Текст книги "Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом"

Автор книги: Ханох Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

ФОГРА (отталкивая платье). Бе-бе-бе-бе-е-е…

КЛАМАНСЭА. Я тебя в животе носила. Рожала в муках, растила. Не позорь меня. Докажи, что я родила тебя не напрасно. (Протягивает платье.)

ФОГРА (отталкивая платье). Бе-бе-бе…

ВАРШВИАК (выхватывая платье у Кламансэа и протягивая его Фогре). Фогра! Это я, Варшвиак!

ФОГРА (отталкивая платье). Бе-бе-бе-е…

ВАРШВИАК. Я твой жених. Вечером я стану твоим мужем. Мы всю жизнь будем вместе. Кто тебе ближе меня?

ФОГРА. Бе-бе-бе…

КЛАМАНСЭА (отбирая платье у Варшвиака). Так больше не может продолжаться. Время уходит. Реши наконец, кто будет твоим заместителем – я или Варшвиак?

ФОГРА (прекращая баловаться). Откуда мне знать, кто будет моим заместителем? Решайте сами.

КЛАМАНСЭА. Нет. Я хочу, чтобы это сделала ты. Чтобы ты сказала: от кого ты согласна принять платье?

ФОГРА (плача). Паразиты! Эгоисты! Фашисты! Вы не видите, что я всего лишь заблудившаяся маленькая девочка? Что мне нужно внимание. Не видите, какая я беззащитная? Если я сейчас наложу в штанишки, я даже не знаю, что делать с какашками. Коммунисты!!!

ВАРШВИАК (растроган слезами Фогры, кричит на Кламансэа). До чего ты довела мою невесту в день нашей свадьбы, старая карга?! Это наше личное дело! Катись отсюда ко всем чертям! (Выхватывает платье.)

КЛАМАНСЭА. Плевать мне на тебя! «Жених»! Мать – одна, а женихов – ого-го! Видали мы таких женихов! Так что мы еще посмотрим! (Выхватывает платье и протягивает Фогре.)

ФОГРА (сквозь слезы). Нет. Хефец.

ВАРШВИАК. Что-о?!

ФОГРА. Ты против? Уже пытаешься ограничить мою свободу?

КЛАМАНСЭА. Тебе бы только покапризничать. Я знаю – никто тебе меня не заменит. Но если Хефец тебе дороже, что ж, зови Хефеца. Пусть он тебе рассказывает, что делать с какашками. (Швыряет платье Варшвиаку.) Только боюсь, ему сейчас не до платьев. У него на носу похороны. Я возвращаюсь к своему мужу!

ФОГРА (переставая плакать). Куда? В ад?

КЛАМАНСЭА. Ад – здесь. Дорогу мне! Я иду играть в похороны Хефеца. (Уходит. Пауза. Варшвиак подходит с платьем к Фогре.)

ВАРШВИАК. Почему в день моей свадьбы меня так мучают? Я всю жизнь мечтал жениться. Не мешайте мне жениться! (Пауза.) Фогра! Теперь мы одни. Возьми платье. (Фогра выхватывает платье и швыряет его на пол.)

ФОГРА. Только Хефец! Он мой единственный возлюбленный!

ВАРШВИАК (затыкая уши). На кухню!!! (Убегает.)

КАРТИНА 5

Полдень того же дня. Комната в доме Тэгалаха. ТЭГАЛАХ в ночной рубашке Кламансэа примеряет ее шляпу. Входит КЛАМАНСЭА.

КЛАМАНСЭА. Идиот, ты мне шляпу растянешь.

ТЭГАЛАХ. Эта шляпа – моя. И ночная рубашка – моя. Сейчас я – Кламансэа. Предыдущая Кламансэа дезертировала к Фогре. Ну и пусть. Я и без нее обойдусь. Таких, как она, – полно. С сегодняшнего дня я сам себе Кламансэа. Сам буду играть с Хефецем и все роли буду исполнять тоже сам.

КЛАМАНСЭА (подходит к Тэгалаху и пытается снять с него шляпу, но он успевает отпрыгнуть). Ты мне ее всю растянешь. Шляпу мою. (Кричит.) Господи, мне шляпу растягивают!

ТЭГАЛАХ. Я растяну – я и стяну. Я сам себе Кламансэа.

КЛАМАНСЭА (бегая за Тэгалахом). Отдай мою шляпу, отдай!

ТЭГАЛАХ (убегая). Я – новая Кламансэа. Я – нью-Кламансэа!

КЛАМАНСЭА. Отдай!!!

ТЭГАЛАХ. Моя! Все мое! Я – Кламансэа!

КЛАМАНСЭА (останавливаясь). Я тебе покажу «Кламансэа»! Я тебе покажу! (Убегает во вторую дверь.)

ТЭГАЛАХ. Это не я все бросил, не я все предал.

Бежит за ней. Из первой двери появляется ХЕФЕЦ.

ХЕФЕЦ. Где же вы все? Я жду, жду… (Уходит во вторую дверь. Из первой двери выбегает Кламансэа с брюками Тэгалаха в руках.)

