Текст книги "Испорченный (ЛП)"

Автор книги: Х. М. Уорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Мы возвращаемся в тот же ресторан, в котором познакомились. Сегодня тут почти пусто. В будний день в такое время мало кто сюда соберётся. Официант усаживает нас за столик в задней части комнаты, на противоположной стороне от камина. Со своего места я не вижу остальную часть комнаты. Это помогает мне немного расслабиться. Если Милли узнает, где я, мне еще долго придется выслушивать ее нытье.

Питер садится в кресло, и мы заказываем напитки. Он делает пару глотков янтарной жидкости из бокала и говорит:

– По поводу той ночи, когда мы встретились…

Пока он говорил, я отпила из бокала. Тряся головой, я проглатываю вино.

– Питер, не надо. Правда. Я не за этим пришла.

Мне не надо как-то по-новому представлять эту ночь.

– Тогда, почему же ты пришла? – Питер серьезен, будто не знает.

– Потому что я хочу, есть… и, возможно, потому что ты мне нравишься. Я думала, мы в этом уже разобрались, – я улыбаюсь, ожидая, что к Питеру вернется беззаботность.

Питер наблюдает, как я подношу бокал к губам.

– Ты удивительная.

– Я знаю, правда, – я ухмыляюсь. – Я могу вот так держать бокал вина. Вухууу! – я удерживаю бокал за ножку и кручу его большим и указательным пальцами. Жидкость в нем кружится, но не выливается.

Питер улыбается. Когда он веселится, в уголках глаз появляются морщинки.

– Это не то, что я имел в виду, но все-таки твоя техника удерживания стакана безупречна.

Я смеюсь. Не знаю точно что, но что-то есть в Питере, отчего мне становится легко. Будто я уже вечность знаю его, и что бы я ни сказала, он поймет. Все равно что.

Приносят салаты. Официант ставит тарелки в стороне от нас и уходит. Выглядит аппетитно.

Поднимая вилку, я говорю:

– В прошлый раз я так и не смогла тут поесть. Я немного разозлилась и напала на официанта.

Питер держит лист салата на вилке и замирает.

– Не может быть.

– Может. Парень, с которым у меня было свидание, распускал руки. Я пыталась стерпеть это, но взбесилась. В итоге я выпрыгнула из кабинки, будто начался пожар. И столкнулась с прямо тем парнем. Парень-официант, о котором идет речь, стоял на другой стороне зала около бара. – Его поднос упал, будто в замедленной съемке. Я больше чем уверена, что он плюнул мне в тарелку, перед тем, как принести еду.

Улыбка Питера гаснет.

– Почему ты терпела, когда тебя лапали?

Я пожимаю плечами и накалываю салат на вилку.

– Потому что я хочу быть нормальной. Если ты не заметил, я в полной заднице.

Он ударяет меня мрачным взглядом. – На самом деле я заметил, что ты немного ненормальная. Например, у тебя аномально большие глаза. Они слишком сверкают. И твой рот – что ж, давай просто скажем, что он очевидно неисправен, – Питер ухмыляется и поднимает вилку.

– Замолчи, – я улыбаюсь ему и качаю головой.

Питер усмехается и машет вилкой, пока говорит.

– Нормальность переоценивают. Что получают нормальные – муж болван, два с половиной ребенка, дом и собака? Ты серьезно хочешь это все? Конечно, один из тех детей будет очень забавно смотреться, когда все разделено пополам. Кто захочет половину ребенка?

Я улыбаюсь, но улыбка быстро исчезает. Я разговариваю с Питером, будто знаю его, будто всегда знала его. И меня не беспокоит, что он подумает. Он завоевал мое уважение и большую часть моего доверия раньше, в классе. Он не судил меня. Не обвинял. У меня никогда не было такого друга, ну, по крайней мере, из парней. Чаще всего, когда рядом были парни, я держала рот на замке. Я не хотела, чтобы они знали меня или то, что со мной произошло. Не хочу с этим связываться. Каким-то образом, Питер помог мне справиться с этим, и чувства, которые парализовали меня раньше, просто исчезли. Не знаю, как он сделал это.

