тропинка. Хэлкерт, недолго думая, повела нас направо.
Дорога делала крутой вираж, огибая большую гору мусора. Миновав поворот, мы оказались на пятачке окруженном со всех сторон обгоревшими остовами машин.
– Похоже тупик. Давайте назад, к той тропе, – произнесла командирша.
– Стойте! – донеслось откуда-то сверху.
Все мы инстинктивно вскинули винтовки.
– Не стрелять! – приказала Хэлкерт, когда перед нами возник коренастый Дилкин. Он был с ног до головы в грязи, без шапки, а его штаны и ватник изодраны.
– Докладывай, солдат! – приказала командир.
– Мы попали в засаду… – начал Дилкин. Его группа, продвигалась по левому флангу. Все кроме него полегли под перекрестным огнем.
* * *
– Продолжаем придерживаться плана, – сказала командир, выслушав рапорт Дилкина.
– Командир, можно вас, – обратился я к своей любовнице. Высказывать свою идею, лучше было наедине, чтобы не подрывать её авторитет.
– Мы незнаем, что нас ждет впереди, сколько их и где они засели, – прошептал я, когда мы отошли в сторону. Тогда мы еще не знали, что ребята из третьей группы тоже вышли из игры. – А если мы зайдем с правого фланга…
– Они, скорее всего уже перегруппировались, – перебила меня, покрутив головой Хэлкерт.
– Но…
– Отставить разговорчики! Продолжаем действовать по плану!
Загрохотали выстрелы. Командирша вскрикнула от боли и упала. Я машинально пригнулся, перекатился через плечо в сторону ближайшего укрытия – несколько стоящих друг на друге ржавых бочек.
Переведя дух, я снял ружье с предохранителя и выглянул из укрытия. На пяточке никого кроме корчившейся от боли Хэлкерт не было. Так, надо выяснить, сколько осталось нас, и сколько зеленых на нас вышло.
– Кто еще остался?! – выкрикнул я. В ответ тишина. Естественно никто из наших не станет себя обнаруживать. Мне никак нельзя было отсиживаться, я метил в офицеры. Так что надо было вызывать огонь на себя, в надежде, что кто-то из моих заметит врага и прикончит.
Собравшись с мыслями, я рванул к раскинувшейся неподалеку груде металлолома. Прогремел выстрел. Пуля просвистела у меня буквально перед носом и врезалась в металлическую переборку. Я нырнул в новое укрытие и замер. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь.
«Пронесло», – промелькнуло у меня в голове.
Вдруг я увидел здоровяка Олктиса. Он высунулся из-за обгорелого металлического остова, некогда бывшего чем-то вроде автомобиля, вскинул ружье и выстрелил. Тишина. Видимо мимо. Перезарядил и опять выстрелил – где-то слева, в кустах раздался крик.
«Есть!» – довольно подумал я.
Сзади послышался шорох. Обернувшись, я увидел зеленого и дуло его ружья. Моя рука машинально вырвалась вперед, ухватилась за ружье и увела его в сторону. Раздался выстрел. Недолго думая, я врезал противнику ногой в промежность. Тот вскрикнул, выпустил оружие и, взявшись за отбитые яйца, скрючился от боли.
Нападавших было двое. Первого снял здоровяк Олктис, второго я взял в плен. Они успели «убить» Хэлкерт и Дилкина. Отлично! – проскочила в моей голове довольная мысль, – теперь, у нас есть язык! Он расскажет нам о планах противника и их диспозиции.
– Зайдем с правого фланга, – предложил я, после того, как пленный рассказал нам где спрятались его соратники. Рисуя веткой в пыли, план поля и помечая крестиками засады противника, – «зеленые» вряд ли ждут нас там опять.
– А, чой-то ты раскомандовался? – проворчал здоровяк.
– Ты серьезно? – мне ничего не оставалось кроме как усмехнуться. Каким надо было быть имбициллом, чтобы именно сейчас начать выяснять, кто главнее и чей болт длиньше.
– Вполне, – ответил Олктис.
– У тебя есть предложение получше?
– Придерживаемся плана Хэлкерт! Продолжаем наступление по центру.
На поле боя нет места демократии. Есть приказ и его нужно выполнять, а всякого рода заминки и споры, могут быть чреваты. Я не мог допустить проволочек, из-за которых наш взвод потерпит поражение, и моё офицерское будущее накроется медным тазом. Без лишних слов, я вскинул ружье и нажал на спусковой крючок, выстрелив в грудь здоровяку. Тот вскрикнул от боли и рухнул на землю.
* * *
Чтобы окончательно запутать «зеленых», я и Вирта натянули на себя их форму. Так, увидев нас, они не начнут стрелять. Ну, по крайней мере, я на это надеялся.
Выведя из игры языка, мы отправились вдоль правого фланга в сторону штаба неприятеля.
Передвигались короткими перебежками, от одного укрытия к другому, прикрывая друг друга по очереди.
– А, что если пленник соврал? – прошептала Вирта, когда мы остановились у бетонной плиты, чтобы осмотреться.
– Для этого мы и переоделись. Они не ждут от нас ничего подобного, – ответил я, выглядывая из укрытия. Дальше, метров сто тянулся пустырь, в конце которого виднелся полуразрушенный дом пятистенок. Про него рассказывал Дилкин, здесь-то его отряд и угодил в ловушку зеленых.