КЛАМАНСЭА. Я тебе покажу «Кламансэа»! (Из той же двери выбегает Тэгалах.)

ТЭГАЛАХ. Все тут мое! Отдай мои брюки! (Кламансэа убегает во вторую дверь. Из первой двери появляется Хефец.)

ХЕФЕЦ. А как же мои похороны? Когда мы начнем играть?

ТЭГАЛАХ. Сам себя хорони. (Убегает за Кламансэа.)

ХЕФЕЦ. Что значит «сам»? (Бежит за Тэгалахом. Через ту же дверь, брошенная рукой Кламансэа, на сцену вылетает шляпа, которая была на Тэгалахе. Тэгалах возвращается, чтобы поднять ее, следом за ним входит Хефец.)

ХЕФЕЦ. У нас мало времени. В шесть мне уже надо прыгать.

ТЭГАЛАХ (поднимая шляпу). Не путайся под ногами. Не видишь, я занят? (Убегает во вторую дверь.)

ХЕФЕЦ (бежит за Тэгалахом). Ты же меня сам все время торопил. (Уходит во вторую дверь. Из первой двери выходит Кламансэа в брюках Тэгалаха. В руках у нее шляпа Тэгалаха и его пиджак. Следом за ней выбегает Тэгалах.)

ТЭГАЛАХ. Брюки!

КЛАМАНСЭА. Я тебе покажу «Кламансэа». (Уходит во вторую дверь, из первой выбегает Тэгалах, а за ним Хефец.)

ХЕФЕЦ. Скоро уже шесть часов!

ТЭГАЛАХ (оборачиваясь к нему). Слушай, ты! Отстань от меня со своими похоронами. Собрался умирать – и умирай! Не можешь – не умирай. (Убегает во вторую дверь.)

ХЕФЕЦ. Не умирать? После всего, что вы мне сделали? (Убегает за Тэгалахом во вторую дверь. Из той же двери появляется Тэгалах с веером в руке, за ним вбегает Хефец.) Я же людей пригласил! (Из первой двери появляется Кламансэа в шляпе и костюме Тэгалаха. Тэгалах начинает махать веером у нее перед носом. Оба смотрят друг на друга.) Могильщики мои дорогие!

ТЭГАЛАХ. Цыц! (Обращаясь к Кламансэа.) Кто это, если не мой покойный дедушка, А. Б. Тэгалах?

КЛАМАНСЭА. Забавно. После двадцати семи лет замужества проснуться однажды и увидеть рядом с собой саму себя!

ТЭГАЛАХ (передразнивая ее, задирает рубашку и показывает свой зад). Вот как я тебя стыжусь!

КЛАМАНСЭА (передразнивая Тэгалаха). Какие туфли! На каких ногах! Упасть на землю и лизать!

ТЭГАЛАХ (передразнивая ее). Пришло время стать бабушкой.

КЛАМАНСЭА (передразнивая его). Вперед, к победе!

ХЕФЕЦ. Вы, наверное, забыли…

КЛАМАНСЭА. Ничего мы не забыли. Нам просто это уже неинтересно.

ТЭГАЛАХ. И чтоб я тебя больше не слышал.

ХЕФЕЦ. Не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! Кламансэа, Тэгалах, дорогие мои могильщики! Я хочу, чтобы вы опять стали счастливыми. Я ведь именно для этого и умираю. Вы обязаны отравить мне последние часы моей жизни. Сбросьте Хефеца в могилу, утрамбуйте на ней землю.

Входит ФОГРА в трусиках, лифчике и летном шлеме.

Вот он – мой ангел смерти! Как хорошо, что ты пришла! Они не хотят играть в мои похороны.

ФОГРА. Значит, вы больше не играете в Хефеца? Ну ют, я как всегда в центре событий. Впрочем, иначе и быть не может.

ХЕФЕЦ. Но я хочу, чтобы они меня мучили.

ФОГРА. Не видишь? Они больше не могут. У них нет сил.

ХЕФЕЦ. Но мне это необходимо.

ФОГРА. Если тебе мало мучений… положи себе на голову стол.

ХЕФЕЦ (после некоторого размышления). Ладно. (Залезает под стол и, привстав, приподнимает его головой.)

ФОГРА. Это вы к свадьбе так принарядились? А что? Тебе, папочка, эта ночная рубашка очень к лицу. А ты, мамочка, в этих штанах просто очаровательна. Не будь я вашей дочерью, в жизни бы не догадалась, кто из вас мужчина, а кто женщина. Теперь вас можно называть Кламантэгалах и Тэгаласэа. Продолжайте, продолжайте.

КЛАМАНСЭА. Ты на себя посмотри – в этих трусах и лифчике. Сейчас тебе, конечно, кажется, что у меня никогда не было таких же белых и упругих бедер, а твой отец всю жизнь ходил в ночной рубашке… Ты не в состоянии представить, что он когда-то носил белые сорочки и черные облегающие брюки. Что у нас тоже были темные ночи и жаркие объятья. Ты не изобретаешь ничего нового, дорогая моя. Сейчас ты упиваешься собственной молодостью. Да, сейчас твое время. Но потом… Потом придут другие «Фогры», искромсают ножами и вывернут наизнанку твое нутро, и будут терзать тебя точно так же, как ты сейчас терзаешь меня.