– Я уже больше не знаю, чего хочу. Я привыкла. Но это не то, о чем я думала, говоря о нормальности. С тех пор как это произошло, – я с трудом глотаю и надолго замолкаю, – скажем, так, у меня есть проблема. У меня не получается сходиться с людьми. Я вроде как думаю, что если буду бороться с этим, все станет лучше, – я не смотрю на него. Я пыталась заставить себя заняться с ним сексом в ночь нашей встречи. Он сексуальный, мне нравилось к нему прикасаться, но мое сердце так не чувствовало.

Питер морщится. Он не понимает.

– Ты думаешь, если переспишь с тем, кто тебе на самом деле не очень нравится, ты сможешь пережить то, что с тобой случилось?

Я хлопаю глазами.

– Нуу, когда ты это говоришь, звучит как-то глупо.

Питер смотрит на меня с открытым ртом. – Это глупо.

– Эй, это было грубо, – я накалываю салат и запихиваю его в рот.

– Иногда лучше грубость. Так скажи мне, после того как ты позволишь парню тебя осквернить, что будет потом? Ты снова позволишь ему повторить?

Я смотрю на него. Хороший вопрос, хоть из-за него я и начинаю ерзать на стуле. Утыкаюсь в салат, но чувствую, что Питер смотрит. Его взгляд такой глубокий. Я сбрасываю его. Питер опять приступает к еде.

– Не знаю, – говорю я. – Я думала, что это поможет стереть некоторые вещи. Знаешь, вытолкнуть воспоминания, которые застревают все глубже в голове. С тех пор у меня никого не было. И я думала, что это поможет.

Питер прекращает есть. Его глаза расширяются. Он как-то странно смотрит на меня. Он говорит тише.

– Так вот, что ты со мной делала?

Я не отвечаю. Питер улыбается и трясет головой. Откладывает салат и отклоняется на спинку стула.

– Хорошо, я собираюсь сравняться с тобой.

Он сжимает губы в тонкую линию и затем выпускает воздух из легких. Его руки на столе. Указательный палец нервно барабанит по столу.

– Я сделал то же самое.

Я наклоняю голову и говорю: – Ну да, конечно.

Он криво улыбается мне. – Я не тот, кого можно назвать уравновешенным.

– Кто так говорит?

– Не знаю, – он пожимает плечами. – Все. Моя мама, отец, сестра, кузены и другие люди, которые знают меня. Я принял предложение о работе и свалил. Они думают, что я сдался, особенно после того что случилось.

Он подносит янтарную жидкость к губам и выпивает одним махом.

Питер ставит бокал. Его глаза не фокусируются ни на мне, ни на чем-либо еще. Будто он погружен в воспоминания.

– Мы – я и Джина – были на Рождество в Нью-Йорке. Мы были в «Radio City», а потом пошли на ужин. Уже было поздно. Она собиралась уходить, но я хотел зайти в «Rockefeller Center». Хотел встать на колено под елкой и попросить ее выйти за меня.

Он улыбается. Это практически разбивает мне сердце. Я знаю эту улыбку. Это болезненное воспоминание, что-то, что должно было стать настоящим счастьем, но обернулось другой стороной. Я чувствую груз его истории, то, как он с трудом произносит слова. Он кашляет, и его глаза переключаются на мои.

– Я уговорил ее пойти. Я был так взволнован. Мне не терпелось задать ей вопрос. Я не хотел возвращаться сюда на следующий день. Мне нужно было сделать все этой ночью, когда зажгли елку. Джина любила Рождество. Я знал, ей понравится.

– И вот, мы пришли, людей мало. Было поздно. Пока Джина смотрела на дерево, я вытащил кольцо. На другой стороне елки стояли люди, но они не видели нас. Я встал на колени и протянул кольцо.

Он тяжело дышит. Морщит лоб. Я вижу боль от воспоминаний, появляющуюся на его лице, будто все происходит наяву. Я хочу, чтобы он остановился. То, что он говорит, разрушает его. Я хочу потянуться к нему и взять за руку, но я словно заморожена.

Питер смотрит на меня. Его улыбка искривляется.