– Нас за такое могут наказать, – покрутила головой Вирта.
– На войне нет правил. Квальтийцы ни с кем из нас не станут жеманничать, да и в правилах нет прямого запрета…
Мой расчет был на то, что они не ожидают здесь нашего повторного появления – раз мы знаем, что в доме засел противник, мы будем искать другой путь для прорыва. На их месте, я оставил бы здесь пару человек, а остальных растянул по всему фронту, что бы противник, не смог пройти незамеченным.
Но они не я. Язык говорил, что они разделились на три группы по пять человек. Получается, что штаб никто не охраняет? Весьма глупо. Но, пленник мог врать.
В любом случае наш путь к штабу зеленых лежал через этот пятистенок, и нам с Виртой предстояло узнать, сколько зеленых в нем засело.
* * *
– Граната! – выкрикнул я, бросив в окно ботинок. Эту хитрость мне довелось видеть в детстве, в старом советском кино про войну с фашистами.
«Зеленые» очертя голову бросились прочь из домика. Кто в дверь, кто через окно. Тем самым угодив под наш перекрестный огонь.
– Я насчитал четверых. А ты?
Вирта не ответила. Она пнула одного из «убитых», и рявкнула:
– Сколько вас было!?
– Пошла ты, – процедил сквозь зубы зеленый, потирая место, куда пришелся удар резиновой пули.
Прогремел выстрел. Я машинально бросился на Вирту, прижимая её к земле. От неожиданности она крякнула. Стоило мне оказаться сверху этой знойной брюнетки, ощутить ее горячее дыхание и упругую грудь, мой маленький офицер тут же зашевелился, увеличиваясь в размерах.
«Вот бы пожарить эту кукурузку», – пронеслось в моей голове.
– Тебя не задело? – спросил я.
– Нет, – улыбнулась девица, игриво ущипнув меня за мягкое место.
Стреляли из дома, а значит, не все купились на уловку с ботинком или просто не успели вовремя убежать. «Как же нам тебя выкурить, засранец?» – размышлял я. Мы с Виртой лежали неподалеку от домика, в неглубокой канаве.
– А, может пусть себе сидит? – вдруг предложила она.
– Что? – погруженный в свои мысли, я не сразу сообразил, что девица имеет ввиду.
– Зачем он нам? Мы обойдем дом и прорвемся к штабу, – пояснила Вирта.
«А, что? Её слова не лишены смысла. Зачем нам тратить время на выкуривание этого урода, если он никак не мешает нам сделать марш-бросок и захватить штаб».
– Отличная идея, – улыбнувшись, сказал я.
* * *
Отряд зеленые настиг нас, когда до их штаба оставалось рукой подать. С нашей позиции даже виднелся реющий на ветру зеленый флаг.
– Плотно шмаялют, – прорычала Вирта, пригинаясь от свистящих над головой пуль. Мы засели в небольшом, сложенных из мешков с песком, укреплении. По меньшей мере шестеро зеленых настойчиво приближались к нам.
– Где-то еще трое, – украдкой выглядывая из укрытия, сказал я, – если они возьмут нас в кольцо – наша песенка спета.
– Штаб совсем рядом, – Вирта выстрелила, – нужно попытаться его захватить. Иди, я их задержу столько, сколько смогу.
Времени на сопли не было. Она права: я быстрее и сильнее – у меня больше шансов на успех.
– Держись, – сказал я, готовясь рвануть в сторону штаба. Вирта вдруг поцеловала меня в губы и сказала:
– На удачу.
Я кивнул и, что было сил, побежал.
* * *
Когда казалось, что вот он штаб и флаг неприятеля у меня в руках, а вместе с ним и путёвочка в офицерскую школу, трое зеленых возникли у меня на пути. Я машинально вскинул ружье и выстрелил от бедра. Тот, что был ближе всех, вскрикнул и, схватившись за лицо, упал.
«Вот ему не повезло», – пронеслось у меня в голове.
Двое других вскинули свои стволы и, наставив на меня, открыли огонь. Я отскочил в сторону, перекатился через плечо, перезарядил ружье и вновь выстрелил. Еще один зеленый с криком упал. Времени на перезарядку не было: оставшийся неприятель сделает это быстрее. Понимая это, я отчаянно заорал и, что было сил, бросил в него свой ствол, прикладом вперед.
Не ожидавший такого финта зеленый, охнул, когда приклад прилетел ему в голову, но устоял на ногах. Мне этой заминки было достаточно. Я подлетел к нему и уже проверенным ударом ноги врезал по яйцам.
– Сука, – простонал зеленый, скрючившись, от боли.
– Извини, – ухмыльнувшись, я похлопал его по плечу, взял свое ружье и побежал к флагу.
«Вот она, заслуженная победа!» – пронеслось в моей голове. Я поднялся на постамент, в котором был закреплен флагшток. Сердце от радости бешено колотилось.
«У меня получилось! Офицерская школа, я иду к тебе!» – с этими мыслями, мои пальцы вцепились в древко флага и вытащили его из фиксатора.
– Победа! – выкрикнул я, размахивая своим трофеем.