ФОГРА. Даже не знаю, что и сказать, мама. Ты ничего не понимаешь. Разве ты не видишь, что мне хорошо? Просто ха-ра-шо.

ТЭГАЛАХ (закрывает глаза). Мне тоже хорошо. Я ни на что не жалуюсь. Мне хорошо.

КЛАМАНСЭА (плача). Давай, прыгай тут, скачи, радуйся… Я знаю, кто я теперь. Я – курица. Я пытаюсь отыскать на земле маленькие крошки счастья. Цып-цып-цып! Цып-цып-цып! А если вам так нужно, я готова и умереть. Может быть, тогда меня кто-нибудь пожалеет. И когда я буду лежать в могиле, можешь сколько угодно кричать «мама»! Мама тебе уже не ответит… (Горько плачет.)

ТЭГАЛАХ (продолжая заниматься самовнушением). Это плачу не я. Я даже и не собираюсь плакать. У меня все хорошо. Настолько хорошо, насколько может быть хорошо. (К нему подходит Фогра.) Что, ударить меня хочешь, да? (Фогра дает ему пощечину. Пауза.) Меня ударила собственная дочь. На глазах у моей собственной жены. А жена – в моих штанах. Это просто неслыханно! (Рыдает.)

ФОГРА. Ну вот, теперь и ты плачешь. Хватит вам всем тут рыдать. Вытрите слезы и послушайте, что я вам скажу. Я достаточно насмотрелась на ваши синие от натуги лица. И сыта по горло вашими попытками подлизаться ко мне. Но вы должны наконец признать горькую правду. Ваши игры с Хефецем ни к чему не привели. Вот он, перед вами, со столом на голове. Он совершенно в вас разочаровался. Чтобы этого добиться, не стоило такой огород городить. Я хочу, чтобы вы раз и навсегда поняли, что вы из себя представляете. Дорогие мои родители, ваше время ушло. Сейчас на повестке дня ваша дочь. Откажитесь от своих притязаний, забудьте, что вы мужчина и женщина, и остаток своих дней сможете провести под моим покровительством.

ТЭГАЛАХ. Нет, нет и нет. Я чувствую себя отлично. Я еще на многое способен.

ФОГРА. Насмешить меня – вот на что ты способен. Не упрямься, признай мою правоту.

ТЭГАЛАХ. Нет, я еще не готов. Завтра.

ФОГРА. Нет, сейчас. Признайте, что я права. (Обращаясь к Кламансэа.) Признавайся.

КЛАМАНСЭА. Но я уже и так это признала. Если бы ты была со мной чуть-чуть поласковее…

ТЭГАЛАХ. Завтра… Я – завтра…

ФОГРА (матери). Сука! Корова! Свинья! Ты не дождешься от меня никаких уступок! Признавай, что я права. Признавай немедленно!

КЛАМАНСЭА. Признаю, Фогрочка, все признаю. Бери меня и делай со мной, что хочешь.

ФОГРА. Сделаю, мамочка, сделаю, можешь не сомневаться. (Тэгалаху.) А теперь ты. Признавай!

ТЭГАЛАХ. Если бы ты немного смягчила формулировку… (Фогра бьет его по лицу. Пауза.) Меня опять ударили. Ну и отлично. Второй удар – решающий. Теперь я могу все признать и от всего отказаться. Признаю, Фогра, и уступаю! Я больше не должен нести бремя своего «Я». Какое счастье!

ФОГРА. Ну вот, вы и обрели покой. Потому что нашли в себе смелость признать, кто вы на самом деле. А теперь, чтобы внести окончательную ясность в наши отношения, повторяйте за мной слово в слово: Мы, родители Фогры, Кламантэгалах и Тэгаласэа…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. Мы, родители Фогры, Кламантэгалах и Тэгаласэа…

ФОГРА. …торжественно клянемся…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …торжественно клянемся…

ФОГРА. …провести остаток жизни…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …провести остаток жизни…

ФОГРА. …в кресле-качалке, грызя сухари и нянчя внуков…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …в кресле-качалке, грызя сухари и нянчя внуков…

ФОГРА. …и изо всех сил заботиться о счастье тех…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …и изо всех сил заботиться о счастье тех…

ФОГРА. …кто находится в расцвете сил…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …кто находится в расцвете сил…

ФОГРА. …то есть о счастье Фогры…

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …то есть о счастье Фогры…

ФОГРА. …о счастье Фогры.

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. …о счастье Фогры.

ФОГРА. Фогры!

ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. Фогры! Фогры! Фогры!

ФОГРА. Я вижу, вы все поняли.

КЛАМАНСЭА. Браво, Фогра! С точки зрения родительской и с точки зрения общечеловеческой.