– Ты преуспела больше меня. У меня был год, чтобы справиться с потерей, но я до сих пор не могу рассказывать об этом.

– Питер, – я произношу его имя и притрагиваюсь к руке. Ловлю его взгляд. – Этот очень горячий парень только что дал мне отличный совет: глупо торопить события, если ты не готов.

Он смеется, с трудом. Из-за этого его грудь трясется. Питер опускает взгляд на мою руку.

– Я слышал, что этот парень обычно ведет себя как задница, – он смотрит сквозь свои темные ресницы.

Уголки моих губ медленно поднимаются.

– Правильно слышал. Он – задница, но определенно сладкая, вдумчивая задница. На самом деле, лучшая из задниц, – я немного смеюсь, произнося это.

– Ах, твоя попытка льстить прошла впустую

Я беру стакан вина в руку.

– Это не лесть, это правда. Ты хороший человек. Исцеление требует времени. Для каждого оно свое. Это не происходит с одинаковой скоростью.

– Скажи это моей семье.

– К черту твою семью. Им не понять, что бы с тобой ни происходило. Только ты понимаешь. Понимаешь, что произошло, и как это повлияло на тебя. Расскажешь, когда будешь готов. Будешь двигаться дальше, когда будешь готов, – я допиваю вино и ставлю стакан.

– Легче давать советы, чем следовать им, а? – Питер наблюдает за мной. Его взгляд опускается от моего лица и останавливается на наших руках. Моя ладонь застывает на его. – Так что?

Я смотрю туда, куда падает его взгляд и вздрагиваю.

– Мне жаль, – пытаюсь убрать руку, но Питер берет ее и удерживает.

– А мне нет, – Питер прижимает руку к губам и оставляет на моей коже легкий поцелуй. Из-за этого меня потряхивает. Он поднимает взгляд и улыбается мне.

– Мы застряли на середине. Это уже не зона дружбы, но и двигаться дальше мы не можем.

Я отвожу руку и киваю.

– Знаю, – говорю я мягко. – Отличное место. Лучшее место, где я была за долгое время.

Я не пытаюсь переспать с парнем, которого даже не знаю. Я не занимаюсь с кем-то тем, чего я не хочу. На какое-то время мне становится хорошо, раны исчезают. Я чувствую, будто могу пережить это, не затрагивая свой разум. Надежда растекается по моей груди, мои улыбки настоящие. Впервые за многое время, я думаю, что у меня все будет хорошо.

Глава 14

На следующий день во время обеда я взяла салат, немного запеченной курицы и села рядом с Тиа. Милли еще не пришла.

– Привет. Как твой стальной пресс?

Она одаряет меня взглядом.

– Сыровато. Я опять пыталась прошлой ночью пройти то видео. У меня сегодня не так сильно все болит, но все равно болит, – она играется со своей тарелкой с фруктами, ковыряясь вилкой в твороге. – В задницу. Я хочу, есть, и тот цыпленок выглядит отлично. Я сейчас вернусь.

Тиа морщит лицо, когда встает. Рука подлетает к животу, и она уходит, чтобы взять цыпленка.

Секунду я одна. Я слышу его голос раньше, чем вижу его лицо.

– Привет, дорогая, – говорит Дасти, садясь рядом со мной. – Я слышал кое-что и подумал, что ты захочешь знать, – я посмотрела на него, интересуясь, какой соус ему пришлось съесть, чтобы решиться сесть здесь со мной. – Кое-какие грязные слухи о тебе, – он выглядит радостным. Его глаза сканирования меня, долго задержавшись на моей груди.

Что за черт? Он раздражает меня, серьезно раздражает. Я не ненавижу его, но и он мне не нравится. Взглянув на него, я огрызаюсь:

– Кто учил тебя манерам? Дай мне свой телефон, – я кладу вилку и протягиваю ладонь. Я тыкаю в него, когда он улыбается мне. – Давай же. Отдай его мне.

Дасти усмехается и достает свой телефон. – Знаешь, ходит много слухов. После того как ты позеленела, все подумали, что ты беременна, и что это сделал хорошенький профессор.