ТЭГАЛАХ. Браво, Фогра! В научном аспекте и в спортивном!

ФОГРА. Ладно, на сегодня лести хватит. Пойду домой. Там меня ждет мое свадебное платье. Хефец пойдет со мной и подаст его мне.

Хефец поражен. Входит ШУКРА.

ШУКРА. Дверь была открыта, и я не стал стучать, потому что это не в моих правилах. (Фогре.) Меня зовут Шукра. (Фогра внимательно его разглядывает.) А ты, если не ошибаюсь, Фогра?

ФОГРА. Если хочешь что-то сказать, говори, но только покороче. Твой вид вызывает у меня скуку.

ШУКРА. Я видел, как ты бежала сюда по улице в трусах и лифчике, и, к моему удивлению, никто над тобой не смеялся. Наоборот, несколько человек даже плакали от зависти.

ФОГРА. Тоже мне, новость.

ШУКРА. Верно, про такое я уже слышал. (Подходит ближе к Фогре. Пауза.) Но мне не дает покоя один вопрос. Скажи, ты действительно счастлива?

ФОГРА (развеселившись). Если пойдешь со мной и подашь мне свадебное платье, узнаешь о моем счастье еще кое-что.

ХЕФЕЦ. Но ты же сказала…

ФОГРА (Шукре.) Добавь-ка ему еще стул. (Шукра с видимым удовольствием ставит стул на стол, под которым сидит Хефец.)

ШУКРА. Я готов. (Фогра уходит. Шукра за ней.)

ХЕФЕЦ. А как же я?

КАРТИНА 6

В тот же день, после полудня. Комната в доме Тэгалаха. ХЕФЕЦ сидит и наблюдает за ХАНОЙ ЧАРЛИЧ, которая в поварском колпаке проходит по сцене с подносом, уставленным бутылками, демонстративно виляя задом.

ХЕФЕЦ. Хватит тут у меня перед самым носом задницей вертеть. Я не могу умирать, когда у меня перед глазами ягодицы пляшут.

ХАНА. Ты неисправим. Всю жизнь был жалким и мелким. Таким и умрешь. (Уходит.)

ХЕФЕЦ. И когда все это кончится?

Входит АДАШ. Хефец быстро встает ему навстречу.

Ты пришел слишком рано. Еще даже стол не накрыли.

АДАШ. А я не голоден.

ХЕФЕЦ. Еще целых полтора часа. Подождать, что ли, не мог? Не терпится мой бездыханный труп увидеть? Чего ты притащился в такую рань?

АДАШ. Ты же меня сам пригласил.

ХЕФЕЦ. Сегодня утром ты даже слушать меня не хотел. Только и делал, что плюхался на стул и орал: «Меня, меня, меня!»

АДАШ. Я передумал. Ты все-таки был моим другом.

ХЕФЕЦ. Другом, говоришь?

АДАШ. Да.

ХЕФЕЦ. Самым-самым лучшим?

АДАШ. Да. Других таких у меня не было.

ХЕФЕЦ. Так почему же ты тогда позволяешь мне умирать? Почему ты не пытаешься мне помешать?

АДАШ. Может, в самом деле не будешь?

ХЕФЕЦ. «Может, не будешь…» Сразу видно, что тебе все равно, буду я жить, не буду…

АДАШ. Нет, мне не все равно.

ХЕФЕЦ. Так уговаривай меня. Умоляй, чтобы не умирал. Это, конечно, не поможет. Ничто уже не поможет. Но ты все равно меня уговаривай. Если ты действительно настоящий друг.

АДАШ. Не умирай.

ХЕФЕЦ. Нет, умру. Умру.

АДАШ. Вот видишь, ты просто упрямый. Ты никогда никого не слушал. (Шепотом.) Пока ты не умер… можешь меня с официанткой познакомить?

ХЕФЕЦ (подозрительно). Зачем?

АДАШ. Просто так. Мне скучно.

ХЕФЕЦ. Иди домой. Придешь через полтора часа.

АДАШ. Ну что тебе стоит? Познакомь, а?

ХЕФЕЦ. А что тебе стоит не дать мне умереть?

АДАШ. Я только что пытался.

ХЕФЕЦ. Пытался он… Да от твоего «не умирай» еще больше умереть хочется.

АДАШ. Чего ты от меня хочешь?

ХЕФЕЦ. Я? От тебя? Это от человека можно чего-нибудь хотеть. А ты разве человек?

АДАШ. Так ты познакомишь меня с Ханой Чарлич?

ХЕФЕЦ. Даже перед смертью меня пытаются использовать. Не желаю! (Хана, которая все это время стояла и слушала, подходит к Хефецу.)

ХАНА. Я не смогла найти рюмки. Ты можешь их сам принести?

ХЕФЕЦ. Они стоят в шкафу. Сверху. Слева.

ХАНА. Боюсь, я не дотянусь. (Хефец некоторое время смотрит на нее, потом недоверчиво смотрит на Адаша, затем встает и уходит. Хана подходит к Адашу.)

ХАНА. Если гора не идет к Магомету… А времени уже в обрез. (Протягивает Адашу руку.) Меня зовут Хана Чарлич.

АДАШ (потрясенно). А я – Адаш Бардаш. Я тебя очень люблю. Выходи за меня замуж.

ХАНА. С удовольствием. (Берет Адаша под руку. Стремительно входит Хефец.)

ХЕФЕЦ. Рюмки на столе… (Видя, что Хана взяла Адаша под руку.) Я так и знал! (Обращаясь к ним.) Что это значит?

АДАШ. Можешь меня поздравить. Мы решили пожениться.

ХЕФЕЦ. Вы решили – что?! Вы даже не знакомы!

АДАШ. Ничего, познакомились. И обручились. Это Хана Чарлич.

ХАНА. А это Адаш Бардаш.

АДАШ. Я люблю ее, а она любит меня.

ХЕФЕЦ. Вы что, рехнулись? Фогра выходит замуж, вы женитесь… Я, значит, умру, а весь мир здесь без меня переженится. Так?!

АДАШ. Такова жизнь.

ХЕФЕЦ. Невероятно! Чемпион мира по обморокам заговорил о жизни!

АДАШ (неожиданно срываясь на крик). Не сметь мешать нам жить!!!

ХЕФЕЦ. Уму непостижимо! Мою смерть используют, как повод для сватовства. Устроили тут клуб знакомств.

ХАНА. Все уже решено.

ХЕФЕЦ. Ничего не решено. Я аннулирую ваше знакомство!

АДАШ. Кишка тонка.

ХЕФЕЦ. Это мой дом. И мой праздник. Вы только благодаря мне познакомились. Расцепите руки. Не было никакого знакомства. Вы не знакомились.

АДАШ. Нет, знакомились, знакомились. Ты не можешь отрицать очевидного. Это Хана Чарлич.

ХАНА. А это – Адаш Бардаш.

АДАШ. Понятно тебе?

ХЕФЕЦ. Все отменяется! Не было ничего! Не было!!!

ХАНА. У нас демократия. Пусть себе кричит, сколько хочет. Пошли отсюда.

ХЕФЕЦ. Ладно. Я и без вас обойдусь. Так умру, без зрителей. И без угощения. В полном одиночестве. (Хана и Адаш направляются к выходу. Хефец кричит им вслед.) Чтоб у вас одни официанты рождались! Чтоб они все время в обмороки падали! (Хана и Адаш уходят, через мгновение Адаш возвращается.)

АДАШ. Прости меня, Хефец.

ХЕФЕЦ. Давай, давай иди отсюда! Женись себе на здоровье.

АДАШ. Ты несправедлив ко мне, Хефец. Ты ведь знаешь, как важно для меня жениться. Всю жизнь я мечтаю о счастье, мечтаю, чтобы рядом со мной был кто-нибудь, кто готов меня выслушать. Конечно, жаль, что это произошло в такой неподходящий момент, но ведь я и о себе должен позаботиться, верно? Сейчас, когда я обручился, я вдруг понял, что родился для радости. Кто бы мог подумать, что я по сути своей человек жизнерадостный? Но теперь это абсолютно ясно. Такова моя природа. (Пауза.) Можно я не буду плакать после твоей смерти? Ты только не обижайся. Просто сейчас мне весело, и ничего с этим не поделаешь. (Смеется.) Мне весело. (Смеется.) Ты меня понимаешь? Мне весело. (Уходит, смеясь.)

КАРТИНА 7

В тот же день, чуть позже. Комната Фогры. ФОГРА в лифчике и трусах, на голове летный шлем. Рядом с ней стоит ШУКРА. Как древко от знамени, он держит метлу. На верхнем конце метлы, на плечиках, висит свадебное платье Фогры. Шукра выглядит очень усталым.

ФОГРА. Итак, Шукра, твою биографию я теперь знаю. Сейчас ты подашь мне платье… Но сначала скажи, что ты о нем думаешь?

ШУКРА. Что я думаю о твоем платье? (Гневно.) Что я думаю о твоем платье? (Обращаясь к платью.) Сука ты, а не платье! Служанка несчастная! Послушная тряпка! Ты покорно укрываешь части тела, которые женщина хочет скрыть. Ты развеваешься, когда женщина танцует, и мнешься, когда она валяется на траве. Ты впитываешь пот, который она выделяет изнутри, и собираешь пыль, которая оседает на нее снаружи. Мерзкая сволочь! Ты прислуживаешь женщине, пока не порвешься или не полиняешь. Тогда тебя выбросят на свалку или пожертвуют в детский дом. А крепкое, бодрое женское тело продолжает тем временем цвести и благоухать! Оно очень быстро забывает о тебе, как если бы тебя не существовало вовсе. А ты, ничтожество, лежишь вместе с другими бывшими рабами в помойном ведре и с черной завистью смотришь на свою бывшую госпожу, такую цветущую, такую счастливую. На душе у тебя горько, и, полное ненависти к самому себе, ты вопишь: «Будь я проклято! Да изгладится имя мое из памяти человеческой!» (Плюет на себя.) Тьфу на меня! Тьфу!.. Кстати, обрати внимание: я не испачкал тебе пол. Попало только на меня. Тьфу на меня! А теперь – вон отсюда! Дрянь! Я имею в виду себя. Дерьмо! Пошел отсюда, убирайся! На мусорку. В писсуар. Вон! Вон! (Продолжая кричать «Пошел отсюда!» и лягая себя ногой в зад, убегает с метлой, на которой висит свадебное платье.)