Какой осел. Я пролистываю его контакты в поисках одного. – Ты знаешь, как польстить девушке. Ты назвал меня толстой и распутной в одном предложении, – я нажимаю пальцем на один из его контактов, набирается номер.

Дасти, наконец, замечает, что я не играю в «Angry Birds».

– Эй, что ты делаешь?

Я поднимаю указательный палец, чтобы он успокоился. Кто-то отвечает через несколько гудков.

– Здравствуйте, это Сидни Коллели. Я сижу с вашим сыном и думаю, что вы не научили его правильным манерам. Они ему действительно необходимы, иначе я стукну его подносом по голове, – я звоню его маме.

Она кажется милой; Дасти учащенно дышит, когда смотрит на меня, а его тощее тело складывается пополам.

– Ты позвонила моей маме!

Не обращая на него внимания, я киваю и слушаю, что говорит его мама. – Да. Угу. Он прямо здесь, – я смотрю на Дасти, мои глаза расширяются, и я улыбаюсь.

– Держись! – Дасти хватает меня, пытаясь забрать телефон.

Я ударяю по его рукам и поворачиваюсь так, чтобы он меня не достал.

– Вы слышали это? Знаю. И это еще нормально по сравнению с тем, что он мне сказал.

– Сидни! – кричит Дасти, пытаясь взять телефон, но я не позволяю ему это.

– Да, – я продолжаю разговор с его мамой, – я заболела на прошлой неделе. Он подразумевает, что это утренняя тошнота и обвиняет в этом профессора. Угу. Пожалуйста, это было бы здорово. Ох, я сделаю это, – я смеюсь. – Мне тоже было приятно поговорить с вами, – передаю телефон Дасти.

Он смотрит на айфон, словно он ядовитый. – Ты дура.

– Да, тогда скажи это своей маме, – я ухмыляюсь и возвращаюсь к ланчу. Дасти уносится прочь, пытаясь доказать маме, что это была шутка.

Тиа садится рядом со мной с тарелкой курицы и тако. – Что я пропустила?

– Ничего, что стоило бы повторения.

Тиа смотрит вслед Дасти. – Этот парень настоящая задница. Не знаю, почему Милли свела тебя с ним.

Я пожимаю плечами и вгрызаюсь в курицу. – Милли – это Милли.

– Кто обо мне говорит! – Милли садится напротив нас с огромной улыбкой на лице. Эта улыбка пугает во мне все дерьмо. – Угадайте, что будет сегодня ночью!

– О, черт подери, Милли. Я не приду. Я приходила последние четыре раза.

Она подпрыгивает на стуле, словно ей словно слишком взволнована, чтобы сидеть. – Клуб свинга без тебя будет уже не тем.

– Без тебя это будет просто клуб, – Тиа толкает меня плечом и смеется, вгрызаясь в куриную ножку. Не смотря на прогнозы клуб все еще довольно мал.

Милли смотрит на нее. – Знаешь, ты тоже можешь придти. Тяжело раскручивать клуб с нуля.

Улыбаясь, я толкаю плечом Тиа. – Приходи. Ты и Джек будете очень милой парой.

Тиа напрягается. – Джек Эвинг? Он здесь?

Милли улыбается мне и кивает. Ее светлые кудри качаются взад и вперед. – Да, и ему нужна пара.

– Я не знаю, как танцевать, – говорит Тиа с набитым ртом. – Я буду выглядеть отстающей.

Милли усмехается и обнимает меня руками, слишком сильно. – Сидни может научить нас! – мы падаем со скамейки. Я стряхиваю ее, а она смеется как маньячка.

Дерьмо. Кажется, я попала. Я драматично вздыхаю и сужаю глаза, глядя на нее. – Ну, ты и зараза.

– Ты знаешь, что любишь меня, – Милли улыбается так широко, что я вижу все ее зубы. – Так что, ты сегодня поучишь нас перед уроком?

Милли сжимает руки, держа их под подбородком. Тиа смотрит на меня с надеждой в глазах. У нее виды на Джека Эвинга еще с прошлого года. Моя решимость колеблется. – Конечно. Почему нет?