ФОГРА. Видимо, судьбе угодно, чтобы я вышла замуж в трусах…

КАРТИНА 8

В тот же день, чуть позже. Улица. АДАШ БАРДАШ стоит, держась за сердце. ХАНА ЧАРЛИЧ в поварском колпаке стоит рядом. Вид у нее встревоженный.

АДАШ. Валериановых капель!

ХАНА. Валерьянки нет. Тут поблизости нет ни одной аптеки.

АДАШ. Валерьянки!

ХАНА. Успокойся. Сейчас все пройдет. Ты себя часто так чувствуешь?

АДАШ. Почти каждый день. Даже светила медицины разводят руками, когда речь заходит о моем здоровье. Такие переживания, как сегодня, могут меня убить. Валерьянки!

ХАНА. Я же сказала: нету!

АДАШ. Почему ты сердишься? Я человек легко ранимый.

ХАНА. Я чувствую, что и в семье мне уготована роль официантки.

АДАШ. Что же делать? Я нуждаюсь в уходе.

ХАНА. Как любая другая женщина, я думала, что, выйдя замуж, смогу отдохнуть, а не подавать лекарства.

АДАШ. Что ты хочешь этим сказать?

ХАНА. Что свадьбы не будет.

АДАШ. О-о-о! (Хватается за грудь и корчится от боли.)

ХАНА. Прости. Как мне ни тяжело… но я хочу быть с тобой искренней. Хоть я и Хана Чарлич, и официантка, и все такое… Но у меня тоже есть свои принципы. Я хочу быть женой, а не сестрой милосердия. Лучше я останусь одна. Подожду еще. Не может быть, чтобы жизнь не приготовила мне ничего, кроме тебя. Подожду еще год-другой. А если и тогда не повезет… что ж, покорюсь судьбе. (Пауза.)

АДАШ (самому себе). В сущности, она совсем некрасивая. Да и вообще… Разве она мне нравится? (Пауза. Хане.) Сколько, ты говоришь, должно пройти времени?

ХАНА. Год, два…

АДАШ. Вечно мне предлагают ждать несколько лет. Мое сердце этого не выдержит. А что, если я приду к тебе через два года, а ты скажешь – еще два?

ХАНА. Это невозможно. Я старею.

АДАШ. Два года – это немало. (Делает шаг по направлению к Хане.) Это даже слишком много. (Вдруг падает.) Бух. (Хана наклоняется, чтобы помочь. Адаш хихикает.) Вот и ноги тоже не хотят со мной жить. (Хане.) Ничего, я сам.

ХАНА. А ты сможешь?

АДАШ. Смогу. Смогу. (Хана выпрямляется. Пауза. Устало.) Вставай, Адаш. Ты должен поднять это тело. Поставить его вертикально. Чтобы живот был выше, чем ноги, а голова выше живота. Ты должен привести себя в порядок, начать все сначала.

ХАНА. Почему ты не встаешь?

АДАШ. Пусть все останется так.

ХАНА. Как это «так»?

АДАШ. Ну так, как сейчас. Мне так удобно.

ХАНА. Что ты такое говоришь? Вставай немедленно!

АДАШ. Оставь меня.

ХАНА. Вставай!

АДАШ. И не подумаю. Зачем? Если я встану, разве что-нибудь изменится? Нет, мне и так хорошо. (Пауза.)

ХАНА. Ты что, меня шантажируешь?

АДАШ. Отнюдь. Увидимся через год-другой.

ХАНА. Никто никогда в жизни не относился ко мне по-человечески. (Направляется к выходу.)

АДАШ (ласково). Хана Чарлич, Хана… (Она останавливается.) Не могла бы ты немножко поплакать со мной?

ХАНА (поворачивается). Почему бы и нет? (Подходит к Адашу, склоняется над ним, он прислоняется лбом к ее ноге. Оба плачут.)

КАРТИНА 9

В тот же день, под вечер. Комната Хефеца. ХЕФЕЦ молча сидит на стуле в халате парикмахера. Входит ХАНА ЧАРЛИЧ.

ХАНА. Я вернулась. Моя свадьба отменяется… Ничего, скоро тебе будет хуже, чем мне. (Уходит. Пауза. Возвращается в поварском колпаке на голове и с подносом в руках.) Гляжу я на тебя, Хефец, и думаю, что моя судьба, в сравнении с твоей, не так уж и ужасна.

Уходит. Пауза. На грузовой металлической тележке, отталкиваясь ногами, задом наперед выкатывается АДАШ БАРДАШ, подъезжает к Хефецу.

АДАШ. Ничего не будет. Ни свадьбы. Ни семьи. Ничего. По правде говоря, эта официантка мне совсем не нравится. Кроме того, я уже не уверен, что действительно родился для радости. Но в любом случае тебе скоро будет еще хуже, чем мне. (Входит Хана Чарлич.) О, официантка уже вернулась.

ХАНА. Да. Я вернулась. Скоро здесь произойдет нечто такое, после чего наши несчастья покажутся нам просто смешными.

АДАШ. Да, ему будет худо. Ему будет очень худо. Очень-преочень худо будет ему. Наконец-то он станет несчастливее меня! Намного несчастливее!

ХАНА. Скорей бы уже этот бедняга отмучился. Тогда бы мы смогли его пожалеть. Мне прямо не терпится…

АДАШ. Каким несчастным скоро будет мой друг. Жаль, что он не сможет потом поплакать у меня на плече.

Входят ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА в тех же одеждах.

КЛАМАНСЭА. Поздравляю вас. Фогра вышла замуж. Скоро она будет здесь.

ТЭГАЛАХ (Хефецу). Ну? Как поживает человек, которому хуже, чем нам?

КЛАМАНСЭА. Как поживает твоя горечь? Как чувствует себя твое отчаяние?

АДАШ. О, как он скоро будет страдать, умереть можно! Даже мои мучения, в сравнении с теми, что предстоят ему, – ничто.

ХАНА. Я – официантка. Официанты подают и улыбаются. Улыбаются и подают.

АДАШ. Я уйду отсюда совершенно счастливым. Я буду благодарить Бога за то, что я – это я, а не Хефец.

ТЭГАЛАХ. Сегодня вечером все будут благодарны судьбе. Все. Кроме одного. Того, кто скоро будет валяться во дворе…

АДАШ. Какое счастье, что это буду не я. Благодарю тебя, Господи, что не я буду лежать там, во дворе.

Входит ШУКРА. На нем специальный пояс, в который вставлена метла со свадебным платьем Фогры.

ШУКРА. Я уже полчаса стою во дворе, а человек, в сравнении с которым я являюсь олицетворением счастья, почему-то все не падает. Мы не опоздали?

Входит ФОГРА в трусиках, лифчике и летном шлеме; за ней – ВАРШВИАК в вечернем костюме и фуражке летчика. В руке у Варшвиака шест, на конце которого – белая фата.

ФОГРА (Шукре). По моим часам у нас есть еще несколько минут. Шукра! (Шукра делает шаг вперед.) Варшвиак! (Варшвиак делает шаг вперед.) Фату! (Варшвиак передает Шукре шест с фатой. Шукра втыкает его в другую петлю на своем поясе.)

ВАРШВИАК (гордо). Я слышал, что этот… ну, как его… скоро должен прыгнуть с крыши. Я хочу, чтобы все здесь знали. Я тоже однажды его унизил. Я перепрыгнул ему через голову.

ФОГРА. Для чего ты это говоришь?

ВАРШВИАК. Я хотел, чтобы все знали, что и я тоже.

ФОГРА. Что «ты тоже»? «Он тоже»! Вечно: «Я тоже, я тоже»… Вертится тут возле меня все время и поет: «Я тоже, я тоже»… Мне это осточертело! Реши наконец, чего ты хочешь – меня любить или через головы прыгать? Я желаю знать, что для тебя важнее.

ВАРШВИАК. Конечно, любить тебя. Но могу же я иногда и перепрыгнуть через кого-нибудь? Разве нет?

ФОГРА. Ах так? И любить, и прыгать? Ну что ж, к любви я готова всегда. (Быстро расстегивает ремень на брюках Варшвиака. Брюки падают на пол.) А теперь прыгай! (Указывает на Адаша.) Вот тебе человек. Он ростом с цветочный горшок. Прыгай. (Варшвиак какое-то время колеблется, потом, со спущенными штанами, начинает прыжками передвигаться в сторону Адаша. Допрыгав до Адаша, останавливается. Адаш в ужасе закрывает голову руками.) Прыгай! (Варшвиак подпрыгивает сантиметров на пять, делает еще две попытки и останавливается. Пауза.)

ВАРШВИАК (пристыженно). Можно я штаны надену?

ФОГРА. Нет. Оставайся так. Ты должен быть готов к любви. Но если хочешь, можешь присоединиться к этим людям. Они примут тебя с радостью и будут считать своим. Но тогда не вздумай проситься обратно. (Тэгалаху.) Не хочешь ли ты, папа, перед тем, как мы поднимемся на крышу, сыграть с Хефецем в последний раз?

ТЭГАЛАХ. Спасибо, с удовольствием. Очень мило с твоей стороны. Для меня это настоящий сюрприз.

ФОГРА. Ты начинаешь мне нравиться. Можете приступать.

ТЭГАЛАХ. Когда мы с Кламансэа валяемся в постели…

ФОГРА. Валялись.