Глава 15

То письмо еще в моем учебнике по английскому. Я не заглядывала в эту книжку с занятия, а сейчас представляю, что в ней поселился полтергейст. Я спрятала учебник в шкаф, под все свои вещи, в надежде забыть о нем. Не хотела, чтобы письмо прикасалось к чему-нибудь еще, но и заставить себя выкинуть его тоже не смогла. Мой брат тот еще засранец, но он нашел меня. Значит, что-то случилось. Я не хочу, чтобы с ним произошло что-то плохое. Мне по-прежнему жаль, что они не встали на мою сторону, что не защитили меня, но я не желаю им зла.

Суть в том, что если я открою письмо и пойму в чем дело, тогда все начнется сначала. Не думаю, что могу даже представить ту боль, которая придет с этим. Не хочу снова все искажать. Не хочу рассказывать, почему я сбежала. Лишь хочу, чтобы эта часть моей жизни закончилась, но она не кончается. И, кажется, что никогда не закончится, потому что эти непрошеные и нежелательные события продолжают всплывать. Кроме того, мой бывший парень-придурок был лучшим другом моего брата. Не знаю, может так и до сих пор. В любом случае, совершенно не хочу восстанавливать любые связи с ним. Все они для меня умерли. Вся та жизнь была сожжена до пепла, когда я уходила.

Звонит мой телефон, вырывая меня из моих мыслей. Я смотрю на экран. Это Питер.

«Встретимся в спортивном зале в 6:15. Я нашел новое движение, которое мы можем попробовать».

Я пишу в ответ: «Мы говорим о танцах, да?»

«ЛОЛ. Кофе к этому абсолютно точно не причастен».

Это заставляет меня засмеяться. Я печатаю: «Хорошо. Я буду там. Увидимся позже».

Так много всего происходит за такой маленький промежуток времени. Уже становится поздно. Я сказала Мили, что покажу ей и Тиа несколько основных движений перед занятием. Они ждут меня внизу. На мне штаны для йоги, а волосы собраны в небрежный конский хвост. Мейк-ап отсутствует. Другими словами, выгляжу я так, будто только что вылезла из кровати. Я спускаюсь вниз в носках, в руках туфли.

Милли уговорила директора общежития выделить нам большую комнату, так что мы не будет сильно пинать друг друга. Если смотреть на прошлые занятия, большинству из клуба необходимы щитки для голени.

Я вхожу в гостиную, не обращая ни на кого внимания. Когда я поднимаю глаза, то застываю на месте, и мои глаза расширяются. Здесь больше чем две ожидающих девушки. Их больше двадцати.

– Милли! – я верчу головой из стороны в сторону, ища ее.

Милли появляется передо мной. Она улыбается, словно выиграла конкурс «Мисс Америка». – Это потрясающе, да?

– Ты сказала: буду я, ты и Тиа, – шиплю я на нее.

Она понимает, что я расстроена.

– Что? Разве, не лучше, когда больше? Я думала, чем больше девчонок, тем больше мы сможем привлечь парней в клуб. Это не так уж и плохо, правда? Возможно, нам удастся найти какого-нибудь таинственного танцора свинга, так что тебе не придется постоянно танцевать с Доктором Гранцем, – она подмигивает мне. Я смотрю на нее с открытым ртом. Мне интересно, что она этим хотела сказать, но я не спрашиваю.

– Ты все еще зараза, – Милли улыбается. Каким-то образом, эта фраза стала равносильна тому, будто я говорю ей о том, что что-то сделаю.

Она обнимает меня. Я застываю в ее руках.

– Извини! Я забыла о правиле «никаких-обнимашек».

Она поднимает руку и хлопает меня кулаком. Я закатываю глаза, когда она бежит вприпрыжку в середину комнаты и представляет меня.

Когда я встретила Милли, она была обнимашницей. Она всех обнимала. А я нет. И мы пришли к соглашению, что обнимашки предназначены для длительных расставаний и смертей. Вот и все. По крайней мере, таким было наше соглашение. Похоже, она придумала какой-то способ обниматься почаще. Она превратилась в бьющего и убегающего обнимашку. Даже не знаю, почему она так просто не отказывается от меня.