ТЭГАЛАХ. Когда мы с твоей мамой валялись в постели, самой любимой нашей игрой была игра под названием «Как мы все будем жить, когда Хефец умрет». (Начинает игру.) Хефец лежит в темной могиле, а я тем временем бегаю по кафешкам и очень весело провожу время. Из кафе в кафе! Из кафе в кафе! Я наслаждаюсь каждым мгновением жизни. А Хефец – нет. Он – в земле. А я сижу в кафе и в ночных клубах. И наслаждаюсь, наслаждаюсь…

КЛАМАНСЭА. Хефец неподвижно лежит на спине, а я тем временем иду гулять со своими внуками. Сумерки. Я держу их за руки. Да, мне есть с кем и куда идти. И вот я иду, иду, прохожу над Хефецем, а он даже не в силах пошевелиться. Я иду, иду и на каждой моей ноге – туфелька. На одной туфелька, и на другой туфелька. А Хефец лежит под землей. Босой. И я прохожу прямо над ним. Вокруг меня – внуки, а на ногах моих – туфельки.

ХАНА. Хефец лежит в земле. Его руки вытянуты вдоль тела, а я здесь, на земле, протягиваю свои руки для объятий. Да, у меня будет еще такая возможность – кого-нибудь обнять. А у Хефеца – уже никогда. Навстречу мне идет человек, я протягиваю к нему свои руки. И они у меня легкие-прелегкие. А у Хефеца – тяжелые-претяжелые. Как булыжники. И я обнимаю, обнимаю, обнимаю…

АДАШ. Хефец лежит в земле, его сердце остановилось. А мое продолжает стучать. Я беру себя за руку и чувствую пульс. Как это прекрасно, когда сердце стучит! Семьдесят раз в минуту. Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Какой удивительный и сложный механизм. Я кладу себе руку на лоб, чтобы проверить, есть ли у меня температура, и чувствую, что да, есть. А потом я выздоравливаю, потому что мне есть от чего выздоравливать. Я продолжаю жить полной жизнью, в которой есть болезни и выздоровления, и сердце мое продолжает стучать. Оно стучит все время: тук-тук, тук-тук… Все время. Тук-тук, тук-тук…

ВАРШВИАК. Хефец лежит себе в земле, и рот у него набит песком. А я, нахожусь здесь, на земле. На кухне. Мой рот набит едой. Я что-то пробую, жую… Прекрасно! В животе у меня тепло, хорошо. На столе передо мной лежат фрукты и шоколад. Челюсти у Хефеца не двигаются, а у меня работают непрерывно. Откусывают и перемалывают. Перемалывают и снова откусывают… Сколько бы я ни ел, я знаю: в холодильнике меня ждет новая еда. И я ем, ем, ем…

ШУКРА. Несчастный Хефец лежит внизу, под землей, окруженный многочисленными рядами разлагающихся трупов. А над ним, на фоне этого прекрасного лирического пейзажа, среди щебечущих птиц стою я и кричу: «Несчастный!» Он не возражает. Только птицы чирикают на деревьях. И тогда я взываю снова: «О, несчастный!» И он не спорит со мной, не опровергает. Он уже ничего не может. И в третий раз я взываю к нему и ко всем прочим тварям, коими, как редисками, усеяна кладбищенская земля: «Эй вы, несчастные!» Не отвечают. «Суки!» – кричу я. Ни звука. «Суки несчастные!!!» Молчат.

ФОГРА. Теперь, видимо, моя очередь, Хефец, объяснить тебе, что значит – жить. Но думаю, это излишне. Не вижу никакого смысла рассказывать другим о жизни, чтобы у них изо рта потекли слюнки. Они все тут перед гобой хвастаются. Как они весело проводят время, обнимаются, едят… Глупости. Все равно им не стать Фогрой! (Все замолкают и застывают неподвижно.) Вам всем очень далеко до Фогры. Я смотрю на вас на всех и не испытываю ничего, кроме презрения. Вы все тут ужасно жалкие, включая Шукру. Он наивно думал, что имеет право смотреть на жалких людей свысока, пока я не объяснила ему, что и он – один из них. Шукра, конечно, негодяй. Но он – человек честный. У него есть чему поучиться. Я предсказываю ему великую будущность – Генерального Секретаря Всех Несчастных.

ТЭГАЛАХ. Никогда бы не подумал, что и он тоже.

ШУКРА. Ничего не поделаешь. Человек слаб.

ФОГРА. Хватит болтать. Уже шесть часов. Всем собраться возле Шукры! С этого момента вы все члены группы под названием «Позорище». (Все выполняют приказ. Шукра стоит в центре, держа палки, как знамена.) Хефец, мы готовы подняться на крышу. (Пауза.)

ХЕФЕЦ (сидевший всю сцену неподвижно, он поднимает голову). Кто-нибудь вызвал полицию? Кто-нибудь вызвал полицию, чтобы мне помешать? (Пауза.) Неужели никто?! (Пауза. Хефец медленно встает и уходит.)