Все внимание приковано к Милли, она рассказывает про «Танцевальный Клуб Свинга», как в нем сложно разучить что-то новое. Она рассказывает об основах и о встрече, которая будет вечером, а затем представляет меня.

– Сидни офигенно танцует. Вы должны прийти вечером на занятие и посмотреть, как она танцует. Клянусь Богом, вы поймете, что она великолепна. Так что выходите! Мне надо удостоверится в том, что у нас достаточно парней, чтобы переодевания того стоили.

– Переодевания? – спрашивает кто-то. Это Джен. Девушка азиатской внешности с загаром и шелковыми черными волосами.

Пока Милли рассказывает про одежду для свинга, что наверняка у всех найдутся какие-нибудь подходящие тряпки в шкафу, я натягиваю свои туфли. Выгляжу так глупо. На мне туфли с ремешками и штаны для йоги. Действительно странно. По крайней мере, здесь нет парней. Это единственное преимущество женского общежития.

После того как Милли заканчивает, она говорит: – Они твои.

Нервы щекочут мои руки. Истерический смех хочет вырваться изо рта. Ненавижу публичные выступления. Милли действительно зараза. Мой взгляд передвигается в ее сторону. Видимо, Милли может читать мои мысли, потому что она высовывает язык, а потом улыбается как обезьяна-садист.

– Хорошо, если вас сюда привели против вашей воли, моргните дважды, – я шучу, но несколько девчонок моргают. – Черт, я же пошутила, – несколько людей смеются, и я понимаю, что они тоже нервничают. – Знаю, каково вам, потому что сама была под впечатлением от того, сколько человек пришло, но давайте сделаем то, что в наших силах.

Милли встревает.

– Ну да, я вроде сказала, что будет парочка человек, но когда поняла, что это будет несколько девчонок, решила привлечь больше людей, чем планировала вначале. Но должна вам сказать, танцы в стиле свинг – это очень весело. Это отличная тренировка – волнение и сексуальность в одном флаконе. Танец – это способ узнать парня, и я имею в виду, по-настоящему узнать парня. Всё: от того, как он ведет вас в танце, к тому, как он кружит вас. Всё это о чем-то да говорит. Я много узнала о Бренте, после того как мы перестали биться ногами друг о друга, – смеется она. Несколько девчонок улыбаются.

– А как насчет выбросов? – спрашивает кто-то. – Я видела, как девушку подбрасывают в воздух.

Я отвечаю:

– Выбросы, это как езда на американских горках без ремня безопасности. Когда вы научитесь основам, в клубе покажут более продвинутые вещи. Пи… Доктор Гранц и я обычно в самом начале занятия показываем какие-то продвинутые движения. Это поможет вам увидеть, к чему надо стремиться. Если такие вещи вам понравятся, тогда мы будем над ними работать.

После этого мы переходим к основам. Я выстраиваю девушек в линию и показываю им, как надо отсчитывать шаги. Все, что мы делаем. Примерно в течение получаса мы считаем и репетируем шаги по всей комнате. К концу занятия, или как бы это не называлось, девушки разбиваются на пары. Они задевают друг друга ногами. Смотрят на меня, будто я неправильно их учу.

– Что-то не срабатывает, – говорит Тиа, и ударяется о щиколотку Джен.

– Черт, – проклинает Джен, но пробует снова.

Размахивая руками, я громко говорю:

– Вы разучивали партию девушек. Предполагается, что вы будете танцевать с парнями. Партия парней отличается от нашей. Поэтому вы и бьете друг друга ногами. Послушайте! – я хлопаю в ладоши, и все останавливаются. – Позже в клубе, если будете танцевать с подругой, одной из вас придется реверсировать ваши движения. И еще, парень всегда ведет.

– Это сексизм, – кто-то выкрикивает сзади.

Я ухмыляюсь.

– Да, конечно. И вы должны убедиться, что танцуете с парнем. Понятие – это одно. А действие – другое, – я помешана на контроле, но танцы – это другое. Это то место, где я могу позволить кому-то еще управлять мной. Я машу рукой и говорю, что мы увидимся позже.